Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 60 страниц)

– Сейчас я тебе признаюсь в том, в чем не признавалась никому прежде, и ты должна сохранить это в тайне, ладно? – спросила Алисса, когда Фрея сходу начала очищать лавку от листьев, сбрасывая те ладонями на землю. – Особенно об этом не должна узнать Рейчел, – она пригрозила ей пальцем, вынудив улыбнуться.

– Ладно, – Фрея умостилась на лавке, перекинув ногу за ногу. Освободила место и для Алиссы, но та не спешила садиться рядом, будто чего-то выжидала. – Клянусь, – она положила руку на сердце, получив от подруги благодарную улыбку.

– Когда мне особенно плохо, как я уже говорила, я прихожу сюда, чтобы немного покричать, – взгляд Фреи вполне ожиданно был полон недоумения. – Это помогает выпустить пар, дать волю чувствам и на короткий миг ощутить свободу ото всех предвзятостей. Понимаешь?

– На самом деле, не особо.

– Ладно. Поднимайся, – Алисса вскинула в воздухе руками, издав тяжелый вздох. – Становись рядом.

– Не думаю, что это хорошая идея, – Фрея расположилась на расстояние вытянутой руки рядом с подругой. Нахмурилась, одолеваемая не столько сомнением, сколько неловкостью и неуверенностью. – Вдруг нас кто услышит?

– Здесь никого нет. Ты же сама видишь, – Алисса наклонила голову и смерила подругу укоризненным взглядом.

– А сторож? – она никак не могла уняться, нарочно выискивая обстоятельства, что помешали бы им совершить задуманное.

– Он глухой. И я знаю это, поскольку бывала здесь несколько раз, и ещё никто меня не уличил, – Алисса опередила очередной вопрос Фреи, на лице которой всё ещё читалась неуверенность. – Просто доверься мне, ладно? – она обреченно вздохнула. Прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем Фрея кивнула ей. – Закрой глаза, – Алисса проследила за тем, как девушка крепко зажмурилась. – Сделай глубокий вдох. Сосредоточься на всем том, что беспокоило тебя последние дни. Ухватись за чувство злости и выпусти его из себя.

Фрея поджала губы, сосредоточенно нахмурилась, пытаясь следовать указаниям подруги. Намеревалась вытащить наружу сознания злосчастную телеграмму, каждое слово которой осталось в памяти запеченным клеймом, но разум стал обманывать себя, возвращаясь к воспоминаниям о безмятежном лете. Тогда любовь Джона ещё не была столь обременяющей, в чем, казалось, Фрея обманывала саму себя, поскольку теперь не могла видеть всё так, как видела тогда. Тяжесть его руки на талии, отвернутая против его поцелуя голова, тихий шепот с признанием, отзывающимся внутри пустотой. Она любила шумное море, звездную ночь и любовь Джона к себе больше, чем его самого. И эти мысли сбивали с толку, вскруживали голову и отзывались не злостью, а неким страхом перед собственной сущностью.

– Давай, ты будешь первой, – на выдохе произнесла Фрея, открыв глаза и чуть пошатнувшись на месте.

– Ладно, – Алисса вздохнула, прежде чем закрыть глаза.

Фрея не стала таращиться на подругу, подняла голову к хмурому небу и стала ловить на лице холодные капли. Закрыла глаза и делала глубокие вдохи, прислушиваясь к тишине, которую прорезали редкие крики птиц, что резали слух. Успело пройти чуть больше минуты, прежде чем рядом с ней раздался оглушительный крик, полон настоящей ярости и боли. Фрея не заметила, как задержала дыхание. У неё самой внутри будто что перевернулось.

Опустив голову вниз, Фрея попыталась воззвать к собственным чувствам, что грызли изнутри последние дни. Ведь она не иначе, как злилась, роняя всё время что-то из рук, ломая вещи, оставляя на ровной коже следы. Крик Алиссы оборвался вместе с дыханием, которого перестало хватать, но Фрея не сумела этого заметить, оглушенная суетливыми мыслями внутри своей головы.

Заставила себя вспомнить об их последней ссоре с Джоном, но поток мыслей возвратил её к следующему утру, когда на песчаном пляже она встретилась с Джеймсом. Она плакала, когда он высмеивал её чувства, заверяя упрямо в том, что те были не более чем иллюзией. Фрея не понимала его и даже не была намерена делать этого, убежденная в искренности того, во что сама хотела верить, но теперь понимала. Всё было иллюзией тогда, всё оставалось иллюзией сейчас.

– Я не могу, – она открыла глаза, помотав головой. – Я не чувствую ни капли злости. Прости.

– Ты не должна извиняться за свои чувства, – Алисса ласково улыбнулась. Выражение её лица вдруг обратилось в уставшее, но в то же время в глазах будто появилось больше тепла.

– Телеграмма Джона скорее сбила меня с толку, нежели расстроила, – они расположились на скамье. Алисса откинулась на влажную спинку, когда Фрея оставалась сидеть ровно, задумчиво глядя вперед на разбросанные впереди камни с высеченными на них чужими именами. – Я не люблю его, теперь знаю это наверняка, поэтому его разрыв со мной побудил чувство вины. Как будто дело было в том, что он сумел узнать, какой неискренней я была всё время, нечестной и жестокой в своем двуличие. Я обманывала его всё время, но и себя не меньше. Я думала, что любила его, но это была лишь иллюзия. Я никогда не видела этого яснее, чем сейчас.

– Что на счет Джеймса? – Алисса накручивала на палец прядь волос подруги и отпускала, прежде чем начать заново это незатейливое занятие. Фрея этому не возражала, не обращая внимания.

– Он вызывает смешанные чувства. Я никогда не испытывала по отношению к Джону того, что испытываю рядом с ним, что и раскрыло мне глаза на происходящее. Я нахожу приятным разговаривать с ним, проводить время и даже молчать вместе. Меня ужасает порой, как сильно хочется его поцеловать, обнять, прикоснуться, но всё это кажется неправильным. Эти желания сеют во мне неуверенность, – она опустила голову на сложенные в замок руки и сделала паузу, будто бы собираясь с мыслями. – Я не хочу быть вместе с ним. Я боюсь этого, – Фрея подняла серые глаза на подругу. Алисса сочувствующе молчала. Большего от неё не требовалось. – Но больше всего меня страшит то, что чувства к нему я тоже придумала.

– Но если это что-то отличительно другое, не значит ли, что это и есть настоящее? – вторила Алисса, стоило Фрее притихнуть. Она снова отвернулась, стала жевать губы, ноготь на большом пальце врезался в кожу на запястье.

– Так и должно быть, но это ведь Джеймс. Влюбиться в него означает заведомо разбить себе сердце. Мне может казаться, что я знаю его, а рядом с ним знаю и себя, но затем это всё обернется в новый самообман. У меня нет уверенности ни в себе, ни в нем. Намного проще оставаться одной, нежели с ним. Да и к тому же для него это всё ничего нестоящая игра, – она грустно улыбнулась. Его категоричность в отношении женитьбы и любви в целом было предельно ясной. Последний их разговор тоже дал всё понять. Они не могли быть вместе. Едва ли стоило даже питать мнимую надежду.

– Думаю, для него ты не так безразлична, как, к примеру, Рейчел, – Алисса убрала руку, когда Фрея прислонилась к спинке лавки и опустилась чуть вниз.

– Не вздумай говорить этого ей, – ответила сквозь сдавленный смех.

– На днях она сказала, что знает наверняка, в чем дело, почему ты на самом деле грустишь. Повторю тебе слово в слово: «Она влюблена в Джеймса. И я не могу осудить её в этом. Кто бы не был в него влюблен. Как жаль, что он всё ещё переживает мой уход», – Фрея рассмеялась вслух, когда подруга повторила суетливый тон, напоминающий Рейчел. Смысл предложения пробивал на смех не меньше.

Их веселый хохот утих постепенно. Растворился в тишине призрачных голосов, умолкших навеки. Они сидели среди шуршания опавших листьев, завывания застрявшего между ветвей дуба ветра, гнусного крика ворон. Когда все опасения и страхи были превращены в слова, Фрея почувствовала заметное облегчение. Её крик был тихим. Внутри ещё оставалось то, что она не могла рассказать только потому, что не знала как. Небольшой осадок, припрятанный на самом дне, которому она решила не внимать.

– Что тебя заставило кричать? – внезапно спросила Фрея, нарушая тишину, окутавшую их мыльным пузырем. – Имею в виду, что тебя так сильно разозлило?

– Это старая рана, которую нет смысла бередить, но я едва когда-нибудь перестану это делать, – Алисса сжала губы в тонкую полоску, вытянув их в слабой улыбке. – Это касается моих родителей. По большей части, матери, – в голосе стала заметна хрипотца, предупреждающая слезы.

– Я не настаиваю. Тебе не обязательно сейчас об этом вспоминать, – Фрея аккуратно взяла подругу за руку, обхватив её ладонь своими двумя. Их руки были холодными и сухими, но это не мешало чувствовать тепло. Алисса кивнула, опустив голову вниз.

– Эту историю не знает никто, кроме Фрэнсис. Я могу рассказать её и тебе. Думаю, это должно многое объяснить, – она сжала одну из ладоней Фреи, переплетя их пальцы. Набрала в легкие холодного воздуха, чтобы в следующую секунду выпустить тонкую струйку пара. – Я родом из Уилтшира. Моя семья жила в Биддестоне, вряд ли ты слышала об этом месте, потому что это всего лишь небольшая деревушка с невероятно милыми пейзажами. Моя мать работала портнихой, а отец – личным водителем в семье Хаммеров, но это не так важно. В общем, мы были самой обычной семьей, каких полно повсюду. Ничем не примечательны и не особенны в своем положении, – Алисса сделала короткую паузу, только чтобы натянутым рукавом свитера подтереть нос и бросить короткий взгляд в сторону Фреи, которая замерла в ожидании продолжения. – С началом войны отца призвали в армию. Он уехал во Францию, и мы остались только одни, с чем поначалу справлялись не так уж плохо, пока город не оккупировали.

Фрея чувствовала, как волнение, заточенное в грудной клетке, трепетало внутри неё всполошенной птицей. Времена войны они с отцом вспоминали не часто, в чем не было смысла. Её на пару с Дунканом отправили из Лондона в Дамфрис, к бабушке, где оба были в безопасности. Они не видели войны своими глазами, оставаясь вдалеке от общей суеты. Существовал мир на страницах газет и волнах радио, в котором томительно жили взрослые, и мыльный пузырь, в котором их двоих насильно спрятали до времени, пока всё не завершиться. Для Фреи война означала смерть матери и разорение отца, что имело следствие и в настоящем, но не больше, хоть и того было достаточно.

– Прошло полтора года после уезда отца, когда пришло известие о его смерти. Я совсем пала духом, но мама решила оставить горести на более удачное время, в чем её нельзя винить, иначе выжить у нас не получилось бы. Денег стало мало, по большей мере, ей приходилось сотрудничать с немцами, которые не платили деньги за то, что она чинила их одежду. Остальным её услуги не во многом требовались, поскольку более ценилось продовольствие.

Алисса вдруг замолчала. Поджала губы, опустила задумчивый взгляд на сжатые вместе ладони в попытке собраться с мыслями. Фрея её не торопила, испытывая нарастающее напряжение, что электрическим током проходило сквозь всё тело.

– Кто-то начал резво стучать в двери посреди ночи. Мы обе вскочили с постелей и оказались в прихожей. Мама выглянула через окошко наружу, а затем бегло велела мне подниматься на чердак. Я не хотела оставлять её одну, но выбора особо не оставалось. Я забежала на чердак, заперла двери на щеколду и прислонилась ухом, пытаясь разобраться, что происходило внизу. Услышать что-либо было почти невозможно, поэтому я просто стояла в оцепенении, терпеливо дожидаясь, как мама поднимется и скажет, что я могу выходить, но минута за минутой этого не происходило. Затем внизу вдруг послышался грохот и короткий пронзительный крик. Может быть, это длилось не дольше нескольких секунд, но мне казалось, будто этот шум продолжался целую вечность, поэтому, в конце концов, я не выдержала и вышла, прихватив с собой дурацкое полено, что попалось под руку.

Я тихо спустилась вниз. Грохот ещё продолжался. Я слышала сдавленное пыхтение матери и неразборчивое мычание кого-то другого, чей голос не могла узнать. Я обнаружила её в спальне вместе с каким-то жутко пьяным и грязным немецким офицером. У него были приспущены штаны, и он прижимал её к комоду, толкаясь вперед, – голос Алиссы вдруг надломился. Она подалась чуть вперед, прикрыла ладонью рот, издав тихий всхлип. Рука Фреи легла на спину подруги, принявшись её поглаживать. Алисса благодарно ей улыбнулась, прежде чем продолжить. – Она пыталась оттолкнуть его от себя, но настоящий испуг в её глазах появился лишь, когда она заметила меня. Я намеревалась ударить его сзади поленом по голове, но мама одними губами велела мне уйти.

Он успел заметить меня. Обернулся, смерил грязным взглядом, облизнулся, как животное, и уже направился ко мне, когда мама привлекла его к себе одним грубым движением обратно, чуть громче велев мне возвращаться обратно. С той ночи это повторялось время от времени и всякий раз мне приходилось прятаться на чердаке, но той картины я, наверное, никогда уже не смогу забыть.

– С тех пор твое отношение к мужчинам изменилось? – прочистив горло, спросила Фрея, когда Алисса умолкла, чтобы дать себе немного времени.

– Почти, – сквозь слезы проскользнула улыбка. – Спустя несколько месяцев она вдруг решила отправить меня в Брайтон к сестре. Я знала, что по деревне начали ходить слухи, но старалась не внимать им. В Биддестоне нас больше ничего не держало – отец не должен был вернуться, немцы ушли, оставив по себе одни разрушения, поэтому она написала Фрэнсис. Я думала, мы поедем вместе, но мама отправляла меня одну с обещанием, что отправиться следом через несколько дней. Вместо неё вскоре пришло известие, что она была повешена на городской площади за предательство.

– Чёрт, – Фрея ругнулась под нос, испытывая искреннее негодование и злость. Её сочувствие не было вынужденным и напускным. Она и сама сумела прослезиться. – Чёрт, – ещё громче выкрикнула девушка, прорезая этим словом тишину. А затем прокричала это слово настолько громко, что всполошила птиц, сорвавшихся разом с места. Алисса наклонила голову и грустно улыбнулась, испытывая утешение, что было довольно необычным. И стоило Фрее умолкнуть, как тишина стала такой звонкой, что резала слух. – Мне жаль, что всё так случилось, – произнесла, в конце концов, настолько тихо, что ветер подхватил слова и унес вместе с собой.

Они просидели на месте ещё некоторое время. Фрея рассказала Алиссе о своей матери, по крайней мере, те мелочи, что помнила о ней, чтобы немного разрядить обстановку. Обе даже не заметили, как их разговор вдруг коснулся Дункана, а затем и Рейчел, и Спенсера. Они уходили без лишнего груза на душе.

Возвращались иной дорогой. По пути Фрея продолжала читать чужие имена вслух, пока не заметила, что Алисса, оказавшаяся чуть впереди, остановилась напротив одного из надгробных камней, расположенного чуть поодаль.

– Что ты там увидела? – Фрея быстро оказалась рядом.

Имя на камне вдруг отобрало у неё дар речи. Она потерла глаза, прежде чем широко их заново раскрыть и уставиться на надпись, что оставалась неизменной – Фрея Сильвия Ванесса О’Конелл. Была также выбита дата рождения, но без указания даты смерти, что неизменно указывало на то, что это не было случайным совпадением.

– Ты знаешь, кто мог это сделать? – голос Алиссы звучал взволновано. Она обняла себя и оглянулась вокруг, будто кто преследовал их.

– Нет, – она звучала неуверенно. По спине пробежали мурашки, в горле застрял тошнотворный ком. Руки, спрятанные в карманах, с силой сжались. – Понятия не имею. Пойдем отсюда скорее, – она взяла Алиссу под руку и повела к выходу.

Без лишних сомнений Фрея знала, чьих рук было это дело. Она надеялась, что терпимое молчание в ответ заставит Реймонда Купера оставить её в покое, но он не намеревался этого делать.

Глава 17

Шел сильный непрекращающейся дождь. Он начался ещё среди ночи, с силой ударяясь о несокрушимые окна, стекая вниз по крышам, окутав город серой шалью. Среди дня в закусочной был включен повсюду свет, поскольку снаружи было слишком мрачно. Людей внутри было немного, поскольку большинство предпочитало сидеть дома, не покидая надежного крова в столь скверную погоду.

Алисса сидела за одним из столиков. Откинувшись на спинке твердого стула, смотрела прямо, нервно обгрызая ногти. Упорный взгляд остановился на наполовину опустевшем стакане с лимонадом, рядом с которым стояла огромная нетронутая тарелка с картофельными чипсами и рыбой. Для внешнего убранства и красоты на столе была ещё и небольшая ваза, в которой медленно засыхали собранные листья, потерявшие прежнюю красоту. Она едва ли находила их уместными, а потому сразу отодвинула к самому краю.

Девушка содрогалась всякий раз, как слышался звон открытых дверей, впускающий внутрь холод, быстро растворяющийся в тепле, и запах дождя, сырой, но приятный. С момента её прихода дверь открывалась лишь трижды – два из них во время чьего-то ухода. Алисса содрогнулась, когда двери звучно открылись и в четвертый раз. В закусочную зашел парень. Он остановился у входа, чтобы встряхнуть головой, но Алисса узнала его сразу. По большей мере, его выдавала длина волос, которые не помешало бы привести в порядок, чего тот нарочно не делал.

Она тут же выпрямила спину, забрала руки от лица, приняла заведомо раздраженный вид, хотя глаза продолжали выдавать внутреннее волнение. Джеймс был рад видеть Алиссу не меньше. Он был заметно разочарован обнаружить за столиком лишь её одну, когда договорились встретиться все вместе – Дункан, Спенсер, наверное, даже Рейчел. Джеймс надеялся встретить ещё и Фрею, хотя о её присутствии не было речи.

– Давно здесь сидишь? – он присоединился к девушке сразу после того, как сбросил с плеч промокшее насквозь пальто и повесил рядом с её. Поднял в воздухе руку, призывая к столику официантку. Джеймс ужасно проголодался, а потому тарелка с чипсами и рыбой привлекала внимание больше, чем Алисса.

– Не больше двадцати минут, – она подтолкнула тарелку к нему. Джеймс бросил на неё неуверенный взгляд, прежде чем взять обжаренный кусочек рыбы, пропитанный маслом, окунуть в соус и положить целиком в рот. Официантка подошла как раз, когда его рот был полон и произнести что-либо он был не в силах, а потому лишь на пальцах попросил повторить порцию. – Ты похож на промокшего насквозь бродячего пса. Знаешь, зонтик изобрели уже давно. Это такое несложное устройство…

– Можешь, не тратить силы и время на объяснения. Я знаю, что это такое, – Джеймс зажал между пальцев огромный чипс, что мог бы поместиться на его большой ладони, и размахивал им в воздухе, точно как волшебной палочкой. – Вот только твой без пяти минут парень с утра забрал мой зонт, поскольку потерял собственный, а потому другого выхода у меня не было, – он разломал чипс пополам и положил в рот явно довольный тем, что заставил Алиссу смутиться.

– Он не мой парень, – она сложила руки на груди и нахмурилась, как обиженный ребенок.

– Очевидно, не сейчас, но в скором будущем, – безмятежно продолжал Джеймс, не испытывая и малость неловкости. – Иначе, зачем ещё ты пудришь ему мозги?

– Я ничем подобным не занимаюсь, – она резко запротестовала. Грубо задела его ноги за столом, пока перекидала ногу за ногу, прежде чем откинуться на дурацком неудобном стуле и поднять вверх голову, выпятив вперед подбородок. – Я всего лишь попросила дружеской помощи, в чем Дункан не отказал мне. Кто должен быть хорош в запудривании мозгов, так это ты, – Алисса взяла со стола стакан с лимонадом и сделала глоток, когда почувствовала сухость во рту.

– Может, расскажешь об этом больше? – ухмылка на его лице, кажется, лишь больше дразнила девушку. Вот только её злость имела оттенок изобличительной правды и не выдавалась так уж милой, как это бывало с Фреей. В тоне Джеймса даже проскользнула ответная неприязнь и нетерпение к тому, что сумеет ответить Алисса, обделенная с рождения учтивостью.

– Как будто сам не знаешь, – она будто чуть расслабилась, позволив ироничной улыбке проскользнуть на лице, вторя своим поведению ему самому.

Они были по своей сути отражением друг друга, с чего на самом деле и начиналась взаимная неприязнь. Находя на поверхности лица, находившегося напротив, похожий на свой собственный недостаток, они были ещё более нетерпимы к нему, чем ко всему другому, глубоко отличительному. Неразличимы в своей упрямой гордости Алисса и Джеймс были несравнимы, но всё же общего у них было намного больше, чем хотелось признавать обоим.

– Ты играл с Рейчел, водил её всё время за нос, забавы ради. Давал ложные надежды…

– Довольно, ты ведь не Рейчел имела в виду, – он перебил её на полуслове, стоило ей завестись. Тем не менее, его возражение не сбило Алиссу с толку. Она понимала, что Джеймс имел в виду, а потому обманывать его напускным неведеньем не было смысла.

Их сбила с толку официантка, принесшая заказ. Учтиво спросила, желали ли они что ещё, но они не нуждались более ни в чем. Алисса, может быть, хотела попросить, чтобы девушка осталась, но это было глупостью. Джеймс же проводил её обворожительной улыбкой, прежде чем продолжить брать еду с тарелки Алиссы.

– Я читал твою статью. Ты по-настоящему умная девушка, Алисса, и написанные тобою слова даже на минуту заставили меня испытать к тебе долю уважения. Ты понимаешь явно больше, чем говоришь, хоть и дара красноречивости тебе не отнимать. Поэтому давай ненадолго оставим все детские препирания в стороне, и ты мне просто кое-что объяснишь, – он наклонил голову, чтобы найти её глаза, опущенные вниз. Алисса не скрывала того, что выдвинутые условия противоречили её воле, но не спешила давать отпор резким отказом. Ей было интересно выслушать его, узнать, о чем он спросит, поэтому в ответ лишь вскинула голову вверх, вопросительно приподняв брови, давая немое согласие на то, чтобы Джеймс продолжал. – Что было в дурацкой телеграмме?

Алисса продолжала недоуменно таращиться на него, не спеша с ответом. Затем её губы вытянулись в ироничной улыбке, которой нельзя было доверять. Джеймс нахмурился, испытывая всё большее нетерпение.

– Откуда ты вообще о ней знаешь? – она положила в рот несколько раздробленных чипсов, неведомо откуда ощутив голод. Из горла вырвался нервный смешок. Алисса успела позабыть о прежнем волнении.

– Я был рядом, когда она её получила. Мы случайно встретились… Впрочем это неважно, – Джеймс рассеяно махнул рукой. – Важно, что там было написано. Это ведь всё изменило, понимаешь?

– Как никто другой, – промычала Алисса, выбирая наиболее золотистый кусочек рыбы из тарелки Джеймса. – Я живу вместе с ней, если ты ещё помнишь. В любом случае теперь это неважно. Всё в порядке.

– Неужели? Вчера её не было в доме Инканти, – он чуть наклонился над столом и почти что прошептал, будто кто мог их подслушать. Затем взял салфетку и принялся вытирать масляные пальцы, но едва успел отбросить её, как снова принялся есть чипсы, что пока ещё не успели утолить голода.

– В последнее время она очень занята. Рисует иллюстрации, да и к тому же буквально на днях принялась за семестровое задания, – Джеймс недоуменно на неё уставился. – Она начала рисовать картину. Делает это, только когда остается наедине. У меня даже нет представления, что должно получиться, – Алисса пожала плечами, но он явно нуждался не в этом ответе. – Ты должен спросить у неё сам, – произнесла вдруг. Его глаза наконец-то просияли надеждой.

– Ей точно стало лучше?

– Да. Намного. Сейчас она в комнате одна. Рейчел не должна вернуться к вечеру, – Алисса с неким внутренним упоением наблюдала за тем, как на лице Джеймса вырастала нелепая улыбка, которую он тщетно пытался скрыть, но чувства выдавали его. – Не верю, что говорю это, но тебе лучше поторопиться, потому что она обещала присоединиться к нам.

Он уже намеривался подскочить с места, как на плечо упала чья-то тяжелая рука, пригвоздив к месту. Джеймс поднял голову вверх и встретился взглядом с другом, рядом с которым стояла Фрея. Она звонко смеялась, встряхивая промокший насквозь зонт, прежде чем отдать его в руки кузену.

– Мы встретились по пути сюда, – объяснил Дункан, помогая кузине снять с плеч пальто, что поспешил повесить рядом с другими. – Вы уже давно здесь? – он занял место рядом с другом и начал потирать холодные руки с намереньем немного согреться. Фрея заняла место подле Дункана и Алиссы, нарочно сохраняя расстояние между собой и Джеймсом.

– Не так уж давно, – ответила Алисса, проследив за пустым взглядом Джеймса, остановившимся на Фрее, которая нарочно опустила голову вниз, поджав губы.

Дункан поднял в воздухе руку, подзывая к столику официантку. Вместе с тем парень не стеснялся набивать рот чипсами, оставшимися на тарелке друга. Алисса переглянулась с Джеймсом. Они были, как два сообщника, план которых внезапно дал трещину, извратив обусловленную последовательность событий. Алисса почти безусловно была уверена в том, что, в конце концов, Фрея не придет, поскольку возможность остаться дома одной случалась не так уж часто, чего девушка не могла упустить. Она пожала плечами, когда Джеймс покачал устало головой. Без слов они перемолвились между собой, оставаясь незамеченными.

Он не подозревал, что должен был сказать Фрее, оказался бы на пороге её комнаты. Слов недоставало так же, как когда Дункан заставил его свернуть на полпути к девушке. Случай не представился и теперь, как будто кто нарочно обрывал всякую возможность для них поговорить. Сначала судьба сводила их вместе в случайных местах, как затем оставалась жестокой в том, чтобы дать хотя бы несколько минут для уединенного разговора. Если бы только Фрея могла понять его без слов и более ничего не требовать, потому что передайся ей хотя бы часть тех переживаний, что он испытывал в последнее время, любые объяснения были бы лишними.

Если бы они оба подозревали, что испытывали одно и то же чувство, то необходимости для разговора тоже не было. Достаточно было бы тишины, в которой вместо слов имели бы значение взгляды и прикосновения, которых теперь они боялись, как огня, оставляющего неизгладимые следы ожогов.

Днем накануне, когда ему повезло выбраться на вечер в доме Инканти, он был взвинчен её отсутствием. Искал, как дурак, повсюду рассеянным взглядом, высматривал в чужих незнакомых лицах, ждал несколько часов. Джеймс успел опустошить в одиночку бутылку вина, но ни с кем не стал заговаривать, кроме сеньора Инканти, уделившего ему несколько вежливых фраз. К концу вечера он испытывал смесь злости и опустошения, да и к тому же оставался преисполненным волнением.

Джеймс испытывал к себе глубокое отвращение. Возникшие из ниоткуда чувства во многом обременяли, делали его слабым и уязвимым. Он будто перестал быть собой, но в тоже время ещё никогда прежде не чувствовал себя более цельно, хоть и неправильно. Как будто Фрея выискала внутри него ещё одну личность, отличительную от той, которую выбрал он сам. Тот другой Джеймс был человеком не таким уж плохим, но что главнее всего – тем, которого она могла полюбить, но он продолжал прятать его за личиной старого себя, не в силах изменить избранной сущности. Некоторое время назад парень принял для себя единственно правильную мысль о том, будто люди на самом деле не имеют способности меняться, но изменив внутри себя убеждение, он не мог не чувствовать того, как оно изменило и его самого.

У Фреи же не было времени думать о Джеймсе так же много, как прежде. Он жил не в мыслях, а под кожей, в крови, в каждой невидимой клетке. Джеймс стал мятежом, что она с напрасной усердностью выискивала по закоулкам души, когда чувство нашло её само и накрыло в одночасье с головой. Алисса не врала, Фрея много рисовала в последнее время. Черты выдуманного образа не стали более четкими, но она наконец-то сумела понять, как изобразить эту нечеткость и превратить в видимость, осязаемую глазами. Прятала незаконченный рисунок ото всех, будто хотя бы один чужой взгляд вспугнет пойманный ею призрак и обратит его в пыль.

Кроме того в течение дня Фрея старалась оставаться начеку. Выискивала повсюду белобрысую голову Реймонда Купера, чтобы подойти к нему и, будь он в компании или наедине, высказать наконец-то собственное уличающее слово. Совершенное им было запредельной гранью, не оскорблением, а настоящей угрозой, что скорее выводило её из себя, нежели по-настоящему пугала, невзирая на серьезность совершенного. Вместе с Алиссой они нашли сторожа кладбища и убедили его за небольшую плату убрать чёртов камень и уничтожить. Если это была своего рода шутка, то совершенно не смешная.

Тем не менее, Реймонд более не попадался ей на глаза, как будто делал это нарочно. В то же время стоило ей хотя бы ненароком заметить где-нибудь Джеймса, как она сама прибегала к бегству.

Теперь Джеймс смотрел на Фрею в упор, не отводя глаз даже когда она поднимала на него краткий взгляд, что прятала в ту же секунду, стоило им коснуться. Похоже, ей действительно было лучше, вот только над столом туманной дымкой повисло напряжение между ними обоими. Джеймс чувствовал, будто упустил что-то важное, не смог использовать выпавший по нелепой случайности шансом. Фрея словно нарочно предотвратила их уединенную встречу, которой на самом деле боялась не меньше парня.

– Ну что же? – нетерпеливо спросила Алисса, когда официантка приняла заказ Дункана и Фреи и удалилась. – Они позволят напечатать статью?

– Да, – Дункан нахмурился, прежде чем выдать нелепую улыбку, в которой не было и капли убедительности. – Всё в порядке, – он спрятал глаза в тарелке с чипсами, к которым аппетит немного угас.

– Неужели? – Алисса бросила недоверчивый взгляд в сторону Фреи, которая лишь пожала невинно плечами. Если кузен и врал, она была не причем, поскольку не была посвящена в подробности дела. Да и к тому же мысли её занимало сейчас совершенно иное. – Всё в порядке, даже если ничего не получилось. В конце концов, мы хотя бы попытались.

– Нет, я клянусь, всё отлично, – Дункан подхватился резко с места. Подошел к вешалке, нагроможденной влажными пальто, и выудил из внутреннего кармана скрученный выпуск свеженапечатанных газеты, что небрежно бросил перед девушками.

Джеймс усмехнулся, заметив на лицах Фреи и Алиссы тень приятного удивления и сверкающей радости. Они развернули газету перед собой, отодвинув тарелки от себя подальше, и начали листать, пока не обнаружили напечатанную статью под названием – «Значение высшего образования в жизни женщины», подписанную выдуманным именем безопасности ради. Джеймс знал, чего другу стоила печать этого материала. Решением специальной комиссии просматривающей и оценивающей каждую написанную статью или заметку было единогласное отклонение, которому Дункан пошел наперекор, рискуя получить суровый выговор. Избежать проблем не представлялось возможным, но едва ли Алиссе стоило об этом знать.