Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 60 страниц)

У Фреи перехватило дыхание. Ладонь, сжимающая с силой вилку, повисла над отломленным кусочком пирога, что она так и не могла поднести ко рту, слишком увлеченная подслушиванием. Сердце будто забилось быстрее, уши загорелись.

– Он пялиться так на каждую вторую, – недовольно хмыкнула одна из девушек, прежде чем звучно хлебнуть, допивая свой напиток до конца.

– На самом деле я тоже всё видела. Вчера в библиотеке. Он же не сводил с неё глаз.

– Кажется, единственная, кто не смог этого заметить, это Рейчел, – они дружно захохотали, будто имя подруги было самим по себе какой-нибудь дурацкой шуткой. – Она так самозабвенно влюблена в Джеймса, что не замечает ничего вокруг.

– Ладно вам, кто в него не был бы влюблен? Как и в Дункана. Рейчел вытащила золотой билет. Если бы эти две растяпы не жили с ней по соседству, она бы ни за что к ним не примкнула бы.

– Она их ненавидит.

Фрея звучно выдохнула. Взволновано оглянулась вокруг. Вспотевшая ладонь продолжала с силой сжимать вилку. Треугольник пирога был ужасно искромсан, начинка размазана по тарелке. Чай успел немного остыть. Кружка ещё отдавала теплом, напиток был приятно сладким. Фрея разом осушила чашку и нуждалась в большем количестве жидкости. Мысли её стали ещё более хаотично невразумительными, а чувства заостренно пылкими.

Девушки скоро сменили предмет обсуждения, но и этого оказалось достаточно. Фрея не злилась ни на себя, ни на Джеймса, ни на Рейчел, ставшими центральными фигурами живого обсуждения и сплетен, но не могла избавиться не беспочвенной злости на девушек, что по-прежнему сидели позади, перемывая кости других безызвестных людей.

Подняла руку в воздухе, подозвав к себе официантку. Заказала ещё два стакана чая с молоком. С пирогом так и не удалось расправиться, как бы не пыталась. Фрея не хотела дольше слышать бессмысленную болтовню, развернувшуюся за соседним столом, но вернуться к письму отца тоже не смогла. Спрятала обратно в конверт и отодвинула к краю стола. О Джоне тоже успела напрочь забыть, будто не терзала себя несколько часов к ряду ещё совсем недавно, вымучивая из себя слова любви.

Фрея потеряла себя среди гула мыслей, от которых успешно ненадолго избавилась. Голова перестала гудеть от укоризненных упреков, придуманных единолично, боль прошла. И всё же она дала себе волю и подумала о том, каковым было положение дел в нескольких кварталах от места её расположения. Успело пройти добрых три с половиной часа, но Алисса ещё не вернулась, громко хлопнув дверью за собой, а Рейчел на крыльях воодушевления не упала на её кровать, предаваясь недавним воспоминаниям.

Вечер, начавшейся с того, что Джеймс открыл двери и на несколько секунд застыл с озадаченно недовольным выражением лица, продолжался уныло и медленно. Они разместились на кухне. Места за столом было мало, поэтому всем пришлось тесниться. Они сидели вплотную. Воздух наполнялся теплом тяжелого дыхания каждого и не спасал даже прохладный осенний воздух, просачивающейся в комнату через открытую форточку. Под столом можно было запутаться в хитросплетении четырех пар ног. Казалось, ещё двое навряд ли могли уместиться, но место для обоих из них оставалось свободным.

Зажатая между Дунканом и Рейчел Алисса испытывала больше всего неудобств. Она надеялась, что Спенсер окажется рядом быстрее, но тот нарочно занял место рядом с Рейчел. Джеймс же сел на подоконнике и принялся курить в открытую форточку, будто не намеревался присоединяться к напряженно неловкому разговору, не находя в собравшейся компании хоть одно интересное лицо.

Дункан пожал плечами и махнул в сторону своенравного друга, когда Спенсер быстрее сообразил, в чем было дело, как и Алисса, но оба не знали о сходстве своих догадок. У девушки и времени не было переброситься со Спенсом парой тройкой слов, потому как тот застыл от изумления, что произвела на него разодетая Рейчел, не сводившая глаз с Джеймса, который теперь казался ей особо загадочным и романтичным в свете своей напускной безразличности.

– Так приятно, что вы ради нас постарались. Уверена, это всё невероятно вкусно, – Рейчел позволила Спенсеру положить себе в тарелку несколько запеченных овощей с обгоревшей чёрной корочкой и не весьма аппетитное на вид комковатое пюре. – Кто занимался готовкой? – она подняла вопросительный взгляд на Джеймса, который оставался отстраненным.

– Это был я, – скромно заявил расположившейся рядом Спенсер. Рейчел бросила на него кроткий взгляд, улыбка стала более вялой. Ответ парня её явно не удовлетворил. И всё же кроме готовки Спенсер весь день занимался ещё и уборкой, что вряд ли кто-нибудь смог бы оценить, кроме Алиссы, которая обогрела его сочувственным взглядом.

– Я пытался ему не мешать. Поэтому в некой мере это и моя заслуга, – Дункан предложил Алиссе отрезанный кусок запеченной курицы. Она нехотя поднесла тарелку, позволяя ему заполнить её. Тем не менее, на неуместную шутку не была намерена как-либо реагировать. – Насколько плохо самочувствие Фреи? – спросил парень, только чтобы растормошить Алиссу, привлечь её внимание, вынудить заговорить. Состояние кузины его волновало не так уж сильно, и Алисса не могла не ощутить напускной вежливости, что совсем не вторила искренности.

– Думаю, к завтрашнему дню ей станет куда лучше, – не поднимая глаз от тарелки, сухо ответила Алисса.

– Странно, что вы не остались с ней. Мы могли бы перенести дурацкий ужин, – произнес Джеймс. В его голосе чувствовались стальные нотки нетерпения и раздраженности, что он даже не пытался скрыть. Они переглянулись с Алиссой, которая старалась держать себя в руках, не выдавая собственного негодования. Она хотела провалиться на месте, исчезнуть, раствориться в воздухе, только бы не быть здесь, но оказалась в замкнутом пространстве желания Фреи уединиться и длинного языка Рейчел, что не дал им путей к отступлению.

– Может, хочешь пойти проведать её? Кажется, без Фреи тебе заметно скучно, – тон Дункана был неизменно шутливым. И Рейчел засмеялась, следом за ней скованно улыбнулся Спенсер, но ни Алисса, ни Джеймс не стали обращать на это особого внимания.

– Уверена, ей бы здесь не нашлось места. Мы и без того здесь едва ютимся, – Рейчел весело хохотала, но улыбнулся ей в ответ лишь Спенсер. Девушка будто смотрела сквозь него, поднимая блестящие глаза на Джеймса, который сидел прямо за спиной парня. Завязанная бабочка давила на горло, в дурацком пиджаке стало невыносимо жарко. Их локти соприкасались, и Спенсер никогда прежде так сильно не волновался из-за этого незначительного жеста. – К тому же она такая зануда. Впрочем, как и Алисса.

– Прекрати, – прошипела девушка. – Мы ведь сюда пришли не для того, чтобы обсуждать друг друга, – Алисса закатила глаза.

– Могу ли я предложить вам выпить? – Дункан всё ещё питал надежду немного разбавить угнетающую обстановку, но каждая попытка лишь всё больше усугубляла. Он поднялся с места и достал из одной из кухонных тумб бутылку вина. – Джеймс? – предложил другу.

– Обычно, я пью напитки покрепче, но плесни немного, – он выбросил через открытую форточку окурок и перекинул ноги. Взял предложенный Дунканом бокал и уселся на уготованном для него месте. Пустующий рядом стул напоминал о Фрее. Спенсер вознамерился убрать его, но Джеймс воспротивился этому. – Так, как судьба свела вас всех таких разных вместе? – иронично спросил парень, обращаясь напрямую к Рейчел. Небрежно облокотился о стол, подняв в воздухе уже наполовину опустевший бокал, но совсем не внимал тому, с каким нескрываемым обожанием девушка смотрела на него.

Рейчел начала живо щебетать, наполняя комнату безудержным трепом и звучным смехом. Спенсер оставался в тени её внимания, но привлекал его всячески коротко брошенными фразами, развивающими разговор. Вино во многом подсобило. Джеймс немного расслабился. Весело смеялся на пару с очарованной его обаянием Рейчел. Спенсер стал более болтливым, что сделало его объектом насмешек их двух. И только Дункан и Алисса сидели будто бы вдали от всего этого, уныло наблюдая за сложившейся картиной.

– Прости, мне слишком жарко. Я хотела бы выйти, – она толкнула парня в плечо и тот засуетился. Он отважился на ещё несколько нелепых шуток, но ни одна из них не привлекла внимания Алиссы. Уголки её губ ни разу не дернулись в милой улыбке. Она и пить отказалась, сохраняя на лице беспощадную серьезность.

– Неужели вы так быстро покидаете нас? – Джеймс вскочил на ноги и тут же пошатнулся на месте. Они заканчивали распивать вторую бутылку, что было заметно невооруженным глазом. – Алисса, тебе стало слишком скучно в нашей компании? – он громко икнул, вызвав у пьяной Рейчел очередную волну неугомонного смеха. – Может быть, тебе стоит вернуться к своей подруге? Она нарисует что-то, что тебя обязательно рассмешит, – продолжал он, когда Алисса покачала угрюмо головой, отвернулась и, обняв себя, двинулась к выходу. Дункан бросил в друга испепеляющий взгляд, но Джеймс ещё громче рассмеялся в ответ.

– Прости. Это не худшее его состояние, но… Он не в себе из-за некоторых неурядиц, – Дункан догнал девушкуё в прихожей, когда она торопливо надевала туфли, по-прежнему не поднимая на него глаз. Он не стал долго медлить и сам обулся, прежде чем открыть перед Алиссой двери и выпустить её, как птицу из клетки.

– Ты не должен оправдывать своих друзей. Особенно Джеймса, – она обняла себя обеими руками, когда разгоряченной кожи коснулась вечерняя прохлада. Осенний холод становился всё более ощутимым. Алисса вдохнула полную грудь воздуха и почувствовала его влажность. Земля тоже была немного влажной. Похоже, они не заметили за окном мелкой мороси.

– Особенно Джеймса?

– Спенсер не такой, как вы оба. Не могу никак понять, что вас троих связывает, – Алисса опустила голову, принявшись рассматривать носки туфель, когда Дункан рассматривал её лицо в свете уличного фонаря.

– Что связывает вас двоих с Рейчел? – вторил парень. Спрятав руки в карманы, он неуклюже покачивался на пятках.

– Мы с Рейчел не подруги, – резко отрезала. Алисса осмелилась посмотреть на Джеймса, когда тот улыбался, что было едва уместно.

– Спенсер для нас, как педаль тормоза, – словил на себе вопросительный взгляд, полон неведенья. Тем не менее, Алисса впервые за весь вечер улыбнулась. Может, дело было в том, что они остались наедине? – Прости, это связано с машинами, – Дункан усмехнулся, но улыбка Алиссы поникла так же быстро, как и появилась.

– Я не хочу, чтобы ты тратил на меня время. Не нужно пытаться, – произнесла вдруг девушка. Алисса успела заметить, как он задержал дыхание, а затем выпустил дымку теплого пара, запрокинув голову вверх. Дункан полагал, что теперь-то всё должно было быть в порядке, но слишком рано расслабился. – Просто прекрати делать всё это.

– Если это всё из-за слухов, то…

– Это всё из-за меня. Ты подобное наверняка слышишь не от многих, но… Я не хочу отношений, и точно не преследую цель выйти замуж, – она неуверенно усмехнулась, ещё крепче обняв себя. – Мне куда проще в одиночку.

– Кто-то ранил твои чувства? – холод остужал горячечный пыл, поэтому Дункан не терял самообладания, как и надежды. Отчаянно цеплялся за тонкие ломкие соломинки, но ни одна из них не могла спасти его.

– Нет. Мои чувства, как и сердце в целости и сохранности. Я никому и ни за что не позволю его разбить, поэтому и говорю с тобой обо всем этом, – Алисса обречено вскинула руками в воздухе. Куда было бы проще, если бы Дункан не задавал вопросов, на которые она не могла найти ответов, что звучали бы правильно, если это вообще было бы возможно. Идеальный сюжет развития событий оставался таковым – он соглашался с ней и не пытался выяснить истоки укоренившегося нежелания быть с кем-то.

– Я не разобью твоё сердце, если ты опасаешься исключительно этого, – он подошел ближе. Попытался взять за руку, но Алисса быстро отдернула ладонь.

– Ты не можешь знать этого наверняка.

– Как и ты.

Они смотрели друг на друга несколько бесконечно долгих секунд. Лицо парня было расслабленным, открытым, добрым. Он будто нарочно дразнил её напускной добропорядочностью и честностью. Алисса же была напряжена, скована и замкнуто отстраненна. Казалось, она терпеливо ждала, когда Дункан сдастся под напором её неуступчивости, а он ожидал, когда падет её невидимая броня. Оба были безуспешны в своих ожиданиях.

– Поторопи, пожалуйста, Рейчел. Мы возвращаемся домой.

– Ладно, но, надеюсь, у нас ещё будет возможность продолжить этот разговор, – его голос был заметно поникшим, а вид совершенно уставший. Алисса чувствовала себя не лучше. Она глубоко вздохнула, когда парень оставил её ненадолго одну, но тяжесть на сердце будто стала ещё большей после незадавшегося разговора.

Вернувшись домой, Дункан обнаружил всех в гостиной. Джеймс выигрывал на пианино, на крышке которого стояла новая бутылка вина. Рейчел весело хохотала, когда Спенсер кружил её в танце. Сквозь шум веселой музыки Дункан постарался привлечь к себе внимание, но заметил его только Джеймс и всё же играть не перестал, предлагая немного выпить. Тогда он подошел к Рейчел, дотронувшись к её локтю аккуратно. Спенсер перестал её кружить, и девушка только затем открыла глаза.

– Я бы хотела ещё ненадолго задержаться, если никто не против, – она покосила взгляд на Джеймса, но он был где-то слишком далеко от всего этого. Спенсер уговорил её остаться. Рейчел отчаянно ухватилась за его предложение, хоть и с угасшим энтузиазмом.

Алисса не сильно расстроилась. Закатила глаза, махнула рукой и быстрым шагом пошла вперед. Дункан вызвался её проводить домой, чему она не стала ни перечить, ни одобрять. Просто шла впереди, не произнеся по пути домой больше и слова. Дункан и не пытался её разговорить. Этот вечер утомил их обоих.

Ко времени, когда Алисса оказалась в комнате, Фрея успела перечитать полностью письмо отца, спрятать фотографию Джона в самый дальний угол комода и прекратила пытаться выдавить из себя больше любви, чем было внутри её мелководной души. Единственное, о чем она спросила, о Рейчел. Единственное, о чем спросила у неё Алисса, о самочувствие.

Переодевшись и умывшись, Алисса не стала медлить со сном. Она была настолько угрюмая и уставшая, что Фрея решила оставить подругу в покое. Устроившись удобно на подоконнике, решила немного почитать перед сном. Мистер Певензи сказал, что к печати в скором времени будет готовиться партия рождественского Диккенса, поэтому в руках она держала экземпляр «Рождественской песни», желтые страницы которого были мягкими и слишком тонкими, и карандаш для пометок. Книга пахла пылью и старостью, но кроме того воспоминаниями из детства.

Фрея сонно потирала глаза, когда за окном вдруг мелькнули фигуры двух людей. Они стояли в укрытии раскидистого дерева, но она видела их достаточно четко, чтобы сразу узнать. Это были Джеймс и Рейчел. Девушка куталась в пиджак парня, когда тот чуть покачивался на месте, рассеяно выслушивая её речи. Затем она медленно стянула с плеч пиджак и протянула Джеймсу, который вдруг резко подался вперед и поцеловал Рейчел.

Она не стала отталкивать парня или хотя бы пытаться предупредить поцелуй, как сделала это Фрея. Рейчел наоборот обвила шею парня обеими руками и настойчиво целовала его в ответ. Джеймс расположил обе руки на тонкой талии девушки и прижимал её крепко к себе. Фрея оторопело сидела на месте и даже не могла ни отвернуться, ни отойти от окна.

Смотрела, чувствуя каждый тяжелый удар сердца, что стало биться вдруг слишком быстро. Казалось, они стояли и целовались там целую вечность, когда всё внутри неё воспламенялось от злости, подступающей к горлу огромным комом. Она не совладала собой, когда сжимала в руках книгу так сильно, что её острые углы врезались и оставляли след на ладонях.

Прошло, по меньшей мере, минут десять, прежде чем Рейчел первой отстранилась от Джеймса. Обеими ладонями сжала его лицо, прежде чем клюнуть напоследок в губы и упорхнуть. Его руки упали вниз. Он не стал её держать, но всё же чуть оступился, когда не было за что удержаться. Фрея продолжала смотреть на Джеймса, который вдруг поднял голову вверх. Сердце замерло, внизу живота появилась знакомая тяжесть.

Он заметил её. И они смотрели друг другу неотрывно в глаза. Джеймс поднял руку и махнул в знак приветствия. Горькая уставшая улыбка украсила лицо. Фрея лишь покачала головой, прежде чем отвернуться и на ватных ногах отойти от окна.

Она услышала, как хлопнула дверь в комнате Рейчел. Девушка что-то громко напевала, нарушая тишину. Под шум её счастливого голоса Фрея села за стол. Достала незаконченное письмо, ручку и слова полились сами собой.

На следующее утро Фрея отправила Джону письмо, что заняло три страницы. Она ещё никогда не была настолько честна в своих любовных изречениях, хоть Джона они едва ли касались.

Глава 9

Джеймс сидел в шумной столовой и расправлялся с обедом, кося взглядом на сложенную вдвое газету, вышедшую из-под печатного станка этим же утром. На заглавной странице значилось несколько новостей – нападение на мужчину преклонного возраста в одном из отдаленных районов города, бывший оксфордский студент нашел эффективный способ борьбы с безызвестной для Джеймса болезней, проведение выставки картин в Выставочном центре, завершение ремонтных работ в местной оранжерее. Он даже не стал пробегаться по заголовкам, купив газету исключительно ради объявлений, от которых уже в глазах рябило.

Он много задолжал. Не только Дункану и Спенсеру – это были сущие мелочи, но другим менее приятным личностях, встречающимся за карточным столом в подпольном баре. Джеймс трижды ходил в банк, где ему неизменно сообщали, что счет был по-прежнему заморожен. Можно ли было ожидать другого от банка, принадлежащего его отцу?

В поисках работы Джеймс всё так же был безуспешен, невзирая на то, что успела пройти большая часть сентября. Он даже начал избегать шумных компаний, в которых прежде любил выделяться особой щедростью и беззаботностью. Карты оказывались в руках уже не так часто. Три проигрыша подряд, и он выходил из стола, оставляя своё имя и подпись в списке должников, что было унизительно и гадко. Пытал удачу два раза в неделю, но не больше теперь. Это было слишком безрассудно и глупо в свете сложившихся обстоятельств, и Джеймс вынужден был плевать на небрежность в своем отношении ко всему, что прежде не так уж сильно волновало.

Всё чаще стал оставаться дома, что заметили оба друга. Был непривычно угрюмым и поникшим. Суровое выражение лица служило прямым предостережением – не стоит ни о чем спрашивать. Спенсер пытался держаться в стороне, когда Дункан безуспешно старался вытащить друга то в паб, то в закусочную, то на танцы, то даже в дурацкую редакцию газеты для помощи. Всё было безвозвратно по-другому, и Джеймс едва ли сумел справляться с этими переменами.

Тем не менее, писать отцу не спешил. Джеймс был наверняка уверен, что мистер Кромфорд только и ждал, как сын сломиться под тяжестью обстоятельств, что были ему непривычны. Летал над ним, как стервятник, дожидающейся, как душа оставит тело бездыханным, чтобы затем полакомиться им. Джеймс не собирался давать отцу этой привилегии, ведь это означало бы исключительно то, что он должен был стать марионеткой в руках родителя, намерившегося устроить его будущее по собственному хитросплетенному сценарию, не подразумевающему каких-либо привилегий для парня.

Он женил бы Джеймса на Марте, купил или даже построил им дом, устроил подле себя, чтобы затем годы спустя позволить занять насиженное место. И план вроде бы был не таким уж плохим, и вряд ли кого-нибудь обеспеченное спокойствием и достатком будущее могло коробить, но Джеймс противился ему, как только мог. Приученный с детства быть ручным и покладистым, он отчаянно хотел устроить своё будущее сам, но ни разу не удосужился подумать, как бы это сделал. Во всяком случае, до недавних пор надобности в этом не было. Он пререкался с родителями, шел их воле наперекор зачастую просто, чтобы насолить, а не показать собственную самостоятельность. В сущности, поступки его были лишены взрослой ответственности, но полны пустой сверкающей забавы.

Джеймс впервые задумался о будущем. В высших кругах его фамилия была достаточно известной, чтобы перед ним любые двери могли оказаться открытыми. Что волновало больше – достаточно ли было для трудоустройства обаяния и задиристости? Принудить себя к рассудительной серьезности он мог, как и одолеть по желанию лень. Вот только усердности и сосредоточенности немного не хватало, но и это с возрастом можно было наверстать.

Амбиции у Джеймса были большими. После окончания университета намеревался поддаться либо в Парламент строить политическую карьеру, либо же в банк, любой из тех, что не принадлежали отцу. Заработать немного денег, чтобы выкупить долю, установить контроль, а затем поглотить предприятие целиком или же ещё лучше создать собственное. Купить дом где-то на побережье, вот только не в Сент-Айвсе, квартиру в Лондоне, может быть, апартаменты в Америке. Дома если бы и пришлось появляться, так только на Рождество. Богатый холостой дядя, разбрасывающейся подарками, совсем как Санта, для детей Оливера, который непременно согласиться на брачный контракт, предложенный из доброй воли матери.

Мысли о создании собственной семьи по-прежнему не утешали. Повязать себя узами брака с девушкой, особенно такой щепетильно чопорной, как Марта, было сродни пожизненного заключения. Сейчас у Джеймса была молодость, в самом расцвете которой он пользовался её преимуществами, совладая в равной степени телом и разумом. В лучшей перспективе у него будут деньги, благодаря которым он купит себе удовольствие, цена которого возрастет во много раз. Любовь – обман, в котором он не хотел теряться. Жизнь полна различных удовольствий, чтобы растрачивать её попусту на чувства, что были непостоянными, как и желания. Тем не менее, на поводу у последних Джеймс шел куда охотнее. По крайней мере, пока у него ещё были деньги.

Он ел нарочно медленно, откладывая привычную процедуру просматривания газетных объявлений, будто мог её избежать. В конце концов, его никто не принуждал к поискам работы, кроме как собственные нужды, что Джеймс вынужден был ограничить до невозможного. Выражение «затянуть пояса потуже» никогда не было ему знакомым, но теперь он жил исключительно по этому принципу.

Джеймс лениво рассматривал людей вокруг, подперев сжатой ладонью щеку. Водил наколотой на вилку дурацкой брокколью по тарелке с соусом и вяло отвечал на приветствия людей, половины из которых не мог даже узнать. Его взгляд обнаружил её совершенно случайно. Он сидел в столовой уже достаточно продолжительное время, не меньше сорока минут, но Фрея будто бы появилась из ниоткуда и будто бы нарочно села напротив.

Спряталась в тени надломленного света витражных окон. Тот падал лишь на кисть тонкой руки, пальцы которой крепко сжимали вилку, застыв над тарелкой. Казалось, её кожа светилась, что было, конечно же, не так. Сама Фрея была слишком увлечена чтением, а потому и сама не могла заметить Джеймса, что было вполне на неё похоже. Она небрежно уронила вилку, подхватив карандаш, которого он сперва и не заметил, и что-то черкнула наспех в книге. Затем отложила его и снова взялась за вилку, положив в рот вместе добрую половину всего, что было на тарелке, из-за чего щеки в ту же секунду надулись, что пробило Джеймса на улыбку.

Он отвлекся, когда напротив остановился Сэм Ричардсон, чтобы перекинуться с ним парой тройкой слов. Парень даже не садился, а просто навис над Джеймсом тенью, спрашивая о каких-то сущих пустяках, во что он не так уж сильно вникал. Отвечал рассеяно, бегло, будто сам куда-то спешил, оставаясь, тем не менее, на месте.

– Ещё увидимся, – пробурчал Джеймс, прерывая парня на полуслове. Тот лишь стегнул плечами, прежде чем уйти.

Над Фреей успел нависнуть Реймонд Купер. Наклонился над девушкой, шепча ей что-то на ухо. Казалось, Фрея упрямо не внимала его словам, пропускала их мимо себя, будто это был не больше, чем призрачный шепот, застрявший между древних стен. Бледный, веснушчатый, худой и невысокий ростом, Реймонд вполне мог сойти за призрака – гадкого, мерзкого, озлобленного на всех призрака. И всё же в глазах, ни разу не моргнувших, застыл страх в совокупности с отвращением.

Очевидно, что после того, как на тайном вечере, устроенным Инканти, Фрея вылила на голову Реймонда половину бутылки вина, тот не мог оставить её в покое. Джеймс некоторое время терзал себя догадками о том, что Купер мог сказать девушке, ведь и сам имел неприятный опыт общения с ней. Вряд ли тот стал бы повторять ошибку Джеймса и предлагать уединение, чего не могло быть в его белобрысой голове. Реймонд был зазнавшемся до мозга костей ботаном, витающим где-то среди идей, что общество усердно отвергало. Что могло стать между ним и Фреей, Джеймс даже предположить не мог, а потому достаточно быстро забыл об этом думать.

После того вечера ему больше не приходилось видеть Реймонда. Или, скорее всего, он просто его не замечал, как и многих других. Джеймс повсюду встречал Фрею, будто кто нарочно сводил их вместе, но не Реймонда, которого увидел теперь впервые. Очевидно, он шептал гадости, но Фрея держалась ровно, нарочно не подавая виду. В то же время Джеймс заметил, как костяшки на руках побелели, так сильно она сжимала в обеих ладонях книгу, не сводя с неё глаз.

Гадкая улыбка на лице Реймонда не на шутку разозлило его самого. Джеймс не был их ряда героев, спасающих девушек от плохих компаний, чем время от времени любил заниматься Дункан. Джеймс сам по себе был плохой компанией, но в то же время многие находили её ещё и приятной. Геройство в духе американских комиксов ему претило. Безразличный ко многим вещам, Джеймс был хладнокровно невнимателен. Будь на месте Фреи другая девушка он и не заметил бы неладного. Продолжил бы трапезу, как делали это остальные, не внимая тому, что что-то было не так.

Его сорвал с ног резкий порыв. Он только успел подскочить с места, обратив на себя не только внимание Фреи, которая тут же подняла на него испуганные глаза, но и остальных, как кто-то закрыл глаза ладонями. Джеймс резко отмахнулся, ненарочно задев локтем человека позади себя. От неожиданности сердце в страхе пропустило удар. Ладони, на которых он успел почувствовать запах жирного ароматного крема, соскользнули вниз. Кто-то позади тихо зашипел от боли.

– Я в порядке, – это была Рейчел. Запрокинув голову назад, она сжимала пальцами кровоточащий нос. Джеймс ругнулся, достав из кармана платок, и всучил его девушке в руку.

Поспешил бросить короткий взгляд на место, где меньше минуты назад сидела Фрея. Ни её, ни Реймонда уже не было на месте. Оба испарились, будто их там никогда и не было. Джеймс озадаченно осмотрелся вокруг, но девушки и след простыл.

– Я не хотела тебя напугать, – Рейчел неуверенно улыбнулась, косясь на него взглядом. – О, ты покупаешь газеты, – свободной рукой она развернула свежий выпуск и принялась вслух читать заголовки. Джеймс пропускал её лепет сквозь себя.

Он чувствовал себя до одури глупо. Подхватился, как дурак с места, приковав к себе излишнее внимание. Его имя и без того было часто у всех на слуху, и большая часть сплетен, по крайней мере тех, о которых Джеймс знал, премного льстили ему, но теперь он будто оказался на грани совершения глупости. Джеймс даже не успел, как следует, обдумать, что собирался делать. Очевидно, что рискнул бы ударить Реймонда. Это не было такой уж большой проблемой, невзирая на то, что в подобных зрелищах ему не стоило участвовать, покуда деньги отца уже не были надежной защитой. Ссылаясь на подобные проделки, совершенные прежде, его могли отчислить без шанса на восстановление.

Мог бы также рявкнуть на парня. Реймонда это мало бы испугало, потому что он был редкостным ублюдком, который боялся последствий за свои действия ещё меньше, чем это делал Джеймс. Хладнокровный фанатик с маниакальной улыбкой. У него и друзей было не так уж много. По крайней мере, часто он бродил по городу в одиночестве, неизменно с охапкой книг в руках. И Реймонд нарочито спокойным елейным голосом ответил бы на грубость Джеймса, не мигнув и глазом, и это всё равно неизменно привело бы к драке.

Лучшим исходом оказался тот, что произошел в действительности. Рейчел появилась очень вовремя. Девушка и сама не поняла, как сдержала Джеймса от совершения ошибки, что того очевидно не стоила.

Последние дни Фрея упорно избегала Джеймса. Он подозревал, что дело было в Рейчел, а потому терпел навязчивую компанию девушку сквозь крепко стиснутые зубы. Она много болтала, громко хохотала и всякий раз пыталась обратить на себя внимание, на людях крепко целуя Джеймса в губы. Рейчел находила его, казалось, где бы он ни был, и это порядком раздражало. Когда она неожиданно объявлялась, парень и сам не замечал, как начинал искать глазами Фрею, только бы уколоть её посильнее, вот только она внезапно исчезла с его поля зрения, оставляя наедине с назойливой подругой.

Он даже не пытался скрыть раздражения от девушки, но та будто бы нарочно ничего не замечала. Небрежность Джеймса в отношении к себе Рейчел воспринимала исключительно в романтичном ключе, напрасно рисуя в голове воздушные замки. На всё у неё находились мнимые неуверенные отговорки. Бесчувственность парня была для Рейчел вызовом, за который она взялась со всем присущим ей усердием. Сумела даже убедить себя в том, что у него наверняка было сложное детство, не лучшие отношения с родителями и разбитое от первой любви сердце. Иначе что ещё могло стать причиной подобной замкнутости?

Джеймс же был занят упорным поиском работы. Голову занимали мысли о долгах и Фрее, что слились воедино, образуя кашу, мешающую сосредоточиться. Ни о первом, ни о другом, думать совершенно не хотелось, но если с долгами ещё была возможность разобраться, как выбросить из головы девушку, он не знал. Едва ли Джеймс пытался это сделать, поскольку даже не заметил, как она освоилась в его голове, как у себя дома, не спрашивая на то разрешения.

Имя Фреи, рассекшее воздух, привело его в чувство. Джеймс даже не заметил, как на обитый красным дермантином потертый деревянный стул, сел другой парень. Ломанный свет из витражей падал на кожу его рук, но те не светились, будто кожа его была вылита из звездного сверкания. Джеймс потер глаза и обернулся к Рейчел, которая продолжала говорить, вот только о чем, он не сумел уловить сути.

– Что ты сказала? – спросил он, грубо выдернув из её рук газету, разложенную на столе. Рейчел без особого энтузиазма листала страница, рассматривая фотографии, хоть и продолжала болтать о чем-то своем, далеком от описанных газетчиками событий.