Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 60 страниц)

– Тебе должно быть это немало льстит, – Фрея иронично улыбнулась, бросив дурацкий альбом на пол. Джеймс в шутку зашипел, будто от боли, словно она с силой отбросила его самого. – Должна признать, тебя действительно было много в моей голове с первого дня, как я оказалась в Оксфорде. Как будто ты не знал об этом, – она легко провела пальцами по изгибу его носа, пока не прикоснулась мягкими подушечками к губам. – Ты и сейчас занимаешь всю мою голову.

Фрея потянулась вперед и поцеловала его. Сперва прикосновение её губ было невесомым, будто она была отчаявшимся призраком, соскучившимся по чему-то живому и теплому. Это он углубил поцелуй, настойчиво и грубо ответил, прижав девушку ближе к себе. Она чуть дрогнула, словно от испуга, а затем улыбнулась ему в губы, обхватив лицо нежными ладонями. Джеймс почувствовал, как Фрея втянула живот с первым ощущением тяжести, когда ощутила его растущее вожделение. Он первым отстранился, опустил голову вниз, переводя дыхание, когда её ладони продолжали сжимать его лицо. Фрея прикоснулась лбом ко лбу Джеймса, но не думала испуганно подниматься с места, как делала обычно.

– Это так глупо, но ты будто под моей кожей, – рвано прошептала, пытаясь заглянуть ему в глаза. – И я не хочу чувствовать это, верить в это и жить с этим, потому что боюсь, как однажды всё превратиться в иллюзию. И я убеждаю себя, что всё ненастоящее, временное, но не могу выиграть в споре с собой, покуда ты настоящий, а короткое мгновение, проведенное с тобой, обращено в вечность. Я уже не могу найти выхода из лабиринта доводов рассудка и отчаянного рвения души, – проговорила на выдохе.

Не будь она пьяна, вряд ли осмелилась бы признаться Джеймсу в подобном. Её привязанность к нему не была таким уж большим секретом, покуда их отношения стремительно развивались, но всё это заставляло её чувствовать себя унижено и глупо. Она не хотела обращать чувства слова, потому что обращенные в звуки они теряли смысл, но теперь хаотичный поток мыслей не мог удержаться в алкогольном головокружении. Фрея освобождала голову, испытывая немалое облегчение по мере того, как говорила, но и оно должно было стать временным, пока рассудок не очиститься от хмельного удара.

Джеймс же напротив будто проглотил язык. Он не был достаточно пьян, чтобы много говорить, развязывая тугой узел запутанных между собой чувств и мыслей. Он просто смотрел на девушку, лицо которой вдруг просияло после сказанного, когда его приняло озадаченное выражение. Фрея умолкла, и они остались сидеть в тишине равномерного дыхания. Снизу было слышно эхо приглушенного смеха Алиссы и Дункана и биение часов.

Она придвинулась ещё ближе. Руки медленно опустились вниз и легли на вздымающуюся с каждым вдохом грудь парня. Фрея не требовала ответа, которого он и не мог ей предложить.

– Тебя так много, но я хочу тебя ещё больше, – прошептала так тихо, что выдыхаемый воздух даже не коснулся его лица. Джеймс нахмурился, поймав на лице Фреи улыбку. – Давай сделаем это, – она медленно опустила его руки на свои бедра, после чего начала неуклюже расстегивать пуговицы на рубашке.

– Я не уверен, что это хорошая идея, – Джеймс оставил её, перехватив обе ладони. – Ты прилично выпила и…

– Разве ты не хочешь этого? – щеки девушки загорелись. Она смотрела на него недоумевающе, но вместе с тем взволновано. Сердце с силой ударялось о грудную клетку, на время Фрея будто забыла, как дышать. Внизу живота завязался тугой узел, что пульсировал, посылая по всему телу электрические заряды. Её тело отзывалось на позывы тела Джеймса, и она не хотела более тому сопротивляться.

– Конечно, хочу, но… – Джеймс не успел договорить, когда Фрея заткула его грубым поцелуем. Он не заметил, как её пальцы тем временем продолжали растегивать пуговицы на рубашке, что давалось с неким трудом покуда она делала это вслепую. Она оторвалась от него, только чтобы опустить глаза вниз. Между их губами осталась натягнута тонкая невидимая нить, что порвалась, стоило Джеймсу снова заговорить. – Ты уверена? – он обхватил её лицо руками и заставил посмотреть в глаза.

– Только если ты будешь предельно аккуратным. Я боюсь боли, но остальное… – Джеймс поцеловал Фрею, перехватив её и без того сбившееся дыхание.

Он переплел их пальцы вместе, заводя руки девушки за спину, прежде чем с большей ловкостью принялся расстёгивать пуговицы на её кардигане. Фрея блаженно закрыла глаза, подняв голову вверх, когда губы Джеймса сперва коснулись линии её челюсти, а затем шеи, покрывшуюся вмиг мурашками. Она двинула плечами, сбрасывая теплый кардиган, когда парень продолжил расстёгивать платье, легкая ткань которого облегала все изгибы её тела.

Когда со всеми пуговицами было покончено, Фрея поднялась, чтобы сбросить платье, переступить через него, бегло стянув с угловатых коленей колготы и двинуться в сторону кровати, ведя за собой Джеймса. Она по-прежнему нервничала. Подушечки пальцев кололи невидимые иголки, рассыпанные под кожей. С каждым прикосновением они были всё более ощутимы. Руки Фреи слегка дрожали, когда она расстегивала брюки Джеймса. Он продолжал покрывать поцелуями острые ключицы, медленно спускаясь к поднятой небольшой груди, всё ещё скованной нижним бельем.

Она не успела понять, когда его руки нашли застежку бюстгальтера. По спине прошелся неприятный холодок, тело сковал ещё больший страх перед тем, чего так сильно хотелось и что так сильно страшило. Фрея сделала неуверенный шаг назад, когда почувствовала, как ноги подкосило от удара о край кровати, на мягкий матрас которой она упала, оказавшись уже без верхней части нижнего белья. Она растерялась перед изучающим взглядом Джеймса, опасаясь того, что не понравиться ему, вызовет отвращение, заставит искривиться и оставить её одну, пылающую в собственном стыде.

Но он смотрел на неё с горящим в глазах желанием, стирая все опасения в пыль. Джеймс просто стоял и рассматривал девушку, когда она наблюдала за выражением его лица, что вдруг застыло. Фрея чувствовала, как кожа горела и покрывалась пятнами в тех местах, где останавливался его взгляд. Тело будто парализовало, и она не могла заставить себя пошевелиться, чтобы сделать хотя бы попытку прикрыть руками поднявшуюся от возбуждения грудь.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил, нахмурившись. Его щеки полыхали от жара, бледное тело было охвачено напряжением. Фрея поджала губы и неуверенно кивнула головой, опасаясь опускать взгляд ниже линии трусов.

– Только, я ведь не забеременею после этого? – она прижала горячие влажные ладони к его груди, когда он опустился вниз, подтянув её тело к верху.

– Не хочу хвастаться, но пока мне удалось не обзавестись детьми, – Джеймс глупо улыбнулся, когда сказанное им смутило девушку. Фрея покраснела, невольно опустив глаза вниз. – Поверь мне, я знаю, как сделать всё правильно, – он продолжал нависать над ней, когда она скользнула вверх по подушкам, зажав руки между крепко стиснутых ног, когда парень потянулся следом за ней за поцелуем, покрывая её лицо, шею, ключицы.

Фрея едва слышно вздохнула, когда почувствовала скрип кровати от веса парня. Сердце бешено колотило о ребра, будто намеревалось выпрыгнуть из груди и разбиться о пол подобно хрупкому хрусталю. Она вздрогнула, когда его ладони сжали её колени. Фрея заставила себя посмотреть на Джеймса и даже смогла натянуто улыбнуться ему, в чем он легко распознал неуверенность.

– Обещаю, что не сделаю тебе больно, – произнес мягко, аккуратно пробравшись рукой вверх по бедру к оставшейся на покрытом мурашками теле одежде. – Ты ведь мне доверяешь?

– Да, – произнесла хрипло, живо закивав головой. Её ладони легли на его, и они вместе избавились от её нижнего белья.

Джеймс ловко притянул девушку к себе. Светлые волосы раскинулись по подушке, когда они вместе опустились чуть ниже. И она прикрыла глаза, когда его губы снова коснулись тонкой шеи, оставляя на коже не только влагу крепкого языка, но и узор её имени, произнесенного шепотом. Одновременно с этим его рука аккуратно раздвинула ноги девушки, между которыми было достаточно влажно. Джеймс коснулся её сперва пальцами, предав напряженное тело ласкам, чтобы немного расслабить, и стоило ей сделать это, как он вошел, вынудив Фрею выгнуть спину и прикусить язык, чтобы воздержаться от крика, что должен был сорваться с ощущением неизведанной прежде боли.

Глава 25

Фрея поняла, что всё закончилось, когда почувствовала на внутренней стороне бедра вязкую жидкость. Она успела забыть о том отвращении, что постигло её, стоило лишь прочитать об этом в книге, когда вместо этого девушку с головой накрыло облегчение, скоро превратившееся в слабость. Джеймс уткнулся носом в изгиб её ключиц, когда она невольно взрогнула. Всё произошло слишком быстро. По крайней мере, так казалось после того, как парень вышел из неё и медленно перекатился набок. До этого Фрее выдавалось, что всё продолжалось запредельно долго. Пусть у неё не было времени скучать, но всё же боль растягивала время, даже если то незамедлительно двигалось вперед.

Она продолжала лежать неподвижно, сложив руки на животе. Переводила сбившееся дыхание, когда тело медленно остывало от жара. Казалось, Джеймс оставил свой след не только на внутренней стороне бедра, но и на шее, груди и животе, где остались красноватые следы обжигающих поцелуев. Подушка приняла форму её тела, так сильно Фрея вжималась в неё, одновременно оставляя на спине Джеймса болезненные следы впившихся в бледную кожу ногтей. Парень же перевернулся набок и принялся рассматривать Фрею, пытаясь угадать испытываемое ею чувство.

Она была озадачена и ошеломлена одновременно. Произодшее было ни на что другое не похоже. Фрея нахмурилась, пытаясь понять, что именно теперь чувствовала. Невзирая на попытки Джеймса быть как можно аккуратнее и нежнее, ей было больно. И Фрея сжимала зубами губы, крепко зажмуривала глаза и с силой раздирала его кожу, пытаясь совладать своим телом, что будто бы вовсе отделилось от сущности. В то же время эта боль была томительно приятной. Тугой пульсующий узел медленно развязывался, освобождая её от напряжения, что было более невыносимым, чем всякая боль. Ей сложно было понять, была ли она близка к концу, покуда Джеймс оборвал всё прежде, чем узел успел развязаться до конца.

Теперь, когда тело медленно остывало, Фрея даже скучала за ощущением парня внутри себя. И стоило ему накрыть её холодным одеялом, как она вздрогнула, ощутив знакомую пульсацию, что цепной реакцией задела и боль, на время поселившуюся внизу живота.

– Как ты? – спросил, приподнявшись на локтях над ней. Волосы спадали вниз, щекоча плечо, где виднелся след его губ, изучающих каждый милиметр мягкой бархотной кожи.

– Хорошо, – голос Фреи звучал тихо и слабо, будто и не принадлежал ей. Она нахмурилась, прочищая горло, а затем даже сделала попытку улыбнуться, что получилось не весьма убедительно. – Спасибо, я в порядке, – девушка пыталась подмять под себя подушку, но едва попыталась согнуться, как прикусила язык от боли.

– Я успел вовремя выйти, но всё же тебе не помешало бы принять ванну или душ, – Фрея посмотрела на него в недоумении, не в силах понять, что именно он имел в виду. Чувствовала, как голова на время будто опустела от всех мыслей, и мозг только теперь начинал работать, со скрипом поворачивая свои шестеренки. – Я об этом, – Джеймс коснулся под одеялом внутренней стороны её бедра, заставив почувствовать в том месте приятный укол. Казалось, наутро мышцы всего тела дадут знать о прошедшей ночи.

Фрея неуверенно кивнула головой, продолжая в немом исступлении смотреть на Джеймса, который положил ладонь поверх её и легонько сжал. Он не торопил её, был непривычно учтив и внимателен. В конце концов, Фрея покачала головой, будто отогнала назойливую мысль, сжала дважды ладонь Джеймса и поднялась с места. Делала всё медленно и осторожно, будто внутрь неё кто вложил бомбу, и всякое небрежное движение должно было привести её в действие, чтобы затем жестоко разорвать тело на куски.

– В первый раз всегда больно, – произнес Джеймс ей в спину. Фрея согнулась пополам, чтобы поднять с пола нижнее белье, и зашипела от боли.

– Тебе тоже было? – спросила, не оборачиваясь.

– У парней всё иначе, – его голос отчасти звучал даже виновато.

Она ничего не ответила. Вряд ли что-либо было уместно сказать. Фрея прошла в ванную, где тут же заперлась на замок и включила воду, чтобы в следующую же секунду упереться обеими руками в раковину, опустить тяжялую голову и рассплакаться. Тело болезненно содрогалось с каждым последующим всхлипом. Она грубо вытирала нос тыльной стороной ладони и рвано дышала через нос, не в силах остановить рыдания, хрипло вырывающиеся из груди.

Фрея устало упала на бортик ванной, так и не подняв глаза вверх, чтобы посмотреть на собственное отражение в зеркале. Теперь это было лишним. Она нравилась себе, покуда нравилась Джеймсу, вот только почему её так неожиданно пробило на слезы, девушка и сама не могла понять. Она ни о чем не жалела, ничего в сущности не потеряла, не осталась разочарованной или брошенной. Фрея позволила себе перейти невидимую черту приличия вместе с любимым человеком, который был достаточно опытен в совершаемых действиях, чтобы сделать что-либо неправильно.

Всхлипы помалу начали утихать, покуда на них более не хватало сил. Фрея выключила воду, и тишина, в которую она погрузилась, оказалась оглушающей. Глаза отыскали оставленный на ноге след – белая вязкая жидкость, тонкая линия которой потянулась вниз по щиколотке. Фрея прикоснулась пальцами к коже и поморщилась, когда ощутила липкость, выдавшуюся тошнотворно отвратной.

Она больше не медлила – сбросила с себя одежду, снова включила воду и стала под душ, смывая с себя Джеймса. Вжимала в тело мягкую губку, но красные следы поцелуев оставались на месте, чему Фрея не так уж была расстроена. Под одеждой всё должно скрыться. Наверняка её обоженное краской стеснения лицо будет намного красноречивей.

Рассудок медленно заполнялся мыслями, что были трезвыми. Казалось, в теле не осталось и капли выпитого вина, вскружившего голову. Фрея думала так много, что вернуться обратно к парню не представлялось ей иначе, как неловкостью. Что стоит ему сказать? Что скажет он? Это было новое начало или неотвратный конец? Обнаружит ли она его вообще в своей постели?

Прежде, чем выйти из ванной, Фрея показала из дверей голову, с опаской осматривая темный коридор. Ей слышался смех Алиссы и Дункана, или это лишь показалось в пьяном дреме? Теперь она ни в чем не была уверена. Тем не менее, прикрывая руками тело, обернутое в полотенце, девушка на цыпочках вышла, намеренная вернуться в комнату, как вдруг кто-то неожиданно подошел сзади и предупреждающе зажал ей рот обеими ладонями.

– Это всего лишь я, – шепот Джеймса не успокоил биения вырывающегося из груди сердца. Он зашипел и стиха ругнулся, когда Фрея от испуга укусила его за руку. Развернувшись на месте, так вовсе ударила, не жалея сил.

– Что ты здесь делаешь? – спросила шепотом, всё ещё опасаясь, что их могут услышать.

– Я был в гостевой ванной и возвращался обратно, – Джеймс двинул плечами, будто всё было вполне очевидно. Фрея окинула парня беглым взглядом. Он был переодет в свободные пижамные брюки, но почему-то оставался без рубашки, что заставило её нахмуриться.

– Куда ты возвращался? – спросила аккуратно, покуда их комнаты находились рядом.

– Куда ты хочешь, чтобы я вернулся? – на лице просияла наглая улыбка, полна привычной дерзости. Фрея закатила глаза, развернулась на месте и продолжила путь в свою комнату, когда Джеймс последовал за ней. – Знаешь, тебе следовало бы поменять простыню, – первое, что произнес, когда захлопнувшаяся за спиной дверь отрезала их от остальной части дома. Фрея недоуменно на него посмотрела, чем пробила на улыбку. – Там остались следы крови. Такое бывает, когда…

– Я знаю, – она не дала ему договорить, поскольку и так была осведомлена в произошедшем. В книге было об этом сказанно, но у Фреи снова всё вылетело из головы.

Первым делом она подошла к платяному шкафу, за приоткрытой дверцей которого переоделась. Затем достала из нижней полки комода простыню, и с помощью Джеймса натянула её на матрасе. На прежней действительно было заметно кровавое пятно, при виде которого Фрее стало не по себе. Казалось, они скрывали следы преступления, и даже отрезвевший разум не помогал избавиться от мыслей об этом.

Фрея уснула почти сразу после того, как голова коснулась подушки. Она чувствовала себя уставшей и совершенно оббесиленной, но всё же когда Джеймс вместе с невесомым поцелуем выдохнул ей в губы «Спокойной ночи», ей хватило сил, чтобы улыбнуться.

Её сон был безмятежно спокойным, невзирая на то, что достаточно непривычно было делить одно одеяло на двоих, ощущать прикосновение чьих-то рук на своем теле, чувствовать на коже чужое теплое дыхание. Фрею это вовсе не смущало, будто так было всегда. Она совсем не ощущала ни веса руки Джеймса на своем бедре, ни уткнутого в лопатки носа, ни щекочущих кожу волос.

Она проснулась первой, когда в глаза ударил яркий свет из окна. Фрея тихо промычала, спрятав лицо в подушке, что не спасло. Девушка потеряла золотую нить, связывающую со сном, что за считанные секунды улетучился из головы, расстворился в первых беспорядочных мыслях, а затем и вовсе в осознании действительности. Она оказалась в клетке рук Джеймса, который оказался крепко прижат к её спине. Он был так близко, что Фрея даже не могла пошевелиться, не разбудив при этом его самого. Тем не менее, она сделала попытку аккуратно отодвинуть его руку и дать себе чуть больше свободы.

Фрея приподнялась на месте, только чтобы выглянуть в окно, за которым распростелся сказочный зимний пейзаж. Снег ровной блестящей гладью лежал на крышах похожих домов, на изгибах танцующих веток голых деревьев и промозглой от холода земле. Она могла увидеть, как из дома напротив высыпались дети, смех которых был глухим, но всё же настоящим. Они сходу начали лепить снежки, разворачивая прямо посреди улицы поле боя, в котором Фрея и сама охотно бы приняла участие.

Ребенком она любила зиму. На Рождество они всей семьей обычно отправлялись в Дамфрис. Мать эти поездки не особо радовали, поэтому с началом войны она воспротивилась уезжать из Лондона, но Фрея всегда искренне не могла дождаться встречи с кузеном. Дункан умел заводить друзей, где бы не оказался, но не она. Тогда ещё он был её единственным другом, и Фрея сходила с ума, так сильно любила слушать его росказни о приключениях, угождать по его вине в неприятности и просто ходить за ним по пятам.

Она находила в зиме нечто завораживающе особенное. В её холоде было некое очарование, которому хотелось подражать, пропуская его через себя. Фрея находила в хрустящем морозном воздухе красоту, но что намного важнее – одухотворяюще вдохновение.

Фрея смотрела в окно, не в силах оторвать глаз. Низ живота продолжал отдавать болью, но теперь она была терпимой, девушке не было на что жаловаться. Она только вознамерилась подниматься с постели, как руки Джеймса ловко повалили её обратно на подушку, заставив тихо вскрикнуть от неожиданности.

– Сколько времени? – он успел приоткрыть лишь один глаз, когда уткнулся носом ей в щеку.

– Не знаю, – улыбаясь, пробормотала Фрея.

– Впрочем, без разницы, – он поцеловал её сперва в щеку, а затем в губы. Его ладонь тем временем залезла под её ночную рубашку и стала щекотать живот. Фрея перехватила руку Джеймса, когда та вознамерилась подняться выше.

– Как тебе спалось? – спросила, рассоединив первой губы. Фрея поднялась вверх по подушке, когда Джеймс сделал попытку избежать ответа и поцеловать её снова. Она чувствовала себя неловко, чего нельзя было сказать о парне.

– Мне снилась ты, – самоуверенно ответил. На лице тут же выросла глупая улыбка, сонные глаза продолжали оставаться полузакрытыми. Джеймс положил голову на живот Фреи и, казалось, был достаточно близок к тому, чтобы снова уснуть.

– Неужели? – она пыталась подавить смех, запустив пальцы в его спутанные волосы. – И что я делала в твоем сне?

– Ты выпила чуть больше, чем стоило, наговорила мне всякого, а затем вдруг заявила, что хочешь меня. Прямо здесь, в этой комнате, на этой кровати. Можешь, себе представить? Я не был готов, но позволил тебе уломать себя…

– Должно быть, это было не так уж сложно, – Фрея всё же не смогла сдержать смеха.

– Ты умеешь быть убедительной.

Оба тихо рассмеялись. Фрея почувствовала, как сердце снова забилось быстрее в приятном волнении, что теплом разлилось по всему телу. Она снова отвернула голову к окну, всматриваясь в белоснежный городской пейзаж, от которого перехватило дыхание. И ей вдруг стало так спокойно и безмятежно, что всё казалось нереальным. Ни она, ни Джеймс, ни проведенная вместе ночь. Всё было сном, который они делили на двоих.

Это было странно. Лежать в одной постели с парнем, вроде Джеймса. Его репутация оставляла желать лучшего, и он даже не пытался скрыть того, кем был на самом деле. Самоуверенный, самовлюбленный, самонадеянный – эти качества привлекали многих, но точно не её. Ещё с того самого вечера два года назад на бале дебютанток он произвел на неё неизгладимо отвратное первое впечатление, оставшись в памяти надменно пошлым другом кузена. Рассказы Оливера о брате звучали неизменно, как жалобы, что очерняли его образ всё больше и больше. В конце концов, когда Фрея встретилась с парнем один на один на пляже, он вывел её из себя окончательно своими претенциозными заявлениями об иллюзии чувств и наглой попыткой поцеловать её, будто это ничего не значило.

Сперва она винила себя в этой странной влюбленности. Джеймс привязал её к себе своими глупыми двусмысмленными шутками, вызывающим тоном и нелепыми случайными встречами. Поверить в то, что она была ему небезразлична оказалось так легко, что это граничило с абсурдом. Один отвергнутый поцелуй, два, и третий уже смущал Фрею чуть меньше. Она медленно, но уверенно провалилась в Джеймса с головой, поставив его на первое место без прислушивания к доводам рассудка.

Это было на неё не похоже. У Фреи не было большого опыта в любовных делах, но всё же во время отношений с Джоном ей пришлось принять свою холодную отчужденность, как неизменную норму действительности. Невзирая на смелые заверения в своей любви к парню, в глубине души она опасалась, что была подобна своей матери, которая не была горячна в своих чувствах. Ванесса О’Конелл лишь позволяла любить себя и восторгаться, не прибегая к ответным признаниям или проявлениям чувств. Её отцу, должно быть, повезло быть избранным ею, хоть их замужество было сомнительно счастливым. Поэтому Фрея была благодарна Джону за то, что он собственоручно разрушил то, что было обречено на провал.

Рядом с Джеймсом у неё не было отягощающего ощущения того, что ею была совершена ошибка. Может быть, это спокойствие было самим по себе неправильным и слишком самонадеянным, но Фрея не хотела терзать себя сомнениями ещё и на этот счет. Джеймс почти было признался ей в любви, и этой недосказанности было достаточно. Она только надеялась, что ему было достаточно в качестве ответного признания того, что она позволила их близости случиться. Для неё это было важно. Наверное, теперь важнее всего.

Тихий стук в дверь разрушил кокон безмятежности, в котором Фрея хотелось остаться заключенной навечно. Время продолжило свой ход, действительность требовала их возвращения. Этот стук отдавал некой тревожностью, о чем девушка не успела задуматься, когда резко подхватилась с кровати, накрыла Джеймса с головой одеялом и подошла к двери. Она приоткрыла её совсем немного, высунув наружу голову с взлохмаченными волосами, что давно уже не были в таком бесспорядке.

– Мисс, внизу вас ожидает гость, – Лесли выглядела бледной. Она мялась на месте, поджав губы. Кажется, была слишком взволнована, чтобы удивиться тому, что Фрея собой закрыла проход в комнату, не позволяя даже краем глаза заглянуть внутрь. Девушка заметно нервничала, что по цепной реакции передалось и Фрее, недоуменно уставившейся на неё в ответ. – Это мистер Томпсон, – произнесла шепотом, вынудив её громко вздохнуть.

– Прости, что? – её голос звучал сдавленно, будто каждое слово царапало глотку.

– Мистер Томпсон ждет вас в гостиной. Джон Томпсон, – голос Лесли превратился в мышиный писк, настолько пронзительно тихий, как вой ветра за окном.

– Ладно. Я сейчас спущусь, – Фрея побледнела, ощутив, как сердце пропустило взволнованный удар. Лесли молча кивнула головой и быстро ушла.

Фрея с силой захлопнула за собой дверь и быстро подошла к платяному шкафу, чтобы вытащить оттуда старый атласный халат. Бегло набросила его на тонкую ночную рубашку, ткань которой плотно облегала тело, только чтобы спрятать его вместе с оставшимися на коже красноватыми следами прошедшей ночи.

– Кто это был? – Джеймс откинул одеяло, поднялся на локтях и с озадаченным выражением наблюдал за торопливыми движениями Фреи. – Что произошло? – в голосе было ощутимо беспокойство.

– Ничего, – она даже не могла осмелиться поднять на него рассеянный взгляд. – Внизу меня ожидает гость. Ничего важного, – Фрея ловко схватила со столика резинку и собрала волосы вместе, будто это было единственным, что ей мешало. – Оставайся здесь, – их глаза встретились в отражении зеркала. Фрея почувствовала себя обоженной. Она натянуто улыбнулась, но эта улыбка выворачивала ей самой душу наизнанку, а потому надолго не задержалась на лице.

– Фрея, – только и успел с упреком произнести Джеймс, когда она бросилась к двери и с грохотом захлопнула её за собой, спускаясь стремглав в гостиную.

Она чувствовала легкое головокружение, торопливо направляясь в гостиную. Всё ещё пыталась понять, действительно ли Лесли назвала имя Джона или его выдал затуманившейся жаром прошедшей ночи рассудок. В ней не было и капли вины перед парнем, точно не теперь, но почему тогда она могла ослышаться? В то же время Фрея не представляла, что он может делать в её доме.

Она остановилась перед двухстворчатыми дверьми, когда страх увидеться с парнем ударил в грудную клетку, оттолкнув её назад. Чувствовала по всему телу жжение, будто кровь превратилась в жидкое золото, медленно закипающее под натянутой тонкой кожей, что должна была сгореть, как бумага, и оставить по себе лишь пепел костей. Боль ударила по голове, как по колоколу, что звенел мелодией слившехся воедино мыслей, громкость которых заполняла её всю доверху. Красные отметины на теле предательски воспламенились, боль внизу живота поднялась к горлу с первым ощущением тошноты.

Фрея сама не поняла, как всё же осмелилась повернуть ручку и толкнуть вперед двери. Это сделала не она, а наверняка кто-то другой. Глупый призрак, застрявший между стен и соскучившейся по драме собственной давно угасшей жизни.

Парень подхватился с места ещё до того, как она переступила порог комнаты. Увидев его воочию, Фрея бесповоротно и окончательно приросла к месту. И только гул голосов, откуда-то издалека привел её на доли секунд в чувство. Она с трудом передвигала налившееся свинцом ноги и с ещё большим трудом закрыла за собой двери.

Девушка не успела заметить, как он в мгновенье ока пересек комнату, чтобы вмиг заключить её в крепкие удушающие объятия. Фрея неуверенно положила влажные ладони на спину парня, испытывая неловкость от подобного приветствия, что совершенно не соотвествовало короткому сообщению о разрыве. Она вдыхала холод, вьевшейся под его кожу, но её кровь не остывала, по-прежнему бившаяся бурлящим потоком в голову, что была затуманена недоразумением.

– Господи, я так скучал, – Джон заключил её лицо в свои большие ладони. Слишком грубо, небрежно и жестко, отчего ей стало неприятно. Фрея только и успела ухватиться за его руки, как он не терял времени и крепко прижался своими губами к её.

Они никогда не целовались прежде. Фрея не позволяла ему этого, потому что ей и прикосновения парня приходилось терпеть. Она была влюблена в любовь Джона, а не в него самого, причем так слепо, что не задумывалась, как сможет терпеть его до конца жизни, согласившись на предложение руки и сердца. Её первый поцелуй случился с Джеймсом. Пусть против её же воли, но теперь она отдала бы ему и сотню первых поцелуев, если бы могла.

Фрея грубо оттолкнула парня от себя, когда он стал мять её губы своими. Она даже успела почувствовать влагу его языка, из-за чего тошнота подступила ещё ближе, а на спине стал ощутим липкий холодный пот.

– Не прикасайся ко мне! – Фрея старалась придать голосу решимости, которой не хватало духу. В то же время ей было даже сложно смотреть на Джона, на лице которого застыло выражение недоумения, что находило отклик и в ней. – Что ты здесь делаешь? – сложила руки перед собой, как будто оборонялась.

– Я приехал, чтобы увидеться с тобой. За хорошую работу мне дали месяц отпускных, и я не хотел терять время зря. Прости, что не написал об этом, но я всего лишь хотел тебя удивить, – он развел в воздухе руками.

Фрея нахмурилась, выискивая в его словах подвох. Джон не умел врать и никогда не находил в этом смысла. Она знала его достаточно хорошо, чтобы поверить без лишних сомнений, но всё же было во всем этом что-то странное, совершенно не вяжущееся с действительностью.

Она рассматривала его с подозрением, про себя отмечая внешние изменения, что бросались в глаз. Джон выглядел иначе, чем обычно, хоть и оставался по своей сути прежним. Она привыкла видеть его в простой хлопковой рубашке без галстука и с закатанными рукавами, а также в широких брюках, подол которых всегда был испачкан дорожной пылью. Помнила его старые потертые ботинки и дурацкую кепку, что любила игриво снимать с его головы, чтобы надевать на свою. Теперь же на нем был новый костюм, что казался чуть великоватым, из-за чего парень выглядел отчасти недоумено, дурацкий галстук неумело завязан в несколько узлов и вычещенные до блеска новые ботинки с небрежно завязанными шнурками. Джон был начисто выбрит и надушен одеколоном, что скоро заполнил всё свободное пространство вокруг.

В ответ он смотрел на неё с нежностью, не замечая существенных перемен, кроме непонятной отчужденности. Ему даже было намного приятнее видеть Фрею в утреннем полусонном беспорядке, покуда она была намного прекрасней в незамысловатой простоте. И он неуверенно улыбался, переминаясь с ноги на ногу, испытывая укол её недоверия, которого не ожидал.

– Это какая-то шутка? – холодно спросила Фрея.

– Похоже, я не понимаю, о чем ты говоришь, – он снова неуверенно пожал плечами, состроив самый невинный взгляд, отчего ей хотелось ударить его, ещё и побольнее.