Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 60 страниц)

Намного проще в роли родителей можно было представить Алиссу и Дункана. У кузена был хороший пример семейных взаимоотношений, позаимствованный у родителей, которые на протяжении годов оставались образцом и для Фреи. Спенсер тоже мог бы стать хорошим отцом, но вот в способности Рейчел быть образцовой матерью она сомневалась. Если бы всё по истечению лет оставалось так, как было теперь. Они бы дружили семьями, и разве это не было бы замечательно?

Потерявшись в сомнительных мыслях, Фрея забыла о письме отца на несколько дней. Почти всё время она проводила с Джеймсом, забыв даже о временном соседстве Марты, которая поселилась в комнате Рейчел. Они вместе учились в библиотеке или у неё в комнате, посещали столовую или закусочную, гуляли, особенно часто взбираясь на холм, с которого открывался вид на город. Рисовать удавалось зачастую поздно вечером, когда она возвращалась домой. Уединялись, когда оставались на сьемной квартире одни, что получалось не так часто.

Марта продолжала оставаться в городе на протяжении следующих полторы недели. Её присутствие надоело даже Рейчел, которая хотела намного больше времени проводить с Алиссой и Фреей, в конце концов, со Спенсером вместо того, чтобы уделять его школьной подруге. Алисса, занятая написанием идеальной речи, почти не замечала её. Фрею её присутствие немного раздражало, но рядом с Джеймсом, она забывала о девушке вовсе.

Она вспомнила о письме отца, только когда то случайно выпало из кармана. Фрея вернулась домой после занятий, и пальто упало с плеч напол. Один вид помятого конверта кольнул уже знакомым чувством вины.

Фрея переместилась за стол, где раскрыла конверт, в котором обнаружила сразу два листа бумаги. Один из них был сложен в ровный прямоугольник, чистый, с ровными буквами, в которых было легко распознать твердую руку отца. Второй был скомкан и больше напоминал вырванный из старого блокнота лист, на котором к тому же виднелось пятно в виде полукруга от чашки кофе. Сердце замерло, как только распознало почерк Джона, что всё ещё оставался узнаваемым.

«Уважаемый мистер О’Конелл,

Я не стал распространяться об этом, но считаю, что вы должны знать. Когда я делал вашей дочери предложение, то был уверен, что должен был взять в жены приличную, но что намного важнее – нравственную, девушку. На протяжении наших отношений она держала меня на расстоянии, что я больше всего ценил в ней и что больше всего мне нравилось. Теперь же она позволила этому измениться.

Не знаю, осведомлены вы в том или нет, но Фрея состоит в отношениях с некоим Джеймсом Кромфордом, из-за которого не получившая вашего благословения помолвка не оказалась разорванной. Вы должны быть наслышаны о похождениях этого своенравного молодого человека, который славиться не только фамильной состоятельностью и кровной благородностью, но ещё и любовными связями.

Фрея угодила в ловушку его обояния, но спасать её слишком поздно. Ваша дочь глубоко испорчена. У меня есть основания полагать, что она больше не девственница, что снижает её шансы найти достойного мужа. Думаю, Фрея ещё сама не осознает, насколько большую ошибку совершила, но пока она не стала частью того мира, который окружает Джеймса Кромфорда, её ещё можна спасти. Как по мне, кроме вас никто не может её образуметь, поскольку только у вас есть достаточное влияние на дочь, которая, как я сумел убедиться на своем горьком опыте, не сможет пойти против вашего слова.

Мне жаль сообщать, что ваша дочь снизошла к плотским пошлостям, но вы должны знать об этом. Фрея достойна лучшего, чем может предложить ей Джеймс Кромфорд. Да и к тому же в продолжительности их связи нельзя быть увереным.

Надеюсь, однажды вы встретите меня в своем доме гостем и не будете держать обиды за всё произошедшее. Я глубоко искренне любил вашу дочь и, кажется, всё ещё люблю, как никого другого, но даже если бы вы дали своё благословение теперь, не уверен, смог бы я его принять в связи со случившимся.

Очень жаль,

Джон Томпсон»

Фрея перечитала письмо ещё трижды, но слова оставались теми же и их порядок был неизменным. Посреди горла застрял огромный ком, глаза набрали влаги. Казалось, она забыла, как дышать, когда дрожащие пальцы развернули второе письмо.

В нем отец сообщал, при каких обстоятельствах и когда обнаружил письмо Джона, что было не так интересно. Слезы хлынули из глаз, когда он в приказном порядке велел прекратить отношения с Джеймсом, угрожая избавить наследства и отречься от неё окончательно. Обещал, что найдет приличного молодого человека, который примет её испорченной, что будет сложно сделать, но у него уже был кое-кто на примете. Тем не менее, мистер О’Конелл обещал не принимать никаких мер, пока дочь не сообщит ему о своих намерениях. Он оставлял небольшой выбор – Джеймс или благоразумие.

Слова резали глаза. Отец был жесток в убеждении, что Джеймс не сможет сделать её счастливой и рано или поздно бросит. Писал о неизбежности их расставания, невзирая на любые заверения парня. Даже в его предложении руки и сердца нельзя было оставаться уверенным, поскольку это было частью некоей извращенной игры, в которую Фрея играла вслепую, не зная правил. Отец был неустан в повторении того, что даже ради неё Джеймс не мог измениться.

Стук в дверь оторвал её от письма. Фрея вытерла тыльной стороной ладони глаза и влажный нос. Бросила хриплое – «Сейчас», прежде чем спрятала письма в конверт, что положила в комод, откуда никто не должен был его достать. Стук прекратился, но она подозревала, что стоявшей за дверью продолжал ждать, когда откроют.

Это был Джеймс. Прежде чем заглянуть в покрасневшие от сдерживаемых слез серые глаза, он сделал шаг вперед и поцеловал девушку, захлопнув за собой дверь. Она успела забыть, что они должны были встретиться. Ему нужно было выучить конспект, а ей – написать его. Алисса должна была задержаться до вечера в библиотеке вместе с Дунканом, Рейчел продолжала развлекать Марту, показывая ей город.

– Всё в порядке? – спросил, чуть отстранившись, когда Фрея тут же отвела глаза в сторону и громко шмыгнула носом.

– Да, – улыбка вышла совсем неубедительной. Когда он снова поцеловал её, Фрея ответила неохотно. Перечитанное несколько раз письмо Джона било в виски головной болью. Слова отца сотрясали душу, выворачивая её наизнанку.

Казалось, она пережила ураган или кораблекрушение, от чего не успела отойти. Ведь ничего ещё не было закончено. Это был вызов, но битву Фрея должна была начать сама. Она не была уверена, что готова была сделать это, из-за чего сердце выпрыгивало из груди от страха.

Она не отталкивала Джеймса, просто не могла на нем сосредоточиться, была сбита с толку и совсем расстеряна. Как будто вдруг потерялась в действительности и усомнилась, было ли всё происходящее настоящим, потому что слишком уж напоминало кошмар. Казалось, что чёртовы письма она в следствии очередной волны неуверенности выдумала, увидев на бумаге слова, которых на самом деле там не было. И ей бы броситься и перечитать всё ещё раз, но только бы того не видел Джеймс, что было невозможно.

– Может быть, ты плохо себя чувствуешь? – обеспокоенный взгляд невольно опустился вниз, когда он поддел низ юбки, где за нейлоновыми чулками скрывался безобразный шрам.

– Менструация, – выпалила первое, что пришло на ум. Фрея перехватила его ладонь и отвела в сторону. – Я, действительно, себя не очень хорошо чувствую, но это нормально, – она неловко улыбнулась, когда на щеках запылал румянец. Не стоило так громко и резко произносить это чёртово слово. На самом деле, менструация у неё должна была начаться не раньше, чем через неделю, и Фрея мысленно проклинала себя за то, как глупо прикрылась этим словом, словно щитом.

– Это же хорошо, – Джеймс усмехнулся, потянувшись вперед за поцелуем. Фрея же в ответ закатила глаза и отвернула голову, из-за чего его губы оставили отпечаток на щеке.

– Просто давай учиться, – хмыкнула девушка, заняв место за столом. Джеймс упал на её кровать, состроив выражение детсткой обиды, чему она не стала внимать.

Обычно, он без особых усилий отвлекал её. Фрея постоянно вертела головой, задерживая на Джеймсе взгляд намного дольше, чем на страницах книги или конспекта. Теперь же склонилась над столом, прикрыв лицо волосами и подперев голову сжатой ладонью. Слова расплывались перед глазами, поэтому Фрея перечитывала предложение за предложением по несколько раз не в силах понять, о чем шлось. Строчки путались, и головная боль только усиливалась. Рука двигалась на автомате, перенося в тетрадь всё без разбора. Она даже не вникала в смысл написаного, когда думала только об одном.

На некоторое время Фрея даже забыла о присутствии Джеймса. Они сидели в тишине переворачиваемых страниц и эха голосов из коридора, не разбивая молчания. Напряжение вдруг стало таким невыносимым, что девушка бросила ручку и с тяжелым вздохом отодвинула от себя книгу, в которой за полтора часа перевернула лишь две страницы, переписанные в рассеяности по нескольку раз. Она хотела достать письма из выдвижного ящика комода и перечитать ещё раз, когда глаза наткнулись на Джеймса, который смотрел на неё с подозрением.

– Я закончила, – произнесла с неловкой улыбкой, когда он продолжал сверлить её недоверчивым взглядом. – Ладно, я просто устала. Закончу после ужина, – Фрея вздохнула, поднявшись с места.

– К чёрту! Тогда я тоже закончил, – он закрыл тетрадь и подвинулся, освобождая для неё место. – У нас есть ещё полчаса.

– И мы проведем их просто лежа на кровати?

– Я мог бы предложить занятие интереснее, но тебе для этого слишком плохо, – он заставил уголки её губ дернуться в улыбке.

В конце концов, она не стала заставлять его уговаривать себя и легла рядом. В голову снова ударили мысли об одном, и Фрее не могла спокойно лежать на одном месте, испытывая нетерпение, в котором тонула. Расположив голову у Джеймса на плече, она только и делала, что косилась в сторону комода, откуда дурацкое письмо как будто жгло глаза.

Он этого не замечал. Говорил о чем-то, когда она слушала вполуха. Цепляясь за последнюю фразу, Фрея отвечала коротко и рассеяно, неспособная вникнуть в смысл сказанного.

– Прости, – она чуть приподнялась с места, когда очередной простой ответ заставил Джеймса рассмеяться. Очевидно, в этот раз Фрея не сумела попасть в точку, чем выдала свою невнимательность. – Боже мой, мы пролежали уже целых сорок минут, – цепкие пальцы обхватили запястье парня, на котором висели наручные часы.

– Неужели на десять минут больше? Должно быть, они начнут без тебя, – сьязвил, когда девушка подхватилась с места и бегло стала одеваться.

– Разве ты не опаздываешь к мистеру Клаффину?

– Мы не встречаемся по вторникам, – Джеймс поднялся с кровати нехотя. Прежде чем начать собираться, лениво потянулся, отвернувшись к окну, громко зевнул, а когда развернулся, словил брошенное Фреей пальто.

– Тогда ты мог бы присоединиться к нам.

– Спасибо, но ты знаешь, кого я избегаю.

Она знала. Фрея рассказала ему о возвращении Марты, что у обоих вызвало подозрения. За время пребывания девушка не успела напакостить. Она даже не совершила попытки встретиться с Джеймсом, но не пропускала ни единого ужина с Алиссой и Фреей, за которым была привычно язвительной, не нарушая, тем не менее, личностных границ. Чем дольше Марта оставалась в городе, тем больше выдавалось, что она действительно приехала ради Рейчел, с которой проводила почти всё свободное время.

Сперва Джеймс намеревался поговорить с девушкой, чтобы убедить оставить их в покое. Но пока та ничего плохого не сделала, Фрея уговорила его не делать этого во избежание конфликта, что мог быть начат ими. Не исключено, что Марта своим присутствием просто испытывала их терпение, но Фрея неплохо справлялась с тем, чтобы держать в руках и себя, и Джеймса.

Джеймс решил остаться на ужин, когда заметил за окном закусочной Алиссу в паре с Дунканом. Отношения с друзьями всё ещё были натянутыми, но лед понемногу таял. Жизнь начала приходить в норму, когда к этому были приложены усилия.

Спенсер и Рейчел так и не явились, как к общему облегчению и Марта. Вчетвером они провели время не так уж плохо, мысленно вернувшись ко времени зимних каникул, пока всё не пошло наперекосяк. Никто не поделился прожигающим память теплом чувством дежавю, но все его ощутили. На короткое мгновение даже Фрея сумела отвлечься, чтобы погреться под солнечными лучами приятных воспоминаний, прежде чем рассудок омрачила действительность, заключенная в тюрьме двух писем.

Дункан и Алисса ушли вместе. Фрея убедила Джеймса не оставаться, с чем он нехотя согласился. Вернувшись в комнату, она заметила Марту, которая сидела на краю её кровати и рассматривала фото, выдернутое из-под зеркальной рамы.

– Между тобой и матерью можно заметить поразительное сходство, – она усмехнулась, сохраняя спокойствие, будто её не застали врасплох. – Она была актрисой, не так ли?

– Что ты здесь делаешь? – Фрея подошла, чтобы выдернуть из рук девушки фотографию и спрятать обратно под раму зеркала.

– Я долго собиралась с мыслями и, в конце концов, решилась предложить перемирие, – она поднялась с места, чтобы протянуть Фрее открытую ладонь. – В это сложно поверить, но у меня действительно нет никаких дурных помыслов. Мы с Джеймсом не будем вместе, и я с этим смирилась.

– Я должна поверить твоим словам? – Фрея нахмурилась, пытаясь найти в словах девушки подвох, но голова для этого была слишком затуманена.

– Я не могу тебе ничего предложить кроме слов, – Марта стегнула плечами. – Через несколько дней ты меня ещё не скоро увидишь. Я предлагаю мир, потому что Джеймс не стоит вражды. Ты дорога для Рейчел, а она дорога для меня, поэтому…

Фрея продолжала рассматривать лицо Марты, выискивая насмешку в глазах или же маленькую складку в уголке губ, что не сдерживали ухмылки. Слова были подозрительно кристально искренние, и тон не поздразумевал подвоха. Может, она действительно хотела перемирия ради подруги? Это имело смысл.

– Ладно, – Фрея нерешительно пожала руку девушки, после чего Марта позволила себе улыбку.

Глава 38

Фрея продолжала выискивать в намерениях Марты подвох, когда та предложила отпраздновать их перемирие. В ответ учтиво предложила подождать Алиссу и Рейчел в надежде, что те вернуться поздно, а если и нет, то откажуться от этой затеи гораздо проще, чем это могла сделать она. Энтузиазм девушки ей не нравился. Перемена была слишком заметной, да и к тому же произошла внезапно и быстро, что было более чем странно.

Марта не пыталась разговорить её, не была мила и дружелюбна, не играла роль, с которой всё равно не могла бы справиться. Разговор, что она затеяла, касался во многом Рейчел и предстоящей летней церемонии, о которой говорила с напускным восторгом. В её словах продолжала сквозить фальш, в голосе прорезалось ядовитое притворство. Всё в уравновешенно спокойном поведении девушки было предупреждающим знаком о том, что после затишья, стоило ждать бурю. Фрея наблюдала за ней, как за бомбой замедленного действия, что вот-вот должна была взорваться.

Прошло около получаса, прежде чем вернулась Рейчел. Фрея выдохнула с облегчением, для чего было слишком рано. Она не спасла её. Вместо этого приняла предложение Марты с животрепечущей радостью. Затем снова оставила их наедине, не больше чем на десять минут, чтобы спуститься вниз и позвонить Алиссе. Хватило пяти минут, чтобы убедить её променять компанию Дункана на их.

– Как ты могла быть уверена, что она будет в редакции газеты? – удивленно спросила Фрея, когда Рейчел вернулась, заверив их, что Алиссу не придеться долго ждать. – И как ты убедила её?

– Это легко, – Рейчел махнула рукой, находя неуверенность Фреи, по большей мере, забавной. – Во-первых, где ещё ей быть? Они оба днями напролет там ошиваються, если только не чаепитничают дома. Во-вторых, я сказала, что об этом её попросила ты. Это не могло не сработать, – она продолжала улыбаться, довольствуясь собственным обманом, будто это было наиважнейшим достижением всей её жизни.

О чем Рейчел забыла рассказать, так это, что попросила Алиссу незаметно пронести с собой бутылку вина. Где она её взяла, Фрея намеревалась расспросить, но не сумела из-за непрекращающейся болтовни другой подруги, которая, кажется, была слишком взволнована предстоящим тихим празднеством. Рейчел принесла шипящий радиоприемник и два пледа. Четвером они устроились на полу. Марта взяла на себя обязанность разливать вино по кружкам.

Сперва неловкость и стеснения были всеми остро ощутимыми. Что-то мешало им чувствовать себя свободно, и все, кроме Рейчел, отчетливо понимали, что дело было в четвертой лишней, а именно в Марте. Её присутствие сковывало, мешало откровенничать. Теперь, когда топор холодной войны был зарыт, они не язвили, не спорили и не придирались друг к другу, что было даже непривычно. Они пребывали в недоумении, о чем могли поговорить, когда градус напряжения снимала Рейчел, которая после первого глотка вина стала болтать ещё больше и быстрее.

Хватило не так много, прежде чем комнату наполнил взрывной заразительный хохот, появившейся из ниоткуда. Они сами перестали замечать, над чем смеялись, когда отравленная сладким упоением кровь кипела. В голову ударил градус, сопротивляться которому не имело смысла. Короткий миг забвения был более чем приятен. В нем будто хранилась жизнь, короткий отрывок которой был особенно ценным.

Марта перестала быть Мартой, как и Фрея Фреей. Две равные друг другу девушки, которых ничто в тот миг не разделяло. Они танцевали, смеялись и испытывали необычайную легкость. Фрея напрочь забыла о своих подозрениях. Они стало слишком неуместными и совершенно лишними. Поиски подвоха в одночасье прекратились, когда бдительность оказалась обманом усыплена алкоголем. Даже если это было ошибкой, Фрея не могла того знать.

Сожаление пришло наутро. Никто не помнил времени, когда они оказались в постелях, но оно было поздним, из-за чего проснуться вовремя никто не смог. Фрея первой оторвала тяжелую голову от подушки, испытывая во рту неприятную сухость. Поднялась вверх по спинке кровати и оглянулась. Алисса продолжала спать, перевернувшись на живот и свесив с кровати руку, из-за чего имела весьма забавный вид. Распростертое на полу тело Рейчел, которая спряталась под теплым одеялом, сперва заставило сердце пропустить тревожный удар, а затем улыбнуться.

Фрея не сразу сумела понять, что чувствовала себя неправильно вовсе не из похмелья. Тревога ударила в грудную клетку раньше, чем она сумела заметить неладное. Что-то было не так, но что именно, было сложно объяснить. Чего-то будто не хватало. Чего-то привычно важного.

Она нахмурилась, когда ладонь по привычке коснулась волос. Фрея намеревалась заправить за ухо непослушные пряди, но вместо этого провела по ним и коснулась теплого плеча. Затем резко схватилась обеими руками за волосы, осознав вдруг, что они были в разы короче, чем были доселе. Необычным чувством была легкость, что прежде была ей неизвестна.

Фрея опустила глаза, перед которыми всего на миг всё стало расплываться, и заметила пряди собственных светлых волос, разбросанных на подушке и полу. В живот ударил страх. От осознания произошедшего перехватило дыхание. Фрея почувствовала неприятный холодок, пустившейся по всему телу, оцепеневшему от скользкого унижения и упрямого недоумения.

Она поднялась на ватных ногах, чтобы подойти к зеркалу. Продолжала трогать волосы, когда глаза набрали влаги. Это не могло в действительности произойти. Это был всего лишь кошмарный сон, чудовищная выдумка, подкожный страх, обманувший разум. Тем не менее, застрявший посреди горла ком выдавался вполне настоящим, как и тяжесть во всем теле, как и растущее чувство тревоги.

Остановившись напротив своего отражения, Фрея замерла. Это была не она. Кто-то с похожими чертами лица, теми же серыми глазами и пухлыми губами, но точно не она. В этом позволяла усомниться копна светлых волос, длина которых едва доставала плеч. Неровные пряди путались между собой и выглядели гуще, чем прежде. Она продолжала трогать волосы, будто даже увидев воочию свой новый внешний облик, сомневалась в подлинности совершенных изменений. Фрея была убеждена, что выглядела ужасно, и как только мысль об этом стрельнула в голову, как из груди вырвался сдавленный тихий всхлип.

– Какого чёрта? – сонный голос Алиссы заставил её обернуться в испуге. Девушка подняла голову над подушкой, поймав пальцами прядь светлых волос с соседней кровати. Затем перевела недоумевающий взгляд на подругу и вздрогнула, как будто не смогла её узнать. – Что с твоими волосами? – Алисса перекинула ноги и начала усердно тереть глаза. Фрея же снова отвернулась к зеркалу, к которому подошла ближе, игнорируя застывшую на лице гримасу ужаса.

– Что происходит? – Рейчел приподнялась на локтях, изучая обеих подруг, которые с чего-то вдруг вполошились. Стоило и ей заметить новоизмененную прическу Фреи, как она громко вздохнула, оказавшись за считанные секунды на ногах. – Боже мой.

– Где Марта? – резко спросила Алисса, обратившись к Рейчел, которая запустила пятерню в волосы Фреи с застывшим от немого ужаса выражением, в котором не было и намека на утешение. Казалось, она была растеряна не меньше подруги, но всё же в большей мере неприятно удивлена.

Фрея упала на жесткий стул, опустив тяжелую голову на руки. Коснувшиеся плечей волосы пустили по телу неприятную дрожь, от чего её едва заметно передернуло. Закрыв глаза, она пыталась перевести дыхание, что оказалось не так просто в очередной раз.

– Что? – рассеяно спросила, продолжая завороженно наблюдать за золотой россыпью.

– Это ведь сделала твоя чёртова подруга. Разве не очевидно? – сквозь зубы процедила Алисса, испытывая нетерпение.

– Что? – Рейчел наконец-то подняла на неё стеклянный взгляд, полный недоумения и расстеряности. – Нет, этого не может быть, – неуверенно усмехнулась, когда Алисса продолжала сверлить её угрожающим взглядом. Затем Рейчел, как будто наконец-то поняла, удивленно вздохнула и за считанные секунды сорвалась с места, чтобы побежать в свою комнату.

Ожидаемо, Марты там не оказалось. Не было и её вещей, о чем Рейчел сообщила виноватым тоном, которому Алисса совершенно не внимала. Она гладила Фрею по спине в попытке успокоить, когда та так и не могла осмелиться поднять глаза, чтобы оказаться лицом к лицу с собственным отражением.

Улыбка матери на снимке, прикрепленном зеркальной рамой, как никогда прежде, была высокомерной. В сравнении с ней Фрея с большим осадком на душе признавала собственное поражение, испытывая на себе насмешливый взгляд призрака, которому принадлежал голос сомнения, с которым приходилось всё время бороться. Благодаря Джеймсу в последнее время ей удавалось игнорировать взывающий к самобичеванию голос, замыкающий уверенность в себе в тяжелые толстые цепи, звон которых преследовал каждый шаг.

Алисса обдала Рейчел ледяным взглядом, как будто во всем произошедшем была по большей мере именно её вина. В ответ девушка пыталась не обращать на это внимание, что давалось с трудом, когда поступок Марты бросал на неё тень.

– В любом случае, это можно исправить, – Алисса начала суетиться, выискивая в тумбочке у кровати ножницы, что в её руках выглядели, как инструмент казни. Фрея подняла голову, только чтобы обернуться и посмотреть на подругу, но в её решительности не оказалось ничего утешительного.

– Это уж вряд ли, – Рейчел снова принялась пропускать сквозь пальцы волосы девушки, словно это бессмысленное действие её успокаивало. – У тебя были такие очаровательные волосы. Наверное, самая красивая твоя часть. Не могу поверить, что она посмела сделать подобное с ними.

– Может, лучше помолчишь? – Алисса грубо оттолкнула девушку, став за спиной у Фреи, которая в немом отчаяние снова опустила голову на руки. – Небольшая беда, – продолжала с напускной уверенностью. – Волосы обязательно отростут. В этом их главное преимущество.

– Только для этого понадобиться не меньше полугода. На самом деле, может, даже чуть больше, – задумчиво произнесла Рейчел, когда Алисса вдруг ущипнула её за руку. – Да и к тому же, что ты делаешь?

– Хочу их немного подравнять, – Алисса похлопала Фрею легонько по спине, вынуждая поднять голову и выпрямиться. Она испустила тяжелый вздох, будто это стоило ей усилий, но, в конце концов, всё же не стала сопротивляться, на что не было сил. Стоило ей снова встретиться с собственным чужим отражением, как глаза снова наполнились слезами, из-за чего Фрея решила просто закрыть лицо ладонями.

Алисса начала орудовать ножницами, как Рейчел громко вздохнула, что заставило дернуться и Фрею. Тихое звяканье гремело в тишине, разрезая слух своей громкостью. Фрея чувствовала, будто ей становилось ещё легче, хотя подруга выровняла лишь несколько прядей, ни разу не осекшись в отточенных движениях.

– Где ты так научилась? – с долей волнительного восторга спросила Рейчел, которая не могла отвести глаз от сверкающих в бледном утреннем свете ножниц. Всё время она сжимала плечо Фреи, чего та почти не чувствовала, настолько была напряжена.

– В детстве мама стригла меня самостоятельно. Порой доверяла ножницы и мне.

Фрея осторожно отвела руки от лица, но смотреть на себя по-прежнему находила затруднительным. Кончики волос стали намного аккуратнее и ровнее, сами волосы оставались пушистыми и вьющимися, но с длиною до плеч, они делали её лицо более округлым, к чему она никак не могла привыкнуть.

– На самом деле, лучше не стало, – заключила Рейчел, встретившись глазами с Фреей в отражении зеркала.

Она и сама понимала, что это по-прежнему было ужасно, но боялась обидеть Алиссу, которая намеревалась сделать, как лучше. Прямолинейность Рейчел озвучивала мысли, которые все боялись произнести вслух, поэтому возражать ей никто не стал. Они окружили себя угрюмым молчанием, что нарушало лишь громкое шмыганье Фреи носом и как будто нарочные обреченные вздохи Рейчел.

Казалось, потеря была не такой уж большой, но Фрея оказалась к ней неготова. Ей нравились её волосы, и не менее важным было то, что они нравились Джеймсу. Она любила собирать их в высокую прическу, чтобы затем к концу дня распускать, испытывая облегчение. Имела привычку поправлять их, когда нервничала. Чувствовала приятные мурашки, когда Джеймс проводил пальцами по всей их длине. Она знала, что у некоторых волосы были намного длинее её, из-за чего утрата не стоила слез, а некоторые и вовсе нарочно остригали их. Но мысли об этом не помагали справиться с чувствами беспомощности и обманнутости.

– Ладно, – слишком резко произнесла Алисса, первой разрушив неловкую паузу. – Поднимайся, – она легонько толкнула Фрею, которая нахмурилась, подняв на подругу полный недоумения взгляд.

Алисса не стала ничего объяснять. Заняла место перед зеркалом, едва Фрея поднялась на ватных ногах, схватила ножницы и отрезала прядь собственных волос.

– Ты сумасшедшая! – завопила Рейчел, прикрыв рот обеими ладонями. Фрея схватила подругу за запястье, испытав от её внезапного проявления смелости ужас, который в ту же секунду разбил эгоистичное сожаление по отношению к себе.

– В этом нет ничего страшного, – безразлично ответила Алисса, расцепив пальцы подруги по одному, чтобы продолжить начатое. Она отрезала прядь за прядью без тени сожаления или страха, когда они только и могли, что молча наблюдать, как каштановые волосы падали на пол подобно осенним листьям, невольно сорванным с деревьев быстрым ветром.

Казалось, они даже не сумели опомниться, как Алисса закончила и обернулась к ним с безмятежной улыбкой. У Фреи на глазах продолжали стоять слезы, но в этот раз благодарности, слова которой застряли посреди горла. Рейчел же стояла с приоткрытым ртом и, казалось, за всё время ни разу так и не моргнула. Когда Алисса ещё и встряхнула волосами, девушка фыркнула, выдав нервный смешок.

Затем она протянула ножницы Рейчел, смех которой стал громче и отчаяннее. Казалось, она не могла справиться с собой. Переводила недоумено вопросительный взгляд с одной девушки на другую, будто пыталась убедиться, не было ли всё это чьей-то глупой шуткой.

– Тебе не обязательно это делать, – Фрея перехватила у Алиссы ножницы и сжала в ладони. Смех понемногу утих. Рейчел поджала губы и нахмурилась, глядя на подругу в упор, испытывая нерешительность перед столь отчаянным шагом, что должен был ещё крепче связать их друг с другом.

– Нет, я сделаю это, – в конце концов, Рейчел выдернула ножницы и прокрутила на пальце, выдав кроткий нервный смешок. Алисса уступила место перед зеркалом, куда она приземлилась, прежде чем немного поерзать.

– Рейчел, ты не обязана, – продолжала стоять на своем Фрея, когда Алисса сжала её ладонь, предупреждая прекратить попытки остановить подругу. Она смотрела на Рейчел с искрящимся изумлением, как будто та должна была совершить чудо, в которое было невозможно поверить.

Всего на миг она закрыла глаза, чтобы сделать глубокий вдох и выдох, но когда открыла их, то взгляд стал сосредоточенно непоколебимым. Зажав между пальцев прядь волос, Рейчел поднесла дрожащую руку, в которой с силой сжимала ножницы, и громко звякнула металом. Стоило сделать первый шаг, как девушка вдруг рассмеялась вслух. Посмотрела на обеих подруг через отражение в зеркале. Улыбка Алиссы была подбадривающе вдохновляющей, когда Фреи – мягкой и теплой.

– Я сделала это! – подпрыгнула на месте, без сожаления отрезав ещё три длинные пряди. Впервые в жизни она совершала то, что прежде выдавалось чем-то запрещено неправильным, слишком бунтарским и отчасти сумасшедшим. Это была перемена, которую она себе позволила, не спрашивая разрешения у кого-либо другого, кто мог иметь над ней прежде власть – родителей, сестер, а теперь и мужа. Отчаянный прыжок дарил ощущение свободы и независимости, от чего сердце, казалось, должно было выпрыгнуть из груди.

Когда Алисса помогла ей справиться с несколькими неровными прядями, Рейчел обернулась с широкой радостной улыбкой на лице. Стоило ей подняться с места, как Алисса неожиданно первой заключила её в теплое объятие, когда Фрея продолжала стоять в стороне, глядя на подруг сквозь пелену слез. Они силой утащили её в обьятие, отчего она ещё сильнее расплакалась, испытывая ядовитую смесь угрюмой радости, от которой разрывалось сердце.

Это был чувственный знак глубокой преданности и искренней поддержки, в которых Фрея и не знала, что могла нуждаться. Она бы непременно пошла на нечто подобное ради любой из девушек, но вряд ли додумалась в отличие от Алиссы сделать нечто подобное. Их поступок выдавался ей жертвой, которой она не могла заслужить. Фрея чувствовала, что должна была дать что-то взамен, но у неё ничего не было, что было несправедливо и неправильно. Она хотела быть такой же хорошей подругой, хоть и не чувствовала, что была таковой.