Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 60 страниц)

– Он должен прийти. Обязательно должен, – начал заверять её парень, не будучи сам до конца в этом уверен. Глаза Фреи обожгли его в тот же миг холодом, из-за чего слова застряли посреди горла огромным комом.

– В конце концов, это же Джеймс. Он всего лишь опаздывает, как и Спенсер. Должно быть, они где-то вместе, – обнадеживающе произнесла Алисса.

Дункан бросил в девушку недоумевающий взгляд. Оба знали, что Спенсер вернулся домой сменить рубашку, испачканную в пабе, где трое встретились перед совместным походом в галерею. Он не должен был задержаться и мог вернуться с минуты на минуту, скорее всего без Джеймса, который пропал, не предупредив о своем местоположении кого-либо.

Фрея угасла на глазах. Уголки красных губ опустились вниз, когда она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы затем задержать дыхание. Взгляд серых глаз имел пустое выражение, как будто кто ударил её поддых.

– Я в порядке, – произнесла, когда Алисса только и успела открыть рот, чтобы сказать что-то в оправдание парня. Она притронулась к локтю подруги с намерением взять её под руку, но Фрея сделала неуверенный шаг назад. – Давайте прогуляемся и посмотрим другие работы, – она не взглянула ни на Алиссу, ни на Дункана.

Сложив руки впереди себя, Фрея неторопливо шла вдоль галерейной залы, испытывая удушающее разочарование, схватившее крепко за горло. Горделиво подняв подбородок вверх, боролась с унижением, что выдавливало из глаз слезы, которые она пыталась держать при себе. Фрея тонула в омуте смешанных чувств. Ничего вокруг не видела и не слышала, но лишь испытывала головную боль, ударившую в лоб вместе с печальным осознанием того, что обнадеживать себя было напрасно.

Иллюзия оставалась лишь иллюзией. Джеймсу всё было неважно, и среди бесконечного потока всего была и она, потерявшаяся между безликих людей, бессмысленных вещей и пустых мыслей. Внутри него Фреи не было так же много, как Джеймса внутри неё. Осознание этого даже не огорчало, а медленно убивало, душило, оставляло жизни и избавляло всякого смысла. Всё было лишь игрой, в которой Фрея была единственной, кто потерял голову, забыв о действительности.

Более всего её злило, как она не могла перестать всё время выглядывать его и ждать. Фрея растягивала время, играя с собственным терпением. И чем дольше было ожидание, тем больше ей были ненавистны красная юбка, кашемировая блуза и алые губы, в которых было пустое празднество, что едва было теперь уместно.

Джеймс тем временем был дома, где его сумел обнаружить вернувшейся обратно Спенсер. Открытые двери заставили парня встревожиться, как и клубы плотного серого дыма с терпким запахом, режущим ноздри. Он тут же раскашлялся. Его легкие не могли привыкнуть и к сигаретному дыму, когда это было что-то намного крепче.

– Какого чёрта? – произнес Спенсер, оказавшись в два шага на пороге общей спальни, которая будто была окутана плотной стеной тумана, за которым пряталась мебель. Невозможно было различить даже окно, к которому парень вмиг подлетел, чтобы открыть створки, и двух людей, расположенных на одной кровати.

– Какого чёрта, Спенсер? – лениво протянул Джеймс, перекинув ноги через кровать. Незнакомая девушка недовольно промычала, уткнувшись лицом в подушку, на которой секунду назад лежал парень. Он потушил сигарету, из которой продолжал струиться дым, о пепельницу на прикроватной тумбе, где лежало, по меньшей мере, ещё пять окурков. – Что ты здесь делаешь? – он нехотя поднялся с места, поправив назад волосы.

– Что это ты здесь делаешь? – Спенсер бросил неуверенный взгляд в сторону девушки, которая полураздета бесстыже продолжала лежать на месте. В следующую же секунду он быстро отвернул голову, будто один только вид обнаженной спины обжег глаза. Джеймса это лишь забавляло.

– Излечиваю раненное сердце, – он усмехнулся в ответ. – Должно быть, ты не знаешь, но единственный человек, о котором я почему-то пекусь, назвал меня законченным эгоистом. После всего, мне снова велели держаться подальше, как чёртовой надоедливой собаке, – Джеймс выдал нервный смешок. Помутненный взгляд устремился в пустоту. Он словно смотрел сквозь друга, не различая его в серой дымке. – Я хотел дать ей немного времени, но прошло несколько недель, и я подумал – «К чёрту!».

– Неужели? – Спенсер, избегая даже самого короткого взгляда в сторону девушки, которая, казалось, уснула на месте, достал из-под пепельницы записку от Дункана, что продолжала лежать непрочитанной всё время. Протянул другу и, кашляя, подошел к своему шкафу, чтобы достать свежую рубашку.

Джеймс едва мог распознавать буквы, что раздваивались перед покрасневшими глазами. Неясная голова плохо соображала. Ему пришлось перечитать записку трижды, чтобы понять смысл написанного.

В груди неприятно кольнуло от осознания того, что его обвинение было безосновательным. Она приходила к нему домой и долго ждала, когда он теперь и сам не мог вспомнить, где был в тот вечер. Её слова задели его самооценку, ранив чувства, которые Джеймс держал при себе. Он должен был оставаться безразличным к её словам, не придавать им значения, но в них был оттенок осуждения, схожий с тем, с которым зачастую говорила его мать, упрекающая всё время в том, как Джеймс не оправдал её надежд, что бы не делал. Его это не опечалило, но сильно задело. Сильнее, чем можно было представить.

Он замкнулся в себе, как обиженный ребенок и не хотел никого подпускать. Ошивался в библиотеке, блуждал по городу, подолгу сидел в пабе, продолжал работать с мистером Клаффином. Встретил девушку случайно. Она первая подошла к нему и предложила расслабиться. Её лицо было знакомо Джеймсу, но вспомнить её он не мог. В конце концов, предложение забыть на время о действительности показалось не таким уж глупым. Прийти к Фрее первым и притворяться, будто ничего не было, выдавалось ему намного глупее.

Прочитав записку, он выдохнул с облегчением. Все дни, проведенные порознь, стерлись. Казалось, Джеймс даже успел забыть, что их разделило и почему. Всё осталось в прошлом, кроме того, что Фрея и теперь его ждала, а потому не прийти он не мог.

– Чёрт, во сколько открытие? – парень суетился. Бегло принялся застегивать пуговицы на рубашке, пока не заметил, что последние две оторвались. К тому же на ней были пятна, поэтому её следовало поменять.

– Прямо сейчас, – ответил Спенсер, скрывшись за дверью шкафа. – Алисса и Дункан уже в галереи. Фрея, скорее всего, там же. Мне пришлось уйти, потому что…

– Ты можешь никому не рассказывать о том, что видел здесь? – Джеймс перебил друга. Его рассудок всё ещё был помутненным, но морозный воздух из открытого окна и ошеломительные новости немного привели его в чувство. Застегнув рубашку, он принялся за галстук. Пальцы совершенно не слушали его.

– Где ты был всё это время? – переодевшись, Спенсер подошел к Джеймсу, чтобы помочь с галстуком, что никак не вязался. – Не думаю, что это честно по отношению к Фрее, – он бросил взгляд на девушку, о которой Джеймс будто и вовсе забыл. Она удобно разлеглась на его кровати и тихо посапывала во сне, не внимая их разговору, что волновало Спенса.

– Брось. Между нами даже ничего не было, – Джеймс усмехнулся, что не смогло убедить друга в подлинности его слов. – Клянусь, – нахмурившись, ответил парень, что заставило Спенса лишь неодобрительно покачать головой.

– Ты ведь и взаправду эгоист, – Спенсер обречено вздохнул. – Тебя заботит сама Фрея или то, как тебе хорошо рядом с ней?

– Какая к чёрту разница? – бегло произнес парень, осматривая своё небритое лицо в отражении зеркала. Он уже несколько дней не брился и выглядел чудовищно не ухожено, как сам на себя не похож. – Я думал, мы покончили с этими разговорами раз и навсегда, – он махнул рукой собственному отражению. Времени не было. Джеймс засуетился в поисках одеколона, что должен был убить запах выкуренной травки.

– Если для тебя это не имеет значения, то зачем тогда всё остальное? – Спенсер продолжал стоять на месте, рассыпаясь в нравоучениях. От стойкого дыма голова начала чуть кружиться, мысли все рассеивались, язык чуть заплетался. – Это несправедливо.

– Я люблю её, ладно? Так лучше? – Джеймс провел пятерней по сальным волосам, которые давно не мыл, не находя для этого времени. Оглянулся вокруг, а затем выдохнул с облегчением, заметив чёртов одеколон на столе, сразу за печатной машинкой. – Можешь, верить мне или нет, но в любом случае это исключительно наше дело, в которое тебе или кому-либо не стоит совать нос, – ответил бегло, прежде чем выпрыгнуть в прихожую.

– Ты собираешься её оставить здесь? – Спенсер на нетвердых ногах догнал друга. Джеймс уже обувался. – Та девушка…

– Она уйдет сама. Уверен, она знает дорогу к своему дому лучше меня, – махнул рукой, набросил на плечи пальто и посмотрел сочувственно на друга. – Ты идешь со мной или остаешься? Я ничего не расскажу Рейчел, если ты…

– Ты гадкий, – Спенсер закатил глаза, схватил своё пальто и набросил быстро на плечи.

Они были в галереи уже спустя полчаса. Фрея вместе с Алиссой и Дунканом успели к тому времени уйти.

Глава 22

Джеймс стоял напротив портрета на протяжении пятнадцати минут, испытывая смешанные чувства. Отчасти был ошеломлен, но по большей мере недоуменен. Спрятав руки в карманы брюк, парень с силой сжимал их. Гордость царапала горло чувством вины. Фрея ушла раньше, чем он успел прийти, не намеренный этого делать вовсе из детской обиды, что вынуждала его держаться от девушки на расстоянии. Теперь же Джеймс смотрел на картину и видел в ней своего рода признание, которое не мог бы отважиться обернуть в слова. Теперь же оно выжигало в груди дыру, висело на самом кончике языка, пытало совестным упреком.

Чем дольше он смотрел, тем отчетливее становились черты лица, скрытого в мятежном порыве, что теперь одолевал его самого. Джеймс вытянул вперед себя ладонь и притронулся подушечками пальцев к изображению рук, что были в точности его. Это казалось невероятным, но в то же время едва ли чем-то новым и безызвестным. Фрея любила его и хранила не только в хрупком сердце, но и голове, откуда и был запечатлен образ. Кроме удовлетворенного эго, испытывала облегчение и душа, упоенная необычным проявлением любви девушки, чем он дорожил более, нежели чьим-либо другим чувством.

– Что означает название? – недоуменно спросил Спенсер, стоявший чуть поодаль.

– Это имеет значение между нами, – нахмурившись, ответил Джеймс, вырывая из темных глубин памяти воспоминание, что вдруг вызвало на лице глупую улыбку.

День на пляже, где он ревностно доказывал иллюзорность чувства, что теперь снедало живьем. Тогда Фрея убеждала его в своей любви к другому, о ком он напрочь успел забыть, как впрочем, должно быть, и сама девушка. Своим поцелуем Джеймс должен был разрушить её веру в необъяснимое, призрачное, сотканное из романтической выдумки чувство, природа которого доселе не была объяснена. Но вместо того, чтобы разъяснить всё для неё, он запутал всё для обоих. Неясность изображения вторила той, что последние месяцы была внутри его головы, и с каждым днем положение дел становилось всё более необъяснимым. Даже попытка расставит все точки над «і» привела к очередному коллапсу, что в который раз выбил их из колеи.

– Я знал, что для многих девушек ты объект восхищения, но не думал, что ты можешь кого-то вдохновлять на что-то столь прекрасное, – оба парня сперва не заметили присутствия Реймонда Купера, появившегося будто из ниоткуда. Он стал рядом с глупой ухмылкой на лице и, наклонив голову, рассматривал картину, едва ли хоть с каплей живого интереса. – Похоже, вкус у художницы не такой уж взыскательный.

– Чего тебе надо? – строго спросил Джеймс, повернувшись к парню, сложившему перед собой руки.

– Ничего. Просто я был поражен увидеть тебя здесь, а потому не мог избежать возможности узнать, что тебя могло привести в столь отдаленное от бара место, – наглая ухмылка продолжала испещрять лицо парня. Джеймса она раздражала, доводила до точки кипения и взывала к нетерпению, когда Спенсера во многом настораживала. – Как зовут эту шлюху…

Джеймс подался напротив парню, когда Спенсер успел выступить вперед и вытянуть руку в предупредительном жесте. Реймонд же не внимал этому. Выглянув из-за спины парня, он прочитал имя Фреи, что внезапно пробило его на истерический смех.

– Похоже, ты и сам не особо избирателен в выборе, раз опустился к уровню этой грязной еврейской суки. Ещё не успел подхватить какой-нибудь болезни? – едва парень успел договорить до конца, как Джеймс схватил его за ворот и грубо встряхнул. Спенсер пытался остановить друга, но его попытки были тщетными, покуда Реймонд был намерен подливать масла в огонь и дальше. – Ты уже оценил результат моих стараний? Её лицо уже не так обманчиво милое, как прежде.

Джеймс ударил его что было силы по лицу, отчего Реймонд тут же упал на месте, прижав ладонь к разбитому носу. Кровавая улыбка была ещё более зловещей. Они быстро сумели обратить к себе внимание, собрав вокруг публику сплетников, что должны были тут же разнести новость о размолвке в галереи по всему городу. Новая сплетня – новая легенда, которым Джеймс уже не внимал, оставляя мимо своего внимания.

– Что ты имеешь в виду? – взволновано спросил Спенсер, не спешив винить Джеймса в опрометчивом поступке, вызванном нетерпением и злостью. Стоя рядом с другом, он не обращал внимания на толпу зевак, которые завороженно наблюдали за продолжением представления, что стало наиболее интересной частью устроенного мероприятия.

– Всего лишь, что я проучил её за всё, – он выплюнул кровь, сочившуюся из разбитых десен. – Воспоминания о её разбитом в кровь лице приносит мне упоение, – успел произнести Реймонд, прежде чем Джеймс снова ударил его, не жалея сил.

Опустившись на пол рядом с Реймондом, он бил его, когда Спенсер, ошеломленный от сказанного, насел на Джеймса в попытке остановить. Рядом вмиг оказалось и несколько других парней, что принялись разборонять их друг от друга.

Маленький уголек чувства вины разгорелся до настоящего пожара, что подпитал в Джеймсе необузданную ярость, часть которой он испытывал по отношению к самому себе. Реймонд задевал его намеренно, как делал это временами и прежде, пока подвыпивший Джеймс не набросился на него, избив до того, что парень не показывался ему на глаза продолжительное время после этого. Похоже, смелость вернулась к нему обратно, покуда объектом его пристального внимания стала прежде всего Фрея, а не Джеймс, донять которого было проще, нежели девушку, отличающуюся особым терпением.

В конце концов, их развели в разные стороны. Спенсер крепко удерживал друга со спины, сковывая его рьяные движения. Он пытался успокоить его словами, но те едва доходили до затуманенного рассудка парня. Джеймс сыпал проклятиями и оскорблениями, подпитывая вредную злобу Реймонда, который будто получал от этого необъяснимое наслаждение, продолжая в ответ говорить гадости о Фрее. Когда к ним обоим подошел охранник, Джеймс грубо оттолкнул Спенса, убедив его в том, что всё было в порядке.

Он успел выбросить из головы самый первый вечер у мистера Инканти, когда девушка повздорила с Реймондом и вылила ему на голову бокал вина. Он так и не сумел узнать, в чем была причина, покуда ещё не был так близок в то время с Фреей, чтобы она смогла ему довериться. Затем из оковов забывчивости вырвался эпизод о том, когда он всего однажды оказался свидетелем того, как Реймонд разговаривал с Фреей, испугав её до дрожи своим появлением. Джеймсу стоило лишь на несколько секунд отвлечься, как обое исчезли, будто были всего лишь видением. Затем в суете развития их отношений он более не замечал парня, забыв напрочь о его существовании. Джеймс оставил мысли о том, что конфликт Реймонда с Фреей оставался открытым, пока пытался найти себе место в ожидании того, когда их глупому конфликту придет конец.

– Если ты, правда, что-то с ней сделал, я тебя убью, – бросил напоследок Реймонду, прежде чем стремительно направиться к выходу.

– Что с тобой не так? – спросил Спенсер, прежде чем догнать быстро удаляющуюся фигуру Джеймса. – Она хорошая девушка.

В раскрасневшееся от злости лицо тут же ударил морозный воздух, способный снять с легких всю пыль разрастающегося напряжения. Оказавшись снаружи, Джеймс сделал глубокий вдох, подставив лицо обратившемся в ледяные балерины каплям, что задерживались на ресницах, волосах и ворсинках расстёгнутого пальто. Ему нужна была небольшая передышка, но он не мог более выжидать, чтобы увидеть Фрею, хотя бы чтобы убедиться, что с ней всё было в порядке.

– Думаешь, он действительно мог ей что-то сделать? – сходу спросил Спенсер, догнав Джеймса на улице. Небольшое представление было окончено. Публика была довольна передать свои впечатления тем, кому не посчастливилось стать свидетелями развернувшейся сцены. Тем не менее, кроме Спенса никто не стал следовать за парнем, донимая его глупыми вопросами, что, по меньшей мере, было неприлично. Тем не менее, несколько вышедших следом людей, оглянулись на него, перешептываясь между собой. Заметив это, Спенсер пытался говорить тише, на что Джеймсу было плевать.

– Я не могу быть в чем-либо уверенным, – на выдохе ответил парень, поправляя ладонью надвинувшееся на лицо волосы. Они уже начинали его порядком раздражать, но покуда они раздражали и его родителей, он не намерен был что-то менять. – Мне нужно поговорить с ней. Похоже, мы оба должны объясниться.

– И куда ты собираешься идти? – спросил Спенсер, пока Джеймс пытался собраться с мыслями.

– К ней домой.

– Почему ты решил, что она первым делом вернется домой? – удивленно спросил Спенсер, будто в этом не было никакого смысла. Джеймс посмотрел на друга вопросительно, искренне не понимая, в чем была проблема и что было неправильного в предположении, что Фрея должна была вернуться обратно в комнату. – Сейчас она, должно быть, расстроена, а потому вряд ли хочет кого-либо видеть, в том числе Алиссу и Дункана. Алисса вряд ли оставила бы Фрею в одиночестве, поскольку деваться ей некуда – Рейчел в городе нет, с Дунканом она вряд ли осталась бы наедине дольше, чем на полчаса. Наиболее вероятно Фрея сама нашла для себя более укромное место для уединения, где её вряд ли кто-нибудь мог бы найти и потревожить, – Спенс двинул плечами, словно всё было до простого очевидным, когда Джеймс уставился на него, будто видел впервые.

– Напомни, пожалуйста, почему ты так долго был одиноким? – с иронией спросил Джеймс после затянувшейся паузы. – Кажется, ты знаешь девушек лучше, чем они сами.

– Просто я слишком долго искал подходящую, – парень скромно улыбнулся, явно гордый собой и своим предположением, что могло быть не таким уж далеким от действительности.

– Я бы не назвал Рейчел подходящей для тебя девушкой, – хмыкнул Джеймс. Они не торопясь двинулись вперед, чтобы отойти от галереи, откуда продолжали выходить люди, неизменно бросавшие на них всё ещё заинтересованные взгляды.

– Я бы не назвал тебя подходящим парнем для Фреи, – вторил Спенс, вынудив друга неодобрительно нахмуриться. – Может быть, зайдем куда-нибудь перекусить? Я ужасно голоден.

– У меня есть некоторые предположения, где может быть Фрея, поэтому я, пожалуй, пойду на её поиски. Если не найду, в любом случае к вечеру она должна будет вернуться домой, куда вернусь и я. Прости, но я должен увидеть её сегодня. Мы и без того потеряли много времени из-за глупостей, – он сжал плечо друга на прощание. – Спасибо за идею.

– И с каких пор ты стал таким романтиком? – с усмешкой спросил Спенсер, когда Джеймс вышел немного вперед, придав нетерпеливому шагу скорости.

– С тех пор, как перестал быть эгоистом.

Рассуждения Спенсера имели смысл. Внезапно Джеймс поймал себя на мысли о том, что не знал Фрею достаточно хорошо, чтобы хотя бы попытаться проследить за ходом её мыслей, понять, чего она в действительности хотела, о чем могла рассуждать или что чувствовать. У него были одни лишь предположения, выстроенные на догадках, которым он рискнул последовать, решив для себя, что больше вряд ли смог бы потерять.

Джеймс решил, что Фрея могла взобраться на холм, который однажды показал ей, как одно из самых излюбленных им самим мест. Вряд ли кто-нибудь кроме него мог знать о существовании этого укромного уголка и помешать уединению, в котором девушка отчаянно нуждалась. Тем не менее, он не мог оставить её одну, даже если бы она сама об этом попросила бы, поскольку в этом было что-то непозволительно неправильное. Джеймс хотел быть рядом, чтобы исправить всё, что бездумно и по глупости испортили они оба. Фрея не должна была чувствовать себя одинокой, покуда он сам не хотел этого, испытывая особую потребность в своем присутствии, что ещё несколько часов назад должно было быть долгожданным.

Было странно испытывать нетерпение от предстоящей встречи с девушкой. Ещё более странным выдавалось чувство вины, охватившее душу всецело и полностью. Прежде Джеймс не позволял себе подобных слабостей, покуда никто не взывал к его сердцу до этого. Пусть Фрея проникла ему под кожу без особого намерения, ему нравилось чувствовать внутри себя другого человека, который стал для него равнозначно важным собственной личности. Джеймс привык посвящать жизнь себе одному. Радовать тело мнимыми удовольствиями ради забвения пустого сердца. Теперь всё стало неважным кроме того, чтобы либо угодить ей, либо выбить её из головы, что прибавляло жизни чуть больше смысла, а голове – лишних беспокойств.

По пути он пытался придумать, что скажет. Извинения даже не приходили на ум, поскольку Джеймс к ним не привык, как и к объяснениям. Наверное, стоило начать с выяснений, а, может, и вовсе смолчать и притвориться, будто никакой размолвки и не было. Мог бы он подумать, что обсуждение чувств Рейчел сможет поставить между ними паузу, развести в разные стороны и привести к подобному разладу? Что-угодно, но только не это.

Пока всё было ровно и гладко, Джеймс даже искренне был рад необременяющим душу отношениям с девушкой, которая не обязывала давать обещания, которых он сторонился. Джеймс был большим противником ответственности, с большей охотой отдавая предпочтение беспорядку, что был почвой всех деяний, совершенных против выдуманной морали, навязанной родителями ещё с детства. Теперь же против собственной воли он проникся к Фрее слишком глубоким чувством, чтобы оставаться привычно безразличным. Их отношения стали иметь гораздо больше смысла, чем убеждение об иллюзии, в которое Джеймс ещё до недавнего времени свято верил, находя только в нем истину жизни.

Ноги скользили по каменной кладке, усеянной тонким шаром первого снега, когда Джеймс поднимался вверх по улице. Он пытался идти быстро, будто время ещё что-нибудь значило. По дороге чуть было несколько раз не навернулся, чертыхаясь с каждым неуверенным поскальзыванием, но кроме того испытывал жар от спешки. Лоб парня был усеян каплями пота, когда он ощутил, что и рубашка была пропитана неприятной влагой, отчего было лишь холоднее. Чуть покалывали сбитые костяшки пальцев, на которых застыла кровь Реймонда. Он пытался оттереть руки снегом, но это была тщетная попытка, покуда это не могло залечить ушибы.

Ему с трудом удалось подняться вверх по холму. На лице проскользнула тень улыбки от кроткого воспоминания о том, как в прошлый раз Фрее пришлось взять его за руку, чтобы не упасть. Как ей удалось взобраться самой?

Джеймс выпустил тяжелый вздох, когда не заметил даже тени девушки. Одинокая лавка стояла на прежнем месте, храня воспоминание о том осеннем дне, что случился, казалось бы, несколько десятков лет назад. Тогда имели значение не слова, а небрежные прикосновения. Его рука сама по себе тянулась, чтобы поправить её волосы, притронуться к ладони, чтобы легонько сжать. Ему хотелось поцеловать Фрею ещё раз, но вместо этого он лишний раз разозлил и вывел из себя обоих, обратив колкую шутку в ссору.

Он провел ладонью по шероховатой поверхности лавки, отряхивая снег. Присел, обернувшись к городу, как было и в тот раз. Было холодно, но ему нужно было несколько минут, чтобы перевести сбившееся дыхание. Джеймс был почти уверен, что сможет встретить Фрею именно здесь, а потому остался разочарованным собственным ожиданием, которое теперь находил неимоверно глупым и самонадеянным.

Ему нравилось думать о том дне, как об особенном, хоть прежде парень и не вспоминал о нем вовсе. Казалось невероятным, насколько чужими они были тогда, и насколько важна и близка Фрея была ему теперь. По большей мере, это было странно и совершенно непривычно, но от того не менее важно. Джеймс признавал собственную вину перед девушкой, но едва ли осмелился бы рассказать ей об этом, вернув всё на круги своя благодаря привычной непринужденности.

Джеймс просидел на месте, пока не стало невыносимо холодно. Казалось, хлопья снега становились всё больше. Представшей перед усталым взором город был бережно укрыт белой пеленой, что ослепляла глаза своим блеском. В снеге прятались дома и люди, едва различимые издали. Джеймс думал о том, что среди них должна была быть и Фрея, но искать её в другом месте, кроме дома теперь не имело смысла.

Спустившись вниз, он набрел на церковь, что пробудила воспоминания о том, как они укрывались от проливного дождя в тот самый день. Он уснул на скамейке, она – нарисовала одну из лучших своих работ. Проблеснул в памяти и короткий момент тишины в исповедальне, в котором была особая чувственность, тронувшая его сердце впервые.

В нерешительности Джеймс зашел внутрь, последовав предчувствию, что в этот раз было безошибочным. Едва он успел увидеть одинокую фигуру девушки посреди большой пустой залы, как взволновался. Парень отпустил двери, и те громко захлопнулись, нарушая священную тишину, что всполошила девушку, вынудив в испуге обернуться. Убедившись, что это была Фрея, Джеймс выдохнул с облегчением.

Она резко соскочила с места, но далее не двинулась. На милом лице сочеталась смесь удивления и негодования, что она быстро стерла, предупредительно нахмурив брови и сложив руки впереди себя. Джеймс стремительно двигался напротив. Каждый шаг отдавал едва слышимым эхом, что единственно нарушало покой, что через считанные секунды был разрушен звучностью их голосов.

– Как ты нашел меня? – с тенью раздраженности ответила Фрея, сделав шаг назад, когда Джеймс пытался приблизиться к ней чуть ближе.

– Догадался, – он глупо улыбнулся. – На самом деле, Спенсер натолкнул меня на мысль об этом, – начал было говорить, но её лицо не меняло своего выражения. Фрея была обижена, оскорблена и не скрывала этого, насколько бы подобная слабость не противоречила её гордости. – Что с твоим лицом? – Джеймс пытался приглянуться, чтобы рассмотреть девушку, как следует, вспомнив о словах Реймонда, которым не хотел верить.

– Всё в порядке, – Фрея отвернула голову, когда он в два шага одолел расстояние между ними и обеими ладонями прикоснулся к лицу в попытке обернуть его к себе. Она пручалась, схватившись за его руки, но всё было тщетно. Джеймс был намного сильнее, да и к тому же совершенно неподатливый.

– Фрея, – её имя эхом отбилось от пустых стен. Казалось, Джеймс выкрикнул его в нетерпеливом порыве, когда на самом деле произнес лишь чуть громче, чем намеревался. Девушка прекратила недолгую борьбу и посмотрела на него в ответ, горделиво подняв подбородок вверх. – Господи, когда это случилось? – Джеймс легко провел пальцами по повязке, не причиняя Фрее боли. Она лишь чуть поморщилась, почувствовав себя пристыженной. Глаза опустились вниз, губы поджались.

– Какая разница? – безразлично бросила и упала вниз, выскользнув из его неуклюжих рук. Запрокинув ногу за ногу, Фрея снова сложила руки на груди, надувшись, как маленький ребенок, затаивший в глубине души первую обиду. – Тебе обо всем рассказала Алисса? – злостно спросила.

– Мне обо всем рассказал Реймонд Купер, – Джеймс сел рядом. Игнорируя границы личного пространства Фреи, он был достаточно близко, чтобы их плечи и ноги соприкасались, чему девушка более не возражала. Она не отодвигалась и не фыркала. Их близость всё ещё была в порядке вещей, что во многом обнадеживало парня. – Давно он говорит о тебе гадости?

Джеймс не сводил с Фреи пристального взгляда. В ответ она посмотрела на него искоса, но после того, как их взгляды встретились, молча отвернула голову, испытывая его терпение. Более охотно Джеймс хотел разрешить их напрасную размолвку поцелуем, на который девушка без сопротивлений ответила бы, и они без лишних рассуждений о будущем или прошлом вернулись бы к тому настоящему, что удачно устраивало обоих. Но испытывая непривычное беспокойство, Джеймс не мог оставить без обсуждения то, что Фрея, похоже, скрывала от него некоторое время, поддавая сомнению искренность сводящего его с ума чувства.

– Какого чёрта между вами происходит? – он опять повысил тон, заставив посмотреть её на себя с ещё большим недоверием. – Фрея, – Джеймс сменил раздражительное нетерпение на усталую мольбу. Аккуратно взял девушку за руку. Стоило её глазам заметить его избытые в кровь костяшки, как взгляд стал мягче. Пальцы девушки переплелись с его, отвечая наконец-то взаимностью.

– Я наполовину еврейка. Реймонду этого достаточно, чтобы донимать меня, – Фрея говорила неуверенно, с каждым словом сжимая руку Джеймса всё сильнее. – Он совершенно помешан на идее нацизма, и я думаю… – голос девушки понизился до шепота, пока Джеймс её не прервал.

– Он сломал тебе нос! Сломанный в отместку нос меньшее, на что этот ублюдок может надеяться, – сквозь зубы процедил парень. Его взгляд вдруг стал отрешенным и пустым. Он нахмурился, будто действительно придумывал более изощренную месть, что заставило Фрею закатить глаза и обреченно вздохнуть.

– Поэтому я тебе ни о чем не говорила, – она отпустила его руку, которая, тем не менее, оставалась лежать теперь на её колене. – Господи, мне не нужно было делать этого и сейчас, – произнесла с нервным смешком, сквозь который была ощутимо слышна предательская хрипотца.

– Конечно, нужно было дождаться момента, когда он вовсе тебя прикончит, – резко ответил Джеймс. – Перед смертью ты оставила бы записку с именем, чтобы нам было проще догадаться, кто виновник?

– Ты невозможен, – Фрея резко подхватилась. – Реймонд жалкий трус и вряд ли бы решился на большее, чем пустые угрозы.

– Похоже, твой сломанный нос думает иначе, – он поднялся следом, загородив собою выход. – Только не надо оправдывать всё «случайностью». Ты обманешь этим только саму себя, – в его голосе был слышен вызов, но в то же время раздражение.

Фрея не могла подобрать ответа. Ей не хватало слов, когда её охватил лихорадочный жар от поражения, что было ещё более постыдным, чем избиение Реймонда посреди улицы. Ей было неловко и стыдно, потому что Джеймс был прав и совершенно справедлив в своих рассуждениях, которые Фрея упорно отвергала, самонадеянно полагаясь на лучшее, что было неуверенно и обманчиво.