Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 60 страниц)
Глава 18
Алисса была знакома с Реймондом, или как она сама его называла – Реем, ещё с детства. Они не были друзьями, но вместе жили в укромном маленьком Биддестоне, где ходили в одну школу. У парня не было друзей, как таковых. Чаще он слонялся повсюду в одиночку, угрюмо опустив голову вниз, прижав к груди книгу и бормоча себе что-то под нос. Его считали странным, но, невзирая на это, нападкам он не подвергался, оставаясь попросту незамеченным сверстниками. С Алиссой Реймонд был знаком немного ближе, потому что они жили на одной улице, а потому иногда им удавалось возвращаться домой вместе, и по пути они не могли не болтать о разном, скрашивая неловкость разговорами.
Его странное увлечение нацизмом началось за несколько месяцев до начала войны. Обнаружив в себе совершенное внешнее сходство с описанным представителем высшей расы народа, названного арийским, Рей всерьёз помешался на этом, всецело потеряв себя в чужих идеях. Непонятно откуда, но у него находились листовки и журналы, что он с гордостью показывал Алиссе, убеждая её в правоте уничижительных взглядов. Помешанный на идее чистоты крови, Реймонд скоро стал объектом насмешек и осуждений.
Положение дел усугубилось после оккупации деревни немцами. Счастью парня не было предела, а потому он не стал скрывать его, чем ещё больше устрашал людей. Алиссе его взгляды претили, поэтому их скудное общение скоро иссякло. Реймонд остался совершенно одиноким в своем ликовании, что не было таким уж радостным, когда его некому было оценить.
Как оказалось позже, отец Рея, работавший в городе комиссаром полиции, сотрудничал с немцами. Это было немудрено, поскольку его сын был столь громким в своем обожании чудовищной идеи, что заменила ему всякую религию и стала единственным, во что он верил. Их семья была под прицелом общественности всё время, но гнев на них обрушился только после окончания оккупации. Мистер Купер был намерен бежать следом за немцами и уже собирал чемодан в суете посреди ночи, как его поймали и посадили за ту же решетку, за которую он сажал других большую часть своей жизни. Алисса не была свидетельницей этого, но узнала позже из слухов, что мистера Купера повесили, как и её мать. Миссис Купер с сыном оказалась в изгнании.
Более о Реймонде Алисса не знала ничего. Встретившись спустя года, они притворились хорошими знакомыми, которыми, в сущности, не были. Если бы Алисса узнала об издевательствах Рея над Фреей раньше, то не медлила бы сбросить маску добропорядочности и поставить парня на место, или хотя бы попыталась бы это сделать. Фрея же вопреки заверениям подруги была убеждена, что даже Алисса не могла чего-либо изменить.
– Я не особо верующая. Мы празднуем Рождество равнозначно, как и Хануку. Моя мать была протестанткой, но отец имеет еврейский корни. Он никогда не заставлял меня во что-либо верить, предоставляя выбор.
Они лежали на кроватях, под тяжелыми теплыми одеялами, готовые ко сну. В темноте всегда проще оголять душу. Фрея распустила волосы на подушке, подложив под голову руки, и устремила пустой взгляд в потолок. В тишине тонуло равномерное дыхание Алиссы, которая лежала на боку. Её глаза утопали в ночи за окном, мрак которой рассеивал блеклый свет одинокого фонаря.
Теперь, когда Алисса обо всем знала, Фрее стало отчасти легче. С её рта пал невидимый замок, она могла свободно говорить о том, что прежде держала в тайне. Фрея не была намерена делиться этой неприятностью с кем-либо ещё, будто гадкое отношение Реймонда к ней могло убедить и остальных в её слабости, беззащитности, некоей неправильности, невзирая на то, что всё это время она неплохо держала оборону. Молчаливое игнорирование было лучшей защитой, что, тем не менее, побудила парня к более серьезным шагам. Он намерено хотел вывести её из себя, напугать, хоть в итоге всё это было бессмысленно и пусто, поскольку ни к чему не приводило. Фрея была убеждена, что Реймонд не решиться причинить ей вреда, и только вера в это была залогом её стойкости.
– Меня возмутило, как он говорил об этих людях, потому я и призналась, что по крови одна из них. Я не могла слушать вздора, будто кто-то может быть лучше кого-то другого всего лишь из отличия происхождения. Будто мы выбираем, кем рождаться и затем быть, будто между всеми людьми действительно есть какая-либо разница, будто мы сложены не из одинаковых костей и мышц, – задумчиво проговорила Фрея. – Видела бы ты его лицо, стоило мне сказать о том, что я еврейка. В нем было столько ненависти и презрения, будто я одним своим существованием испортила ему жизнь. Никто никогда прежде на меня так не смотрел.
– Смерть отца изменила его безвозвратно. Должно быть, он винит в этом исключительно всех евреев. Вряд ли это можно изменить, даже если попытаться, – на выдохе произнесла Алисса. – И всё же я поверить не могу, как долго ты молчала, – она отвернулась от окна. Легла на спину, сложив руки поверх одеяла на животе.
– Потому что я не хотела, чтобы кто-либо вмешивался. Надеялась, со временем он отстанет. Ожидание ничем не плохо, – Фрея устало вздохнула, проведя ладонью по лицу, прежде чем перевернуться набок и устремить взгляд на вырисовавшееся в свете фонаря очертания лица подруги.
– Нет, ему эти игры лишь приносят удовольствие. То, что ты милая, его лишь больше терзает, поскольку это делает его странную забаву лишь интереснее, – хмыкнула в ответ Алисса. – Ты не должна пускать всё на самотек. Ты не можешь знать, к чему всё, в конце концов, приведет.
– Что он может сделать? Он жалкий трус, – произнесла неуверенно. Подслушанный разговор, в котором Реймонд признался в убийстве, и несколько подброшенных вырезок из криминальных хроник газет позволяли сомневаться в подобном убеждении. Алиссе об этом не стоило знать. – Пожалуйста, пусть всё остается пока что так, а не иначе. Я намерена поговорить с ним и прекратить эту нелепость, – Фрея протянула руку, но достала лишь до треугольного края одеяла, за который крепко ухватилась вместо руки подруги.
– В этом нет смысла. Ты последний человек, которого Реймонд станет слушать. Когда это кролик выбегал навстречу охотничьей собаке и пытался объяснить ей, чтобы та его не убивала? – с тенью упрека заметила девушка, иронично усмехнувшись. – Пусть бы лучше Дункан поговорил с ним. Или Джеймс.
– Нет, – Фрея резко подхватилась с места и села на кровати, откинув одеяло, из которого быстро начало выходить всё тепло. – Никто больше не должен знать. И я прошу тебя обещать мне, что ты не расскажешь об этом никому. Пожалуйста, – взмолилась, сложив руки вместе.
– Только если ты обещаешь, что если твой разговор ничего не изменит, ты позволишь мне вмешаться. Ладно? – Алисса тоже приподнялась с места, чтобы с вызовом протянуть вперед открытую ладонь. Фрея считала её условие едва ли справедливым или честным, но всё же спустя пару коротких секунд раздумий пожала руку подруги в ответ, заключая с ней договор.
Следующие несколько дней Фрее так и не удалось поговорить с Реймондом, но зато вернувшись однажды после занятий в комнату, она обнаружила на своей кровати под одеялом мертвую крысу. На её животе была вырезана кровавая свастика, не оставлявшая сомнений в том, кем было сделано устрашающее послание.
Она поспешила сменить постельное белье, на котором остались следы крови, найти для крысы коробку, а затем оставить её рядом с помойкой почти незаметной, а затем тщательно вымыть руки после скрытия всех улик. Наиболее отвратительным ей выдавалось не само убийство несчастного животного, а проникновение парня в комнату, внутри которой Фрея перестала чувствовать себя безопасно. Чуть более часа она провела замкнутой в ванной, откуда почти с паническим страхом боялась выйти, пока в двери не постучалась Рейчел, настоятельно требовавшая её возвращения.
Ей удалось взять себя в руки. Она дважды сосчитала до десяти, трижды умыла лицо, обмотала тело большим полотенцем и вернулась в комнату настолько безмятежной, насколько только мог быть человек, которому в постель подкинули убитую крысу.
Рейчел была в прямом платье приятного мятного оттенка с четвертными руками и маленьким бантом спереди. Блестящие каштановые волосы уложены в сложную прическу, каковых Фрея прежде ещё нигде не видела. Глаза подведены черными ровными линиями, губы разукрашены в мягкий розовый. Вокруг шеи блестело ожерелье из белого жемчуга. Рейчел выглядела, как никогда, элегантно и очаровательно, будто собралась не меньше, чем на прием к королеве, а не на празднество дня рождения новоиспеченного парня.
– Я пришла, чтобы помочь вам привести себя в порядок. У тебя есть ещё платья кроме того желтого? Оно слишком летнее, скорее всего ты в нем совсем продрогнешь, – Рейчел была, как всегда, суетлива. Прежде чем получить от Фреи ответ, сама подошла к комоду и начала рыться среди её вещей.
Фрея сперва стояла неподвижно, не вполне осознавая, что происходило. Её взгляд нашел Алиссу, которая сидела перед зеркалом и тщательно расчёсывала волосы, прежде чем обвязать их лентой в низкий хвост. Та подняла на неё глаза и пожала плечами, но стоило Фрее снова перевести взгляд на Рейчел, как она обнаружила её застившей на месте с зажатым между пальцами фото.
– Кто это? – спросила девушка, когда Фрея резко вырвала фото Джона из её цепких рук. – Это твой брат или…
– Прости, но, думаю, это не твое дело, – произнесла сдавленно и невнятно. Сложила фотографию вместе, не желая смотреть на лицо Джона, что по-прежнему взывало к чувству вины, что только недавно отпустило её, сняв бремя с души. Подтянув полотенце вверх, Фрея подошла к комоду, вынудив Рейчел отступить в сторону.
– Как ты могла ничего нам не сказать? Алисса, можешь в это поверить? Я уж начала думать, что ты положила глаз на Джеймса, – Рейчел облегченно рассмеялась, когда Фрея с Алиссой переглянулись между собой через отражение зеркала. – Он такой красивый. Как его зовут? Как вы познакомились? – она села на краю кровати Алиссы, уставившись вовсю на Фрею, потерявшую дар речи от неловкости положения. Казалось, Рейчел более не заботило, ни что наденут подруги, ни как подготовятся к предстоящему вечеру.
– На самом деле мы больше не вместе, – на выдохе произнесла Фрея, отвернувшись обратно к комоду. Спрятала фото парня под грудой одежды вместо того, чтобы выбросить, а затем выудила черную прямую юбку, белую блузку и темно-зеленую кофточку, усеянную рядом серебряных пуговиц.
– Мне так жаль, – Рейчел вздохнула с напускным сожалением. Оно было фальшивым и едва уместным, но никто не стал возражать подобного рода фамильярности. Алиссе было всё равно, а Фрея просто хотела сменить тему обсуждения, ведь эта пока что задавала не самый приятный настрой предстоящему вечеру. – Тебе должно быть не по себе сейчас, но ты хотя бы не встречаешь его каждый день, притворявшегося, будто он не замечает тебя вовсе после всего, что между вами было, – в этот раз искренности словам было не убавить. Голос Рейчел будто бы даже надломился, вынудив обеих девушек встревоженно обернуться к ней, когда она потупила глаза вниз на сложенные вместе руки. – Я чувствую, что люблю Спенсера с каждым днем всё сильнее, но забыть о Джеймсе не способна. Кажется, если я увижу его однажды с другой девушкой, то просто умру. А со своей лучшей подругой и подавно.
Рейчел подняла стеклянные глаза сперва на Фрею. Задержала свой взгляд не дольше, чем на считанные секунды, что обратились в вечность. Фрея задержала дыхание, в груди почувствовался неприятный укол. Её будто кто околдовал, и она не могла ни двинуться с места, ни сделать одного лишнего движения, ни даже моргнуть. Продолжала стоять, как статуя, даже когда Рейчел обратила взгляд на Алиссу. Чары разрушились вместе с затянувшейся тишиной.
– Я не позволю тебе пойти в брюках, – Рейчел резко подхватилась с места, стоило ей наконец-то заметить незатейливо повседневный наряд Алиссы. – А ты собралась надеть это? – она резким движением выдернула из рук Фреи вещи, что она с силой прижимала к себе. – Я бы даже на похороны бабушкиной кузины подобного не надела.
Рейчел поспешила выбежать из комнаты, когда они переглянулись между собой. Алисса вслух рассмеялась в ответ на истерику девушки, когда Фрея продолжала стоять в молчаливом исступлении. Посреди горла застрял огромный ком, состоящий из чувств вины и глубокого сожаления. Она напрасно чувствовала себя предательницей, хоть, в сущности, не предавала никого, кроме самой себя, испытывая напрасные мучения совести.
– Думаю, она ничего не знает, – шепотом произнесла Алисса, заметив на лице подруги застывшие страх и неуверенность. Фрея намеревалась что-то сказать в ответ, как в комнату поспешила вернуться Рейчел, с двумя платьями в охапку.
Для Фреи было уготовано платье из плотной ткани со свободной юбкой ниже колена, испещренное мелкими неброскими цветами мягкого розового оттенка, между которых проглядывались зеленые пятна листьев. Полностью закрытый верх, но открывающие круглые плечи обрезанные рукава, поверх платья была наброшена кашемировая кофточка того же цвета. Скрипя зубами, Алисса согласилась надеть платье с широкой юбкой, усеянное голубыми, серебряными и черными вышитыми цветами. На талии завязана черная шелковая лента, вторящая той, которой были подвязаны уложенные волосы.
На этом Рейчел не остановилась. Глаза Алиссы подвела чёрными ровными линиями, что делали красивые голубые глаза девушки большими и выразительными. На губы Фреи нанесла слой красной помады, контрастирующей с её бледностью, что в промозглые осенние дни была ей ненавистна. Алисса не дала притронуться к своим волосам, а потому Рейчел с ещё большим усердием взялась за Фрею. Под причитание о том, какие у неё были ужасные непослушные волосы, Рейчел всё же сделала новомодную прическу, украденную со страниц американского модного журнала. Фрея просила сделать что попроще, но её просьба вряд ли бралась в учет. Результат, похоже, впечатлил только Рейчел, которая осталась вполне довольной собой.
К счастью для Фреи, которая продолжала пребывать всё время в напряжении, они больше не заговаривали ни о Джоне, ни о Джеймсе. Было заметно, что Рейчел терзалась не меньше, но гораздо лучше умела скрывать эмоции. Натянутая улыбка отводила внимание от грустных глаз, полнившихся нездорового блеска. Под музыку шипящего старого радио-приемника они слушали музыку, подпевали знакомым словам или танцевали под что-то безызвестно новое. Их проглотила иллюзия безмятежности, что не находила отклика в мятеже душ, покой которых был нарушен. Рейчел испытывала удушающую грусть, Фрея сгорала от чувства вины, Алисса, наблюдая неустанно за обоими, мучилась от нерешительности положения, в которое была невольно вовлечена в качестве посредника.
По крайней мере, это всё заставило Фрею забыть о жестокой проделке Реймонда, случившейся несколькими часами ранее.
– Я купила Спенсеру чудесные серебряные запонки. Те, что у него есть, совершенно ужасны. У его матери и сестры превратный вкус, – произнесла Рейчел, когда они оказались на улице.
– Ему с тобой невероятно повезло, – со всей серьезностью сказала Алисса. Переглянувшись с Фреей, обе не смогли сдержать улыбки.
Было темно, хоть и не слишком поздно. Фрея почувствовала, как начал слезиться нос, потрескавшиеся губы жгло под слоем красной помады. Ноги, облаченные в тонкие чулки, кололо холодом. В воздухе чувствовалось морозное покалывание, невзирая на то, что была лишь середина ноября. Рейчел шла чуть впереди, выстукивая каблуками по брусчатой дороге, когда Алисса и Фрея, взявшись под руки, следовали за ней.
– Так и есть, – самодовольно вторила девушка. – Что вы ему купили?
– Словарь, – первой ответила Алисса. Рейчел фыркнула, явно не впечатленная незатейливым выбором.
– Я купила свитер, – скромно произнесла Фрея, не упоминая того, что с решением покупки ей помог Джеймс. Они провели полдня вместе, слоняясь по магазинам Оксфорда, по большей мере дурачась.
Теперь короткое воспоминание об этом дне неприятно укололо сердце, пропитанное ядом напрасного сожаления. Мысль о раненных чувствах Рейчел во многом ранила её саму, как будто предательством были не сами встречи, поцелуи и объятия, а чувства, испытываемые ею рядом с парнем. Слова подруги были полны косвенного обвинения, которого она заслуживала, поскольку получала от Джеймса гораздо больше тепла, чем Рейчел в свое время. В действительности, вины Фреи совсем не было в том, что Джеймс испытывал именно к ней смешанные чувства, что она была ему милее навязчивой Рейчел и, в конце концов, никто другой, как она, полностью перевернула привычный уклад его жизни, разрушив все ментальные стены.
Её одолевало сомнение, знала ли Рейчел о них, и заверения Алиссы совершенно не успокаивали. Намеки были слишком прозрачными, будто она пальцем указывала прямо на Фрею, не стесняясь изъясняться в своем обвинении, не имея в виду никого другого. В первый раз подобное случилось, когда Алисса уезжала в Брайтон, и они остались наедине, во второй – теперь. Наибольше Фрея не была уверена в остальных подругах девушки, что были настоящими сплетницами, в чем сумела убедиться воочию. Если прикованное к ней внимание Джеймса сумели заметить другие, то, что мешало им указать на это Рейчел, подведя её к единоверному умозаключению?
Они не сговаривались между собой, станут ли рассказывать о своих запутанных взаимоотношениях кому-либо. Негласным было соглашение, что обо всем первыми узнают Алисса и Дункан. Фрея не была уверена в кузене, как прежде, после того, как отец ненавязчиво попросил его приглядывать за ней, о чем она узнала от мистера Певензи, не умевшего держать язык за зубами. И всё же они были их ближними друзьями. Быть честными перед Рейчел и Спенсером тоже имело значение, вот только Фрея ощущала перед лицом всё ещё тлеющих чувств подруги непонятный страх, сковывающий её уверенность в цепи нерешительности и вины. Джеймсу, казалось, было плевать на то, знали ли о них все или же не знал никто, и Фрея отчаянно хотела уподобиться ему, но попытки сделать это были тщетными. К собственному сожалению забывать обо всех и всем ей удавалось только рядом с ним.
Даже Алисса не могла понять её теперь. Это беспокойство Фрея держала при себе, находя его слишком глупым, чтобы делиться с кем-либо. Тем не менее, её выдавало настороженно испуганное выражение лица в то время, пока Рейчел и Алисса продолжали вести себя со всей присущей им безмятежностью. Во многом её душили изобличающие слова подруги, полные болезненного упрека, хотя сама она давно забыла о той минутной слабости.
Двери в праздничном нетерпении открыл перед ними Джеймс. Осмотрел каждую по очереди, пока не нашел её лица, отвернутого в сторону. Казалось, день рождения был у него, а не у Спенсера, настолько радостно парень их встречал, полон приятного трепещущего в груди волнения.
Рейчел нежно улыбнулась в ответ, замешкавшись в очарованном оцепенении. Начала что-то говорить, когда Джеймс недослушал, отступив немного в сторону, чтобы впустить их в дом. Затем девушка склонила голову в знак благодарности, сжала крепко зубы, горделиво вздернула кверху подборок и вошла в дом. За ней последовала Алисса с тихим сухим приветствием. Заключала троицу Фрея, которая, опустив голову вниз, прошла мимо. Необъяснимая отстраненность предотвратила поцелуй, которым Джеймс хотел её приветствовать, поддавшись чувству, которому в последние дни не сопротивлялся, позволив тому взять вверх над зарытыми в глубине души убеждениями. Всё стало для него таким непривычным, но от того не менее приятным.
– Ты очень красивая, – произнес, выдыхая слова в затылок Фреи. Помог ей единственной снять с плеч пальто, когда навстречу Алиссе и Рейчел вышел Спенсер, сияющий в особенный день. В ответ Джеймс ожидал увидеть хотя бы тень улыбки, но она оставалась решительно непоколебимой в своей напускной холодности. – Всё в порядке? – растерянно спросил.
– Да, – ответила кротко, даже не взглянув на него. Джеймс хотел было взять её за руку, переплести пальцы вместе, чтобы она сжала их и позволила убедиться в подлинности собственных слов, но Фрея успела отступить быстрее, чем он сумел это сделать.
Они прошли на кухню, где их ждал Дункан. Облаченный в фартук с причудливыми оборками, он стоял у плиты, заканчивая с приготовлениями. Сквозь запотевшие стекла очков почти не было видно глаз, когда парень наклонился, чтобы приоткрыть духовку и проверить готовность гуся, запеченного с яблоками. На лбу блестели капли пота, по щекам была размазана мука. Услышав из прихожей голоса гостей, Дункан поспешил вытереть запотевший лоб краем перчатки, напоминавшей большую клешню, прежде чем стянуть её.
Первой в комнате оказалась Алисса, в руку которой вцепилась Фрея. Дункан снял очки, протер их стекла о край футболки, прежде чем надеть обратно и выпустить ошеломленный вздох, во многом предназначавшейся одной из девушек. Отпустив подругу, Фрея поспешила занять место за столом, не обращая внимания ни на смущение Алиссы, ни на потрясение кузена. Скоро в комнату ворвался и Джеймс, разрушивший своим появлением короткую затянувшуюся паузу, повисшую между парнем и девушкой.
– Иди и переоденься. Я достану дурацкого гуся, – Джеймс хлопнул друга по спине, подталкивая вперед и наблюдая краем глаза за Фреей, которая едва успела встретиться с ним взглядом, сразу же отвела глаза в сторону. Алисса заняла место рядом, и ему нужно было поторопиться, чтобы сесть по другую руку от неё.
Дункан вышел из комнаты, до последнего не сводя с Алиссы очарованного взгляда. Ударился плечом о двери и чуть было не вывернул шею. Всё так же безнадежно влюбленный, он по-прежнему не подавал надежд на улучшение положения своих сердечных дел. Дункан не мог любить Алиссу меньше, хотя даже не пытался, что, по мнению Джеймса, стоило бы сделать. Впрочем, в последнее время его это занимало гораздо меньше, чем должно было. Он и сам оказался в узниках, а потому не мог винить равного по горю друга в той же слабости.
Из спальни, куда удалился Дункан, было слышно нарушающий тишину голос Рейчел, которую не могло всё устроить. Она причитала, что Спенсеру стоило оставить подарки на отдельном столике и открыть лишь по окончанию ужина, надеть другую рубашку, пиджак и галстук, да и к тому же приготовить не жирного гуся, а диетического кролика. Они слышали каждое её слово настолько отчетливо, будто девушка стояла под самой дверью. Каждому по-своему было жаль податливо влюбленного Спенсера.
– Что-то случилось по пути сюда? – спросил скорее у Алиссы, нежели у Фреи, молчаливо сложившей руки на коленях и отвернувшей голову к окну. – Обычно, на день рождение люди заявляются с более радостными лицами, – пошутил, но, похоже, попытка разрядить обстановку оказалась неудачной.
Он заметил, как девушки переглянулись между собой. Фрея наклонила голову чуть вниз, отрицательно покачивая ею, на что Алисса понятливо кивнула. Их немые переговоры длились меньше минуты, но по сговорчивым выражениям на обеих лицах, Джеймс заранее понял, что верного ответа не получит.
– Вытащи птицу, – холодно произнесла Фрея, не дав Алиссе ответить ни ложью, ни правдой.
Джеймс отвернулся. Из духовки исходила тонкая серая дымка, подающая тревожный сигнал. Фрея поспешила подняться с места и подойти к нему. Он напрочь забыл о перчатке, а потому обжег ладонь в ту же секунду, что притронулся к нагревшейся ручке духовки. Она надела дурацкую перчатку и сделала всё за него, хотя всякий прежний опыт на кухне заканчивался для неё неудачей.
– Ты в порядке? – спросила, обхватив его ладонь обеими руками, одна из которых всё ещё была облачена в перчатку. Гусь с чуть пригорелой корочкой медленно остывал на одной из кухонных тумб, отодвинутый подальше от их беспомощной рассеяности.
Джеймс смотрел на Фрею в упор, пытаясь угадать, что означала столь резкая перемена. В серой дымке почти бесцветных глаз вместо ответа обнаружил тлеющий уголек беспокойства, взывающего к улыбке, пробившейся на лице мимо воли. И как только уголки его губ приподнялись вверх, как она закатила глаза, выпустив его руку, безвольно упавшую вниз. Фрея намеревалась поспешить вернуться обратно за стол, сложить впереди себя руки и мучать его своей ледяной холодностью, как Джеймс не постеснялся Алиссы, чтобы перехватить её запястья и вернуть к себе. Он только и успел коснуться губами её мягкой теплой щеки, как она ловко вывернулась, всполошенная голосом Рейчел.
– Гуся нужно поставить на середину стола, – на выдохе произнесла девушка, приняв вид уставшей хозяйки, не унимавшейся весь день в преддверии принятия званых гостей. На то, что она была чужой в этом доме, никто не стал нарочно пенять, что было само по себе очевидным. – Похоже, наше тщательное приготовление осталось незамеченным, иначе я не понимаю, почему не получила ни одного восторженного комплимента? – нарочно обиженным голосом продолжала Рейчел, кося взглядом в сторону Джеймса, который со всей бережностью переложил жирного гуся на большую круглую тарелку, занятую ими у соседей, и едва ли внимал не весьма удачному комментарию девушки. Он просто хотел поспешить занять место подле Фреи, а на остальное ему было плевать.
– Кажется, я сказал тебе уже сотню комплиментов, – по-доброму посмеиваясь, произнес вошедший на кухню Спенсер, полностью переодевшийся. Вокруг шеи был аккуратно завязан скучный чёрный галстук, выделяющийся ярким пятном на накрахмаленной белой рубашке. Парень предусмотрительно закатил рукава, нарочно не надев пиджака. Прямые чёрные брюки, выбранные Рейчел, были гораздо лучше широких серых, что он выбрал сам.
– Ты похож на кинозвезду, – сказала Алисса, мягко улыбнувшись. Она во многом чувствовала себя лишней рядом с Фреей и Джеймсом, скованными недоразумением, а также Спенсером и Рейчел, за несколько недель уподобившееся самой обычной семейной паре.
– Они носят смокинги, – хмыкнула Рейчел, не дав парню возможности ответить хотя бы коротким словом благодарности.
– И красные помады, – вторил Джеймс, успев занять место рядом с Фреей, придвинувшейся чуть ближе к Алиссе, снова взывая к его недоумению.
Он не успел ни о чем спросить, когда вернулся Дункан. Переодетый и причесанный, парень держал бутылку вина, что принялся открывать прежде, чем занимать место за столом. Краем глаза он по-прежнему смотрел на Алиссу, выпрямившую спину в ту же секунду, как только он вошел. Едва ли это сумел заметить кто-либо, поскольку каждый был занят своими заботами.
Когда Дункан разливал вино по бокалам, Рейчел возмущалась вслух, критикуя внешнее убранство стола, полного вкусной еды, на приготовление которой ушли долгие часы, прежде всего Джеймса и Дункана, решивших сделать другу своеобразный подарок. Она продолжала наблюдать за Джеймсом, хоть и не обделяла вниманием Спенсера, бросая ему вместе с навязчивыми замечаниями улыбки, скрашивающие её яд. Спенсер же широко улыбался, не замечая вокруг никого, кроме своей девушки, выдающейся ему идеальной вопреки всем своим явным недостаткам. Алисса скучающе рассматривала комнату, будто впервые была гостей в этом доме, но с каждым томным вздохом опускала глаза вниз, только хотя бы случайно не посмотреть в сторону Дункана, бросающего на неё короткие взгляды. Джеймс, положив ладонь на колено Фреи, пытался привлечь её внимание незамысловатыми вопросами, на которые она давала короткие ответы. Не глядя в сторону парня, она пыталась убрать его руку, что всякий раз возвращалась обратно, будто именно там ей и было место.
После слов, произнесенных Рейчел ещё в их комнате, Фрея пыталась не упускать её из виду, поэтому не могла не замечать, как подруга смотрела на Джеймса. Ей даже было неловко, что он уделял так много внимания ей, будто они были наедине, а не в окружении друзей, хотя в свете других обстоятельств она не стала бы желать большего.
Они так и не пришли к соглашению о том, были ли вместе в самом обычном понимании этого выражения, либо же просто временно дурачились, не обязывая себя обещаниями оставаться вечными. Было достаточно того, что было, а вот что это было, стало не так уж важно. Для Фреи всё дело было во времени, в котором их привязанность однажды должна была непременно раствориться, для Джеймса – в девушке, неопределенность которой сбивала с толку больше, чем собственные чувства.
Они научились проводить время вместе, не выискивая для этого случайных встреч. Виделись зачастую в закусочной, столовой или библиотеке. Бывало, Джеймс приходил к ней, когда не было Алиссы. Фрея рисовала, когда он лежал на её кровати и рассуждал о чем-то вслух, веселя самыми нелепыми теориями, выдуманными из скуки. Она ни разу не позволила ему взглянуть на картину, а когда Джеймс намеревался сделать это против её воли, то бросала рисование и усыпляла его интерес поцелуем. Бывало, Фрея заглядывала к ним домой, когда там было пусто. Джеймс играл ей на фортепиано, когда она закрывала глаза и молча слушала, внимая каждой будоражащей кровь ноте, испытывая по телу приятные мурашки. Он быстро уставал от этого занятия, но когда она просила сыграть ещё хотя бы раз, то соглашался.
Их отношения не успели стать предметом обсуждения общественности, потому что на людях Фрея пыталась держать расстояние, что немного оскорбляло Джеймса. Он слишком увлекся проявлением чувств, противоречивости которых перестал внимать, оставив старые привычки в прошлом. Отрекся от прежних убеждений, испытывая на первых порах себя несколько отречено и неуверенно, но затем свободно, как никогда прежде. Джеймс всё ещё не спешил признаваться самому себе в любви к Фрее, но испытываемые чувства пьянили сладостью, что однозначно стоила всего, во что он прежде нарочно отказывался верить.
Теперь её напускная отреченность злила, раздражала и во многом выводила его из себя. Джеймс не понимал, в чем было дело, поскольку едва ли в узком кругу друзей её что-либо должно было смущать. И всё же Фрея нарочно поменялась с Алиссой местами, была вовлечена в скучный разговор со Спенсером и Дунканом, не бросая на него и короткого взгляда, обещающего дальнейшие объяснения.
С тортом решили не спешить, дав себе для немного времени передышки. Рейчел, Спенсер, Дункан и Алисса ушли в гостиную. Фрея намеревалась пойти вместе со всеми, но Джеймс её задержал. Стоило парню произнести её имя вслух, как она поймала на себе взгляд Рейчел, полный будоражащего пренебрежения и вскипающей кровь злости. Разорваться между ними двумя было невозможно.
– Теперь никто не помешает тебе объяснить, в чем дело, – Джеймс присел на подоконник, достав из пачки сигарету. Чуть приоткрыл форточку – ей не нравился табачный дым, хоть парень был полон им. Резким запахом была пропитана его одежда, кожа и волосы, на губах и кончике языка навсегда застрял горький вкус. На самом деле ей это нравилось, но всё же Фрея всякий раз просила его не курить в её присутствии. Джеймс часто ослушивался этой просьбы.
