Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 60 страниц)

Глава 42

Фрея не медлила подскочить с места и подойти к Джеймсу, чтобы сзади обхватить его и оттянуть назад. Попытка сделать это была заведомо тщетной. Он оттолкнул её, ударив локтем в нос, из которого начала сочиться кровь, чего ей удалось не заметить. Она схватила парня за руку, предупредив очередной жестокий выпад, как он наконец-то посмотрел на неё обезумевшим взглядом, полным ревнивой жестокости, что смягчился за считанные секунды. Стоило Джеймсу заметить тонкую багровую нить, растянувшуся на половину её лица – от носа вниз к подбородку, как его рассудок словно просветлел.

– Прости, – прошептал, достав из кармана пиджака скомканый платок, что прижал к носу девушки. Её теплая ладонь оказалась поверх его холодной, что он не был намерен отпускать, продолжая смотреть в глаза, что опустились вниз.

Оливер теперь волновал его меньше всего, но, очевидно, не Фрею, которая наклонилась, чтобы помочь другу подняться. Она словно выскользнула из его рук, что разом опустились, стоило ей сделать резкое движение вниз, которым Джеймс проследил. Сцепленные в крепкий надежный замок руки Фреи и Оливера ударили в грудь нерешительностью, что пустила по телу электрический заряд необъятной злости, граничащей с яростью, которую хотелось выместить в каждый удар, пришедшейся брату в лицо, пока то не превратиться в обезображенное кровавое месиво.

Он и без того разбил парню губу и скулу, из носа тоже подтекала кровь, о чем Джеймс ни капли не жалел. У него и не было на это времени, поскольку стоило Оливеру оказаться на ногах, как он сам бросился на брата, ударив того с размаху по лицу крепко сжатой ладонью. Фрея продолжала стоять между ними, оставаясь единственным, что мешало Джеймсу незамедлительно ответить.

– Прекрати, – она положила ладони на плечи Оливера, но он её словно бы даже в упор не замечал. Продолжал вырываться вперед, бросаться с кулаками и драться, попадая брату то в плечо, то в шею. – Оливер, пожалуйста, – отчаянно продолжала Фрея, пока его удар не пришелся ей в лицо. Наклонившись вперед, она перестала быть их живым ограждением. И вместо того, чтобы обеспокоиться о состоянии подруги, Оливер бросился на Джеймса, который намеревался оказаться рядом с девушкой.

– Это всё ты виноват! Это всё из-за тебя, – рычал сквозь крепко сжатые зубы Оливер. – Её бы даже здесь не было, если бы не ты.

– Джеймс, пожалуйста, – вскрикнула девушка, когда он ударил брата что было силы, только бы заставить заткнуться, что было не так просто. Даже когда на языке появился металический привкус, а зубы окрасились в багровый цвет, Оливер продолжал повторять всё то же, как заведенный.

Бармен завернул в платок несколько кубиков льда и протянул Фрее, что она незамедлительно прижала к разбитому носу, запрокинув голову. Официант на пару с несколькими подхватившимися с мест посетителями начали рассоединять парней, удерживая на расстоянии друг от друга. Джеймс первым поднял руки вверх, когда Оливер никак не унимался. Похоже, во многом на его рассудок действовал ещё и алкоголь, обостряющий чувства и эмоции.

В конце концов, парня под руки вывели на улицу. Фрея тут же подхватилась с места, чтобы рвануть следом за ним, но на пути у неё вырос Джеймс. Легшая на плечо большая ладонь пригвоздила её к месту.

– Чем ты думала, когда привела его сюда? – в тоне Джеймса всё ещё оставалось ощутимым раздражение. Он отвел её руку от лица и неприятно скривился. Отобрал сжатую в тонкой ладони салфетку, что полнилась водой, и сдержанно попросил бармена ещё льда.

– Ему нужно было немного расслабиться, – ответила резко, намного повысив голос, в котором сквозило возмущение. – Он переживает не лучшие времена. Я хотела, чтобы он немного отвлекся.

– Может, стоило сразу найти для него проститутку, – прошипел сквозь зубы. Стоило бармену протянуть завернутый в платок лёд, как Джеймс резко выхватил его и аккуратно прижал к лицу Фреи, которая снова подхватилась на ноги.

– У тебя должно быть есть парочка знакомых, не так ли? – её укол был болезненно жестоким. Она достала этот упрек из глубины подсознания, где ютились все сомнения и страхи, которым доселе не давала свободы. Теперь же в порыве душевного неравновесия и в большей мере расстеряности, выдала то, что вовсе не имела в виду, за что в ту же секунду испытала стыд, от которого кровь прилила к лицу.

Джеймс не сумел ответить дерзостью, потому что пребывал в безмолвии, запечатавшим рот на замок. Фрея выжидала несколько секунд в надежде, что он выдаст что-то не менее колкое, чего она заслужила, чтобы не испытывать вины, но парень молча смотрел в холодные серые глаза, поджав губы. И только стоило ей развернуться, чтобы уйти, как Джеймс мотнул головой, отгоняя мрачное видение, что было действительностью. Вознамерился тут же броситься за ней, как бармен потребовал денег. К тому же удвоенную суму. Пропуская мимо его требования, Джеймс бросил на стойку несколько непересчитанных купюр, прежде чем уйти.

На улице он обнаружил Фрею в одиночку. Расстеряно оглядывалась вокруг, заламывая от бессилия руки, часто дышала и была на грани того, чтобы разрыдаться из отчаянья. Джеймс стал рядом, спрятав руки в карманы. Казалось, стоило ему притронуться к ней пусть даже ненарочно, как она ударила бы его током, отбросив от себя на приличное расстояние. Раскаленная до предела девушка вся будто горела изнутри, рискуя ненароком сжечь и весь город. Глаза метали молнии, в которых было больше беспокойства, чем настоящей злости.

– Он исчез. Куда он успел уйти? – Фрея развела в воздухе руками, посмотрев на Джеймса, что неотрывно наблюдал за ней. – Тебя это мало обходит, не так ли? – она не могла надолго задержать на нем взляд. Сорванный с кончика языка упрек продолжал отдавать горечью, от которой немела часть лица.

– Ты и сама всё знаешь, – его голос был отчужденным и холодным, как будто принадлежал вовсе и не Джеймсу. Фрея снова посмотрела на него, как будто чтобы убедиться, что это, действительно, сказал он, что было слишком глупо. – Тем не менее, отец сказал посадить его на поезд и лично привезти домой, поэтому выбора особо нет.

– Зачем тогда ты набросился на него? Это его спугнуло, – и снова всё тот же упрек, ответом на который был обреченный вздох. Джеймс достал сигареты, испытывая необходимость выпустить вместе с плотным серым дымом накопившейся в легких пыл, от которого было труднее дышать.

– Что мне ещё было делать, когда я увидел, что он целует тебя? – он сделал глубокую затяжку, пропуская по телу приятное тепло, в котором был упоительный яд. Пожал плечами, когда Фрея закатила глаза. Фыркнув в ответ, спрятала руки в карманы и двинулась вдоль улицы. – Куда ты собралась? – Джеймс отдернул её за локоть, которым Фрея резко дернула, как будто зацепилась ненароком о что-то.

– Очевидно, что искать твоего брата, – продолжила идти быстрее, не утруждая себя тем, чтобы обернуться и посмотреть на парня, который торопливым шагом следовал за ней, продолжая делать длинные затяжки, что ощутимо снижали градус напряженности.

– Город большой, и он может быть где угодно. К тому же Оливер совершенно не знает Оксфорда, поэтому, в конце концов, заявиться либо к тебе, либо ко мне. В лучшем случае решит уехать домой, – его тон оставался пустым и безразличным. Джеймса в большей мере волновал не сбежавший из-под носа Оливер, а обеспокоенная этим происшествием Фрея. Она совершенно потеряла контроль, а вместе с ним и терпение, что невольно происходило и с ним. – Ты не найдешь его здесь. Нам нужно всего лишь ждать его возвращения.

– Почему ты так уверен, что он вернеться? – её голос казался надломленным. В нем ощущалась хрипотца, выдавленная через застрявший посрели горла ком. Джеймсу не нужно было видеть глаза девушки, чтобы знать, что они набрали влаги.

– Потому что он мой брат, – произнес, будто ответ был очевидным. – Не глупи и пошли со мной, – продолжил на выдохе, с которым выпустил остатки табака, пропущенного сквозь легкие. Выбросил окурок, утонувший в ту же секунду в грязной луже.

Фрея притормозила на месте, чтобы осмелиться поднять на него глаза. Джеймс ошибался. Она не была даже близка к тому, чтобы расплакаться, хоть и нельзя было исключать, что ей понадобилось несколько считанных секунд, чтобы суметь совладать собой. Её глаза напоминали гравий, рассыпаный где-то на пляже, чтобы впитывать шум беспойного моря и крик потерявшихся в небе чаек. Два серых камня, обжигающих холодом, что пронизывал до самых костей.

Он не мог перестать видеть в её глазах упрек, хоть щеки продолжали сохранять стыдливый румянец за произнесенные в горячечности слова. Фрея и сама находила затруднительным разобраться в собственных чувствах, в которых захлебывалась и медленно тонула. Они забирали все силы и жизненную энергию. Охваченная ими, она не чувствовала самой себя. Потеряла в потоке неопределенности собственное «я», как будто забыла о том, кем была. Даже имя, произнесенное Джеймсом, показалось вдруг всего лишь лишенным смысла словом, которого она не могла понять.

– В какой момент всё изменилось? – спросила, нахмурившись. – Что с вами обоими не так?

Джеймс и сам не знал, в чем была проблема. Некогда они с Оливером были друзьями. Это было так давно, что казалось чем-то ненастоящим, напрасно выдуманным, обнадежливо утешительным. Они были детьми, воспоминания о чем остались в большей мере на старых запыленных снимках, хранившихся где-то среди бесконечных дряхлых полок чердака, где терялось всё, что туда попадало. Это место было зияющей чёрной дырой, куда мать выбросила их детство сбереженное не только на снимках, но и в подделках, игрушках, одежде и прочих безделушках, что можно было с легким сердцем выбросить, вместо того чтобы обращать в вечность.

Невзирая на различие в характерах, они находили общий язык. Избавленный взбалмошности и глухого безрассудства брата, Оливер был спокойным и, что намного важнее, послушным, почти ручным ребенком, не противоречащий воле родителей. Тем не менее, авантюрность Джеймса ослепляла глаза обманчивым видением в каждом его действии смелости, на которую он бы сам никогда не решился. Джеймс мог позволить себе сбежать из школы и податься восвояси на время, рыться в отцовском кабинете без спроса и стаскивать из библиотеки книги. Невзирая на дурной характер, что, в большей мере, всем приходилось терпеть, Джеймс умел нравиться людям гораздо больше Оливера. Он легко находил друзей и не менее легко расставался с ними. Его безразличная безмятежность имела потрясающе притягивающий эффект, перед которым никто не мог устоять. Даже когда Джеймс нарочно отталкивал кого-то, его за это меньше не любили.

Порой Оливер пытался быть похожим на брата. Его проделки были незамысловаты и достаточно просты, но, совершая их, он всякий раз словно пропускал сквозь себя электрический ток, от которого испытывал смесь парализирующего страха и необъятой радости. Мать никогда не верила, что он был способен на что-либо, но Джеймс не боялся брать вину на себя, будто ему это ничего не стоило. Любые наказания ему были нипочем, и Оливер мечтал о той же душевной легкости и свободе, что была первоосновой всех поступков брата, половину из которых он не осмелился бы сделать.

Их отношения разрушались медленно и постепенно. Оливер признавал в глубине души превосходство Джеймса, который с возрастом обретал всё большую уверенность в своем положении. Его безразличность к людям и вещам обращалась в жестокость, которую не было сил сносить. В ответ на пустую беспечность брата Оливер становился более язвительным и раздраженным. Без способности превратить свою жизнь в ярмарку ослепляющий взор и оглушающий слух развлечений, как это делал Джеймс, он начал огрызаться на брата, находя его эстество одним сплошным недостатком.

Многое изменило чувство привязанности к Марте, что стало неожиданностью для него самого. Оливер был убежден в своей влюбленности к девушке, которая грезила никем иным, как его братом. Невзирая на их многолетнюю дружбу, он убедил себя, что Джеймс бессовестно украл и извратил девушку, насильно подчинив её волю себе. Казалось, она была одержима им в той же степени, что Оливер оказался одержимым ею. В этом треугольнике были острые углы, пока его не нарушила Фрея. Её связь с Джеймсом оказалась неразрывно прочной, что одновременно заставляло чувствовать на кончике языка горькость разочарования и сладость утешения.

Всё, в чем Джеймс был убежден так это, что ненависть Оливера была выстроена на зарытой в глубине души зависти, которую парень упрямо не признавал. Он же был к брату хладнокровно безразличен, будто их не связывали ни кровь, ни фамилия, ни дом. Оливер был для него безвозвратно потерян. Впрочем Джеймс не пытался и не был намерен делать что-либо, чтобы вернуть брата.

Сложно было предугадать, задавала ли Фрея этот вопрос себе, чтобы найти в лабиринте подсознания единственно верный ответ, или всё же ему, уперевшемуся в неё озадаченным взглядом. Джеймсу, казалось, всё было очевидно. Но девушка вряд ли согласилась бы принять зависть, как истинную причину их разкола.

Когда он смолчал, Фрея лишь обреченно вздохнула, прежде чем продолжить идти дальше. Джеймс не находил затруднительным поспевать за её быстрым шагом. Его всего лишь волновало, с чего она вдруг так завелась. Почему для неё найти Оливера было так важно? Почему его брат был для неё так важен?

– Я не могу вернуться домой, – заявила вдруг. – Не могу сидеть на месте в ожидании. Даже если это не имеет смысла, я лучше поброжу по городу, пока не устану. Можешь вернуться, если хочешь, но я…

– Ты шутишь, не так ли? – он схватил её за локоть, вынудив притормозить. Фрея пыталась отмахнуться от него, но в этот раз Джеймс не отпускал её.

– Если меня захотят убить, то сделают это, будешь ты рядом или нет, – она закатила глаза. Тон её сохранял нотки уничтожающей раздраженности. – К тому же, может, это было бы и к лучшему, – произнесла почти шепотом, что, тем не менее, раздался, как гром среди ясного неба.

– Ты действительно так думаешь? – в конце концов, Джеймс снова заставил её притормозить. Фрея снова отдернула локоть, но в этот раз не сумела освободиться. Ладонь Джеймса спустилась ниже. Он крепко сжимал её запястье, причиняя боль, что была вполне терпимой.

– Да, – бросила, не подумав. Разум всё ещё тонул в алкогольном тумане, и Фрея не отдавала себе отчета в том, что говорила. Слова вырывались с кончика языка быстрее, чем она успевала обдумать их, как следует, и убедиться, что имела в виду именно это.

Лицо снова залилось краской, шмыгающий нос был влажным. Фрея упрямо смотрела на Джеймса, когда тот уперел в неё немигающий взгляд. Её утверждение было то же своего рода оскорблением, что выдавалось ему необоснованым и несправедливым. Она словно старалась нарочно задеть его, что получилось. Сохраняя внешнюю невозмутимость, Джеймс чувствовал, как внутри всё переворачивалось. В крови кипел огонь ярости, мышцы парализовала нетерпимость.

– Ну и чёрт с тобой, – он отпустил её. След от его руки продолжал щипать кожу, что быстро остывала под длинным рукавом пальто. – Я не меньше тебя устал пытаться что-либо доказывать, потому что, кажется, мои слова совершенно не имеют значения, – спрятал руки в карманы. Низко опустил голову вниз и устало покачал. – Если для тебя это не имеет значение, то ладно. Как придешь в себя, то знаешь, где меня найти.

– Понятия не имею где. В той маленькой темной комнатке в баре или в гостиничном номере? Где я тебя могу найти? Или с кем? – она не могла прекратить наносить словами беспощадные удары. Фрея словно сорвалась с цепи, потеряв самообладание. Попытки игнорировать прошлое парня, не внимать ему, разом рухнули, вывалив на него разом все сомнения.

– Что с тобой не так? – его голос сорвался в крике, привлекая внимание случайных прохожих. – Ещё вчера ты намеревалась выйти за меня, как сегодня сводишь с ума. И всё должно быть из-за Оливера! Что он тебе сказал в этот раз? – во взгляде парня пропала прежняя мягкость и нежность. Темные глаза наполнились мрачностью беспросветной ночи, в которой Фрея почувствовала, как вдруг потерялась. – Ну же, будь честна и сейчас.

– Ничего. Он ничего не сказал, – Фрея нахмурилась. Не выдержав его взгляда, опустила глаза вниз. – Это всё я, – поджала губы, дыхание вдруг перехватило. Почувствовала удар в грудь. Сожаление было запоздалым. В уме просветлело, но сердце продолжало оставаться во мраке, который одолял её быстрее, чем она сумела бы справиться с ним. – Мне нужно побыть одной.

Джеймс вскинул в воздухе руками, мол если именно того она желала, то так тому должно было и быть. Развернувшись на пятках, он направился в противоположную сторону, когда Фрея оставалась пригвожденной к месту. Смотрела ему вслед с тоской, что не только заполняла легкие и кровь плотным серым дымом, но и сковывала тело.

В конце концов, Фрея развернулась и без определенного направления двинулась дальше. По мере того, как рассудок освобождался от одурманивающего пьяного шлейфа, она лишь сильнее жалела о сказанном. Винила себя и проклинала, испытывая настолько сильную ненависть по отношению к самой себе, что ею можно было унижтожить полгорода, вместо чего она разрушала изнутри саму себя.

Фрея признавала свою слабость перед неуверенностью, которую испытывала по отношению к Джеймсу. Это была борьба, в которой доселе она с переменным успехом побеждала, то ли убеждая себя, то ли обманывая в любви Джеймса к себе. Его признание и предложение имели значение, что разбивалось о скалы действительности, в которой Джейн призналась об их интрижке, Рейчел едва оказалась не соблазнена им, а Марта жестоко отомстила за то, что не могла оказаться на её месте. Кроме них оставались и другие девушки, которых Фрея вероятно изо дня в день встречала, проходила мимо. Она не могла узнать наверняка, было ли у той или иной девушки, которая задержала на ней взгляд, что-то с Джеймсом, и порой это сводило с ума.

В свете последних событий это было не так важно. Мятежные времена давали другую пищу для размышлений и больше поводов для терзаний. Казалось, какая ей была разница до всех разом взятых девушек Джеймса, когда отец считал её грязной проститукой и строго запрещал встречаться с парнем, когда Марту убили, ненароком перепутав с ней, когда Оливер потерялся в городе. Это всё означало намного больше, но на поверхность опьяневшего ненадолго сознания вылезли именно эти сомнения, о которых она быстро пожалела. Фрея чувствовала себя глупой, что было вполне справедливым.

Прошло всего несколько часов, прежде чем она сбилась с ног и устала. Пошла к первой автобусной остановке, чтобы проехаться к кампусу, где могла бы перекусить в закусочной, собраться с мыслями и вернуться к Джеймсу с извинениями.

Стоило Фрее выйти из автобуса, как прямо посреди улицы её перехватила Алисса. Вид у девушки был взволнованым. Казалось, будто она куда-то спешила, сломя ноги, или даже убегала, как встретив подругу, выдохнула с облегчением, словно только её всё это время и искала, что встревожило Фрею.

У неё напрочь вылетело из головы, что Алисса не могла знать о приезде Оливера, как и о его чувствах к Марте. Когда она посреди ночи сорвалась, чтобы встретить парня на вокзале, подруга ещё спала, а потому не могла заметить её внезапного исчезновения. Разве что наутро, но вряд ли это вызвало недоумение. Фрея могла отправиться с самого утра куда угодно, но предположительнее всего к Джеймсу. И всё это стерлось с памяти девушки, стоило встретить подругу посреди улицы. Фрея почти была уверена, что у неё будут какие-небудь новости об Оливере или Джеймсе, что было решительно невозможно.

– Я тебя повсюду искала. Где ты была? – Алисса сходу обняла её за плечи, развернула на месте и повела следом за собой, едва Фрея сумела что-либо понять. – Ты даже не представляешь, как сильно нужна мне.

– Что случилось? – спросила с привычным беспокойством. Смотрела на Алиссу, которая набрала скорости, из-за чего поспевать за ней было достаточно сложно. Нахмурившись, она успела о чем-то задуматься, хоть и всего секунду назад первой задала подруге вопрос.

– К счастью, ничего. Но ты ведь помнишь, что завтра должно случиться? – спросила с энтузиазмом, в котором чувствовалась неуверенность, граничащая с детстким нетерпением. Алисса смотрела на Фрею, поджав губы, расстянутые в скромную улыбку, но та решительно ничего не понимала, что можно было прочитать в её глазах.

– Может быть, напомнишь?

– Надо же, Фрея. От тебя я подобного не ожидала! – с напускным возмущением ответила девушка, прежде чем рассмеялась вслух. – Завтра я должна выступить с речью. Мне осталось внести в неё несколько штрихов и несколько раз прорепетировать, – её волнение нельзя было назвать поддельным. По большей мере, оно было захватывающим, но Фрея не могла разделить его, даже если бы попыталась.

– И куда мы идем? – Фрея нахмурилась. Ей нужно было поесть, прежде чем пойти к Джеймсу. С Алиссой она только теряла время, которого выдавалось и без того слишком мало.

– Конечно же, в библиотеку. Не больше часа работы, а затем можем пойти пообедать, прежде чем вернемся обратно, – живо продолжала болтать, когда Фрея чувствовала себя сбитой с толку.

– Уверена, Дункан сможет помочь тебе с этим лучше. Где он сейчас? В редакции? – она пыталась быть ненастойчивой и мягкой в своем убеждении, что подруга успешно игнорировала.

– Он проводит там почти всё свободное время, если только я не прошу провести его со мной, – Алисса скромно улыбнулась, переглянувшись с Фреей. – Ему платят деньги за каждую отдельную статью. Это намного лучше должности редактора в дурацкой студенческой газете, где даже не было чёртовой свободы слова, – в голосе девушки было распознаваемо возмущение одновременно с гордостью, чего она не пыталась скрыть. – Сейчас у него к тому же занятия, от которых я не стану отвлекать его. Дункану не стоит знать, что я задумала. Очень глупо с твоей стороны было предлагать мне его помощь, – фыркнула, избавив Фрея возможности возражать и дальше.

Отделаться от Алиссы можно было только с помощью правды. Рассказ о происходящем занял бы некоторое время, что Фрея в любом случае теряла. Ей ничего не стоило ввести подругу в курс дел, поскольку та всегда занимала её сторону, права она оказывалась или нет, поддерживала делом и словом, давала дельные советы. Вот только поведать ей обо всем означало снова свалить на плечи груз собственных проблем, виновником которых был никто иной, как она сама. Она не хотела обременять Алиссу, особенно когда та испытывала волнение перед предстоящим выступлением, над которым усердно и сосредоточенно работала, будто это стоило ей всей жизни. Выбить её из колеи, заставить забыть о себе и в который раз обратить внимание было последним, что Фрея намеревалась делать.

Пользы от неё на самом деле было очень мало. Алисса притащила небольшую стопку книг и дала прямое указание найти сведения об существовавании одного документа, когда Фрея не могла побороть рассеяность, мешавшую сосредоточиться на чем-либо, кроме мысли о двух чёртовых Кромфордах. Один сбежал, второму она дала уйти, ни с одним не могла справиться.

Алиссе пришлось справиться одной, но она и не жаловалась. Она не обращала внимани на отстраненность Фреи то ли намерено, потому что подобное состояние было для подруги привычным, особенно в последнее время, то ли случайно, поскольку была слишком взбудоражена тем, что было в клетке её головы. Ей было достаточно даже немого присутствия Фреи, которая, на самом деле, только витала в своих мыслях.

Невзирая на чувство потраченного впустую времени, Фрея не представляла, что могла сделать ещё. Джеймс был прав, найти Оливера в одиночку или же с ним она не могла, потому что в этом городе не было мест, что можно было назвать для парня особенными. Он был здесь впервые, а потому слишком легко и сам мог потеряться, но что ужаснее всего совершить без её бдительного присмотра глупую опрометчивую ошибку, что могла привести невесть куда.

Не в меньше мере её тянуло к Джеймсу. Чувство стыда оставляло под кожей ожоги собственно произнесенных вслух слов. Извиниться, получить прощение и навсегда забыть об этом ужасе, в который она всё в мгновенье ока превратила. Фрея убеждала себя, что не имела в виду того, что невольно озвучила вслух, но сумел бы в это поверить и Джеймс? Она задевала его чувства не впервые и зачастую необосновано. Выведеная из равновесия, девушка бросилась на Джеймса, как на первого попавшегося под руку. Её вспыльчивость порядком раздражала и её саму. Фрея не могла с ней примириться или усмирить внутри себя, но попытки сделать это были полны отчаянья.

В то же время она отчасти злилась на Джеймса, ведь именно из-за него потеряла Оливера. Позвонить ему было ошибкой, но Фрея хотела лишь избавить его лишнего беспокойства и убедить, что всё было в порядке и полностью под её контролем. Было очевидно, что Джеймс ослушаеться, но оказалось совсем неожиданно, что Оливер её поцелует. Было сложно понять, увидел ли он в ней случайно Марту, нуждался в подобного рода утешении или всё же почувствовал к ней что-то, что не должен был.

Всё это занимало голову Фреи, но никак не речь Алиссы, что была для той не менее важной. Она даже не пыталась сосредоточиться.

– Ты ведь придешь завтра? – обнадежливо спросила Алисса, когда они вышли из библиотеки и направились в закусочную, где Фрее нетерпелось оказаться. Она успела проголодаться ещё сильнее, но, невзирая на это, колебалась, не сорваться ли с места и опрометью пойти к Джеймсу, что намеревалась сделать до того, как Алисса перехватила её.

– Прости, что? – мотнула головой, отгоняя пустые мысли, что витали вокруг, как назойливые мухи. Но затем опередила подругу с ответом. – Да, конечно. Разве я смогу пропустить это зрелище? – натянуто улыбнулась, прежде чем тяжело вздохнула.

– До скольки часов у тебя завтра занятия? – спросила Алисса. Фрея же про себя отметила, что не только не была готова ни к одному, но даже не знала собственного рассписания. Затянувшаяся пауза позволила и подруге понять это, что избавляло от лишних объяснений. – Встретимся завтра в половину первого в библиотеке. Рейчел должна приехать завтра утром, но ей лучше об этом не знать. Ей всего этого никогда понять. Она довольствуеться и тем, что есть…

– Алисса, прости, но я должна оставить тебя, – Фрея перебила подругу посреди речи. По правде говоря, она и не слушала её, о чем та должна была догадаться, если бы не была так сильно увлечена собственными заботами. – Мне нужно увидеться с Джеймсом.

– С чего такая срочность? Ты же поторапливала меня, потому что хотела есть. Впрочем, это было очевидно по тому, как громко урчал твой живот, – Алисса усмехнулась, но тревожный взгляд подруги быстро стер улыбку с её лица. – Что случилось? – спросила с подозрением.

– Ничего, – голос звучал слишком резко и излишне громко. – Почему обязательно должно что-то случиться? – вздохнула, наклонив голову, что, наверное, должно было убедить Алиссу, которая продолжала смотреть на неё с немым укором.

– Последние несколько дней ты проводишь исключительно с Джеймсом. Как бы мне не нравилась компания Дункана или Рейчел, мне не хватает тебя. И вот мы провели от силы полтора часа вместе, как ты снова сбегаешь, – Алисса вскинула в воздухе руками, когда Фрея вовсе расстерялась. Она меньше всего ожидала услышать от подруги подобную предьявку, хоть та и была вполне справедливой.

Ей даже не было чем возразить, потому что это была правда. Фрея не была уверена, сможет ли Алисса понять, но больше того – хотела ли сама пытаться объяснить. Если начинать, так долгий глубокий разговор, потому что в двух словах сути никак не изложишь. Фрея была вынуждена залезать себе в голову и вытаскивать оттуда слова, которые едва могли бы изложить истинную суть, что была непередаваемая привычной речью. И она сделала бы над собой подобное усилие, но время для этого было не самое подходящее.

Вместо этого Фрея поджала губы и смотрела на подругу с мнительной расстеряностью. Ей было так много чего ей ответить, но в то же время совершенно ничего. Начать в ту же секунду объясняться, будто только Джеймс последние несколько дней не смотрел на неё ни с жалостью, ни с обвинением, было напрасным. Он был единственным, чье отношение к ней не переменилось после происходящего, из-за чего именно рядом с ним она чувствовала себя не только в безопасности, но и в комфорте. Затем начать рассказывать об беспричинных нападках на парня. Выброшенные опьяневшим разумом слова вылетали изо рта, как пули, что, в конце концов, отрекошетили обратно. И теперь в трезвости разума, очищенного от сомнений, что снова спрятались где-то на задворках, ей нужно было вернуть свои слова обратно, даже если для этого было слишком поздно.

– Прости, пожалуйста, – только и смогла выдавить из себя вместо объяснения или хотя бы оправдания. – Мне нужно сейчас же увидеться с ним.

– Ничего нового, – Алисса фыркнула, опустив глаза. Она была заметно расстроена и оставлять её в угнетенном расположении духа Фрея не могла, но и остаться тоже считала решительно невозможным.

– Я скоро вернусь, ладно? И мы отрепетируем твою речь, – в её тоне было мало обнадеживания. Неуверенная улыбка испещрила лицо. К горлу подступал тошнотворный ком, сплетенный из чувств вины и отчаянья, за что Фрея себя порядком ненавидела.

Алисса сделала для неё так много, когда в ответ просила сущую малость. И Фрея с радостью была бы рядом с подругой в столь волнительно важный момент её жизни, отдавала бы ей всю поддержку, усилия, но что намного важнее время, но если бы только у неё самой всё было в порядке. Впрочем, безмятежность и покой были редкостью, что Фрея особо ценила. Последний год оказался для неё сокрушительным, невзирая на всё хорошее, что можно было в нем всё же отыскать. Только чёрное неизменно поглощало белое, расстворяло его в себе и убивало.

– Можешь идти. В конце концов, я не могу заставить тебя остаться, – хмыкнула Алисса. В голосе чувствовала всё та же обида, которую она безрезультатно пыталась скрыть. По крайней мере, в ней не было напора, под которым Фрея, в конце концов, должна была сломиться и сдаться. – Тебе ведь хватит часа?

– Вполне, – Фрея не могла утаить улыбки, что в ту же секунду просияла на лице. – Спасибо. Ты лучшая, – она поцеловала подругу в щеку, прежде чем развернулась на месте и пошла в сторону дома Джеймса.

Ступала быстрым шагом, испытывая жуткое волнение, охватившее сердце в железные тиски. В голове по-прежнему не было порядка. Фрея металась между тем, чтобы подобрать слова для Джеймса и логически рассудить местоположение Оливера. Думала обо всем и сразу, что не помогало прийти к единому умозаключению – она понятия не имела, как должна была начать разговор с Джеймсом или как понять, где мог быть Оливер. Хаотичный поток мыслей уносил её далеко от действительности, в законах которой она отчаянно хотела разобраться, чтобы затем взять контроль и над самой собой.