Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 60 страниц)
– Дорогой, может, сыграешь на фортепиано, – миссис Кромфорд незаметно подошла сзади и коснулась плеча сына, отчего Джеймса передернуло. От испуга он чуть было не опрокинул содержимое бокала на белую рубашку. – Может быть, перекрёстный? – она бросила короткий взгляд в сторону Оливера. Тон её не требовал возражений.
– Не стесняйтесь, парни. Это ведь уже сродни традиции, – подбодрил их и мистер Кромфорд, поднявшейся с места. Внимание остальных гостей стало прикованным к ним.
– Я могла бы спеть, – весело вторила Марта, сжав под столом колено Джеймса. Он брезгливо сбросил её ладонь, отодвинул стул, вынудив отступить мать, и поднялся с места. Фрея провела его нежным взглядом и скромно улыбнулась. Она сгорала от нетерпения не только услышать его игру, но и увидеть, как он будет сидеть с братом за одним инструментом.
Джеймс кивнул Оливеру, который следом нехотя поднялся с места. Гости поспешили переместиться в гостиную, где располагалось фортепиано, на котором продолжительное время не было кому играть. После возвращения в Лондон миссис Кромфорд садилась за инструмент, когда дома не было никого кроме горничных, но её пальцы уже давно отвыкли от игры, поэтому ничем, кроме очередного нервного срыва, эти попытки не заканчивались. Теперь, когда дома были оба сына, которых женщина с детства обучала игре, она не могла упустить возможности услышать из-под их быстрых пальцев мелодию, что была для неё роднее всякой другой музыки.
Гости развалились на диванах, креслах и доставленных из других комнат стульях. Фрея успела занять одно из мест в дальнем ряду, почти у самых дверей. Дункан и Алисса пропали из вида. Парни сели за инструмент, когда Марта стала посредине комнаты, расцветая от привлеченного внимания. Кажется, она только этого и ждала с момента прибытыя. Кроме прикованного к другой девушке взгляда Джеймса её более ничего не смущало.
Едва музыка успела заиграть, как Фрея почувствовала прикосновение холодных пальцев к своему локтю. Она неуверенно оглянулась, когда заметила рядом миссис Кромфорд, которая подала условный сигнал следовать за ней, что Фрея безоговорочно сделала. Девушка бросила короткий взгляд на Джеймса, но тот был слишком сосредоточен на игре, чтобы заметить её. Впрочем, они обе остались никем не замеченными.
Стоило им выйти в тускло освещённый коридор, как миссис Кромфорд захлопнула за спиной Фреи двери, отрезав их от остального общества. Музыка вмиг стихла, превратившись в эхо. По ушам ударил звон оглушающей тишины, что настораживала и пугала. Миссис Кромфорд открыла перед ней другие двери и жестом пригласила войти.
Это была внушительных размеров библиотека. Места здесь, наверное, было намного больше, чем в гостиной, где всем приходилось ютиться. Фрея обвела восторженным сияющим взглядом каждую заполненную доверху книжную полку, завороженно застыв на месте. Это место отдаленно напоминало библиотеку в Оксфорде, с которой ничто не могло сравниться, но всё же его домашнее величие было впечатляющим.
В комнате было темно, лишь отблеск разоженого камина бросал свет на два сведенных друг к другу старых кресла. Миссис Кромфорд положила Фрее на спину холодную ладонь, подтолкнув вперед. Она глупо улыбнулась в ответ, последовав за женщиной на ватных ногах, когда та вышла вперед.
– Я узнала это платье сразу. Оно принадлежало твоей матери, не так ли? – тихий, но строгий голос Клариссы Кромфорд утопал в большой библиотеки. Фрея пыталась прислушаться к нему, но услышала лишь застрявшую между грубых стен фортепианную игру Джеймса и Оливера. Казалось, она была где-то глубоко под водой, а музыка доносилась с гладкой поверхности, где была свобода открытого пространства, которого её избавили. – Ванесса Певензи, – имя матери неприятно резануло слух.
– Мне приходилось слышать, что мы похожи, хоть я и не помню её, как следует, – продолжая рассматривать всё вокруг и прислушиваясь к игре из соседней комнаты, Фрея медленно последовала за женщиной, которая остановилась у камина.
– Должно быть, тебе приятно это сравнение, – Кларисса с тенью улыбки на лице протянула девушке бокал красного полусладкого вина, который та неуклюже перехватила. Их пальцы случайно соприкоснулись, и Фрея почувствовала мурашки по коже от холода рук женщины. В гостиной, как и столовой, было жарко, и её щеки не остывали, поэтому это выдавалось ещё более странным. – Многие считали Ванессу милой девушкой.
– Мне больше по душе, когда замеченными остаются достоинства не моей матери, а мои, – ей был неприятен разговор, что они начали. Неужели Кларисса отвлекла её только для того, чтобы отметить схожесть с матерью, о чем она уже была наслышана от других?
Фрея пыталась не смотреть женщине в глаза, но чувствовала на себе её изучающий взгляд. От него становилось не по себе. Смочив в вине лишь губы, она не могла сделать и глотка, покуда посреди горла застрял сотканный из страха ком.
Миссис Кромфорд выглядела устрашающе. Помимо того, что была в темном длинном платье, подкожную неуверенность внушали чёрные, как смоль, волосы и темные глаза. Даже тон её строгого голоса отдавал прохладой, не говоря уже о взгляде, которым она водила подобно острому клинку ножа по фарфоровой коже девушки. Став в тени длинных книжных шкафов, миссис Кромфорд рассматривала Фрею, лицо которой освещалось каминным огнем, перед которым она застыла.
– Вы знали её? – спросила вдруг. Музыка остановились. Над поверхностью воды, под которой продолжала задыхаться Фреей, прозвучали аплодисменты и хор сорвавшихся голосов. Ей ничего не хотелось больше, чем вернуться к остальным. Она всё ещё не могла понять, зачем Кларисса отвела её в другую комнату.
– Да. Мы были подругами как раз в том возрасте, что и ты сейчас. По крайней мере, она заставила меня думать, будто мы могли быть подругами, – миссис Кромфорд усмехнулась. За стеной снова зазвучала музыка. Глаза Фреи начало жечь, и она подняла их вверх в попытке развидеть ослепляющие цветные пятна. – Некогда мистер Кромфорд был убежден в своей влюбленности к ней, – её голос обратился в сдавленный хрип, что заставило Фрею поежиться. Картинка перед глазами только начала обретать очертания, как девушка перевела неуверенный взгляд на женщину. – Кажется, она была именно в этом платье, когда он делал ей предложение.
Они смотрели друг другу в глаза, и Фрее казалось, она должна ослепнуть. Будто миссис Кромфорд была беспощадной Медузой Горгоной, от одного взгляда которой она окаменела, застыла на месте и не могла пошевелиться.
– Мне жаль, – едва сумела выдавить. – Я не знала…
– Откуда тебе было знать, – Кларисса грустно усмехнулась. – Едва ли он один сходил по ней с ума. Тогда он был совсем как Джеймс – небрежен в своем отношении к другим, свободолюбив и невероятно привлекателен. Ванесса была единственной, кто смог ему противостоять. Для неё не имело значения даже его богатство, – Фрея неожиданно поняла, что женщина смотрела сквозь неё, не замечая на самом деле. Она погрузилась в омут собственных воспоминаний, что заставляли Фрею чувствовать себя неловко. Девушка неловко поджала губы, крепко стиснула вместе ладони.
– Простите, я не совсем понимаю, – произнесла вдруг, когда затянувшаяся пауза стала слишком громкой. Глаза Клариссы снова обожгли лицо Фреи, из-за чего к щекам прилила кровь. Ей было до тошноты жутко. Напряжение между ними росло, и безмятежность девушки уходила вместе с теплом из её тела. – В конце концов, всё закончилось достаточно благоприятно.
– Благодаря усилиям Ванессы, во многом её бессердечности, Джеральд начал встречаться со мной. Затем назло ей женился, поддавшись воле родителей, – она обернулась к камину, на котором Фрея заметила открытую бутылку вина и пустой бокал, что скоро стал наполненным. Кларисса налила себе немного, чтобы залпом выпить, когда Фрея продолжала сжимать собственный бокал, не в силах сделать и глотка. – Он никогда меня не любил, но только после смерти Ванессы это стало терпимо. И вот на пороге нашего дома вдруг появляешься ты, похожая на неё, как две капли воды.
– Простите, но… – Фрея живо попыталась возразить, что заранее было тщетной попыткой. Сердце за считанные секунды превратилось в пылающий уголь, прожигающий в груди дыру. Она сильнее сжала в ладони бокал, чуть не расплескав жидкость на ковер, что было бы вовсе некстати.
– Ты не можешь быть с Джеймсом, – чуть громче обычного произнесла миссис Кромфорд, вынудив Фрею в ту же секунду умолкнуть. В её голосе ощущались стальные холодные нотки непоколебимой решимости, что прошла сквозь тело девушки электрическим зарядом.
В ту же секунду из соседней комнаты всё громче был слышен хор голосов, сливающихся вместе в воспевании традиционной рождественской песни. Фрея почувствовала на спине рой мурашек. Она глупо хлопала ресницами, не сводя с миссис Кромфорд стеклянных глаз, когда та налила себе ещё немного вина.
– Вы не можете разлучить нас из-за старой юношеской обиды, – девушка нервно усмехнулась, ощутив под кожей неприятный укол. – Это неправильно.
– Милая, дело вовсе не в твоей матери. Ты недостойна Джеймса, и поэтому я по-доброму прошу тебя оставить его в покое, – тон миссис Кромфорд вдруг стал уставшим. Она прошла мимо Фреи и разместилась на одном из старых кресел, перекинув ногу за ногу.
– Вряд ли, вы стали бы рассказывать историю своей жизни, если бы дело было не в моей матери, – она проследила за женщиной и повернулась к ней лицом, загораживая собой единственный источник света. Фрея намеревалась противиться миссис Кромфорд, хоть и надеялась, что их беседа могла получиться милой. Похоже, её визит был заранее обречен на провал, покуда не был желанным. Обстоятельства не были на пользу Фрее, но она пыталась им противостоять, чего бы ей это не стоило. – Вы даже не знаете меня достаточно хорошо, чтобы сделать вывод, что я недостаточно хороша для вашего сына. Впрочем, его выбор вас мало касается.
– Ты отличаешься от Ванессы не так сильно, как сама хотела бы думать, – Кларисса опустила пустой бокал на пол, устало облокотившись о поручни кресла. – И всё же от отца тебе досталось намного больше. Неужели ты думаешь, будто всё, что между вами происходит, это следствие любви? Как долго ты вообще знакома с Джеймсом, чтобы полагать, что он может кого-либо любить? С чего ты взяла, что можешь быть особенной? – она продолжала говорить с насмешкой, отчего Фрея чувствовала подступающую к горлу тошноту. Девушка продолжала сжимать во вспотевшей ладони бокал с теплым вином.
– Вы слишком недооцениваете Джеймса, если считаете, что он избавлен способности любить. Наши чувства друг к другу искренние и взаимные, что бы вы не думали о нем или обо мне, – голос Фреи дрожал, будто она сама не была до конца уверена в подлинности того, о чем говорила.
– Может быть, ты ещё расскажешь, как он признался тебе в любви? Может быть, сделал предложение? Что он вообще сделал кроме того, что провел неделю под крышей твоего дома исключительно, чтобы избежать возвращения сюда, – тон женщины был издевательским. Она мастерски играла с чувствами Фреи, что все в одночасье отражались в растерянном выражении лица. Ей не было что ответить. Она сама не позволила Джеймсу признаться в любви. О замужестве говорить было лишним. – Похоже, ты не понимаешь, с кем имеешь дело на самом деле. Что бы не было между тобой и Джеймсом, он обручен с девушкой по имени Мартой Каннингем. В скором будущем она станет ему достойной женой.
– Это неправда, – едва сумела выдавить из себя Фрея. Чёртов бокал выскользнул из ладони, когда низ живота скрутило от режущей боли. Серые глаза блеснули проигрышем завязавшейся перепалки, что вызвало на хмуром лице Клариссы Кромфорд усмешку. – Зачем вы так жестоко врете? – никто не обратил внимания на разлитое вино, кровавое пятно которого выросло под ногами девушки.
– Брак – это лишь договоренность, и Джеймс это должен понимать, как нельзя лучше. Он жениться на Марте, потому что она единственная равная ему девушка, – она снова начала переходить на громкий тон, надавливая на уязвимость Фреи. – У него не может быть будущего с тобой, покуда тебе нечего ему предложить.
– Он будет счастлив со мной!
– Пока ему не надоест это, – миссис Кромфорд даже чуть наклонилась вперед, когда Фрея оступилась. – Да и к тому же вряд ли он долго сможет быть счастлив без денег. Джеймс едва сводил концы с концами эти несколько месяцев, но он никогда не заработает самостоятельно то состояние, что должно ему перейти по наследству. Если он будет и дальше с тобой, то только назло нам.
– Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о Джеймсе, – Фрея продолжала сопротивление, хоть и звучала всё менее убедительно. Доводы миссис Кромфорд давили на её сознание рассудительностью, что превозмогала над сердечным порывом. В голову ударило сомнение, затмившее ослепительную впечатлительность от первой встречи и с родителями парня, и с домом в целом.
– Если однажды он обвинит тебя в том, что ты испортила ему жизнь, я хочу, чтобы ты вспомнила, что сделала это осознанно, – Кларисса резко поднялась с места. – Марта – то большее, на что он заслуживает, поэтому должен жениться на ней. В любом случае, если ты не отпустишь его, рано или поздно он оставит тебя сам. Ведь, невзирая на то, что мать передала тебе внешнюю очаровательность, перспективностью ты обделена.
Миссис Кромфорд ушла, оставив её одну. Фрея устало упала в кресло, где доселе сидела женщина и сжала разрывающуюся от боли голову руками. Закрыла глаза и делала глубокие вдохи, что скоро превратились в жалостливые всхлипы. В собственном тихом рыдании она даже перестала слышать всё происходящее в соседней комнате.
Фрея плакала тихо, зажав обеими ладонями рот. Она чувствовала себя обмануто и глупо, как будто кто носом воткнул её в то, что всё время было перед глазами. В голове эхом повторялись слова миссис Кромфорд, сокрушая здравый рассудок.
В конце концов, Фрея велела себе успокоиться. Начала легонько бить по щекам, щипать кожу на руках, а затем подняла голову вверх и сделала несколько глубоких вдохов. Взгляд совершенно случайно зацепился за картину, висевшую всё время над камином. Она легонько потерла глаза, хотя прежний вид уже было не спасти, и уставилась на изображение, что не изменилось.
Это была написанная ею собственноручно картина, выставленная другом мистера Инканти в одном из лондонских салонов. Всего несколько недель назад Фрея получила за неё деньги, и вот снова вернулась к ней. Соединение панорамы города и внутреннего интерьера церкви в тусклом свете неосвещенной комнаты выдавалось сумбурным. И она вдруг прониклась глубокой ненавистью к тому, что создала сама.
Картине не должно было быть места в доме. Она была неуместной, лишней, неподходящей. Едва миссис Кромфорд подозревала, чьего авторства был пейзаж, иначе, Фрея не сомневалась, его бы здесь не было. Её самой быть в доме не должно было, и кроме себя девушка винила в этом ещё и мать, сравнение с которой сыграло с ней злую шутку. Ванесса О’Конелл брала от жизни всё и даже больше, не взяв за правило возвращать или хотя бы быть благодарной. Она принимала всё, как должное, когда Фрее всё больше казалось, что в отличии от матери она должна была платить за каждую минуту самозабвенного счастья.
Фрея заметалась по комнате, как птица. Нашла на столе нож для разрезания писем, подвинула к стене дурацкое тяжелое кресло, не жалея собственных сил, и принялась рваными движениями разрезать полотно, нарушая его целостность.
– Вот где ты подевалась. Джеймс просил тебя найти. Он там прямо-таки нарасхват, – Фрея не обернулась на голос Дункана, тихо вошедшего в библиотеку. – Какого чёрта ты делаешь? – он вдруг подбежал к ней и стал отдергивать за юбку платья, когда она упрямо отбивалась, разрушая картину в горячечной неистовости. – Фрея, не глупи, твоё платье горит! – наконец-то кузен смог привлечь её внимание.
Она опустила голову, чтобы убедиться, что подол платья действительно воспламенился от огня, разожжённого в камине, как Дункан обхватил её за талию и ловко опустил на пол. Фрея задела ненароком кресло, и оно с тихим грохотом упало к ногам парня. Это его не отвлекло. Не став медлить, он взял оставленную миссис Кромфорд бутылку вина и вылил на платье кузины, чтобы погасить огонь, языки которого ещё не успели разрастись достаточно, чтобы девушка ощутила их опасность.
– Что ты наделала? – Дункан поднял глаза к картине, когда взгляд Фреи остался прикованным к юбке, по которой расплывалось багровое пятно от пролитого вина. И стоило парню посмотреть на неё, как она вдруг подошла к нему, уткнулась носом в грудь и расплакалась. – Что случилось? – голос кузена стал мягким. Он неуверенно приобнял Фрею, принявшись гладить её по спине в попытке успокоить.
– Это правда, что Джеймс обручен с Мартой? – спросила осевшим хриплым голосом, подняв набравшие влаги глаза.
– Он не делал ей предложения, но… – Дункан замялся. Он не был уверен, как должен был ответить на этот вопрос, смягчив все углы.
– Но он должен, – Фрея закончила предложение вместо него. – Иначе он всё потеряет.
– Я не уверен, что положение дел настолько ужасно. Не нужно утрировать. Ну же, – он положил большие ладони на плечи девушки и слегка встряхнул её, когда она подняла голову и выпустила протяжный обреченный вздох. – Джеймс никогда не жениться на Марте, – Дункан выпустил нервный смешок.
– Но будет жалеть, если жениться на мне, – горло царапали слова, произнесенные миссис Кромфорд. Они отравляли мысли, что только и крутились вокруг того, что так всё и было. Фрея не могла мыслить здраво, чтобы прийти к однозначному заключению. Тем не менее, миссис Кромфорд удалось сломить её своими убеждениями, что были отчасти справедливыми.
Она понимала, что глупо было рассуждать о том, что Джеймс пожалеет об их женитьбе, когда даже не была уверена, намеревался ли он вообще жениться на ней однажды. Раньше это было не так важно. Фрея намерено не думала об их общем будущем, чтобы не строить воздушных замков, что должны были раствориться в горькости разочарования. Оказалось же, что против собственной воли подсознательно Фрея намеревалась разделить свою жизнь с парнем, и осознание этого безмерно пугало. Как будто снова наступила на те же грабли. Придумала больше, чем должна была, и теперь жалела, осознавая собственную глупость перед тем, чего так сильно сторонилась.
– Я не могу вернуться. Точно не в таком виде, – она пригладила руками подожжённый подол платья, на котором виднелось огромное пятно от вина, от которого атласная ткань чуть сморщилась. – И наверняка не после этого, – Фрея подняла глаза на исполосованную картину, где мало что напоминало прежний пейзаж. Дункан не знал, что она была нарисована девушкой, и вдаваться в объяснения она не была намерена.
– Я могу найти Джеймса, чтобы…
– Неуверена, что сейчас правильное время для разговора. Мне нужно собраться с мыслями и силами. Впрочем, вряд ли уместно будет обсуждать всё здесь, в этом дурацком доме. Просто найди его и сообщи, что мы уходим, – Фрея схватилась за руку кузена и начала с силой сжимать её. – Но он должен остаться. Пока что так будет лучше.
– Ты уверена?
– Да, пожалуйста. Я просто скорее хочу вернуться домой. Эти стены давят на меня.
Глава 29
Дункан не смог найти друга, будто тот растворился в воздухе. Спросил несколько попавшихся на пути горничных, но те лишь бросали короткое «нет» и убегали в суете. Встретившейся ненароком Оливер безразлично пожал плечами. Алисса предложила оставить записку, что оказалось единственным здравомыслящим решением, что не занимало много времени.
Фрея нашла парня и девушку и нетерпеливо просила скорее убираться. Показавшаяся в поле зрения Марта заметила их издалека и смерила высокомерным самодовольным взглядом, полным хитрой злости. Похоже, она была осведомлена в причине торопливого побега соперницы. Похоже, также знала, где был в это время Джеймс. И Фрея чувствовала под кожей её холодный ревнивый взгляд, что выпускал в кровь терпкий яд. Марта упивалась жалким видом девушки, принимая её жалкий вид, как собственную победу, а не миссис Кромфорд, в большей мере приложившую свою руку к происходящему. Прежде чем вернуться в гостиную к гостям, которые не заметили нарастающего напряжения, девушка подняла в воздухе бокал и осушила его, не сводя с Фреи глаз. Губы растянулись в гадкой улыбке, когда она махнула на прощание рукой и ушла.
– Почему так долго? – не выдержала Фрея. Затем вырвала из рук кузена ручку, смочила металлический кончик в чернилах, небрежно бросив на ровные буквы Дункана кляксу, и бегло нацарапала – «Я надеялась, этот вечер пройдет иначе. Прости, но я должна уйти. Не приходи ко мне, потому я нуждаюсь во времени, чтобы всё обдумать. Надеюсь, ты меня поймешь».
Когда отвела взгляд от записки, то вдруг словила себя на том, что вовсе не дышала, выводя тяжелой рукой каждое слово. Фрея подняла голову и обнаружила рядом только Алиссу, которая уже по привычке ни о чем не спрашивала, одаривая понимающим взглядом. Теплая ладонь девушки лежала на спине, подтверждая её присутствие. И Фрея едва сдерживала себя от того, чтобы не расплакаться снова.
Сложила записку и передала проходящему мимо официанту, бросив короткое – «Мистеру Джеймсу Кромфорду», прежде чем вернуться в прихожую. Дункан уже ждал их, прижимая к животу большую круглую тарелку, прикрытую блестящим металлическим колпаком. Он был странно доволен собой, что вызывало недоумение.
– Это наш утешительный приз, – ответил на недоумевающие взгляды девушек. – Нам нужно поспешить, пока никто не спохватился о пропаже.
Это оказался кекс. Огромный рождественский кекс, приготовленный на десерт для уважаемых гостей дома Кромфордов, среди которых Фрее не оказалось места. Покрытый сладкой белоснежной глазурью, пропитанный выстоянным ромом и густо усыпан изюмом, он был настоящим произведением искусства, превосходящим остальные блюда, что они успели попробовать. Мысленно Фрея даже была рада, что кузен совершил эту проделку, что должна была оставить миссис Кромфорд в замешательстве, если не вывести из себя вовсе. Дункан убедил их, что другого кекса не было, что означало, что гостей придеться угощать лишь простым по своему вкусу рисовым пудингом. И Фрея ещё никогда не чувствовала себя более правильно, потешаясь одной лишь мысли о чужой неприятности, причиной которой стала она.
Стоило им переступить порог холодного дома, что Фрея покидала в сладостном предвкушении, как воздух пронзил громогласный звонок телефона, что заставил сердце биться сильнее. Она бросила неуверенный взгляд на кузена, который без слов всё понял. Не успев освободить себя от оков тяжелого пальто, Дункан поднял трубку. Он коротко угрюмо кивнул Фрее, подтверждая её догадку о том, что это был Джеймс.
– Какого чёрта происходит? Ты говорила с моей матерью? – голос парня звучал взволновано и слишком громко. Дункан испытывал неловкость, покуда поднял трубку вопреки ожиданиям друга, что это сделает Фрея, да и к тому же ушел вместе с ней, когда так и не нашел его, чтобы попытаться всё объяснить. – Фрея, что она тебе сказала?
– Это я, – парень опустил глаза вниз, предугадав, как ярость друга должна будет обрушиться на него за считанные секунды. Джеймс был достаточно вспыльчивым, когда дело касалось того немногого, что для него действительно было важно. Фрея оказалась в списке, перечень пунктов которого можно было сосчитать на пальцах одной руки. – Только не горячись…
– Я хочу поговорить с Фреей. Передай ей трубку, – произнес сдержанно и сухо без намека на возражение. Дункан поднес трубку вперед, намеренный передать кузине, которая стояла рядом и нервно грызла ногти. Она живо замотала головой, отталкивая руку парня от себя, что заставило его сделать тяжелый вздох.
– Она не…
– Скажи, если она не возьмет чёртову трубку, то я приду к ней домой. Буду стоять под чёртовой дверью хоть всю ночь, как бы холодно не было, пока либо не умру, либо не поговорю с ней, – прорычал, вынудив Дункана поежиться. Он передал Фрее слово в слово, не оставив выбора, кроме как взять трубку и ответить.
Они поменялись местами. Джеймс понял это, едва равномерное дыхание Дункана сменилось прерывистым, что принадлежало ей. Некоторое время выжидал, но Фрея молчала, не предупреждая, что готова была слушать. Молча дышала, сотрясая немым волнением остатки его самообладания.
– Фрея? – Джеймс пытался придать голосу напускного спокойствия, что давалось с трудом. Она чувствовала его нетерпение и злость даже сквозь расстояние, отчего на глаза снова накатили слезы, которым Фрея не намерена была давать волю. – Она сказала, что я обручен с Мартой?
– Да, но… – она не знала, смогла ли бы объяснить всю суть диалога с миссис Кромфорд, что из странного по щелчку пальцев обратился в жестокий.
– И ты так легко поверила ей? Поддалась уловке и ушла, не удосужившись спросить у меня, правда ли всё это? – он всё же не выдержал и сорвал голос в крике, что заставил девушку вздрогнуть. – Чёрт, Фрея, как мы можем строить отношения, если ты мне не доверяешь?
– Я доверяю тебе, но…
– Но вместо того, чтобы всё обсудить, уходишь, оставив дурацкую записку, исходя из которой я должен всё понять. Что, по-твоему, я должен понять? – в ответ Джеймс услышал обреченный вздох. Глаза набрали ещё больше влаги, и она поднялась голову вверх, чтобы не дать себе расплакаться. Поджала губы, крепко впилась ногтями в шею.
– Я не могу всего объяснить сейчас. Мне нужно…
– Ты любишь меня? – он снова не дал возможности договорить, но только в этот раз застал врасплох. Фрея открыла глаза, расслабила ладонь, спустив вниз по шее, и ощутила на теле рой мурашек. Внизу живота завязался узел, когда сердце, казалось, замерло в волнении. Тяжелое дыхание по ту сторону трубки выбивало из неё признание, которого она боялась.
– Конечно, – едва сумела выдавить из себя. Язык совсем не слушался, но всё же выдать простой ответ позволил. – Я люблю тебя, но…
Он не дослушал её. По ту сторону послышались лишь короткие гудки, разорвавшие её изнутри на части. Разве Джеймс ждал другого ответа? Разве не было очевидно и без того, что она любила его? Разве не любил он её в ответ? Фрея продолжала прижимать к уху трубку, испытывая недоумение и растерянность. Слезы вмиг высохли, но язык присох к небу.
Положив трубку, она вдруг погрузилась в оглушающую тишину. Лучше бы продолжала слушать бесконечные гудки. Фрея поднялась и, не произнеся и слова ни Дункану, ни Алиссе, на ватных ногах поднялась в свою комнату и громким хлопком дверей, отрезала себя от остального мира.
По ту сторону Джеймс остался не в меньшем недоумении, когда мать одним движением руки рассоединила их звонок. Сперва, он даже не понял, как голос Фреи обернулся в короткие гудки, пока женщина не вырвала из ладони трубку и не положила на место.
– Твой крик может распугать гостей, – произнесла, как обычно, холодно, что лишь поддело терпение Джеймса.
– Мне всё равно! Пусть убираются к чёрту! – громко крикнул. Прошел мимо матери, задев её нарочно плечом. Она заслуживала и большего, чего Джеймс не мог себе позволить, как бы сильно не хотелось. – Это ведь всё твоих рук дело, да?
Во время игры на дурацком фортепиано с братом, он мимоволи заметил отсутствие Фреи, а затем и матери, что заставило немало занервничать. Джеймс словил себя на мысли, что даже не понял, как давно они ушли, когда на пару с Оливером разыгрывал уже вторую композицию. Отсутствие обоих не могло быть случайностью. Он не мог не предполагать худшего. Благо тому, что в поле зрения оставалась Марта, которая не преминула бы подлить масла в огонь.
– У нас была милая беседа, не более того. Похоже, мы поняли друг друга, – Кларисса довольно хмыкнула, не торопясь последовав за сыном. – Я рада, что мы без лишних драм пришли к взаимопониманию.
– Что ты ей сказала? – Джеймс был вне себя от злости. Не мог стоять на месте, мерял быстрыми широкими шагами холл второго этажа и в суете хаотичных мыслей не мог найти покоя. Кларисса Кромфорд и прежде давала сыну много причин для ненависти, но только теперь это чувство сокрушало его.
– Всего лишь, правду, – голос женщины продолжал оставаться неестественно спокойным. Её хладнокровность убивала нервные клетки. Непоколебимое упрямство медленно сводила с ума. – Она не достойна тебя. Положение её семьи сейчас очень шаткое, и, будь уверен, всё, что ей нужно от тебя, это деньги, – продолжила с той же самоуверенностью.
– Ты должно быть вообще свихнулась, – с губ сорвалась нервная усмешка. – Единственный человек, которому мало того состояния, что у неё есть, это очевидно ты. Ты ведь пытаешься женить меня на капиталах Каннингемов, а не на самой Марте. Тебе плевать на чувства других людей, покуда у тебя их нет вовсе, – Джеймс стер надменную ухмылку с лица матери, вынудив её опустить глаза вниз. – Как отец вообще женился на тебе? Такая холодная, надменная, пустая…
Он не успел договорить, как воздух рассекла звонкая пощёчина. Джеймс прижал к пылающей щеке ладонь, но улыбка его стала лишь шире. Он сумел надавить на больное, найти уязвимое место матери, задеть её за живое. Вкус даже такой незначительной победы был сладок.
– Тебя это обижает, потому что ты знаешь, это правда. Все эти люди, собравшиеся внизу, не смогут унять чувства всепоглощающего одиночества, покуда ты невыносима в своем упрямстве делать всё исключительно так, как решила, – продолжал повторять сквозь стиснутые зубы. Темные глаза матери въелись под кожу, но Джеймс не внимал её немому давлению. Он не был намерен забирать ни единого слова, поскольку вложил в них больше искренности, чем когда-либо прежде.
– Твоё упрямство не менее сносно, – прошипела Кларисса, не сводя с сына чёрных глаз. Казалось, она мысленно проклинала парня, хотя её вмешательство в его личную жизнь уже было самим по себе проклятьем. – Почему ты всегда мне сопротивляешься?
– Ты не можешь руководить моей жизнью только потому, что дала мне её, – его слова заставили мать вдруг нахмуриться. Она застыла с недоумевающим выражением на лице, будто подобное умозаключение было до глупого абсурдным. Ей сложно было взять вдомек, что это была правда, которую только и нужно было, что принять, как единственную и неопровержимую. Это был ответ на все её вопросы, что она мимоволи задавала самой себе, и искала ответ, что оказался так очевидно прост.
– Кларисса, пора подавать десерт, – мистер Кромфорд взбежал по лестнице, став невольным свидетелем сцены безмолвия жены, у которой на всё было своё возражение. Похоже, он обыскался её, покуда Джеймс заметил на его лице тень облегчения, что не вторило по-прежнему озадаченному выражению матери. – Похоже, на кухне есть некоторые проблемы. Тебе лучше спуститься и узнать, что случилось, – осторожно продолжал, будто понял, что своим появлением что-то нарушил.
