Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 60 страниц)
– Она ждет, когда её оставят в покое, – холодно ответила она, сжав губы в тонкую полоску.
– Я обещал Фрее не донимать её на счет Алиссы, – Дункан оттащил друга за рукав пиджака, заняв место рядом с кузиной, которая заметно отдалилась и от него. – Не сработала даже засахаренная вишня, – полушепотом произнес он, вызвав на хмуром лице скромную улыбку.
– Засахаренная вишня?
– Когда мы проводили время в Дамфрисе, у бабушки, кухарка, миссис Аддисон, заготавливала вишню на зиму. Был, кажется, первый день, когда нас обоих привезли туда на неопределенное время, и Фрея не могла уснуть, поэтому посреди ночи проникла ко мне в комнату. Ты помнишь это? – Дункан поддел девушку локтем. Она кивнула без прежней холодности, будто, как только между ней и Джеймсом появилась преграда в виде Дункана, тучи над головой рассеялись. – И мы до самого утра исследовали дом.
– Я был там однажды. Это прилично огромный дом, – подметил Джеймс, словив на себе удивленный взгляд Фреи, что был куда мягче предыдущего.
– Да, моя бабушка всё ещё вспоминает об этом визите, – Дункан громко хохотнул. – Ты должна будешь это услышать, но сперва я закончу эту историю. Так вот мы бродили по дому, пока Фрее не показалось, будто за нами охотился призрак. Клянусь, я и сам слышал шорох и мог различить в темноте движения, но теперь понимаю, что мы просто хотели верить в это, поэтому убедили себя в том, что это было так. И всё же мы спрятались от дурацкого призрака в чулане, где нашли целую гору сладостных припасов. Я открывал банку за банкой, пробуя всего понемногу, а Фрея тем временем нашла банку с засахаренными вишнями и ела их прямо руками. Утром нас пустились искать, и вот когда миссис Аддисон заглянула в чулан, то обнаружила уснувшего меня и Фрею, которая сидела рядом и тяжело дышала. Лицо и руки измазаны красным, как будто в крови.
– Миссис Аддисон громко закричала от испуга, из-за чего Дункан проснулся, а я закричала в ответ и выбежала из чулана, чем ещё больше всех всполошила. Её тогда чуть удар не схватил, – Фрея тихо хохотнула, прикрыв рот ладонью. Но когда от смеха прыснул Дункан, она не удержалась и рассмеялась уже вовсю, нагнувшись чуть вперед.
– Прости, было бы куда смешнее, если бы ты был там и видел всё своими глазами, – Дункан похлопал друга по плечу, когда тот чувствовал себя лишним, но в то же время чувствовал особую теплоту от того, что был посвящен в это воспоминание.
– Это с тех пор кухарка твоей бабушки поседела? – спросил Джеймс, после чего кузены переглянулись между собой, прежде чем снова взорваться от безудержного смеха. – Может, продолжим в закусочной?
– Я был намерен зайти домой, чтобы отдать обещанную банку с вишнями. Посылка прямиком из Дамфриса, – заявил Дункан. – Прости, но после этого должен вернуться в редакцию. Фрея, не хочешь составить компанию Джеймсу? – он хлопнул девушку по спине, как старого друга. Прежде, чем ответ прозвучал, Джеймс знал, что тот будет отрицательным. Она не могла согласиться. Только не после язвительного комментария, вырвавшегося ненарочно, скорее по привычке, уколовшего своей предвзятостью.
– Я и сама тороплюсь на самом деле, но историю о вашей поездке хотела бы услышать. Почему я раньше этого не знала?
– Потому что ты живешь в своей голове, – Дункан легонько ударил её ладонью по лбу. – Витаешь постоянно в облаках и ничего вокруг не замечаешь и не слышишь. Бабушка несколько раз об этом упоминала за общими ужинами.
– Может быть, дело в том, что меня усаживают на другом краю стола, откуда ничего не слышно? – язвительно ответила Фрея, не пытаясь скрыть в голосе обиды за сказанное, невзирая на то, что зачастую так оно и было.
– Постойте, – Дункан резко притормозил, когда Фрея и Джеймс вопросительно переглянулись между собой, оказавшись чуть впереди парня. – Джеймс, это не машина твоего отца?
Они синхронно обернулись вместе, вот только если на лице Фреи было недоумение, в выражении Джеймса читалось обречение вперемешку с раздражением. Он вышел вперед, и когда Фрея вознамерилась бездумно следовать за ним, Дункан придержал её за локоть, не дав сдвинуться с места.
– Лучше подожди здесь, ладно? – он оставил её, прежде чем догнать друга. Фрея обняла себя, неуверенно оглянувшись вокруг. Ей не оставалось ничего другого, как оставаться на месте и ждать, хотя желание пойти следом превозмогало.
Ей хотелось увидеться с отцом Джеймса исключительно интереса ради. Она была неуверенна в том, но, кажется, несколько раз виделась с его матерью за всё время, проведенное в Сент-Айвсе. Это были званые вечера или незатейливые ланчи, где сама Фрея была редкой гостьей, поскольку всё это отдавало скукой, которую она безутешно рассеивала в компании Джона. Приходила она туда исключительно ради Оливера, сопровождающего мать, с которой ей так и не представилось чести познакомиться, из-за чего она не всегда была уверена, кто из круга взрослых замужних женщин называлась Клариссой Кромфорд.
Всё же она приставила это имя к исхудалой даме в темной платье с пустым отреченным взглядом. У неё были темные глаза, цвет которых сливался с цветом зрачков. Похожие глаза были у Джеймса, но тогда она вряд ли могла сравнить их, поскольку глаза Оливера имели приятный карамельный оттенок. Она почти ни с кем не разговаривала, с большим любопытством рассматривая сад, картинную галерею или книжные полки. Фрее нравилось наблюдать за этой женщиной, находить в её отчужденности что-то поэтически прекрасное. Она не видела в ней ненависти или презрения, холодившие кровь, но исключительно трагедию, спрятанную глубоко внутри.
Представление отца Джеймса без визуального образа было затруднительным. Мистер О’Конелл не имел дел с Кромфордами, и они никогда никого не приглашали в гости. Всё, что она знала об этом человеке – обрывки фраз Оливера, который без охоты говорил о семье и которого она не всегда внимательно слушала.
На деле мистер Кромфорд был самым обычным представителем высшего общества, быть частью которого был обучен с самого детства. Самоуверенный, напыщенный и убедителен в самом нелепом утверждении. Он был харизматичным человеком, чего нельзя было отнять и у Джеймса, из-за чего пользовался большим успехом, как среди женщин, так и среди мужчин. В больших компаниях быстро находил друзей, но недоброжелателей имел ещё больше. Самодостаточный, обаятельный и в меру настойчивый. Его недостатки были незаметны чужому глазу, вопреки тому, что жена и дети находили их преимущественно больше, чем достоинств.
У него был свой ключ, о чем Джеймс всегда подозревал, но с чем не хотел делиться с друзьями. Отец любил всё контролировать, что было одной из причин, почему своенравность Джеймса в определенный момент стала нарушать грани приличия и семейного покоя. Он воспротивился тому, что его жизнь хотели подчинить не только общепринятым устоям, но прежде всего установленному жизненному плану. Пусть отец последовал воле деда, Джеймс хотел руководить своей жизнью самостоятельно, невзирая на то, что учился в Оксфорде исключительно из попечительства известного в узких кругах родителя.
Джеймс знал, что обнаружит отца в гостиной. Запрокинув ногу за ногу, тот сидел на маленьком диване, в одной руке держал развернутую газету, другой придерживал тюль, выглядывая с любопытством наружу.
– Стоило пригласить и девушку. Такая милая и изящная, но в то же время в глазах заметен дух упрямства. Должен признать, что-то в ней напоминает мне одну мою старую знакомую в юности, – он отпустил тонкую тюль, зажатую между двух пальцев, обратив скучающий взгляд на сына. – Здравствуй, Дункан, – мистер Кромфорд наклонил голову в уважительном жесте.
– Здравствуйте, мистер Кромфорд. Я только кое-что возьму и оставлю вас наедине, – парень неуверенно покосился на Джеймса, который сложил руки на груди, опустив голову вниз, спрятав сердитый взгляд. Дункан подбадривающе похлопал друга по плечу, прежде чем неловко покинуть комнату.
– Можешь не спешить. Я был намерен предложить Джеймсу ланч в более приличном месте, – он сдержанно улыбнулся, проведя пальцами по подлокотнику, где не оказалось пыли, как можно было предположить. Если бы не Спенсер тонкий упрек отца был бы более к месту. – К тому же я уже забронировал в гостинице номер, поэтому мы не скоро вернемся.
– Ты целый день на меня потратишь? – с горькой усмешкой произнес Джеймс впервые с тех пор, как увидел отца. Он достал сигареты, физически нуждаясь в том, чтобы заполнить легкие ещё чем-то, кроме удушливого воздуха, которого вдруг стало мало.
– Надеялся, мы сможем немного выпить и поговорить по душам, – гадкая улыбка коснулась тонких губ. Приезд отца не сулил ничего хорошего. Плохое предчувствие заполняло легкие ядовитым дымом, разъедающим мышцы, кости изнутри, отравляя кровь.
– Что-то случилось? Что-то с матерью или Оливером? – спросил Джеймс, прочистив горло.
– Нет, с ними всё в порядке. Я заехал как раз по пути в Сент-Айвс, откуда намерен её забрать. Мой приезд будет для неё приятным сюрпризом, – мужчина поднялся с места, оттянув вниз жилет. Он снова взглянул на улицу через окно, где продолжала мельтешить фигура Фреи.
– Так же, как и для меня, – проворчал Джеймс, поправляя ладонью волосы, прежде чем достать сигареты и закурить. – Зачем ты всё-таки приехал?
– Поговорить о положении твоих дел. Многое изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз, не так ли? Новостей от тебя тоже давно не было, – он ловко перехватил сигарету из рук сына, чтобы сделать глубокую затяжку, прежде чем потушить её о пепельницу, оставленную Джеймсом на крышке фортепиано. – Я надеялся, ты хотя бы что-то сделаешь со своими волосами за это время, – отец небрежно потрепал его отросшие волосы.
Дункан наконец-то нашел чёртову банку с засахаренными вишнями и явился исключительно для того, чтобы попрощаться. Мистер Кромфорд, ровным счетом как и Джеймс, знали, что тот всё это время подслушивал их неловкий разговор.
Они проследили за тем, как Дункан вышел на улицу, взял Фрею под руку и увел от дома. Она оглянулась, будто надеялась увидеть в окне лицо Джеймса, а может и его отца, чтобы окинуть хотя бы коротким взглядом и сравнить. И невзирая на то, что сам парень ничего не почувствовал, мистер Кромфорд сумел заметить в сыне явственную перемену. Он находил что-то знакомое в его мягком неуверенном взгляде, дрогнувших в короткой улыбке губам и крепко сжатым ладонях. Уверенность Джеймса пала перед волнением очнувшегося сердца.
Глава 13
В последнем письме дочери мистер О’Конелл сообщал, что отправлялся на продолжительное время в Канаду для «решения деловых вопросов». Фрея была уверена, что он отважился продать несколько текстильных фабрик, что после войны перестали приносить прежний доход, или решил объединить своё предприятие с другим, что выдавалось намного лучшим решением. Обещал вернуться домой к Рождеству и встретить её в Лондоне. Лесли, горничная, была отпущена домой. Брать её с собой не было надобности. О двух письмах Джона, любезно пересланных Лесли, не упоминалось, что означало исключительно то, что это дело продолжало оставаться втайне.
Помимо этого отец прислал ещё и денег, чтобы она смогла купить себе новое пальто, что Фрея успела заказать у местной портнихи, отплатив за работу собственно заработанными деньгами. Можно было купить пальто в одном из магазинов, но после приезда в Оксфорд она не посетила ещё ни одного, поскольку не так уж любила это дело. Куда больше её привлекали книжные и антикварные лавки, но в последнее время и там у неё не было времени появляться. И всё же Фрея решила на присланные отцом деньги купить новые краски, кисти и, может быть, несколько занятных книг.
У Оливера всё оставалось неизменным. Он усердно учился, стараясь избегать всяких приключений, оставляющих неизгладимый след на прожитом времени жизни, превращая его в незабываемый. По большей части парень описывал своих одноклассников и учителей, что всякий раз заставляло Фрею подавлять смех, настолько живо и ярко у него получалось их изображать одним лишь словом. И всё же его письма были полны одиночества и грусти, что нельзя было не заметить. В ответном письме Фрея написала об этом, и в каждом втиснутом в бумагу слове чувствовалось влияние Джеймса, который проживал именно ту жизнь, что была полна ярких воспоминаний.
Из последнего письма Джона узнала, что его уволили из салона продажи автомобилей, чему Фрея не во многом была удивлена. Он был не многословен, а потому общение с людьми, которым нужно было продать то, что они вряд ли хотели бы купить, было своего рода искусством, которым он не владел. Почему-то ей даже стало смешно от новости, что обратилась для парня неудачей. Тем не менее, Джон заверил, что «переживать не о чем», ведь он удачно устроился неподалеку в мастерской, где теперь чинил автомобили. Платили меньше, но он куда лучше был в ремонте, нежели в продажи.
Писать Джону стало гораздо легче, чем прежде. Приходилось заново убеждать себя в любви к нему, и слова подчинялись Фрее легко и без заминки. Она перестала вытаскивать наружу фотографию парня и смотреть на неё в поисках вдохновения, лишними были воспоминания о лете. Фрея доставала эту любовь где-то из-под кожи, удивляясь самой себе, откуда той было взяться внутри неё. Слова были естественно простыми, полными сердечности и души, чего она никогда прежде не могла найти в себе, даже когда Джон был рядом и прижимал к себе одной рукой. Мимо внимания оставалось и то, что на месте Джона она воображала кое-кого другого. Внешний облик в голове стоял размытый, но ментально Фрея должна была знать, кому писала нежные строки на самом деле.
О положении собственных дел Фрея писала менее охотно. Последнее время более всего её занимало то, что после злополучного вечера в доме Инканти, профессор больше не связывался с ней. Занятий в этом семестре с ним не было, а потому подловить его где-нибудь ещё у неё не хватало смелости, которой с лихвой хватило в тот самый вечер. Лишь спустя три недели после произошедшего Фрея обнаружила себя топчущейся напротив дверей сеньйора Инканти. Она заламывала руки, переводила затрудненное дыхание, никак не могла найти себе места, но и постучать в дурацкую дверь тоже будто бы не могла. Подходила к ней, поднимала вверх сжатую потную ладонь, а затем опускала вниз, оглядываясь испугано вокруг, не было ли у её волнения свидетелей.
Она даже не подозревала, что должна была сказать. Может быть, извиниться за то, что всё испортила? А может, просто убедиться в том, что он не сумел разочароваться в ней? Не менее важным было узнать, не отрекся ли он от неё вовсе за подобную выходку, что оказалось бы унизительно.
В конце концов, Фрея прибилась к подоконнику, как раненная птица. Сжала в ладонях подол твидовой черной прямой юбки, скрестила ноги, облаченные в бесцветные чулки, глаза закрыла, будто бы в немой молитве. И, наверное, какие-то высшие силы сжалились, поскольку дверь открылась самовольно перед ней и, выглянувший наружу сеньор Инканти заметил её и одним движением руки позвал зайти внутрь.
Она подошла к нему на ватных ногах с неуверенной улыбкой на розовых губах. Ещё раз вытерла потные ладони о юбку, прекратив сжимать её края, оставшиеся теперь измятыми. Оказавшись в кабинете, первое, что Фрея заметила, это нарисованный собственноручно пейзаж, возвышающейся на мольберте над другими работами, сложенными ровным рядом на полу.
– Я двно хтел увидться с вми, Фрея. Нкотрое врмя мня не было в горде, но я рад, что вы сми пршли ко мне, – он стал рядом с ней напротив картины и наклонил голову, рассматривая её с неподдельным интересом, будто видел впервые. – Замчатльно.
Это был пейзаж. Он был довольно необычный, за что она получила выговор от профессора, перед которым представляла свою работу. Его замечания были мягкими, но тон настойчиво неодобрительный и близок к оскорбительному. Она чувствовала выступающие на глазах слезы, но всё же держалась не так уж плохо, крепко сжав зубы вместе, отчего те едва заметно скрежетали.
Фрея соединила два очаровательных вида в один, что в голове выдавалось причудливо красиво. Изобразила церковный зал, полон священной тишины и покоя с его белыми стенами, испещренными цветными витражами, через которые пускала вместо света снег, белизна которого слепила глаза. Он падал на дома и деревья, занявшие своё место там, где должны были ровным рядом стоять деревянные скамьи. Это был пейзаж, окруженный стенами, где безграничность неба сменялась свободой души, посвященной в таинство веры, в которой был живой свет. Вид был действительно завораживающий, но в то же время противоречащий всяким правилам, которым её обучали следовать.
– Вам действительно нравиться? – неуверенно спросила Фрея, краем глаза взглянув на Инканти, который улыбался лишь уголками губ, сложив руки перед собой.
– Исключтльная краста. Я нмрен отпрвить это своему дргу в Лондн. Здесь пдбного не понмают, – он отошел в сторону, только чтобы подойти к столу и достать из-под него прозрачную стеклянную бутылку с янтарной жидкостью и разлить по двум стаканам, один из которых любезно предложил Фрее. С не меньшей любезностью она отказалась, присев на мягкий диван, когда Инканти оставался сидеть на краю стола, взбалтывая напиток.
Фрее стало отчасти спокойнее. Он уезжал, а потому большого повода для беспокойства на самом деле не было. Фрея успела придумать наихудший сценарий развития событий, где она перестала быть частью узкого круга приближенных к профессору людей, среди которых хоть ещё и не успела приспособиться, но всё же успела убедить себя в своей исключительности.
Единственной проблемой продолжал оставаться Реймонд, о котором Фрея не была намерена и словом обмолвиться теперь. Последний раз он преследовал её днем накануне. Фрея возвращалась домой с занятий, когда парень подошел сзади и спугнул её всё теми же повторяющимися словами – «ты должна умереть». Испуг скорее был вызван неожиданностью, чем искреннем страхом, которому она решила не поддаваться, невзирая ни на что. Вот только в этот раз Реймонд, кроме пустых слов пригрозил ещё и втиснутой в тонкую ладонь вырезкой из местной газеты, где упоминалось об убийстве мужчины в отдаленной части города. Фрея остановилась, только чтобы прочитать короткую заметку, а когда подняла голову вверх, Реймонд успел раствориться, исчезнуть, убежать, будто никогда его рядом с ней и не было.
И она успела о нем позабыть, как и о прежней тревоге, стоило Инканти обнадежить тем, что её работа отправиться в Лондон, что граничило с самой безумной мечтой, которую Фрея только могла придумать. Поверить в любовь к Джону и их побег за океан было проще, чем в то, что однажды одна из её работ появиться на столичной выставке.
– Её поместят в галереи? – неуверенно спросила девушка, подавляя довольную улыбку, в которой была доля тщеславия.
– Нет, – и её надежды разом разбились об категоричность отказа. Фрея заметно поникла, оставив на лице идиотскую улыбку приличия ради. Неужели могло хватить нескольких секунд, чтобы она взобралась на воображаемый пьедестал, с которого затем покатилась кувырком вниз, ломая кости? Фрея разуверилась так же быстро, как успела напрасно себя обнадежить. – Но он её оцнит. Затм можт быть размстит в своем салне, где кждую суббту собрается слвки пчтеннго общства. По крйней мре я светвал ему это сдлать, – Инканти мягко улыбнулся, тронув Фрею за плечо, вынудив её поднять потухшие глаза на него. Это тоже было не так уж плохо. По крайней мере, ей хотелось в это верить, исходя из того, что она едва сумела разобрать сказанное.
– Спасибо. Я рада, что вам понравилось. Я рада, что всё в порядке.
– Я не зню, что произшло мжду тбой и сеньором Реймдом, и мня это не ксаеться. Это не моё дло, чтбы это ни было, – Инканти поднял руки вверх в знак своей непричастности. Осушив один из стаканов, он приступил ко второму. – Я всго лишь хчу, чтбы это не влияло на это, – он вытянул вперед ладонь с сжатым стаканом и указательным пальцем указал на картину.
– Обещаю, ничто на это не повлияет, – Фрея резко выпрямила спину, сложила руки на колени, втискивая ногти в чулки, разрывающееся от этого натиска. Инканти бросил короткий взгляд на её руки, хмыкнул и залпом осушил второй стакан, слегка поморщившись при этом. Её детская послушность имела своё очарование.
– Что ты сейчс чвствуешь? – нахмурившись, спросил мужчина. Он сложил руки на груди и остановил взгляд на её сжатых вместе с коленях, чего Фрея не заметила, сосредоточив собственный взгляд на картине.
– Вообще или прямо сейчас?
– Вообще.
– Наверное, неопределенность. Я ни в чем сейчас не уверена. Кажется, будто я должна чувствовать одно, когда на самом деле испытываю совсем другое, – Фрея с той же неуверенностью, о которой теперь шла речь, посмотрела на Инканти, который успел поднять глаза, чтобы посмотреть на неё. Она чувствовала себя глупо, поскольку сказанное было истинным отражением того, чего Фрея не хотела признавать. Теперь, когда слова были произнесены вслух, чувство стало реальным и деваться от него больше не было куда.
– Ты длжна нйти в сбе мятеж. Ты уже блзка к этму. Тлько это чвство длжно быть нстоящм, – произнес мужчина, прежде чем отвернуться. – Угщайся, – он протянул ей глубокую миску с засушенными финиками, которые Фрея приняла, как тайное приглашение, не нуждаясь в излишних объяснениях.
– Я могу пригласить подругу? – единственное, о чем она спросила, прежде чем уйти. Инканти молча кивнул, подливая в пустой стакан ещё алкоголя.
Фрея не стала наряжаться, как прежде, оставив желтое шифоновое платье покоиться в шкафу для другого особенного дня. Не дала Рейчел прикасаться к своим волосам или лицу, хотя стоило признать, что вкус у девушки был не так уж плох. Рассказала о тайных встречах Алиссе, пригласив её пойти вместе, на что та без лишних уговоров согласилась.
Всё было в точности так же, как месяц назад. Они с Алиссой появились на пороге дома сеньора Инканти спустя час после назначенного времени, когда вечер только набирал свои обороты. Фрея, не мешкая, произнесла пароль и им с ходу всучили по бокалу красного полусладкого вина. Под руку с подругой, она ощущала себя более комфортно, чем прежде. Риск того, что Реймонд подойдет, когда рядом была Алисса, оставался невелик.
Её заметно расстроило отсутствие Джеймса. Успело пройти несколько дней после их случайной встречи, нарушенной приездом мистера Кромфорда, которого ей так и не удалось увидеть хотя бы краем глаза. Сперва Фрея не подавала виду, но стоило ей совсем немного выпить, как она не стеснялась искать его глазами повсюду, не внимая ничему, что происходило вокруг. Реймонд в тот день тоже не пришел, но его отсутствие её вовсе не волновало, невзирая на опасение встретиться с ним один на один в том же месте, где развязался их продолжающейся до теперь спор, в котором Фрея решила занять пассивную позицию.
Она не заметила, как они с Алиссой оказались посредине комнаты на диване в самой громкой компании, обсуждающей в этот раз возобновление на своей должности Винстона Черчилля, обсуждая его военную деятельность с той же серьезностью, будто во время войны никто из них не был ничего не понимающим ребенком. Они обсуждали всё с тем рвением, будто знали обо всем на свете, когда, в сущности, не знали совершенно ничего. Алисса примкнула к ним быстро, будто всегда была частью этого небольшого замкнутого круга людей, когда Фрея отдалилась от них, оглохнув от шума собственных мыслей, скоротечно сменяющихся в потоке выпитого ею вина.
Она вздрогнула, когда кто-то осторожно тронул её за плечо. Сердце сжалось от привычного испуга, когда Фрея решила, что это был Реймонд. Стоило ей недалеко отойти от компании, в которой она скучала, как он нашел её, намерен нарушить покой снова.
– Это всего лишь я, – узнав голос кузена, Фрея заметно расслабилась. Плечи опустились вместе со вздохом, который она издала, как только Дункан оказался рядом.
– Как ты узнал обо всем этом? – спросила она, чувствуя как язык во рту размяк, невзирая на то, что выпила она всего бокал в отличие от многих присутствующих. Алисса сжимала в ладони уже второй бокал, выпивая понемногу с видом человека, который наверняка знал, как делать это без заметных последствий, вроде развязанного языка или головной боли.
– Достаточно знать пароль. Не обязательно иметь именное приглашение, знаешь ли, – пожав плечами, ответил парень. Фрея проследила за его взглядом, остановившемся на Алиссе, которая теперь громко хохотала над чем-то. Она взяла Дункана под руку, положив голову на его крепкое плечо. От него несло уличной прохладой, в ткань куртки крепко въелся ненавистный ей табачный запах. – Джеймс сказал, что ты будешь одна.
– Джеймс просил тебя прийти сюда? – в голосе прорезалась дрожь. Фрея подняла голову и посмотрела на Дункана, щеки которого горели жаром. Она даже притронулась тыльной стороной ладони к его лицу, но температура была в порядке. Жест кузины обратил его внимание. Дункан встряхнул головой, очки сдвинулись к переносице.
– Да. Он сегодня на работе, – слабая улыбка выросла на лице. – Сказал, что в прошлый раз тебе было здесь неловко, поэтому попросил меня прийти. К тому же возвращаться домой одной не так уж безопасно, – Дункан снова поднял голову следом за тем, как издали послышался звонкий смех Алиссы. Он внимал её голосу, как собственным мыслям, озвученным кем-то другим вслух.
– Не знала, что он работает, – задумчиво продолжала о своем Фрея. – А где…
– Прости. Ты не будешь против, если я отойду? – он не слышал её, вменяемый исключительно собственными мыслями. Сжав предплечье девушки, Дункан бросил на неё короткий взгляд. Получив одобрение, он подошел к диванам и ловко влился в компанию, предложив им собственные разумные рассуждения.
Наклонив голову, Фрея наблюдала за ними. Улыбка в ту же секунду стерлась с лица подруги, выражение лица стало озадаченно оторопелым. Она оглянулась вокруг, чтобы найти глазами Фрею, которая улыбнулась ей краешком губ, прежде чем поднять руки вверх и опустить голову в знак собственной непричастности.
Куда охотнее Фрея вернулась бы домой, но дискуссия продолжалась ещё, по меньшей мере, два часа. Между Алиссой и Дунканом разгорелся живой спор, за которым все наблюдали, как за театральным представлением, в ожидании того, чья импровизация иссякнет быстрее. Она вернулась к ним, села подле подруги, но никого не слушала и ничего не слышала, что не мешало наслаждаться размеренностью вечера, что не сулил обернуться катастрофой, как случилось в прошлый раз.
Откинувший на спинку мягкого дивана, Фрея предалась мыслям о Джоне и причине его скорого забвения. Чувство вины ослабило свою хватку, но продолжало сдавливать горло, стоило короткой мысли о парне нарушить покой. Она вспоминала о нем, только когда находила новое письмо и садилась за написание собственного. Писать стало проще, но думать о нем всё ещё тяжело.
Фрея чувствовала себя предательницей, обманщицей, самой жуткой притворщицей. И она могла спросить совета у Алиссы или Рейчел, поговорить по душам с Дунканом, но был ли в этом толк, если Фрея и без того знала, что всё, что она теперь делала, было неправильно.
Пока Джон был далеко, она чувствовала себя в безопасности. Отгоняла от себя назойливое чувство вины, напрасно заверяя себя, будто для решения этой проблемы ещё было время, торопиться было некуда, всё ещё могло измениться. В то же время воображать возвращение парня было для неё настоящей пыткой. Она обещала его любить и быть с ним до конца жизни, вверила свои руку и сердце, заверяла в вере в общее будущее, полное того самозабвенного лета. И после всего ей нужно было смотреть в лицо Джона, полное сияния искреннего чувства, и гасить его свет холодной жестокостью своего безразличия, с которым она никак не могла справиться. Любовь, описанная в письмах, была настоящей, но принадлежала не Джону.
От мыслей отвлек голос Алиссы. Она тормошила подругу за плечо, спрашивая, не хотела ли она вернуться домой. Фрея хотела этого больше всего на свете. Дункан и Алисса вовлекли её в разговор по пути домой, отвлекая от удушающих мыслей, полных неуверенности и грусти. Алисса была заметно мягче и терпимей, Дункан будто тоже сумел расслабиться, сменив идиотские шутки на забавные истории.
– Месяц назад ты ведь не помогала Дункану в редакции, правда? – спросила Алисса, когда обе оказались в постелях. Фрея сладко зевала, когда Алисса выключила свет и бесшумно залезла под толстое одеяло, сотрясаясь от холода, что медленно покидал тело.
– Прости. Я не была уверена, можно ли было об этом рассказывать, – она упала на мягкую подушку, вывернув голову к окну, где в темноте лаяли собаки, нарушая тишину позднего осеннего вечера.
– Ты была там с Джеймсом? – осторожно спросила Алисса. Фрея громко выдохнула, проведя обеими ладонями по лицу. Ответ был очевидным ещё до того, как вопрос был задан. – Когда ты вернулась лишь утром, ты всю ночь провела с ним? – продолжала Алисса.
– Да, но с твоих уст это звучит как-то неправильно, – Фрея грустно улыбнулась, зарыв пальцы в густые пушистые волосы. – Мы всего лишь гуляли. Ничего большего не было. Господи, надеюсь, ты не подумала, что я согласилась бы? – голос обрел нотки беспокойства. Фрея села на месте, уставившись на Алиссу, которую собственное предположение вдруг рассмешило. На долю минуты она действительно подумала об этом. Перевернувшись на спину, Алисса заложила руки за голову, выдав короткий смешок.
– Прости. Не стоило даже спрашивать. Как это глупо, – набрав в легкие побольше воздуха, Алисса задержала дыхание, только чтобы не взорваться от смеха, на который её вдруг прошибло. Выпитое вино ослабевало хватку, но его остатки всё ещё действовали на помутненное сознание. – Ему хватило ночи, чтобы перечислить все свои достижения? – взорвавшись от смеха, спросила Алисса, что продолжался даже тогда, когда Фрея бросила в неё подушкой.
– Уверена, для этого не хватило бы и дня, – сквозь сдавленный хохот ответила Фрея, испытывая облегчение от того, как легко они всё перевели в шутку. – В конце концов, это право не только парня быть с девушкой, но и право выбора девушки провести время с парнем, – задумчиво продолжила.
– Только если девушка наверняка знает, что подразумевает этот выбор, – подавляя зевок, ответила Алисса. Перевернувшись на бок, она подложила под голову сложенные вместе ладони, закрыла глаза и быстро уснула.
В те же выходные Алисса уехала в Брайтон, забрав с собой часть летних вещей. Вопреки завязавшейся привязанности к девушке, Фрея была рада остаться в комнате одной, невзирая на соседство с Рейчел, которая обещала скрасить её одиночество, хотелось ей того или нет. Больших планов у неё не было кроме того, чтобы хорошо выспаться.
