Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 72 страниц)

Свернутая клубочком безразмерная худи, в которой где-то затерялась Уильямс, и разбросанные бумажные упаковки от китайской еды немного прояснили ситуацию. А играющая с ноута заглавная тема «Секса в большом городе» и вовсе довершила образ девушки в тяжелой любовной печали.

– Хей, Роббс, смотри, что я принесла.

Патти поставила на стол коробку с трюфелями, загораживая экран ноута. Никакой реакции.

– Знаешь, я тут разговаривала с одним парнем, очень встревоженным твоим состоянием, – Бэйтман улыбнулась, когда увидела заинтересованность в глазах подруги. – Том крепко в тебя втрескался, раз согласился на фотосет, только чтобы я передала тебе, как он беспокоится.

– Ты что с рейса его сняла? – презрительно хмыкнула Робби, сразу же потеряв интерес к разговору.

– Дорогая, обижаешь, я сниму кого угодно и откуда угодно, даже если пришлось бы разворачивать самолет посреди Атлантического океана.

Уильямс слабо улыбнулась. Лед тронулся.

– Держи, – Патти протянула подруге конфетку, – полегчает. А теперь рассказывай, что с тобой приключилось.

– Ботинки Рианны, – выдала Уильямс, посмотрев на разворот одного из беспорядочно валяющихся на полу журналов. – Хочу крутые меховые ботинки.

– Вот ту волосатую уебищность, похожую на копыта муфлона? – на всякий случай уточнила Бэйтман, Робби кивнула. – И они тебе нужны для того, чтобы почувствовать себя лучше?

Робби опять кивнула.

– Что ж, – ухмыльнулась Бэйтман, набирая номер Майка, – будут тебе ботинки, только попробуй их потом не носить. Лично проконтролирую. Привет, дорогой, – обратилась она к парню из Barneys, – видел те жуткие Maison Margiela на Рианне? Мне нужны такие…

Комментарий к Глава 5. Угрозы и уговоры и инстаграм

Плейлист к главе ищите по хештэгу #AF_LG_5 на страничке паблика https://vk.com/doyoubelieveinfaeries

========== Глава 6. Много лжи и немножко правды ==========

Памятуя о прошлых приключениях, Патриция приехала на съемочную локацию чуть ли не раньше техников, чтобы при малейшем отклонении от плана взять все в свои руки и не дать плану по спасению собственной задницы разойтись по швам. Приготовления шли более чем спокойно, и Бэйтман позволила себе несмело надеяться, что все пройдет тихо, мирно, как и было запланировано.

Рэй прибыл по расписанию, притащив с собой все, что было необходимо, в том числе и контракт, поручив его юристам, успокоился и начал расставлять украшения, точно музейные экспонаты. Если его не остановить, он мог бы стащить к столам все осветительное оборудование, чтобы предоставить бриллиантам и рубинам самое выгодное освещение. Благо, техники ревностно следили за своим оборудованием, и Патти не пришлось вмешиваться.

На удивление заблаговременно на площадке появился Том Влашиха, и Патти про себя отвесила несколько нелестных комплиментов его немецкой пунктуальности, уж Робби точно заставит себя ждать, а ей придется все это время развлекать звезду и надеяться, что он слишком заинтересован в Уильямс, чтобы просто развернуться и уйти. Девушка мило улыбнулась мужчине и поспешила навстречу, лихорадочно придумывая, как культурно заменить «Какого хрена ты так рано?».

– Когда-то я уже на этом троне сидел, – Том избавил ее от лишних официальных расшаркиваний.

«Поверь мне, дорогой, ТАК ты на нем еще не сидел», – усмехнулась про себя Патриция.

– Мы решили, что несправедливо недолго, и вот теперь исправляем оплошность. Усадим со всеми почестями, ведь нет человека более достойного во всем Вестеросе, чем Человек. – Патти мечтательно прищурилась, представляя кадры будущего фотосета, и ей безумно нравилось то, что рисовало ее воображение. Никто не уйдет отсюда живым, пока мисс Бэйтман не добьется желаемого. – Кстати, а что там с Якеном в следующем сезоне?

– Красивые побрякушки, – Влашиха тонко ушел от компрометирующего вопроса.

– Только не скажи это вон тому парню, – Патриция приветливо помахала Рэю, который понял ее жест превратно и тут же помчался навстречу. – Это коллекция французского ювелирного дома Mellerio dits Meller. Настоящие камушки, не то что стекляшки на шее у вашей Мелисандры.

– Смотрю, вас заинтересовала коллекция «Медичи», – елейным тоном преступил к запудриванию мозгов Рэй. – Весьма любопытная работа. Камни…

Бэйтман, слушая всю эту ерунду из пресс-релиза уже который раз, мысленно билась головой об стенку, но мило улыбалась и делала вид, что ее это вновь интересует. Том тоже натянул улыбку, которую Рэй воспринял как поощрение и перешел к технике огранки драгоценных камней. Патти молилась, чтобы Влашиха не решил из вежливости еще и спросить об оправе, например.

– О, ты уже здесь, – поздоровалась Робби не самым вежливым образом.

– А ты опаздываешь? – спросил ей в тон Том.

– Смотрю, вы настроены на плодотворное и приятное сотрудничество, – заметила Патти, хватая Робби за руку и шепча ей что-то на ухо.

Патриция отправилась в гримерную вместе с подругой. Как бы ей ни хотелось понаблюдать за процессом облачения Тома в шикарный черный Lanvin, но вправить мозги Уильямс было важнее. Не хватало ей только латиноамериканских страстей на съемочной площадке. После пускай хоть поубивают друг друга, может, хоть Влашиха выебет из нее всю эту джекуайтовскую дурь.

– Не расскажешь мне, что происходит? – спросила Бэйтман, как только дверь за ними захлопнулась.

– Ничего, – Робин нахмурилась и плюхнулась в кресло.

– Вот и славно, – фыркнула Патриция, – значит, никаких проблем с фотосетом у нас не будет.

Она решила отступиться, но лишь на время, сейчас лучше не ворошить осиное гнездо, но дома Патти устроит полную дезинсекцию и несколько убийств, если того потребует дело.

– Мисс Бэйтман, – озадаченный голос одного из стилистов вернул ее к жестокой реальности, где ей только предстояло разгрести тысячу и одну проблему. – Что нам с этим делать?

Девушка непонимающе посмотрела в сторону гримера и застыла на месте, когда увидела отражение Робби в зеркале. На шее подруги красовались фиолетовые, почти черные полосы набравших полный цвет синяков. Она просто онемела от ужаса.

– Представляешь, Патти, – весело залепетала Робин, пока Патти подходила ближе, чтобы убедиться, что все это не страшный сон, – эти идиоты притащили на съемки питона. И он как начал меня душить…

– Пальцами, – подсказала Бэйтман, закипая от злости.

– Ну да, – тут же охотно согласилась Робин, – то есть нет. Какие у питона пальцы, – и нервно хохотнула.

– Мисс Бэйтман, – очередной ассистент ассистента появился в дверях, – вас ждут на площадке.

– Одну минутку, – попросила она, и когда парень скрылся за дверью, злобно прошипела: – Если этот питон попадется мне на глаза, я его лично кастрирую.

– Загримировать это просто невозможно, – сокрушался визажист.

– Сделайте все возможное, – отрезала Бэйтман, – а затем возьмите газовую красную шаль вместо высокого ворота к платью, колье как раз красиво ляжет поверху. И чтобы никто на съемочной площадке не знал о произошедшем. Ясно?

Спустя час Робин появилась на площадке в своем кроваво-красном облачении, заставив Тома на несколько секунд потерять способность мыслить, говорить и даже дышать. И это произошло не только с ним. Едва слышно ахнули фотограф, его ассистент, а визажист Робин, казалось, и не собирался скрывать своих эмоций. Очередной гей-служитель красоты попросту захлопал в ладоши, когда Уильямс подошла к Тому и натянуто улыбнулась.

– Боже мой, вы оба просто мечта! – с восхищением воскликнул визажист, складывая на груди руки. Затем обернулся к Патриции и шепотом спросил: – И как вам удалось заполучить этого немецкого симпатягу?

– Дернула за нужный рычаг, – хитро прищурившись, ответила Бэйтман.

Тем временем фотограф уже начал раздавать указания от которых лицо Уильямс менялось, превращаясь в маску, на которой застыла гримаса из серии «я никогда не буду этого делать!». Том же, напротив, выглядел собранным и довольно счастливым. Проблема была лишь одна: даже когда он говорил с фотографом, глаз от Робин отвести явно был не в силах.

«Корона» Уильямс с каждой минутой сияла все ярче. Она делала вид, что не замечает блестящих глаз Влашихи, взглядов, полных обожания. Она вообще решила, что будет глупо уделять ему внимание. И от этого держалась холодно, что совершенно ей не шло. Даже какая-то тупая шутка осветителя, выбившая из Роббс пять минут смеха, который в конечном итоге заставил ржать половину съемочной площадки, в очередной раз доказали Тому, что она плохая актриса. И изображать стерву – роль, которая удается ей хуже всего.

– И помните, это должна быть борьба, – фотограф продолжал наставлять. – Покажите мне настоящую страсть! Трон здесь совершенно ни при чем, забудьте о нем, я хочу видеть между вами… Я хочу… Представьте, что вы любовники, думайте о сексе! Хочу, чтобы все было по-настоящему!..

– Боже!.. – Робин закатила глаза. – Может, мы уже просто начнем?

Том улыбнулся ей и подошел ближе.

– Да, всем внимание! – фотограф был эмоциональным парнем. – Мы начинаем! Заткнитесь там, сзади, будьте так любезны!

Когда Робин наклонилась к Тому, сидящему на железном троне, и замерла, с вызовом глядя в камеру, мужчина вдохнул едва уловимый аромат ее волос и прошептал:

– Ты чудесно пахнешь…

Щеки модели вспыхнули. Слишком грязно прозвучало это, особенно, если учесть, что в данный момент Том перетягивал на себя гораздо больше внимания, а она служила лишь дополнением. Ведь именно он сидел на блядском троне!

– Эй, стойте! – Патриция, наблюдающая за процессом с особым вниманием, подошла к фотографу, а после к Тому и Робин. – Он что ебаный школьник?!.

С этими словами Бэйтман мягко отодвинула Робби в сторону и, наклонившись к Влашихе, расстегнула несколько верхних пуговиц на его рубашке.

– Вот, так гораздо убедительнее, – улыбнулась она Томасу. – Можете продолжать!

Робин проводила Патти злобным взглядом и раздраженно фыркнула. Если уж Бэйтман и решила позаигрывать с этим мужиком, то ничего не выйдет! Он ведь должен смотреть только на нее! Только на нее и больше ни на кого!

– Обними меня и наклонись немного, – елейным голоском прощебетала Робин, осторожно усаживаясь к Тому на колени.

Почувствовав, как крепкие руки актера обвили ее тело, Роббс про себя в очередной раз отметила, что это гораздо приятнее, чем сниматься для рекламы купальников. Дыхание Тома стало гораздо громче, когда девушка выгнулась, тем самым заставив его опустить руки на свою грудь, которая была выставлена в лучшем свете, благодаря тугому корсету платья.

– Потрясающе! – выкрикнул фотограф. – Очень сексуально!

В течение следующих двадцати минут Робин принимала все более провокационные позы. Это был стриптиз без обнаженки и половой акт без проникновения в стиле высокой моды.

Патриция Бэйтман потирала ладошки, наблюдая за тем, как измывается над Влашихой, которому даже не нужно пытаться изображать сексуальность, ее подруга. Она уже знала, что эти фотографии произведут эффект бомбы. И это не могло не радовать нового фешн-редактора THR.

– Сделаем небольшой перерыв, – опустив камеру, объявил фотограф. – А затем, Робин, милая, я хочу, чтобы ты легла у его ног! Сексуально легла у ног своего повелителя! На мой взгляд, это будет очень красиво!

– Потрясающая идея, – пытаясь сдержать смех, проговорила Патриция. – Фото с историей. Я это люблю.

Лицо Робин Уильямс просто полыхало от гнева. Том улыбался, напоминая довольного жизнью кота.

Можно сказать, что эта фотосессия действительно удалась.

После того как Робин Уильямс сбежала со съемочной площадки, точно ее ужалила пчела, Том не сильно расстроился.

Он продолжал списывать ее странное поведение по отношению к нему на излишнюю вспыльчивость характера и простую бабскую заносчивость. Робин непременно было нужно его восхищение, поклонение и обожание. Эта девушка хотела, чтобы он сделал больше, сказал больше, почувствовал больше… Но при этом сама она, естественно, будет продолжать изображать недотрогу. Конечно, Том знал об этом. Когда становишься старше, начинаешь без труда понимать такие вещи. Ему и самому отчасти нравились все эти игры в «добейся моего внимания или умри», но за последние несколько дней Влашиха слишком много думал о ней. Скучал по ней. Пытался выбросить из головы. Когда желание взяло верх над разумом, что с Томом бывало нечасто, он согласился на фотосессию. Лишь для того чтобы увидеть ее.

В общем, он не собирался сдаваться так быстро. Наспех переодевшись после съемки, Томас подошел к двери комнаты, в которой перед фотосессией расположилась Робин, ее визажист и еще несколько педиков, назначение которых он так и не уловил. Тихо, но настойчиво постучав, актер услышал голос девушки:

– Заходите!

Когда Влашиха вошел, Робин стояла к нему спиной, пытаясь собрать в хвост волосы. На лице ее не осталось ни следа от макияжа, и теперь она выглядела еще моложе. Заметив Тома, Уильямс лишь мельком взглянула на него и принялась нервно поправлять ворот темно-синего топа, который полностью закрывал шею.

– Выглядишь отлично, – с улыбкой проговорил мужчина, прикрыв за собой дверь.

– Ты издеваешься?! – со злостью прошипела Робин, вновь оборачиваясь к нему. – Я ужасно устала и выгляжу, как дерьмо.

– Если бы я раньше знал, что дерьмо бывает на вид таким привлекательным… – начал было Томас, но замолчал, уловив на себе полный ненависти взгляд модели.

Наконец закончив с прической, Робин огляделась в поисках своей сумки, затем подняла глаза на Тома и снова заговорила:

– Знаешь, хорошо, что ты зашел, я хотела поговорить с тобой…

– Давай сходим куда-нибудь поужинать? – предложил мужчина. – Я уверен, что ты проголодалась.

– Не стоит, – она взяла в руки «айфон» и медленно опустилась на стул. – Через час у меня тренировка, поэтому ужин не входит в мои планы.

Том понимающе кивнул, внутри себя продолжая бороться с желанием перестать быть хорошим парнем.

– Тогда, может быть, просто выпьем кофе? – он подошел немного ближе. – Или кофе тоже не входит в твои планы?

– Послушай, Том, – не отрываясь от экрана гаджета, ответила девушка. – Я очень благодарна тебе за то, что ты выручил Патти с этими фотографиями. Спасибо, правда. Но я не…

– Ты могла хотя бы посмотреть мне в глаза, черт возьми! – схватив Робин за руку, Том буквально стащил ее со стула и с силой притянул к себе. – Знаешь, я вообще-то тоже хотел сказать кое-что тебе…

Уильямс сжалась в комок. Ей казалось, что это случится снова. То, что сделал с ней Джек… Страх, ужас и какая-то тихая, почти загнанная под ребра боль, все это вернулось за несколько секунд.

Но как нежны были его губы. Том целовал осторожно, но настойчиво, прижимая Робин к себе. Он точно хотел указать ей, что теперь вся власть достанется ему. И это не борьба за железный трон! Здесь победу с каждым прикосновением одерживала ласка, щедро приправленная желанием, не поддаваться которому было слишком сложно. Пальцы Тома исчезали в длинных волосах Робин, портили прическу, путаясь в шелковых прядях шоколадного цвета. Его дыхание точно пыталось похитить частичку ее собственного, до того горячим оно казалось. Ресницы девушки дрожали, и Влашиха чувствовал, как тонкие руки Роббс медленно, почти против воли начинают обвивать его плечи, поддаваясь той нежности, которую только может отдавать женщине влюбленный мужчина.

Том немного отстранился и, обхватив ладонями лицо девушки, заглянул ей в глаза.

– И я знаю все, что ты собираешься сейчас мне сказать… – его шепот заставил Уильямс окончательно потерять способность мыслить трезво.

Ладони его пахли табаком. Проводя пальцами по ее щеке, Том улыбнулся и тихонько поцеловал Робин в уголок губ.

– Мы должны остановиться… – она опустила глаза.

Громко выдохнув, Влашиха отошел от девушки, выпустив ее из своих объятий. Он облокотился на край стола, на котором валялась какая-то одежда для съемки и несколько пар туфель. Подняв взгляд на Робби, мужчина холодно спросил:

– Значит, это все?..

Обхватив руками голову, Робин издала тихий стон и подошла к окну.

– Ничего не получится, – быстро проговорила она. – Пожалуйста, уходи.

Мужчина в несколько шагов пересек комнату и вновь оказался рядом с Робин. Он стоял теперь прямо у нее за спиной. Опустив руки на ее тонкие плечи, Том наклонился к уху девушки и тихо спросил:

– Почему?..

– Том…

– Нет, правда, я хочу знать…

– Уходи!..

– Я не уйду, пока ты не объяснишь, – пальцы его осторожно сжали плечи Робин. – Ты пытаешься играть со мной?! Что ж, ты победила! Я все еще здесь.

Медленно обернувшись, Уильямс стряхнула с себя его настойчивые объятия и, едва шевеля губами, произнесла:

– Я люблю другого человека…

Том прыснул со смеху и устало потер шею.

– Это бред, – усмехнулся он. – Я целовал тебя несколько минут назад. Неужели ты будешь делать вид, что тебе этого не хотелось, Робин?!

Немного растерявшись, она замолчала, продолжая смотреть куда-то сквозь Тома.

– Это ничего не значит… – прошептала она, наконец, разбавив повисшую в комнате тишину.

За окном в багровеющих, точно от стыда, лучах заката блестел океан. Том пытался, кажется, разглядеть что-то вдали, чувствуя, как все вокруг рассыпается в считанные секунды. И это никогда не было невинной забавой. Во всяком случае, не для него.

– К черту, – тихо произнес он, будто, разговаривал сам с собой, помолчав еще немного. После бросил на Роббс взгляд, правильную оценку которому дать было сложно (слишком много всего было в его глазах) и вышел из комнаты, не говоря больше ни слова.

Как только самолет приземлился в Сантьяго, где Джек и его музыканты через несколько часов должны будут отыграть концерт на Lollapalooza, мужчина отозвал в сторону Лало и заговорил с ним.

– Позвони Мэту или Джульетт, – начал Уайт, пока они медленно подходили к автомобилю. – Скажи, пусть пришлют на адрес Патриции Бэйтман какую-нибудь пластинку.

Лало полез в карман пиджака за телефоном. Джек тем временем продолжал:

– Пусть пришлют «Blunderbuss», Робин говорила, что она хочет его на…

– Так это снова для Робин Уильямс? – перебил музыканта помощник.

– А я что сказал?.. – с недоумением переспросил Джек, когда водитель открыл перед ним дверцу машины.

– Ты сказал прислать на адрес Патриции Бэйтман, и я подумал…

– Тебе не нужно думать, блядь! – огрызнулся Уайт, бросив на Лало полный злости взгляд. – Нужно просто выполнять то, о чем я прошу!..

Музыкант залез в автомобиль и, сняв свои винтажные Ray Ban, устало потер глаза.

Почти сутки прошли. Неужели она действительно ничего не скажет?

Машина плавно тронулась с места. Джек не то чтобы чувствовал себя недостаточно хорошо, он просто был немного не в своей тарелке. За последние пару часов его мысли крутились вокруг того, что произошло в Нью-Йорке, и он основательно от этого устал. Его не мучили угрызения совести, не было желания просить прощения за то, что причинил боль той, кому на самом деле эта боль была вовсе не предназначена… Он без промедления смешал бы с грязью эту навязчивую глупую девку без капли морали, если бы только не ее подруга. Милейшая мисс Бэйтман, чтоб ее!

Несмотря на всю свою злобу, которую Уайт мечтал обрушить на белокурую головку Патриции, он понимал, что теперь Бэйтман слишком «высоко сидит». Несколько раз за последние сутки Джек представлял, как однажды заставит эту суку умолять. Патриция должна быть у его ног, старательно вылизывать белоснежные туфли гитариста и просить о том, чтобы он простил ей все эти глупости. Глупости вроде ебаного актеришки, который наверняка трахался с ней в отеле, который…

Сжав кулаки, Джек почувствовал, как короткие ногти до боли вырезаются в кожу. Но что было ему до этой боли, если теперь он испытывал мучения куда сильнее. Каждый день после проклятой встречи в Лос-Анджелесе, каждый блядский день!..

Нет, сейчас ему точно не нужны публичные скандалы. Карен обязательно попробует воспользоваться этим, чтобы вновь попытаться отнять детей. О да, эта рыжая сука наверняка будет счастлива только, если до конца отравит ему существование! Черт!

Уже в отеле Джек начал испытывать непривычное для себя чувство страха. Перед глазами проплывали заголовки статей, обличавшие его в жестокости и безумии, а комментарии ублюдков вроде ссыкуна Карни лишь помогали представить полную картину всего того, что может произойти, если… Если только Робин Уильямс не настолько глупа, чтобы простить его.

Взяв листок бумаги и ручку, Уайт опустился на диван.

– Несколько слов о раскаянии?.. – произнес он вслух, глядя на свое отражение в зеркале, висящем на стене.

Его губы тронула совершенно безумная улыбка.

И как часто в последнее время он писал все это дерьмо?! Сначала переписка с Карен, которую та любезно предоставила на суде, а потом какие-то ублюдки слили все в сеть, и вновь поднялась настоящая буря. Затем публичные извинения перед хуесосами типа Ауэрбаха и толстожопой страдалицей Адель.

У него было столько слов. Но она не захотела слушать. Да, именно та, которой он хотел бы сказать что-то очень важное, она не стала слушать. Она предпочла в этот момент трахаться! Трахаться! Трахаться!

Со злостью скомкав начатое письмо, Джек хрипло прошептал:

– Шлюха!.. Ты такая же ебаная шлюха, как и все, Патриция Бэйтман!..

В этот момент Уайт услышал в коридоре чье-то пение. Оно становилось все громче, но внезапно оборвалось перед тем, как в дверь номера тихонько постучали.

– Открыто! – Джек поднялся с дивана. В дверях появилась улыбающаяся мордашка Лилли Мэй.

– Привет, – скрипачка кивнула. – Лало просил передать, что там какие-то проблемы у звукачей или техников, я так и не поняла, что именно…

– Что он еще сказал? – мужчина нахмурился.

– Они, вроде, говорят, что слишком много электроники, какие-то правила безопасности или что-то типа того, – Лилли Мэй беспомощно развела руками.

– Я сейчас сам поеду туда и все проверю, – Джек огляделся в поисках своего «айфона». – Эти ублюдки вечно не могут нихера сделать нормально!

Девушка кивнула и уже собиралась прикрыть за собой дверь с другой стороны, как вдруг Уайт окликнул ее.

– Это ты сейчас пела в коридоре? – спросил он.

– Привязалась дурацкая «Pretty Hurts», – с усмешкой отмахнулась Лилли Мэй. – Ненавижу Бейонсе, ее слишком много.

Джек рассмеялся.

– Если бы я не знал, что ты «живешь» на кантри фестивалях, решил бы, что ты ее поклонница.

– Не представляю, кто слушает это, – задумчиво проговорила она в ответ. – Сплошная подделка, блестящая снаружи, но совершенно пустая внутри. Никогда не поверю в то, что женщина, на пальце у которой бриллиантов на сумму больше, чем я могу себе представить, будет серьезно задумываться о проблемах других женщин… Весь этот модный феминизм в ее песнях… Глупо.

Джек подошел ближе к девушке и по-дружески похлопал ее по плечу.

– Именно поэтому я рад, что ты здесь, – проговорил он. – Мы оба знаем, что настоящего вокруг осталось не так уж и много.

Лилли подняла на Джека глаза полные обожания. В такие моменты, когда он продолжал убеждать ее в том, что она и так знала, гитарист казался девушке почти волшебным созданием. Настоящим до кончиков пальцев. Человеком, который дышал музыкой, подобно ей самой.

Как только Лилли Мэй ушла, Джек позвонил Лало, затем попросил машину и уже из нее решил сделать еще один звонок.

– Мужик, рад тебя слышать! – голос Шона Картера звучал как и всегда приветливо.

Jay-Z и Джек Уайт были не просто музыкантами. Они оба были бизнесменами, у каждого за плечами стояла огромная империя. Проще говоря, они были похожи. Именно поэтому Картер доверил издание своего прошлогоднего сингла «Open Letter» на виниле именно Third Man Records, хозяином которого являлся Джек. И остался очень доволен результатом. Виниловая открытка, в которую превратили песню Jay-Z, не вошедшую в альбом, разлетелась как горячие пирожки, укрепив дружбу между мужчинами. И еще немного обогатив их обоих.

– Как семья? – спросил Джек, посмеиваясь.

– Отлично, все отлично! – Картер щелкнул зажигалкой. – Слышал про твое выступление в Нью-Йорке.

– Да, была отличная публика, – кашлянул Уайт. – Послушай, тут такое дело… Одна моя подруга, она мечтает попасть на шоу твоей жены, и я…

– Никаких проблем, брат, – перебил его Шон. – В декабре у Бейонсе выступление в Нью-Йорке.

– Отлично… – неуверенно проговорил Джек.

– Что-то еще? – уловив его интонацию, спросил репер.

– На самом деле, да, – музыкант опустил стекло. Мимо медленно проплывали пейзажи чужого города. – Мы немного повздорили, и я хотел обрадовать ее.

– Черт, мужик! – Картер вновь рассмеялся. – Почему ты сразу не сказал, что это для твоей девочки. После Хэллоуина планируется частный концерт в Майами. Я попрошу жену лично подписать эти приглашения. Будете нашими гостями.

Легко и быстро. Как и все в мире, где нет возможности сказать «нет». Через несколько часов набор с извинениями для Робин Уильямс был готов. Пластинка, пригласительный на частную вечеринку и выступление, подписанный самой мисс Ноулз-Картер, и короткое письмо, которое Джек написал за полчаса до начала своего выступления на Lollapalooza.

Когда синие лучи прожекторов вновь коснулись его лица, а многотысячная толпа начала скандировать строчки «Seven National Army», Джек впервые за последние сутки позволил себе забыться и вложил в гитарный риф всю свою ярость.

Ярость, боль и тщательно скрываемый страх.

Патти захлопнула за собой дверь и дико взвыла волком, сползая по стенке. Все ее естество требовало мести, кровавой и жестокой, в лучших традициях одного французского парня на неаполитанском троне эпохи Возрождения, который любил обедать в окружении человеческих чучел. Карл подал чертовски хороший пример того, как надо обходиться со всякими рукожопыми ублюдками. Пример выдержки и терпения. Если бы могла, Бэйтман исполосовала бы Минни так, чтобы ни одно опознание не поняло, в какую мясорубку та попала. Можно было бы и прозаично задушить. Только вот к свиданию с Майклом это не придвинудо бы ее ни на секунду, как и не исправило того, что она уже опаздывала.

Девушка издала очередной звук издыхающего в агонии волка и беспомощно уставилась на залитую кофе блузу. Убийство и наряд полиции не выход. Патриция закрыла глаза и попыталась отрешиться от окружающей суеты, как учил ее какой-то мастер то ли по йоге, то ли еще по какому дзену. Она никогда не была сильна в восточных философско-фиг-знает-каких течениях, наверное, потому, что вникать в вещи, которые учат ждать, пока труп врага проплывет мимо из доброй воли вселенной, было не по ней. По ней было спустить этот труп первой, пока живой и здравствующий враг не опередил ее. Вместо пустоты и дзена она представила, как бьет по морде незадачливую Манро и выдирает ее наращенные патлы. Полегчало. Настолько, что красная пелена ярости и отчаяния отступила, и она начала мыслить связно.

Минни съежилась и попыталась слиться с кулером, когда мимо нее пронеслась Патриция Бэйтман. К счастью ассистентки, шеф была занята совершенно другими мыслями и спешила к фотографам, пока те не разбежались по случаю пятницы.

– Тед, – облегченно выдохнула она, застав мужчину на месте, – ты-то мне и нужен. Мне срочно нужно что-то не претенциозное, но изысканное, а ты в этом завале разбираешься лучше всех.

Завалом была комната, в которой хранились трофеи с различных съемок, не востребованные назад модными домами, испорченные криворукими ассистентами или подаренные в качестве взятки пронырливыми рекламщиками. А вы бы не приняли платье от Valentino, руководствуясь глупыми этическими убеждениями? Приняли и попросили бы еще одно. В THR давно смеялись, что к концу каждого сезона с такими стратегическими запасами можно устраивать гаражную распродажу, но благородные планы о кутюре для народа срывались на том, что отправить торговать было некого. До сегодняшнего дня. В контракте Минни не было четко прописанных обязанностей. Патриция усмехнулась.

– Манро? – переспросил Тед, в чем не было абсолютно никакой нужды, потому что крик Бэйтман был слышен по всему зданию, как и всхлипывания рыжей дурочки, которая пыталась предложить застирать креповую блузу в дамской комнате. – Мне жаль, Патти, но давай уж как-то сама. Я пообещал Саре посидеть сегодня с Роном и Триш.

Представьте себе, в фешн-индустрии бывают и натуралы, правда, не совсем нормальные, потому что нянчиться парень собрался не с детьми своей бывшей супруги, а с двумя девон рексами. Жутчайшее издевательство над кошачьими, скрещенное с овцой. Фотографии этих малышей (полтора года от роду) красовались на рабочем месте Теда повсюду: на заставке монитора, в рамочке на стопке бумаг, приколотые к доске с редакционным планом. Эти твари не только питались лучше Патриции, которая до конца рабочего дня не всегда успевала выскочить на ланч, но и заполучали фотосеты получше некоторых приглашенных звезд.

– Пожалуйста, Тедди, – взмолилась Патти, зная, что парень не уступит ее очаровательно выпяченным губкам и блеску слез в глазах, – я и так уже опаздываю на свидание к самому сексуальному мужику во всем ЛА.

– К Кевину Костнеру? – переспросил он с такой надеждой в голосе, что Патриция на миг засомневалась в его правильной ориентации.

– К Майклу Фассбендеру, – уточнила во избежание недоразумений с очередным женатым мужиком.

Тед как-то сразу поник и обиженно уставился в ответ.

– Но в Санта-Барбаре Кевин точно номер один, – улыбнулась девушка, пытаясь загладить вину. Ей кровь из носу нужен был гид по застенкам и захолустьям, который в куче пережитков странных превратностей моды найдет что-то, что будет выглядеть свежо даже спустя много лет.

– Пойдем уже, – махнул рукой Тед, и Патти решила в следующий раз, когда он где-то напортачит или впадет в творческий кризис, быть с ним помягче.

Но и воспользовавшись его помощью, Бэйтман не собиралась брать первую попавшуюся вещь. Они довольно долго перебирали варианты, пока Тед не достал черное длинное в пол платье, смутно знакомое по фотосету к одной сверхьестественной тинейджерской драме. Патриция уже тогда думала, что этот романтический полупрозрачный подол – скорее недоработка BCBGMAXAZRIA, чем хороший пример соблюдения правила о том, что, открывая одну часть тела, надо скрыть другую.

– Подай-ка мне ножницы, – скомандовала девушка, безжалостно обкорнала лишнее и скрылась за ширмой, чтобы наконец переодеться. – Вот это совершенно другое дело.

– Не претенциозно и изысканно, – повторил он ее слова, когда Бэйтман вышла на свет.

– Возможно, я слегка перестаралась с посылом, – пришлось признать Патриции.

Покрутившись перед зеркалом, она поняла, что теперь платье говорит не «благодарю за прекрасный вечер, лобстеры были особо хороши», а «вали и трахай». Она задумчиво закусила губу, прикидывая, что из забракованной кучи могло бы послужить достойной заменой, но не смогла заставить себя покинуть это черное великолепие.