Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 72 страниц)

– Посмотри, Олли, дорогой, все кушают.

Все вяло колупались ложкой в тарелке, но при словах Патти, чтобы не убивать окончательно ее авторитет, попытались изобразить энтузиазм в поедании овсянки.

– И я тоже сейчас сяду завтракать, – она взяла свою порцию со стола и тоже демонстративно отправила в рот ложку овсянки, которая по консистенции больше напоминала взбитый в блендере недосмузи. – Вкуснота! – еле выдавила из себя после совершенно безвкусной каши и даже попыталась изобразить улыбку.

– Ну да, как же… – проворчал себе под нос Макс с набитым ртом. Патти предупредительно положила руку ему на плечо, на что он не обратил ни малейшего внимания, как и она до этого на его замечания. – На вкус похоже на… – Девушка со всей силы сжала его плечо, что мужчина поперхнулся, и овсянка в самом прямом к этому смыслу слова пошла у него носом.

Процесс от души повеселил не только Олли, который даже не заметил, как и сам проглотил ложку мало съедобного, но полезного убожества, но и Скай, которая хихикала на пару с мелким, пряча улыбку за волосами.

– Не смешно! – бросил Макс, вставая за полотенцем.

– И кроме того, – приободренная тем, что процесс пошел, Патти словила волну вдохновения и продолжила, – овсянка – это тайное секретное питание Бэтмена. Правда, Бен?

Аффлек посмотрел на нее, казалось бы, с укором. И она не могла его винить. Получить на завтрак кашу с сухофруктами, когда его внутренний зверь требует как минимум яичницу с беконом, было просто издевательством над немалым мужским организмом. Тем не менее, он не растерялся и тут же с готовностью съел ложку каши и, улыбнувшись, показал мелкому большой палец. Тренировка на трех других детях не прошла даром. А этот подвиг не оставил равнодушным и Оливера. Он сперва недоверчиво посмотрел на Бэтса, но потом, не разглядев за его фирменной ухмылкой подвоха, принялся уплетать кашу за обе щеки.

Патти вздохнула с облегчением и уселась наконец за свой завтрак. Клиент был успокоен и упокорен, ненадолго, но все же. Макс вернулся за стол и продолжил завтрак, о чем-то перешептываясь со Скай, точнее, они скорее обменивались какими-то невразумительными пантомимами, как глухонемые, но и это было уже удивительно. Их общение обычно сводилось к публичным перепалкам разной степени остроты в зависимости от близости Олли. Но они никогда не утруждали себя сбавлять громкость препирательств. С Беном, казалось, они выговорились вчера на дни вперед, а Робин все продолжала что-то радостно рассказывать всем собравшимся, несмотря на то что вчера тоже полночи болтала без устану. Язык у нее был не просто без костей, он не уставал и не останавливался никогда, если поблизости была достаточно благодарная публика. И Патти чувствовала себя так хорошо и комфортно в окружении этих людей, что ей хотелось, чтобы если не каждое утро было таким, то по крайней мере повод вот так собраться вместе выпадал почаще.

– А ведь я тоже знаю одну тайну Бэтмена, – Олли наконец вклинился в общий гул разговора, когда общие темы иссякли, и все повернулись к мелкому. Он, довольный произведенным эффектом, после паузы продолжил: – Бэтмен горяч, как само пекло.

Тишина продлилась буквально несколько мгновений, которых хватило ровно для того, чтобы все взрослые осознали то, что произошло. Удивление, читавшееся на лицах Макса и Скай, было просто бесценным, даже Бен потерял дар речи. И все можно было бы свалить на какую-то глупую шутку, если бы мелкий предательски не добавил в свое оправдание:

– Я вчера от Робби и Патти слышал.

Робин, которая и до того начала приобретать модный этим летом цвет розового коралла, вовсе побледнела от стыда, Патриция, уткнувшись лицом в ладонь, пыталась переждать позор, прикинувшись чучелком. А вот Скай первая за столом подала всем нехороший пример и залилась смехом, приговаривая:

– Я уже давно об этом говорила!..

Не заставил себя ждать и дикий ржач Макса, который от усердия едва не пустил скупую мужскую слезу. И потом, что было хуже всего, к ним присоединился Бен. Он хоть и не испытывал той же безудержной веселости, что и его друг, но тоже весьма искренне рассмеялся, а Патти решила, что ей давно стоило бы развить в себе способность проходить сквозь стены и провалиться сквозь пол тут же. И больше не вываливаться оттуда, пока Аффлек не уедет, и инцидент не исчерпает себя.

Она, извинившись, встала из-за стола и, прихватив свежевыжатый сок – единственную составляющую завтрака, которую можно было поглощать с удовольствием, – отправилась в гостиную, где, прислонившись к приоткрытому панорамному окну, предпочла смотреть на ландшафтно-дизайнерские изыски заднего двора особняка, чем узнать, как все это закончится.

Надо признать, что кроме прочих недостатков, у Криса Мартина все же имелся вкус. Не в одежде, боже упаси! Но в выборе дизайнера точно. Здесь действительно было, на чем остановить и успокоить взгляд, чем она и занималась, пока ее уединение не нарушили. Девушка вздрогнула и инстинктивно отступила шаг назад.

– Что такое? Слишком горяч, даже чтобы находиться рядом, – насмешливо произнес Аффлек и, растягивая слова, будто смакуя их, добавил: – Горяч, как пекло.

– Господи, Бен, – Патти схватилась за виски и опустила голову. – Просто заткнись. Давай забудем об этом, ладно?

– Разве это возможно? – он опять смеялся. – Позволь, Пи, такие признания сгоряча не делаются.

– Пожалуйста, просто скажи, что мне сделать, чтобы ты забыл об этом.

– Давай отужинаем?

Комментарий к Глава 37. Малибу

Музыка и фотографии тут: https://vk.cc/5DLPAu

========== Глава 38. Сомнения, глупости и обещания ==========

Городская суета. И чистый целительный воздух Лос-Анджелеса, переполненный выхлопами сотен тысяч автомобилей. Именно то, за чем она соскучилась в поместье Криса Мартина со всей его домашней уютной тишиной побережья и нелюдимостью.

Шум и движение. Вот, за что она любила Калифорнию. Тогда как Робин души не чаяла в побережьях Санта-Моники и диких пляжах, Патриция всегда тянулась в огромный всепоглощающий мегаполис. Она любила Город Ангелов за эту его способность. Раствориться в сумасшедшем потоке людей, которые деловито снуют, бегут без оглядки, поднимаются все выше, запыхавшись от крутого подъема, или наоборот с криком летят с обрыва вниз и там, ползая на коленях, собирают осколки кораблекрушения, чтобы с ними же, с этими дорогими сердцу воспоминаниями вновь взобраться вверх. Город бурлил, кипел, жил, любил, страдал и в то же время был поразительно безразличен к тем своим жителям, которым это было нужно.

Патриции Бэйтман, когда она вернулась сюда из Сан-Франциско, нужен был город, который воспримет ее как и сотни других скитальцев. Ей нужна была путеводная звезда, мечта, свет в конце туннеля. И ЛосАнджелес, главная мировая фабрика грез, награждал этим добром сторицей. Только не все умели пользоваться этими дарами, как, впрочем, и любыми другими, которые попадают в руки так легко.

Джаред говорил об ЛА то же самое. В каждой своей песне он говорит о городе миллиардов огней, о бульваре надежд и мечтаний, об ангелах. Он чувствовал этот город точно так же, как и она, потому среди всех возможных разумных причин не быть вместе их свело одно безумие. Одна любовь. Девушка грустно улыбнулась. Трижды она говорила ему это слово, о котором поклялась забыть. И в третий раз, когда она уходила, это было больнее всего.

– Патриция, – Бен подал ей руку.

Девушка еще раз взглянула на ЛА сквозь окно автомобиля, будто выйдя, она больше не увидит города, и положила свою ладонь в его. Так приятно было для разнообразия довериться кому-то, кто не отпустит в самый последний момент, оставляя собирать с мостовой осколки и перематывать сбитые коленки. Остановись, Патти, сказала она сама себе, хватит. Никакая злость мира не заставит эту рану затянуться быстрее. Джек уже успел доказать ей, что такие раны способны открываться и гноиться всей вложенной в них обидой и злостью даже после стольких лет. Она сжала руку Бена чуть сильнее, точно испугалась своих мыслей.

– Все в порядке? – мужчина заботливо обнял ее за плечи. – Только скажи, мы сядем в авто, и я увезу тебя обратно в Малибу.

Бережно, точно с тяжелобольной. Все они обращались с ней так в последние дни, особо нелепо это получалось у Макса. И он заставлял ее смеяться, едва ли не единственный по-настоящему. Все эти забота и уход, они были совершенно лишними. На этот раз Патриция знала, что жизнь не кончена, просто кто-то очень жестоко отколол значительную ее часть, и рана еще будет какое-то время ныть и кровоточить. И чем быстрее от нее отвлечешься, чем быстрее наглотаешься обезболивающих, тем быстрее боль в фантомной недостающей частичке себя самой утихнет. И ЛосАнджелес был для нее таким обезболивающим. А вечер в привычной атмосфере напускного блеска и модной роскоши – необходимой инъекцией.

– Все просто отлично, – Бэйтман подарила ему ту самую улыбку, которую любили камеры, но которая была слишком фальшивой, чтобы живой человек поверил в ее искренность. – Со мной все будет отлично.

Если все они считают это тестом на адекватность и самостоятельность, она докажет, что вполне способна вернуться к работе, к своему жилью в ЛА и привычному укладу жизни, за исключением разве что одной маленькой детали. Да и не сорвется же она, в самом деле, посреди ужина в ресторане с тремя мишленовскими звездами и списком резервации столиков длинной в жизнь среднестатистического модного клуба в Городе Ангелов?!

– Кстати, ты так и не рассказал мне, как там дела с кастингом нового злодея? – девушка хитро улыбнулась.

Привычные интересы, отвлеченные разговоры, вкусный ужин с хорошим вином и чудесный собеседник. Что вообще может пойти не так, когда на тебе Michael Kors, а твой спутник чертов Бэтмен? Она всегда считала удачное платье своей броней против злопыхателей, сплетников, завистников, неудачников и плохих дней. А в комплекте с главным супергероем DC – это была просто непробиваемая защита.

– А ты говорила о набросках в папке, которую поспешно спрятала тогда у бассейна, – Бен улыбнулся в ответ.

Туше. Девушка быстро втянулась в разговор, забыв обо всем вокруг. Она полностью сосредоточилась на том, чтобы отбивать его реплики и вовремя самой делать выпады. Их шутливое состязание в светском остроумии походило на разговор в театре после премьеры «Бэтмена против Супермена». Та же легкая пьянящая эйфория, которую теперь не отнести на счет посторонних факторов и всеобщей атмосферы торжества. Каждое слово приносило удовольствие, каждый кусочек пищи и глоток вина был удовольствием. И Патти не заметила, как захмелела.

А потом в сопровождении администратора в зал вошел Терри с Алекс, ее голос задрожал и оборвался. Она не отрываясь смотрела, как пара идет к своему столику и про себя молилась, чтобы Ричардсон не заметил ее. Эта неловкость, скованность, глупая боязнь. Все, о чем она успела забыть, вернулось, ворвалась в плотно прикрытую дверь обратно. Неужели так будет каждый раз? В чертовом Лос-Анджелесе, где все связаны друг с другом хуже, чем некогда знатные семьи первых иммигрантов, ее жизнь в ближайшие месяцы грозилась превратиться в сущий ад.

Патти нервно сглотнула и опустошила бокал, а затем потянулась за санжовезе, чтобы восполнить утраты. Бен, который все это время внимательно следил за тем, как девушка меняется в лице при появлении друга Лето и съеживается от переживаний, первым схватил бутылку и лишь немного наполнил ее бокал. Который мало-помалу наполнялся еще несколько раз. И девушка наконец почувствовала блаженную невесомость, которую может принести только выдержанное итальянское красное вино. Терпкую и прекрасную, словно пробуждение от глубокого сна, когда явь и сновидения еще не до конца расстались друг с другом.

– Вот скажи мне, Бен, ты же взрослый мужчина. Единственный взрослый мужчина, с которым я общаюсь. И я делаю ударение именно на том, что ты мужик. А не на возрасте. Так вот, что со мной не так? – с болью в голосе спросила Патти, глядя, как всего в нескольких столиках от них Терри галантно ухаживал за своей дамой. – Может, у меня типаж такой, на который ведутся особенные мудаки? Может, у меня где-то написано, что я просто обожаю тех ребят, которые возьмут и выебут мою жизнь наизнанку? – последнее она сказала чуть громче положенного, и несколько пар за соседними столиками, которые напряглись, как только Бэйтман начала сопровождать свой монолог активной жестикуляцией, предосудительно посмотрели на нее, а какая-то дамочка даже зашипела. На что Патриция только пьяно усмехнулась и показала ей средний палец.

Бен бросил суровый взгляд на недовольную даму, и она осеклась, так и не озвучив своего унылого снобистского замечания. Он взял руку Патти в свою. Огромная теплая ладонь полностью накрыла ее хрупкую ручку. Тепло и безопасно, вот, что чувствовала она в его прикосновении, никаких романтических намеков или ожиданий, какие обычно вкладывают в этот жест парни. Парни, которые находят ее привлекательной, а себя достаточно уверенными, чтобы надеяться на продолжение. В жесте Бена была лишь забота, она запросто могла представить себе, как он вот так же держит за руку свою дочь, сидя ночью у кровати и охраняя ее сон от монстров в шкафу. Патти закусила губу от обиды. Она была безумно благодарна ему за заботу, но где-то глубоко внутри хотела, чтобы его ладонь означала что-то большее. Патриция Бэйтман была достаточно пьяна, чтобы признать это перед самой собой.

– Мне кажется, теперь нам действительно пора, – сказал Бен, и Патти не стала ему возражать.

Администратор распрощался с ними в самых теплых выражениях, хотя и без того было ясно, что он был рад тому, что они уходят. Бедняга ждал момента вызвать такси с тех самых пор, как дама начала что-то рассказывать, активно подкрепляя речь жестами, а потом и вовсе расшумелась.

– А вот мне даже не кажется, – хихикнула Бэйтман, нырнув в такси, – что нам здесь больше не будут рады. По крайней мере, мне так точно.

– В этом городе еще много фешенебельных ресторанов, – улыбнулся Аффлек. – А к тому времени, как мы попадем в черный список каждого из них, откроется еще несколько новых.

– Спасибо тебе, Бен, – прошептала девушка, кладя голову ему на плечо. Прошла целая вечность с тех пор, как она точно так же просыпалась на борту самолета. И сейчас, точно так же как и тогда, его спокойное дыхание и тепло были лучшим залогом того, что когда-то все будет хорошо. И девушка сильнее прижалась к нему, будто от этой близости могло исчезнуть все плохое: сомнения, боль, воспоминания.

Мужчина осторожно обнял ее за плечи. Все так же, словно она фарфоровая ваза на аукционе «Сотсби», хрупкое ископаемое, которое нужно во что бы то ни стало сохранить даже от него самого. Патти взяла его руку в свою и положила себе на колени, накрыв сверху своей ладонью.

– Знаешь, что самое смешное? – спросила Бэйтман, специально выждав паузу, чтобы услышать, как его голос вибрациями отдается и у нее самой в груди.

Бен ответил что-то односложно-невразумительное. Впервые за вечер он был как-то рассредоточен и отвлечен, а может, просто его мысли занимало нечто другое.

– Я ведь совершенно забыла о ключах, – Патти переняла его расслабленное отстранение и начала водить пальцем по его ладони, выводя какие-то замысловатые узоры. – Вернуться в ЛА, всю дорогу мечтать о своей кровати, чтобы заночевать в отеле, – она хрипло рассмеялась. – Зато можно будет заказать шампанское прямо в номер, кажется, мои запасы истощились после нашей последней вечеринки.

Она все говорила и говорила, переплетая его пальцы со своими, невесомо касаясь отворотов рубашки, лацканов пиджака. Маленькие бессознательные движения. Незаметные за пылом разговора. Ощутимые каждой напрягшейся клеточкой тела.

– Мы приехали, – Бен опять вышел из авто и ждал, пока Патриция вернется в себя.

– Куда? – спросила девушка, с любопытством оглядываясь по сторонам. Пара лишних бокалов вина сделали ее на удивление склонной к авантюрам и сейчас, скажи ей Бен, что они переночуют в доме какой-то бизнес шишки, которая сейчас в разъездах, и воспользуются для входа шпилькой для волос, она бы восприняла это как увлекательное приключение.

– Ко мне, – ответил он. – Если ты не против. Такси еще не уехало, я могу попросить, чтобы водитель отвез тебя в ближайший отель.

– И не увидеть бэтпещеру? Да ты, верно, шутишь!

Бэтпещеру холостяцкая квартира Аффлека не напоминала совершенно, Бэйтман даже не сдержала разочарованного вздоха, когда он включил свет. Зато вот на поместье Уэйнов или ее родственников очень даже походила. Темные сдержанные цвета, дерево, старая и проверенная временем классика. Как в кабинете у ее дедушки, разве что техники было побольше. Дед-то до конца своих дней не считался с ноутбуками и слушал музыку исключительно на виниле и изредка снисходил до радиолы.

– Да вы ретроград и сноб, мистер Аффлек. И никакой не Бэтмен!

– Просто ты не знаешь секретной комбинации, которая открывает спуск в пещеру сразу за книжным шкафом, – ухмыльнулся он фирменной улыбкой Темного Рыцаря. – Проходи и чувствуй себя как дома, пока я приготовлю тебе гостевую спальню.

Вино слишком сильно подогрело в ней любопытство, чтобы спорить с хозяином дома и изображать неловкую и скромную добродетель. Патти быстро сбросила свои «маноло бланик» и отправилась изучать книжные стеллажи, за которыми предположительно находилось секретное логово супергероя.

Бен как раз относил в ванную полотенце, когда услышал пронзительный визг из гостиной, а потом какое-то едва различимое бормотание, больше похожее на мольбы. Он тут же не раздумывая бросился на голос девушки и застыл на пороге гостиной, едва сдерживая смех.

– Отойди, пожалуйста… не надо… перестань, – девушка стояла на пуфе, то и дело поднимая по очереди ноги, когда большой золотистый ретривер, приняв это за игру, начал облизывать пальцы то на одной, то на другой ноге. Патти, казалось, едва не плакала, упрашивая собаку перестать.

Мужчина боролся с желанием дождаться окончания маленького цирка. Патти опять взвизгнула, когда псина потерлась мордой о ее ноги, и Бен решил, что пора все это прекращать.

– Марта Стюарт, – строго позвал он свою любимицу. Та сразу же отвернулась от гостьи и обижено посмотрела на хозяина. – Ты ей понравилась, – улыбнулся Бен, трепля собаку за ухо.

– Передай ей, что она мне тоже, но я жутко боюсь щекотки, – призналась девушка, краснея. – Подержишь ее, пока я не слезу.

Только девушка двинулась в сторону, как Марта Стюарт тут же побежала к ней навстречу.

– И что мне прикажешь делать? – рассмеялся мужчина. – Снимать тебя с пуфа?

Руки Бена легли Патриции на талию, сама она положила свои ему на плечи. Впервые она смотрела на него сверху вниз, в его теплые шоколадные глаза, на его губы. И, наверное, именно это, а еще и горячее итальянское санжовезе помогли сделать то, о чем она только помышляла. Ее губы сначала мягко, а потом требовательно коснулись его, вовлекая в отчаянно необходимый поцелуй. Она так боялась, что он не ответит, боялась его осуждающего взгляда, и цеплялась за этот поцелуй еще отчаяннее. Патриция не сразу поняла, что Бен крепко стиснул ее в объятиях, что он с не меньшей жадностью сминает ее губы ответным поцелуем. Облегчение вырвалось из ее груди приглушенным стоном.

– Патти, – оторвался мужчина от ее губ в последней попытке остановить безумие, – не стоит…

Но Патти не хотела останавливаться. Точнее, не могла. Она не могла остановиться.

Его крепкие руки, которые держали девушку, сжимая с такой жадностью и страстью, блестящие глаза и возбужденное горячее дыхание – все это крошечные подсказки. Они давали Бэйтман уверенность в том, что Бен хочет ее не меньше, чем сама она хочет Бена. Вновь, несколько смущенно поднимая ресницы, Патриция встретилась взглядом с мужчиной, который точно ждал, пока она разрешит ему… Но к черту все это! Еще один поцелуй, не менее горячий, и его ладони скользнули ниже, по-хозяйски поглаживая ее бедра, сжимая аппетитный зад. Ощущая его прикосновения, такие несдержанные, немного грубые, про себя Патти усмехнулась, Аффлек только и ждал момента, когда можно будет без зазрения совести лапать ее за задницу. Чего же ждала она сама?..

Девушка не хотела отрываться от его губ, теперь она еще сильнее боялась, что если хоть на секунду встретится с ним взглядом, то никогда, никогда больше не сможет смотреть ему в глаза. Стыд обжигал. Как и его поцелуи. Бен одной рукой подхватил Патти и потащил в сторону дивана, стоявшего всего в нескольких метрах от злосчастного пуфа, с которого все и началось.

Но Патриция зря переживала, считая, что Бен сейчас мыслит достаточно здраво, чтобы послать ее к черту и с позором выставить за дверь. Сейчас его гораздо больше заботило, что замок на платье Бэйтман упрямо отказывался поддаваться. Устав мучиться с дурацкой застежкой, мужчина едва слышно выругался, чем вызвал у девушки улыбку и пару глухих смешков. Несколько секунд и Пи услышала, как треснула ткань платья. Она была в ужасе, но Бен не разрешил ей даже раскрыть рот. Целуя ее глубже, лишая последних глотков воздуха, он оставил Бэйтман в одном белье. Отбросив то, что еще минуту назад было потрясающим дизайнерским платьем красного цвета в сторону, как долбаную тряпку, Аффлек подтолкнул Патрицию к дивану. Она схватила его за ворот рубашки, пытаясь утянуть за собой.

– Не спеши… – хрипло прошептал мужчина, заставляя ее присесть на диван в одиночестве.

Сам же он опустился на колени рядом и начал покрывать поцелуями ее бедра и живот, стягивая девушку на самый край. Она и так была на краю! На самом крайнем краю, который только можно вообразить. Немного приподнявшись, Бен коснулся губами ее груди, рывком сдернув вниз бюстгальтер из тонкого кружева. Патриция выгнулась и громко задышала. Он медленно, давая Бэйтман возможность насладиться каждым мгновением, водил языком вокруг ее затвердевших от возбуждения сосков, пока его рука осторожно сдвигала в сторону крохотные трусики, уже насквозь влажные.

Ее тело было прекрасно. Она сама была прекрасна. Сейчас, здесь, на его диване, полностью обнаженная и наконец, кажется, полностью отпустившая себя. И даже если всему виной было несколько лишних бокалов вина за ужином, разве не об этом он мечтал все это время? Разве не хотел обладать этой женщиной, заниматься с ней любовью, забывая обо всем на свете?.. О да, он чертовски хотел! С самого первого дня, с их первой встречи Бен представлял, как однажды задерет ее узкую юбку и трахнет эту дерзкую, забавную, безумно сексуальную блондинку, которая теперь была нужна ему гораздо сильнее. Он хотел ее. Он был влюблен. Он с ума сходил от аромата ее кожи, от блеска глаз. Наблюдая за тем, как Патти, громко выдыхая, закусила от удовольствия нижнюю губу, мужчина ощутил, как внизу живота у него начало поднывать от желания.

Разводя ее ноги чуть шире, Бен оставил несколько поцелуев на выступающей косточке бедра и нежно коснулся лобка девушки. Патриция отозвалась на его ласки тихим стоном. Ее щеки горели. Чувствуя, как Аффлек несколько раз провел пальцем по ее клитору, а затем дотронулся до него языком, Патти едва не потеряла сознание. В эту секунду у нее перед глазами поплыла вся комната. Поэтому Бэйтман предпочла снова их закрыть. Его язык высекал искры у нее между ног. Подхватив девушку за бедра, Бен притянул ее еще ближе к себе. Теперь его язык был внутри нее. Патриция стонала в полную силу, впиваясь руками в края дивана. Как же ей было хорошо! Такое ощущение, будто он знал ее тело, как никто другой. Знал все ее кнопки. И нажимал на них, заставляя биться под ним в наслаждении.

– Бен!.. О, черт, Бен!.. – шептала Патти, задыхаясь. – Я хочу тебя… Хочу тебя, хочу…

Оттолкнув его от себя, Бэйтман спустилась с дивана и начала поспешно расстегивать пуговицы на его рубашке. На его губах все еще оставался ее собственный привкус, но это лишь сильнее заводило. Содрав с Аффлека рубашку, Патти с нескрываемым восторгом рассматривала его широкие обнаженные плечи, грудь, которая была точно камень, и сильные руки. О, его руки! Она готова была многое отдать, лишь бы он сжимал ее посильнее этими огромными руками, каждый чертов раз!

Теперь Патриция, как и Бен, стояла на коленях. Сделав неуверенное движение к нему навстречу, девушка почувствовала, как мужчина вновь притянул ее к себе. Кожа к коже. Его дыхание в ее волосах. Так горячо и так близко.

А дальше все происходило очень быстро. Возможно, потому что они оба больше не могли ждать ни минуты. Толкая Бена, Патти заставила мужчину лечь на пол, а сама в нетерпении расправлялась с ремнем на его брюках. Приспустив их вместе с бельем, девушка обхватила рукой его член, пульсирующий от желания и, улыбаясь, несколько раз провела по нему. Вверх и вниз. Аффлек хрипло застонал, сжимая одной рукой ее грудь. Перекинув одну ногу через его живот, она медленно, насколько позволяло самообладание, опустилась сверху. Бен громко выдохнул, подхватывая ее бедра.

Сначала она двигалась медленно, стараясь прочувствовать его. Но с каждым новым движением становилось все сложнее сдерживаться. Бен сильнее сжимал ее бедра, двигаясь вместе с ней. Это было влажно, горячо, чертовски твердо и так узко, что Бэйтман поневоле вспомнила свой самый первый раз. Бен заполнял ее всю, но ей хотелось, чтобы он был еще глубже. Сильнее, сильнее, сильнее, мать твою! От осознания того, что она трахает Бена Аффлека на полу в его гостиной, она, долбаная шлюха Патриция Бэйтман, ее ощущения вдруг сделались совершенно безумными. Его дыхание и стоны, которые мужчина упорно пытался подавить. Его глаза, снова его руки. Обрывки фраз, шепот, который растворялся, оседая на ее блестящей от пота коже. И взгляд. Его взгляд. Взгляд, в котором желание не оставляло места ни для чего другого. Он прожигал. Заставлял ее стыдиться и хотеть его еще сильнее.

Опускаясь ниже, Патриция осторожно коснулась его приоткрытых губ и прошептала:

– Бэтмен, сегодня ты только мой…

Они кончили практически одновременно, и после Патти без сил упала ему на грудь, пытаясь восстановить дыхание. Бен все еще оставался внутри нее. Он нежно поглаживал девушку по обнаженной спине, про себя вновь отмечая, что ее кожу действительно можно сравнить с шелком. Она громко дышала, прижимаясь к его груди горячей щекой. И в эти минуты Бен чувствовал к ней такую нежность, что хотелось сказать ей, как на самом деле для него много значит все, что произошло, и как сильно он хочет стать для нее тем, кто всегда будет рядом. Всегда. Даже если другие уйдут. Но вместо этого мужчина лишь коснулся губами ее виска и прошептал:

– Милая, пойдем в спальню…

Пожалуйста, пускай это будет сон, очень горячий и реалистичный сон, зажмурив глаза, повторяла про себя Патти, она пыталась не двигаться, чтобы не спугнуть ничтожно малую вероятность того, что мантра сработает. Пожалуйста, взмолилась девушка, если прошлая ночь окажется лишь сном, а я проснусь в Малибу, то я сегодня же обязательно схожу исповедаться, перестану сквернословить и прощу всех мудаков, которые меня обидели… она закусила губу и скрестила пальцы… я уже говорила, что перестану сквернословить? Патриция глубоко вдохнула и открыла глаза.

– Бляяя… – тут же коротко подвела она итог увиденного. На Малибу холостяцкая квартира Бена Аффлека была совершенно не похожа. И девушка, простонав, зарылась с головой под одеяло.

Все, что вчера произошло, было, как бы по-детски это ни звучало, взаправду, и она по-детски оттягивала момент, когда все-таки придется столкнуться с реальностью и посмотреть ему в глаза. Ей было чертовски стыдно даже вспоминать о том, как она вчера вела себя и что говорила. Как бросилась к нему на шею и шептала все эти глупые пошлости. Если бы она могла покраснеть еще больше, то сейчас была бы уже цвета своей любимой красной помады Dior. А ведь поводов было хоть отбавляй.

Стоило только представить себе, как Бен смотрит на нее сейчас, на то, как она прячется под одеялом. Господи, за что? Она осторожно опустила одеяло и посмотрела на пустующую половину кровати. Патриция шумно выдохнула, испытывая небывалое облегчение, и опять прикрыла глаза. В ее распоряжении было еще несколько минут перед встречей с неизбежным.

Но неизбежное решило совершенно иначе, и пришло совсем не в виде Бена Аффлека, а в виде уничижительного внутреннего голоса, который насмехался над ней и вселял все большие сомнения. Она и не помнила, когда в последний раз она чувствовала такую неловкость, просыпаясь в постели мужчины. Скорее, это всегда было облегчение, что его нет и можно сбежать без объяснений и мучительных попыток с его стороны пригласить ее на ужин. Ее никогда не волновало, куда они пропадали, в ванную или за завтраком в постель, но сейчас противный тоненький голос сомнения говорил ей о том, что пустая постель – это тонкий намек на то, что он больше не хочет ее видеть. И Патриция верила ему. Она сомневалась в каждом своем слове и поступке, начиная едва ли не с премьеры «Бэтмена…», когда они опять возобновили тесное общение, и пришла к выводу, что если он не захотел ее видеть с самого утра, то следовало бы покинуть его квартиру как можно быстрее.

Патриция застыла посреди комнаты, скрестив руки на груди, в поисках своей одежды. Казалось, собственная нагота обжигала, будто на ней были сосредоточены сотни чужих осуждающих взглядов. Одиночество и пустота квартиры давили на нее, как ощущение собственной неуместности и ненужности.

Платье было совершенно загублено и теперь могло быть использовано разве что в качестве тряпки. Девушка сидела в кресле, завернувшись в полотенце, и вперила взгляд в стопку вещей напротив. Ни одной мысли, как выкрутиться из этой катастрофической ситуации. Положение было отчаянным. Отчаянным настолько, что она готова была прыгнуть в такси прямо в полотенце.

– Робин, я в полной заднице, – прошептала Патти в трубку в ответ на сонное «алло» подруги.

– Ты шепчешь, потому что рядом с тобой сейчас спит Бэтмен? – хихикнула Уильямс, тут же оживившись.

– Нет, он оставил меня одну, – Бэйтман и сама не знала, почему ей так тяжело было говорить во весь голос, словно она действительно трусливо пряталась от хозяина дома. – И я не знаю, как мне отсюда по-тихому сбежать…

– Попробуй вызвать такси, – смеясь, ответила Робин, ее начинала забавлять растерянность Патти. – Я могу тебе продиктовать адрес, если ты вдруг забыла.

– Дело в том, что… – она запнулась. – Дело в том, что вчера кое-что произошло, и я не могу уехать в том, в чем приехала. Платье, оно…

– Было сорвано в порыве страсти, – подсказала ей подруга, веселясь еще больше. Соседство со Скай не шло ей на пользу. Никакого сочувствия. – Черт, Бэйтман, я ведь шутила, когда намекала на… Ты трахнула Бэтмена?! Правда? Я должна знать все подробности. До мельчайших деталей!