Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 72 страниц)

– Твою ж мать, Лето, блядь, ты чего здесь делаешь?! – девушка медленно опустила руку с сумкой, которой хотела приложить потенциального нападающего, и пошла в наступление, отлепившись от двери, в которую с перепугу вжималась еще мгновение назад.

– Что за выражения, Патти? – вместо того чтобы воспринимать угрозы серьезно, Джаред только улыбался и разочаровано качал головой. Он вытащил из ее уха наушник и долго вслушивался в музыку, постукивая в такт ногой и напевая себе под нос «listen to the whores he tells her». А потом, когда девушка уже потеряла надежду на то, что он вернется из космоса и объяснит, наконец, в чем дело, Лето продолжил: – Разве так встречают того, кто привез Золушке платье? Только из химчистки.

Джей протянул ей объемный пакет с таким торжественным видом, будто это был как минимум трехэтажный именинский торт.

– Благодарю покорно, – ответила она церемонно, – к сожалению, я не отличаюсь той же оперативностью, что и ты, но обещаю по свободе доставить тебе твой волшебный халат в лучшем виде. С бантиком и праздничной упаковкой. Знаешь, не у всех… с утра такое бодрое настроение.

– Да, видела бы ты Терри. Когда я уезжал из дому, он все причитал, какая ты злая коварная женщина. Честно говоря, я так и не понял, это он так восхищался тобой или клял за сегодняшнюю головную боль.

– Я бы ему сейчас искренне посочувствовала, если бы не была чертовски голодна, – проворчала Патти, но, посмотрев на Джея, тут же смягчилась: – Классная футболка, кстати.

И про себя добавила: «В отличие от штанов Saint Laurent».

– А я уже сомневаться начал, думал, что надо было Joy Division или The Cure выбрать.

– «Unknown Pleasures» диссонировали бы с твоими зеброштанами, – не смогла сдержать улыбки Патриция. – А «сестры милосердия» – что надо, как говорят хипстеры, иронично.

– А как говорят готы? – Лето улыбнулся в ответ.

Чуть не выпалив «Goths undead», Бэйтман уставилась на Джареда, стараясь изобразить крайнюю степень негодования.

– Я загуглил тебя*, – пропел он достаточно громко, чтобы несколько местных хиппарей с любопытством уставились на происходящее, – сегодня рано утром, когда не знал, что делать.

Патриция Бэйтман тоже не знала, как отделаться от кабаре в исполнении Джареда Лето. Во-первых, она жутко хотела есть и как раз дошла до той стадии, когда каннибализм ее бы вполне устроил, а во-вторых, ей жутко не хотелось стать звездой ютюба на пару с этим идиотом. Патти поспешила к лестнице, надеясь окончить таким образом выступление, но Джей только перевел дух и продолжил:

– Я видел фотки, о которых ты забыла, снятые, видимо, твоими друзьями.

Джей протянул ей свой смартфон, на дисплее которого она увидела свое фото с внушительным сроком давности. Это была какая-то вечеринка то ли на первом, то ли на втором курсе колледжа, когда она еще густо подводила глаза черным, красила волосы и носила огромный анх. Форменный скандал, мать его. «Робин, – прошипела Бэйтман и злобно прищурилась, – только вернись домой».

– А они с Томом куда-то умчались почти сразу за тобой, так что вряд ли она скоро попадется тебе на глаза. Так, куда мы едем?

– Мы, Патриция Эбигейл Бэйтман, собираемся скупить пол-Lassens и, наконец, поесть.

– Тогда я с удовольствием тебя подвезу.

Он галантно распахнул перед Патти дверь Toyota, и ей пришлось согласиться с тем, что на машине она попадет в супермаркет значительно быстрее. И любопытные соседи перестанут пялиться на них исподтишка, тыча пальцами преимущественно именно в нее. Обидно, что для местной публики ее макси-платье от Etro выглядит более странно, чем чумовой прикид Лето.

– Я загуглил тебя, – опять пропел Джей, когда машина тронулась с места, и Патти решила, что порванное платье не стоит того, чтобы выпрыгивать из внедорожника, пускай и не на полном ходу. Она вымучено улыбнулась, готовясь к новой порции катастрофических подробностей ее прошлой жизни. – Когда день продолжался, и столько дел уже было сделано. Я видел твой дневник, Темная Абигайль, и читал, как ты нехорошо выражалась о творчестве финнов HIM.

– Это было всего раз, и то не о самом их удачном альбоме, – оправдывалась Патти с улыбкой на лице.

– Зато так лихо, что если бы такое написал какой-то влиятельный критик, то сгубил бы их карьеру на корню, – заметил Джей и продолжил измываться над песней Аманды Палмер, будто и не отвлекался: – И я счастлив, что твое имя практически уникально, если не считать того парня-яппи, который убил меня топором под музыку Huey Lewis and the News**.

Выходя из автомобиля, Патриция Бэйтман все еще смеялась, до коликов, сгибаясь пополам и обращая на себя недовольные взгляды сотрудников супермаркета, вышедших на перекур. Джаред Лето прекрасно изображал полную отстраненность, серьезность и незаинтересованность в происходящем безобразии. Только когда он забрал из рук девушки корзинку, можно было понять, что они пришли в Lassens вместе.

– За что ты так с Амандой Палмер? – спросила девушка, успокоившись.

– С Амандой? – переспросил Джей, наблюдая, как Патти сметает с прилавков овощи и фрукты, точно резко ударилась в веганство. – А я так старался опираться на версию Нила Геймана в своем исполнении, – и вздохнул, потупив взор.

– Что бы ты ни пел, все равно получится в стиле Джареда Лето и никого другого, – ответила Бэйтман, задумчиво крутя в руках яблоко, которое так и просилось быть съеденным до того, как за него будет заплачено.

– Хорошо это или плохо?

– Как у Джареда Лето, – хмыкнула Патти, не собираясь опять выражаться, потому что на языке вертелось только одно «ебануто». Если сказать, как есть, после пришлось бы делать кучу ремарок о хорошем смысле этого слова, а ей было решительно лень вставлять ремарки… Ремарку… да пофиг. – И к чему все это кабаре?

– Сегодня The Dresden Dolls выступают в одном из клубов ЛА, мой алкогольный друг***…

– Я бы с удовольствием, но так хотела отдохнуть и проспаться после всех этих тусовок.

– Я загуглил тебя! – пропел он протяжно и громко в своей фирменной манере.

Посетители Lassens недовольно обернулись на парочку, которая уже не в первый раз нарушала спокойствие зажиточных лосанджелесцев.

– Ладно-ладно, – Патти подняла руки, сдаваясь, – пойдем к Аманде на концерт.

– И ты вытащишь вот тот свой классный виниловый корсет и отполируешь анх?

– Лето, смотри, а то передумаю! – пригрозила девушка.

– Я!.. – начал он, но Патриция, выпустив корзинку из рук, бросилась затыкать ему рот ладонью.

Посетители Lassens смерили неугомонных нарушителей порядка осуждающим взглядом, а они лишь тихонько рассмеялись, вжимаясь в полки с органическими завтраками.

Они успели! И Робин, которая возилась с утюжком для волос, пытаясь сделать на голове что-то более менее приличное после сонного перелета, теперь была счастлива, как никогда.

Во-первых, они действительно не опоздали. Во-вторых, клуб, в котором проходила вечеринка, был действительно одним из самых дорогих и роскошных в Майами, и Робин принялась фотографировать, как только их проводили в вип-зону для почетных гостей. Том по большей части молчал, ему было гораздо интереснее наблюдать за тем, как Робби приходит в восторг буквально от всего, что видит вокруг. От шампанского, которое было слишком дорогим, но все же не настолько, чтобы обеспечить чете Картеров славу тех, кто кидает понты, угощая гостей выпивкой, на сумму от продажи которой можно построить несколько домов. От фотографов (которых здесь было довольно много), чьи комплименты Робин воспринимала с теплотой и позировала, кажется, совершенно забыв об усталости. Она демонстрировала свои бесконечные ноги в новеньких «лубутенах» и кокетливо выставляла аппетитный зад в кожаной мини юбке. От последней, кстати, в восторге был и сам Влашиха. Он уже представлял себе, с каким удовольствием задерет эту юбку, как только мисс Бейонсе споет все свое дерьмо о свободных девушках и мужиках, которые определенно их не достойны.

– Знаешь, я счастлива! – плюхнувшись на диван рядом с Томом, Робби подняла бокал с шампанским. – Не знаю, что происходит в моей жизни в последнее время, но сегодня я чувствую себя на несколько миллионов долларов!..

В ответ мужчина лишь притянул ее к себе и поцеловал. Робин отставила бокал и обвила шею Тома руками, чувствуя, как его ладонь скользнула по ее спине, забираясь под легкую блузку. Его губы… На самом деле она предпочла бы вообще не отрываться от его мягких губ, которые так нравились всем фанаткам «Игры Престолов».

Вспышка. И еще одна. Робин дернулась, пытаясь отстраниться, но Том лишь сильнее прижал ее к себе, прошептав в губы тихое:

– Плевать на них!.. Пусть фотографируют…

И в этот момент ей действительно стало совершенно плевать на все, что происходило вокруг. Сейчас был только он. Его глаза, его руки и горячее сбитое дыхание. Это все, что было нужно ей сегодня.

– А ты не боишься разозлить армию поклонниц?.. – Робин отсалютовала бокалом одному из фотографов, и тот в ответ сделал еще несколько снимков.

– Я постараюсь пережить это, – мужчина поцеловал Роббс в шею, осторожно убрав в сторону прядь ее длинных темных волос.

– О Боже, это она!.. – взвизгнув, Робин подскочила со своего места и принялась аплодировать. Шоу началось.

Спустя полчаса Том понял, что это сложно назвать «шоу». Скорее, просто выход для друзей. Бейонсе в коротком сияющем платье спела несколько своих популярных песен в сопровождении своего мужа, цепь на шее которого могла сравниться по толщине с якорной. Затем они пожелали всем хорошего вечера и спустились к гостям.

Робби, похоже, была немного разочарована таким коротким представлением, но, когда Бейонсе прошла мимо их столика, разговаривая с кем-то по телефону, затряслась и вцепилась в руку Тома со словами:

– Ты веришь, что она настоящая?!.

– Не знаю, попробуй это узнать у нее самой, – предложил Влашиха, поглаживая Робби по коленке.

– Ты что?! – Уильямс широко распахнула глаза. – Прямо так и спросить?!.

– Ну, не дословно, конечно, – мужчина потянулся к пачке сигарет. – Просто поздоровайся с ней. Она же пригласила тебя на эту вечеринку?

– Д-д-даа… – немного замявшись, ответила девушка.

– Я уверен, она не съест тебя, Робин, – продолжил Томас, закуривая. – В отличие от меня…

С этими словами он поцеловал Уильямс, прикусив нижнюю губу. Робби улыбнулась и прошептала:

– Ты меня пугаешь, человек…

– О, тебе определенно стоит бояться, – рука Тома гладила ее бедро, осторожно задирая вверх юбку. – Кстати, она, кажется, закончила разговаривать.

Робин повернула голову и посмотрела на Бейонсе, которая, улыбаясь, разглядывала что-то на экране своего смартфона.

В ее голове промелькнула мысль, что, пожалуй, второго шанса не будет, а если и будет, то очень не скоро. Поэтому девушка поднялась со своего места, отдернула юбку и, взяв в руки «айфон», подошла к певице.

– Извините меня, – сердце Робин колотилось, как бешеное. – Простите, я…

– Да, привет, – Бейонсе подняла глаза и улыбнулась Робин своей фирменной улыбкой в стиле «мисс само совершенство». – Ты что-то говорила? Извини, тут Ники шлет мне какие-то дурацкие фотографии. Ахахахахахах. Не могу понять, что она хочет.

– А Ники, это Ники Минаж?.. – Роббс улыбнулась.

– Ага, – Бейонсе внимательно посмотрела на Уильямс и спросила: – Мы знакомы? Кажется, я знаю тебя…

– О, нет, это вряд ли…

– Нет, нет, я точно тебя видела, только не могу вспомнить где… – миссис Ноулз-Картер вновь тепло улыбнулась.

– Меня зовут Робин Уильямс, – тихо проговорила девушка. – Спасибо за приглашение, вы потрясающие. И вы и Джей. В смысле, Шон… Черт!..

Бейонсе рассмеялась и положила руку на плечо Робин.

– Только давай на «ты», ладно? – певица поправила рукав платья. – И вообще, там твой парень сидит, да?

Она указала рукой в сторону столика, за которым сидел Том, пристально наблюдающий за Робби.

– Да, – смущенно ответила Уильямс.

– Слушай, он красавчик, – Бейонсе наклонилась к уху девушки. – Повеселитесь сегодня здесь! А вот, кажется, идет мой парень.

К ним медленно направлялся Jay-Z с бокалом в одной руке и с сигарой в другой.

– Спасибо, хорошего вечера тебе… Бейонсе, – Робин подмигнула женщине, которую восторженно любила с тринадцати лет, и поспешила к Тому в тот момент, когда Jay-Z подошел к своей супруге.

– Это кто был с тобой? – спросил Картер, по-хозяйски приобнимая Бейонсе за зад.

– Робин Уильямс, – ответила она, глядя вслед Робби. – Кажется, ты для нее просил подписать приглашения? Знаешь ее?

– Она с Джеком здесь должна быть, как раз хотел с ним поболтать, – мужчина огляделся в поисках Уайта. – Это его подружка.

– Подружка Джека Уайта? – Бейонсе вопросительно подняла бровь. – Хорошо, что ты ошибаешься. Такая милая девушка, не думаю, что ей было бы хорошо с Джеком… Он же… Ну… Ты знаешь, что он странный парень.

– Я тебе говорю, детка, он сам просил меня об этих приглашениях. Робин его девушка, – Шон улыбнулся. – Это ты что-то путаешь.

– Не думаю, – улыбнулась Бейонсе, кивнув в сторону столика, за которым самозабвенно целовались Том и Робби.

– Мать твою, – Картер усмехнулся. – Ну, тогда я не знаю, Би. Идем, там приехали Дрейк и Кейси. Все тебя ждут.

Вечеринка была прекрасной, но не настолько, чтобы оставаться здесь и дальше после разговора с самой Бейонсе. Поэтому Робин практически затащила Тома в первое попавшееся у клуба такси и, на несколько секунд прервав поцелуи с немецким актером, назвала водителю отель, в котором они остановились.

Патти уже и не могла точно вспомнить, когда в последний (и первый), к ее сожалению, раз была на The Dresden Dolls, но это было очень давно. Так давно, что она не грозила никому под страхом смерти не рассказывать, что он видел ее в таком необычном амплуа, наоборот, с удовольствием позировала для приглашенных фотографов и своих друзей. Сейчас же, попадись она в таком виде кому-то из знакомых, самое малое, что с ним случится – это когнитивный диссонанс. Но, к ее большому счастью, о существовании дарк кабаре вряд ли догадывался хоть один сотрудник The Hollywood Reporter, их интересовали более медийные личности, и Аманда Палмер со своим верным Брайаном Вильоне относились к ним так же, как и былая Патриция Бэйтман. Иронично, мягко говоря.

С тех незапамятных времен мало что изменилось, и в контексте «дрезденских кукол» это было скорее хорошо. В правом углу ринга Брайан за барабанами, в левом – Аманда с клавишами, а вокруг одно сплошное неконтролируемое безумие и магия. Разделенные внушительным пространством сцены, эти ребята работали как один слаженный механизм. Они чувствовали друг друга, подхватывали друг за другом обрывки музыкальных фраз и на ходу улавливали новые правила игры. Нил поистине удивительный человек, любой другой на его месте уже давно превратился бы в Отелло, а он все пишет сказки для детей, и ни в одной своей книге не убил ни одну неверную жену.

Наблюдать за происходящим на сцене было неимоверно интересно, не менее интересно, чем за происходящем в зале. Джаред, который неутомимо болтал всю дорогу из супермаркета, пока они (преимущественно Патти) пытались приготовить нитлоф с салатом, и выдавал тысячи аргументов за то, чтобы воспользоваться бекстейдж пропуском, вместо того чтобы толкаться под сценой, теперь молчал уже более получаса. Казалось, необходимость выговориться должна была уже достичь критической точки, в которой Лето должен был попросту взорваться от напряжения.

Но нет, Джей стоял в толпе, вытянув шею, как один из тех очаровательных южноафриканских мангустов, которые могут на долгое время замереть, стоя на двух лапках и высматривать опасность. Это могло бы показаться смешным, если бы не сосредоточенность во взгляде мужчины, он буквально прикипел к происходящему на сцене и переживал каждую смену положений, будто сам был третьим членом группы. И Патриция тоже невольно отвлеклась от происходящего на сцене, переключив внимание на Джареда. Несерьезный, взбалмошный, взрослый Питер Пэн, он удивлял тем, как в считанные секунды мог будто бы превращаться совершенно в другого человека, собранного, серьезного, вдумчивого.

– Хэй, Патти, ты так смотришь на меня, будто хочешь съесть.

Новая метаморфоза в два счета, пока девушка задумалась и выпала из реальности, он успел ущипнуть ее за нос и вновь улыбался, довольный выходкой.

– А я ведь говорил, что твоя безалкогольная «Кровавая Мэри» – не самый лучший завтрак, обед и ужин в одном флаконе.

– Между прочим, сельдерей – очень питательный продукт, – возмутилась Патриция, вовсю пытаясь сохранить серьезный тон. – А я просто задумалась и засмотрелась.

– Тогда я безумно счастлив, что девушка, на которую пялится ползала, засматривается на меня.

– Ползала? – хмыкнула Патти. – Не смеши, половина девушек одета и похлеще меня, с чего на меня пялиться, не я же тут знаменитость мирового масштаба.

– Просто ни на одной из этих девушек кружевные шорты с чулками не смотрятся так эффектно, как на тебе. Не спорю, если бы я надел нечто подобное, мы бы еще посмотрели, кто из нас был бы объектом сексуальных взглядов, – добавил он в манере Рэйон и хлопнул Бэйтман по заднице.

Патриция уже готова была разразиться возмущенной тирадой и стукнуть его в плечо, но услышала первые ноты «Coin-operated Boy», и волна всеобщего радостного возбуждения захлестнула и ее. Она улыбнулась и потащила Джареда ближе к сцене, ловя себя на мысли о том, что ведет себя так же ненормально, как и Лето. Патти вместе со всеми подпевала песне о парне-автомате и танцевала с Джеем, который старательно изображал заводную игрушку. Так по-настоящему весело ей уже давно не было, в толпе народа, где можно упасть, оступиться, петь во все горло, даже лажать, как их непосредственные соседи, и всем будет абсолютно все равно, что не ней и с кем она. Эмоции зашкаливали, Патриция улыбалась, мечтая, чтобы песня не кончалась как можно дольше, продлевая эту всепоглощающую эйфорию.

Но последние звуки утонули в аплодисментах, и Патти, держа Джареда за руку, развернулась лицом к сцене, еще плотнее попадая в его объятия.

– Смотри, Джаред! Это же Гейман! – закричала Патриция, вырываясь из рук мужчины. – Там за кулисами Нил Гейман!

И тут же заткнула руками рот, пристыжено уткнувшись лицом в плечо Лето. Поддавшись всеобщей истерие, она и не заметила, как овации и крики стихли, и ее голос в запавшей тишине прозвучал слишком громко, чтобы его никто, кроме стоящих поблизости людей, не услышал.

– Это должен был быть небольшой сюрприз, – начала Аманда, – но кто-то уже меня опередил. Выходи, Нил.

– Позор, – пробормотала Патти. – Какой позор.

– Да уж, – наиграно серьезным тоном начал Джей, – представляю, как бы мы опозорились за сценой. – И перекривил ее писклявым голосом: – Гейман. Мистер Гейман, Нил, позвольте взять у вас автограф.

– Заткнись, Лето, – проворчала Патти, стукнув его кулачком в плечо. – Спасибо, что вытащил меня сюда.

– Это похоже на сцену из фильма? – хихикнула Робин, сгребая руками мыльную пену.

Они лежали в огромной ванной, которую, как уверяла Уильямс, лучше наполнять шампанским, но, так как она боится за свою кожу, много-много ароматной пены тоже подойдет.

– Теперь мне тоже хочется задержаться здесь подольше, – Том нежно поглаживал обнаженную грудь девушки, чувствуя, все ее тело отзывается на его прикосновения.

Расслабляющее тепло воды и шампанское, которого за вечер Робби выхлестала слишком много, делали свое дело. Сейчас, когда она чувствовала себя кусочком пластилина в руках Тома, ей не хотелось думать, что уже завтра утром их ждет самолет, а затем каждый отправится по своим делам. Влашиха вернется домой, чтобы работать над какой-то там озвучкой, а ей самой нужно через четыре дня снова лететь в НьюЙорк, чтобы несколько раз пройтись на показе Desigual.

Нащупав сквозь мягкие облака пены ладонь Тома под водой, Робин взяла ее в свою руку.

– Теперь когда мы увидимся? – со вздохом спросила она.

Мужчина отодвинул в сторону прядь намокших волос Робин и коснулся губами ее шеи, затем оставил несколько коротких поцелуев на ее плече. Уильямс от удовольствия закрыла глаза и промурлыкала что-то себе под нос.

– Всю следующую неделю я буду работать, – тихо проговорил Томас.

– Это просто ужасно… – разочаровано протянула в ответ Роббс, начиная осторожно переворачиваться к мужчине лицом. Она перекинула ногу через его живот и опустилась сверху, тихо посмеиваясь.

Влашиха провел ладонью по ее груди, убирая налипшую пену. Почувствовав, как Робин начала терпеться об него внизу, влажнее, чем вся вода в их ванной, актер запрокинул вверх голову и громко выдохнул.

– Мистер Томас, вы любите, когда девушка сверху?.. – прошептала Робин ему на ухо, едва ощутима касаясь губами щеки.

В ответ Том лишь с силой обхватил ее бедра, хрипло пробормотав что-то на немецком. Робби медленно опустила ресницы и тихонько застонала, почувствовав его внутри. И если бы это был последний секс на земле… Ну, а дальше, вы, безусловно, знаете.

После они лежали в кровати и продолжали ласкать друг друга, теряя счет времени.

– Знаешь, если бы ты прилетел на мой показ в Нью-Йорке… – опуская голову на грудь Тома, Робин вздохнула. – Я очень нервничаю, если честно.

– Почему?.. – накручивая на палец прядь волос девушки, спросил Влашиха.

– Не знаю, просто мне всегда очень страшно перед выходом. Хотя, наверное, всем страшно… Просто все эти люди там… И никого, кто бы действительно меня знал. Даже стилисты каждый раз меняются, и они далеко не все такие дружелюбные.

– Ты привыкнешь, и страх уйдет, – Том кашлянул. – Тебя уже многие любят.

– Иногда я думаю, что мама была права, пытаясь заставить меня учиться на врача, – рассмеялась Робби. – Она до сих пор не одобряет мой образ жизни. Считает, что пора бы мне выйти замуж. Она старых правил, короче…

– Твои родители живут в Лос-Анджелесе? – спросил мужчина.

– В Чикаго уже почти десять лет, – в голосе Робин прозвучали грустные нотки. – У папы там свой маленький магазин, я до сих пор не понимаю, почему нужно было уезжать в Чикаго, но вот так вышло. Теперь мы видимся только на Рождество или чьи-то дни рождения. А мой брат постоянно работает, летает с места на место. Я по нему скучаю, честно говоря. Он фотограф. Если откроешь любой модный глянец, увидишь там его работы.

– А что же ты сама? – Томас обнял девушку за плечи и сильнее прижал к себе.

– В смысле?..

– Почему ты до сих пор в Санта-Монике? Тебе ведь там одиноко?

Вырисовывая пальцем на груди Тома невидимые узоры, Робин еще с минуту помолчала, а затем со вздохом проговорила:

– Там хорошо. И я до последнего времени вообще-то думала, что стану звездой регги, – она улыбнулась. Про себя Том уже не раз отмечал, что улыбка ее со временем почти наверняка заменит ему кислород.

– И что же теперь с музыкальной карьерой?..

– Хватит меня подкалывать!.. – Уильямс укусила Тома за плечо и громко рассмеялась, когда он зашипел больше от неожиданности, чем от боли. – Приезжай ко мне после того, как закончишь работу. Я покажу тебе Санта-Монику такой, как я ее люблю.

Приподняв бровь, Томас заглянул Робби в глаза.

– Ну?.. – с нетерпением переспросила она.

Это была такая глупость. Оба они прекрасно знали, что Том приедет как только сможет. Ведь ему самому было гораздо тяжелее расставаться с ней теперь.

Именно об этом он думал остаток ночи в Майами, сжимая спящую Робин в своих объятиях. И если бы эта была последняя ночь на земле, которую они проводили вместе…

Он бы ни за что не отпустил ее.

Комментарий к Глава 11. Похмелье, музыка и немного романтики

* Джей переигрывает текст стихотворения Нила Геймана I Google You.

** Речь идет о персонаже Джареда Лето в «Американском психопате».

*** My Alcoholic Friends – песня группы The Dresden Dolls.

Плейлист к главе ищите по хештэгу #AF_LG_11 на страничке паблика https://vk.com/doyoubelieveinfaeries

========== Глава 12. Tangled ==========

– Джей, это было действительно потрясающе! – воскликнула Патти, обнимая мужчину. – Я тебе так благодарна. Аманда, Нил, Брайан – это просто чистейшее безумие.

Девушка улыбнулась, немного отстранившись от Джареда, он улыбнулся в ответ, размыкая объятия, чтобы убрать распавшиеся локоны с лица Патти. Его шероховатые подушечки пальцев едва коснулись ее щеки, и Патриция почувствовала легкую дрожь, зарождающуюся где-то в груди. Она боялась этого прикосновения, она не ожидала, что столь невинный жест пробудит в ней ощущения, острота которых давно притупилась, она не хотела снова чувствовать и жаждала, чтобы его пальцы продолжили свой путь дальше, вниз, по шее, по оголенной спине.

– Наконец-то я вижу твою настоящую улыбку, Бэйтман, – сказал Джей, – и знаешь что? Она мне чертовски нравится.

– Тогда быстрее возвращайся из Нью-Йорка.

К клубу подъехало такси, которое должно было забрать Лето в аэропорт. Джаред склонился к девушке, чтобы поцеловать ее в щеку на прощание, но она обхватила его лицо руками и впилась в губы, отчаянно страстно, будто это был ее последний шанс. Он нежно обнял ее за талию и разорвал поцелуй. На несколько мгновений они замерли, соприкоснувшись лбами и не решаясь открыть глаза, только горячее сбившееся дыхание, ставшее одним на двоих. Джаред едва коснулся приоткрытых губ девушки, без слов прося ее не спешить.

– В Санта-Монику, – выдохнул он, прежде чем вновь поцеловать Патрицию.

Они взбежали вверх по лестнице, держась за руки. Обмотанные вокруг перил гирлянды перемигивались со звездами, а полная луна серебрила мелкую рябь на поверхности вечного океана. Все это было до жути глупо, мелодраматично, похоже на картинку из голливудского фильма, но в то же время так, как оно должно быть. Патти злилась, пытаясь справиться с вечно заедающим замком, как назло, ключ застрял и не хотел совершать последние пол-оборота. Джей поцеловал ее в шею, обняв за плечи, и только девушка отпустила несчастный ключ, скользнул вниз по ее рукам и одним точным уверенным движением распахнул дверь, подталкивая Патрицию вперед.

Еще один медленный дразняще легкий поцелуй, и кожаная куртка Патриции упала на пол, а сама девушка оказалась прижатой к стене. Тонкий шелк сминался под пальцами Джареда, дыхание Патриции все сбивалось, ей хотелось чувствовать его ближе, сильнее, жестче, но в то же время сладостная мягкость прикосновений казалась такой полной и предельной, что в ней можно было потеряться. Девушка послушно подалась вперед, когда он приподнял ее подбородок, и блаженно прикрыла глаза.

– Ты прекрасна, благородная Патриция, – мягкий и тягучий, словно плавленая карамель, голос с протяжным открытыми «а» заставил ее вздрогнуть от неожиданности и открыть глаза.

– Мистер Г… – прошептала она, не находя себя от удивления.

– Тише, – отозвался он, прикладывая палец к ее губам, – тише, Патриция, слова убивают магию.

Большие широкие ладони опустились на ее бедра, а бархатный притягательный голос продолжал нашептывать слова «Темного сонета». Как ветер невидимый и неведомый. Его борода покалывала нежную кожу девушки, поцелуи спускались все ниже по вырезу блузы, огромные широкие ладони накрывали груди, заставляя ее тело дугой выгнуться навстречу ласкам.

– Я видел, как деревья гнулись на ее пути, – едва слышно произнес он, будто так же задыхался от невыносимой близости, как и Патриция. Она привстала на носочки, пропуская сквозь пальцы его подернутые сединой темные кудри, податливые, шелковые, нежные.

Его прикосновения были тоньше японского шелка, мягче морского бриза, прекраснее гитарных переборов. А кожа белая, точно снег, казалось, была полна внутренним сиянием, как и внимательный, потемневший от страсти взгляд. Вечный, вне времени, бесконечный. От него пахло можжевельником, лакрицей и цедрой лимона, богатый, насыщенный запах смешивался с ароматом раскаленного солнца в черных песках Гавайев, симфоний Сибелиуса и самых потаенных мечтаний.

– Я в твоем королевстве, Бесконечный? – улыбнулась девушка черной тенью склонившемуся над ней мужчине. – Сон. Я просто сплю, не так ли, Морфей?

– Так отдайся ему, Патриция, отдайся своему сновидению, – голос его разливался в каждой клеточке тела, проникал в мысли, овладевал желаниями, он был слаще карибской дыни, терпче черного шоколада, и она раскрыла объятия навстречу Бесконечному. – Позволь мне стать твоим сном.

Тонкие губы искривились в улыбке, сильные руки подхватили ее, обернув в темный, как беззвездная ночь плащ, подол которого пылал, как никогда не горели адовы печи. Под плащом Патриция оказалась полностью обнаженной, но не чувствовала смятения, один из вечных спустился из своих чертогов из-за нее, он жаждал ее наготы точно так же, как она его прикосновений и ласк.

– Да, – вымолвила она ему в губы, – пожалуйста, да…

– Да, – осипшим голосом повторил мужчина, его огрубевшие от струн пальцы мягко очерчивали ее грудь, каждое прикосновение разливалось в ее теле жаром, заставляя постанывать от удовольствия, когда его пальцы смыкались на ее затвердевших от возбуждения сосках. – Я готов ловить каждый твой стон.

– Джей…

Их губы соприкоснулись прежде, чем девушка смогла закончить, сказать, что сходит с ума, все ее естество на пределе. Неторопливо, точно все время в мире было в его руках, он едва касался ее губ поцелуем, он свел запястья Патти у нее за спиной, не давая пошевелиться, пока другая рука поглаживала живот, спускаясь ниже ко внутренней стороне бедра. Девушка развела ноги, выгибаясь в спине.

– Называй меня мистер Джей, – в знакомом голосе сквозило холодом, его пальцы до боли сомкнулись у нее на бедре, когда девушка инстинктивно попыталась закрыться.

Он прикусил ей губу, заставляя вскрикнуть от боли, и Патриция почувствовала противный металлический привкус во рту. Большим пальцем он надавил на ее нижнюю губу, заставив открыть рот, и смазал капли крови по подбородку, а потом облизал остатки с кончиков пальцев. Девушка попыталась вырваться, но ее руки оказались привязаны бинтами к спинке кровати.

– Прекрати! Отвяжи меня! – крикнула она, задыхаясь от подступающей паники.

– Отвяжи меня?… – усмехнулся безумец с бледной, точно бумага, кожей и ядовито-зелеными волосами. Его рука сомкнулась у нее на шее, не позволяя отвести взгляда от его безумных голубых глаз. – Отпусти меня?.. – перекривил он ее слезные мольбы.

– Мистер Джей, – прохрипела девушка, – прошу вас. Не делайте мне больно… Не убивайте меня…

– Больно? – рассмеялся он. – Да что ты знаешь о боли?

Патриция почувствовала, как холодный металл уперся ей в грудную клетку у самой диафрагмы. В нем она безошибочно узнала дуло пистолета, хотя никто до этого не грозил ей оружием.

– Барбара Гордон, – хрипло произнес он, склоняясь к самому ее уху.

Огромные ладони, немного неуклюжие, но нежные скользили по ее плечам, за ними следовали нежные поцелуи и едва уловимый шепот. Отголосок «Темного сонета».