Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 72 страниц)

Когда Патриция наконец прогнала Роббс со своего кресла, та уселась напротив и начала крутить в руках ежедневник, который лежал на столе. Бэйтман настороженно посмотрела на девушку из-под очков и тихонько спросила:

– Что, блядь, случилось?..

В ответ Уильямс нервно хихикнула и отложила блокнот в сторону. Испытывающий взгляд Патти был совершенно беспощадным. Закинув ногу на ногу, Робби с досадой причмокнула и сказала:

– Я вчера была у Джея…

– И?.. – пытаясь сохранить самообладание, которое начало испаряться после упоминания имени младшего Лето, Бэйтман захлопнула крышку своего «макбука».

– И?!. – возмущенно передразнила ее Робин. – Да он просто сам не свой, Патти! Представь, что он Шерлок, ты Ирэн Адлер, а я…

– …Джон Уотсон, да? – раздраженно перебила подругу Патриция.

– Бинго! – Робби поднялась со стула с дурацкой улыбкой. – Так вот, ему сейчас хреново. Очень хреново.

– Только я не умерла…

– Мне обычно нравится твое чувство юмора, но сейчас это лишнее, – девушка облокотилась на стол и со всей серьезностью посмотрела на Патти. – Позвони ему. Напиши СМС. Одно сраное СМС. Неужели это так сложно?!. Докажи, что ты не умерла!..

Патриция откинулась на спинку кресла и звонко рассмеялась, запуская ладонь в свои волосы. В считанные секунды превратив аккуратную укладку в творческий беспорядок, девушка вытащила из прически несколько шпилек и, бросив их на стол, прошептала:

– И думать об этом забудь!..

Хитро прищурившись, Робби снова опустилась в кресло напротив Патриции и достала из сумочки «айфон».

– Я ожидала такой реакции, – пробормотала она, не отрываясь от экрана смартфона. – Поэтому решила перестраховаться.

Развернув гаджет «лицом» к Патти, Робин прыснула со смеху, наблюдая за тем, как стремительно меняется выражение лица самой Патти.

– Откуда у тебя эти фотки?! – Бэйтман попыталась выхватить у Робин «айфон», но та вовремя убрала руку и с усмешкой погрозила подруге пальчиком.

– Нет, нет, нет… – проворковала она. – Для начала ты позвонишь Джареду и скажешь, что ты стерва долбанная, а потом, я обещаю, никто не увидит эти фотографии.

– Ты совсем ебнулась, Робби?! – Патриция вскочила на ноги и едва удержалась, чтобы не кинуться на подругу в попытке отобрать смартфон с кучей компромата времен бурной молодости.

Уильямс залилась смехом.

– Я буду выкладывать в инстаграм, предупреждаю тебя, – Робби снова рассмеялась.

– Только попробуй!..

– Все это легко решает один звонок Джареду Лето…

– Нахуй Джареда Лето! Он сам предпочел уйти!..

– Да, после того как Майкл показательно лапал тебя на протяжении всей вечеринки! – выпалила Робин. – А ты наслаждалась всей этой ситуацией, прекрасно зная о том, что чувствует Джей!..

– А о моих чувствах поговорить не хочешь?! – голос Патти дрогнул. – Ты, вроде как, еще утром была в первую очередь моей подругой, а уже потом подругой несчастного страдальца Джареда Лето!..

Поднявшись с кресла, Робин глазами отыскала на столе Патриции ее незаменимый «блэкберри» и с улыбкой протянула его девушке.

– План такой, – вновь заговорила Робби, передавая Бэйтман телефон, – ты звонишь Джею, я удаляю фотки, никто больше не нервничает, а потом мы пьем кофе и разговариваем о твоих чувствах. А, ну и еще, ты мне кое в чем поможешь…

– Сучка! – сквозь зубы процедила Патриция, отыскивая в списке контактов номер Джареда.

– Мисс…тер Лето, – с облегчением выдохнула Манро, нервно теребя в руках пакет с едой из какого-то ресторана, – вы… вы, наверное…

– Привет, Милли, – Джаред улыбнулся девушке, которая то ли с перепугу, то ли от одного его вида растеряла даже свой прежний скудный словарный запас, – сообщишь мисс Бэйтман, что я уже пришел?

– Минни, сэр, – поправила она его, застенчиво опустив голову и прикусив губу. – Мисс Бэйтман сейчас нет на месте, но она будет с минуты на минуту. Может, вам принести чаю или кофе, пока вы ждете?

– Не стоит беспокойства, – отмахнулся мужчина, глядя в окно.

В джинсах и рубашке поверх футболки, со спортивной сумкой наперевес к зданию подходила женщина. Ничто в ее виде не походило на злобного деспотичного шефа Патрицию Бэйтман, ничто, кроме стремительной походки и телефона, прижатого к уху. Она активно жестикулировала и явно кого-то отчитывала. Джаред готов был съесть свою футболку, если ошибался в своих догадках.

– Я, пожалуй, перехвачу ее по дороге. – Он направился к лифту, не успела Манро хоть что-то возразить.

Все так же погруженная в разговор, Патти влетела в лифт, не заметив, что из него вышли далеко не все пассажиры. Она потянулась к панели, но обнаружила на пути преграду и только тогда подняла глаза вверх, улыбнувшись, когда признала в нерасторопном пассажире Джареда Лето. Он взял ее под локоть и, несмотря на слабые возражения, вывел из лифта.

– Какого?.. – попыталась возмутиться девушка, отвлекаясь от разговора по телефону.

– Считай, что это похищение.

Патти только покачала головой и послушно пошла следом за довольным эффектом Джаредом. Возвращаться на работу совершенно не хотелось, после того как всю неделю оставалась допоздна, а иногда и приходила раньше всех, можно было позволить себе сбежать в пятницу немного раньше.

– Да не смотри ты на меня так! – воскликнула Бэйтман. Джей внимательно изучал ее, открыв дверь Toyota, пока ждал, когда же она закончит разговор, и от его взгляда становилось как-то совсем неловко, будто ты букашка, осознающая, что на тебя смотрят сквозь увеличительное стекло. Как в том романе Стивена Кинга, где корова сыграла в инсталляцию с выставки Дэмьена Херста. – Сам же говорил о свободной форме одежды.

– Не в этом дело… – сказал он отстраненным тоном, так, будто еще не до конца вернулся из собственных размышлений, а затем улыбнулся и добавил: – Темная сторона, Патти? Серьезно?

– Да разве могло быть иначе? – вспылила девушка. – После того как этот недомерок Кайло убил моего любимого Хана, разве мне осталось что-то еще, кроме как перейти на темную сторону?

Патти сложила руки на груди, поверх указующего перста Дарта Вейдера, и нахмурилась.

– Спасибо, Бэйтман, – проворчал Джаред.

– Черт, прости Джей, – опомнилась девушка.

– А я-то думал, что только мой брат не в состоянии держать язык за зубами. Таким спойлерам, как вы двое, надо вообще запретить ходить на допремьерные показы.

– Если тебя это утешит, то фильм получился так себе, – попыталась оправдаться Патти. Опять. После того телефонного разговора, к которому ее буквально принудила Уильямс. Патриция до того момента никогда не замечала за подругой такого таланта и целенаправленности, как оказалось, зря она ее недооценивала. Ее насилие над мозгом стоило бы внести в список запрещенных военных приемов и пыток. – Твой автомобиль – одна сплошная пытка, – проворчала она. – Не поможешь?

– Ты просто невероятна. От искреннего раскаяния до возмущения и претензий за полсекунды, – рассмеялся Джей и забрал ее сумку, помогая Патриции подняться на высокую подножку внедорожника. – Только не говори, что здесь у тебя расчлененные трупы врагов. – Он схватил сумку обеими руками, притворяясь, будто та своим весом тянет его к земле. – Знаешь, я бы не хотел проходить по самому скандальному криминальному делу века свидетелем или соучастником.

– Сказал парень с триадами на руках, – хмыкнула Патти, наблюдая за тем, как Джей забросил ее вещи на заднее сидение и легко запрыгнул на водительское место. – Ты гребаный японский мафиози, Джаред Лето. А судя по авто, которое водишь, еще и маньяк с хижиной в лесу. Так что не тебе меня судить.

– Всегда мечтал сыграть последнего самурая, но роль почему-то отдали Тому Крузу, – мужчина тяжело вздохнул и прикрыл глаза, преодолевая надуманные душевные терзания.

– Наверное, все дело в том, что он не крадет посреди бела дня хрупких и беззащитных женщин.

Джаред лишь на мгновение отвлекся от дороги, чтобы одарить Патрицию выразительным скептическим взглядом.

– Ну да, – нехотя согласилась она, – возможно, не совсем беззащитных. Но бокс, знаешь ли, помогает справляться со стрессом и подавленной агрессией, так мне психоаналитик Дженси сказала. Знаешь… наверное, что-то в это есть.

– Если ты до сих пор не убила малышку Манро, то, наверное, действует. – Патти двинула его в плечо, не сильно, так, как учили на тренировках, зря, что ли, пропадать наставлениям. – Эй, я же за рулем, Бэйтман, моя целостность и сохранность в твоих же интересах.

– Кстати, За Рулем, куда мы едем? А то у меня закрадываются подозрения, что неспроста мы только что проехали Санта-Монику и уезжаем все дальше за город.

– Трепещи и бойся, – прошептал он заговорщицки и включил музыку, в первых же аккордах которой Патти безошибочно узнала «цеппелинов», и уже менее загадочным тоном добавил: – Или можешь просто наслаждаться открывающимися видами.

Патти закинула ноги на приборную панель «тойоты» и, открыв свое окно, решила последовать совету Джея. Если Лето и не устраивало такое обхождение с его любимым авто, он ничего не сказал, лишь добавил громкости, чтобы компенсировать разгерметизацию салона, а Бэйтман справедливо считала, что такому фермерскому авто и его вредному водителю именно такое обхождение и годится. Вскоре она действительно расслабилась, и эффект был намного лучше, чем после изнурительных тренировок. Отсутствие разговоров не создавало никаких неудобств, а их обоюдные попытки подпевать Роберту Планту свелись на нет по обоюдному негласному согласию. Когда Джаред припарковал авто у одного из съездов к побережью, Патти даже разочарованно вздохнула, так хотелось продолжить это путешествие в никуда и так не хотелось говорить, они ведь только отсрочили тот неприятный разговор, которым должно все закончиться.

– Лето, а ты в курсе, что коктейль из креветок так называется, потому что там есть такие маленькие морские жители, которые не являются водорослями?

– А зачем, думаешь, мы сюда приехали? За лучшим креветочным коктейлем во всей Калифорнии. Признаюсь строго по секрету: я читер, и иногда позволяю себе что-то, кроме травы.

Лучшие блюда из морепродуктов во всей Калифорнии готовились в какой-то почти разваливающейся лачуге на берегу океана у безымянного съезда с трассы. Обычно, в фильмах ужасов такие рисковые предприятия заканчиваются плохо, обычно, съедают людей, повернувших не туда. Но, несмотря на первую снобистскую оценку, Патти не могла отрицать очарования этого места. Пляж, волны, закат… и действительно божественная кухня. Все это можно было бы назвать верхом романтики, но романтика в случае Патриции вызывала только тревогу, а здесь она чувствовала себя спокойно и умиротворенно, если не считать маленького зловредного червячка.

– Джей, я не хочу быть бессердечной сукой, которая портит момент и заводит неприятные разговоры, но мы ведь приехали сюда, чтобы поговорить. У меня в последнее время и так чертова туча проблем и слишком много неразрешенных вопросов, не хочу, чтобы…

– Знаешь, а ведь у меня в последнее время тоже не все гладко. Опять суд и эти чертовы адвокаты, – вмешался Лето, потирая виски, и Патти впервые заметила, насколько он вымотан.

– Если тебя это утешит, то я целиком и полностью солидарна с твоим мнением о Тейлор Свифт.

– Еще бы, – улыбнулся мужчина, – оно целиком и полностью в духе старой Патриции Бэйтман с черными волосами и анхом.

– Оно целиком и полностью в духе любой Патриции Бэйтман, – возразила девушка, раздражаясь, – просто сейчас я редко позволяю говорить что-то подобное вслух. Иногда правду можно обличить в менее колкие выражения.

– Прости, Патти, я не имел в виду… черт, я точно так же устал, как и ты, и просто решил, что нам обоим не помешает отдохнуть и расслабиться, оставив весь этот гребаный багаж в ЛА.

– В таком случае, Джаред, я очень рада, что мы сейчас где-то посредине нигде, – улыбнулась она в ответ, беря мужчину под руку.

Комментарий к Глава 15. Где-то посредине

Плейлист к главе ищите по хештэгу #AF_LG_15 на страничке паблика https://vk.com/doyoubelieveinfaeries

========== Глава 16. Have Yourself a Merry Little Christmas ==========

– Оставь его в покое, бро, пока не стошнило бедолагу.

Джаред отвлекся от занятия, которое сожрало последние четверть часа в его обычно напряженном графике. Вот так всегда, только возникает вопрос, решение которого хочется отложить до лучших времен, а то и вовсе пустить на самотек, находится и время и место, чтобы в полной тишине и одиночестве отдаться раздумьям по поводу. Обычно безумное предпраздничное время выдалось на удивление спокойным, точно всех его бизнес-партнеров на пару с прессой замело снегом где-то в Колорадо, куда он, собственно, и собирался отправиться на Рождество, только теперь Джей был не вполне уверен. «Не вполне уверен», – новое выражение в его лексиконе, которое появилось сравнительно недавно. До появления в его жизни Патриции Бэйтман он был вполне уверен в своих планах, действиях, чувствах и поступках. А сейчас… сейчас он сидел на диване, крутя в руках телефон, и не знал, что ему делать с СМС от Робин, ее прощальным предпраздничным подарком.

Мужчина поднял отсутствующий взгляд на брата, не вполне понимая, о чем тот говорил. С той самой вечеринки, после которой на плохое самочувствие жаловались все (и уж не это ли показатель хорошей вечеринки?), прошло достаточно времени, чтобы даже не вспоминать о приступах тошноты, головной боли и обезвоживания, на которые жаловался Шеннон.

– Телефон, Джей, – подсказал Лето-старший, – просто положи его на столик. А потом можешь рассказать о своих душевных терзаниях подробнее. Первые двадцать минут бесплатно, а потом все по тарифам лучших местных психоаналитиков.

Шенн улыбнулся и развалился на диване, закинув ноги на стеклянный столик. Он сделал большой глоток из безмерной чашки, которая больше походила на кофейник, и отставил ее на подлокотник. Джаред был бы сейчас последней задницей, если бы сказал ему о стоимости химчистки и дивана, и ковра, если хрупкая конструкция навернется, а потом еще и напомнил о том, что столик тоже недавно протирали, и из уважения к труду наемных работников Шеннон мог бы вести себя чуть более прилично, чем в таверне. Джаред не хотел быть полной задницей хотя бы потому, что брат, несмотря на все подколы, искренне беспокоился о нем.

– Робби написала, что переживает, что оставила Патти на Рождество и свалила в Германию.

– Да, – протянул Шенн задумчиво, покручивая несуществующий ус, – все очень сложно, мой друг. – Все настолько сложно, что вы, кажется, даже разговаривать нормально разучились. На латыни это называется втюриус по самые ушиус, Джаред, – с видом знатока заметил он.

– Сразу видно, что образование твое посредственное, братец, – хмыкнул Джей, – с такой латынью ничего хорошего не вызовешь.

– Кроме брата на искренний разговор. Ладно, давай свой телефон, Ше быстро все решит.

– Если перестанет говорить о себе в третьем лице, – усмехнулся Джаред и прозевал, как его телефон умыкнули прямо у него из-под носа.

Обычно безумное предпраздничное время выдалось вдвое безумнее, и Патриция буквально забаррикадировалась у себя в офисе от непутевой ассистентки, сотрудников, охваченных рождественской лихорадкой, и целой кучи приглашений на вечеринки, которые надо было вежливо отклонить. Корреспонденцию на свой страх и риск она оставила на Минни Манро, в последние две недели голова была забита совершенно другими заботами и проблемами, Патриция едва справлялась со своей колонкой и прямыми обязанностями. Вот и сейчас, заткнув уши наушниками, она пыталась искать утешение в старой музыке времен, когда все проблемы можно было решить затяжкой косяка или понюшкой кокса, а за нарушение дедлайнов никто не вцепился бы в горло.

– Джей? – голос ее звучал одновременно удивленно и обрадовано.

Она не рассчитывала на столь приятный звонок. После их прогулки по побережью с запретными невеганскими блюдами они взяли друг от друга перерыв, как решила Патти, чтобы возобновить неприятный разговор, когда оба будут в состоянии дать друг другу что-то, кроме усталости. С одной стороны, Патти не рассчитывала, что Джаред позвонит так быстро, а с другой, ей стало чертовски недоставать его безумия.

В голове Шеннона же в этот момент не происходило никакой сложной борьбы противоречий, он был просто рад тому, что услышал в ее голосе. Патриция Бэйтман была рада услышать его непутевого братца.

– А вот и не угадала, моя почему-то все еще не жена.

– Созрел, наконец, сделать из меня приличную женщину, все еще не муж? – спросила она строго, откинувшись на спинку стула и наслаждаясь неловкой паузой на том конце связи, которая спустя несколько секунд взорвалась диким хохотом Джареда, немного безумным, как у его героя, наверное, тот все еще блуждает где-то на задворках сознания мужчины, и она тому не в самую последнюю очередь виной.

– Можно и так сказать, – заговорил, наконец, Шенн, – нам тут одна птичка на хвосте принесла, что ты остаешься на праздники одна-одинешенька. А ведь Рождество – семейный праздник, и его надо встречать с мужем и его родственниками, даже несмотря на то что некоторые из них ржут, как гиены.

– Ох уж эта птичка, – хмыкнула Патти. – Обязательно напомни мне накрутить ей хвост, когда она вернется в теплые края из Германии.

– Гонца не бьют, – вмешался Джаред, подтвердив тем самым, что у них там происходит конференция. – Так что, Патти, махнешь с нами в Колорадо?

– И морозить жопу на этом гребаном Северном полюсе? – встрепенулась Патти. – Это еще хуже Германии. Ребята, я же не Беар Гриллз, в самом деле.

– Северный полюс? – встрял Шенн. – Сколько, говоришь, у тебя по географии было? И это у меня плохое образование, – шпилька в адрес младшего брата.

– Дорогой соскочивший с темы муж, – улыбнулась девушка, – для меня любая точка земного шара, где выпадает снег, уже Северный полюс. Был у меня неприятный и экстремальный опыт знакомства с некими горными вершинами, больше я зимой туда ни ногой. Я дальше Калифорнии и носа не высуну, пока там гребаный мороз и белые ходоки.

– Мы можем что-то придумать, скорректировать планы, – вмешался в бурный поток признаний в любви зимнему времени Шеннон, пока за белыми ходоками не появились одичалые и прочий сброд из мира за стеной.

Патти не смогла разобрать, что происходило у братьев Лето, только какое-то приглушенное мычание, будто они там или играли в пантомиму, либо вспомнили детство и начали выяснять, кто из них прав посредством скручивания в бараний рог. Дабы прекратить, что бы там ни происходило, она вмешалась в процесс, робко заметив:

– Ребята, не стоит беспокоиться, у меня есть планы.

Рука ее лежала на конверте с билетами в Сан-Франциско и обратно. Рождество действительно надо встречать с близкими, и она каждый год заблаговременно, за полгода до праздников, перестраховывалась на случай конца света, наверное, и покупала себе небольшой отпуск там, где все проблемы Города Ангелов отходили на второй план, становились жалкими и ничтожными.

–Что значит планы? – возмутился Шенн. – Патриция Бэйтман, ты меня очень сильно разочаровываешь. И Санту, – исправился немного погодя, – и Джареда.

– Санту я целый год разочаровывала, мне и так ничего не светит от этого пузатого парня. А вот за Джея, да, обидно, – улыбнулась девушка. – Но я обязательно пришлю ему подарочек под елочку, если вы дадите адрес отеля.

– Я бы предпочел получить его лично в руки от рождественского эльфа, Патриция, – тоном обиженного ребенка проворчал Лето-младший. – Вот придешь ко мне на вечеринку по поводу дня рождения, тогда и сочтемся. И даже не смей говорить, что у тебя какие-то планы.

– Ради такого события обещаю торжественно послать их на… – Патти запнулась, подумав, что Санте сквернословие не пришлось бы по духу, и, смеясь, добавила: – Обещаю притащить к тебе на вечеринку самого остроухого помощника Санты на всю Лапландию.

– Ну не идиоты, – умилился Шеннон дружному смеху Патриции и Джареда.

Конечно, Робин уже видела снег. В Нью-Йорке или в Чикаго, когда ездила к родителям на Рождество. Но здесь, в Берлине, снег казался ей особенно снежным. Снежный снег. Это глупое выражение, и она отлично знала, что если скажет Тому о том, какой у них в Германии особенный снег, тот просто покрутит пальцем у виска.

Они шли рядом, и Уильямс прижималась к мужчине все сильнее, крепко цепляясь за его руку. Обычно именно так поступают маленькие дети, которые только начинают делать первые шаги.

– Все хорошо? – Влашиха приобнял Робби за плечи и улыбнулся. На самом деле, он уже спрашивал об этом минут пятнадцать назад.

– Том! – девушка закатила глаза. – Рядом с тобой не может быть плохо…

Она остановилась и чмокнула своего слишком беспокойного немца в губы в тот момент, когда другой немец, проходивший мимо, окинул Робин полным восхищения взглядом. Заметив это, Уильямс наконец перестала волноваться о том, что выглядит во всей этой теплой одежде на размер больше, и кокетливо улыбнулась незнакомцу, который, похоже, окончательно растерялся.

– Почему ты так улыбаешься? – спросил Томас, натягивая забавную шапку Санты на голову Робин.

– О, смотри, какие печеньки!.. – пропустив его вопрос мимо ушей, Робби дернула мужчину за руку и потащила к палатке со сладостями.

Рождественская ярмарка в Берлине всегда очень нравилась детям, и Том не ошибся, сделав ставку на внутреннего ребенка Робин Уильямс. Она бегала от палатки к палатке, скупая все, что ей казалось необходимым, а он оплачивал все это, ощущая себя в этот момент почти женатым человеком.

Сама же Робби была почти в восторге от всего, что происходило вокруг. Мигающие рождественские огоньки, аромат глинтвейна (после нескольких бокалов которого, кстати, она стала просто в восторге от Берлина в канун Рождества, просто в восторге, без «почти») и даже недовольное ворчание фрау, которых она то и дело задевала в толпе, казалось ей Божьим благословением.

Было еще кое-что. Она даже не представляла себе, насколько соскучилась по Тому. Ей хотелось наброситься на него и обнимать, пока тот не начнет задыхаться от ее ласк, но даже в этом случае она вряд ли смогла бы отпустить его. Именно поэтому она так сильно сжимала ладонь мужчины, а всякий раз, когда молодые девушки, которые узнавали Тома в толпе, просили сделать совместное фото, начинала закипать от злости и ревности. Что было особенно глупо после того, как за несколько дней до ее приезда Влашиха был довольно откровенным на интервью, которое видела вся Германия. А она успела пересмотреть это интервью в записи сто тысяч раз и даже расплакалась прямо в примерочной одного из бутиков, где они с Патти покупали для нее зимний гардероб в поездку. Хорошо, что девушки-консультанты наливали им обеим в тот день не слишком много шампанского. В противном случае, они ревели бы вместе. Робин от распирающих ее грудную клетку чувств к Тому, а Патриция от смеха над Робин и ее попытками быть менее сентиментальной.

Вернувшись в уютную мансарду Тома в Кройцберге уже глубоко за полночь, Робби швырнула в прихожей все свои пакеты с покупками и скинула меховые ботинки.

– Такое клевое место! – восторженно пролепетала она, подбежав к окну. – И все эти граффити на стенах. Ты давно живешь в этом районе?

– Довольно давно, – ответил мужчина, закончив возиться с дверью и пакетами, которые на него повесила Роббс.

– Мне очень нравится! – продолжала она с улыбкой. – Может, ты скрытый неформал или типа того?

Влашиха расстегнул куртку и усмехнулся. Затем он подошел ближе и обнял Робин со спины, прижимаясь к ней всем телом. Волосы ее благоухали, как букет магнолий. И он все еще до конца не верил, что эта женщина здесь. Стоит возле окна в его квартире и болтает без остановки.

– Если бы я знала, что здесь так прикольно, то приехала бы раньше, – Робин перехватила его ладонь, которая медленно скользнула ей под толстовку, и рассмеялась: – Эй, у тебя руки холодные!..

– Значит, в каком-то роде, ты музыкант? – шепотом переспросила Робин, прогоняя сон, который настойчиво пытался утащить ее в свое царство. Она лежала рядом с Томом, а тот нежно поглаживал ее по волосам и рассказывал что-то о своей жизни. На самом деле, они разговаривали уже несколько часов, прерываясь лишь на то, чтобы как следует вспотеть друг под другом.

– Угу, – хмыкнул мужчина, прикрыв глаза. Робин приподнялась и нежно коснулась губами подбородка Томаса. Он улыбнулся, веки его дрогнули.

Здесь, в его квартире, и он сам казался Робби совсем другим. Девушка смотрела на его лицо, которое в приглушенном свете маленькой лампы, становилось еще привлекательнее и загадочнее. Его скулы и подбородок, мягкие губы, то, как он дышит, проваливаясь в сон… Если бы она умела рисовать, то именно сейчас схватила бы карандаш, чтобы навсегда запечатлеть на бумаге его таким, каким он был сейчас.

Бесшумно подобрав с пола рубашку Томаса, Робин накинула ее на свои обнаженные плечи и села на кровати. Она подобрала под себя ноги и тихо вздохнула. Том уснул. Он спал, и ей не хотелось, чтобы он просыпался сейчас. Вокруг был чужой город, чужая страна и одна маленькая мансарда, где рядом с ней лежал мужчина, встреча с которым изменила все. И теперь она чувствовала это острее. Осторожно опустив голову на подушку, Робби прошептала:

– Я люблю тебя…

Том по-прежнему спал.

– Хорошо, что ты не слышал, – тихо усмехнулась девушка и натянула одеяло до подбородка. Она осторожно повернулась на бок и сама не заметила того, как забылась в объятиях Морфея, едва опустив ресницы.

В аэропорту Патрицию встретили все ее мужчины. Том и Чарльз подхватили вещи, а Олли повис у нее на руках, не давая и шагу ступить. Он смело наступил на ее «конверсы» (вольность, которую Бэйтман не позволяла ни одному мужчине, кроме обворожительного четырехлетнего мальчугана) и, обняв за талию, не отпускал до самого такси, заставляя Патрицию вальсировать через весь зал ожидания с ношей намного превышающей по весу ее багаж. С бесценной ношей. Она взлохматила его выгоревшие на калифорнийском солнце почти до меди кудри и открыла дверцу авто, пропуская вперед. Ей казалось, все прошло как нельзя лучше, и никто не заметил, насколько она устала, а если и были какие-то подозрения, то они все были списаны на перелет.

– Ты выглядишь истощенной, Пи, все в порядке? – шепотом спросил Чарльз, положив руку ей на плечо. Она обернулась, растерянно хлопая ресницами. Только подумала, что отделалась ото всех, как вот тебе. – Мы очень обеспокоены, дорогая.

– Все отлично, Чарли, – Патриция устало улыбнулась, надеясь прекратить на этом вмешательство.

– Хорошо, что ты не училась в моей школе, мне было бы очень сложно сказать такой хорошенькой девчушке, что у нее совершенно отсутствует актерский талант.

– И как только Терри Ричардсон решился тебя снимать. У него появилась какая-то новая фишка, и теперь он переключил внимание на погребенных работой дистрофятин? – подключился к разговору Том, эстетический идеал женщины которого всегда нездорово клонился к рубенсовским пышкам. Тем удивительнее, что в стране, страдающей ожирением едва ли меньше, чем депрессией, он нашел себе вторую половинку в атлетичном Чарльзе Прескоте, любителе Уорхола и его истощенных «спидами» муз.

Патриция Бэйтман даже возмутиться не успела, не то что возразить что-то против наглых обвинений в собственный адрес, как из машины выглянул Оливер и, недовольно скрестив руки на груди и буравя взрослых не менее взрослым недовольным взглядом, изрек:

– Трогаем!

На этот раз Патти даже не попыталась подобрать отвисшую челюсть, она только переводила ошарашенный взгляд с мальчика на его родителей.

– На выходные мы немного перебрали со старыми вестернами, – признался Том.

– И теперь Олли хочет стать Клинтом Иствудом? – поинтересовалась девушка, изогнув бровь.

– Нет, я хочу стать Бэтменом! – заявил мальчишка так уверенно, словно вопрос стоял только в искренности его желания.

Патти улыбнулась. Несколько сотен километров от ЛА, а казалось, что это совершенно другая вселенная. В некотором роде, так оно и было, здесь, в Сан-Франциско, она могла позволить себе другую жизнь среди людей, которые стали больше, чем родными. С оглядкой на так и не возобновившиеся отношения с родителями, с семьей в целом, эти трое были для нее чем-то совершенно иным. Они были по-настоящему близкими, несмотря на редкие встречи и преодолеваемое расстояние. А Оливер (как же быстро он рос!) каждый раз заставлял ее вспоминать обо всем хорошем, что есть в людях. Маленький мечтатель, он вдохновлял, заставлял ее вновь точно так же безоговорочно мечтать и верить в исполнение самых невероятных желаний.

– Ты обязательно будешь тем, кем захочешь, – сказала она с улыбкой и поцеловала его в лоб.

Олли смешно нахмурился. Будущий Бэтмен не мог поступить иначе. Бэтмены не улыбаются и не принимают ласк всяких сентиментальных барышень в беде.

– Когда уже этот почтовый дилижанс доставит нас на Роб-Хилл? – старательно выговаривая каждое слово, спросил он.

– Как только миста назовет извозчику адрес, – ответил таксист и, лихо заломив кепку, подмигнул и улыбнулся ребенку.

«Дилижанс?» – одними губами переспросила Патриция. Она была удивлена и горда одновременно. Если так пойдет дальше, то малец заговорит и мертвого, а потом, благодаря своему папе, обойдет все пробы в городе и начнет зарабатывать покруче ее самой. Пожалуй, зарабатывая миллионы на актерской карьере, супергероями еще не становились. Пока взрослые разыгрывали пантомиму, Оливер не растерялся и назвал «извозчику» адрес.

Чарли и Том занимали один из домов почти на самой верхушке Роб-Хилл. Не самое скромное жилище для двух преподавателей, но Чарли давал мастер-классы и частные уроки далеко не бедным студентам, имена его учеников были слишком известны широкой общественности, чтобы упоминать их среди достижений в CV, и тем не менее, служили ему отличной рекламой, а Том был всего лишь одним из самых дорогих художников на Западном побережье. Свои занятия в институте они снисходительно называли благотворительностью и каждый год грозились покончить с этой «неблагодарной публикой». Но, поворчав немного, как старая супружеская пара пенсионного возраста, они все равно возвращались к преподаванию в новом семестре.

Если бы не эта их странная привязанность к академическим студиям и вечная надежда найти в новом потоке молодых и одаренных, которым они могут помочь (еще одна благотворительность), Патриции Бэйтман не посчастливилось бы писать диплом под руководством Тома Бирли, а вместе с прекрасным наставником обрести еще и «родителя», который, несмотря на то что часто отвешивал воспитательные подзатыльники и еще чаще давал советы, от которых молодая Бэйтман приходила в ярость (как, например, предложение перестать мучить волосы «черным №1» и вернуться к натуральному блонду), всегда уважал ее мнение и поддерживал все важные решения. В отличие от четы Бэйтман.