Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 72 страниц)

Джаред Лето в пышных юбках и с выбеленным гримом, как у Дэвида Боуи, лицом. Патриция не сдержалась и глупо хихикнула. Три пары глаз тут же устремились на нее, кто с любопытством, кто все с той же обидой, смешанной с раздражением.

– Мне тут вот просто стало интересно, – начала она, чтобы хоть как-то оправдать свое из ряда вон поведение. – В чем причина того, что современные так называемые альтернативные музыканты обращаются к церкви? Хозиер тошнотворно долго тащит кого-то под венец и стает символом протеста. Вы, ребята, устраиваете концерт у святого Джона. Это какой-то новый протест после ницшеанского отрицания Бога и панковского отрицания власти? В чем тогда альтернатива?

Крис растеряно уставился на девушку, он был явно не готов обсуждать церковную доктрину в разрезе всевозможных философских течений и своего творчества. Джей еще больше нахмурился, вновь восприняв ее слова слишком лично, проведя аналогию с Church of Mars.

– Черт побери, Патти, это же не ебаное интервью для AnOther, можешь не грузить никого своими заумными вопросами?

Губы Бэйтман растянулись в довольной ухмылке, тушить бычок об колено не самый действенный способ заставить Мартина страдать. Иногда достаточно немножко пошатнуть пьедестал рыцаря в сияющих доспехах, и он сам навернется.

– Расслабься, Роббс, мне просто интересно, в чем соль. Может, это вовсе не протест, а обращение к ауре искусства, как у Беньямина. Когда посредством чего-то древнего и прекрасного, того, на что столетиями молились и восхищались, достигается катарсис. Ведь в этом все дело? В том, чтобы все присутствующие, как те рыдающие девчонки возле нас, почувствовали очищающую силу искусства? Катарсис от музыки, подкрепленный духом культового сооружения.

– А может, в церкви просто хорошая акустика?! – Джей прервал ее откровенное самолюбование, пока Робин, держа Криса за руку, шепотом уговаривала мужчину не обращать внимания на Бэйтман.

– У меня в ванной тоже неплохая акустика, – произнесла Патти так тихо, чтобы ее услышал только Лето. – Можно будет как-то в качестве эксперимента проверить по приезде.

Патти уткнулась ему лицом в плечо, целуя в ключицу. Размазывая остатки помады по белой футболке, она прикусила выпирающую косточку. Джаред отреагировал незамедлительно: он сгреб девушку в охапку, заставляя ее что есть силы прижаться к нему. Его хриплый шепот превращался в горячее дыхание на ее шее. Пахло кожей, виски и жутко негармонирующей смесью их духов. Ее плотного и удушающе терпкого и его резко-холодного, свежего, который, точно молния, рассекающая небо, прорывал тяжелый покров туберозы и ириса.

– Мы уже на месте, – в голосе кэбмена звучали радость и облегчение. Но Патриция даже не утрудила себя, чтобы бросить шпильку в адрес несостоявшейся британской обходительности и сдержанности.

Обнимая Джареда, она вышла из машины и отправилась следом за Крисом и Робби в здание с закопченной вывеской и скрипящими деревянными дверями. Мартин решил показать им всю местную аутентику и привел в паб, история которого насчитывает несколько веков, все это время он принадлежал одной семье и нависал над наследниками огромной долговой ямой, как проклятие, до того , как хипстота опять не начала клевать на старые трещащие по швам вещи. Бэйтман подмывало спросить о том, как долго стоит здесь этот сарай, уж не из тех ли самых времен, когда бургомистр в день пивоварения развешивал объявления не сливать в речку содержимое ночных горшков. Но потом вспомнила, что они не в Германии. Да и в объятиях Лето было слишком хорошо, чтобы в очередной раз все портить.

Внутри ремонта не делали именно с тех незапамятных времен, когда в Лондоне запретили безбожно разбавлять джин; приглушенный электрический свет, как и музыкальный автомат для пластинок у барной стойки казались жуткими анахронизмами. Но стоило отдать должное бармену или хозяину заведения: музыкальный вкус у них был отменный.

– Привет, Джимми, далеко же ты забрался, – улыбнулась Патти, услышав припев «Alabama song». – Well, show me the way, – подхватила девушка, и Джей сопроводил ее к стойке, за которой остались сидеть самые рьяные завсегдатаи.

Бэйтман, усаживаясь на табурет, задела какого-то местного лепрекона, который полоскал свою рыжую бороду в пиве, и он, недовольно прищурившись, обернулся к онемевшей от узнавания Патти.

– Девушка Бэтмена? – спросил он изумительно трезвым голосом.

– Гребаный МакЭвой… – прошептала ошеломленная Патриция, прикрывая ладонями рот.

– Патти?! – прохрипел собутыльник Джеймса, поднимая на девушку взгляд блестящих от спиртного голубых глаз.

Пока Майкл Фассбендер, надо заметить, уже изрядно поддатый пытался изображать из себя ангела во плоти, Джеймс разглядывал Патрицию с головы до ног. Вот так ведут себя хорошие женатые парни в английских пабах. После того как МакЭвой закончил на глаз определять размер груди Бэйтман, он переключил внимание на Робби, которая с раздражением поглядывала на Майкла. Обида за его рождественское блядство с Викандер до сих пор оставалась обидой.

– Знаете, я едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать, – с усмешкой произнес Джеймс. – Столько прекрасных и талантливых людей в одном месте. Я даже не знаю, у кого из вас, парни, брать автограф в первую очередь!..

Джаред напряжено улыбнулся, залезая на табурет рядом с Патрицией. Крис рассмеялся в голос и предложил МакЭвою не сдерживаться. В конце концов, хоть парни и не плачут, бывают же исключения.

Тем временем Робби тоже влезла на табурет, и теперь ее мини стало еще более минимальным. Джеймс покосился на Криса, затем на ноги Уильямс и тихонько прошептал, обращаясь к Майклу:

– Если он трахает эту телку, я, пожалуй, тоже подумаю над тем, чтобы развестись с женой.

– Ее трахает не только он, – процедил сквозь зубы Фассбендер, продолжая, как бы между прочим, улыбаться Патти. – Лучше не лезь туда.

Джеймс прыснул со смеху и обратился ко всем собравшимся:

– Итак, пьем шотландский виски! Не это дерьмо, которое пьют долбанные англичане! Прости, Крис, но вы пьете хуйню, пойло, а не виски! Я угощаю!.. – затем оглянулся в поисках парня за стойкой и выкрикнул: – Эй, бармен!..

Уильямс звонко рассмеялась и в предвкушении потерла ладошки. Через несколько секунд она почувствовала, как на ее плечо опустилась теплая мужская ладонь.

– Ты не устала? – спросил Крис, усаживаясь на соседний табурет. – Нравится здесь?

– Все просто замечательно, – девушка одарила музыканта очаровательной улыбкой. – Кстати, мой брат часто бывает в Лондоне. И он болеет за какой-то английский футбольный клуб, только вот я забыла, за какой…

– У тебя есть брат? – Мартин придвинулся чуть ближе к Робби, чтобы лучше слышать ее голос сквозь громкую музыку, звучащую из автомата.

– Да, у нее есть сердитый старший брат, который ненавидит всех ее парней, – влезла в разговор Бэйтман. – Но это еще не самое плохое для тебя, Крис. Самое страшное, что он ненавидит Coldplay. Его от вашей музыки наизнанку выворачивает.

– Патти, мать твою!.. – Робин хлопнула ладонью по барной стойке. – Может, хватит уже?!.

– Так часто бывает, – сделав вид, что пропустил мимо ушей все, что сказала Патриция, Крис улыбнулся. – Это нормально, что старший брат оберегает свою сестру.

Долбанный мудак просто непробиваем! От злости Патти сжала ладонь Джея, которую тот положил поверх ее руки. Лето, очевидно, решил, что Бэйтман преисполнена страсти, и, притянув девушку к себе, грубо и жадно поцеловал в губы.

– Эй, хватит лизаться!.. – МакЭвой легонько ткнул Патти локтем в бок. – Даже если рядом нет Бэтмена, это совсем не значит, что ты не можешь разбить сердце кому-то другому!..

Насилу отрываясь от губ Джареда, Патриция обернулась. Криво улыбнувшись Майклу, который смотрел на нее со странной смесью горечи и раздражения во взгляде, она наклонилась ближе к Джеймсу и томно прошептала:

– Мы из разных вселенных, – и снова, ощутив на себе тяжелый взгляд Фассбендера, продолжила: – И вообще разбить сердце Магнето можешь только ты, Чарльз…

– Это верно, – заржал МакЭвой. Его воркующий шотландский акцент заставил Патти вновь улыбнуться. – У нас любовь. Особенно по вторникам.

И обернувшись на Майкла, послал ему воздушный поцелуй. Смеялись все. Даже Джаред, наконец, избавился от своего надменного каменного выражения лица.

В этот момент бармен поставил перед ними бутылку виски и несколько бокалов со льдом. Глаза МакЭвоя хищно блеснули. Игра началась.

Очень скоро Патриция трижды пожалела о своем намерении пить все, что горит, а также о решении присоединиться к марафону двух знатных и закаленных (или лучше сказать заспиртованных) алконавтов. Они бы оставили далеко позади Макса и всю его хардрокерскую тусовку, а Крис Мартин, если бы самым хитрым образом не пропускал бы феерические ирландские тосты Фассбендера, уже давно валялся бы в бессознанке под столом со всем составом Coldplay (включая технический и обслуживающий персонал).

Отступать и показывать свою слабость было бы непозволительной роскошью, поэтому они с Робин отчаянно продолжали воевать со все неубывающим алкоголем на барной стойке и так же отчаянно ему проигрывали. Патти вряд ли ввязалась бы в это состязание, если бы за спиной не стоял непоколебимый и трезвый, как стеклышко, Джаред Лето, который не просто знал, куда отвести по поражении ее бездыханное тело, но и в какую постель его положить. Сам Джаред тем временем опять нахмурился и недовольно дышал Патриции в спину, ворча что-то о своем мятежном братце алкоголике. Только вот Бэйтман, в отличие от Джея, никакие намеки и аналогии не брали. Забирал ее только чертов скотч.

– Зажигалку! – потребовал МакЭвой, когда праздник пошел на спад. Все они, даже непьющие, уже успели поклясться друг другу в любви до гробовой доски и безмернейшем уважении, а также пригласить на все семейные праздники, включая дни рождения и свадьбы еще не родившихся детей. Чтобы вернуть пьянке былой размах, нужно было нечто действительно зажигательное.

Майкл поднял указательный палец и, пробормотав нечто на марсианском наречии, что должно было означать «минутку», полез рыться по бездонным карманам пиджака и джинсов, пока Джеймс давал распоряжения бармену.

На стойке появилось несколько бутылок подозрительного содержимого и чистых стаканов по количеству присутствующих, и в скором времени Фассбендер с торжественным видом положил на столешницу еще и свою «зиппо».

– Итак, краткий инструктаж для дам… – откашлявшись, произнес Джеймс.

Робин с сомнением покосилась на Патти, она, как и подруга, не готова была участвовать в пиротехнических экспериментах этих двоих, потому что еще не пропила до конца свой инстинкт самосохранения.

– Ну уж нет, – решительно запротестовала Бэйтман. За спиной девушки разом вздохнули от облегчения Джаред Лето и ее ангел-хранитель, уже порядком надышавшиеся перегара. – Видела я ваши зажигательные коктейли, ребята. И я не хочу иметь с этим делом ничего общего.

Не совсем разборчиво и отчетливо ей в тон начал толкать речь о пожарной безопасности и Крис Мартин. Он же, заботливо положив руку на талию Робин, в разгар перепалки между Майклом и Патрицией начал обрабатывать клиентку покинуть сей дивный еще несколько часов назад паб, единственными посетителями которого остались они шестеро.

– А я всегда считал, что ты горячая женщина, Патриция Бэйтман, – доверительно склонившись к девушке, прошептал Фассбендер, пьяно ухмыляясь и пытаясь стоить ей глазки.

Патриция почувствовала, как рука Джареда неприятно больно сжала ее плечо, что подействовало не менее отрезвляюще, чем богатое спиртами дыхание Майкла.

– Попридержи коней, всадник Апокалипсиса, – аллюзия к последним Людям-Икс получилась не так хороша, как хотелось бы, из-за количества выпитого и заплетающегося языка, – дама не одна и недостаточно пьяна, чтобы адекватно реагировать на твои топорные ирландские подкаты.

– Значит, даме нужно еще выпить, – резонно заметил Джеймс.

– Поехали домой, Пирожок, – проворковала Патти, обернувшись к Джею, – что-то я устала.

Комментарий к Глава 23. Лондон

Музыка и фотографии тут: http://bit.ly/1VXGdAz

========== Глава 24. Пропащие ребята ==========

С пятой попытки Робин наконец удалось подняться. В голове долбаные «вертолеты» никак не могли найти место для приземления. Девушка тихонько застонала и вновь плюхнулась на диван.

– Крис?.. – хрипло прошептала Уильямс. – Ты выжил?

Снизу до нее донеслось какое-то непонятное бормотание. Хватаясь за подлокотник дивана, мужчина попытался подняться с пола. Безуспешно. Через несколько секунд Крису все же удалось хотя бы сесть. Мужчина потирал затекшую шею и щурился от яркого света, который проливался в гостиную через неплотно зашторенное окно.

Внезапно Роббс громко рассмеялась. Она смотрела на музыканта, который сейчас больше напоминал выпавшего из гнезда птенца, и просто задыхалась от смеха.

– Черт, лучше бы я умер, – посмеиваясь, произнес Крис. – Как ты себя чувствуешь? Хочешь чего-нибудь?

– Ты так и спал на полу всю ночь?.. – продолжая хихикать, спросила Робин.

Поднявшись на ноги, Крис с брезгливостью посмотрел на несколько открытых бутылок пива, которые стояли на маленьком журнальном столике. Затем он подошел к окну и потянулся. Так, что кости тихонько хрустнули.

– Слушай, зачем мы вчера пили это пиво? – Уильямс обхватила себя руками за плечи и потянула к груди колени.

– Ну, если говорить о том, что помню я, – мужчина улыбнулся, – после того как мы ушли из бара, ты захотела поехать в какой-нибудь клуб…

– Я?!.

– Точно…

– Ох… – Роббс потерла виски.

– В клуб нас не пустили, кстати, – Крис подошел к девушке и опустился рядом с ней на диван. – Ну и потом мы приехали ко мне, выпили пива и, похоже, уснули…

– И все было в рамках приличия? – хитро прищурилась она.

– Если только ты не посчитала мою болтовню откровенной пошлятиной, – усмехнулся Мартин. – Кофе?

Про себя Робби с облегчением вздохнула. Хотя ей было даже немного обидно, что Крис снова вел себя так, будто на ее месте какая-то гребаная уродина. И да, она не помнила совершенно ничего из того, о чем они говорили ночью.

– Спасибо, но мне, пожалуй, лучше вернуться в отель, – Робин зевнула, прикрыв рот ладошкой. – Мечтаю принять ванную и переодеться. Я ужасно выгляжу! Мне кажется, у меня вся одежда пропиталась «настоящим шотландским виски»!

Последние несколько слов Робин произнесла, пытаясь имитировать шотландский акцент Джеймса МакЭвоя. Крис громко рассмеялся.

– Кстати, ты можешь остаться здесь, – предложил музыкант. – В моей квартире есть ванная, кровать, и я попрошу кого-то сейчас же съездить за твоими вещами. Потом можно заказать еды и попытаться придти в себя.

– Отличный план, но… Но я боюсь, что ты не совсем понял меня… – Роббс поднялась с дивана и начала расхаживать по уютной гостиной лондонской квартиры Криса. – Я была не совсем откровенна с тобой, Крис…

– О чем ты говоришь? – он с недоумением посмотрел на девушку.

– Я встречаюсь кое с кем, – тихо произнесла Уильямс, чувствуя, как начинают гореть ее щеки. – У нас с ним не самые идеальные отношения, но я не хочу никого обманывать. Больше не хочу…

По лицу мужчины пробежала едва заметная тень разочарования, но Робби ничего не заметила. Ведь он только понимающе кивнул в ответ и вновь спросил:

– И как все это помешает тебе быть моей гостьей?

– Черт возьми, Крис, а ты точно не гей?!. – вспыхнула Робин.

Мужчина закрыл лицо руками и начал давиться от хохота. Он так смеялся, что из глаз потекли слезы. Робин почувствовала себя полнейшей идиоткой. Она стояла посреди его гостиной похожая на чучело с размазанным макияжем и пыталась не смеяться. Но это было просто невозможно.

Переводя дыхание от смеха, девушка несколько раз прошептала «извини», снова присаживаясь на диван рядом с Крисом.

– В этой квартире две спальни, – ответил музыкант и направился в кухню. – Ванная слева по коридору!

Пока вещи Робин были на пути в обитель Криса, девушке пришлось надеть одну из его футболок. Собрав мокрые волосы в пучок, Робби прошла на кухню, из которой доносился волнующий аромат кофе.

Крис стоял у окна и прикладывался к своей крохотной чашке. Руки его дрожали, как у старого джанки. Он все еще выглядел помятым, несмотря на то что продолжал сохранять оптимизм.

– Я думала, что вы, англичане, все время чай пьете, – усаживаясь за стол, девушка натянула футболку практически до колен.

– Не таким утром, как сегодня, – произнес мужчина и обернулся.

Прежде он видел Робин такую яркую и сексуальную. Ее губы, аккуратно очерченные красной помадой, и пышные ресницы. Платья, подчеркивающие изгибы безупречного тела. А сейчас она сидела перед ним, совсем девчонка. Такая юная, что хотелось попросить ее показать документы. Робби улыбалась и накручивала на палец выбившуюся из пучка прядь волос, с которых на ее плечи стекали мелкие капли воды. И если еще несколько минут назад он не был совершенно уверен в том, что влюблен в эту девушку, сейчас все сомнения растворились в ярком блеске ее зеленых глаз.

– Я и тебе сделаю кофе, – пробормотал Крис, подходя ближе. – Хочешь?..

– Угу, – Робин улыбнулась и поднялась со стула. – Я пью со сливками…

Отставив свою чашку на стол, Крис осторожно притянул Робби к себе и обхватил ее лицо руками. Она замерла от неожиданности и внезапно нахлынувшего волнения. Его губы были на вкус, как кофе. И девушка чувствовала, как он дрожит, целуя ее. Нежность его прикосновений могла бы стать для нее всем в этом мире. Она пробовала его на вкус. И этот кофейный поцелуй был слишком хорош, чтобы останавливаться. Пристав на носочки, Робби обвила шею Криса руками, теснее прижимаясь к его телу.

– Ох, черт возьми, прости меня… – первым отрываясь от ее губ, прошептал музыкант. Он громко дышал, продолжая держать Робин в объятиях. – Я не должен был делать этого…

Выскользнув из его крепких рук, Робби смущенно улыбнулась.

– Все в порядке, – она опустила ресницы. – Зато теперь я знаю, что ты варишь приличный кофе.

В этот момент раздался звонок в дверь.

– Кажется, твои вещи, – улыбнулся Крис. – Я сейчас вернусь.

Когда он вышел из кухни, Уильямс едва слышно прошептала:

– Не гей…

Ее сердце колотилось, как бешеное.

Если на твоем рабочем столе в редакции в понедельник утром лежит конверт, перевязанный розовой ленточкой, вызывай саперов – ничего хорошего из того, что ты его откроешь, не выгорит. Если же недели напролет тебя поносили и обвиняли в расставании самой крепкой и семейной пары Голливуда, то «ничего хорошего» резко приобретает еще более негативную окраску, превращаясь в лаконичное «пиздец».

За последние несколько суток по возвращении из Англии Патриции Бэйтман надоело воевать со всевозможными пиздецами, поэтому она вызвала Минни Манро, чтобы поинтересоваться, какого хера это анонимное послание прямиком из Аль-Каиды делает у нее на столе.

– Это мисс Мин просила оставить, чтобы вы первым делом рассмотрели…

Патти ожидала увидеть на столе все, что угодно, от приглашения в Белый Дом до чека на кругленькую сумму от очередного издания за разглашение подробностей их с Аффлеком личной жизни и скандальные фотографии, коими, по мнению ее коллег, забит весь ее облачный сервис. Представляя эти самые фотографии, девушка и сама думала, что не прочь заиметь парочку, которые скрасили бы ее тяжкие и полные рутины будни. Пожалуй, пялясь на голую бэт-грудь, можно и позабыть о ненависти общественности хоть ненадолго.

– …новый контракт, который The Hollywood Reporter готовы предложить по истечении предыдущего. Мисс Мин…

Тщательно скрыв удивление от такого поворота событий: Дженси ведь еще пару месяцев назад четко дала ей понять, что не желает видеть ее ни дня дольше, прописанного в трудовом договоре – Патти позволила себе и дальше провалиться в отвлеченные мысли, пока ассистентка не закончит противно зудеть над ухом и не оставит ее с этим поистине взрывоопасным конвертом наедине.

Бен и сам предложил воспользоваться одним из таких предложений, о котором он узнал от своих публицистов раньше, чем Патриция успела проверить свою почту. Да и не в состоянии она была тем чертовым солнечным лондонским (!) утром совершать такие сложные действия. Ее организм был настроен только на собственное сохранение в исключительно биологическом смысле. Если бы она способна была соображать чуть лучше примитивного одноклеточного, то Джаред Лето изображал бы сейчас не смертельно оскорбленного, а очень даже счастливо оттраханного своей загадочной девушкой, с которой он целовался в аэропорту несколько дней назад.

Сколько же дерьма свалилось на нее за эти несколько дней. Складывалось такое впечатление, что мисс Бэйтман выиграла джекпот в крупной лотерее, вроде национальной, выигрыш в которой, правда, измеряется не сотнями миллионов долларов. И винить в этом всем можно было только одного человека – Криса Мартина. Криса Мартина и его гребаные Coldplay сопли, от которых отчаянно хотелось напиться, с чем она прекрасно справилась. Да пребудет с нами шотландский виски и пророк его МакЭвой! Патриция прыснула со смеху, но тут же оправила себя.

Минни лишь на миг прервалась, недоверчиво глянув на свою начальницу, и вновь продолжила вещать о бедах насущных:

– …пригласительный на Met Gala в НьюЙорк….

Только вот поутру было совсем не так весело, как накануне. Патриция еле поднялась с кровати и доползла до кухни, где устроилась поглотить весь запас воды из мини-бара. Ее совершенно не интересовало, куда подевался сосед, как ему спалось в обнимку с голой и ни на что не годной девушкой (разгоряченная от виски Бэйтман быстро поняла, что снимать с себя все, ложась в постель, было очень глупо), и насколько по шкале от одного до Халка он зол.

Устроившись в кресле в обнимку с бутылкой Perrier, Патти являла собой картину до нелепого умильную и постановочно нереальную. В накинутой поверх нижнего белья кожаной куртке она скорее походила на картинку из какой-то панковой фотосессии для глянца, а если в кадр добавить столько ретуши, сколько бывает на моделях, то и потекший мейкап выглядел бы исключительно гранджево и гламурно. Джей, зашедший в номер, готов был простить поморщившейся от его цветущего вида девушке все. И они провели бы прекрасный день в Лондоне, наплевав на ужин и город вокруг, если бы не телефонный звонок.

– Опять Бен? – поинтересовался Лето, и стальные острые нотки в его голосе должны были насторожить и предостеречь девушку, но, увы и ах, соображала она все еще туго, а потому не услышала неприкрытой угрозы и сарказма в следующих словах мужчины: – Все утро тебе названивал, переживает, наверное, как там его благоверная.

– Еще бы, после Coldplay многие не выживают, знаешь ли, – улыбнувшись, прошептала Патти неизвестно то ли Джареду, то ли мужчине по ту сторону Атлантики.

И с того самого момента, как Бен начал рассказывать ей о компрометирующих фотографиях и возможности подлатать их продажей дыры в бюджете, шансы Патриции на лондонскую романтику начали таять с такой скоростью, как снег в Калифорнии.

– Но ведь у нас нет никаких фотографий, – Бэйтман упрямо тормозила, – к тому же я не могу поступить так с тобой. Разве я давала повод о себе так думать? И мне не нужен бэт-костюм… но если для тебя он так важен, мы, наверное, можем сделать несколько постановочных кадров… – неуверенно согласилась девушка.

Бен, поняв, что Патриция сейчас не в состоянии воспринимать шутки, решил отложить разговор до лучших времен и пожелал ей скорейшего восстановления от выпитого, а Джаред окончательно потерял самоконтроль и едва обменялся с девушкой парой слов до самого отлета. На борту самолета он пытался разыграть перед Уильямс хорошее настроение, но, увидев, что та слишком сосредоточена на чем-то своем, бросил эту затею.

– …и фотосессия в том платье с премьеры «Бэтмена против Супермена»… – все еще вещала Минни, до чертиков раздражая Патрицию не только своим голосом, но и предложениями, которые шли в комплекте с контрактом.

Бэйтман уже пообещала фотосет Vanity Fair, в котором она и несколько моделей на ее выбор продемонстрируют коллекцию Скайлер Иендо, и засветиться в журнале, посвященном моде, ей было намного важнее, чем сохранить мир и любовь с уже почти бывшим редактором на ее же условиях. Но пока знать об этом мисс Мин необязательно, как и глупышке Манро, которая растреплет по всей редакции, потому Патти вновь отвлеклась на очередную подборку новостей со своим участием, молясь, чтобы размытые фото блондинки в Международном аэропорту Лос-Анджелеса так и оставались для прессы загадкой.

И как только Робин умудрялась терпеть все эти многочисленные фотосессии, подиумы и пресс-ивенты, Патриция представляла с трудом. Раньше она весьма равнодушно относилась ко всей этой канители, считая, что та под стать ее импульсивной и довольно легкомысленной подруге. Только последние месяцы сумели убедить Бэйтман в обратном, когда ей самой приходилось торговать лицом на всяком и каждом медийном событии в Голливуде. А их было чертовски много. Работая за кадром, создавая видение этих событий для читателей, все воспринимается совершенно иначе.

Патти не была нетерпеливой, она всегда любила строить планы со множеством пунктов и не ленилась составлять листы инструкций для подопечных, но только в кресле визажиста и руках стилистов, которые от вечера к вечеру облачали девушку в платья ее дизайнеров, Бэйтман наконец познала конец своему терпению. Порой ей казалось, что она не успевала выходить из одной заполненной профессиональными имиджмейкерами комнаты, как сквозь шквал фотовспышек и однотипных вопросов попадала в другую.

«Кто вам сшил это платье?» и «Правда, что вы спите с Беном Аффлеком?» – оба вопроса то и дело соревновались за первенство, и Патти, ревностно следившая за тем, чтобы рекламная кампания ее проекта не канула в пучину типично голливудского скандала, каждый раз про себя ставила галочки напротив каждого, чертовски злясь, когда перевес оставался на стороне гребаного постельного вопроса. И злость эта потом вымещалась на бедных стилистах, которые все чаще боялись работать с «этой психованной сукой из “Голливудского репортера”».

От полнейшего озверения ее обычно спасал заветный «плюс один» в пригласительном, которого так хорошо играл бы Джаред Лето, позволь он себе за пеленой надуманной ревности разглядеть то, что пыталась все это время сказать ему Патриция Бэйтман. Но Лето был занят зверской обидой, промоушеном фильма и всевозможным избеганием темы о новом альбоме.

И обычно этим «плюс один» была Робин Уильямс, безотказно соглашающаяся затусить на очередной вечеринке, только бы она была не такой скучной, как в Нью-Йорке на премьере «Бэтмена против Супермена». Но держа в руках пригласительные на новую «Игру престолов», Патриция вот уже который раз перебирала список своих коллег, стилистов и сотрудников, с которыми можно было бы пережить несколько часов причастности к очередному массово-культурному феномену. И ни один чертов гей в этом списке не был доступен, чтобы сопроводить ее на событие и проконтролировать, чтобы Бэйтман не совершила убийство неубиваемого Якена.

Задумчиво крутя в руках телефон, Патти все-таки набрала подругу. Она оставалась последним шансом, спасительным кругом. Иначе Бэйтман могла бы совершить огромную ошибку, позвонив Бену, который, к слову, как фанат саги с удовольствием сводил бы ее на премьеру. И тогда о Джареде Лето можно было бы забыть не только на время проведения Коачеллы. Душа поэта не выдержала бы очередной порции совместных фотографий.

– Роббс, – проворковала Патти, – ты же знаешь, что ты мой спасательный круг?

– Если ты о Джареде, то просто позвони ему. Он готов.

– Судя по твоему дружелюбному тону, ты еще не в курсе последних новостей.

– У вас с Беном появился внебрачный ребенок? – рассмеялась Робин.

– Нет, – Патриция не сразу опровергла нелепый слух, а голос ее при этом звучал глухо и отстраненно, будто она действительно была огорошена такой новостью. – Твой любимый Лето вострит лыжи на Коачеллу и даже….

– Вот говнюк! – возмутилась Уильямс. – Мог бы позвать с собой хотя бы из вежливости. Так зачем я тебе нужна? Покрасить его тачку в какой-то дикий цвет или закидать дом туалетной бумагой?

Если бы девушка не звучала решительно, как целый бойскаутский отряд, можно было подумать, что она шутит. Но Патти слишком хорошо знала подругу, чтобы предположить самое худшее: после нескольких стопок текилы она способна воплотить все эти угрозы в жизнь, по дороге придумав еще несколько проказ.

– Нет, воинственная моя Чудо-Женщина, не надо диверсий, я хотела, чтобы ты сходила со мной на премьеру «Игры престолов».

– Напомни мне, пожалуйста, персонажа Влашихи ведь не убили в прошлом сезоне?

– Ты и без меня знаешь, что он жив…

– Тогда нет.

– Роббс, пожалуйста, давай сходим. Разоденемся в пух и прах, напьемся и набьем ему рожу, ты посмотришь, как он растолстел, постарел и после расставания с тобой стал совершенно не привлекательным. Ну же, Уильямс?! С каких это пор бывший козел посмел стать между тобой и бокалом Moet?

– Не знаю, Патти, мне все равно кажется, что это не лучшая идея…

– Робин Уильямс?!.

Вспышки фотокамер ослепляли совсем даже не буквально. Робин долго думала, что именно надеть на эту чертову премьеру, чтобы заставить Тома трижды пожалеть о своем решении расстаться с ней так по-мудацки. И теперь, когда она стояла на ковровой дорожке в потрясающем молочно-розовом платье от Alexandre Vauthier, лиф которого в лучшем свете выставлял ее грудь, фотографы просто сходили с ума.

«Робин! Потрясающие! Очень красиво! Робин, сюда! Робин, ты красавица!» – она слышала их вопли и наслаждалась своей маленькой победой.

Разрез на платье Уильямс давал всем желающим возможность вдоволь налюбоваться ее идеальными ногами. Ноги мечты. Кажется, кто-то уже писал об ее ногах такое.

Сдержанно улыбаясь, девушка позировала фотографам. Патти, которая все это время стояла рядом и хищно прищуривалась, параллельно изучая собравшихся вокруг знаменитостей и просто нужных людей, наклонилась к подруге и прошептала:

– Робин Уильямс, в этот раз ты превзошла саму себя!..

В ответ Робби лишь самодовольно хмыкнула и в этот момент ощутила на себе чей-то тяжелый взгляд.

Он смотрел на нее. Кажется, смотрел уже довольно долго, ведь журналистка, которая глупо тыкала в лицо Тома своим микрофоном, уже потеряла всякую надежду вернуть его к сути беседы.

Впервые их взгляды встретились, и Робин почувствовала, как сердце ее сжалось. Томас смотрел на нее так, как никогда до этого не смотрел. Точно она никогда и не знала этого мужчину. Его лицо было совершенно чужим, а глаза пустыми и холодным. Но он продолжал смотреть, а она просто не могла первой отвести взгляд.