Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 72 страниц)

Он нежно погладил гладкую загорелую кожу и медленно стянул тяжелые сапоги с ног Уильямс. Один за другим они с глухим стуком упали на пол.

– Что ты сказал Джареду?.. – пробормотала Робин, не поднимая головы. – Он из-за тебя ушел, я знаю…

– Я завтра улетаю, а у тебя будет время узнать, почему он ушел, – со злостью ответил Томас и похлопал себя по карманам брюк в поисках сигарет.

Девушка приподнялась и повернулась на спину. Размазанная тушь и спутанные волосы Робин добавляли ее образу драмы.

– Это нормально, что мы ругаемся на той стадии отношений, когда ты должен засыпать меня цветами и подарками, а я чувствовать, как бабочки в животе порхают?.. – спросила она, посмеиваясь.

– Знаешь, если ты сейчас почувствуешь бабочек, предупреди, чтобы я успел отойти, – Том улыбнулся. Даже после ее глупых пьяных выпадов, он не мог злиться на эту женщину.

– Не беспокойся, меня тошнит только, когда ты ведешь себя, как этот… Ну, как там его… Долбаный мавр…

– Отелло? – переспросил мужчина.

Она кивнула и почесала кончик носа. Затем подползла к Тому и обняла его за плечи, оставляя маленький поцелуй на щеке.

– Прости меня, ладно? – прошептала Робби. – Я не умею пить.

– Если бы умела, мы вряд ли бы тогда познакомились, – он притянул девушку к себе и убрал с ее щеки прилипшую прядь волос. – Поэтому я, скорее, рад этому факту.

– Я могу влюбиться в тебя, если не перестанешь быть таким милым…

– О, это моя цель, – усмехнулся Томас, толкая Уильямс обратно на кровать. – Назад пути нет.

Целуя Робин в приоткрытые губы, он с жадностью развязывал узел на ее рубашке. Пальцы искали застежку на ее шортах. И когда она была рядом, в такой совершенно безумной, желанной близости, Тому казалось, что пути назад, действительно, нет. Во всяком случае, для него. Он не хотел отступать. Не хотел делить ее ни с кем. Он хотел ее всю. До последней капли. До последнего стона, срывающегося с губ в минуты наслаждения.

И он никогда не позволил бы играть с собой, как, очевидно, играла с Джаредом Патриция Бэйтман.

Том прокручивал в голове все события вечера снова и снова, когда Робин уже крепко спала, закинув на него все возможные части своего тела. Впереди Рождество. На следующей неделе у него интервью на одном из немецких каналов, и вполне возможно, что ему будут задавать вопросы о ней. Об отношениях с ней.

Перед тем, как провалиться в сон, Томас твердо решил, что не хочет проводить Рождество в компании безумных братьев Лето, один из которых совершенно точно псих. Ему вообще не хотелось в ближайшее время встречаться со всеми этими людьми, которые были так важны для Робби и совершенно непонятны для него самого. Он просто хотел быть рядом с ней.

Рядом с ней подальше от Лос-Анджелеса.

Джей опустился на каменный бордюр и поджал под себя ноги.

В принципе, его могли бы спокойно принять за нищего, который сидит на асфальте и выпрашивает милостыню, но сегодня у Лето был не тот прикид. Да и настроения идиотничать не осталось.

Кровь на руке запекалась, костяшки распухли. Боль никуда не ушла. Напротив, она становилась сильнее с каждой минутой. Но это была не физическая боль. И даже не душевная. Какое-то состояние абсолютного баланса боли, который окутывает каждый кусочек души. Отнимает веру. Приносит ненависть.

Вытащив из кармана джинсов смартфон, Джаред включил его. Пять сорок утра на часах, рассветные конвульсии и несколько пропущенных вызовов от Робин и Шеннона. Больше, конечно, от Шеннона. Да и Робби, наверняка, волновалась, особенно если этот Том рассказал ей…

– Да нет… – пробормотал себе под нос Лето. – Он не скажет.

Почти два часа он просто болтался по улицам. Без цели и без заранее выбранного маршрута.

Нужно было заканчивать эти игры и вызывать такси. По правде говоря, он чертовски устал. Но спать было плохой идеей. Ведь во сне он снова может увидеть ее лицо. Лицо Патриции Бэйтман, своей «девочки на один поцелуй». Той, мысли о ком он пытался всячески прогнать из своей головы.

Написав Шеннону короткое СМС, в котором Джей сообщил, что с ним все в порядке, мужчина вызвал такси.

Уже по пути домой, глядя на то, как проплывали мимо пейзажи оживающего с первыми лучами солнца Лос-Анджелеса, Джаред вновь почувствовал это. Оно затаилось под ребрами и начинало потихоньку грызть изнутри. Ревность? О, да, он ревновал. И каждый раз, вспоминая, как Майкл грязно шлепает Патти по заднице, ему хотелось выпрыгнуть из машины на полном ходу.

Становится гораздо легче понимать тех, кто сходит с ума, когда сам попадаешь в ту же ловушку. И почему она?! Среди всех, кого он знает и знал, почему она?!

Ощущение, будто Патриция вынула его сердце из груди и, покрутив в руках, как красивую игрушку, бросила под колеса грузовика. И теперь он почти мертв. Мертв от осознания того факта, что для нее все это с самого начала было лишь игрой, в то время как он с первой встречи мечтал лишь о том, что когда-нибудь именно Патриция скажет ему те самые три заветных слова.

В его возрасте романтичные парни ходят в обнимку друг с другом, но теперь и он чувствовал себя шизанутым Ромео, чья Джульетта никогда не выйдет на балкон.

Серьезно, как можно было так вляпаться?! Он спрашивал себя из раза в раз и не мог найти ответа.

В его доме было тихо. Хотелось, чтобы Шенн был здесь и спизданул что-то ободряющее или хотя бы сварил приличный кофе.

Но он был один. Он всегда был один в какой-то мере. Неважно, сколько человек было вокруг.

Щелкнув пультом, Джаред включил телевизор в кухне и достал аптечку. Рука просто пылала от боли. Перематывая царапины бинтом, мужчина заметил свое отражение в стекле соседнего шкафчика для посуды.

– Ты ублюдок!.. – выкрикнул он и с силой запустил в отражение первой попавшейся под руку кружкой.

Звон разбивающегося стекла перебил бодрый треп отглаженной ведущей утренних новостей, которая улыбалась ему с экрана тонкой плазменной панели. Она обещала, что сегодня в Лос-Анджелесе будет замечательный день.

Комментарий к Глава 14. Шагая по грани

Плейлист к главе ищите по хештэгу #AF_LG_14 на страничке паблика https://vk.com/doyoubelieveinfaeries

========== Глава 15. Где-то посредине ==========

Рядом раздавалось мерное дыхание раскинувшегося на полкровати Майкла. Он мирно посапывал, и сон его был крепче младенческого, что безмерно бесило Патти, которая так и не сомкнула глаз за всю ночь. Несмотря на перелеты, количество выпитого и всю эту гребаную вечеринку, которая обернулась форменной катастрофой. По ее вине.

Девушка поежилась, казалось, она привезла Нью-Йоркский холод домой, продрогла настолько, что ее вряд ли спасло бы огромное тяжелое ватное одеяло, вроде тех, в которые они с благодарностью завернулись в домике на склоне горы. Та буря чуть по-настоящему не превратила их с Максом в парочку ледяных скульптур при дворе Снежной королевы. У смотрителя хижины была какая-то другая метафора, экзотическая, местная, но Бэйтман не запомнила имен злых духов, которых тот обвинял в метели.

Котацу – в памяти осталось лишь название их спасителя. Печки в углублении в полу с кроватью, укрытой кучей одеял. Они сидели голышом, завернутые только в одеяла, придвинув ноги чуть ли не к самой печке, и ели окономияки, наскоро приготовленные хозяином хижины, запивая супом мисо. Он рассказывал им местные легенды, Макс пытался переводить то, что понимал, и додумывал всяческие глупости, чтобы заполнить пробелы в повествовании, а Патриция смеялась, наблюдая за тем, как он распушает хвост от гордости за свою осведомленность. Иногда, в такие моменты, как тот на Хаку, это было до забавного мило. Но лишь иногда. Брат Робин обладал сверхъестественным талантом выталкивать своим огромным эго любого, кто посягнет на его место. Это правило не касалось разве что Робби, но Патриция тогда наивно думала, что она тоже сможет войти в число избранных.

Неудачи и разочарования. Самое то, чтобы вспоминать бессонной ночью в тщетных попытках заснуть. Джоанна Константин что-то говорила о том, насколько бесполезны сожаления, и Патриция всегда думала, что она того же сорта. Вместо нытья вполне можно было бы вспомнить и о чем-то хорошем, о том, чего она достигла, а не то том, где провалилась. Леди Джоанна не впала в пучину отчаяния, даже когда попала в безысходное, казалось бы, положение. А она лежит в постели с невероятно сексуальным мужиком, о котором мечтают толпы девиц по всему миру, и думает о том, какая же судьба бесчувственная стерва.

Когда здесь только одна бесчувственная стерва. Сама Патриция Бэйтман. Девушка зажмурилась, отвернувшись от мужчины. Просто смотреть на него, на его чертово идеальное расслабленное тело уже было издевательством.

Над Лос-Анджелесом потихоньку начал заниматься рассвет, и Патти поняла, что сегодня ей попросту не удастся сомкнуть глаз, если она не собирается проспать работу. А планерку у Дженси она пропускать совершенно не собиралась. Глобальный кризис, конец всего человечества, вторжение инопланетян – ничто из этого не было уважительной причиной пропустить собрание. В случае с мисс Мин даже смерть не оправдывала опоздавшего. Провинившегося ждали страдания покруче тех, о которых трубят на всех углах уличные проповедники.

Хотя вряд ли кто-то может навредить Патриции Бэйтман сильнее, чем она сама. Каждый раз, каждый гребаный раз, когда все становится по-настоящему хорошо…

Она неохотно выбралась из кровати и потащилась на кухню. Начинать и без того отстойный понедельник без кофе совершенно не хотелось. На любимом радио говорили о музыкантах-самоубийцах, поэтому Патти все крутила ручку переключателя дальше, думая о том, что единственный гребаный суицидник здесь – это она сама. Опять нарываться на те же грабли, опять винить во всем себя, убеждая, что она не хорошая девочка, опять, опять и опять, как блядский невыученный урок.

“Mary was a different girl had a thing for astronauts”…

А Патриция Бэйтман музыкантами, ей с ними с завидным постоянством и незавидным исходом не везло. Не надо было даже пускать в эфир старую песню «марсов», чтобы непрозрачный намек стал еще более явным. Она потянулась к переключателю, чтобы голос Джареда Лето не звучал еще и в колонках, обличая ее во всех тяжких. Как хорошо, что она не Мэри, а то стало бы совсем несносно от его криков. Девушка слабо усмехнулась и оставила радио в покое, взявшись за кофе вприкуску с новостной рассылкой, и возблагодарила ньюсмейкеров за то, что хоть они не подали ей на завтрак ничего о мистере Лето.

“Tell me what’s the difference? – кричал Джаред, разбивая в прах все попытки Патриции сосредоточиться на чтении. – Don’t they all just look the same inside?”

– Да когда же ты уже прекратишь страдать, черт подери, – прошипела она и схватила ни в чем неповинный приемник с намерением разбить его о ту самую стену, с которой вчера вел неравный бой Лето. – Как будто я во всем виновата.

Девушка горько усмехнулась, поставив его обратно на стол. Мало того, что она начала разговаривать с техникой, так еще и крушить ее вознамерилась, обвиняя во всех тяжких.

“She said, ‘I believe your lies’…”

– Просто заткнись, окей? – примирительно поднимая руки вверх, спросила она.

– Я всего лишь хотел пожелать доброго утра, но раз ты настаиваешь…

– Майкл?! – Патриция вздрогнула от неожиданности, она совершенно забыла, что не одна. Оставалось только надеяться, что он стоял в кухне недостаточно долго, чтобы увидеть всю сцену разговора с приемником.

– Нет, я все понимаю, – улыбнулся он, подойдя к девушке, и поцеловал ее во взлохмаченную макушку, – понедельник добрым не бывает. А после вчерашнего вообще тяжело проснуться в полшестого утра и обнаружить у себя в доме такой беспорядок. Lucky Strike в бокале Spiegelau, наверное, был последней каплей терпения. – Он ловко выплеснул остатки вина в раковину, а затем, с тоской поглядев на размокший окурок, отправил его в мусор. – Может, останемся дома, проваляемся полдня в кровати, побалуем себя?

– Это вряд ли, – произнесла Патти бесцветно, возвратившись к «макбуку», – клининговая фирма приедет в начале десятого, к тому же мне сегодня позарез надо на работу.

– Когда же ты их заказала? Часа в три утра? Если не спалось, могла бы меня разбудить, – мужчина поцеловал ее в плечо и уселся рядом, забрав из рук Патриции недопитый кофе, – я бы придумал что-то поинтереснее, чем терроризировать уборщиков.

– Нет, я позаботилась об этом еще вчера, как только все разошлись.

Она вот уже третий раз внимательно перечитывала письмо от Терри Ричардсона, не веря своим глазам, этот хитрый лис каким-то невозможным образом уговорил Китти работать с ней. Вспомните все жуткие слова, характеризующие нашу эпоху – глобализм, капитализм, потребление, – и добавьте к ним еще столько же отвратительных терминов. Китти была АнтиВсемЭтим. И она согласилась на ее предложение. С ума сойти!

– Если бы я был мнительным, то подумал бы, что ты в очередной раз пытаешься меня выставить. Как в прошлый раз, когда ушла с Робин на завтрак, не оставив мне даже записки.

– Глупости, – фыркнула девушка, убирая его руку со своего бедра.

Самое первое, что пришло в голову Робби, когда она очнулась на утро после вечеринки, звучало следующим образом: «Зачем какие-то ублюдки всю ночь сушили мой рот феном?!»

Конечно, никто бы не посмел ТАК издеваться над ее нетрезвой тушкой ночью. К тому же, Том крепко спал рядом, поэтому за свой адский сушняк Робин могла лишь «поблагодарить» мистера бармена. Шенн, чтоб его! Наливал он, как профи. И основательно соблюдал правило о том, что клиент всегда прав. Вот и пришлось нажраться.

Кое-как выбравшись из кровати, девушка мельком взглянула на обнаженную спину Томаса, который развалился на всю кровать, затем натянула на его плечи тонкое одеяло, которое сползло вниз, и тихонько вышла из комнаты.

С блаженным стоном Робин встала под душ. Вода, вода, вода! Она открыла рот и начала с жадностью ловить прохладные капли языком. Сейчас девушка могла бы простоять под этим потоком, который освежал не хуже тропического ливня, несколько часов. Пока чертова вода не вымоет из нее чертову похмельную тупку.

Однако через двадцать минут Уильямс, изрядно посвежевшая, вышла из ванной, нацепив на себя старую футболку Макса.

– Не знал, что ты поклонница The Cure, – Том с удивлением посмотрел на футболку Робин и улыбнулся.

Сама же Робби была удивлена еще больше. Мужчина выглядел довольно бодрым и хозяйничал на ее кухне с таким видом, будто делает это не в первый раз.

– А я и не поклонница, – ответила Робин, пытаясь просушить волосы полотенцем. – Это моего брата футболка.

Том разлил кофе по маленьким чашечкам и поставил одну из них перед девушкой. Аромат кофе был потрясающим, только нихрена не бодрил. И кофе был черным.

– Я такой не пью, – Робин капризно отодвинула чашку. – Хочу апельсиновый фреш. Я и так слишком много всякого дерьма выпила за последние несколько дней, чтобы начинать утро с проклятого кофе! Я тебе говорила, что он вреден для кожи?..

Мужчина с громким звуком поставил чашку на блюдце и устало потер шею. Он посмотрел на Робин, которая сейчас выглядела, как гребаный беспомощный олененок Бэмби, и произнес, пытаясь придать своему тону большей убедительности:

– Нам нужно поговорить с тобой, Робин.

– О, пожалуйста! – Уильямс схватилась за голову и показательно потерла виски. – Мне кажется, сейчас не лучшее время…

– А я считаю, что момент подходящий! – раздраженно бросил в ответ Влашиха и подошел к приоткрытому окну. Вынув из пачки сигарету, он закурил и снова обратился к Робин: – На Рождество ты прилетишь в Берлин.

Резко обернувшись, Робин изумленно всплеснула руками:

– В Германию?!.

– Да, милая, Берлин находится в Германии, если ты об этом, – с усмешкой ответил Томас, выпуская колечко дыма.

Робин вскочила со своего табурета и, подбежав к Тому, умоляюще посмотрела ему в глаза.

– Но я не могу лететь в Берлин на Рождество!.. – выпалила она. – У меня нет подходящей одежды для Берлина! Там же все одеваются, как долбанные эскимосы в это время года!..

Рассмеявшись, Влашиха притянул девушку к себе и поцеловал в макушку.

– Какие проблемы? Купи себе эскимосскую куртку, – с улыбкой прошептал он, поглаживая Робин по щеке. – Купи все, что тебе нужно. Я заплачу за любые твои тряпки. Можешь даже взять эти ужасные розовые меховые наушники, которые так любят девушки.

– Неправда, я никогда бы не надела эту дрянь! – сквозь смех ответила Робби. – Другое дело, шапка, как у Бейонсе, в которой она ходила на какой-то баскетбольный матч. Такая, знаешь, с ушками, типа башка Микки Мауса!..

– Это значит, что ты согласна провести праздники у меня? – переспросил мужчина, выпуская Роббс из своих объятий.

Девушка взяла со стола апельсин и, подбросив его вверх, словила, с поистине цирковой ловкостью. Вновь забравшись на свой табурет, она очень внимательно посмотрела на Тома, чей голый торс отвлекал от серьезных мыслей, и ответила:

– Нет, я не смогу, Том. Как же я брошу Патти здесь одну в Рождество?!

Влашиха выругался на родном языке и затушил сигарету. Он со злостью посмотрел на Уильямс, которая принялась усердно очищать апельсин и сухо произнес:

– Я уверен, Майкл составит ей компанию.

– А я не уверена, – Робин облизала палец, на который брызнул сок. – К тому же, тебе как никому должно быть известно, что значит быть популярным актером. Фассбендер сейчас съемками загружен на год вперед. Одному Богу известно, где он будет на это Рождество.

– Я уверяю тебя, Патриция не останется в одиночестве, – сквозь зубы процедил Том, подливая себе еще кофе. – Не беспокойся о ней.

– Почему ты так уверен, что…

– Мать твою, Робин!.. – Том в бешенстве выхватил из рук девушки недочищенный фрукт и швырнул его в раковину с такой силой, что несчастный апельсин разлетелся на куски.

От неожиданности Уильямс открыла рот, чтобы высказать Томасу все, что она думает, но, заметив его строгий взгляд, притихла.

– Я вот, что тебе скажу, Робин, – начал он, уже спокойнее. – Ты летишь в Берлин, и мы не обсуждаем это больше. После Рождества мы оба будем видеться реже из-за работы. В частности, из-за моей работы. И я хочу провести с тобой это Рождество. Только с тобой. Никаких гребаных братьев Лето, драгоценной Патриции Бэйтман и твоего энтузиазма в отношении организации вечеринок!..

Он помолчал немного, глядя себе под ноги, затем добавил:

– В противном случае мы не сможем двигаться дальше…

Робин вздохнула и, спрыгнув с табурета, подошла к Томасу.

– Хочешь сказать, что ты бросишь меня, если я не поеду?.. – прошептала она, заглядывая мужчине в глаза.

Мягко отодвинув Робби в сторону, Влашиха прошел мимо нее. Он ничего не ответил, лишь громко выдохнул и скрылся в ванной.

Когда в душе начала шуметь вода, девушке отчего-то стало невыносимо грустно. Она понимала, что Том имеет право злиться. В конце концов, когда он ехал сюда, то не рассчитывал два дня готовить вечеринку для Патти, а потом выслушивать ее собственную пьяную истерику, но все же… Берлин это слишком! Это же Европа! Практически другая планета!.. И что она скажет Патриции?..

– Как все сложно… – пробубнила себе под нос Робби, обессилено опуская голову на стол.

Однако Том оставил дверь в ванную приоткрытой. Заметив это, девушка бесшумно рассмеялась и, сбросив с себя футболку, заглянула внутрь.

Отодвинув дверцу душевой, Робин с улыбкой оглядела Влашиху с ног до головы и осторожно вынула из его рук бутылочку с шампунем.

– Давай, я тебя отмою, грязь!.. – прищурившись, томно прошептала Уильямс, забираясь под душ. – Кстати, я говорила, какая у тебя роскошная задница?..

В ответ мужчина лишь притянул Робин еще ближе и прижался к ее обнаженному телу.

– Если ты думаешь, что это поможет тебе отмазаться от поездки, то… – не успев закончить мысль, Влашиха громко выдохнул, почувствовав, как ладонь Робин обхватила его член.

– Я и не думала отмазываться, – прикусив мочку его уха, девушка начала медленно размазывать мыльную пену по телу Томаса. Ее нежные пальчики скользили по его груди к животу и снова еще ниже. Капли воды блестели на длинных ресницах Робин. Влашиха гладил ее бедра и с жадностью целовал влажные губы девушки.

– Не забудь в своем интервью завтра сказать, что у нас все очень серьезно, – выдохнула Робин, наконец, разорвав поцелуй. – Иначе в Берлине будешь принимать душ в одиночестве.

– Привет, Роббс, – сонно пробурчал Джаред Лето, открыв перед нежданной гостьей дверь. – Могла бы предупредить, что заедешь.

– Сюрприз! – улыбнувшись, Уильямс на несколько секунд задушила Джея в объятиях, а затем прошла в дом. Бросив на диван в гостиной свою сумочку, девушка плюхнулась в огромное светлое кресло и сбросила свои красные туфельки на огромной шпильке.

Джаред прошел на кухню, не обращая на Робин никакого внимания, а вернулся уже со стаканчиком прохладного сока. Протянув девушке напиток, к которому та с жадностью присосалась, Джей опустился на диван и потер покрасневшие от недосыпа глаза.

– Я, кстати, звонила тебе весь день, – отставив пустой стакан на край журнального столика, со вздохом сообщила Уильямс. – Но твой гребаный телефон не отвечал. Так что пришлось мчаться к тебе прямо из аэропорта.

– Из аэропорта?.. – без особого интереса спросил музыкант.

– Я провожала Тома, – уточнила девушка, накручивая на палец прядь волос.

– И как он? – вновь спросил Джей уже с улыбкой.

Уильямс закусила нижнюю губу и, немного помолчав, ответила:

– Он зол, как Сатана, хоть и пытается тщательно это скрыть.

Мужчина громко рассмеялся. И в этот момент Робин почувствовала себя спокойнее. Он смеется. Он улыбается. Его глаза по-прежнему светятся, а значит, все не так уж и плохо.

– Я думаю, он отличный парень, – наконец, произнес Джей, смахивая кулаком слезинку, выступившую от смеха.

– Я знаю, – Робби мечтательно улыбнулась. – Это я совершенно невыносима. Не представляю, как он еще не послал меня куда подальше…

– Я тоже не могу понять этого, – с совершенно серьезным видом произнес Лето. Через несколько секунд ему в лицо прилетела подушка с кресла, в котором сидела Робин.

– Эй!.. – она обиженно скрестила на груди руки. – Между прочим, в этом и твоя вина есть! Какого черта ты ушел с вечеринки Патти вот так?!.

Услышав имя, которое и так основательно засело в мозгах, Джей поднялся с дивана и принялся расхаживать по комнате, покачиваясь из стороны в сторону.

– И что с твоей рукой?!. – заметив повязку, Робин вновь принялась буравить его обеспокоенным взглядом. – Ты дрался?..

– Какие-то ублюдки нарвались на меня в подворотне, и я хот…

– Джаред, это, блядь, не смешно! – Уильямс вскочила на ноги. – Какого хрена ты изображаешь тут?!

– Я просто люблю изображать, Роббс, – с тоской в голосе ответил Джаред едва слышно. – Кстати, твоя подружка тоже больше любит меня ненастоящего. Как выяснилось.

– Я что-то не понимаю… – девушка подошла ближе и попыталась заглянуть Джею в глаза. Он отвернулся и упал обратно на диван, вытягиваясь во весь рост. Забросив одну ногу на спинку, мужчина посмотрел на подругу и тихонько рассмеялся.

Заправив за ухо прядь волос, Робин присела на край дивана и придвинулась ближе к Джареду.

– Мне приятно, что ты так переживаешь за меня, но, пожалуй, сейчас тебе лучше просто уйти, – Лето опустил ресницы. – Я даже не знаю, что тебе сказать. А для игры в молчанку время неподходящее…

– Джей, мне очень жаль, что все так вышло, – с грустью прошептала Робин. – Я так хотела, чтобы эта вечеринка сблизила тебя и Патти, правда, я очень надеялась, что…

– Робин, ты мне ничего не должна, – приподнимаясь, мужчина перехватил ладонь Уильямс и на несколько мгновений задержал ее в своей. Она подняла на Джея свои блестящие зеленые глаза и осторожно отдернула руку, чувствуя, что краснеет от смущения.

– Слушай, я, наверное, правда лучше поеду домой… – рывком поднявшись с дивана, девушка схватила свои туфли и прижала их к груди.

Музыкант с недоумением посмотрел на подругу.

– Хочешь, отвезу тебя? – спросил он, поднимаясь следом за Робин.

– Нет, нет… – Уильямс отмахнулась и с улыбкой поднялась надевать туфли. – Я возьму такси. Лучше просто отдыхай, ты выглядишь неважно и еще…

Она запнулась и кашлянула. После взяла свою сумочку и тихо проговорила:

– Патти как сестра мне, и я знаю, что она бывает порядочной сукой, но… Короче говоря, она совсем не такая, какой ты видишь ее, Джей…

– Так какая же она?! – голос мужчины дрогнул. Робин заметила, как в считанные секунды переменилось выражение его лица. Теперь Джаред выглядел полностью разбитым. Он не был веселым. Он больше не придуривался, стараясь сохранить лицо. Настоящий Джаред Лето был сломлен. И сейчас она видела это в его огромных голубых глазах.

– Поверь, сейчас ей еще хуже, чем тебе, – ответила Робин, перебрасывая через плечо сумочку. – Просто ты никогда не узнаешь об этом.

– А знаешь, я и не хочу ничего знать, – произнес Джаред, провожая девушку к выходу. – Больше не хочу…

– Это же неправда…

– Это то, что я чувствую сейчас, Робин, – он сдавленно улыбнулся. – Доброй ночи или приятного вечера.

Когда дверь его дома захлопнулась за спиной Робин, было уже слишком поздно, чтобы ехать к Патриции и донимать ее расспросами о том, что произошло между ней и Джаредом.

Пытаясь подавить это странное беспокойство, которое поселилось внутри после разговора с младшим Лето, Робби включила плеер, как только села в такси. В наушниках завывала Кристина Агилера. И это было последней каплей. Лбом уткнувшись в запылившееся стекло автомобиля, Робин почувствовала, как по ее щеке медленно катиться вниз слезинка-предатель. Плакать – последнее, что она могла себе позволить в ситуации, когда вокруг и без нее было достаточно страдальцев.

«Ты уехал всего несколько часов назад, а мне кажется, что прошла вечность» – Робин набрала сообщение для Томаса и улыбнулась.

Пожалуй, Берлин на Рождество не самая плохая идея.

– Нет, Анри, это ты меня не понимаешь, – Патти поднялась из-за стола, захлопывая крышку ноутбука. – Мне не нужны типичные вешалки из модельных агентств… Нет…

Девушка взглянула на часы. Разговор длился больше получаса. Патриция Бэйтман терпеть не могла долгие телефонные разговоры, и он сейчас испытывал ее ангельское терпение. На самом деле, все и каждый в гребаном офисе THR испытывали ее терпение с самого начала недели, будто сговорились. А теперь еще и Анри. Она обратилась к нему, потому что помнила по его прошлым фотосетам для журнала, и каждый раз на съемочной площадке он казался Патриции сообразительным малым с хорошими идеями и отличными фотографиями. Сейчас она готова была усомниться по крайней мере в его сообразительности.

– Мисс Бэйтман… – в двери протиснулась Минни с горой бумаг в руках. Чертовски не вовремя. Патти спешила на деловой ланч, и задерживаться ради кучи бумажной волокиты, с половиной из которой мог бы справиться нормальный ассистент, не собиралась. Люди, с которыми она встречалась, ждать не любили. А она сама не любила, когда из-за вот таких вот мелочей ставили под вопрос ее деловую репутацию.

– Положи на стол и зайди после обеда, – сказала она, прикрыв трубку рукой, и продолжила наставлять Анри. – Мне нужны модели, которые символизировали бы умную и успешную женщину.

Манро попыталась пристроить свою кучу бумаг поверх той, которая уже скопилась на столе у Патриции, и, благодаря своей врожденной рукожопости, умудрилась свалить со стола все. Бэйтман прикрыла глаза и про себя начала считать до десяти в обратном порядке. Если бы не трескотня фотографа, она, возможно, даже взяла бы себя в руки, но вместо этого смерила помощницу убийственным взглядом и, переступив через разлетевшиеся по полу бумаги, уходя, приказала разобраться со всем этим бардаком, пока вместо обеденного перерыва.

– Джоди Фостер – отличный пример, – согласилась Патти, выходя из кабинета. – Только нам нужен более бюджетный вариант, сам понимаешь, я не Марк Джейкобс, чтобы приглашать Шер для фотосессии в лукбук. Вот Джилл Трейси, например, очень хорошо вписалась бы в наш концепт.

В стране, где ипотеку можно оформить даже на кота своего соседа, казалось, чего б уж проще получить кредит на бизнес. Возможно, коту было бы действительно проще преуспеть на этом поприще, коту – да, но не кошке. Такое впечатление, что менеджеров высшего звена всех банков Америки отбирает Джек Уайт лично, и пока не убедится, что они полностью и искренне разделяют нацистское Kinder, Küche, Kirche, не дает подписать с ними трудовой договор.

Очередная встреча с представителями очередного банка прошла так же провально, как и предыдущие три. В списке Патриции Бэйтман начали заканчиваться потенциально приемлемые банки и кредиторы, и все приближался разговор либо со знакомыми родителей, либо с самими родителями. А это совершенно не добавляло хорошего настроения, только усталости, неоправданной злобы, которая грозилась вылиться в депрессию, и головной боли.

И прежде чем вернуться в мир, который грозился стать вершиной всего ею достигнутого, Патриция решила продлить обед шоппинговой терапией в ближайшем молле. Типичная баба, которой нельзя доверять вести дела и крупные деньги, иначе она потратит все к хуям на шмотки и обувь. Бэйтман скептически хмыкнула и зашла в Gucci c твердым намерением уйти отсюда с парой какой-то яркой, жутко непрактичной, но красивой обуви.

– Мисс Бэйтман, – раболепно пролепетала Манро, как только двери лифта открылись перед Патрицией, и она впервые в жизни подумала о пользе брака. По крайней мере, тогда ее ассистентка будет насиловать своим писклявым голосом чужую фамилию.

– Не справилась с сортировкой документов? – презрительно бросила Патти, приподняв бровь.

– Нет, но…

Патриция открыла дверь своего кабинета, где застала в своем кресле Робби, делающую селфи в ее очках. В ее любимых Liteforce с дохуя дорогой и навороченной линзой, блядь.

– … мисс Уильямс не захотела ждать вас в приемной и…

– Я вижу, – отрезала Патриция, захлопывая перед ассистенткой дверь.

– Привет, Патти, – весело помахала рукой Робби, – слушай, я тут… – она хотела бы приступить к сути вопроса, по которому, собственно, и отправилась к подруге на работу, но, сняв очки, пригляделась к пакету в руках Бэйтман и воскликнула: – Nicholas Kirkwood?! Черт, я должна их увидеть. Я должна увидеть Патрицию Бэйтман в паре этих умопомрачительных туфель.

Патти покачала головой в знак неодобрения, но все же не смогла удержаться, чтобы не похвастать своей безумной покупкой. Ядовито-розовые в черный горошек лодочки с крупной жемчужиной у основания каблука были слишком сногсшибательны, чтобы оставить их в коробке.

– Они с Джеем одной расцветки!

После того как Патти похвасталась обновкой, а Робин сделала десяток селфи на рабочем месте подруги, пришло время начать разговор, который Уильямс оттягивала, будучи не вполне уверенной в том, с чего начать.