Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 72 страниц)

И все же каким он был! Нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы вновь почувствовать всю горечь и тоску, которая, казалось бы, уже начала уступать место безразличию.

– Может, хватит играть в гляделки, – шикнула Патти, взяв подругу под руку. – Он в шоке, могу тебе и так сказать. Мне кажется, если бы он мог тебя мысленно поиметь, то…

– Пожалуйста, давай уйдем, – в этот момент Бэйтман почувствовала, как Робби вцепилась в ее руку. – Он… Он…

– Он просто мудак!.. – улыбнувшись в камеру, произнесла Патриция. – А ты прекрасна! Не позволяй никому испортить тебе вечер сегодня!..

Девушка хотела добавить еще что-то успокоительно-ободряющее, но Робби резко выдернула руку и, как ебаный ураган, который сносит все на своем пути, метнулась к каким-то мужчинам, которые беседовали с журналисткой в синем платье.

Один из этих мужчин стоял спиной к Патти, но она не могла не узнать того, с кем за прошедшую неделю ее уже не раз поженили, развели и снова поженили. Широкую спину Бена Аффлека в черном костюме было невозможно спутать ни с чьей спиной на этой ковровой дорожке. Эти размеры внушали уважение. И если бы только…

Робин направляясь прямиком к Бену. Сердце Патриции застряло где-то в горле.

– Извините, – Робби улыбнулась, и Бен улыбнулся в ответ. – Мы с вами познакомились на премьере фильма, в котором вы убили Супермена.

Двое мужчин, стоящих рядом с Аффлеком, рассмеялись.

– Да, кажется, я припоминаю… – новый Бэтмен оглядел девушку с головы до ног. – Подруга Патриции?

– Точно, – Уильямс приблизилась к Бену и, взяв его под руку, прошептала: – Вы могли бы меня обнять?..

Рука Аффлека легла на талию Робин. Фотографы снова принялись работать.

– А можете меня обнять как будто я вам нравлюсь? – вновь томно прошептала Робин.

Бен сглотнул и, притягивая девушку к себе, едва слышно произнес:

– Это какая-то шутка?..

– Боже мой, вы такой твердый!.. – хихикнула Робби, поднимая на актера глаза.

Кажется, в этот момент Бен действительно смутился. Фотографы продолжали щелкать их со всех возможных ракурсов.

Почувствовав, как Аффлек напрягся, Робин приподнялась на носочки и с улыбкой проговорила:

– «Твердый» это я про ваши руки, мистер Бен, – она подмигнула мужчине. – Вы в отличной форме.

В эту минуту мимо них прошел Том, одарив парочку ледяным взглядом. Как только он скрылся внутри кинотеатра, Уильямс отстранилась от Бена и направилась навстречу Патти, которая стояла в нескольких метрах, практически раскрыв рот.

– Ну прости, я должна была показать этому придурку, кто тут круче всех, – тепло рассмеялась Робин, подходя к подруге. – Этот парень твой!..

И она легонько подтолкнула Патти к Бену, который стоял и смотрел на Бэйтман с дурацкой улыбкой альфа-самца. В кино этот прием всегда работал идеально.

– Увидимся внутри! – шепнула Уильямс и поспешила в кинотеатр.

– Сучка!.. – процедила Патриция сквозь зубы, не переставая улыбаться.

Бен направлялся к ней.

– Привет, – выдавила Патти сквозь натянутую улыбку.

Шквал вспышек не прекращался, будто все чертовы фотоаппараты заклинило. Они фиксировали каждый их шаг, журналисты поочередно выкрикивали имена Бена и Патриции, чтобы те обернулись и позировали для очередного глянца в качестве счастливой пары, все вокруг превратилось в один сплошной хаос света и звука.

Уже завтра, выбранные из сотен возможных, их фотографии будут украшать полосы онлайн изданий и газет вкупе с разной степени едкости комментариями. Все это походило на варварскую средневековую охоту, когда сотни гончих сгоняли добычу на лес ружий, готовых палить , пока не закончится порох. Патриции Бэйтман не нравилась роль загнанного олененка Бэмби, не нравилось то, что она не может послать это стадо стервятников к известной матери без последствий, или просто отступить, ведь Уильямс уже скрылась из виду. Скрылась и бросила ее беспомощно переваривать глупую неуместную шутку «Этот парень твой!». Ведь очевидно же, что ее парень сейчас переваривает обиды в предположительно творческом ключе и, вполне возможно, на следующей пластинке появится композиция о том, какая она бессердечная сука.

– Пожалуй, мне не стоило удивляться, встретив тебя здесь. «Игра престолов» заразила всех, – идиотская нервная привычка говорить всякую чушь, Патти тщетно пыталась справиться с волнением, вызванным навязчивым ощущением, что вот-вот все выйдет из-под контроля. – Или где-то здесь ходит новый таинственный член Лиги Справедливости?

Все происходило слишком медленно, обрывочно и заторможено, будто фотокамеры воссоздали эффект стробоскопа. Тот самый, который в фильмах означал, что герой под кайфом и в смятении, в реальности же Патриция ощущала лишь какую-то болезненную необходимость улыбаться на камеру, что бы ни случилось.

Бен обнял ее, широкие ладони, казалось, закрыли всю ее незащищенную голую спину, а большие руки спрятали от взорвавшегося безумия. Девушка удовлетворенно прикрыла глаза, позволив себе отдаться ощущениям. Она продолжала по-голливудски счастливо улыбаться, когда мужчина поцеловал ее в щеку, и совершенно равнодушно встретила очередной шквал вопросов и просьб со стороны прессы.

– И что это было?

Патриция поняла, что упустила контекст вопроса, и сохраняла неловкое молчание вместе с такими же неловкими попытками сохранять невозмутимый вид в надежде, что Аффлек уточнит вопрос.

– Твоя подруга только что просила обнять ее так, будто она мне нравится, и выдала довольно двусмысленный комплимент. По крайней мере, я надеюсь, что это был комплимент, – уточнил он. – А потом объяснила, что не имела в виду ничего такого.

– Это была проверка на прочность, – рассмеялась Патти.

– Вот теперь я, кажется, начинаю понимать, почему вы дружите, – улыбнулся он в ответ, взяв девушку под локоть. – Пойдем внутрь, мы и так уже дали им тему номера.

– И не одну, – согласилась Бэйтман. – Если ты все еще думаешь над покупкой костюма Бэтмена, то мы только что набили цену совместных фото нашей пары до небывалых высот. Как там нас называют? Эта сука, которая разрушила брак, и бедный парень Ник Данн?

– Вроде бы, название было покороче, – Бен почесал подбородок, сделав вид, что задумался. – Бениция, если я не ошибаюсь.

– Звучит неплохо, – пришлось признать Патти. – Лучше, чем мой первоначальный вариант, но смысл-то от этого не меняется.

Она не хотела признаваться в этом даже себе, но последние публикации ее очень задели. Раньше нелепые и глупые сплетни с вечеринок и ее фотографии в обнимку с какой-то знаменитостью на один день только забавляли девушку. Все это воспринималось как необходимое зло. Да и зло ли, если оно было не способно задеть ни одной эмоции, кроме презрения? А теперь что-то в ней незаметно и бесповоротно начало меняться. Патриции хотелось быть лучше, выглядеть лучше, чем ее представляли медиа. У нее было, для кого стараться быть хорошей, стать примером, которого заслуживает каждый…

– Кстати, о костюмах, – Бен попытался отвлечь ее, вывести из задумчивости, – тебе идет изумрудный. Хотя я думал, что твой любимый дом Таргариены, а не Тиреллы. «Пламя и кровь» звучит лучше «Вырастая – крепнем».

– Самый лучший парень во всей саге – Р’Глор, еще ни разу не разочаровал в ожиданиях, – Патти слегка улыбнулась. – А платье – это скорее зеленые сны с зелеными человечками, – поведала она легенду для прессы. Таргариены с драконами были действительно куда круче, но уж слишком ожидаемо.

– Дети леса?

– Они самые. Раз меня уже одели раз в костюм эльфа, приходится быть постоянной.

– Я бы с удовольствием послушал эту историю.

– Ничего интересного, никаких хоббитов, злых властителей и колец всевластия. Кажется, к ним в комплекте идет большая ответственность, а это не мой конек, – шутя, Патриция уходила от ответа, который должен был бы опять напомнить ей о Джареде Лето.

Она пришла. Эта лживая стерва набралась наглости и теперь непринужденно болтала с какими-то девушками возле бара. На вечеринке. На вечеринке в честь ЕГО премьеры!

Том остановил проходящего мира официанта и взял с его подноса два бокала с шампанским.

А Робин изменилась. Она выглядела теперь такой самоуверенной и явно любовалась собой больше обычного.

Стараясь оставаться незамеченным, Влашиха наблюдал за своей бывшей девушкой весь вечер. И чем больше он пил, тем сильнее становилось желание подойти к ней и заговорить. Конечно, он рисковал снова дать прессе очередной повод для сплетен, которые и так до сих пор не утихали до конца, но… Робин, как и прежде, была слишком хороша, чтобы устоять. Это ощущение можно было сравнить с наркотической зависимостью: когда ее не было рядом, Том оставался чист, но стоило ей только появиться, он был готов сорваться.

Ослабив галстук, актер влил в себя очередной бокал игристого напитка и взял еще один. Второй бокал он приготовил для Уильямс.

Подходя еще ближе, Том немного замешкался. Господи, как она была прекрасна! Каждое движения, тень насмешливой улыбки, тонкие нежные плечи… Если бы он просто мог забыть обо всем этом.

Наконец, мужчина подобрался так близко, что мог услышать аромат ее духов. Девушки, которые о чем-то трепались с Робби, заметив Тома, замолчали и поспешили куда-то срочно уйти.

Уильямс оглянулась, и улыбка в считанные секунды исчезла с ее лица.

– Шампанского?.. – ухмыляясь, Том протянул Робби бокал.

Приняв напиток, Робин поставила шампанское на край барной стойки и произнесла:

– Поздравляю с премьерой, Том…

Глаза его вспыхнули и, наклоняясь к девушке, Влашиха со злостью прошептал:

– Поздравляю с премьерой, Том?!. Это все, что ты можешь сказать?!.

Она испуганно отстранилась, но Томас вновь сократил расстояние между ними до нескольких призрачных сантиметров.

– Что ты здесь забыла?! – в ярости шептал он. – Тебе мало было всего, что болтают в прессе, да?! Мне кажется, для тебя это был отличный пиар. О да, просто превосходный!

– Боже, Том, о чем ты говоришь?.. – глаза Робби наполнились слезами. – О чем ты говоришь?.. Неужели ты…

– Ты отвратительная продажная девка!.. – его горячее дыхание обожгло шею. – Все твои слова – ложь!.. Ты ничего не чувствуешь, ничего…

Глаза девушки начали жалить слезы. Сорвавшись с места, она бросилась к выходу из клуба. Том направился следом. Схватив Уильямс за руку, он выволок ее на улицу и силой потащил к черному выходу.

– Том, отпусти меня!.. – всхлипывая, Робби дернулась, но Влашиха со злостью толкнул ее, прижав спиной к холодной кирпичной стене здания.

Вокруг не было ни души. Только холодный желтый свет фонаря разбавлял темноту.

– Зачем ты пришла?!. – притянув девушку к себе за подбородок, мужчина с яростью смотрел в ее влажные от слез глаза. – Зачем, Робин?!.

– Я хотела…

– Ты долбаная лживая сука!.. – выдохнув это ей прямо в губы, Том ударил кулаком по стене всего в нескольких сантиметрах от ее лица.

На несколько мгновений они оба замерли и просто смотрели друг другу в глаза. Еще несколько секунд назад он был готов причинить ей боль. Сделать ей так же больно, как больно было ему все это время… Теперь же Влашиха смотрел на нее, такую испуганную, дрожащую от слез девочку, и наполнялся ненавистью только к самому себе.

Отстранившись, Том повернулся к Уильямс спиной и сухо произнес:

– Уходи отсюда, Робин.

– Том, пожалуйста!.. – она подошла ближе и осторожно коснулась его плеча тонкими пальчиками. – Прости меня…

Дернувшись, мужчина стряхнул с себя ее руку и, не проронив ни слова, отправился прочь.

У центрального входа под навесом собралось народу немногим меньше, чем отдыхало в клубе. Все они пялились в экраны своих смартфонов, пытаясь вызвать такси, и стояли небольшими группками, щурясь от беспощадно яркой вывески с названием и афишей. Все, кто привык уходить с вечеринки до того, как она пойдет на спад, и кто не привык пить так быстро, как сменялись официанты с подносами алкоголя, покидали вечеринку после премьеры.

Патти вышла следом за Беном, который открыл перед ней дверь в лучших традициях своего киношного дворецкого Альфреда, и все эти люди, апатичные, заинтересованные лишь своими гаджетами и обеспокоенные только своим медийным имиджем, тут же обернулись в их сторону. Под их взглядами девушка неприятно поежилась, ее никогда не волновало чужое мнение, тем более всех этих лицемеров, которые спят друг с другом без разбора и заводят отношения исключительно выгодные для публичного имиджа, но постоянное молчаливое осуждение напрягало, особенно тогда, когда хотелось просто расслабиться и оставить несокрушимую Бэйтман дома на перезарядке. Она поборола инстинктивное желание спрятаться обратно в спасительной темноте клуба, потому что Патриция Бэйтман не прячется от проблем и недоброжелателей, и даже улыбнулась каким-то светским тусовщикам с моделями, которые стояли у самого входа, ближе всего к ним с Беном.

– Если Уильямс нет и здесь, тогда она явно получила от этой вечеринки больше удовольствия, чем я. А завтра получит по своей заднице за то, что не соизволила мне даже позвонить, – проворчала Патти, поддерживая образ невозмутимой и непрошибаемой стервы.

Бен обнял девушку за плечо.

– Давай я вызову такси, а ты еще раз попробуешь ее набрать.

За ним можно было скрыться не только от жалких сплетников и завистников, но и от всего мира. Да и становилось совершенно все равно, будто его спокойствие заразительно быстро перетекало в нее. И все, что казалось таким сложным, на самом деле было намного проще. Патти благодарно улыбнулась и потянулась за телефоном, едва не выронив из рук клатч. Всего на мгновение отвлекшись на Бена, она не заметила, как прямо на нее несся разъяренный, как сам дьявол, Том, только быстрая реакция Аффлека, который потянул девушку на себя, спасла ее от столкновения. А Влашиха, даже не обратив на них внимания, исчез в клубе, ворча себе под нос нелицеприятные немецкие ругательства.

– Он тебя не задел?

– Все в порядке, – ответила она отсутствующим голосом, тревога вмиг вернулась, как и неприятное сосущее под ложечкой ощущение беды.

Патти тряхнула головой, пытаясь отогнать глупые суеверные мысли, она посмотрела в сторону, откуда бежал Том, и увидела на углу в слабом свете фонаря одинокую фигуру в длинном платье. Ей не надо было видеть ее лица, чтобы узнать подругу.

– Робин… – выдохнула она.

Все сложилось в одну картину. И злой Том, проклинающий какую-то мерзкую суку, и чертово предчувствие, и склонившая голову девушка на углу у черного хода. Какой же надо было быть зацикленной на себе сукой, чтобы просить Уильямс пойти с ней? Что бы ни произошло между ней и Влашихой, произошло по ее вине, вся ее боль должна быть ее болью.

– Я сама, – Патриция остановила Бена, который решительно последовал за ней. Меньше всего Робби бы сейчас хотелось, чтобы ее потекшую тушь и покрасневшие от слез глаза видел кто-то еще. – Вызови нам машину. И… если увидишь этого мудака еще раз…

– Мы с ним обязательно обсудим его недостойное поведение.

– Спасибо, – одними губами прошептала Патти и побежала к подруге.

Робин тем временем ходила туда сюда, измеряя шагами пределы пятна света, расплывшегося под фонарем на асфальте. Она пыталась успокоиться, взять себя в руки, вызвать такси и сбежать отсюда, чтобы дома дать волю слезам и истерике, а утром позвонить Патти и попросить прощения за то, что продинамила ее с концертом. Бэйтман весь вечер не отходила от Аффлека, или, что более вероятно, он весь вечер не отпускал ее от себя, и Уильямс в который раз убедилась в том, как же чертовски хорошо они выглядят вместе. Ее подруга будто возвращалась в те далекие времена, еще до учебы во Фриско, до этой гребаной работы в THR, которая сделала из нее рафинированную суку, Робин нравилось видеть Патти такой, и она была уверена, что Патриции самой нравилось быть той девчонкой, даже если она себе никогда в этом не признается. И меньше всего Робин хотелось разрушать эту магию, как только что Том сделал с ней.

– Робби, – Патти позвала подругу, но та не слышала ее. – Роббс, – повторила девушка, обнимая ее за плечи. – Скажи, что этот ублюдок сделал. Одного твоего слова хватит, и я выцарапаю ему глаза, а Бэтмен переломает хребет. И не будет в Браавосе больше человека.

Уильямс слабо улыбнулась.

– Все в порядке, Патти, честно. Я в порядке.

Вразрез со словами голос звучал ее совсем не так, как у человека, у которого все в порядке. Как ни старалась Робин, но подступающие к горлу слезы выдавали ее.

– Пойдем внутрь, приведем тебя в порядок, а тогда решим, какой меры наказания заслуживает этот немецкий говнюк. Подумать только, я ему еще и фотосет в журнале устроила.

Робин хмыкнула, если бы на душе не было так тошно, то рассмеялась бы. Патти так забавно ворчала и разводила вокруг деятельность, когда ей сложно было справиться с чужими слезами. Она редко позволяла себе раскисать, а уж чужие горести и необходимость кого-то утешить совершенно выбивали у нее почву из-под ног.

– Выметайтесь! – рявкнула Бэйтман на сидевших в гримерке. – Живо съебали отсюда, курицы, иначе, обещаю, это ваша последняя работа на вечеринке подобного уровня. Следующим же утром отправитесь обслуживать столики в “Хутерс”!

Перепуганные танцовщицы тут же засеменили прочь, даже не поднимая головы. Патриция Бэйтман всегда обладала почти сверхъестественным даром убеждения и всегда могла найти подход к каждому, разве что раньше она не никого не оскорбляла, доводя до испуга. Девушка втащила Робин внутрь и усадила в одно из кресел.

– Сейчас мы все это исправим и выйдем через главный вход, как победительницы, – приговаривала она, приводя макияж Уильямс в порядок. – А потом поедем ко мне и ужремся с горя. Бен уже вызвал такси, так что прохлаждаться у входа мы будем недолго.

– Но ты ведь хотела на какой-то концерт группы со страшным названием? Я не могу лишить тебя удовольствия послушать очередную депрессивную жуть, а Бен отлично составит тебе вместо меня компанию.

– А как же?..

Они все еще препирались о планах на ночь, когда садились в авто. Бен терпеливо выслушивал все их доводы рассудка и тщательно делал вид, что не замечает прозрачных намеков Робби, а водитель нетерпеливо постукивал пальцами по рулю в ожидании, когда же кто-то из его клиентов назовет адрес.

– Бен, пообещай мне, что сводишь ее на этот чертов концерт, – Уильямс прибегла к крайним мерам. – Я слишком устала для всего этого депрессивного дерьма, и мне надо хорошенько выспаться.

Такси тронулось, когда Робин назвала адрес клуба.

– А меня, значит, спросить забыли? – возмутилась Патти. – Роббс, может, хватит…

– И я о том же, – согласилась Уильямс. – Хватит ломаться, как неродная, когда я тебе нашла такого отличного кавалера на вечер.

Патриция закатила глаза и молча отвернулась к окну. Ответить ей было решительно нечего. Она еще раз попробовала переубедить подругу, когда такси остановилось у клуба, но та была на удивление непреклонна и велела водителю везти ее в Санта-Монику, едва Патти успела вытащить свой длинный подол платья из авто.

– Прости, есть у Роббс одна нехорошая привычка налаживать мою личную жизнь. Видимо, она решила, что у нас с Джаредом все совсем плохо, раз переключилась на тебя, – Патриция смущенно улыбнулась.

– Брось, она просто переживает за тебя, как и ты за нее. И что за группу со страшным названием мы идем слушать?

– Massive Attack, ту, в клипе которой плясала твоя киношная жена-убийца.

– А вот это прозвучало действительно жутко, – усмехнулся Бен.

– Я однажды уже слушала их вживую, – продолжила Патти, не обратив внимания на замечание Аффлека, она была увлечена любимой темой, музыкой, и приятными воспоминаниями. – Это был многотысячный фестиваль в Амстердаме. Огромная толпища народу, разогретая выпивкой и предыдущими исполнителями. Крик, громогласные аплодисменты и целый хор голосов вливались в музыку. И это было совершенно не то. Трип-хоп, как по мне, требует камерной атмосферы. Услышать их в более интимной обстановке стало моей навязчивой идеей. И вот они приехали к нам в маленький клубный зал, представляешь?

Мужчина с улыбкой смотрел на Патти, разгоряченную страстной речью, ее глаза горели, на щеках выступил румянец, она нетерпеливо приплясывала, пока ей на руку цепляли браслет. Она казалась такой непростительно юной, что оставалось только удивляться, как ей на руку не поставили печать как несовершеннолетней.

– Конечно, нет, но скоро получу представление.

Патриция схватила его за руку и поволокла за собой в зал. Она на мгновение остановилась, прислушиваясь к музыке, и разочаровано протянула:

– Слишком рано.

На сцене играл разогрев, они свернули к бару и, усевшись на высоких стульях, начали разглядывать толпу, пока нерасторопный бармен не подошел к ним. То тут, то там мелькали флуоресцентные украшения, на многих был мерч бристольской команды, и абсолютно всем не было никакого дела до странной пары у бара. Их едва удостаивали взглядом, только когда натыкались на них у барной стойки. И ничего, никакого узнавания. Взгляды эти говорили только о том, что они пришли не по адресу.

Наткнувшись на еще один такой взгляд знающих меломанов, Патриция не выдержала и рассмеялась.

– Не поделишься? – спросил Бен.

– Конечно, – ответила она, утирая слезу в уголке глаза. – Разве ты не находишь это все забавным? Мы здесь выглядим, как какие-то гребаные позеры. Абсолютно неуместные, как грубо вклеенная картинка на фотоколлаже. И то, как на нас смотрят, я ведь сама была точно такая же, каждый, кто не вписывался в определенный modus operandi, был заведомо чужаком, если не врагом. Если бы мне лет пятнадцать назад сказали, что я пойду на концерт Massive Attack в платье от кутюр с парнем из «Перл-Харбор», которого обожали все без исключения девчонки в моей школе, я бы попросила кого-то вернуться во времени и удушить себя еще в колыбели. А сейчас я сижу в этом чертовом клубе, пью отстойный чернильный коктейль, который здесь почему-то называют вином, и переживаю, чтобы мое платье осталось в целостности, иначе Тэмсин открутит мне голову.

– Школе? Патриция, а тебе точно уже можно наливать спиртное?

– Очень смешно, – проворчала она в темноту под стойкой, где возилась со своими изумрудными лакированными Salvatore Ferragamo, которые, выудив на свет, поставила на стол с победной улыбкой. – Давно хотела это сделать.

– Я серьезно, может, мне надо вернуть тебя до комендантского часа?

– Тсс, – она приложила палец к губам и повернулась к сцене, где над перкуссией уже начали колдовать волшебники из Бристоля.

Под ритмы их музыки начали колыхаться, словно волны, загипнотизированные семплами и ломаным ритмом люди на танцполе. Они превратились в некую единую силу, абстрактную, как пульсирующие на эквалайзере линии. В небольшом зале Massive Attack звучали более чем потрясающе. Густая неспешная музыка обволакивала сознание, заставляя тело непроизвольно двигаться в заданном ритме. Если бы не Бен, Патриция вряд ли заметила бы, как ее пальцы отбивали ритм на бокале, а плечи покачивались в ритме волн танцпола. Он взял ее за запястье и предложил:

– Потанцуем?

Патти кивнула и потянулась за лодочками, но Бен поднял ее со стула и поставил ее себе на ноги, крепко обняв за талию. Девушка стала на носочки, послушно обвивая руками его шею, и прислонилась щекой к его груди. Она закрыла глаза и позволила ему вести, медленно двигая бедрами в ритме трипа.

– Давно хотела сделать нечто такое же кощунственное, – сказала она достаточно тихо, чтобы ее голос растворился в музыке.

Бен остановился, она почувствовала, как напрягаются его мышцы, почувствовала, как его грудь расширяется от вдыхаемого воздуха перед тем, как раздался бы вопрос.

– Сплясать на туфлях за штуку баксов, – уточнила Патриция до того, как вибрации его голоса разошлись бы по ее крепко прижатому к нему телу.

Она услышала его улыбку. И каменное изваяние вновь стало человеком. Возникшее было напряжение смыло волнами музыки.

– Всегда пожалуйста, Патриция.

Руки его скользили по атласной ткани платья, поглаживая узкие бедра девушки, которая пьяно посмеивалась, уткнувшись ему в плечо.

Уже в номере он притянул блондинку с огромными пьяными серыми глазами к себе и с жадностью поцеловал. Она обвила руками шею мужчины и томно прошептала:

– Трахни меня по-немецки…

Том хотел было спросить, что именно это означает у американцев, но только улыбнулся и принялся стаскивать с нее узкое черное платье.

Перед глазами все плыло, и каждое ее прикосновение он ощущал все более размыто. Слишком много было выпито на этой проклятой вечеринке!.. Черт бы ее побрал!..

А эта девка явно не прочь была пососаться подольше, либо просто пыталась сделать вид, что не замечает, как у него катастрофически не встает. Оставшись под ним в одном белье, она прилегла на кровать и поманила Тома к себе. Такой до тошноты простой и пошлый жест, что хотелось проблеваться.

– Эй, иди ко мне, человек… – посмеиваясь, она сбросила бюстгальтер. Том опустился на край кровати и вновь притянул девушку к себе.

Блядские долбаные поцелуи! Такое ощущение, что она действительно хотела, чтобы он ее целовал, хотя, на самом деле, рука на его ширинке говорила лишь об одном – она хотела быть выебана по-немецки.

И откуда только она вообще взялась?! Пытаясь пробудить в Томасе хоть какое-то желание потрахаться, блондинка начала тихонько постанывать, едва его пальцы коснулись ее груди.

Ему был нужен воздух. Здесь, в этом номере уже все насквозь пропиталось ее блядскими духами! Этот аромат, такой чудовищно-терпкий, не имеющий ничего общего с запахом Робин…

Робин, Робин, Робин!.. И снова ее взгляд в темноте.

«Просто съебись из моей головы!..» – про себя шептал Том, чувствуя внизу прикосновения женщины, которая была ему омерзительна.

– Прекрати это!.. – хрипло выкрикнул он, отталкивая блондинку. Она с недоумением взглянула на него и вскочила с кровати. – Послушай, я не могу… Я… Мне кажется, я просто выпил лишнего на этой вечеринке…

Быстро застегнув бюстгальтер, девушка подобрала с пола платье и надела его. Поправив взлохмаченные волосы, она направилась к двери.

– Так и знала, что ты долбаный педик! – бросила она Тому перед тем, как покинуть номер. – Слишком хорош для натурала!..

Даже не стала слишком сильно хлопать дверью.

– Катись отсюда нахер!.. – выдохнул мужчина, падая на кровать. – Убирайтесь все!..

«Но не Робин? Робин, Робин, Робин… Она никуда не исчезнет! Робин всегда будет здесь!» – этот чертов голос, который взялся неизвестно откуда.

Пошатываясь, Том прошел в ванную и несколько раз ополоснул лицо водой.

Он не любил ее. Никогда не любил. Разве позволил бы он ей так просто уйти? Никогда…

– И хватит об этом… – прошептал Влашиха, глядя на свое отражение в небольшом зеркале над раковиной.

Но перед глазами стоял ее образ. Чертово платье и сладость духов, аромат которых он, пожалуй, узнал бы из миллиона других ароматов.

Вернувшись в комнату, Томас рухнул на кровать, сбросив ботинки и пиджак.

И все же она была такой… Такой красивой и нежной. Той девушкой, за которую он не стал бороться, и в конечном итоге проиграл сам.

Мысли не просто атаковали, они решительно наступили, заполняя все его пьяное сознание отравляющей смесью ненависти к себе и желания быть с ней.

Ворочаясь с боку на бок, мужчина тысячу раз проклинал про себя тот день, когда встретил Уильямс, и все последующие дни, когда он был слишком счастлив, чтобы вообще трезво рассуждать о своих поступках.

Четыре утра.

И дальше только новый день, в котором все будет иначе. Без нее.

Едва успев захлопнуть дверь своей квартиры, Робби перестала сдерживать себя и расплакались, как ребенок.

На ходу расстегивая тесное платье, девушка со злостью сорвала его с себя и швырнула в самый дальний угол гостиной.

Слезы душили. Слезы обиды, разочарования и страха. И как он только мог?! Как он мог быть таким ужасно грубым и злым?! Том, ее Том, который совсем недавно держал ее в своих объятиях и нежно гладил по волосам, нашептывая на ухо всякие глупые приятности.

Уильямс опустилась на диван и принялась смахивать слезы ладонью, попутно еще больше размазывая тушь.

– Ах ты гребаная панда!.. – всхлипывая, пробормотала девушка, заметив свое отражение в зеркале.

Впервые за долгое время ей захотелось позвонить Максу и пожаловаться на жизнь. Для него она до сих пор оставалась маленькой сестренкой, которую следует защищать ото всех. И чем больше Робби думала о том, что произошло на этой проклятой вечеринке между ней и Томом, тем сильнее становилось желание излить свою печать по телефону.

– Сейчас все, все расскажу о тебе, Том!.. – вновь превращаясь в сестричку-ябеду, Уильямс вытащила из сумочки свой телефон. Пролистывая список контактов, она хлюпала носом и представляла себе, как Макс находит Тома и выколачивает из него все дерьмо. О да, сейчас она была так зла и обижена, что хотела бы именно этого.

Но брат не взял трубку. Это было ожидаемо, если учесть, что она даже не знала, где он сейчас находится. Может быть, фоткает моделей для японского Vogue, а в Токио сейчас четыре утра.

Тяжело вздохнув, Робби почувствовала себя совершенно одинокой. Было чувство, точно она одна во всем огромном мире. И даже если бы сейчас она позвонила Джеку, это не изменило бы совершенно ничего. Да, точно, это ничего бы не изменило.

И все же девушка набрала номер Уайта и благополучно отключилась, прослушав информацию о том, что «абонент Джек Уайт не в зоне действия твоей истерики, Робби». Проще говоря, его телефон был отключен.

Несколько раз громко выругавшись, Робин снова начала задумчиво пролистывать список контактов в своем «айфоне». И это длилось около пяти минут. Она будто впала в какое-то сонное оцепенение. Пустое и безразличное.

Затем Роббс набрала номер единственного человека, который, по ее мнению, смог бы выслушать все, что она захочет сказать, и, зажав телефон между плечом и щекой, начала вслушиваться в монолог длинных гудков на том конце.

– Привет, – тихий, немного сонный голос Криса прервал череду размышлений Робин о собственной никчемности. – Ты даже представить себе не можешь, как я рад, что ты позвонила.

– Крис?.. – Уильямс закусила губу до боли. Слезы продолжали катиться из глаз, оставляя на щеках влажные дорожки.

– Эй, что случилось? – его тон переменился в считанные секунды. – Ты плачешь? Робин?..

– Нет, я не плачу!.. – всхлипывая, ответила Уильямс. Так глупо было пытаться обмануть его.

– Тебя кто-то обидел? – теперь казалось, что Крис действительно напуган. – Робби, расскажи мне, что случилось? Не плачь, пожалуйста, милая…

– Я не плачу, не плачу!..

– Робин, ты…

– Ладно, я плачу!.. – выкрикнула она, вытирая слезы. – Меня никто не любит, совсем никто не любит!.. Я совсем одна, и мне так страшно, что я всегда буду одна!.. Каждый раз буду возвращаться в эту квартиру и ложиться спать в одиночестве! И никого не будет рядом, чтобы побыть со мной вместе после вот таких дерьмовых вечеров, как сегодня!..