Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 72 страниц)

– Джей, – еле слышно прошептала она, и его палец опустился ей на губы, призывая к тишине.

Совершенно пересохшие губы. Как чертова пустыня. Проведи по ним языком и ощутишь налипший на них песок. Патти поддалась иллюзии и облизала их. А следом на влажных губах остался горячий отпечаток, след поцелуя. Девушка потянулась навстречу, чтобы вернуть его. По наитию, не открывая глаз, она подалась вверх. И только шорох бумаги, падающей с ее живота на пол, только скольжение листов по ее точно оголенному телу.

На мгновение она даже подумала, что все это лишь показалось. Было отголоском сна. Несколько бесконечно длинных секунд совершенной тишины. Мир застыл.

Джаред опустился на колени и начал медленно аккуратно поднимать подол ее платья, словно он был из ткани, способной рассыпаться под его пальцами от одного неосторожного движения. Он специально не касался ее кожи, и Патти только по призрачному, словно от дуновения ветра, колыханию платья знала, что мужчина все еще здесь.

От щиколотки вверх к согнутому колену. Он поднимался медленно, обжигая кожу поцелуями, и положил руку на колено, разводя ноги девушки еще шире. Она послушно подалась вперед, выгнувшись в спине.

– Выше, пожалуйста, Джей, – в голосе Патриции была мольба. Она просила его. Не требовала. Не брала, что хотела. Просила. Признавала его власть над ней, над ее вожделеющим близости телом.

Вместо того чтобы внять ее словам, Лето на мгновение замер, самодовольно улыбнувшись, и провел рукой по другой ноге девушки. От такой абсолютнейшей несправедливости девушка тоненько заскулила.

– Маленькая капризная девчонка, – с укором прошептал Джей, целуя внутреннюю сторону ее бедра, – непослушная, – и, поднимаясь выше. Казалось, что именно его голос, а не бесстыдные влажные поцелуи заставляют ее изнывать от желания, сдерживать стоны. – Но я люблю, люблю тебя слушать.

Его ладонь легла поверх ее груди. Легко, приятно. И только девушка расслабилась под его прикосновениям, пальцы мужчины сомкнулись на ее соске, вырывая из груди Патриции громкий стон.

– Ты такая громкая, – прошептал он, целуя ее грудь сквозь ткань платья, которая моментально стала мокрой и прозрачной, будто ее и не было вовсе.

– Иди ко мне, хочу тебя…

Она потянулась к пуговицам на его джинсах, но Джей опять отстранился. Совсем немного. Ровно настолько, чтобы сохранить магнетическое притяжение меж их разгоряченных возбужденных тел, но не дать Патриции коснуться себя.

– Я хочу смотреть на тебя, – поцелуй на шее у самой мочки уха. – И слушать, – его пальцы вновь спустились вниз, теперь уже грубо и бесцеремонно задирая подол платья еще выше.

– Гааад, – простонала она ему в губы.

– Я буду кем угодно, – хищно улыбнулся Джаред, – только не останавливайся.

– Кто не спрятался, я не виноват!

Совершенно неуместный бодрый крик Лето-старшего откуда-то из коридора на тысячи осколков разбил микромир, мыльный пузырь, который позволил Патриции совершенно забыться и раствориться в ощущениях. Он же вырвал из ее груди жалкий всхлип-стон. Джаред тоже не спешил возвращаться к реальности, и пока девушка растерянно собирала осколки разрушенного момента, так же растерянно поглаживал ее по волосам.

– Если вы делаете детей, лучше завязывать прямо сейчас, – сказал Шеннон, входя в гостиную, где Патриция пыталась спрятать в объятиях Джареда свою почти откровенную наготу в отсутствие нижнего белья под платьем.

– Мы обязательно продолжим, с чего начали, – прошептал ей на ухо Джей и, широко улыбаясь, будто все подозрения брата были глупой шуткой, поприветствовал Шенна.

– И почему сразу с претензиями о детях? – возмутилась Патти. – Хочешь маленьких Лето, сам работай над вопросом, нечего делегировать функции младшему брату.

– А чем вы еще можете заниматься? Даже в газетах о вас ничего приличного не пишут.

Шеннон бросил в парочку свернутой в трубочку местной газетенкой. Та отскочила от плеча Джареда и покатилась по полу.

– Эй, я же хотела почитать!

– Четвертая страница, – подсказал Ше. – Наслаждайся.

Бэйтман, держась одной рукой за кресло, наклонилась за газетой. Джей тут же схватил ее за талию, когда она начала стремительно сползать вниз, и путем хитроумных манипуляций, так и не вставая, Патти таки дотянулась до нее. Улыбка Шеннона становилась все шире, когда девушка наклонялась ниже. Глубокое декольте и прозрачная ткань платья открывали отличный вид на ее грудь, и старший Лето даже не старался скрывать своего удовольствия от увиденного.

– Хэй, бро! – Джей отвлекся от Патти, когда убедился, что ей уже не угрожает падение, – это, между прочим, моя девушка! Прояви уважение.

Не особо рассчитывая на уважение старшего брата, младший старательно прикрыл грудь девушки свободной ладонью, отчего та рассмеялась и опять соскользнула вниз, едва не потянув за собой и Джареда.

– Это был только вопрос времени, – насупившись, начал Ше, – когда я увижу ваши совместные откровенные фотографии где-то в интернете. Должен же я как-то подготовиться к таким нервным потрясениям.

Джей только хмыкнул в ответ на театральщину брата, который разве что за сердце не хватался, оправдывая свои честные помыслы, и уставился в газету вместе с Патти. Заметка была небольшой, едва больше сотни слов, но вот фотографии. Кто-то определенно постарался. В очередной раз. Первые их фотографии появились еще неделю назад в ресторане, после которого они поехали к Патриции домой, и с тех пор начали появляться с завидной регулярностью сплошь и рядом.

Патриция отреагировала на такое пристальное внимание прессы весьма по-философски, заметив, что когда-то ее настоящая личная жизнь должна была стать достоянием прессы, слишком долго ей везло увиливать от объективов папарацци. Джаред пытался делать вид, что озабочен шумом в медиа, ведь всегда позиционировал себя тем парнем, который защищает свои отношения от вмешательства журналистов, но на деле ходил гордым, как павлин, что широкой общественности теперь известно, что Патриция Бэйтман его.

Прятаться по углам и что-то скрывать после нескольких довольно красноречивых статеек было незачем, потому они негласно решили просто дать прессе всласть обсудить их и подождать, пока ажиотаж не спадет, продолжая вести себя, как и раньше.

Очередной папарацци застал Патти и Джея у La Perla, когда они выходили из магазина, держась за руки. Лето, нагруженный пакетами после их продолжительного и избирательного шопинга, и Патти, держащая руку в кармане его джинсов. Дальше он проследовал за ними до кафе, в котором они решили перекусить после секса (о котором, к счастью пронырливый фотограф ничего не знал), и сделал еще несколько фото их поцелуев.

Ничего криминального, ничего скандального, кроме никому неизвестного подтекста произошедшего между Лето и Бэйтман. Потому-то они, читая заметку, и сидели с довольными улыбками чертовых психов, которые смогли избежать наказания и смылись за секунду до катастрофы, успев завершить все свои злодеяния. Такие Джей и Патти Шеннону не особо нравились, ему хотелось подколоть их и задеть, чтобы хоть немного сбить гребаное самодовольство счастливой парочки первых эйфорических недель отношений. Но их не пробивало ровным счетом ничего, наоборот, это они, вдвоем, спевшись против старшего, доводили его до белого каления.

– Кстати, Ше, а с чего это ты начал читать газеты? Я боюсь за тебя, – голос Патриции звучал взволнованно и озабочено, – вдруг ты начнешь отращивать бороду, откажешься от современных технологий и уйдешь к амишам… Где все будет, like it’s 1699.

Патти рассмеялась, а за ней следом и Джей, уловив намек на пародийную «Amish Paradise».

– Вообще-то, я ее в кофейне взял.

– Скандал! Шеннон Лето ворует газеты из кафе. До чего твой старший брат докатился!

– Почитать взял. Из своей, – проворчал Шеннон. – Попроси меня еще как-то тебе кофе сварить.

– По-моему, только что это была серьезная угроза, – заметил Джаред.

– Да, мне тоже так показалось, – согласилась девушка.

И они оба вновь рассмеялись.

– Ну вас, идиоты, – Ше махнул рукой и удалился, продолжая что-то недовольно ворчать себе под нос.

– А он точно не обиделся? – спросила Патти, только озлобленный медведь скрылся из виду, чтобы он не услышал и не заподозрил, что о нем беспокоятся.

– Нет, он отходчивый, – заверил ее Джей. – Кстати, о фотографиях. Мне Ричардсон уже плешь проел…

Девушка обеспокоенно уставилась на волосы Джея, перебирая локон за локоном, в поисках той самой плеши.

– …насчет того, что первые наши совместные фотографии были сделаны какими-то профанами на мобильный телефон, – продолжал вещать Лето, сохраняя завидную серьезность. – В общем, он обижен в лучших чувствах и жаждет сатисфакции. У него есть несколько гениальных идей.

– Вот пускай сатисфакция к нему приходит и снимается. Знаю я его гениальности, – проворчала Патриция, все еще обиженная на Терри за то, что он отказался делать фотошот для Vanity Fair, отдав его другому фотографу.

– Он обещал, что взамен сделает тебе лучшие фото на сайт, о которых ты могла только мечтать, Прекрасная Патриция, – произнес Лето, пародируя выговор своего друга.

Робин Уильямс была так чертовски глупо счастлива, что периодически щипала себя, пытаясь убедиться в реальности происходящего.

Она была до безобразия влюблена в самого очаровательного, милого и заботливого парня на свете. И каждая минута, проверенная рядом с Крисом, казалась ей частичкой той идеальной романтической сказки, о которой мечтают все девушки. После того как они проснулись после вечеринки у Патти в Санта-Монике, еще несколько дней, словно выпав из реальности, Крис и Робин торчали в ее маленькой квартирке, вылезая из кровати лишь к вечеру.

Они ужинали в ресторане на побережье, затем, шли в небольшой бар, где играли регги и тусовались до утра те, кто до конца уверовал в Джа, чтобы послушать музыку. Но больше всего Робби нравилось, когда Крис брал в руки ее гитару и играл для нее. Они смеялись, как сумасшедшие, сочиняя песни прямо в постели. Забавные песенки только для двоих. Иногда вся эта «ночная импровизация» доходила до того, что Крис со всей серьезностью начинал предлагать Робби записать с Coldplay дуэт для их нового альбома. Но девушка лишь отшучивалась, отвечая, что не хочет пробиваться в музыкальный бизнес через постель.

Если бы Робин не пришлось лететь на съемки в Испанию, а Крису начинать подготовку к европейской части тура группы, эти двое вряд ли бы вообще нарушили свой режим счастья. Провожая девушку на самолет, музыкант впервые едва не сорвался лететь вместе с ней. Ему не хотелось, чтобы она исчезала из его поля зрения ни на секунду. Ему не хотелось быть без Робин так же сильно, как и самой Робин не хотелось быть без него. Сумасшествие? Да, пожалуй, это самое приятное помешательство, которое только может случиться с двумя людьми.

Сразу после фотосессии в Испании был НьюЙорк и вечеринка YSL. Каждую свободную от работы минуту Роббс посвящала написанию полных нежности сообщений для Криса, который, в свою очередь, сходил с ума в Калифорнии. Мартин был гостем на нескольких радиостанциях в Лос-Анджелесе, где его упорно доставали одними и теми же вопросами об альбоме, туре и новых песнях. Однако, разговаривая с ведущими, он постоянно думал лишь о том, чтобы интервью закончилось как можно скорее. Просто потому, что в этом случае он сможет позвонить Робби и сказать ей о том, как сильно скучает.

Так пронеслась неделя. Крис встретил Робби по прилету из Нью-Йорка и увез в Малибу. Девушка выглядела усталой, но, лишь увидев музыканта в аэропорту, забыла обо всем и прыгнула к нему на руки, вереща от радости, как ребенок.

Той ночью они так и не смогли уснуть.

Слушая частое, сбитое дыхание Криса, Робби опустила голову на его грудь и прошептала:

– Тебя не было рядом всего несколько дней, а мне кажется, что прошла вечность…

В ответ, мужчина притянул Уильямс к себе, обхватив ладонями ее лицо. Осторожно коснулся ее губ, пытаясь вложить в этот крохотный поцелуй всю свою нежность. Казалось, сладостная дрожь в его теле от ее влажной горячей близости никогда не пройдет. Он сходил с ума, лаская Робин. Сходил с ума, держа ее в объятиях. Даже если бы она была рядом каждое мгновение до конца его жизни, этого было бы чертовски мало.

Утром Робби проснулась в одиночестве. Крис уехал на очередное интервью, оставив для нее на подушке маленькую записку, в которой обещал вернуться как можно скорее.

Лениво потягиваясь, девушка поднялась с кровати и поплелась в душ. Лучше бы Крис и правда поторопился, ведь сегодня вечером она собиралась заехать к Патти, по которой соскучилась не меньше, чем по хозяину дома, в котором она проснулась.

Джетлаги, усталость и бессонную ночь не смыла даже вода. Простояв под «тропическим ливнем» около двадцати минут, Уильямс все еще чувствовала себя сонной мухой. Определенно, утро было совершенно не ее временем суток.

Наспех высушив свои длинные волосы, девушка собрала их в пучок и залезла в чемодан, который прилетел вместе с ней из Нью-Йорка. Куча халявных шмоток со съемок внутри несколько пробудили Робби, заставив поразмышлять о том, что же ей надеть. Отчаянно пытаясь понравится Крису еще больше, она перемерила восемь разных платьев и, разозлившись на то, что ей ничего не нравится, надела свой любимый наряд – майку и крохотные шорты.

– Тем более, мы сегодня собирались покататься на великах, – пробормотала Робин, запихивая платья обратно в чемодан. Вчера они строили планы на эти чудесные выходные, и совместная велосипедная прогулка в Малибу была частью плана влюбленных.

Спустившись на кухню, Робин включила телевизор и налила себе кофе. Новости ее никогда особенно не интересовали, поэтому девушка сразу же переключила на музыкальный канал и прибавила звук, когда на экране появился Weeknd и его прическа в стиле «ананас».

Кофе был чудесным. Этот дом был потрясающим. Уильямс почти что привыкла к этому особняку, который показался ей настоящим гигантом в первый визит. Теперь ей даже нравилось такое обилие свободного места и солнечного света. К тому же она с детства мечтала о бассейне на заднем дворе.

И тут Робин занялась своим самым любимым делом. Она растянулась на диване в кухне и, покачивая ногой в такт музыке, принялась мечтать о том, как хорошо было бы устроить тусовку в доме Криса. Правда, Патти, наверняка не захотела бы ехать, но ей бы удалось уломать подругу.

Погруженная в свои мысли, Роббс не услышала, как открылась входная дверь и две пары маленьких ног вбежали в дом, смеясь и толкая друг друга. Девушка открыла глаза, лишь когда за ее спиной раздался тонкий девичий голос:

– Папа!..

В эту самую секунду Уильямс оцепенела от страха. На мгновение, кажется, она даже дышать перестала. Резко приподнявшись, девушка почувствовала на себе две пары удивленных блестящих глаз и услышала сдавленное хихиканье.

– Здравствуйте, – вежливо и несколько смущенно произнесла высокая худенькая девочка. На вид ей было не больше двенадцати. Длинные светлые волосы и огромные голубые глаза. Маленькая копия Криса Мартина стояла перед Робин, сжимая в руках рюкзак из красного хлопка.

– Здравствуйте, – Уильямс вскочила с дивана, заставив мальчика, который стоял за спиной сестры, уставившись в экран планшета, вздрогнуть.

– А где папа? – спросила девочка, складывая руки на груди.

– Папа… А… Папа уехал на радио давать интервью, – заикаясь, ответила Робби. Сердце колотилось, как бешенное. К таким сюрпризам жизнь ее явно не готовила. Дети. Дети Криса! Ебать все это! Разве такое не только в фильмах случается?!.

– А вы кто? – настороженно спросил сын Криса, отложив планшет на край стола. Он смотрел на Робби с недоверием.

– А меня зовут Робин, – нервно хихикнув, пробормотала девушка. – Я… Я… Я с вашим папой работаю.

– Работаете? – заправив за ухо прядь волос, Эппл улыбнулась. – И кем?

– Да просто, вот… – Уильямс почувствовала, как начинают полыхать ее щеки. – Мы вместе пишем песни!..

Эппл с недоумением посмотрела сначала на Робин, затем на своего младшего брата, которого, судя по тому, что он снова уткнулся в игру на планшете, вполне удовлетворил ответ смущенной незнакомки, и снова спросила:

– А что вы делаете здесь?

Это был именно тот вопрос, которого Роббс боялась сильнее всего. Поэтому она ничего не ответила, но тоже задала вопрос:

– Ваша мама здесь?

– Нет, она опаздывала к Аманде, поэтому только привезла нас и тут же уехала, – мальчик почесал щеку. – А можно я поиграю в приставку?

– Наверное, – пожала плечами Робин. – А во что ты играешь?

– В долбанутые гонки, – обиженно пробубнила Эппл, ответив за брата. – Тупая игра.

– Папа скоро приедет? – сын Криса направился куда-то в сторону гостиной. – Я хочу есть.

– Мозес, ты достал! – выкрикнула ему вслед девочка и, обернувшись к Робби, добавила: – Кстати, я не идиотка. Мой папа всегда сам пишет песни.

«Ох, вот в этом ты заблуждаешься, сладкое Яблочко!» – понеслось в голове Робби. Эппл продолжала смотреть на нее, как на чокнутую. А быть униженной девочкой-подростком Уильямс явно сегодня не готовилась.

Однако нужно было что-то отвечать. Она не могла просто так продолжать стоять и хлопать глазами, пока этот мини Мартин в юбке внимательно изучает ее с ног до головы.

– У тебя очень красивые волосы!.. – Робин ляпнула первое, что пришло в голову. Хотя в глубине души она надеялась, что комплимент несколько разрядит обстановку.

– А мне не нравятся, – со вздохом ответила Эппл– – Я хочу стрижку, как у Тейлор Свифт. Но мама не разрешает…

– Тебе нравится Тейлор Свифт?

– Еще как!.. – в глазах девочки загорелся крошечный огонек. – Я была на ее концерте в прошлом году. Она очень красивая! И такая талантливая!

Уильямс выслушивала восторженную речь Эппл с совершенно дебильной улыбкой. Чем больше девочка говорила, тем забавнее при этом выглядела. Маленькая фанатка Тейлор и ее отстойных песен.

«Нужно будет рассказать ей, что все классные девчонки слушают Рианну. Или Бейонсе…» – про себя усмехнулась Роббс.

– Всем привет! – в этот момент на кухню зашел Крис. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – музыкант просто в ужасе.

Сорвавшись с места, Эппл бросилась к отцу и обвила своими тонкими ручками его шею. Крис расплылся в улыбке, а Робин впервые почувствовала, что ревнует.

– Где Мозес? – спросил Мартин у дочери. – Сходи, приведи его.

Как только девочка вышла, Крис кинулся к Робин, которая все еще пыталась придти в себя.

– Робби, черт, прости! – он взял девушку за руку и осторожно сжал ее прохладную ладонь в своей. Прикосновение полное целомудрия. Конечно, ведь в доме дети!

– Крис, я так могу начать заикаться!.. – прошептала Уильямс. – Твоя дочь, она… Я ей сказала, что мы вместе работаем. Но, мне кажется, она не поверила…

– Гвинет позвонила, их няня… Там какие-то проблемы. Я приехал, как только смог! – пытался оправдаться мужчина. – Прости. Мы должны были быть осторожнее…

– Осторожнее?!. – раздраженно выкрикнула Роббс. – Это же твой дом, Крис!

– Это и мои дети, – неожиданно строго произнес Крис. – И они могут приходить, когда захотят.

Девушка опустила глаза:

– Я ничего не имею против их присутствия, если ты об этом…

– Милая…

– Я лучше поеду домой, Крис, – она вздохнула. – Это все слишком для меня. Мне кажется, будто я какая-то преступница…

– Может, перестанете шептаться? – голос Эппл заставил Криса и Робин обернуться. Девочка стояла в дверном проеме и с усмешкой смотрела на растерянную парочку.

– Мы просто разговаривали, – мягко улыбнулся Крис. – Так, где твой брат?

– Играет в гонки и послал меня в жопу,– хихикнула. – Сказал, что никуда не пойдет.

В кухне повисла густая, нехорошая тишина. Робин перевела взгляд на Криса, который одними губами прошептал ей «не уходи», затем улыбнулась его дочери и спросила:

– Спорим, я уделаю Мозеса на любой трассе?

Вернувшись в Санта-Монику около пяти вечера после нескольких часов беспросветного рубилова в гонки на PlayStation с Мозесом под испытывающим взглядом Эппл, Робин чувствовала себя полностью заебанной.

Ей хотелось рухнуть поперек своей кровати, отключить телефон и проспать сутки, не меньше. Дети Криса были не менее активными, чем сам Крис. Мозес успевал обыгрывать ее на приставке, параллельно задавать вопросы и громко заразительно смеяться. Если же она выигрывала заезд, мальчик обижался, но виду не подавал. Он просто сразу же предлагал играть еще. И еще. И еще. Дохрена еще. В таком темпе Робин явно натерла бы джойстиком мозоли за сутки.

Но здесь на помощь приходила Эппл. На правах старшей сестры, она периодически унижала брата (совершенно незаслуженно) и пыталась всячески обратить внимание именно на себя. Мальчик злился. Несколько раз даже вскакивал с места, бросая игру, и бежал за сестрой, чтобы как следует ей наподдать (вполне заслуженно). Эппл пряталась за спиной отца, который был ярым противником насилия и старался все решить мирно. Это действовало. Правда, лишь до следующей потасовки.

Когда Уильямс садилась в такси, Крис лишь виновато улыбнулся на прощание и пообещал позвонить. В этот момент ей хотелось послать его куда подальше, но вопреки всему она быстро чмокнула музыканта в щеку и захлопнула дверцу машины.

Сегодняшний шок от внезапного и совершенно незапланированного знакомства с его детьми, сменился тоской по собственной семье. Несколько часов наблюдая за тем, с какой любовью и теплом Крис относится к Эппл и Мозесу, Уильямс тихонько завидовала этим крохам. Завидовала завистью человека, который давно забыл, что такое чувствовать любовь матери или заботу отца. Да и знала ли она об этом когда-то? Ее мать всегда держалась холодно и сдержанно, а отец во всем слушался жену. Макс ненавидел мать, а отца и вовсе презирал. Теперь Робин была уверена, что эти чувства были взаимны.

«Дохлая рыба» – вот, как называл Макс их набожную, строгую мать. И Робби это казалось смешным. Раньше. Сейчас, погрузившись в воспоминания на заднем сидении такси, девушка испытывала отвращение и боль. Она даже не пыталась звонить родителям в Чикаго, мать просто бросала трубку, как только слышала голос собственной дочери. В тот день, когда Робин отказалась жить по тем правилам, которые диктовала ей мать, все закончилось. Да, все закончилось.

Но Роббс не переставала посылать родителям деньги. Она каждый месяц посылала в Чикаго чеки на сумму, которая не показалась бы ее матери оскорбительной. Ей и правда хотелось сделать приятное. Просто так, не требуя взамен прощения всех грехов (каких, она до сих пор не могла понять) и любви. Да и как вообще можно требовать любви у тех, кто, кажется, не имеет представления об этом чувстве. Если, конечно, ты всего лишь человек, способный на ошибки и глупости, а не Господь Бог. Вся любовь семьи Робин принадлежала последнему без остатка.

Два или три раза Уильямс получала свои чеки назад. Мама даже прикладывала к ним небольшие письма, в которых подробно излагала, что деньги, заработанные таким «грязным» способом, ей не нужны. А самой Робин следует молиться и просить Бога о прощении.

Но Робби не прекращала отсылать в Чикаго деньги. И больше мать ей их не возвращала. Наверное, дела в отцовском магазине шли не слишком хорошо. Они вообще никогда хорошо не шли. Если подумать, у семьи Уильямсов, у ее семьи, никогда не было достаточно денег. Но родители все время работали. Работали и молились. Молились и работали. Вот ее детство в двух словах. Никаких красивых платьев и дорогих игрушек. Никакой надежды на то, что когда-нибудь все изменится.

Вечером Робин поехала к Патриции, тщательно скрывая свою печаль под слоем яркого макияжа и симпатичным платьем от Dior. Хозяйка квартиры открыла дверь, пританцовывая под какое-то безудержное кантри, бокал вина в руке объяснял настроенность Бэйтман на танцы и подобную музыку без слов, так что Уильямс сразу сориентировалась что к чему и удивилась совершенно по другому поводу. Патриция Бэтман выглядела совершенно нормально. И нормально касалось не только скучной футболки с джинсовыми шортами, а и волос подруги. Они опять были ее натурального цвета.

– Зачем? – спросила Уильямс, с жалостью покосившись на былое великолепие розового цвета, которое опять превратилось в скучные золотые пряди.

– Я ее о том же спрашивала, – ответила Скай с дивана.

– Затем, – нравоучительным тоном начала Патти, – что на встрече с Harrods я должна выглядеть презентабельно, иначе исход будет предрешен, только я переступлю порог конференц-зала.

– А мы не можем себе позволить возможность проебать шанс засветиться в одной новостной ленте с такими гигантам. Хешэг СкайлерИендоЕбалаКорпоративныхСвиней.

– Слишком длинный! – крикнула Патти из кухни, где заканчивала возиться с компромиссным вариантом ужина для всех троих.

Заказывать еду навынос за последние несколько недель ее порядком достало, еще немного такого спонтанного питания и можно будет отращивать яйца, заводить на кухне блендер на все случаи жизни и разбрасывать по дому носки, как в настоящей холостяцкой норе. И тогда придет очередь Джареда Лето совершать вмешательство и, вооружившись черными трупными пакетами, выносить весь хлам вон.

– Как там твой?!. – вспомнив, наконец, о том, что в мире существуют и другие люди, кроме Джареда Лето, девушка решила докричаться до Робби в гостиной, но осеклась, когда увидела на пороге кухни обеих своих гостей. – …драгоценный Мартин?

Робин не хотела давать повода Патриции ненавидеть «драгоценного Мартина» еще больше, а потому тщательно скрыла свою грусть под дежурной улыбкой «для камер» и начала воодушевленно вещать:

– Сегодня был пиздец! Дети Криса выпрыгнули, как черти из табакерки!..

Патти сначала рассмеялась, но уже через несколько минут изменилась в лице и выслушивала рассказ Робин о том, как она проводила время в доме Криса, играя в няньку, практически без слов. И чем дальше Уильямс уносило в подробности дня, проведенного с лучшей частью семейства Мартина, тем больше девушка становилась рассеянной, а ее старания по кухне перестали даже отдаленно походить на помощь. Бэйтман мягко отстранила подругу, предложив ей открыть еще бутылку вина.

Внешне спокойная Патриция еле сдерживала копившееся внутри возмущение. Как вообще можно быть таким кретином непроходимым и не побеспокоиться о том, чтобы знакомство с отпрысками не произошло вот таким внезапным пиздецом для всех сторон?

Бедной Роббси за последнее время уже второй раз везет с такими идиотами. То Влашиха попер знакомиться с родителями, а теперь этот идиот с детьми. Хреновые же у них представления о сюрпризах. Ебаные придурки!

Но, наверное, даже больше чем дружеская солидарность, ее вывело из себя то, как просто Крис решил проблему с досугом своего сына. Подумать только, чертова игровая приставка – решение всех бед с гиперактивным ребенком. Какой идиот вообще способен оставить своего ребенка на полдня с каким-то гребаным «икс-боксом» вместо того чтобы занять чем-то более полезным? Вот так и вырастают такие жеманные пиздюки, вроде Криса Мартина, из-за недостатка нормального общение и воспитания.

Хорошо, что Том и Чарли достаточно адекватны, чтобы держать Олли подальше от всех этих цифровых гаджетов, которые только и умеют, что отуплять.

И тут Парицию Бэйтман неприятно передернуло, точно за шиворот опрокинули ведерко со льдом. Все эти слова будто принадлежали совершенно другому человеку. И она пообещала себе, что больше никогда не будет о нем вспоминать. В который раз. И в который раз нарушила обещание. Гребаный Джек Уайт забрался так глубоко под кожу, что его оказалось просто невозможно вытравить. Как гребаная блуждающая пуля. Не предвидишь, когда она выстрелит.

Скай же рассказ Робин откровенно забавлял. Она вообще не была похожа на девчонку, которая умеет грустить. Или обилие татуировок и яркие разноцветные пряди волос просто скрывали ее меланхолика где-то глубоко внутри. И именно ее бодрый и невозмутимый вид раз от разу возвращал Патти обратно из пучин роящихся мыслей, которые мутили воду ее по-самурайски спокойного и неимоверно счастливого существования.

Выплеснув все свои жалобы на Криса и его отношение к происходящему, Роббс вновь освежила всем бокалы вина. Сделав несколько глотков, она добавила:

– Он прекрасный отец, мне кажется…

Патти цокнула языком и закатила глаза, а Скай в очередной раз лишь рассмеялась, заметив реакцию Бэйтман. Крис Мартин в последнее время был прекрасен во всем, что бы ни делал. Он прекрасно завязывает шнурки и чистит зубы по утрам, прекрасно натягивает трусы и засирает мир своей музыкой, прикалывая всем на грудь свои дебиловатые значки «Love». Девушка опять схватилась за свой телефон в который раз за вечер и с улыбкой начала отвечать на очередную остроту от Джея.

Гребаный Джаред Лето! Ведь он точно так же заставлял ее глупо улыбаться, творить хуйню и забывать о доводах рассудка. Доводы рассудка. Патти презрительно хмыкнула. Как в дебильном викторианском романе о возвышенных чувствах. Они с Джеем были очень далеки от канонов старой доброй английской морали. Как и ее рассудок во время совершения всех этих откровенных глупостей, о которых она, впрочем, не жалела. Пьянящее ощущение счастья и свободы, которое она испытывала рядом с Джаредом, казалось, и было тем самым, что она любила в их отношениях, что она любила в нем. Но все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, слишком хорошо, чтобы длиться…

– Ты вообще меня слушаешь? – поинтересовалась Робин, бросив возмущенный взгляд на подругу, которая так и застыла с телефоном в руках.

– Конечно, – возмутилась Патти в ответ, россказни Уильямс о Мартине достаточно было слушать в пол-уха, чтобы потом, разбавив своими собственными чувствами по поводу Джея с учетом высокой морали Криса, в точности изложить соль вопроса. – Мартин хороший отец, заботливый и лучший мужчина в мире, но нехорошо так получилось с детьми, – резюмировала Бэйтман.

Скай тем временем активно жестикулировала за спиной Уильямс, указывая то на стол, то на отключившийся духовой шкаф.

– И конечно же мы сейчас забираем с собой всю еду в гостиную и смотрим тот фильм, который я обещала, – благодаря суфлеру ловко выкрутилась Патти. Телефон в ее руках опять оповестил о новом сообщении.

На сей раз добрая спасительница Скайлер Иендо не выдержала и выхватила у Бэйтман телефон, ворча себе под нос и одновременно остервенело печатая что-то в ответ.

– Мистер Джей подождет, как и мистер Си. Раз уж я согласилась посмотреть с вами это итальянское мыло, то пускай весь мир подождет.

Скай протянула телефон обратно, когда закончила с Лето, и демонстративно взяла столовые приборы и салатницу, отправившись в столовую. Патти как-то рассеянно посмотрела на открытое окно сообщений и даже вздрогнула, когда поверх ее плеча опустилась рука подруги.