Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 72 страниц)

В гостиной никого, кроме Робин, не было. Дым от травки повис в воздухе, и клип Рианны, в котором та вышибает мозги какому-то нигеру прямо в клубе, мелькающий на огромной плазме, только добавлял всей этой тусовке истинного ямайского колорита.

– Курнешь?.. – переспросила Робин, жестом приглашая Криса присесть рядом с ней на диван.

Прежде чем он успел что-то ответить, в комнату вошла Патриция. Выглядела она несколько иначе, чем в их последнюю встречу. Никакой косметики, короткий шелковый халат поверх майки и таких же крошечных шортов. И ее волосы. Они были влажными и… Они были розовыми.

– Какого хрена смотришь на меня, будто никогда не видел?! – огрызнулась Бэйтман, бросив на спинку кресла влажное полотенце. – Я что, блядь, так странно выгляжу?!

– Привет… – тихо произнес Крис. – Классный цвет.

В ответ Патти только закатила глаза.

– Крис, давай, я уже задолбалась ждать! – Робин буквально сунула ему под нос наспех скрученный косяк. – Считай это гостеприимством по всем правилам Санта-Моники.

– Ага, только мы не в Санта-Монике, – Патти опустилась в кресло и схватила пакет с бургерами. – Так что тяни, Крис!..

Затянувшись, мужчина пару секунд подержал дым и выпустил его, кашляя.

– Твою мать! – пережевывая кусок бургера, выкрикнула Патти. – Здесь что мяса нет?!.

– Нет, я думал, что вы… – только и успел ответить музыкант.

– Как вы заебали меня, долбаные любители подножного корма!.. – перебила мужчину Патриция. – Ешь сам это дерьмо. Я заказываю пиццу.

– Две закажи! – Уильямс сделала несколько коротких затяжек и протянула косяк подруге. – И дай мне эти бургеры, я так есть хочу!..

Час спустя, Крис чувствовал, как диван просто вбирает его в себя своей мягкостью. Робби навалилась на его левый бок и рассказывала о том, как в детстве ненавидела оливки. Она выбирала оливки из всех блюд, в которых только находила, а затем незаметно выкидывала или скармливала своей собаке.

Патти, посмеиваясь, жевала кусок пиццы, все еще с раздражением поглядывая на Криса. Больше всего ее раздражало, что он ни разу не нахамил ей в ответ. А ведь за это время она уже несколько раз пыталась вывести его из себя.

– Робин, слушай, вырубай свою Рианну, – проговорила Бэйтман, дотягиваясь до своего ноутбука. – Ща будет клевое регги.

– Кстати, Рианна тоже Робин, – сейчас Крис говорил еще более странно. Британский акцент, фирменная шепелявость и несколько косяков сделали его речь практически невозможной для понимания обычными людьми. – Она классная. Когда мы работали вместе с ней, было очень весело. И она настоящий профессионал.

Роббс окончательно расплылась. Казалось, у нее от улыбки скоро щеки треснут.

– Как это мило, Крис, – с ухмылкой пробормотала Бэйтман. – Сначала Рианна, теперь Бейонсе. С кем будет следующий дуэт? И вообще, почему бы вам сразу не записаться с Тимбалэндом? А еще лучше пусть вам альбом спродюсирует. Мне кажется, звук не особенно станет отличаться.

Мартин посмотрел на Патти своими немного печальными, покрасневшими от дыма глазами и улыбаясь ответил:

– Знаешь, а это идея…

– Слушайте, хватит вам тут спорить, – вмешалась Робин. – Давайте лучше еще курнем.

– Я вообще-то жду, пока Крис забьет, но, по всей видимости, в траханой Англии его это делать не научили, а общение с Рианной прошло почем зря, – с раздражением Патриция посмотрела на музыканта.

– Ой, блин… – Уильямс потянулась и придвинула столик к себе. – Сейчас я сама все сделаю. Макс меня научил быстро забивать.

– Твой брат не против того, что ты куришь травку? – посмеиваясь, спросил музыкант.

Едва не уронив с колен ноутбук, Патти громко рассмеялась. За ней начала гоготать Робин, а Крис, не понимающий, что сейчас такого смешного сказал, лишь сидел и смотрел на подруг с глупой улыбкой.

Еще несколько часов спустя, Патти сделалось совсем тоскливо. Крис и Робин обнимались, уютно устроившись на диване, и пили вино. Хоть Мартин и продолжал ее жутко бесить, Бэйтман не могла не отметить, какой счастливой выглядела рядом с ним ее подруга. И какой несчастной чувствовала себя она сама.

Патриция пыталась дозвониться Джареду, но его телефон упрямо продолжал молчать. И это было слишком больно. Хотя имела ли она право обвинять его?.. После всего дерьма, которое свалилось на ее голову, а заодно и на голову Джея.

Ее тело было сейчас легким, как перышко. Во всяком случае, Патти ощущала эту легкость в каждом движении. Ей было хорошо. За последние несколько дней ей действительно было хорошо, но… Всегда было это ебаное «но»!..

– Мне кажется, неплохо было бы позвонить Бену и позвать его посидеть с нами, – точно прочитав ее мысли, предложила Робби. – Он сегодня так ушел… Незаметно.

– Тебе не кажется, что уже слишком поздно для этого? – мельком взглянув на часы, спросила девушка.

– Никогда не бывает поздно, – тихо произнес Крис, с опаской поглядывая на Патти.

– Слушай, ты свою ебанутую псевдофилософию прибереги для написания песен о настоящей любви! – резко поднявшись с кресла, Патриция взяла в руку свой телефон и подошла к окну. Немного поразмыслив, глядя на вечерние огни города, она набрала номер мужчины. Затаив дыхание, Бэйтман ждала, пока он ответит.

Крис потерял счет тому, сколько раз за сегодняшний вечер Патти пыталась вывести его из себя. И, надо признать, ей это почти удалось. Единственное, что сдерживало музыканта от того, чтобы послать хозяйку квартиры ко всем чертям и уйти, хлопнув дверью, – любовь Робин к этой самой хозяйке. И он совершенно не понимал, за что такая милая и добрая девушка, как Робби, могла уважать и ценить злобную суку Патрицию, которая насмехалась над каждой его фразой и постоянно пыталась уколоть как можно больнее. Он не сделал ровным счетом ничего плохого (ну, ладно, купил не те бургеры), а Бэйтман смотрела на него с такой ненавистью, будто в любой момент готова набросится и растерзать. Только за то, что его музыка, по ее мнению, – дерьмо, которого свет не видывал.

Но Крис знал, что если он уйдет сейчас, то Робин расстроится. Она сидела рядом и шепотом умоляла не обращать на подругу внимания. Да и он не хотел никуда уходить. Пока Уильямс была рядом, все остальное, действительно, становилось таким незначительным. Нежные пальчики Робби поглаживали его колено, он чувствовал тепло ее тела и аромат духов. Травка окончательно «прибила» к дивану, и сейчас, пожалуй, даже если бы он захотел встать и уйти, то не смог бы этого сделать. А он не хотел уходить. Не хотел уходить без Робин.

– Привет, это я… – сперва Крис решил, что у него начались глюки. Голос Патти звучал совершенно иначе. Подняв голову, он увидел, как девушка стоит у окна, прижав к уху смартфон, и переминается с ноги на ногу. – Я понимаю, сейчас уже довольно поздно, но… Бен, может быть, ты захочешь заехать ко мне? Мы здесь с Робин и Крисом устроили небольшую вечеринку, и если ты… Если ты приедешь, я буду очень рада. Я, правда, хочу тебя увидеть и извиниться за… За все.

Когда Патриция закончила разговор и отложила в сторону свой телефон, Крис все еще смотрел на нее так, словно увидел призрака. Смотрела и Робин. Только к Робин быстрее вернулась возможность разговаривать:

– Патти, ты с ним так говорила сейчас! – начала Уильямс. – С тобой вообще все нормально?..

Бэйтман почувствовала, как на щеках выступил румянец. Она пробормотала что-то невнятное и ушла в ванную. Хотелось ополоснуть лицо, которое моментально начало гореть.

«Он приедет. Он приедет. Он приедет!» – звучал в ее голове странный и вместе с тем полный радости голос.

Как только Патриция вышла из гостиной, Крис притянул Робин к себе еще ближе и прошептал, нежно касаясь губами ее щеки:

– Я не знал, что она бывает такой…

– Какой? – с улыбкой спросила Роббс, обнимая мужчину за плечи.

– Нормальной, – усмехнувшись, ответил музыкант.

Когда позвонила Патриция, Бен как раз проверял упакованные вещи и документы перед перелетом в Лондон. Его основательный подход ко всему, что бы он ни делал наконец нашел применение в новом масштабном проекте Warner Bros.: студия доверила ему немалый кусок работы по созданию кинематографической DCEU – и он собирался сделать все от него зависящее, чтобы в итоге они получили не просто продукт, который можно задвинуть фанатам, а нечто действительно весомое.

Кастинг для «Лиги справедливости», чтение сценария сольного фильма о Бэтмене, продюсерская работа и переговоры с инвесторами – все это до сих пор держало его в Лос-Анджелесе, не давая присоединиться к съемочной группе в Лондоне и детям. Дженнифер прилетела в Англию несколько недель назад и с тех пор каждый вечер звонила, спрашивая, когда он закончит все дела в США, будто бы это могло приблизить перелет. А в последнее время с новой силой вспыхнули толки в прессе о его новых отношениях. То, что, как он наделся, займет журналистов на несколько дней и еще раз подтвердит всю глупость циркулирующих о его личной жизни домыслов, переросло в катастрофу, катастрофу, Бен! Вещал его публицист после того, как в медиа прошел слушок о драке Аффлека и Лето. Точно так же говорила ему и Джен. И даже поверила во все эти домыслы о том, что Патриция всегда была где-то рядом, как только в их отношениях начался кризис, о том, что няня была лишь для отвода глаз прессы, о том, что он ей все это время врал. Но самое болезненное заключалось в том, что бывшая жена виртуозно приплетала в разговор его дочерей, которые были уже достаточно взрослыми, чтобы понимать все, что говорят в газетах и по ТВ об их папочке.

Оба они, и публицист, и Джен, советовали держаться подальше от Патриции Бэйтман, тем более что после ее ухода из The Hollywood Reporter у него не было никаких поводов поддерживать с ней отношения. Но Бен просто не мог так поступить и, к огромному недовольству Кена, попросил его поработать над снятием осады озверевших журналистов с дома Патти. Он не сделал ничего, когда девушка попросила его после премьеры «Бэтмена против Супермена» прекратить этот цирк в прессе, и сейчас чувствовал себя обязанным взять на себя ответственность за последствия. Поэтому, собственно, он и не сильно удивился, что Бэйтман даже не отправила ему благодарственную карточку за подарок. После того ада, в который превратилось ее утро после дня рождения, она вполне имела право на обиду и молчание.

Увидеть ее в том замшелом баре на задворках ЛА было настоящим везением, невероятным стечением обстоятельств. Не менее невероятным, чем ее новый цвет волос. Вспомнив о том, как долго приглядывался к этому дивному видению, Бен улыбнулся. Она так тщательно пыталась показать миру, как изменилась за эти четыре года, даже сам Аффлек почти поверил, что от той девчушки, которая травила анекдоты о милашке Бене за кулисами ТВ-шоу, почти ничего не осталось. Как и от взбалмошной подружки того фотографа с фамилией ее лучшей подруги, который снимал его для Esquire. Тогда она вломилась к нему в студию в линялых джинсах и футболке с молнией с культового «Aladdin Sane» Дэвида Боуи, взъерошенная и не на шутку разозленная. И так забавно замерла, оборвав свою тираду на полуслове, когда увидела его.

Она всегда была маленькой девочкой, по крайней мере, такой он видел ее каждый раз, когда они внезапно пересекались. Возможно, именно поэтому его сбило с толку ее появление на премьере в холодном темном образе, ее поведение и то, как она общалась с окружающими. На рабочем месте она тоже была отчужденной, деспотичной и отталкивающе властной, как те многие женщины из его жизни, которые отчаянно хотели все контролировать. Полностью и безраздельно. Такая бы точно нашла выгоду в сложившемся положении и не просила его пресечь все слухи на корню.

Где-то глубоко внутри, подальше от чужих глаз Патриция Бэйтман осталась все той же маленькой чувствительной девочкой, что и четыре года назад. И Бен предпочел бы получить подтверждение своих догадок иначе. Видеть, как она рыдает у него на плече, и понимать, насколько тщетны все его утешения, что она не поймет ни слова, из сказанного им. Ощущать свое бессилие, когда он всегда был тем, кто решает проблемы. Хотя нет, бессилием было бы оставить Патрицию одну, когда ей казалось, что весь мир, ее мир, близкий и родной, ополчился против нее, оставить ее, как это сделал Джаред в вечер ее дня рождения. Вот, что такое бессилие и неспособность оказать помощь.

Бен поднял трубку едва ли не после первого звонка. Он и сам не знал, что ожидал услышать на том конце. И Патриция мялась, подбирала слова, сбивалась с мысли. Понять, что выражает ее голос, расфокусированная и замедленная речь, было сложно, и мужчина напряженно вслушивался в каждое ее слово, пытаясь услышать в потоке бессвязных извинений и форм вежливости, нужен ли он ей сейчас. Нужен ли ей сейчас рядом человек, который поддержал бы Патрицию Бэйтман.

И когда Патти наконец сказала, что они с Робин помирились, Бен перестал параллельно соображать, как отложить перелет еще на несколько дней. Сейчас он еще раз пересмотрит все комплекты документов, а завтра утром сядет на самолет до Лондона, чтобы попытаться хоть на некоторое время последовать совету Кена и Дженнифер и оставить заботу о Патриции на Робин Уильямс и Джареда Лето, которому уже давно стоило бы объявиться на ее пороге как минимум с извинениями, а самому вместе с Заком заняться съемками. Но когда Патти пригласила его присоединиться к их домашней вечеринке, Бен не раздумывая согласился.

Еще час спустя волшебная косметичка, некогда спрятанная в не менее волшебном ящике с комиксами, ощутимо опустела. Робин с Патти, попивая шампанское, вспоминали, как по молодости пытались заново изобрести велосипед и придумывали всевозможные способы улучшения хорошего: потребления чудо-травы. Они смеялись только одним им понятным шуткам, а Крис, расслабившийся от близости Робин и травки, наслаждался моментом затишья, пока Бэйтман опять не включила режим суки, чтобы напомнить ему о том, какой он жалкий ничтожный смертный.

–А кокос? – спросила Патти.

– Макс нам потом долго вспоминал свой разбитый штатив, – подхватила Уильямс, и обе девушки рассмеялись. – Но получилось круто. А может, закажем еще и фруктовую корзину, раз курьер не особо спешит с заказом?

После того как Бен согласился приехать, что удивило Патти не меньше, чем сам факт, что Робби подбила ее на этот камикадзе звонок, девушка провела скрупулезную инспекцию того, что осталось от их пиццы и гребаных овощных бургеров. Результат был неутешителен. В картонной коробке лежали только недоеденные корочки, а бутеры Робби с Мартином подмели без остатка, даже бумажного пакета нигде не видно было. На столе стояла бутылка шампанского, коих в холодильнике после завершившейся раньше, чем ожидалось, вечеринки было еще много, и клубника. Если в доме у Патриции Бэйтман было шампанское, клубника была самим собой разумеющимся продуктом.

Такой набор вполне устраивал как Робин, так и Патти. Криса в этом случае никто не спрашивал. А вот Аффлека, которого она, вполне возможно, лишила ужина, надо было кормить чем-то более существенным. Да и клубника со сливками на позднем ужине с мужчиной (Мартин опять же не в счет) задевала остатки ее католической морали, потому с полчаса назад все временные обитатели квартиры на пару с местным обслуживанием и доставкой страдали от Бэйтман, которая не знала, чего бы ей захотеть.

– И бананы… – мечтательно продолжала Робин. – Мы так и не попробовали, помнишь?

Забыть о том кокосово-цитрусовом месиве на кухне у Макса было сложно. Уж он-то точно не забыл, до сих пор подтрунивает, вспоминая им грехи молодости. Патти вспомнила весь этот трэш, мокрые руки, брызги сока на белой футболке и содрогнулась. Нет, такого ее гостиная не заслужила. Такого не заслужила ни одна комната этой квартиры.

– Нет, Робин, только через мой труп, – протестовала Патти, но как-то очень слабо и неубедительно.

– Значит, да, – улыбнулась подруга, набирая номер доставки Lassens. – Да… Самую большую, что у вас есть…

Патриция со смутным предчувствием беды слушала разговор Робин с супермаркетом, но была слишком расслаблена, чтобы предотвратить надвигающуюся смерть предметам облюбованного интерьера. Уильямс все еще что-то выясняла у оператора, активно размахивая руками, а Крис напряженно следил за тем, чтобы она ничего не задела и не ударилась. И когда девушка, наконец, нашла нужное положение, закинув ноги на стол, он убрал на пол разбросанные по нему журналы вместе с коробкой от пиццы, мимо которой Робби промахнулась разве что на несколько сантиметров. Патти только прыснула со смеху, оставив такую благодарную почву для насмешек без комментария. Ее сейчас куда больше волновало то, как плавно пузырьки шампанского поднимались вверх и исчезали с поверхности жидкости.

– Хэй, Патти, что мы будем делать с твоим Бэтменом, когда он придет, а ты уснешь, – Робби бесцеремонно пнула подругу ногой так, что та едва не пролила на себя шампанское. – Бен это уже видел. И если он не извращенец какой, то наблюдать за спящими девушками не приносит ему особого удовольствия. Пора раскачать эту вечеринку! – провозгласила Робин, выкручивая музыку погромче.

Она запрыгнула на журнальный столик, любимый и оберегаемый не хуже бриллиантов короны Justin Van Breda, и потянула Патрицию за собой.

Картина, которую застал Бен, заставила его на несколько мгновений задержаться у дверей, оценивая масштаб маленькой домашней вечеринки. Курьер же, который так вовремя пришел пополнить стратегические запасы, тщетно пытался разглядеть что-то за широкой спиной актера. До него доносились только неслаженные вопли двух девиц, которые пытались подпевать на непонятном языке рвущейся наружу из квартиры музыке. Кроме немецкого регги из квартиры рвался еще и плотный запах марихуаны, плотный настолько, что почти превратился в дым, как в гребаных гангстерских фильмах, где банда нигеров вываливается в клубах дури из какой-то до безобразия обвешанной тачки. Как ни старался, большего заметить ему не удалось. Аффлек забрал у него пакеты и закрыл дверь.

– О, Бэтмен! Привет! – Робин первая отреагировала на гостя. – Заходи, снимай костюм… Ааа, черт, ты сегодня не в нем…

Патриция споткнулась и едва не упала со стола.

– Бен, – девушка неловко улыбнулась, спускаясь на пол. – Боже.. – Она нервно поправила халат, перевязав его поясом. – Я так рада, что ты пришел.

– Я смотрю, с Богом вы вполне успешно примирились при помощи даров его, – мужчина кивнул в сторону истощившегося стратегического запаса.

– Сестра Робин предлагает Бэтмену, пока он не при исполнении, тоже присоединиться, – девушка протянулся Бену косяк.

Патти с напряжением наблюдала сцену протягивания трубки мира, и откинулась на спинку дивана, расслабившись, только когда Аффлек сел рядом с ней, затягиваясь травкой. Девушка одобряюще улыбнулась, наблюдая за мужчиной. И с чего она вообще переживала, это же не гребаный Мартин, который и под кайфом остался таким же бесящим мудозвоном.

– …жрица Зевса… – выловила она отрывок шепелявой речи вокалиста Coldplay.

– Чего?

– Зевса, – повторил Крис. – Громовержец в древнегреческой мифологии. Мы же тут говорили о богах, и я…

– Ты, наверное, очень удивишься, Мартин. Но я, блядь, хоть и не заканчивала элитных школ для мальчиков, где-то в своем сраном универе академии искусств слышала об античной мифологии и даже где-то что-то читала, – стоило Крису опять открыть рот, как все раздражение на его счет буквально вскипело. Патриция попыталась привстать с места, чтобы посмотреть в глаза этому ванильному говнюку, прячущемуся за Робин, но Бен мягко осадил ее, положив руку на плечо.

– Раз мы уже выяснили, что Зевс – это не Шон Бин, может, объясните, к чему вся эта вакханалия? – Аффлек приветливо улыбнулся Мартину.

– Просто Крис частенько шутит в интервью, что верит в Зевса, – ответила за мужчину Робин.

– Будто ему там на Олимпе есть дело до всяких клоунов, – хмыкнула Патти. Рука Бена сжалась у девушки на плече, но та никак не это не отреагировала. Она наклонилась к бутылке шампанского и с сожалением заметила, что она пуста. – Пожалуй, мне надо еще выпить, – пробормотала она, поднимаясь, и отправилась на кухню.

Бен поднялся и последовал за ней. Он остановился у дверей, наблюдая, как девушка, наклонившись, тщательно изучает содержимого небольшого винного холодильника. Она достала и перебрала несколько бутылок, прежде чем осталась удовлетворена выбором.

– Зря ты так с Крисом, мне кажется, он далеко не самый плохой парень в мире, – Аффлек подошел ближе и взял у нее бутылку, без проблем вытянув штопор с пробкой одной рукой, когда Патриция тщетно воевала с ним обеими. – Он не Джек Уайт. Не Майкл Фассбендер. Или кто-либо еще из списка неудачных романов твоей Робин. Иногда стоит опекать ее чуточку меньше.

– Иногда стоит просто промолчать, – ответила Патти, нахмурившись. – Если бы я следила за ней, как и просил Макс, то всего этого дерьма просто не произошло бы, понимаешь?! Если бы у меня был второй шанс… А с этим мудаком он есть. Я могу отбрить его раньше, чем он причинит ей боль.

– Мы точно говорим об одном и том же человеке? – Бен улыбнулся. – Потому что тот, который сидит у тебя в гостиной, не убьет и комара. Он словит его и выпустит на природу, предварительно напоив своей кровью.

– Я и говорю, гребаный хиппи позер, который прикрывается своим имиджем чувака с ромашками в волосах, чтобы пудрить бабам мозги. А мне потом разбирай всю эту поебень, после того как он разобьет ей нахуй сердце.

– Тебе не кажется, что ты слишком много ругаешься, Пи?

– Хуяжется, – проворчала девушка.

В гостиной услышали приглушенный, но довольно громкий хлопок. Робин и Крис с недоумением переглянулись и, не сговариваясь, одновременно уставились на распахнутые кухонные двери. Больше никаких движений и посторонних звуков замечено не было, и они развернулись обратно. Робин при этом выглядела очень разочарованно.

– Наверное, шампанское выстрелило… – предположила она.

Патриция тем временем потирала свою все еще горящую от удара задницу. Подумать только, этому гребаному воспитателю хватило одной свободной руки, чтобы оставить неизгладимый отпечаток на ее бедной пятой точке, прикрытой только атласными шортами. Она подняла взгляд на обидчика, тот смотрел на нее, точно строгий папаша (каким он, несомненно, мог быть), и без слов спрашивал, усвоила ли она урок. С одной стороны, ей чертовски хотелось сделать все вплоть до наоборот, как маленькому непослушному избалованному ребенку, сыпля ругательствами, сбежать в гостиную под спасительную защиту гостей. Вряд ли Бен решился бы повторить номер при свидетелях. А с другой стороны, ей так хотелось впиться поцелуем в эти строго поджатые губы, взять его ладони в свои и положить… она отвернулась, чувствуя, как краснеет под его взглядом, и отправилась обратно в гостиную.

– А где же шампанское? – Робин уставилась на бутылку рислинга в руках у Аффлека. – Мы же слышали, как вы открыли…

– Как открыли, так и наебнули прямо на кухне, – хмыкнула Патриция, недовольная расспросами по поводу маленького происшествия, которое должно было остаться между нею и Беном.

– Тише, а то папочка отшлепает, – прошептал ей на ухо мужчина.

– Вот только нехрен мне тут цитировать еба…

В гостиной раздался еще один громкий хлопок.

Комментарий к Глава 27. Примирение и прочие неприятности

Музыка и фотографии тут: http://bit.ly/1O8HamL

========== Глава 28. После полуночи ==========

– Я думал, что она уничтожит Бэтмена…

Сидя в такси, они обсуждали вечеринку, которая после появления Бена приобрела неожиданный поворот. Крис все не переставал удивляться метаморфозам, которые происходили с Патрицией Бэйтман в присутствии Аффлека. А Робин забавляло то ли поведение подруги, то ли его собственное недоумение. И мужчине было ровным счетом все равно, главное, просто видеть ее счастливой, слушать ее звонкий беззаботный смех, видеть, как сияют ее глаза.

– Нет… – протянула Роббс расслаблено, – она бы не подняла руку на самого Темного Рыцаря.

Патрицию Бэйтман вообще жутко расстраивало, когда кто-то поднимал руку на ее любимого готэмского рыцаря. Будь-то мнимая смерть от руки Дарксайда или вполне реальная в Batman R.I.P. Она рыдала даже от геймановского «Что могло случиться с Рыцарем в маске?», что уж говорить о том, чтобы замахнуться на «лучшего Бэтмена в кино всех времен» по версии самой Патриции Бэйтман.

Робин улыбнулась и тихонько рассмеялась.

– В чем дело? – спросил Мартин, нежно поглаживая волосы девушки. Она уютно устроилась рядом с ним, положив голову на грудь мужчины и обняв его за талию. Ощущать ее рядом было так хорошо, так правильно, будто они были вместе уже целую вечность и их тела точно знали, как реагировать друг на друга.

– Бэйтман против Бэтмена, это же просто невозможно. Бена слишком много, чтобы справиться с ним голыми руками, – ответила Уильямс, решив не сдавать подругу с потрохами вот так сразу. – Хотя, признаюсь, с самого начала я тоже на секунду поверила, что она на него накинется.

– А вдруг она превращается в дракона, когда злится. Как в «Малефисенте», – предположил Крис, найдя подобное сравнение забавным. – И сжигает своих врагов драконьим пламенем.

Робин поежилась и заерзала по сидению, ей разом стало как-то некомфортно. Так бывает, когда непрошеный гость встревает в разговор для его ушей не предназначенный.

– Я сказал что-то не так? – обеспокоился мужчина, поворачиваясь к девушке, чтобы увидеть ее лицо.

– Нет, ничего, – она слабо улыбнулась, опустив глаза, – просто никогда не любила сказки с драконами.

Мужчина провел пальцами по ее волосам, убирая за ухо каштановые волны нежнейшего шелка. Он заключил ее руку в свои ладони, будто, оберегая ее от ночной прохлады, он сможет оградить ее и от таких же холодных грустных мыслей.

– Отныне я не подпущу к тебе ни одного дракона, – прошептал он, склоняясь все ближе к ней.

– Кроме Патриции Бэйтман, – уточнила Робин, улыбаясь.

Рядом с ним невозможно было чувствовать себя плохо, думать о прошлых болях, грустить. Его улыбка, словно долбаное солнце посреди ночи, освещала все вокруг, изгоняла мрак из самых дальних уголков души. А его тепло было таким чертовски необходимым, казалось, что она и не знала, каково это не чувствовать его нежных объятий, не ощущать его прикосновений.

– Кроме Патриции Бэйтман, – согласился он. Все, что угодно, лишь бы чувствовать ее горячее дыхание у себя на губах и тоненькие пальчики на щеке. Вряд ли даже открыв глаза, он бы сейчас заметил что либо другое, кроме Робин Уильямс и того незримого магнетического тепла между ними.

– Мы уже приехали, мистер, – голос таксиста грубо вмешался в их маленький микромир, в котором маленькие идеальные моменты могут длиться вечно.

Крис с сожалением выпустил Робин из объятий. Всего через несколько минут, когда он проведет девушку до двери, магия закончится. Как в глупой сказке, с двенадцатым ударом. Теперь, пожалуй, и сам Мартин начинал недолюбливать волшебные сюжеты. Он обошел автомобиль и открыл дверцу, протягивая Уильямс руку.

– Кажется, наш вечер закончился.

Девушка поежилась от прохладного ветра, который принес с собой солоноватый запах океана, и не успела обнять себя за плечи, как на них оказался пиджак Криса.

– Спасибо, – Робби улыбнулась и положила руку поверх его ладони, она прижалась к мужчине, обнимая его, – так значительно лучше. И нам необязательно заканчивать вечер здесь и сейчас. Может, поднимешься, – сказала она, глядя в сторону, туда, где всего в нескольких домах от них за нестройным рядом пальм начинался пляж Санта-Моники. – Правда, там еще больший беспорядок, чем был. Если тебя не смущает…

Казалось, нерешительность Мартина, которую по ту сторону Атлантики принято называть галантностью, заразила и ее. Уильямс никогда не считала, что подобное приглашение как-то оскорбляет ее или что она обязательно должна ждать первого шага от мужчины, но сейчас, прижимаясь к милому галантному британцу, она сомневалась, правильно ли прочла его и не разочаруют ли его ее слова. Она никогда не встречалась с парнями, вроде Криса Мартина, и совершенно не знала, как себя вести с…

– Робин, – его голос, мягкий и тихий, и девушка подняла взгляд, чтобы встретиться с его бесконечно внимательными голубыми глазами. – Ты… – он хотел спросить, уверена ли она, действительно ли это то, чего она хочет. Но что-то в ее зеленых глазах заставило его замолчать. Любое неосторожно произнесенное слово могло нарушить зыбкую магию, поэтому Крис обнял девушку так крепко, словно ловил ускользающий в небытие момент, и прошептал в ее приоткрытые губы: – Да.

Робин и Крис покинули ее квартиру в обнимочку и с глупыми улыбками на лице, словно все еще снимали последние дубли какой-то приторной романтической комедии из тех, в которых рассказчик (обычно, сказочный долбоеб, как и сам Крис Мартин) остроумно комментирует происходящее. И хоть как Патти не хотела этого признавать, частично причиной ее раздражительности была банальная зависть. Сейчас, после того как они с Робин так внезапно и без лишних слов помирились, будто ничего и не произошло, давление самоненависти и уничижения ослабло, и девушке, которая начала наконец воспринимать происходящее вокруг, банально захотелось и себе частичку этого самого происходящего. Отборная дурь производства местных монашек (рыдайте, родители, и взывайте к мести и огненному дождю на головы этих кощунственных невест божьих) не могла заменить теплое и наполняющее чувство удовлетворенности в объятиях мужчины, пускай даже задохлика Мартина, если кому-то его вполне хватает для этих целей.

Второй мужчина, тот, который действительно таковым является, тоже покидал квартиру следом за Робин и ее англикашкой. И расставаться с ним было чертовски грустно еще и оттого, что в ближайшие месяцы его вряд ли можно вот так по укурке пригласить в гости и не почувствовать угрызений совести или еще какой глупости, ведь пока он прилетит из-за океана (мечтай побольше, Патти), уже несколько раз придешь в чувства.

Если за Роббси она в припадке марихуанной эйфории даже в некотором довольно извращенном виде была рада (других мнений и высказываний и быть не могло, если она хотела сохранить хотя бы остатки уважения после воспитательного шлепка Бена), то сама еще в самом разгаре вечеринки начала погружаться в самокопание из-за отсутствия другого объекта доставания.

Мартин, конечно, сначала опешил, как и Уильямс (которая потом еще долго будет напоминать ей инцидент, а если расскажет Скайлер… лучше вообще не задумываться о последствиях подобного), но надолго его шокового молчания вряд ли могло хватить. Когда-то ведь его дурья башка должна была сообразить, что иногда при Патриции Бэйтман можно безнаказанно пиздеть о мире, любви и ебаных розовых единорогах. А иногда – это уже слабость.