Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 72 страниц)

========== Предисловие, в котором кто-то порядочно облажался ==========

Вы только посмотрите, кто это в срочном порядке пакует свои шмотки в дорожный чемодан от Globe-Trotter?

Это Патриция Бэйтман, и она нехило так облажалась. Еще вчера она жила в прекрасном доме у Кресент парка в Плайя Виста, каждый день перед работой тренировалась в бассейне, не желая потеть с прочими сотрудниками в спортзале, наслаждалась всеми прелестями Кремниевого берега и, что самое главное, ни цента не платила за все эти удовольствия.

Нет, Патриция не очередной рано выдохшийся технический гений, которого выперли из бурно развивающейся компьютерной компании за ненадобностью. Она колумнист в The Hollywood Reporter и частый завсегдатай всех местных тусовок. Компьютерный задрот – ее парень, бывший парень, который с самого утра разбудил несчастную отсыпавшуюся после очередной вечеринки девушку и недвусмысленно показал ей на дверь. Гребаный интернет распространяет последние сплетни хуже заразы.

Она всегда была осторожна. Зная механизм работы медиа, виртуозно уворачивалась даже от самых невинных подозрений. А тут такое. Фото, на котором вокалист Imagine Dragons держит свою ладонь на внутренней стороне бедра девушки под и без того коротким платьем, шепча ей что-то на ухо, выглядит вполне однозначно. Патриция улыбается и гладит Дэна Рейнольдса по щеке. Смотря на его тупую рожу с жутким квадратным подбородком, она вообще удивилась, как могла на такое клюнуть. Всему виной «Маргарита» и выкуренная с кем-то из ассистентов Трины Терк марихуана.

Да и Тод, ее бывший парень задрот, сам был во всем виноват. Опять пытался вытащить ее на задротскую вечеринку, познакомить с нужными людьми, помочь карьере. Этот идиот за три почти безболезненно счастливых месяца совместной жизни так и не смог уразуметь, что Патти вполне устраивала жизнь, полная алкоголя, тусовок и беспорядочного секса, о котором он не догадывался.

Патриция Бэйтман была зла, не настолько как ее тезка из романа Брета Истона Эллиса (вот он удивился, когда девушка впервые отрекомендовалась ему как сотрудник The Hollywood Reporter и попросила комментарий), но порядочно. Злило ее не то, что отныне она в свободном полете. Так даже лучше, Тод был навязан бывшим редактором ее отдела, но она давно почила где-то на дне пищевой цепи. Не прошло и полгода, как ее съела молодая и еще более амбициозная акула. Бэйтман была в бешенстве потому, что ей действительно нравился этот очаровательный тихий район, где можно было отсыпаться после сумасшедших ночей на Голливудских холмах. Она была готова даже взвалить на себя аренду, если бы не несчастный задрот. Он был настолько не приспособлен к жизни, что Патти вообще удивлялась, как он выжил в этом суровом мире. Такой парень вряд ли нашел бы подходящее жилье на динамичном рынке недвижимости ЛА и за полгода.

Она покидала Плайя Виста исключительно из жалости. И эта жалость дорого ей стоила. Переезжать пришлось на скорую руку, и свободно было только у Робин. В жуткой хипповской Санта-Монике, где половина населения до сих пор не отошла от дури, которую курила на Вудстоке.

Сам переезд ее совершенно не страшил, она привыкла менять квартиры, как перчатки. Был у Патриции Бэйтман период любования собственной значимостью и популярностью, она умела закатить вечеринку на ровном месте. И через полчаса там оказывались самые отвязные тусовщики Города Ангелов. Девушка умела держать марку, и далеко не все радовались соседке в духе современной Холли Голайтли. И сама Патти пресытилась бардаком у себя дома, научилась выносить праздник за двери и наслаждаться тишиной личного пространства.

Мудрость снизошла на нее не через год или два, а много позже, и потому она превратилась в гуру скоростных сборов и переездов. О ее правиле десяти плюс один можно было бы написать офигительную колонку с небывалым отзывом, но Бэйтман ревниво хранила самые важные из своих тайн. Она могла рассказать о малоизвестных брендах нижнего белья из тончайшего шелка или сдать хорошую распродажу La Perla, но не лайфхаки, которыми имеет право пользоваться только она.

Благодаря этому правилу парни порой спохватывались только через неделю после выезда девушки. Она не заморачивалась, разворачивая масштабные сборы. Если кому-то надо освободить квартиру, пускай занимается этим сам любым из возможных способов: сжечь вещи на ритуальном костре, отдать новой любовнице или дрочить на нижнее белье. Патти казалось, что Тод выберет последний вариант. Бедный принципиальный мальчик.

В мировоззрении (да-да, дорогие читатели, в пустой жизни фешн-журналиста иногда встречаются сложные философские понятия) Патриции Бэйтман вещи были бренны, как молодость, коллекции третьесортных выскочек-дизайнеров, Джастин Бибер с Майли Сайрус и подавляющее большинство людей, с которыми она общалась по работе. Бренны, но порой необходимы, чтобы удовлетворять за их счет собственные потребности. Жутко, неприятно и порой вгоняет в депрессию, но таков ее мир. За яркой мишурой – пустота.

Какой бы жопой не казался окружающий тебя мирок, как любила выражаться Патти, в нем всегда можно найти плюсы, ведь жопа жопе рознь. «Красивая мужская задница – это то, на чем держится весь мир», – написал Стивен Кинг и, черт побери, это Мысль. Среди явных плюсов своего положения Бэйтман выделяла в том числе и такие:

Быстро взлетел – быстро сгорит. Сентенция, основываемая скорее всего на мифе о Дедале и Икаре, в реалиях голливудской жизни расшифровывалась довольно просто. Сегодня знаменит – завтра забыт. А это обещало вечный круговорот знакомств и лиц, чтобы ни одно не приелось аж до тошноты. Старожилы, в основном, были достойны более пристального внимания, хотя бы потому, что были достаточно умны, чтобы задержаться.

Люди, которых ты знаешь днем, не те, кого встречаешь ночью. И это касалось не только двух различных кругов общения. Порой один человек в кабинете на интервью или на фотосессии был воплощением ответственности и профессионализма, а в клубе глотал один шот за другим и в конце вечера уходил с женщиной, больше похожей на тайского транссексуала.

Нет ничего незаменимого, кроме Signature от Michael Kors. Заменить можно все: работу, вещи, людей. Только не аромат, узнаваемый, обволакивающий, идеальный. Ни одна вещь, сшитая по меркам, не станет таким же вашим продолжением, как дорогой парфюм.

И, следуя последнему правилу, в чемодан для эвакуации попадали только самые достойные.

501-ый Levis и их же ковбойка. В таком виде можно было заявиться хоть на прием к президенту Обаме, «ливайсы» вряд ли оскорбили бы и королеву Великобритании и дальше по списку. Удобно, просто, неубиваемо. А с номером три еще и неотразимо.

Черные лодочки-«лубутены» подойдут для любого случая и одеяния. А когда захочется спуститься с каблуков на землю, можно смело разуться, и вас тут же подхватит на руки любой подвернувшийся под руку мужик. Проверено Патрицией Бэйтман.

Маленькое черное платье, но не от Chanel, а от Givenchy. Никто не придумал дизайна, лучше, чем Юбер де Живанши. «Декольте Обри» идеально, если вы хотите, чтобы ваш собеседник смотрел вам в глаза, но в то же время восхищался совершенным образом.

Chanel под номером пять, но, как мы уже выяснили, не парфюм. Костюм, винтажный, шерсть с шелком, с круглым вырезом, нашитыми карманами и рельефной выделкой. Хоть сейчас вешай на шею жемчуг и жди, пока изберут первой женщиной президентом США.

Стильный, в духе гангстерских 20-тых шерстяной костюм от Yohji Yamamoto с широкими укороченными штанами на подтяжках, может, и не совсем нетленная классика, но и жители ЛА далеко не всегда нуждаются в чем-то настолько теплом, так что от сезона к сезону он может вновь стать актуальным.

Кружевная блуза с коротким рукавом от Alexander McQueen – маленький бунтарь в коллекции, который сделает любой классический образ неформальным, немного готичным и совершенно индивидуальными.

Шелковое белье. В данный пункт коварно входит не один комплект, ведь девушке всегда жаль оставлять что-то настолько близкое к телу чужому человеку. Особенно, если оно новое. На этот раз в дорожный чемодан ушли Dolce & Gabbana.

Кожаная куртка Saint Laurent. Эди Слиман, придя в компанию, вызвал всеобщее дикое негодование и неистовую любовь Патриции Бэйтман, очаровательный подрыватель устоев. Каждой его чертовой вещи можно отдаться, не раздумывая, говаривала она не для печати.

И коробка с украшениями. Мисс Бэйтман была ярой поклонницей Dior, и после того как узнала, что Дейенерис Таргариен заделалась их лицом, готова была признать, что по части стиля она далеко не так же безнадежна, как по части актерского мастерства.

Плюс один – то, что мисс Бэйтман уносила на себе. Сегодня это было платье от Mark Jacobs в духе 50-тых с цветочным принтом, замшевые зеленые лодочки Jimmy Choo, широкополая шляпа Philip Treacy и родные Ray Ban Wayfarer, без которых под не особо дружелюбным калифорнийским солнцем не обойтись, если не хочешь заработать преждевременные морщины вокруг глаз. А Патриция Бэйтман хотела этого в последнюю очередь. Не хватало стать еще одним спонсором какого-то именитого косметолога, к которому в очередь за ботоксом и так выстроилось пол-Голливуда.

Патти аккуратно разгладила то самое кружевное платье, ставшее несчастливым предвестником разрыва, на постели Тода, в последний раз оглянулась на просторную гостиную с шикарным видом, взяла в одну руку чемодан, а в другую «Биркин», напичканную персональной электроникой, и спустилась к ожидавшему ее такси, которое должно было доставить ее в Санта-Монику. И это основательно портило предвкушение встречи с Робин.

Когда Робин услышала в телефонной трубке взволнованный голос подруги детства, то сразу поняла, что случай совершенно исключительный. В противном случае Патти (да, девочкам можно называть друг друга так, как нельзя мальчикам) ни за что на свете не приехала бы жить в Санта-Монику. Пусть даже на несколько блядских дней.

В последнее время мисс Уильямс (которая ненавидела свою фамилию в сочетании с именем) переживала тот период, когда хочется сделать шаг вперед, но получается только влево.

Заниматься всем и ничем не заниматься было для Робин естественным положением вещей. У нее было множество интересов, которые сопровождались целями благородными, но уж больно размытыми. Так что девушка действительно надеялась, что приезд подруги поможет внести ясность во всю эту смуту.

Уже два года она жила в небольшой, светлой квартире, которая принадлежала ее старшему брату. Он появлялся в городе несколько раз в год и чаще всего останавливался у очередной своей любовницы-модели. Что очень удобно, когда ты фотограф, работающий с самыми крупными модными изданиями по всему миру.

Конечно, малышка Робби благодаря таким семейным узам имела некоторые связи в модельном бизнесе, а красота, которую она унаследовала от мамы с папой, только помогала в продвижении по службе на high fashion Олимпе. Местные дизайнеры мечтали наряжать девушку в яркие купальники и делать «влажные» снимки на краю бассейна, но Робин видела себя на обложке Vogue USA и плевать, что в ней не было ничего от знаменитой «странной красоты» моделей Valentino.

Помимо мечты стать топ-моделью по-американски (Тайра Бэнкс бы похвалила это рвение), Роббс любила музыку. Не настолько, чтобы серьезно заниматься на гитаре, которую подарил ей бывший парень, но настолько, чтобы играть на ней в местной регги-банде.

Музыка солнца, репетиции до утра ради выступления в маленьком клубе, где всем плевать на музыку и не плевать на количество алкоголя и травки. Плюс симпатяга фронтмен с дредами и покрасневшими от дыма карими глазами. В любом случае это было весело. И у нее были мысли стать звездой. В конце концов, где еще она сможет стать звездой регги, если не в Лос-Анджелесе? Не на Барбадос же ехать!

Как типичная представительница знака Близнецов, Робин могла оправдать все что угодно. Свою лень, неопределенность и мечтательность, которая делала ее большим ребенком, частенько раздражая при этом ее саму.

И Патриция была здесь сейчас как нельзя кстати. Девушка так обрадовалась приезду подруги, что вынесла из квартиры два мешка мусора (последствия репетиций и расплата за жизнь творческого человека), заказала пиццу и купила в магазине побольше крепкого алкоголя. Патриция по телефону ясно дала понять, что без него будет не обойтись. Во всяком случае, сегодня.

– И конечно я надралась, – Патти пересказывала подруге подробности рокового вечера. – Облажаться было не сложно, а главное, вариантов с кем тоже было предостаточно. Но нет, надо же мне было выбрать такого чмошника из Лас-Вегаса. Дэн блядь Рейнольдс, уж лучше это был бы Райан.

– Шило на мыло, – фыркнула Робин, – оба женаты.

– Ну, кольца при нем не было, а гуглить каждого поп-рок сопляка, который готов тащиться за юбкой, только его помани, на предмет наличия личной жизни слишком утомительно. Не я же, в конце концов, изменила.

– Ага, то, что ты проворачивала все это время с Тодом изменой назвать тяжело. Для такого не придумали ни одного подходящего слова даже в нецензурной лексике.

– Так ты слушаешь или нет? – возмутилась Патти. – Все было до жути банально. Он предложил угостить меня выпивкой, я согласилась. Он затеял флирт, я решила, а почему бы и нет. На той стадии опьянения он казался милым, а я оказалась сговорчивой. К тому же я давно не издевалась над заезжими. На втором коктейле он уже пошел на сближение, я немного поломалась для виду, начала глупо хихикать и жеманно улыбаться. До сих пор остается загадкой, почему их приободряет, когда баба начинает вести себя как умственно-отсталая, но работает же. Он положил мне руку на колено и начал плавно продвигаться вверх, и когда его пальцы добрались до кружева трусов, я наклонилась к нему и так томно прошептала на ухо: «Когда ты думаешь о том, что я стану твоей, чувствуешь ли ты, что у тебя внутри будто пропасть разверзается, будто что-то в тебе умирает?» – и уставилась ему в глаза немигающим взглядом.

Ошарашивать мужиков вот так за шаг до было любимым развлечением Патриции Бэйтман, у некоторых после таких шуточек так ничего и не вставало. Проворачивать подобную шутку, правда, получалось нечасто. Патти не гадила там, где ела. И измывалась исключительно над залетными птицами.

– Где ты только такие фразы находишь? – ухахатываясь, спросила Робин.

– Жан Ануй «Антигона». Потрясающая вещь. И потрясла она не только меня. Ты бы видела его лицо, черт, ради таких моментов надо брать с собой фотографа, а потом отсылать клиенту копию фотки на долгую память. Он так забавно уставился на меня, по-щенячьи обижено, я почти видела, как дрожит его нижняя губа. Его рука неохотно медленно покинула мое платье. А следом за ней, так же колеблясь, начал собирать манатки и Дэн. «Как же вы меня затрахали», – пробормотала я себе под нос, имея в виду глобальную обиду на всех слюнтяев мира сего. А он, видимо, из-за музыки или проблем со слухом расслышал «трахни меня» и решил действовать. Маленькие чувствительные рок-звездочки, стоит их немного приободрить, и они тут же готовы ринуться в бой.

– И? – Робби замерла в ожидании грязных подробностей.

– Что и? Ну подергался он на мне несколько минут, как они делают на сцене, и выдохся. А потом начал истерить, что это было роковой ошибкой, мы не должны были и все такое, будто я его под венец тянула. Теперь, после того как прочла ту статейку, понимаю, что это в нем супружеская верность проснулась. Но кто ему мешал раньше думать головой и не совать хер никуда, кроме своей благоверной.

Роббс рассмеялась, прикрыв рот руками. Затем отсалютовала подруге стопкой текилы.

– Патриция Бэйтман, я рада, что вы сегодня здесь! – с усмешкой произнесла девушка.

Патти в ответ показала средний палец и со взглядом полным отчаяния опустила голову на руки.

– А я что-то не очень, Робби… – вздохнув, Патриция откинула со лба прядь светлых волос.

– У тебя был трудный день, детка, – Робин слезла со своего табурета и обняла подругу за плечи, подойдя сзади. – И вообще, если подумать, плюсы во всем этом тоже есть!

– Какие например?

– Например, мы теперь можем жить вместе, пить, курить и приводить мужиков без страха получить выговор от твоих или моих родителей! – с важным видом проговорила Робин.

Патти улыбнулась одними уголками губ, вспоминая, как раньше, будучи ученицами средней школы, они с Уильямс несколько раз в неделю устраивали девичьи ночевки. Не спали до самого утра, слушали музыку, обсуждали парней и девчонок, которые с этими парнями встречались. А потом у них самих появились парни, Робби начала курить, и ночевки превратились в «ночные вылазки» без палева. Несомненно, это было лучшее время. Веселье и никаких забот. Никаких обязательств и…

– Роббс, ты курить снова начала? – спросила Патриция, не поднимая головы.

– Не обязательно сигареты, – Робин подошла к посудному шкафчику и достала из него маленькую коробочку леденцов с изображением котенка. – Мой дружок оставил нам хороший косячок.

– Гребаная Санта-Моника, – сквозь зубы прошипела Патриция. – Но мне уже нравится.

Щелкнув зажигалкой, Робин начала со знанием дела раскуривать. После трех коротких затяжек девушка передала косячок подруге и, откинувшись на спинку стула, спросила:

– Как насчет отметить твой переезд? Вечеринка и все такое?

Патриция закашлялась после слишком глубокой затяжки и передала забитую самокрутку Робин.

– Для начала, нужно съездить к этому мудаку Тоду и забрать у него мои вещи. Я не собираюсь заниматься благотворительностью.

– No problema! – Робин потерла покрасневшие от дыма глаза. – Можем ехать хоть сейчас, я готова.

– Я не сомневаюсь, – загадочно улыбаясь, ответила Патриция.

Комментарий к Предисловие, в котором кто-то порядочно облажался

Плейлист к главе ищите по хештэгу #AF_LG_предисловие на страничке паблика https://vk.com/doyoubelieveinfaeries

========== Глава 1. Старые знакомцы, новые знакомства ==========

– А что, если состроить губки попкой или ущипнуть вон того напыщенного мужика в костюме за зад? – не унималась Робин, не забывая ослепительно улыбаться фотокамерам.

– Не смей, – прошипела Патти, строя такую же беззаботную улыбку. – Один подобный прокол, и мои коллеги не будут до смерти бояться, что я расчленю их труп и скормлю соседскому доберману.

– Как же так, Бэйтман, где же любовь и сострадание, ощущение единства с товарищами по перу.

– Засунула бы я нескольким из них перо глубоко сама знаешь куда. – Продолжая позировать, Патриция Бэйтман с удобного места обзора пыталась выцепить из толпы самые вкусные акценты следующего репортажа. Даже яркие вспышки зеркалок не мешали ей увидеть несколько безвкусно одетых комиков, космическую задницу Кардашьян в очередном голом платье (была бы ее воля, она бы запретила дизайнерам продавать такие вещи всему многочисленному семейству обладательницы чайного столика вместо пятой точки), несколько вещей из позапрошлых коллекций и…

Высокого мужчину в костюме-двойке от Tom Ford, «оксфордах» от Burberry и роскошном шелковом синем галстуке с леопардовым принтом от Vivienne Westwood. Идеальное сочетание классики и панка. Замечания фотографов утонули в общем шуме, Бэйтман только и могла смотреть на удивительное совершенство, имя которому Майкл Фассбендер. Он тоже вскорости заметил на себе пристальный взгляд и улыбнулся, обнаруживая обоюдное внимание.

– Бэйтман! – крикнуло нечто из толпы, и Патриция с опозданием опознала напасть по имени Джеймс Франко.

– Улыбайся и технично двигай влево, – прошептала она подруге.

Робин притормозила, чтобы разглядеть причину позорного отступления.

– Не оглядывайся.

– Тебя кто-то окликнул.

– Не кто-то, а Джеймс Франко, – ответила Патти, таща подругу подальше от вездесущего наказания. – Когда-то я совершила оплошность, отозвавшись на его предложение пропустить пару коктейлей и разбавить скучную вечеринку. Он счел, что я без ума от его плоского юмора, а я – что хватит с моих мозгов такого траха. С тех пор я пытаюсь технично сваливать и заводить разговор с кем угодно, лишь бы не попасться ему под раздачу. Любой умудренный опытом тусовщик скажет тебе то же самое «Увидишь, что Франко обратил на тебя внимание, позорно спасайся бегством». Потому что твои сношаемые мозги еще долго не станут прежними.

Пока Патриция как можно скорее пыталась сбежать с ковровой дорожки, а точнее, от зануды Франко, и протаскивала за собой Робин, последняя активно стреляла глазами, пытаясь найти себе «жертву на ночь». Она давно не бывала на таких крупных вечеринках (не считая модельных сборищ по случаю презентации нового аромата или коллекции), поэтому сегодня ей хотелось как следует оторваться. Напиться. Покрутить задницей, которую едва прикрывало белоснежное мини, и, как следствие, трахнуться с роскошным мужиком. Настолько роскошным, что она смогла бы отдаться прямо в туалетной кабинке. К чему тянуть время, правда?

Улыбнувшись своим мыслям, Робин хотела сказать что-то Патриции, которая шла впереди нее, как вдруг увидела в толпе журналистов высокого мужчину в черном костюме и белой шляпе.

– О, Боже!.. – девушка притормозила на месте, чтобы убедиться и получше рассмотреть незнакомца. Хотя, пожалуй, ей достаточно было одного взгляда и нескольких лет фанатичного поклонения таланту и красоте этого мужчины, чтобы почувствовать, как в этот момент сердце застревает где-то в горле, а ладони в считанные секунды становятся влажными и холодными. Сомнений не осталось: в нескольких метрах от нее стоял неподражаемый король грязных блюзовых гитарных соло «на разрыв» – мистер Джек Уайт.

На секунду ей показалось, что Джек заметил, с каким восторгом в глазах она смотрит на него. Или, может быть, он просто случайно посмотрел на нее. В любом случае Робин, точно нашкодившый котенок, бросилась наутек вслед за Патрицией, которая уже вошла в клуб.

О, какой же был у него взгляд! Пробрал до костей, черт возьми!

Роббс взволнованно озиралась по сторонам в поисках подруги, которую нигде не видела, и пыталась успокоиться. Если бы сейчас кто-то подошел к ней ближе, чем позволяют правила приличия, то наверняка бы услышал, как сердце девушки выдает отчаянный бит. Джек был так близко! Невероятно! А ведь она мечтала познакомиться с ним, даже заделалсь сталкером после его шоу в Нью-Йорке, но, увы, мистер Уайт так и не вышел к фанатам.

– Эй, ты какого хрена стоишь здесь? – Патти появилась буквально из ниоткуда. – Кого высматриваешь, признавайся!

– Вообще-то, тебя, – Робин наклонилась к уху подруги, пытаясь перекричать музыку, которая играла довольно громко.

Патрация сразу же уловила перемену в настроении Уильямс и, прищурившись, спросила :

– Что происходит?

– Я видела там Джека Уайта! – на одном дыхании выпалила Робин.

– О, нет, блядь!.. – Патти закатила глаза. – Неужели ты…

– Он такой красивый! – перебила ее девушка, вцепившись в руку Бэйтман. – Очень красивый! Идеальный! Эти плечи, руки… А глаза!..

– Неееет…

– Да! – Робин мечтательно вздохнула. – И я не прощу тебя, если ты сегодня меня с ним не познакомишь. Памятуя вашу дружбу в прошлом, я…

– Памятуя нашу «дружбу» в прошлом, мне для начала нужно выпить! – Патриция высвободила руку из цепких фанатичных лапок Роббс и твердой походкой направилась к бару.

– Эй, Патти, я даже принесу тебе алкашки ради такого случая! – совершенно безумно улыбаясь, бросила Робин ей в след. – Подожди здесь.

– И себе не забудь! Дрожишь, как малолетняя группиз, которой не достался автограф, – усмехнулась Бэйтман в надежде, что Робин не расслышала ее последнюю реплику.

– Признайся, ты бросаешь меня на произвол судьбы, потому что хочешь построить глазки кому-то у барной стойки? – Патти не хотелось оставаться без дела в ожидании, пока Робин, решившая разыграть джентльмена, сбегает за напитками, и она упрямилась, как могла.

– Нет, хочу дать шанс тому розововолосому фрику, который пялится на тебя грустным взглядом спаниеля, как на любимую косточку. Обглодай, обглодай меня полностью, – поддразнила Робби и скрылась в толпе, не успела Патриция предупредить ее, чтобы та не перестаралась с коктейлями.

Розововолосый фрик. Патти стало интересно, зачем на Hollywood Film Festival пожаловала публика с Sundance. Она обернулась к столикам в поисках Немо, или, если судить по цвету волос, какого-то героя анимэ. Среди скучной публики в костюмах найти пестрое пятно подросткового самовыражения было проще простого. Патриция Бэйтман давненько не видела Джареда Лето, и хотя помнила его разноцветные периоды с зеленым включительно, не могла скрыть удивления, увидев это скучающее чудо с окраской бесполезного мямлящего покемона, имени которого не могла припомнить. Точно такие же большие голубые глаза, копна чего-то розового и вид, полный то ли вселенской тоски, то ли крайнего идиотизма. Бэйтман не смогла сдержать улыбки, и, о чудо, клиент улыбнулся в ответ, отсалютовав ей стаканом. Девушка развела руками, показывая, что ответить ей решительно нечем. Джаред жестом пригласил разделить его временное одиночество, Патриция показала в сторону барной стойки, объясняя, что ждет подругу. Неизвестно сколько продолжалась бы пантомима, если бы не подоспела Уильямс.

– Держи, – она протянула подруге бокал и отвлекла от начинавшего забавлять Бэйтман «разговора».

Патти забрала из рук Робин бокал с чем-то подозрительно не напоминающим виски с содовой. Девушка посмотрела на свет: прозрачное, вязкое, с распускающимся красным цветком чего-то, что подозрительно напоминало гренадин (и волосы Джареда Лето). Патриция Бэйтман терпеть не могла сладкие бабские коктейли, и это было взаимно. Дело было вовсе не в том, что она считала, что такие вещи куда-то там притесняют ее как женщину (Мисс Бэйтман была глубоко уверена, что притеснить ее по какому-либо поводу было просто нереально. Перефразируя одного классика нон-конформистской литературы, не заебывай Патти Бэйтман, ибо не заебывателем станешь ты, а заебываемым), а просто банально оттого, что ее организм довольно быстро возвращал все это сладкое дерьмо обратно. Она осторожно принюхалась и подозрительно покосилась на нечто плавающее сверху.

– Это не та хуйня которую я заказывала, – после длительной экспертизы с апломбом заявила Бэйтман, немного растягивая слова.

После всего выпитого накануне совершенно не удивительно, что у нее начались проблемы с артикуляцией. Какая жалость, а она так надеялась, что после погрома у Тода кто-то утешит ее задушевным разговором о семиотике и латентном идеологическом уровне дискурса.

– Это «Обезьяньи мозги», – пояснила Робин.

– Тогда меня не удивляет, откуда сверху блевотина. Слабый желудок бармена не выдержал такого издевательства над животным. «Обезьяньи мозги», – хмыкнула она с презрением, – и где эта PETA, когда она нужна позарез.

– Пей давай, все равно на шару. Мне вон тот очаровательный парень за стойкой, – Робин помахала ему рукой и улыбнулась, – пообещал, что приготовит любой коктейль на мой вкус.

– С каких это пор ты стала такой извращенкой? – поинтересовалась Патти.

Девушка твердо решила, что за следующим напитком, во избежание повторения катастрофы, пойдет сама, а пока придется объявить войну обезьяньему мозгу и резко помутившемуся после появления Уайта рассудку подруги.

– Что ты стоишь? Не зевай! Кажется, я увидела Джека!

Патти поморщилась, будто ей только что предложили закусить экзотический коктейль не менее экзотическим яством в духе сушеного пениса оленя или живых скорпионов в уксусе. Была она однажды на гастрономической вечеринке, где посетители наслаждались вкусом живых осьминогов, которых нужно было проглотить целиком прямо с деревянной палочки. Мороженое так себе, если честно, зато опыт наблюдения за гостями был довольно поучительным. Судя по натренированности глоток присутствующих там дам, можно было смело делать вывод о том, благодаря каким талантам их постиг успех.

– Ты же обещала нас познакомить, – не отступалась Робби.

От самопровозглашенного короля блюзов до склизлых осьминогов. Патриция сама удивилась тому, насколько неприятным оказался осадок их былых отношений. Если тот трах без обязательств вообще можно было так назвать. И сейчас от такой же ошибки надо было спасать подругу. Но Робин Уильямс трудности не пугали. Скажи ей «Он мудак», и она попросит «Заверните два».

– Двигай, он уходит, – Робби подтолкнула подругу вперед, и та неудачно впилилась в чью-то непрошибаемую спину, клиент даже не покачнулся назад, наоборот подался навстречу, а Патти едва не полетела лицом в пол. Хорошо, хоть мозги приматов расплескала на пол перед собой, а не на терминатора. Кто знает, каким нравом обладает эта машина для убийств.

Патриция осторожно обернулась и повыше задрала голову, чтобы разглядеть обладателя синего галстука, хотя и так по предыдущему сканированию гостей знала, кому он принадлежит.

– Извините, – медовым голосом пропела она и улыбнулась.

– Что вы, это мне стоило смотреть, куда иду, – обезоруживающе улыбнулся собеседник, и одного его акульего оскала хватило, чтобы трусы Патти резко захотели пасть к ногам победителя.

– Вы бесконечно добры, Майкл.

Девушка провела пальцами по отвороту его пиджака, убирая несуществующие пылинки, и поправила платок в нагрудном кармане, пригладив его ладошкой.

– Так значительно лучше. – Она немного отклонилась и дотошно прицельным взглядом оценила плоды трудов.

Мужчина осторожно взял ее руку в свою. Патти подумала, что ее руке сейчас повезло как никогда в жизни. Фассбендер легко поцеловал ее и отпустил.

– Благодарю, Бэйтман, – поймав ее взгляд, сказал Майкл. – Это ведь ненастоящее имя? Такая очаровательная девушка как вы…

– К вашему огромному разочарованию, носит имя Патриция Бэйтман.

– Тогда нам стоит выпить и забыть обо всех разочарованиях, – предложил Фассбендер воодушевленно. Ирландская кровь возжелала алкоголя. – Знаю я один отличный коктейль, но его надо поджечь.

– Вы и так достаточно горячий мужчина, – поспешила заверить его Патриция, памятуя об их с МакэЭвоем пиротехнических экспериментах. – И, будьте добры, заберите вот это, – Патти брезгливо протянула ему остатки коктейля.

– Виски? – спросил он понимающе, рассматривая подозрительное содержимое бокала.

– Двойной, – подтвердила она, и этот огромный мужчина, не успела она поблагодарить, скрылся из виду в толпе, точно лепрекон с горшочком золота.

– Наконец-то, – выдохнула Робин, когда Майкл удалился. – А то ведь даже тот глазастый милаха успел приуныть.

– Хочешь заняться его досугом? – Патти подмигнула подруге, та смерила бедолагу критическим взглядом, после чего отрицательно покачала головой.

– Слишком тощий.

– Что это за мужик был? – вопрос застал Бэйтман врасплох. Она бы даже могла списать его на счет риторического настроения подруги, но человек, спросивший это, был слишком внушительных размеров, чтобы списывать его со счетов.