Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 72 страниц)

– Нет, Скай, не стоит, я лучше куплю себе новый ноут. Не хочу его больше видеть, не могу, – противным фальцетом протянул Макс и хрипло рассмеялся, подливая Патриции еще вина. – Точь-в-точь моя ненаглядная сестрица. И как после этого не верить, что все бабы одинаковые. А ведь у меня на тебя последняя надежда была, Бэйтман!

Девушка хмыкнула, пытаясь рассмеяться, но из груди вырвался булькающий звук, и вместе со смехом опять полились слезы. Патти свернулась калачиком на диване, поджав под себя ноги, и уткнулась Уильямсу в грудь, размазывая слезы и тушь по его майке. Он сперва неловко, точно прокаженную, начал поглаживать ее по волосам, но потом плюнул на свой напускной суровый имидж и, пока не было перед кем выпячивать павлиньим хвост, сгреб девушку в охапку, не преминув приложиться к ее заднице, и сжал в крепких объятиях.

– Макс, я… спасибо тебе…

– Просто заткнись, Бэйтман, – проворчал Уильямс, – и кончай истерику.

У Макса Уильямса все всегда было просто. Сейчас, как и пять лет назад. Он опять был рядом и готов был решить все проблемы универсальным, по его же мнению, способом, выпивкой. Ведь бутылка хорошего (читай, крепкого и не всегда совместимого с жизнью) алкоголя всегда наталкивала на правильные мысли. Все повторялось, правда, с одним ключевым отличием, теперь и Патриция познавала на себе волшебную мудрость лишних оборотов, только вот пока безрезультатно, наверное, для этого надо быть шаманом и адептом горячительных напитков.

Не пройдет и полугода, как в таком темпе ты переплюнешь самого Уильямса, подумала она про себя, и непрошеный истеричный смешок вырвался прямо в бокал с красным, вспенив его содержимое. Девушка поспешно поставила его на стол, утирая красные усы. Как нелепо и глупо она сейчас, должно быть, выглядела, и как ей повезло, что сейчас с ней Макс, он-то видел и нечто похуже. Будто в ответ на ее мысли, мужчина улыбнулся и потянулся помочь ей с вином, которое потекло и по подбородку вниз. Их взгляды, ее пристыженный и его, как всегда, озорной, но внимательный, встретились, и на этот раз Патти рассмеялась во весь голос, искренне и весело, насколько могла, пока слезы, на сей раз от хохота, не покатились по щекам.

У Макса Уильямса всегда получалось поднять ей настроение и утешить лучше всех. Немногословно, без сантиментов и напускного сочувствия. Просто хватало его медвежьих объятий и огонька в глазах. Смотря в них, просто невозможно было не поверить, что все будет хорошо.

Сейчас, как и пять лет назад. Когда он, выпив бутылку виски, почти в полной тишине, прерываемой лишь ее всхлипами, выдавал решение за решением, которые оказывались одно радикальнее другого по мере того, как огненной воды все убывало. Патриция молчала, потому что он сходу заткнул ее, не желая слушать ни о том, как она ненавидит себя, ни о том, как хочет, чтобы этого ребенка просто не стало. Позже она с ужасом вспоминала те свои слова, каждый раз, когда Олли сдирал коленки, плакал по ночам, болел, она винила себя за все те жестокие слова, сказанные сгоряча. Патти удивлялась, как у Макса хватило силы воли опустить руку, когда она заикнулась об аборте или несчастном случае. Она бы сейчас сама себе по морде съездила, да так, чтобы дошло сразу, а не спустя почти год.

Тогда же соображал Макс. Первое, что он предложил, отпив лишь несколько глотков, это поехать обратно в гребаный Нэшвилль и набить ебало этому мудаку Уайту да так, чтобы его после этого его не хотела трахнуть даже гребаная подстилка Моссхарт. Патриция от его слов разрыдалась еще больше, и Уильямсу пришлось приложиться еще пару раз, прежде чем выдвинуть следующий план. Неизвестно чем бы вообще все это закончилось, а ведь могло бы очередным скоропалительным браком (к коим, как оказалось из последних событий, она очень даже склонна) с Максом. Вот бы Робин обалдела! И Патти вновь рассмеялась.

– Эй, ты чего? – мужчина смотрел на нее с беспокойством.

– Да так, вспомнила, что мы ведь это уже с тобой проходили. Помнишь, тогда в Фриско? – девушка тепло улыбнулась, мыслями она была в этом городе хиппи и лучшей жизни. Там была лучшая ее часть, ее маленький счастливый Оливер. – Ты тогда всерьез вознамерился стать ему отцом.

– Ей.

– Точно, ты упрямо твердил, что мы назовем ее Баффи. В честь вискаря, который подвиг тебя стать на скользкую дорожку брака. Buffalo Trace, – Патти с отвращением поморщила нос. Сейчас она и вспоминать не хотела, какое дешевое дерьмо они хлестали в свою мятежную молодость.

– С золотыми волосами, как спелые колосья ячменя, и карамельными глазами цвета виски.

– Поэт Макс Уильямс, – она повторила то же, что и пять лет назад, когда ему эти слова диктовало количество выпитого. – Кто бы мог подумать, между тобой и браком станет парочка геев преподавателей изящных искусств?

– За что я им буду благодарен по гроб жизни, – хрипло рассмеялся мужчина.

Чарли и Том всегда устраивали ужин для своих лучших студентов в выходные после Дня благодарения и очень удивились, когда не обнаружили Пи сначала на парах, а потом и у себя дома в тесном кругу друзей. Вечер тогда не особо клеился, ведь мысли хозяев были заняты совершенно не тем, как поддерживать остроумные беседы. Они долго пытались вызвонить Бэйтман, но та упрямо не желала брать трубку, и когда уже почти решились звонить ее родителям, о чудо, кто-то поднял трубку и пробасил, едва ворочая языком:

– Чего вам?

После моментального замешательства мужчины все-таки попытались попытать счастья и назвали имя Патти своему собеседнику, прежде чем поднимать на уши полицию Сан-Франциско.

– Она спит, – отрезал все тот же грубиян и весьма лаконично добавил в ответ на вопрос о своей личности: – Ее будущий муж.

Первым, кому Крис решился рассказать о своем вновь приобретенном статусе будущего отца, стал Джонни. Концерт закончился около десяти вечера, а ближе к полуночи мужчины сидели в номере Мартина и потягивали пиво. Сейчас, после этих чертовых перелетов, нескольких почти бессонных ночей и только что отыгранного шоу, Крис не вполне ясно ощущал все происходящее вокруг. Казалось, что на его плечах сидит каменный гигант, который с каждой минутой становится все тяжелее. Музыкант сделал еще несколько глотков из своей бутылки и поднялся с кресла, чтобы стряхнуть с себя сонное оцепенение, овладевающее им все больше и больше.

– Ты выглядишь, как кусок дерьма, – произнес Джонни, озабоченно поглядывая на друга. – Шел бы спать.

– При всем желании уснуть, – устало улыбнувшись, ответил Крис, – я никогда еще, кажется, не чувствовал себя таким счастливым…

Джонни лишь одобрительно хмыкнул. После чего допил свое пиво и спросил:

– А как Робин? В смысле, это ведь все так быстро случилось…

– Я даже представить не могу, что сейчас происходит в ее голове, – с печалью в голосе проговорил Мартин. – И еще ее брат… Черт. Не знаю, я просто хочу как можно скорее вернуться в Калифорнию.

– Она сама еще ребенок, – улыбнулся Джонни. – Нелегко тебе придется, в курсе?

Крис рассмеялся и потер глаза. Он и сам, без подсказок лучшего друга понимал, что Робин не была готова стать матерью так внезапно. Более того, он понимал, что Робин вообще не была готова стать матерью. Сейчас.

– Я люблю ее, – тихо произнес Крис. – И, кажется, люблю с самой первой минуты. Как только увидел. Знаешь, как такое бывает? Просто видишь ее и все. Она становится всем…

Кашлянув, Джонни устало потер шею и едва слышно сказал:

– Еще бы…

– Пошел ты!

– Я женат, – рассмеялся музыкант. – Тем более, она кроме тебя, кажется, вообще никого не замечает. Черт, я видел, как она смотрела на тебя! Ты просто везучий ублюдок, Мартин!..

Они еще немного поговорили, пока усталость окончательно не взяла верх над Крисом. Как только Джонни ушел, он уснул. И крепко проспал до самого утра.

А с утра, сидя в автомобиле, который медленно вез группу в сторону аэропорта, Крис узнал новости про Аннабелль.

Гай так самозабвенно тыкал ему в лицо своим планшетом, предлагая самому ознакомиться с парой статей, разоблачающих Джареда Лето и его бывшую возлюбленную, что Мартин едва сдержался, чтобы не послать его на хуй. Но, пробежав глазами по небольшому тексту, вырезке из интервью Уоллис, внутри у Криса что-то сжалось. Прошло уже полгода с того момента, как Аннабелль ушла. Но каждый раз упоминание о ней приносило ему странные ощущения. Это не было больно. Это было так, словно кто-то нарочно пытался расковырять затянувшуюся неглубокую рану. Не слишком приятно. Но не настолько неприятно, чтобы всерьез думать обо всем этом. На его теле были и более глубокие порезы.

– Времени зря она не теряет, – над самым ухом произнес Гай. Затем с усмешкой добавил: – Крис, а ведь счастливым отцом мог стать ты!..

В эту минуту Джонни и Крис переглянулись. Никто не должен ничего знать. Во всяком случае, пока.

– Кстати, а разве Лето не встречается с той злобной блондинкой? Подругой твоей Робин, как там ее?.. – спросил Уилл. – Бэтрам?.. Бэтм…

– Бэйтман, – перебил его Джонни. – Патти Бэйтман. Она, конечно, дерзкая сука, но мне ее жаль…

– Вряд-ли она хотела бы, чтобы ее жалели в такой ситуации, – предположил Гай. – Может, ей вообще плевать. Кто знает, что в голове у этих баб… Тем более у таких, как эта Бэйтман.

– Ты видел ее лишь однажды, а уже считаешь, что она законченная стерва? – Крис сунул планшет обратно в руки Гаю.

– Я еще слышал, как она орала на тебя по телефону, – ответил тот. Теперь уже смеялись все. Даже Джонни.

– Она не плохой человек, – произнес Крис без тени улыбки. – Мне кажется, она не заслуживает всего этого…

На несколько минут в машине воцарилась тишина, которую разбавляла лишь очередная хитовая мелодия от Тейлор Свит, играющая в этот момент на радио.

Потом Уилл мастерски сменил тему разговора, но Крис разговаривал с парнями без особой охоты. А как только они подъехали к аэропорту, музыкант вышел из автомобиля и отошел в сторону, чтобы позвонить Робин.

На удивление, она взяла трубку после первого же гудка:

– Крис, как хорошо, что ты позвонил! – по первым же ее словам мужчина понял, что она старательно пытается изобразить радость. Но на самом деле, ей совсем не было так весело.

– Малыш, все хорошо? – спросил мужчина, плотнее прижимая к уху свой «айфон».

– Все хорошо, только вот… – она запнулась. – Я купила себе очень дорогие серьги, куча бриллиантов!..

– Тебе они понравились?

– Не знаю… – она вздохнула. – Я тебя люблю. Это все из-за того, что ты уехал! Помнишь, как в фильме «Один дома»? Я ем всякое дерьмо и смотрю разную дрянь! Придите и остановите меня! Ахах…

– Робин, – с нежностью произнес Мартин. – Ты же знаешь, что совсем скоро я вернусь. Ведь знаешь?

– Да…

– Береги себя, пожалуйста. И покупай все, что захочешь, я же сказал. Это не имеет значения.

– А если я куплю нам новый дом? – хихикнула Робин.

– Без меня не стоит, – улыбнулся музыкант. – Но, конечно, если хочешь, то…

– Я только хочу, чтобы ты был со мной всегда-всегда, – ее голос дрогнул. – Ты же не поступишь со мной, как Джаред с Патти?..

Он боялся этого вопроса. Он боялся того, что она вообще будет в курсе всего этого и станет нервничать.

– Я знаю, только что прочел в интернете по пути в аэропорт, – пробормотал Крис. – Но ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Пожалуйста, Робин, не…

– А я сейчас сижу в машине напротив ее дома, Крис, – вновь перебила возлюбленного Уильямс. – Большой Уолли здесь, не переживай. Но, черт возьми, я просто не знаю, какими должны быть слова, чтобы хоть немного приглушить боль в сердце моей подруги!..

Последние несколько слов она буквально выплюнула. С такой злостью, что даже сидящий рядом Уолли предпочел выйти из автомобиля.

На другом конце Крис с сочувствием выслушал ее брань, адресованную Джареду Лето, а затем предложил:

– Что, если тебе пригласить Патти в Малибу? Может, ей пойдет на пользу немного отдохнуть.

– Блин, Крис! – в считанные секунды голос Робби приобрел прежнюю радостную окраску. – Точно! Ты просто гений! Ладно, пока, люблю тебя!

И прежде чем Мартин успел сказать, что тоже любит ее, девушка отключилась.

Бесспорно, у Робби было доброе сердце. Но Крис все больше переживал из-за того, как бурно она реагирует на все происходящее. Это могло навредить не только ей, теперь это могло отразитсья на ребенке.

– Эй, все нормально? – рука Джонни опустилась на плечо мужчины.

– Робин все знает. Про Джареда и Аннабелль, – оглянувшись на друга, ответил Крис. – Она очень сильно расстроилась.

– Все будет хорошо, – улыбаясь, проговорил Джонни, когда оба они уже входили в здание аэропорта. – И еще, ты ведь не должен ничего никому…

– О чем ты?

– О том, что ты всегда можешь сесть на другой самолет, – вновь пытаясь улыбнуться, Джонни похлопал Мартина по плечу и пошел вперед, туда, где уже началась регистрация.

Закинув на плечо сумку, Крис не спеша отправился за ним.

Автомобиль остановился у ворот одного из роскошных особняков Лос-Анджелеса, из машины вышла девушка с волосами цвета радуги и стремительным шагом направилась к приоткрытой двери. После поспешного побега Патриции Бэйтман никто не потрудился вновь закрыть вход в один из самых желанных особняков на Голливудских холмах, по крайней мере, в связи с шумихой вокруг предстоящего фильма и новых скандальных подробностей личной жизни его обитателя он был таковым.

Скай резко остановилась, подняв пыль на гравийной подъездной дорожке своими нереально огромными каблуками и массивной платформой. Точно бык на корриде, который разворачивается к матадору перед атакой.

И красной тряпкой оказалось такси, которое не успело тронуться с места, а после эффектного разворота на сто восемьдесят градусов и вовсе заглохло, после того как водитель с перепугу нажал на тормоз вместо газа. Эта странная девушка пугала его всю дорогу. Когда его двоюродный дядя звонил им домой в Пакистан и рассказывал о волшебных холмах Лос-Анджелеса, то не упоминал девушек, разрисованных не хуже иллюстраций к их местному эпосу, с волосами цвета тропических птиц. А уж о том, как они ругаются… Она откровенно пугала парнишку всем своим видом и обещаниями кровавой расправы над каким-то травоядным педиком. Он даже несколько раз размышлял над тем, чтобы заблудиться где-то по дороге и спасти несчастного от праведного гнева этой жуткой женщины, но по дороге она успокоилась.

И вот опять, только он обрадовался, что избавился от нее, и вознес хвалу своим богам, вознамерившись выполнить обещанное им, вернуться на родину к старой бабушке и младшим сестрам с братьями, как эта жуткая богиня мести вернулась.

– Эй, – она постучала по стеклу, чтобы водитель опустил его, – слышишь, Суджан, или как тебя там… я накину тебе полтинник, если ты подождешь меня здесь.

Суджан или как его там сидел неподвижно, словно изваяние Будды, он был бы не против словить сейчас нирвану и даже что-то похуже, лишь бы все вокруг оказалось страшным сном. Но нет, настырная девушка с разноцветными волосами тыкала ему под нос пятьдесят баксов и продолжала что-то говорить.

– Мало? Давай полтинник сейчас и еще полтинник потом. Сто баксов, слышишь, Суджан?

Сто баксов парень, который не был Суджаном, но за эту сумму готов был им стать, услышал, потому начал активно кивать головой и улыбаться, забыв свой плохонький английский от счастья. Скайлер улыбнулась в ответ и опять было двинулась брать наступлением дворец Лето, так непредусмотрительно открытый, но вновь развернулась таксисту и добавила:

– Ты не гаси мотор, если придется сразу же трогать с места… И на крики там всякие тоже внимания не обращай.

Парень опять побледнел, приблизившись к белой расе настолько, насколько вообще может это сделать пакистанец без операции в духе Майкла Джексона. Иендо сжалилась над бедолагой, потрепала его за плечо и успокоила:

– Все будет хорошо, чувак. По крайней мере, у нас так уж точно.

Нехорошо она планировала сделать мистеру Лето. Очень-очень нехорошо, но, памятуя слезные мольбы Патти обойтись без насилия, несколько раз глубоко вдохнула, прежде чем позвонить в дверь. На пороге появился виновник нервного срыва непробиваемой Патриции Бэйтман, съежившийся и опечаленный, как побитый пес.

Скай крепко сжала кулаки, так, что отточенные острые коготки быстро привели ее в чувства пронзительной болью. Как же она сейчас ненавидела этого гребаного задохлика в клоунском прикиде. В отличие от Робин Уильямс, она никогда не была его поклонницей и всегда считала, что Патти вполне могла бы найти себе кого поприличнее, а не таскаться с этим издевательством над родом мужским. Судя по списку ее бывших, Бэйтман знала толк мужиках. Вспомнить хотя бы Макса. Девушка быстро себя одернула, не дав мечтательной улыбке появиться на лице. Строгой и бесчувственной, как машина, вот какой она должна стать, чтобы ненависть к этому куску дерьма, который строил из себя жертву жестокой судьбы, не привела к непредвиденным последствиям. Она ненавидела Джареда Лето за то, как просто ему оказалось надломить стальной стержень в девушке, которая стала за это короткое время ее ночным кошмаром, примером для подражания и подругой.

– Скай, – поздоровался Джаред и слабо улыбнулся, встретившись с ней взглядом, словно искал в ее глазах сочувствие и понимание. – Как там Патти?

– Патриция в порядке, – отрезала Иендо, намеренно называя девушку полным именем, давая ему понять, что он больше не в праве называть ее иначе, и решила скрыть тот факт, что в порядке Бэйтман будет в будущем, по самым оптимистичным прогнозам не самом ближайшем обозримом, а потому добавила: – Без тебя.

– Слушай, я знаю, что виноват перед ней, – в голосе появились нотки раздражения, – но это только между нами. И если бы я мог с ней объясниться, то…

– Какие тут могут быть вообще объяснения, черт побери? Я бы на месте Патриции вообще с тобой не связывалась, учитывая список твоих бывших. Там совершенно нечем гордиться. Но в твоем залетном списке были кандидатки и получше Уоллис, – Скайлер с отвращением скривилась и покачала головой.

– Да какая, блядь, разница, если все это в прошлом! – прорычал он. – Я ее люблю! Понимаешь, Скай?! Я люблю Патрицию черт ее подери Бэйтман!

Судя по отчаянию в его голосе, он говорил искренне или верил в искренность своих слов. Если таковой действительно была любовь Джареда Лето, то Скай готова была испытать облегчение за Патти, что все это закончилось. Девушке было жутко только представить себе, как он любил.

– Мне надо просто забрать ее вещи, – сказала Иендо вместо сотен вопросов и обвинений, роящихся в ее голове.

Когда раздался звонок в дверь, Патти испуганно взглянула на Макса. Она даже вздрогнула от этого резкого звука, который вырвал девушку из бесконечной череды размышлений, непрерывного внутреннего монолога, разбавить который не в силах был даже Уильямс старший и его шуточки.

– Наверное, Иендо уже вернулась, – мужчина поднялся с дивана и поставил на край журнального столика свой опустевший бокал. – Пойду открою.

– Угу, – рассеянно хмыкнула Бэйтман, глядя вслед другу, фигура которого скрылась в дверном проеме через несколько секунд.

Выйдя из гостиной, Макс прошел мимо огромного зеркала в прихожей и остановился, чтобы немного пригладить растрепанные волосы. Он все еще не верил в то, что Скайлер его не хочет. Но кто знает, какие мужчины нравятся этим бабам? К примеру, в случае с бедняжкой Патти это был просто хронический синдром любви к мудакам. Эх, все же нужно было жениться на ней тогда… Уильямс про себя усмехнулся и открыл дверь.

– Привет, – тихо произнесла Робби. Его сестра стояла на пороге, нервно теребя в руках одну из своих косичек. Выглядела она очень взволнованной. – Патти здесь?

– Да, – Макс дал ей пройти внутрь и тихонько захлопнул дверь. – А ты зачем приехала? Где твой педик?

– Я все уже знаю про Джареда, – резко оборвала его Робин. – Весь интернет забит этим дерьмом…

Она опустила ресницы и вздохнула.

– Да уж, дерьмо, – согласился мужчина. – Ты себя как чувствуешь?

Бросив на брата взгляд полный нежности, девушка подошла ближе и обвила руками его шею.

– Будет совсем хорошо, если ты перестанешь меня ненавидеть, – прошептала она, прижимаясь щекой к его груди.

Макс громко выдохнул и крепко обнял сестру.

– Иди к Патти, и только попробуйте при мне устроить двойную истерику, – с усмешкой произнес Уильямс. – Тебе, кстати, вообще нервничать нельзя.

– Никаких истерик, обещаю!.. – Роббс клятвенно подняла вверх правую руку и прошла в гостиную.

А уже через несколько минут Макс, закатывая глаза, наблюдал за тем, как Робин и Патти ревут в унисон, сидя в обнимку на диване. Бэйтман расклеилась по новой, как только увидела подругу, которая изо всех сил пыталась ее ободрить. Затем и сама Робби начала плакать, глядя на то, какой несчастной выглядела сейчас Патриция.

И так продолжалось уже полчаса. Когда в квартиру вернулась Скай, Роббс и Патти размазывали остатки макияжа по влажным щекам и проклинали весь мужской род, не стесняясь даже осуждающего взгляда Уильямса старшего.

– Эй, дамы, прекращайте этот пиздец! – крикнула Иендо. Она плюхнулась в кресло напротив и добавила: – Никто же не умер, в конце концов!

Робби хмыкнула и, внезапно вспомнив о своем положении, постаралась успокоиться. Но это было нелегко. Пожалуй, она еще никогда не видела Патти такой. Хрупкой, беспомощной, раздавленной… Бэйтман выглядела чертовски грустной. И каждая ее попытка сделать вид, что все нормально, что она правда справится, приводила к тому, что слезы сами по себе начинали катится из глаз Робин. А Патриция, ко всему прочему, обвиняла себя и в том, что лучшая подруга, находясь в положении, рыдает, глядя на нее, жалкую глупую суку. Твою мать! Она просто не заслуживала такой любви и таких друзей. Она – тупая, поверившая в сказку о любви идиотка! Будто одного раза оказалось недостаточно… Черт!..

– Робин, если не перестанешь ныть, я свалю отсюда ко всем чертям, мне надоело! – сердито пробормотал Макс. – Бэйтман, тебя это тоже касается! Никогда не думал, что ты будешь так убиваться из-за какого-то тощего педикаобразного мудака, который считает себя великой рок-звездой! Ладно Роббс, она всегда жалела убогих, отец будущего ребенка тому подтверждение, но ты! Это же пиздец, Патти! Льешь слезы из-за мистера Эшелона! Блядь, смешно!..

Обе девушки перестали плакать и со злостью посмотрели на Макса. Это всегда работало. С детства. И сейчас он был как никогда доволен собой.

По очереди умывшись, Робин и Патриция теперь сидели напротив друг друга в кухне, пока Скай и Макс дожидались в гостиной свой чай и кофе.

– Прости меня, – тихо произнесла Бэйтман, поднимая на подругу свои припухшие от слез глаза. – Тебе сейчас только моих проблем не хватало…

– Заткнись лучше, – прошипела Уильямс, заправляя за ухо прядь волос, выбившуюся из косички. И, наблюдая за тем, как в чайнике вскипает вода, поднимая вверх сотни пузырьков, положила свою руку поверх ладони Патти и прошептала: – Juntos para siempre.

– Извините, сеньора? – улыбаясь, Бэйтман вопросительно приподняла бровь.

– Неважно, – отмахнулась Роббс. – Ты же не хочешь, чтобы я начала лечить тебя строчками из песен Кристины Агилеры, правда?

– Но это ведь не строчка из песни Агилеры, верно? – девушка поднялась из-за стола и достала несколько чашек.

– Просто я люблю тебя, – ответила Робби с улыбкой. – И все.

– Я тоже тебя люблю, но эти серьги просто ужасны! – Патриция подошла ближе и осторожно дернула подругу за косу. Наклонившись к ее уху, с ужасом пробормотала: – И стоят дохрена!

– Это Крис оплачивает, забей, – Уильямс рассмеялась. – Кстати, он мне тут звонил… Что думаешь о поездке в Малибу на пару дней?

Первой от этой идеи пришла в восторг Скайлер. Она начала орать что-то по поводу законных выходных и сама пошла собирать вещи Патриции, пока хозяйка квартиры решала, стоит ли ей уезжать.

– Огромный дом, бассейн, частный пляж! – кричала Иендо из спальни. – Можете лить слезы там, если хотите, а я буду лежать возле бассейна, и эта английская нянька для Робин мне коктейли будет подавать. О, Пи, да у тебя тут милые трусишки в ящике! Вибратор лежит по соседству, надеюсь?

Патти сорвалась с места и бросилась в спальню. Вопрос о поездке был решен за считанные минуты.

– Я тоже поеду, – сказал Макс, когда они с Робин остались наедине. – Должен же я знать, где ты теперь живешь.

Девушка вскочила с дивана и накинулась на брата с поцелуями и обнимашками. Он не стал ее отталкивать, пока в гостиную не вернулась Скайлер.

– Как мило, вы такие лапочки, – елейным голосом произнесла она. – Хочется вас обоих потрепать, как щенят.

Макс показал Иендо средний палец, как только Роббс отвернулась. В ответ Скай лишь еще шире улыбнулась.

– Ладно, я пойду вниз, скажу большому Уолли, что мы сначала заедем в Санта-Монику, – Робин взяла с дивана свою сумочку. – Хорошо, что я отправила его пообедать. Бедный Уолли. Пришлось бы ему долго меня ждать.

– В Санта-Монику? – переспросила Иендо, отдергивая футболку.

– Ага, Макс едет с нами, – бросила в ответ Уильямс, скрываясь в прихожей. – И поторопи Патти!

Когда Робби ушла, Скайлер подошла к мужчине и томно прошептала:

– Решил доставать меня даже в выходные? – она провела пальцами по его груди.

– И в мыслях не было, – улыбнулся Макс, перехватив ее ладонь. – К тому же ты ведь не хочешь оставаться наедине с двумя истеричками?

– Ты не можешь знать, чего именно я хочу, – выдохнула она ему прямо в губы и резко отстранилась. Именно в тот момент, когда в комнату вошла Патти.

– Я готова, – Бэйтман откинула со лба прядь волос и нацепила огромные темные очки.

Музыка играла слишком тихо. В темноте Джек несколько раз чиркнул зажигалкой и прикурил очередную сигарету. Сколько их было за последний час? Черт возьми, он не помнил. Подливая себе виски, мужчина не заметил, как в одиночку осушил всю бутылку. Желанное сонное оцепенение, которое обычно испытывают пьяные люди, не приходило к нему. Не сегодня.

Поднявшись с дивана, музыкант подошел к бару и снова наполнил бокал. Сделав несколько глотков, он прикрыл глаза и громко выдохнул. Впервые за всю свою жизнь он действительно думал о смерти. О своей смерти. О той единственной женщине, что теперь могла спасти его от того кошмара, в который превратилась его жизнь. Криво усмехнувшись своему отражению в зеркале, Джек взял бокал и подошел к каминной полке, на которой стояли фотографии Скарлет и Хэнка. Взяв одну из них, мужчина сделал еще глоток виски.

Это были хорошие дни. Хорошие солнечные дни. На фотографии, которую рассматривал Уайт, его дочери едва исполнился год. Улыбающаяся малышка смотрела на него со снимка, сжимая в руке сиреневого кролика. Джек почувствовал, как задрожали его губы. Поставив фото на место, он залпом допил виски и со всего размаху запустил бокалом в стену. Звон разбивающегося стекла опередил отчаянный хриплый вопль:

– Сука!.. – выкрикнул он. – Будь ты проклята!..

Обхватив голову руками, он медленно опустился на край дивана, стоявшего в гостиной, и заплакал. Вся его грудь горела. Он плакал, задыхаясь от обиды, ненависти, любви, радости, от еще большей ненависти… Вряд ли сейчас Джек вообще мог соображать. Он больше напоминал зверя, угодившего в капкан. Боль раздирала его изнутри. Разрывала на части. Пытаясь дышать, он проклинал себя за свою слабость. Если бы только он не был таким трусливым самолюбивым ничтожеством, то пустил бы себе в голову пулю прямо сейчас. Не раздумывая ни минуты. Но он боялся. А еще он ненавидел. И эта ненависть единственное, что питало его теперь. Придавало сил. Желание заглянуть ей в глаза и заставить ответить за все, что она сделала. О, она ответит! Она будет страдать точно так же, как страдает он. Этот союз не может быть разрушен. Никогда…

За час до всего этого Джек ожидал своего загадочного знакомого из детройтского бара в своем доме в Нэшвилле. Когда тот появился на его пороге с огромным бумажным пакетом в руках, музыкант провел его в гостиную и налил им обоим выпить.

– Можете курить здесь, да – ответил Уайт, глядя на то, как детектив тянется к пачке своих сигарет, торчащей из кармана его брюк.

– Мы можем говорить здесь? – уточнил мужчина, закуривая. Он положил пакет на журнальный столик, который когда-то выбирала для этой гостиной Карен.

– Да. Здесь больше никого нет. Горничной я дал выходной.

– Тогда, мистер Уайт, лучше присядьте. У меня для вас более чем интересная история, – он улыбнулся, и от этой противной ухмылки Джека передернуло.

Однако он все же опустился в кресло напротив детектива и спросил:

– Вам удалось что-то выяснить?

– Как давно вы прекратили отношения с Патрицией Бэйтман? – мужчина вскрыл пакет и вытащил оттуда несколько фотографий.

– Не знаю, – Джек заерзал на месте. – Но вы неправильно сформулировали вопрос. Нужно было спросить о том, как давно эта ебаная шлюха сбежала. Она ведь сбежала. Просто сбежала от меня!..

Заметив, как Уайт нервничает, детектив сделал несколько глотков из своего бокала и кашлянул.

– Извините меня, – произнес музыкант. – Просто все это…

– Я все понимаю, – вновь улыбнулся детектив. – Не стоит беспокоиться.

– Просто скажите мне, что вам удалось узнать, – Джек закурил.

– Честно говоря, это было гораздо проще, чем я думал, – заговорил мужчина, выпуская вверх струйку сигаретного дыма. Затем он бросил на стол несколько фотографий симпатичного частного домика и спросил: – Знаете, чей это дом?

– Нет, – ответил Джек, пытаясь внимательнее рассмотреть снимок.

– Я буду краток, – детектив раздавил в пепельнице свою сигарету. – Чуть меньше пяти лет назад Патриция Бэйтман перрехала в Сан-Франциско. Она переехала туда, очевидно, будучи беременной. В этом доме живет пара мужчин. Прекрасные люди. Преподаватели. Один из них был преподавателем у самой Бэйтман, когда она училась…

– Пожалуйста, вы можете просто сказать мне, чей это ребенок!.. – Джек снова повысил голос.

– Это сын Патриции Бэйтман, которого она отдала на усыновление вот этой парочке геев с отличным художественным вкусом, – детектив расстегнул пиджак. – Мальчика зовут Оливер, ему четыре. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы добыть образец его ДНК. Но вы же хотели знать все наверняка…

Джек закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

– Нет, не может быть!.. – прошипел он со злостью. Затем взглянул на детектива, который протягивал ему результаты экспертизы.

Выхватив листок у него из рук, Уайт пробежался глазами по написанному и вновь обратился к мужчине:

– Хотите сказать, что Патт… Что Патриция забеременела от меня, затем сбежала, родила в Сан-Франциско ребенка и отдала его на воспитание парочке пидорасов?!.

– Об этом говорят факты, – сухо произнес детектив. – И если вам интересно, она довольно часто видится с мальчиком и…

– С Оливером, – поправил его Джек. – Видится с Оливером.