Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 72 страниц)

Даже не глядя на Робби, он налил шампанское. Руки мужчины продолжали дрожать. Протягивая забившейся в угол дивана Уильямс бокал, он сухо произнес:

– Пей!

– Что ты сделал?!. – сквозь подступающие к горлу рыдания, проскулила Робин. – Что ты…

– Пей, или я сам залью тебе это в глотку! – хватая девушку за волосы, притянул к себе. – Пей! Пей! Пей!

Вздрагивая всем телом, Робин приняла бокал из его рук. Сделав маленький глоток, она начала кашлять. Слезы и самое дорогое шампанское. На лице черные дорожки туши.

Бросив на девушку взгляд, полный отвращения, Джек поднялся с дивана и вышел из випа, оставляя ее один на один с пережитым ужасом.

Подозвав охранника, Уайт с холодом в голосе произнес:

– Отвезите мисс Уильямс в ее отель, кажется, она выпила слишком много…

Выходя из клуба, он все еще чувствовал тепло ее кожи на своих ладонях. И ему хотелось кричать. Кричать от боли и отвращения, которые раздирали его изнутри.

Ему даже начало казаться, что лучше вернуться и… Нет! Нет! Нет!

В его машине темно. Водитель приветливо улыбнулся ему, открывая дверцу. И вокруг остался только город, погруженный в ночные огни.

– Не вполне уверен, что только что произошло, – лениво сладко протянул Фассбендер, – но это надо определенно повторить, чтобы разобраться.

Патриция, вытирая мокрую после душа кожу, потянулась к телефону, готовясь записать в напоминания новую встречу.

– В начале недели я не могу, – пробормотала она, ложась рядом с Майклом, – надо поучаствовать в жизни журнала несколько активнее.

– Может, четверг? – предложил Фассбендер, тоже уткнувшись в свой «айфон».

– Нет, только не в четверг, – тут же отозвалась Бэйтман. – По вторникам и четвергам я занята. Время для женатиков, знаешь ли… – добавила с ленцой.

Майкл отложил телефон, сверля взглядом безмятежную Патрицию.

– Что это? – удивилась девушка. – Осуждение? Не у одного мистера Фассбендера есть на примете запасные варианты. Знаешь, иногда приятно пообщаться с человеком, который при слове «Прада» представляет не только сумки и обувь.

– Только вот мои, кхм, запасные варианты не состоят ни с кем в браке. Вы полны тайн и неожиданностей, мисс Бэйтман. И кто же этот счастливчик?

– Не могу сказать, чтобы не скомпрометировать его предвыборную кампанию. Будущий сенатор, я полагаю. А я его вскорости бывшая любовница. Он все никак не может со мною объясниться, а я не собираюсь облегчать ему задачу.

– Тогда в пятницу, коварная женщина?

– С удовольствием.

– Если будущий сенатор освободит твое ложе раньше, звони.

Комментарий к Глава 4. Секс и Город

* Сленговый термин, употребляющийся к людям, которые имели сексуальные отношения на борту самолета.

** (нем.) женщина.

Плейлист к главе ищите по хештэгу #AF_LG_4 на страничке паблика https://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Подписываемся, ставим лайки, комментим ;)

========== Глава 5. Угрозы и уговоры и инстаграм ==========

Это была самая жуткая ночь в жизни Робин. К слову сказать, она так и не смогла уснуть. К утру уставшая от слез и терзаний девушка провалилась в неглубокий тревожный сон, но тут же проснулась, услышав в коридоре отеля чьи-то разговоры и смех.

Голова раскалывалась, глаза покраснели от продолжительной истерики. Робби смотрела на свое отражение в зеркале и видела совершенно другую девушку. Бледную и испуганную. На шее начали появляться синяки, которые оставил ей Джек на память о сексе в Pacha.

Забрав в хвост растрепанные волосы, девушка провела рукой по своей шее и поежилась. Перед глазами его взгляд, обезумевший и такой страшный… Его руки, губы, его движения. Принуждение. Грубое, не знающее пощады.

Уильямс вернулась в кровать. Она чувствовала себя использованной, отвратительной, грязной… Это именно то ощущение, когда ты мог бы отдать все, что угодно, лишь бы твое тело больше твоим не было. Хотелось содрать с себя кожу, разбить все ебаные зеркала, в которых отражалось то, что ты теперь ненавидишь!..

Где-то на тумбочке звякнул ее «айфон». На ощупь дотянувшись до гаджета, Робин взглянула на экран. Сообщение от Влашихи. Уже третье. Он спрашивал про НьюЙорк, концерт и о том, не хочет ли она встретиться по возвращении, ведь у него есть еще несколько дней до поездки в Хорватию.

Подумав немного, девушка набрала короткое сообщение и отложила телефон в сторону.

Душ, кофе и «авиаторы» от Ray Ban не помогли решить проблему «синей» шеи, следы от удушья на которой становились все заметнее. Робин в панике перебирала вещи, которые взяла с собой в поездку. Ничего подходящего. Кроме кучи ненужных блядских тряпок!

Она твердо решила – никто ничего не узнает. Не потому, что Патриция разнесла бы это в прессе и устроила Джеку публичную казнь. И не потому, что боялась последствий всего этого. А лишь потому, что она, проглатывая всю свою боль, непонимание и страх, пыталась искать для Уайта оправдание. Пыталась найти хоть малейшую причину, которая помогла бы ей понять, что произошло и что было с ним не так… Или, может быть, с ней?!. Вдруг все это и правда ее вина?!

Кое-как замазав синяки на шее плотным слоем тотального крема от YSL, Робин схватила сумку и отправилась в первый попавшийся магазин одежды с намерением купить бадлон или что-то, что поможет скрыть шею.

Стоя в примерочной, Уильямс натягивала на себя хлопковый черный бадлон Adidas и еле сдерживалась, чтобы вновь не заплакать. В этот момент ее «айфон» взорвался звуками «Run Nigga Run» от Снупа, заставив девушку оторваться от разглядывания собственной печали в отражении.

– Патти, доброе утро!.. – Уильямс старалась говорить как будто ничего не произошло. – Как спалось? Хотя, держу пари, ты вряд ли выспалась с этим мужиком!

Мельком взглянув на часы, она вышла из примерочной, прихватив сумку и футболку, в которой пришла в магазин. До самолета оставалось несколько часов.

Робин Уильямс была патологически плохой лгуньей. К ней не надо было даже применять изощренных психологических приемов, чтобы понять, что она кривит душой. Ее притворство было настолько ужасным, что не сошло бы для трешевых индийских фильмов ужасов. Поверить ей мог разве что какой-то влюбленный по уши дурак или один из восторженных фанатов, которые фотографировались с ней в супермаркете, но не Патриция Бэйтман. Она прощелкивала и не таких крепких орешков. Знали бы в Куантико о ее сверхспособностях, давно бы завербовали.

А вот Уильямс спалилась бы на лжи в первые несколько минут допроса, даже Кэла Лайтмана звать не пришлось. Ее неспособность играть натурально могла бы запросто поставить крест на карьере в модельном бизнесе, если бы не одно «но». Ее способность искренне радоваться каждой, пускай даже самой малой победе и по-детски очаровательно восхищаться работой стилистов и дизайнеров очаровывала последних чуть ли не до беспамятства. Они прощали девушке опоздания, некую несобранность и хаос на съемочной площадке, который она вносила своим безудержным весельем.

Именно в неподдельности чувств, запечатлеваемых на фотографиях, и был ее успех. Каждому рекламному фотосету с Робин Уильямс верили, потому что все ее эмоции были чистейшей правдой. Она могла быть игривой, потому что получать деньги за несколько часов валяния на простынях египетского хлопка было для нее игрой, она была сексуальна, потому что платье, в которое ее нарядили стилисты, хотелось трахнуть, она была печальна, потому что эти очаровательные «лубутены» все-таки надо было вернуть после съемки.

Сейчас же голос Робин звучал так, будто контракт с Марком Джейкобсом был лишь сном, злой шуткой ее разыгравшегося воображения. И Патриция переживала, что это целиком и полностью ее вина. Она оставила подругу одну в самый разгар праздника, Уайт, скорее всего, тоже скоро свернул удочки и отправил фанатку номер один в постельку раньше, чем та попробовала бы хотя бы поцеловать его в щеку на прощание.

Патти очень хотелось бы рассказать Робин о том, что Фассбендер начинает изрыгать немецкие проклятия, если его хорошо завести, посплетничать, пока он не вышел из ванной. Но Робби явно была не в том настроении, чтобы радоваться подробностям интимной жизни кого-то из них двоих. Как бы не храбрилась подруга, Бэйтман чувствовала себя виноватой, вместо того чтобы нежиться воспоминаниями о первоклассном трахе.

– Ты там сильно не расслабляйся, – предупредила Патти подругу.

Из ванной появился Майкл, и девушка на миг растеряла все слова. Почти все. На языке так и вертелось «ебаный стыд», именно так она окрестила небезызвестный фильм с Майклом после первых нескольких минут просмотра. И сейчас Фассбендер решил разыграть перед ней миниатюру «ебаный стыд после душа». Обнаженный, с полотенцем, совершенно нефункционально перевешенным через плечо, он появился в спальне, стекая на ковер и благоухая гелем для душа от Baldessarini, который, если верить рекламщикам, должен был навевать дамам образы спортивных автомобилей и снимать трусики. Патриция крупно сомневалась в такой чудодейственности аромата, но вот от одного вида мужчины снять хотелось все, но вот этого всего на ней не было. Только простыня, которую она нагло использовала вместо полотенца, не желая расставаться с теплом постели прохладным нью-йоркским утром.

– Скоро надо будет двигать в аэропорт, – сказала Бэйтман отсутствующим тоном, заворожено следя за Майклом.

И где делся медведь, который крушил все подряд, в том числе и ее почти прекратившим любые разумные сопротивления телом. Мужчина с грацией, не присущей ему вчера, подобрался к кровати, присел на край и начал аккуратно тянуть податливую простыню на себя.

– Мне кажется, мы можем себе позволить немного выбиться из графика, – прошептал коварный змий-искуситель, целуя девушку в шею.

Патриции Бэйтман же показалось, что самое время заканчивать разговор и забывать о муках совести. О них вполне можно подумать позже, как и позаботиться об остальном мире с голодающими африканцами и печальной Робин.

Вернувшись в свою квартиру в Санта-Монике, Робин мягко отвергла все попытки Патриции разговорить себя, сославшись на то, что плохо чувствует после переплета, устала и хочет спать.

В глубине души она корила себя за то, что не может сейчас выслушать красочный рассказ подруги о Майкле, который оказался действительно хорош не только на экране. Разговоры о сексе сейчас были не лучшим способом отвлечься. Поэтому, быстро приняв душ, девушка залезла в свою кровать и уснула.

Уснула она, как только голова коснулась родной подушки. Без мыслей. Их было слишком много за последние десять часов.

Уильямс очнулась в полдень следующего дня. Солнце уже лилось из всех возможных щелей, что не могло не раздражать. Робин накинула халат и подошла к окну, чтобы плотнее задернуть шторы, затем тихо вышла в кухню. Лишь убедившись, что Патриция давно ушла, она вздохнула с облегчением.

Все так просто. Кофе со сливками (только такой она пьет по утрам), болтовня в новостях, куча непрочитанных сообщений на электронной почте и еще парочка СМС от Тома.

Ответив на несколько особенно важных, Робин, наконец, подошла к зеркалу и внимательно осмотрела свою шею. Съемка для рекламы купальников завтра. Это окончательный и беспровотный пиздец! Синяки не исчезнут так быстро!

Хорошо, что ее встреча с представителями Джейкобса только через неделю. Плохо лишь то, что в данный момент она не испытывала ни капли радости от этого события. Именно сейчас, когда контракт с мировым брендом был практически в ее руках, Робин Уильямс не чувствовала счастья.

На секунду она задумалась, написать Патти о письме Марка, но потом отложила «айфон» в сторону, отключив его.

В своей спальне Робби чувствовала себя хорошо. Насколько это возможно в состоянии, когда всё вокруг кажется не таким, как было раньше. Коллекция компакт-дисков, акустическая гитара, цветы от Джека и стопка журналов Vogue на полу, в ее комнате все было как прежде. Девушка со злостью схватила огромный букет роз, присланный накануне, и выбросила его в мусорное ведро, издав при этом полный отчаяния вопль.

Затем она вновь забралась в кровать и составила на «айпаде» плейлист из самых грустных песен Бейонсе и Рианны. Надев наушники, Робин закрыла глаза и натянула одеяло до подбородка.

Уже на «Dissappear» от мисс Ноулз Робин ревела, как маленькая девочка, хлюпая покрасневшим носом. Потом очередь дошла до «Broken-Hearted Girl», и Уильямс почувствовала себя самой несчастной на свете влюбленной идиоткой.

Ведь, несмотря на все, что произошло в Нью-Йорке, Джек Уайт по-прежнему оставался для Робби мужчиной, к которому хотелось быть ближе. Каждый раз. Простить ему жестокость и вообще, что угодно, лишь бы он снова оказался рядом и обнял ее своими сильными руками.

Она ненавидела его. Она мечтала, чтобы он позвонил. Терпеть не могла себя саму, за все, что чувствовала и за то, какой тряпкой стала из-за влюбленности в того, кого, по сути, даже не успела узнать. За свою доступность. Ведь он мог таким способом проучить ее… Да, наверняка, так и было. Он был груб потому, что ненавидит доступных женщин, которые вешаются ему на шею. Карен Элсон наверняка никогда такой не была. Поэтому он так любил ее. Поэтому он так переживал развод.

Робин смахивала с глаз слезы и продолжала анализировать все, что произошло с ней и Джеком, одновременно просматривая инстаграм его бывшей жены. После она прочитала несколько статей про кризис у мужчин «за сорок» и про женщин, которые подверглись жестокому обращению со стороны своих любовников.

Спустя несколько часов, Робин поняла, что грустной музыки недостаточно. Девушка включила первый сезон «Секса в большом городе», чтобы вместе с Кэрри Брэдшоу встретить «мужчину мечты» и потерять его снова. Где-то в Нью-Йорке, который самой Робин, в отличие от героини Сары Джессики Паркер, никогда не нравился.

«У меня есть то, что принадлежит тебе».

Более странных сообщений Патриция Бэйтман еще не получала, но, несмотря на некую заинтересованность, решила оставить его без ответа, как поступала со многими прочими СМС, которые сыпались на нее после вечеринок, где она по доброте душевной давала свой номер клиентам, которые могли бы ей пригодиться. «Но если клиент не в состоянии подписать свою анонимку – кому он нафиг нужен?» – еще одна бесценная мудрость, выведенная Патти опытным путем. Клиент вообще должен был радоваться, что она не сообщила национальной безопасности об угрозе сотруднику СМИ.

– Мелкий, че ты творишь?! – закричал Шеннон Лето так отчаянно, что оставалось только удивляться, как для подкрепления своего братского волнения он не приправил вопрос обильным количеством непечатных слов.

Картина, которую он застал, войдя в кухню, была поистине ужасающей. И ужасающим был не прикид младшего Лето, брат успел привыкнуть к его жутким вытянутым спортивкам, майки носил такие же, а цвет волос Джареда был не самым радикальным из тех, в которых тот уже успел побывать. Страшило его то, что мелкий идиот держал в руках нож, с которого капало что-то подозрительно густое, по виду напоминающее кровь, а по консистенции взбитые мозги.

До Хэллоуина оставался почти месяц, готовиться к празднику было рановато, а это значило лишь одно. В сумасшедшей башке Джареда вновь принялся за работу гребаный Барти Каббинс. Иногда Шеннону казалось, что он скорее тезка того отморозка из Пожирателей смерти, чем парень с пятьюстами шляпами доктора Сьюза. Когда за дело брался творческий злобный брат-близнец его брата, всем остальным оставалось только бежать прочь, сломя голову и надеясь, что их не вовлекут в творческие эксперименты почти всегда не совместимые со здравым смыслом, а иногда и с жизнью.

Но Шеннон уже обнаружил себя, и деваться с места преступления ему было решительно некуда. Космодром младшего брата (с легкой руки Патриции Бэйтман теперь иначе новое жилье брата он и не называл) до сих пор оставался для него тайной, покрытой мраком, а играть в прятки на неизведанной территории совершенно не хотелось. К тому же Шеннон Лето хотел жрать. Что и перевесило все доводы рассудка на пару с жалобным голоском инстинкта самосохранения, который приглушенно пищал «Беги, Шенимал, беги».

– Ты теперь не только против мяса, но и против превращения деревьев в книги? – спросил он, подойдя ближе.

Открывшийся натюрморт хоть и не внес ясности в происходящее, но значительно снял напряжение. На столе лежала книга, аккуратно привязанная грубой джутовой веревкой к разделочной доске, вокруг нее на столешнице были засохшие красные пятна предположительно гранатового сока, а с ножа младшего Лето скапывала его же краска для волос, баночка с которой стояла немного поодаль.

– А привязал-то ты ее зачем? Неужели были попытки совершить побег?

Джаред Лето даже не посмотрел на брата, он был сосредоточен на последних штрихах композиции. Творчество всегда увлекало его с головой, но чтобы не ответить брату по достоинству. Шеннон был удивлен.

– Да чем она тебе так не угодила?

Джей достал «айфон» из кармана спортивных штанов и нацелился на свой шедевр так, чтобы в кадр попала и пленная книга, и нож.

– Ты теперь в инсту кидаешь рецензии на прочитанное? – еще одна тщетная попытка поддеть мелкого завершилась фиаско.

– Как ты думаешь, какой фильтр будет выглядеть более зловещим? – наконец-то обратился к брату Джаред. – Вот этот ничего так, мрачненький. – И протянул Шенну телефон, чтобы тот оценил композицию, подготовленную к отправке в инстаграм.

– Если ты шлешь автору угрозу, то, смею напомнить, такие вещи уголовно наказуемы.

– Я приглашаю девушку на ужин, – улыбнулся Джей, отправляя фото.

– Девушку из Аль-Каиды? Если нет, то пикап мастер из тебя так себе, бро, – заметил Шеннон, еле сдерживая дикий ржач. – Кто это очаровательное создание, которой не повезло попасть не на того Лето? Уж я-то с очередной твоей блондинкой был бы куда более нежен и обходителен.

Патриция Бэйтман мгновенно встрепенулась, услышав сигнал уведомления, и оторвалась от редакционного плана, в котором уже полдня латала дырки. С самого утра она безрезультатно засыпала Робби сообщениями, а буквально полчаса назад послала Минни за коробкой бельгийских трюфельных конфет, чтобы выложить их фото в инстаграме, обозначив на нем подругу. Если Уильямс не поведется и на это, значит, пора вызывать скорую по ее адресу в Санта-Монике.

Каково же было ее удивление, когда вместо ответа от Робин, она получила картину жуткой расправы с книгопечатной продукцией.

«Что ты хочешь, Лето?» – отправила она на прежде неизвестный номер.

– Патриция Бэйтман, – ответил Джаред. Его губы расплылись в улыбке, когда он получил уведомление о новом сообщении настолько быстро.

– Чего блестишь, как полироль? – возмутился Шеннон. – Ни стыда у тебя, ни совести. Кадришь девушку, с которой я должен был сочетаться узами брака… сегодня. Как время летит, – запричитал Лето-старший. – Напиши ей, что я все жду.

«Обещанную мне информацию. Иначе я буду отрезать от Пола Тордея по кусочку, пока ты не согласишься».

«Мне очень жаль мистера оксфордского ученого, но ты прозевал момент».

– Кажется, тебя отшили, братец, – усмехнулся Шеннон, читая сообщение.

«Фред и Хэрриет поедут в Йемен, где в поместье шейха между ними произойдет кое-что интересное», – Лето маниакально быстро застучал по виртуальной клавиатуре и отправил сообщение.

Патриция, прочитав его, чуть не бросила телефон об стенку, но вовремя вспомнила, что стенка – не Джаред Лето, и отложила «блэкберри» в сторону, запретив себе читать следующие сообщения. Именно поэтому она терпеть не могла смотреть с Робин фильмы, которые та уже видела. Гребаные спойлеры! Они везде!

«Хочешь, расскажу, что произойдет с шейхом?» – не сдавался Джей.

И Патти вновь потянулась к телефону.

«Я расскажу, только оставь мужчину моей мечты в покое».

Том со вздохом отложил «айфон» и жестом попросил у официантки еще кофе.

После нескольких дней, которые он провел в Лос-Анджелесе, мужчина так и не ощутил всю прелесть этого города, который, безусловно, заслуживал любви. Любви заслуживал и сам Том. Во всяком случае, актер был твердо уверен в том, что именно он, как никто другой, достоин быть рядом с «мисс Decadence», глаза которой теперь смотрели на него практически с каждой новостной интернет страницы.

Вот и сейчас, сидя в уличном кафе, Том заметил фото Робин на странице журнала, который задумчиво листала молодая девушка за столиком напротив.

Заметив, что Томас смотрит на нее, девушка подняла глаза и улыбнулась мужчине, кокетливо убирая за ухо прядь светлых волос. Она была милой. И это всё, чем она была. Просто обычной милой девушкой в легком синем платье.

Влашиха опустил глаза, сделав вид, будто увлеченно рассматривает что-то на экране своего гаджета. В сотый (как и положено немцу, он был настоящим упрямцем) раз Том набрал номер Уильямс и, прослушав информацию о том, что абонент находится вне зоны доступа, со злостью швырнул «айфон» на стол.

– Scheiße!.. – выругался он и вытащил из кармана пачку сигарет.

– Здесь нельзя курить, – как только Том поднес к губам зажигалку, девушка за соседним столиком заговорила. – Вон там написано.

Она указала на табличку с запретом и улыбнулась Томасу немного смущенно, но как и прежде с кокетством во взгляде.

– Я не заметил, – Влашиха засунул сигарету обратно в пачку. – Спасибо.

Девушка махнула рукой и вновь заговорила:

– Не за что, – она закрыла журнал и отложила его. – Бывают такие дни, когда запреты просто необходимо нарушать. Кстати, меня зовут Джоан.

Никогда еще Патти не тратила столько времени на сообщения, предпочитая одним звонком расставить все на свои места, но с Джаредом Лето все «никогда» превращались в «хотя бы однажды точно». Где-то с час они играли в извращенную версию «морского боя», где полем были их расписания, а потонувшими кораблями неудавшиеся планы по их стыковке.

Девушка, хоть и была в курсе, насколько часто мелькает его смазливая мордашка на официальных ивентах разного толка, все равно была удивлена, ибо эта почти ненормальная, как и ее собственная, трудоголичность никак не вписывалась в образ раздолбая, который меняет цвет волос чаще, чем некоторые трусы.

В конце концов, они выкроили в своем плотном графике день только на следующей неделе, а Джаред пригрозил, что заведет ей секретаря, который в дальнейшем сможет освободить ее от ненужных встреч. Патти призналась, что была бы рада такому специалисту на месте своей ассистентки, но редакция пока не готова платить ей выходное пособие, прописанное в контракте. Джей вежливо пообещал, что напустит на нее свору адвокатов, а Патриция все так же вежливо отказалась, сославшись на то, что ее несносный характер справится с задачей во много раз быстрее. На том дипломатическая переписка прервалась, и Бэйтман вернулась к планам вверенного ей отдела на ближайшее обозримое будущее и ужаснулась. Потому что там катастрофически не хватало материала из-за очередной расфуфыренной звездочки, которая перенесла большое интервью по причинам, которые Патти иначе как зажравшейся звездностью и не назвала бы.

Она могла бы поменять местами некоторые материалы и еще недели с две спать спокойно, но уж больно цельным получался ноябрьский номер, чтобы рушить идиллию из-за недоработок бывшей начальницы. Всегда можно было позвонить Франко, тот примчался бы хоть сегодня, готовый на фотосет в памперсах и интервью о пансексуальности Майли Сайрус, но нет. Мисс Бэйтман скорее пошла бы на свидание с Джастином Бибером, чем была бы обязана спасением собственной задницы Джеймсу.

Пролистав весь свой список контактов, она не нашла ни одного человека, который мог бы сорваться с места прямо сейчас, чтобы спасти ситуацию. Даже Лето, как оказалось, был намного занятее президента США, но в рыцарском порыве и при условии бреши в расписании точно примчался бы на помощь, только вот он уже сделал свой вклад в новое светлое будущее THR. Фассбендер был бесконечно занят вплоть до конца недели всевозможными благотворительностями, чтобы сыграть на их безудержном сексе и попросить об услуге. Да и идеи о том, как бы его лучше снять, были достойны Playgirl, а не The Hollywood Reporter. Макбет Фассбендер, разукрашенный грязью, запекшейся кровью и синей краской, в простыни, завязанной на бедрах… не тот формат, в общем. Попахивает ролевыми играми.

Патриция мечтательно прикусила колпачок ручки, но быстро заставила себя опомниться, от позорного увольнения эротические фантазии ее точно не спасут. Зато… Бэйтман еще раз пролистала список контактов и нашла нужный номер.

– Влашиха, – отозвался мужчина чуть ли не после первого гудка. Он надеялся хоть что-то услышать о Робби, пускай даже не от самой девушки.

– Помнишь, я приглашала тебя в THR? Так вот, час пробил, и я в качестве акта доброй воли прошу тебя об огромном одолжении. Нам кровь из носу не хватает интервью и твоего прекрасного лица на страницах нашего журнала.

– А я так надеялся услышать вести о прекрасной Робин Уильямс, – протянул Том разочарованно.

– Я бы тоже не отказалась, – вздохнула Патти. – Но видимо перелет и тесное общение с кумиром измотали ее впечатлительную нервную систему. Она напилась на радостях, когда сделала с Уайтом селфи, представляешь, каково ей после целого вечера в его обществе. Когда мы с Майклом уходили, она уже порядком растеряла свой словарный запас на комплименты Джеку, наверное, до сих пор не собрала его обратно. Я обязательно передам ей, как ты за нее волнуешься.

– Я сам передам, позже.

– Только постарайся без неожиданных визитов, не хочу, чтобы она опять выносила мне мозг.

На том конце скептически хмыкнули, не поверив в то, что Патриции Бэйтман вообще возможно что-то вынести без летальных последствий.

– До завтра. Адрес скину в сообщении, – попрощалась девушка так, будто вопрос с фотосетом был и так решен.

В постели Джоан оказалось полнейшим бревном. Поэтому, когда Том кончил ей на живот и лег рядом, пытаясь отдышаться, ему показалось, что он не просто трахался, а пытался сдвинуть с места огромный камень, который упорно не хотел поддаваться. И продолжалось это так долго, что сам секс перестал приносить наслаждение гораздо быстрее, чем наступил оргазм.

– Ты был восхитителен, – прошептала девушка, проводя пальцами по блестящей от пота груди Тома. – Если хочешь, можешь остаться на ночь. Утром мне не нужно рано вставать.

– К сожалению, мне нужно, – ответил Том, отодвигаясь от Джоан на край кровати. – Я уезжаю.

– Счастливого пути, – усмехнулась она, потянувшись к пачке сигарет, которая лежала на маленькой тумбочке.

Но Томас не услышал. Или сделал вид, что не услышал. Единственное, что действительно интересовало его в данный момент – включила ли Робин Уильямс свой проклятый телефон!

Как только дверь квартиры Джоан, образ которой начал стараться из памяти уже через несколько минут, закрылась за его спиной, Том спустился по лестнице и достал из кармана джинсов «айфон». Набрав номер Робби, он услышал на другом конце тихое и сонное:

– Да…

– Привет, Робин, – мужчина улыбнулся, почувствовав себя на мгновение очень счастливым.

– Угу, – угрюмо отозвалась девушка. – Что тебе нужно?

– Увидеть тебя, – Влашиха со времен первой школьной влюбленности не ощущал себя таким идиотом, как сейчас.

– Не знаю, как тебе помочь, – с тоской проговорила Робин. – Я просто сегодня не…

– Можешь не продолжать, – перебил Том. В его голосе прозвучало раздражение.

– Когда ты уезжаешь на свои съемки? – повисшую напряженную тишину первой прервала Роббс.

– Завтра, – ответил Том холодно.

– Ладно, – она громко вздохнула. – Тогда, пока.

– Пока?

– Ну да, пока…

– И это все, что ты можешь сказать?!. – Том злился на себя, нее и весь ебаный мир вокруг.

– Мне нравится твой Якен, – немного неуверенно произнесла Уильямс. – Он мне, правда, нравится.

– Я хочу увидеть тебя, Робби, – Том пытался говорить как можно нежнее.

– Пока, Том, – ответила девушка перед тем, как повесить трубку.

И это было последним из того, что окончательно убедило Тома Влашиху – он ненавидит ЛосАнджелес.

И больше никогда не позвонит ей.

Собрать суперкоманду для фотосета за полдня – это вам не Капитана Америку полвека изо льда доставать. Задача трудо-и нервозатратная, и если что-то пойдет не так, то даже суперрегенерирующая сыворотка не спасет. Но у Патриции Бэйтман была нехилая мотивация, богатое воображение, сверхъестественная способность помыкать людьми всеми возможными средствами от манипуляции до террора, и тайные мотивы.

Робин Уильямс надо было срочно вытаскивать из депрессии, пока ее в таком состоянии не увидел Марк Джейкобс и не передумал с контрактом. Робин Уильямс надо было срочно спасать от болезненного фанатения по Джеку Уайту, пока тот не разрушил к хуям ее тонкую душевную организацию. Ничто так не отвлекает от одного мужика, как другой мужик, да еще и влюбленный как последний мальчишка. Даже если чувства не взаимны, то самолюбие должно быть удовлетворено, а следом за ним, кто знает, чем это может обернуться. А уж хороший секс как лекарство от печали и проблем вообще всем известная формула.

Сама Патти после Нью-Йорка не успела никого убить, а в свете всех рабочих вопросов и некомпетентности ассистентки это было, по меньшей мере, аномально. Это все Майкл, он заразил Бэйтман своим ирландским пофигизмом.

– Да, Рэй, я в курсе, что это сложно… Что значит «нереально»?! Эта коллекция Mellerio dits Meller сейчас в ЛА, и ты куратор выставки. Что может быть невозможного в аренде нескольких украшений? Не нервируй меня своими бюрократическими отмазками, мы раньше прекрасно улаживали дела со страховкой задним числом. Рэй!

В кабинет вошла Минни, подрывая и так слабые остатки той самой пресловутой невозмутимости, чтобы покаяться в очередном провале.

– Gucci сказали что-то там о конфликте интересов и предложили обратиться к Hugo Boss, – пролепетала она, точно не замечая, что шеф занята. – Я тут подумала, что это может нас вполне устроить.

Патриция Бэйтман подняла на ассистентку недобрый взгляд, и прикрыла трубку рукой, прежде чем крикнуть:

– Ага, выпиши, блядь, нам несколько костюмов коллекции 1934 года вместе с несколькими офицерами СС. Если они избавят меня от твоих мелочных проблем, это может нас вполне устроить. А теперь закрой двери. С той стороны. Съебись!

Девушка подождала, пока желание убивать немного поутихло, и продолжила разговор с Рэем, главным ключиком к незабываемой съемке. Она готова была предложить ему все, вплоть до секса на рабочем столе, но очередной гей фешн-индустрии на такое явно не купился бы. Зато купился на упоминание об «Игре престолов» и тут же вызвался лично уладить все вопросы и доставить комплекты на съемки. Кто бы знал, что жестокое средневековое порно с обилием насилия открывает так много дверей.

С чувством выполненного долга Патриция покинула редакцию намного позже, чем рассчитывала. Телефон по-прежнему молчал, и девушке это совершенно не нравилось. Робби Уильямс никогда не игнорировала социальные ленты дольше нескольких часов. Бэйтман недоумевала, что же могло произойти.