Текст книги "Пропащие девицы (СИ)"

Автор книги: Amber Willis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 72 страниц)

И пришлось утешить ее большим хреном, подумала Патти, еще не зная, насколько она близка к истине. Хрен хотелось забить на этот разговор и на Майкла разом, девушка совершенно не хотела вновь возвращаться к своему рабочему стервозному настроению. Еще хотя бы один день. Неужели это так много?

– Мне кажется, Уильямс должна извиниться, и это в ее интересах, потому что в данной ситуации именно она выглядит конченой истеричкой и идиоткой.

– Что, прости?! – Патти подскочила на ноги, и начала мерить шагами проход между рядами кресел. – Я ведь неправильно расслышала твои последние слова, правда, Майкл? – вопрос был риторическим, и любые попытки Фассбендера сказать что-то еще не в свою пользу были перебиты последующим потоком обвинений: – Потому что если ты действительно думаешь, что вправе звонить мне вот так просто, обвинять и оскорблять мою лучшую подругу, то ты глубоко ошибаешься! Мы просто трахаемся, помнишь? Без отношений и обязательств. Ты прекрасно дал мне это понять, когда даже из вежливости не поинтересовался, где я собираюсь провести праздники. И если ты думаешь, что то, что ты суешь в меня свой хер, дает тебе право предъявлять мне подобные претензии, то ты совсем охуел, дорогой!

– Патриция!..

– Что, блядь, Патриция?!

– Мне кажется, ты переходишь границы…

– А мне не кажется, что ты их перешел. Пожаловаться решил взрослый мальчик?! Иди, своей коллеге поплачься, и пока я не услышу внятных извинений, изволь держать своей хер как можно дальше от меня. Понятно?!

Патриция бросила трубку, не дождавшись ответа. Она была зла, как фурия, и едва не послала следом за Фассбендером с любопытством уставившихся на нее зевак, но вместо этого отправилась искать следы скандала в «инстаграме». Долго серфить не пришлось, на запрос об Алисии Викандер и Робин Уильямс тут же появилось несколько ссылок от TMZ и прочих любителей желтизны, которые пестрели фотографиями Майкла и Алисии.

– Вот же пиздюк, – прошипела Патти. Знай она, в чем суть скандала, ответила бы Майклу просто чтобы послать его подальше и позаковыристее.

Комментарий к Глава 16. Have Yourself a Merry Little Christmas

Плейлист к главе ищите по хештэгу #AF_LG_16 на страничке паблика https://vk.com/doyoubelieveinfaeries

========== Глава 17. С Днем рождения, Джей! ==========

Приземлившись около полуночи в аэропорту Лос-Анджелеса, Робин решила не ехать в Санта-Монику. Во всяком случае, сейчас она никак не могла оставаться одна, ей нужна была профилактическая беседа с лучшей подругой. И такая мелочь, как слишком позднее время, не могла остановить девушку.

Как только Уильямс забралась в такси и назвала водителю адрес Патриции, мысли вновь начали выедать остатки ее и без того уставшего мозга.

«Полный, блядь, провал!..» – Робби вздохнула и на несколько секунд закрыла глаза. Ей хотелось бы перемотать время и сделать все иначе, но теперь было уже поздно. Все было так, как было.

Роббс была одной из тех, кто не верил в существование полутонов. Для нее существовало лишь два варианта: черный или белый. Плохо или хорошо. Так вот, в случае с поездкой в Германию все было просто пиздец как плохо.

Даже если постараться не думать о том, что мать Тома была далеко не в восторге от выбора своего драгоценного сына, а Томас, как умел, пытался все сгладить, она сама еще больше накосячила. Накосячила… Такое детское выражение. Именно так Влашиха и сказал ей на утро после того, как Робби оставила комментарий в «инстаграме» мисс шлюхи Викандер. Он сказал: «Робин, ты накосячила. Ты опять накосячила!..»

И здесь уже было совершенно бессмысленно спорить. Утром интернет и прочая желтуха сплели историю, в которой Робин уезжает в Германию, пытаясь найти утешение в объятиях Тома Влашихи, пока ее НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ – Майкл Фассбендер развлекается в Лондоне с коллегой по съемочной площадке.

Люди сами создавали новые сплетни. На пустом месте. Хорошо, не на совсем пустом, но… В итоге, до самого ее отъезда Том был мрачнее тучи, читая заголовки в интернете, и даже новый пост на фейсбуке, который Робби написала специально для своих поклонников, не спас положение. Хэйтеры были повсюду. Те, кто обожал Тома, желали Робин скорейшей мучительной смерти. Девочки, которые любили Майкла, считали, что ни она, ни Алисия не достойны спать с их кумиром. Была еще и третья сторона, люди, до сих пор считающие, что Робин изменяет Джареду Лето.

Уставившись в окно, Уильямс вновь почувствовала себя очень одинокой и совершенно незащищенной. Это чувство появилось после того, что случилось в Нью-Йорке. У нее и Джека. И теперь, когда она почти поверила в то, что забудет и никогда больше не будет такой несчастной, это чувство вновь возвращается.

В аэропорту Берлина, прощаясь с Томом, Робин едва сдерживала слезы, он же, напротив, был холоден и сдержан. Она понимала, что во всем виновата сама. Он не хотел ничего понимать.

Прощальный поцелуй больше походил на формальность, и прикосновение его пальцев к ее щеке, такое целомудренное и простое, будто они в браке уже десять лет и не могут видеть друг друга.

Почувствовав, как на глазах вновь выступают слезы, Робби быстро смахнула их и достала из сумочки пудреницу.

– Мисс, мы на месте, – шофер с улыбкой посмотрел на Робин.

– Да, да… – пробурчала себе под нос девушка и вытащила из бумажника несколько купюр. – Вот, сдачу оставьте себе.

– Спасибо, мисс, – мужчина взял деньги и, прищурившись, посмотрел на Робин. Помолчав с секунду, он спросил: – Скажите, ведь это вы на той рекламе?..

– На какой рекламе? – Робби удивленно приподняла бровь.

Тогда таксист рукой указал ей на огромный щит, который украшала реклама новой весенне-летней коллекции H&M. Робин снималась для их каталога еще до всей этой шумихи с Джейкобсом. И снимки были довольно неплохие, особенно если учесть, что она тогда была простужена и постоянно кашляла.

На рекламном снимке она и еще несколько моделей шли по пляжу в легких струящихся платьях и улыбались, точно заманивая всех вокруг присоединиться к их отдыху.

– Да, это я, – немного смущенно произнесла Робин.

В ответ водитель улыбнулся еще шире.

Когда двери лифта открылись, Робин и ее чемодан на колесиках выкатились на площадку. Остановившись у дверей, ведущих в апартаменты Бэйтман, девушка на всякий случай перекрестилась перед тем, как нажать кнопку звонка.

Ждать пришлось недолго. Патриция Бэйтман появилась на пороге через несколько минут. Она была готова кричать и сражаться (это было хорошо видно по выражению ее лица), но, увидев Робин, лишь удивленно выкинула брови и спросила:

– Почему не позвонила?..

– Я не собиралась ехать к тебе, правда, – Уильямс решительно отодвинула Бэйтман, задев ее своим чемоданом. – Но дела дерьмо.

– Да уж, я читала, – издевательски посмеиваясь, Патриция закрыла дверь и оглядела подругу с головы до ног. – Как Германия?

– Жратва дерьмо, немцы милашки, мать Тома меня ненавидит, – расстегивая молнию на сумке, ответила Роббс. – Но шлет свои дары тебе, прекрасная богиня!..

Театрально поклонившись, Робин вручила Патти бутылку рислинга. Затем залезла в чемодан и вытащила оттуда еще одну.

– Такими темпами мы с тобой начнем посещать собрания анонимных алкоголиков раньше, чем мой несостоявшийся муж, – принимая из рук подруги вторую бутылку вина, Патриция тихонько рассмеялась.

– Шеннон? – уточнила Робин, просеменив на кухню следом за хозяйкой квартиры.

– Угу, – Патти достала из шкафчика бокалы.

– Он не такой уж и алкаш, – посмеиваясь, Роббс залезла в холодильник и начала копаться там, пытаясь найти что-то вкусное. – Тебе следует присмотреться к своему будущему избраннику получше. Кстати, как там его брат?

Патриция разлила вино и протянула Робин, которая грызла кусочек сыра, ее бокал.

– Не знаю, – ответила девушка задумчиво. – Надеюсь, он хорошо провел праздники.

Отсалютовав подруге бокалом, Патти сделала несколько маленьких глотков и в блаженстве прикрыла глаза. Вино было отменным.

– Ты рисовала, – сказала Уильямс, заметив, в каком состоянии ногти Патриции.

– А ты – капитан очевидность, – девушка с улыбкой посмотрела на Робби. – Лучше расскажи, неужели и правда не догадывалась, что Том затащит тебя к родителям?

Робби отрицательно замотала головой. Затем умоляюще посмотрела на Патти и спросила:

– Можно, я покурю?

– Если только дашь мне сигарету, – Патти опустилась на стул. – И только одну, Робин. Как в твоем любимом «Шерлоке».

Но на этот раз все было куда серьезнее. Нужно было обсудить слишком много, и поэтому, когда две обе бутылки вина были прикончены, Патриция достала третью из своих личных запасов. А Робин уже свободно курила и, не стесняясь в выражениях, высказывала все, что она думает о Майкле, Алисии и новом альбоме Franz Ferdinand, который Патти включила фоном к их оживленной беседе.

В такие моменты казалось, что не так уж и много воды утекло с тех пор, как они были подростками. Они снова напивались, обсуждали плохих парней и ноги Алекса Капраноса. И Патти нравилось все это. Особенно в сочетании с белым вином и табачным дымом, с которым, правда, новомодная вытяжка справлялась на ура.

Ближе к четырем утра Робин вырубилась прямо на диване в гостиной, и Патти, прикрыв подругу тонким пледом, отправилась в спальню. Пошатываясь из стороны в сторону, девушка скинула халат и залезла в кровать. Последнее, о чем она подумала перед тем, как провалиться в сон, были большие голубые глаза мужчины, имя которого мы не называем.

– Кто бы это ни был, чума на ваши оба дома, – прохрипела Патти в трубку.

Не открывая глаз, она пошарила рукой по полу, но вместо спасительного стакана с водой, который она обычно оставляла на такой случай, обнаружила лишь пустые бутылки от рислинга, противно перезвякивающие между собой.

– Чего? – переспросил до жути непонятливый мужчина.

– Умрите страшной смертью, – проворчала она, подумывая, что этой стеклотарой неплохо получилось бы перезвякнуть по несооброжопистой и пустой черепушке звонившего. Это ж надо так бесить с самого утра, переспрашивая очевидные вещи? Бэйтман перевернулась на другой бок, намереваясь провалиться все в тот же приятный сон, где никого не будят телефонные звонки. Мафия вроде как доказала эффективность угроз физической расправы в спорах с несогласными, а значит, старший Лето просто обязан отключиться через три, два…

– Моя дорогая вдова, – бодрый голос Шеннона буквально молил о мучительно долгой расправе над его обладателем, – тебе никто не говорил, что набираться надо на вечеринке, а не перед ней.

– Неужели так очевидно?

Патриция героически с третьей попытки встала с кровати и даже приоткрыла глаза. Щурясь и чертыхаясь про себя на чем свет стоит, она отправилась за дозой кофе. Не самый разумный с похмелья выбор, но ей было откровенно начхать на свой мозг или на его остатки, не вынесенные вчера пьяными откровениями.

– Хриплый голос, мучительные стоны. Я тебя разбудил, но ты не орала от возмущения. Изначально можно было рассмотреть два варианта, один из которых я отмел сразу, потому что ты проснулась не в моей постели.

– Я вот не пойму, то ли ты действительно так хорошо натренирован вашими многочисленными группиз, то ли просто настолько вошел в образ, созданный фанатами и СМИ, что уверовал в его правдивость? – воспринимать тонкие намеки Шеннона и отвечать на них с долей иронии помог не кто иной, как старый друг кофеин. – А если серьезно, Шенн, какого черта ты так рано звонишь в законный выходной?

– Бэйтман, хватит торчать от моего соблазнительного голоса и досыпать на ходу! – прикрикнул мужчина приказным тоном, точно командир в какой-то гребаной военной академии. – На часы посмотри.

– Ладно, считай, что я проснулась, – выдавила из себя девушка, поперхнувшись кофе. – Чего желает свет моей жизни, пробудивший меня ото сна в начале второго?

– Черт, а это могло бы сработать! – радости Шенна, казалось, не было предела. Такое впечатление, что она вместо очередного подъеба раскрыла ему формулу лекарства против рака или план по утолению голода бедных африканцев. Не тот брат, тут же поправила себя Патти, осознав неуместность аналогии. – Сможешь повторить нечто подобное Джею?

– Чего? – настал черед Патриции задавать односложные глупые вопросы.

– Ну, ради дня рождения, – взмолился Шеннон.

– Ради дня рождения мне придется найти нечто похожее на костюм эльфа, если ты еще помнишь, – хмуро заметила девушка.

В Сан-Франциско она и думать забыла о своем обещании, несмотря на толпы эльфов, собирающих пожертвования на улицах, и зачем вспомнила об этом сейчас, понятия не имела. Намного проще было отвертеться от всей этой карнавальной дурости, списав на временный склероз. Теперь же ищи зеленый в своем гардеробе, Патриция Бэйтман.

– Хмм, это тоже вполне может сработать, – наконец выдал Лето, – только платье найди покороче. Такое, чтобы сразу из хандры вытягивало.

– Ага, и при наклонах на жопу не натягивалось, – хмыкнула Патти. – За такими вещами надо к Робин, а не ко мне. А именинник чего хандрит? Неужели понял, наконец, сколько ему стукнуло?

– Стукнуло? Можно и так сказать, – Шенн говорил неохотно, обдумывая, как бы подступиться к теме и что бы рассказать. – Стукнулся он пару раз в Колорадо и жопу отморозил.

– Опять «напроксен»? – На том конце повисла гробовая тишина, прерываемая недовольным сопением. – Черт побери, Ше, если Джаред делает из этого тайну за семью замками, то нам между собой необязательно разговаривать шифровками. Я все понимаю, он мужик, и даже с алебардой в башке выпьет «ибупрофена» от головной боли, вместо того чтобы отправиться прямиком к врачу. Понимаю и при нем буду нема, как рыба. Так, в чем у нас проблема? Закинулся он обезболивающими, обиделся на весь мир и?..

– Наорал на всех, что не хочет никакого праздника, взял очередную заумную хипстерскую книгу и закрылся у себя в спальне, маленький задрот, – фыркнул Шеннон в раздражении, за которым скрывалась неподдельная забота.

– А вы, заговорщики, решили за его спиной все равно организовать тусовку? Я с вами. Что делать?

Час спустя она, прихватив подарок и плащ подлиннее, который скрыл бы ее позор, покинула квартиру, оставив в ней записку и сладко спящую Робин. Когда девушка с энтузиазмом и без всевозможных встречных требований согласилась примчаться к Шеннону на подмогу, он так растерялся, что не придумал ни одного поручения, которое Патти могла бы выполнить по дороге. Его настолько огорошила возможность покомандовать мисс Бэйтман, что все прочие мысли просто вылетели из головы, и теперь, едя в такси, она со скучающим видом рассматривала свои ногти, вместо того чтобы доводить до нервного срыва какого-то менеджера или веганского пекаря-кондитера. Патриция хищно усмехнулась, уж кого-кого, а хипстера с сыроедческими маффинами (или что они нынче жрут) она бы с удовольствием довела до ручки.

Робин вчера даже после вина и в приглушенном свете ламп сумела разглядеть следы краски, гребаный Шерлок. И Патриции совершенно не хотелось, чтобы их обнаружил кто-то еще, бессчетное количество раз она уже успела себя обругать за то, что решилась на этот подарок. Он был слишком личным, слишком обо многом говорил. Не обязательно быть экспертом в области ИЗО, чтобы присвистнуть так, как это сделал Чарли, увидев картину на мольберте, а Том похлопал по плечу и смерил сочувствующим взглядом. Никому из них даже в голову не пришло возмутиться, что она покрыла грунтовкой «зеленую плесень», некогда украшавшую коридор, и нарисовала поверх нее свою работу. Они вместе сговорились, что картина понравилась какому-то частному коллекционеру из ЛА, которому просто невозможно было отказать. Что ж, по сути, маленькая ложь была не столь далека от истины. Оставалось только надеяться, что депрессирующему Джареду придется по душе ее рисование. И что Робин не спалит ее маленькую ложь о происхождении полотна.

Еще полчаса спустя она на крик «открыто, входи» переступила порог дома Джареда Лето. И за порогом ее ждал погром круче того, который они оставили по себе после съемок. Если бы Патриция не знала о том, в каком состоянии пребывает именинник, точно списала бы весь бардак на Барта Каббинса. Кто бы знал, что медведь Шеннон тоже способен разводить бурную деятельность покруче братца.

– Эй, Ше, где мне в этом бардаке бросить пальто, чтобы потом найти?! – крикнула она, вертясь по сторонам в поисках чего угодно, хоть даже оленьих рогов, что могло бы сойти за вешалку.

– Можете оставить его библиотеке, она пока не задета подготовкой, – подсказала женщина, возникшая перед Патрицией так же внезапно, как и в прошлую их непродолжительную встречу. – Прямо и направо.

– Миссис Лето, здравствуйте, – девушка попыталась улыбнуться, но получилось плохо, из ряда вон плохо. Да что вообще знает Робин о позоре, когда она уже второй раз вляпывается по полной. От дипломатично-вежливой ответной улыбки Констанс Лето Патриции захотелось провалиться сквозь землю, отмотать момент эпичного появления и, по возможности, уйти в монастырь, где длинна ее юбок точно не будет вызывать такой реакции. Чертов Шенимал! – А я… Шеннон попросил прийти пораньше и помочь с приготовлениями, – выдала она, переминаясь с ноги на ногу. Какая дурость, но должна же она была хоть что-то сказать.

Неловкость от происходящего испытывала, кажется, только Патриция, но если бы ею надо было бы поделиться, то она могла обеспечить смятением и стыдом целую гребаную параллель ее католической школы. Девушка смогла сдвинуться с места, только когда Констанс покинула дом.

Виновник одной из самых неловких ситуаций в ее жизни (а Патриция Бэйтман терпеть не могла неловкие ситуации) с важным видом расхаживал по гостиной и что-то доказывал своему собеседнику. Девушка помахала ему рукой и устроилась на диване наблюдать, чем же закончится весь этот номер под названием «Нет, это вы не понимаете». Шенн смерил ее короткое зеленое платье и одобрительно покачал головой, хитро прищурившись.

– Черт, Шенн, давай сюда телефон! – не выдержала Патти.

Она уже несколько минут наблюдала за тем, как Лето пытался вразумить очередного поставщика, но тот в виду своей тупости осыпал бедолагу набором из «1000 и 1 отмазки на случай несговорчивого клиента», и одно это должно было вывести ее из себя, а если прибавить то, что она была зла и на себя за то, что опять предстала перед Констанс наглой девицей в костюме шлюхи… Да, сегодня она определенно побила предыдущий рекорд, и в следующий раз, если они вновь столкнутся, ей придется сильно постараться, чтобы обойти свой выход с эльфийским костюмом. Наверное, это должно утешать.

– Здравствуйте, мистер… да мне начхать как вас зовут! – крикнула девушка. Она обещала себе не срываться на менеджера сразу, но не выдержала, услышав его гребаный мичиганский акцент. – Не перебивайте меня, когда я говорю! Дипломатичным путем?! Я мать, а не гребаный дипломат, слышишь меня, мистер Я Нихера Не Умею! И если моему сыну ко дню рождения нужна сотня воздушных шариков, то они здесь будут не позднее четырех, как и было условлено. И мне глубоко начхать, даже если вам придется надувать их всей вашей чертовой фирмой! Что? Вы только что попытались сказать, что я плохая мать? Обвинить меня в том, что надо было оформлять заказ раньше? Вы хоть знаете, что такое маленький ребенок и как сложно его растить? Нет?! Ну так и заткнитесь, пока я не попросила мужа позвонить его нью-йоркским адвокатам, уж они-то объяснят всей вашей конторе, что такое оскорбление словом и наглый поклеп. Гореть вам в аду, жалкие… Что? Говорите, в полпятого к нам подъедет ваш курьер. Премного благодарна, мистер Николс.

Шеннон не слышал всего разговора. Наверное, оно и к лучшему, а то от жалобных заиканий несчастного Николса ему бы стало не по себе. А вот наблюдать спектакль в одностороннем порядке было просто неописуемо весело. Он еле сдерживался, чтобы не ржать в голосину. А когда она приплела мужа с нью-йоркскими адвокатами, Лето едва не спалил контору, и завершение разговора дослушивал, уткнувшись лицом в подушку.

– Жена, черт побери, ты страшна во гневе, – отдышавшись, выдал он и утер скупую мужскую слезу. – Но наш ребенок точно оценит твои старания.

– Ребенок? – послышалось с лестницы. – Ше, я же говорил тебе, что когда-то ты точно доиграешься. Патти?!.

– С Рождеством и Днем рождения, Джей, – улыбнулась Патти, подскочив с дивана, и покрутилась вокруг. – Ну как, похожа я на эльфа? Надеюсь, ты был хорошим мальчиком, потому что я приготовила тебе обалденный подарок.

– С каких это пор эльфы рассказывают Санте, как тот должен себя вести? – строго спросил Джей, натягивая красную шапку, которая в завалах прочего хлама валялась на кресле. Патти вздохнула с облегчением, хоть с младшим из семейства Лето сегодня у них проблем пока не намечалось. – Положи подарок под елку, Санта оценит его позже с остальными и садись ко мне на колени, расскажи, как вела себя девочка по имени Патриция в Сан-Франциско.

Бэйтман хотела было сказать, что таблеток кому-то больше не давать, но тактично промолчала, помня сговор по поводу пациента.

– Да это же пиздец какой-то, а не елка! – воскликнула девушка, повернувшись к лесной карге, потому что красавицей этого приземистого кривого карлика с облысевшей верхушкой нельзя было назвать даже с самого жестокого бодуна. – Кто из вас притащил ее с ближайшей помойки?

– Не обижай ее! – чуть ли не хором стали на защиту рождественского дерева братья, и Шеннон добавил с гордостью: – Я ее нашел. Она даже лучше той, что мы откопали в прошлом году.

– Что за шум, а драки нет? – из кухни высунулся Терри и, увидев свою любимую модель, расплылся в улыбке.

– Ты видел этот хвойный ужас у них в гостиной? – спросила Патти. – Видел и не выкинул это издевательство над духом Рождества.

– Конечно, видел…Робин Гуд? Да разве их убедишь в чем-то, когда они совместную дурь словили, – оправдывался Ричардсон и, обращаясь к Лето, спросил: – И почему никто не сказал мне, что тут намечается костюмированная вечеринка?

– Потому что нам не хватало только верхушки на елку, правда, Патти? – улыбнулся Джаред и, перекинув девушку через плечо, потащил в сторону и без того настрадавшегося от жизни дерева. – Сейчас мы посадим ее на верхушку и…

– Вечно все веселье без меня проходит, – отфыркиваясь, в гостиную вместе с сотней обещанных шариков и курьерами ввалилась Робин. – Снег. Вы можете себе представить? Гребаный снег за окном!

– Ты рано, – удивилась Патти, сама она думала, что Уильямс после перелетов и вина проспит еще долго, но, видимо, жесткий джетлаг наконец догнал и ее.

– Поздно, – проворчала Роббс, подтвердив диагноз Патриции. – Как ты могла оставить меня досыпать, когда тут работы непочатый край? После того, как Джей и Шенн помогали мне с твоей вечеринкой, я обязана была оказаться здесь еще раньше тебя.

– Надо было ехать сюда посреди ночи прямо из аэропорта, – фыркнула Патриция. Очередное упоминание Джареда в контексте пиздеца под названием вечеринка в честь новоселья неприятно больно кольнуло не только совесть Патти.

– Раз уж все в сборе, не считая «наглых нахлебников и прихлебателей»… – провозгласил Джаред, постукивая карандашом по пустому бумажному стаканчику, где, очевидно, тот еще недавно стоял со своими собратьями.

– …не та трилогия, Джей, – кашлянула Патти и усмехнулась.

– …может, начнем разворачивать подарки? Тут кто-то хвастал, что приготовил обалденный подарок, – Джаред одарил Патрицию ответной улыбкой и потянулся к большому плоскому свертку.

Он нетерпеливо разорвал упаковочную бумагу и, взяв картину в руки, долго внимательно изучал ее, отбиваясь от любопытного Шенна, который все пытался вклиниться и тоже посмотреть. Взгляд Джареда был так сосредоточен и серьезен, что Патриция на мгновение почувствовала себя на аттестационной комиссии, и неприятная волна переживаний опять грозила захлестнуть ее с головой.

– И кто такая эта «Пи»? – спросил он, наконец, оторвавшись от холста.

– Одна неизвестная художница из Фриско, – уклончиво ответила Патриция.

– Жаль, что безызвестная. Работа получше многих, висящих у меня в доме.

– Еще бы, – хмыкнул Шеннон, – это же почти твой портрет. Если я, конечно, со своим скудным образованием смыслю в абстрактной мазанине хоть вполовину так хорошо, как ты.

На холсте, подписанном греческой буквой «пи», был изображен самый знаменитых холм Сан-Франциско, как выразился ценитель прекрасного Лето-старший, в абстрактной манере, хотя сама Патриция предпочитала иные термины. Пейзаж был скомпонован таким образом, что и без легких детализированных набросков поверху узнавалось лицо человека с голубыми, как залив Фриско, глазами. И Лето, скрупулезно изучавший полотно, не мог этого не заметить. Ошибка, громадная гребаная ошибка. Зря она подписала картину. Если Джей проявит любопытство и немного своего обычного упорства, вся конспирация полетит к чертям.

– Не знаю, смогу ли я вызвать такой же резонанс своим скромным подарком… – Терри крутил в руках большой белый конверт немногим меньше картины.

– Что бы там ни было, все равно будет лучше носков, которые подарил мне братец, – хмыкнул Джей, забирая из рук друга подарок.

– Это был не просто носок! Там был медиатор самого…

– Ага, медиатор судьбы, – перебил брата Джаред, аккуратно разматывая нитку, которой был запечатан конверт. – Что там, Терри? Нью-йоркские трущобы? Фотографии неприличных надписей в туалетах дешевых забегаловок?

– Ты лучше сядь, Джей, – предупредил Ричардсон, хитро усмехнувшись, – и ты, Патти, тоже.

Девушка заметно напряглась. Ей тяжело было представить, чем сегодня может довести ее до ручки еще и Терри Ричардсон, а потом воспоминания о дне в его студии молнией пронзили ее сознание.

– Твою мать, Терри, неужели ты? – девушка перевела взгляд с Ричардсона, который только разводил руками, на Джареда, который все безмолвно смотрел на первую фотографию из целой серии. Серии?! – Одной было мало, да?

– Ты очень фотогенична, Прекрасная Патриция, я просто не мог остановиться.

– Я убью тебя, Ричардсон! – прорычала девушка, вскакивая на ноги.

– Теперь я понял, – наконец, подал голос именинник и улыбнулся, смотря на Патрицию, – почему вы тогда меня так быстро выгнали со студии, прикрываясь какими-то важными проектами. Кстати, насчет груди я беру свои слова обратно. Мне определенно нравится этот ракурс.

– Вообще-то важные проекты действительно были, а эти фотографии Ричардсон обещал торжественно засунуть туда, куда я сейчас засуну его гребаный профессиональный фотоаппарат.

Вечеринка была в самом разгаре, когда он позвонил.

– Том, ну, где ты?!. – с раздражением спросила Робин, едва успев поднести трубку к уху. – Почему так долго?!.

– Я пытался дозвониться тебе раньше, но твой телефон был вне зоны, – ровный ледяной, точно вода в Атлантике, голос Тома звучал на другом конце, как сигнал ебаной тревоги.

– Наверное, батарейка села, я не знаю… Ну, когда ты будешь? – Уильямс подмигнула проходящему мимо Терри и вышла из на крыльцо. Здесь было гораздо тише.

Она слышала, как на другом конце Томас щелкнул зажигалкой и закурил. Затем помолчал еще несколько секунд и ответил:

– Робин, я решил не лететь в ЛосАнджелес.

– Что?!. – девушка прислонилась спиной к стене и громко вздохнула. – Том, что происходит?!.

– Я передумал лететь на эту вечеринку, – повторил мужчина. Голос его, кажется, дрогнул. – Через два дня мне нужно возвращаться на съемки и…

– И ты решил не лететь, я поняла!.. – Робин почувствовала, как задрожали ее губы. Сейчас ей больше всего на свете хотелось, чтобы он врал. Чтобы он приехал и просто обнял ее. – Том, прости меня, я знаю, что ты злишься из-за всех этих сплетен и шумихи, но я, правда, не хотела, чтобы все так вышло…

– Ты ни в чем не виновата, – он кашлянул. – Надеюсь, вечеринка пройдет хорошо. Повеселись и передай мои извинения Джею.

Робин не хотела верить своим ушам. Каждое его слово, он просто не мог… Он не мог говорить с ней так!..

– Том, пожалуйста, не нужно… – она не смогла договорить. Медленно сползая вниз по стене, девушка крепко сжала губы, чтобы не выдать своих слез. Он не услышит. Никто не услышит.

– Робин?.. – его голос теперь казался совсем чужим. Удивительно, как все может изменить один короткий разговор.

– Я все еще здесь, – пытаясь улыбнуться, прошептала Робби. – И я чувствую себя отвратительно из-за того, что тебя нет рядом…

Они оба замолчали. Робин смотрела на звезды, которые медленно загорались в небе над Городом ангелов, и осторожно смахивала слезы, которые уже начали жалить глаза. Ее тушь не выдерживала столько драмы. Она сама едва ли могла быть сильнее.

– Знаешь, о чем я сейчас думаю? – спросила Уильямс.

– Нет, – и все же, он был еще печальнее. Робин слышала это в его голосе.

– Я думаю, как хорошо нам было в первый раз в этом доме. На крыше. Ты ведь помнишь? – она осторожно поднялась на ноги и вгляделась в вечернее небо. Небо было темно-синим.

– Это очень сложно забыть, – произнес Том.

– А ты пытался?..

– Как и многое другое, что связывает меня и тебя, – он выдохнул дым от своей сигареты прямо в трубку. – Но я потерпел неудачу.

– Что это значит?.. – Робин нервно хихикнула. – Тебе и не нужно ничего забывать!..

– Иногда мне кажется, что некоторые вещи гораздо проще забыть, – мужчина вздохнул. – Позвони мне, когда все закончится, ладно?..

– Ладно, – сухо ответила Робби. – Том, послушай, я…

Но в этот момент он уже отключился.

Робин Уильямс стояла на крыльце дома Джареда и с тоской смотрела на погасший экран своего «айфона». Внутри было так громко, а ей, как никогда, сейчас хотелось тишины. Тишины, в которую можно было бы завернуться, словно в мягкое одеяло, чтобы пережить все невзгоды и разочарования. Она сама была одним сплошным разочарованием. Кого еще она не успела разочаровать?.. Она всех подвела. Родители считают, что она опозорила семью, люди в социальных сетях пишут о ней гадости, а желтая пресса выдумывает для нее все новые романы. Каждый день.

Теперь и Том, единственный человек, который мог внести в ее жизнь хоть какую-то ясность, даже он предпочел бы забыть все, что между ними было…

– Отлично!.. – с досадой пробубнила себе под нос Робби. – Просто, блядь, лучше не придумаешь!..

Спрятав гаджет в карман джинсов, Уильямс вновь зашла в дом. Во всяком случае, у нее еще оставались друзья. И она не могла подвести их сегодня.

– Эй, Робин! – заметив ее, Джей улыбнулся. – Иди к нам!

Патриция, которая в этот момент болтала с Шенноном, вдруг переменилась в лице. Она подошла к Робби и, приобняв ее за плечи, шепнула на ухо достаточно громко, чтобы перекричать музыку:

– Что случилось?.. У тебя такой вид, будто кто-то умер!

– Том не сможет прилететь, – ответила девушка, пытаясь улыбнуться. – Извини меня, ладно?.. Я скоро вернусь.