Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Восхождение. часть 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 111 страниц)

                – Летать – это на парашюте. Кайт должен тащить тебя по воде.

                Одним из самых ярких впечатлений, оставшихся у принца Мухаммеда от визита в Советский Союз, была «ракета» на карбиде, которую они с Андреем и Игорем запустили, тайком выбравшись с территории лагеря. В «Орлёнке» ещё продолжалась стройка, и однажды Игорь, с заговорщицким видом подойдя к Андрею, сунул ему под нос что-то грязно-белое.

                – Карбид? – вскинулся Андрей. – Где взял?

                – Там, на стройке, – Игорь махнул рукой куда-то в направлении строительной площадки. – Его там ещё полно.

                – Так... Надо найти бутылку, – Андрей немедленно переполнился кипучей энергией. – Мухаммед, пойдёшь с нами ракету запускать?

                – Какую ракету? – изумился принц.

                – Увидишь. Пошли. Сначала надо пустую бутылку найти.

                Бутылку из-под лимонада они обнаружили около столовой. Пробравшись на стройплощадку, нашли карбид, и долго толкли его куски, чтобы просунуть их в узкое горлышко. Затем Андрей перочинным ножом выстругал пробку, подогнав её по горлышку достаточно туго, но не слишком.

                (Подробно описывать технологию не буду, чтобы не смущать тех, кто не пробовал)

                Заряженную «ракету» они установили на подготовленные Игорем направляющие, и укрылись за бетонной плитой.

                – Я, вроде, всё рассчитал, как надо, но мало ли, вдруг бутылку разорвёт, – пояснил Андрей. – Если полетит – и отсюда увидим.

                Мухаммед с Игорем напряжённо ждали. Тишину летнего вечера вдруг разорвал громкий хлопок, и свист. Бутылка взлетела высоко вверх, а затем со звоном разбилась о бетонные плиты.

                – Сматываемся, – скомандовал Андрей, и все трое побежали.

                Хлопок был слышен почти на всей территории лагеря. Вернувшись в отряд, ребята наткнулись на Марину:

                – Андрей, это вы там хлопнули?

                – А то?! – ухмыльнулся Андрей.

                – Ты дурак? – возмутилась Марина. – А если бы Мухаммеда поранило? Он же принц! Зачем вы его в такое дело втравили?

                – Да с чего бы его поранило? – удивился Игорь. – Что мы, первый раз, что ли? Технику безопасности соблюдаем.

                – Маринка, ты не тарахти, а подумай сама, – рассудительно заявил Андрей. – Ты верно говоришь, Мухаммед не просто пацан, он – принц. Его там, во дворце ихнем, пасут со всех сторон, то – нельзя, это – нельзя. А ему ещё страной своей предстоит управлять. То есть он должен настоящим мужчиной быть, и всё уметь. А как можно стать настоящим мужчиной, если ты ни разу в жизни карбид в бутылку не засовывал?

                Марина только рукой махнула, поняв, что «этих мальчишек не переделать».

                Поездка завершилась в конце августа, в Москве. Здесь регент ур-Рахман и принц провели итоговые переговоры с Хрущёвым и Косыгиным, а также встретились с Председателем Президиума Верховного Совета СССР Мазуровым, с которым обсуждали устройство законодательной системы СССР применительно к возможной интеграции Читрала.

                С Косыгиным и Хрущёвым обсуждали куда более конкретные и понятные Мухаммеду вопросы – возможность протянуть линию электропередачи, развитие перерабатывающей и пищевой промышленности, торговлю, организацию телетрансляции советского телевидения на Читрал.

                Обсуждали и менее приятные проблемы. Серов доложил, что идея вхождения Читрала в состав СССР вызвала резкое неприятие у части богатого населения княжества, исторически тесно связанной с англичанами. Многие выходцы из богатых семей служили на офицерских должностях в британских колониальных войсках. Хрущёв сразу предупредил регента и принца:

                – Вероятнее всего, в случае, если народ на референдуме выскажется за присоединение Читрала к СССР, следует ждать антиправительственного выступления со стороны пробритански настроенных военных. Других офицеров у вас нет, поэтому государственный переворот более чем вероятен. Если рядовой состав, по большей части – выходцы из крестьян, вполне согласны с идеей объединения, то офицеры настроены категорически против. В такой ситуации оппозиционеры, чувствуя своё шаткое положение, постараются убить и принца, и вас, господин регент, чтобы как можно скорее захватить власть.

                – Что вы можете посоветовать, господин Первый секретарь? – спросил регент. – Я отвечаю за жизнь принца, да и целость моей персоны, мне, как вы понимаете, не безразлична.

                – Чтобы успокоить местную знать и реакционное духовенство, я бы посоветовал пропагандировать идею, что в случае положительного исхода референдума будет установлен достаточно длительный переходный период для адаптации населения к социализму, – ответил Хрущёв. – Не может быть и речи о каком-либо «раскулачивании», насильственном отъёме собственности, тем более, что крупных собственников в вашем обществе, как таковых, и нет. Землевладельцы есть, но их наделы не так велики, как, скажем, были в России перед революцией, или есть сейчас в Латинской Америке. У вас большая часть обрабатываемой земли находится в собственности государства, и это – большое преимущество.

                – Но как нейтрализовать офицеров, настроенных пробритански? – спросил регент. – Вы правы, они не пощадят ни меня, ни принца.

                – Офицеров у вас относительно немного, – заметил Косыгин. – Может быть, перед референдумом советский спецназ обеспечит вашу охрану? Тогда, в случае попытки переворота, у вас будет законная возможность уничтожить мятежников. Наши специалисты с этим справятся.

                – Но в случае неудачного переворота часть мятежников неминуемо уйдёт в горы! – ответил регент. – Нам только партизанской войны не хватало.

                – Важно, чтобы они не ушли в Пакистан, Афганистан и Кашмир, – ответил Хрущёв. – Если они останутся в долине, пусть даже скроются в горах – это полбеды. Можно, конечно, для надёжности, в случае мятежа высадить советский десант и зажать мятежников между охраной дворца и десантниками, как между молотом и наковальней. Я лишь предлагаю варианты. С политической точки зрения, безусловно, было бы более желательно заранее нейтрализовать пробритански настроенных офицеров, арестовать их или ликвидировать, чтобы обойтись без ввода советских войск. В этом случае никто не сможет обвинить СССР, что мы «принесли социализм на штыках».

                – Я хочу, чтобы меня охраняли русские солдаты, – заявил принц. – Мне так будет спокойнее. Я побывал в ваших армейских частях, познакомился с солдатами и офицерами. Они – другие, совсем не такие, как наши, обученные британцами. Не знаю, как объяснить, но другие. Нормальные люди, смотрят на нас, как на людей, а не как на обезьян.

                – Хорошо, ваше высочество, – ответил Хрущёв. – Это мы можем организовать. Ни о чём не беспокойтесь, возвращайтесь на родину. В ближайшее время мы свяжемся с господином регентом и пришлём вам нашу охрану. Если вы надумаете проводить референдум по вопросу присоединения к СССР, лучше всего сделать это перед самым закрытием перевалов, чтобы противники интеграции не смогли организовать вторжение с территории Афганистана или Пакистана. Если же ваш народ примет решение присоединиться к Советскому Союзу, мы сумеем организовать оборону, но на это нужно время.

                После беседы с советским руководством принц и регент в сопровождении пионеров ещё несколько дней провели в Москве. Принца поразили небольшие пассажирские дирижабли, курсирующие над Москвой и Ленинградом, как пригородные автобусы. С друзьями Мухаммед обошёл всю ВДНХ, дивясь величайшим достижениям советского общества, тем более невообразимым для человека из глухой горной долины. Регент ур-Рахман, сопровождавший принца, тоже на протяжении всей поездки был поражён не меньше, чем его подопечный, тем более, что регенту было с чем сравнивать. Он ранее бывал и в Пакистане, и в Великобритании. Пакистан и вовсе выглядел помойкой, утопающей в грязи и бедности, а в метрополии, кичащейся своими традициями демократии, разрыв между богатыми и бедными поражал своей глубиной. Ухоженные богатые районы, вроде Челси, соседствовали с депрессивными рабочими гетто, где улицы были завалены мусором, среди которого копошились оборванные грязные дети.

                (И политики, допускающие, чтобы их народ жил вот так http://amarok-man.livejournal.com/740768.html ещё пытались презрительно называть «коммиблоками» новую советскую застройку 1960-х http://www.sovarch.ru/gallery/21-351)

                Контраст с советскими городами был невероятный. Да, районы старой застройки были и здесь, но в целом и Москва, и Ленинград, и Киев, и Минск, и другие города, где им довелось побывать, выглядели как сплошная стройплощадка. Новые, удобные современные дома росли, как грибы после дождя, тогда как в той же Великобритании строилось в основном только жильё для богатых людей. Ещё больше поразило регента, что квартиры в новых домах людям предоставлялись бесплатно, за счёт государства, в порядке очереди и по нормам жилплощади, установленным в соответствии с санитарными и научными требованиями, безотносительно дохода семьи. Он понимал, что в капиталистических странах подобное в принципе невозможно.

                Ур-Рахман с Мухаммедом побывали и внутри квартир в этих новых домах. Причём это явно не было запланированной инсценировкой, чего регент, откровенно сказать, опасался. Они приехали в один из новых районов Москвы, в выходной день, когда улицы кишели радостными новосёлами. Андрей начал объяснять Мухаммеду, по каким правилам люди получают бесплатное жильё от государства. Проходившая мимо молодая женщина, услышав его, улыбнулась и спросила:

                – Паренёк что, издалека приехал?

                – Да, очень издалека, – ответил Андрей. – Это – принц Мухаммед, будущий правитель небольшой страны Читрал, на границе Пакистана, Афганистана и Советского Союза.

                – Ух ты, настоящий принц? – удивилась женщина. – Надо же... А что вы тут делаете?

                – Да вот, показываем Мухаммеду, как у нас государство заботится о гражданах и бесплатное жильё им выделяет, – пояснил Андрей. – Ещё бы типовую квартиру изнутри показать....

                – Так пойдёмте ко мне, – тут же пригласила женщина. – Мы как раз только что въехали. Меня Зина зовут. Муж у меня на заводе работает, слесарем. Самая что ни есть типичная советская семья.

                Они всей толпой поднялись по лестнице на третий этаж уютного пятиэтажного дома. Квартира была двухкомнатная, небольшая, но удобная. Регент был очень удивлён, что в типовом доме для рабочих есть центральное отопление, горячая и холодная вода, электричество и даже газ на кухне. Это был невероятный контраст не только с убогими строениями в Читрале или Пакистане, но даже с Великобританией, где дома в основном отапливались совершенно неэффективными угольными каминами, а умываться приходилось, как из тазика, набрав чуть-чуть воды в раковину и тщательно заткнув её пробкой, потому что вода стоила дорого. И так было заведено даже в самых богатых домах.

                Здесь же простая русская женщина, работающая воспитательницей в детском саду – специальном учреждении, где работающие люди оставляли детей на время работы, под присмотром опытных педагогов – в Читрале о таком не то что не слышали, но даже представить не могли, что за детьми надо присматривать – простая женщина, отнюдь не богатая, жила на уровне английского среднего класса, при этом платя минимум налогов, тогда как в Великобритании на налоги уходило около половины доходов семьи.

                Они побывали и в так называемой «коммунальной квартире», где жили сразу несколько семей. Вернувшийся из магазина муж Зины, обнаружив у себя на кухне двух незнакомых мужчин – регента и переводчика из МИД, и целую ватагу пионеров, сначала сильно удивился, но затем, уяснив, в чём дело, предложил:

                – А хотите посмотреть, в каких условиях мы раньше жили? Я сейчас на старую квартиру поеду, остатки вещей забирать.

                Коммунальная квартира оказалась тоже далеко не плохой, на взгляд регента. В пятиэтажном доме старой постройки был лифт, похожий на английские, с железной решётчатой наружной дверью. Квартира, конечно, была заметно хуже новых – длинный тёмный коридор, едва освещённый тусклой лампочкой, заваленный старой мебелью и всяким барахлом, общая кухня, на удивление просторная и светлая, где стояло сразу четыре газовых плиты. Ванная и туалет, покрашенные жуткой тёмно-зелёной краской, но раздельные. В туалете был настоящий унитаз с водяным сливом. Мужчина объяснил, что есть дома и с туалетами попроще:

                – Типа сортир, с вонючей дыркой, такие дома перед войной строили, в конце 30-х, и сразу после войны. Сейчас их в первую очередь расселяют и сносят, сразу после подвалов и бараков.

                Регента особенно удивил график уборки помещений общего пользования, висевший на стене возле туалета.

                – То есть, у вас квартиросъёмщики сами организовались и договорились о порядке и очерёдности уборки? – уточнил он.

                – Да, а что в этом такого? Бывают, конечно, скандалы, но в целом все тут – достаточно разумные люди, чтобы договориться.

                На взгляд регента, насмотревшегося на «многоквартирные дома» Читрала, где в одной комнате обычно жили по три поколения одной семьи, вместе с овцами и козами, советская коммунальная квартира для простых рабочих была вполне приемлема, чего уж говорить о новых домах с отдельными благоустроенными квартирами.

                (Типичный быт в Читрале на начало 2000-х http://nativepakistan.com/wp-content/uploads/2013/04/Kalash-Photos-Images-A-Kalash-woman-cooking-the-bread-Kalash-Valleys-Pictures-Chitral.jpg)

                Однако сами жители честно отвечали, что ждут – не дождутся возможности съехать из коммуналки в отдельную квартиру.

                Что удивляло ещё больше – уровень жизни сельского населения был ненамного ниже, чем у городского. В большинстве посёлков и деревень, кроме самых глухих, уже было проведено электричество, как минимум один телефон на деревню, а в райцентрах телефоны были у многих. Если же электричество в деревне было – жители устанавливали в колодцах электрические насосы, или бурили скважины прямо в подвалах домов, и проводили свой личный водопровод. Практически у каждого дома стояла баня, в домах были газовые плиты, питающиеся от сменных баллонов, также использовались керосиновые горелки и примусы. Отопление оставалось преимущественно дровяным, но во многих домах уже встраивали в топку печи отопительный элемент, именуемый в народе «краб», горячая вода из него через водяные радиаторы отапливала весь дом.

                Дети в посёлках катались на велосипедах, у многих жителей были мотоциклы, мотороллеры, а то и автомобили. Для регента и принца такой уровень жизни у обычных крестьян был лучшим показателем общего уровня жизни в стране.

                – Да, мой принц, – вздохнул ур-Рахман, когда они с Мухаммедом ненадолго остались наедине. – Должен признать, что Пакистану очень и очень далеко до Советского Союза. Больше того, могу сказать, что и Великобритании по среднему уровню жизни до СССР, как до луны. Видели бы вы рабочие районы Ливерпуля или Манчестера – это ад кромешный, по сравнению с тем, что мы увидели в таких же рабочих районах здесь.

                – А мне больше нравится, что русские не смотрят на нас, как на кизяк из-под яка, как обычно смотрели ференги, – ответил принц Мухаммед. – Мы для них такие же люди, хотя и приехали из дыры в заднице шайтана, о которой тут никто даже не слышал.

                После новостроек пионеры повезли Мухаммеда и ур-Рахмана в Центральный парк культур и отдыха имени Горького. Здесь этим летом появились новые аттракционы, в том числе – воздушные мотоциклы, летающие над землёй, и поразившие воображение гостей флипы – маленькие кабинки с четырьмя закольцованными воздушными винтами, умеющие самостоятельно парить в воздухе (АИ).

                Это была инициатива ДОСААФ. Чтобы быстрее познакомить население с советскими достижениями в малой авиации, решено было первые партии флипов и воздушных мотоциклов отправить после окончания испытаний на ознакомительную эксплуатацию в парки аттракционов, чтобы о них узнали как можно больше людей. Флипы начали собирать на Ухтомском вертолётном заводе, так как их доводкой занималось ОКБ-2 Николая Ильича Камова. Первые десять флипов отправили в московский ЦПКиО, вторую партию получил Ленинград, третью планировалось отправить в Киев.

                Здесь им пришлось отстоять почти часовую очередь – желающих полетать было очень много. Но пионеры моментально организовали «дежурство» – стояли в очереди попарно, минут по десять, потом пару сменяла другая, а остальные в это время покупали для стоящих в очереди сахарную вату, леденцы и лимонад.

                Наконец, подошла их очередь. Мухаммед с некоторой опаской забрался вместе с Андреем в кабину флипа, Андрей двинул рычаг газа вперёд, и квадрокоптер плавно поднялся примерно на два метра над землёй. Подниматься выше ему не позволял ультразвуковой высотомер.

                – Хочешь порулить? – предложил Андрей. – Давай, тут ничего сложного. Вперёд, назад, влево, вправо, разворот на месте, – он сам продемонстрировал нехитрые приёмы управления, затем передал ручку принцу.

                Флип оказался простым в управлении и невероятно послушным. Система безопасности ограничивала его скорость и высоту полёта, причём ограничения выставлялись в зависимости от возраста и опыта пилотирования. Мухаммед сделал несколько кругов над размеченной на лужайке извилистой трассой, и после полёта получил из рук инструктора ДОСААФ «Учётную карточку пилота флипа», где отмечались самостоятельные полёты.

                – Какая отличная машина! – принц был в восторге от полёта. – А где можно такую купить?

                – Пока нигде, – улыбнулся инструктор. – Они только этим летом прошли испытания, пока их всего пара десятков на всю страну. Вот развернём серийное производство, тогда их сможет купить каждый желающий, примерно по цене легкового автомобиля. Но первые партии пойдут в центры проката, чтобы полетать мог каждый желающий. Сейчас мы даём возможность попробовать как можно большему количеству людей, чтобы изучить спрос.

                – Я вижу, что спрос очень большой, – заметил регент. – Их можно понять – машина изумительно простая в управлении, а где ещё обычный человек может вот так сам полетать?

                – Именно так, – инструктор усмехнулся. – Я бы и себе такую купил, вместо автомобиля. Вот, тоже жду.

                Принц и регент покидали СССР в конце августа, перед самым началом занятий в школах. Поездка по Советскому Союзу окончательно убедила их, что если предстоит выбирать между присоединением к СССР или к Пакистану, то «северный» вариант безусловно лучше, чем «южный».

                Пока принц знакомился с жизнью советского народа, в Кремле обсуждали возможные проблемы, с которыми придётся столкнуться в случае положительного исхода референдума в Читрале. Серов с Ивашутиным вели тщательную подготовку, изучая политическую обстановку в княжестве.

                – Ситуация там сейчас сложная, – доложил Серов на совещании руководителей «силовых» ведомств. – Народ, безусловно, поддерживает идею присоединения к СССР. По этой части за прошедшие три года хорошо потрудились и идеологи «исламского социализма», и наши специалисты, которые там работали. А вот местная знать, по большей части получившая образование в британских военных учебных заведениях, и участвовавшая во второй мировой войне, на офицерских должностях, разумеется, резко против. А знати той немало. У самого знаменитого из мехтаров Читрала, Мухаммад Шуя уль-Мулька, только сыновей было 16, от четырёх жён и четырёх наложниц, это не считая дочерей.

                – Стахановец, однако, – крякнул Никита Сергеевич.

                – То-то и оно, – криво ухмыльнулся Серов. – Для нас из этой кодлы опаснее всего пока что Шахзада Хусвахт уль-Мульк, полковник британской армии, закончил королевский колледж имени принца Уэльского и королевскую военную академию в Дехра Дуне, в Индии. Такое же образование получали и большинство других членов династии. Ветеран второй мировой войны, служил в Малайе и Бирме. После войны служил в армии Пакистана, ушёл в отставку в чине полковника, сейчас служит в должности политического советника в консульстве США в Пешаваре. Вероятнее всего, именно он будет связываться с американцами, в случае проведения референдума.

                Ещё один важный деятель – Гази Шахзада Муджахид Бурхан уд-дин Хан, бывший пилот британских ВВС, в мае 1945 года был арестован и обвинен в совершении зверств, включая порку дезертиров до смерти, приговорен к семи годам строгого заключения в 1946 году, но освобождён после обретения независимости в 1947 году, участвовал в захвате Пакистаном долины Чилас в 1948 году, с 1949 по 1954 год командовал Королевской стражей Читрала, сейчас служит в Верховном Суде ООН по делам беженцев.

                Помимо него, есть ещё несколько членов династии, бывших британских офицеров. Наверняка они поддерживают связь между собой. Пока мы ещё не установили, кто именно из них связан с Рахманкул-ханом, но разведчики от Рахманкула в Читрале уже замечены.

                – Есть большая вероятность, что банды Рахманкул-хана войдут в Читрал, вероятнее всего, через проход Борогил, на севере, и попытаются либо сорвать референдум, либо, что более вероятно, ликвидировать принца Мухаммеда и регента, – добавил Ивашутин. – Сейчас наши наблюдатели следят за передвижениями кыргызов, но поймать Рахманкула на мушку никак не удаётся. Но пару сюрпризов мы для него готовим.

                – Это хорошо, – Хрущёв задумался. – А как народы долины относятся к принцу Мухаммеду и регенту? И какие настроения в местных войсках?

                – Принц довольно популярен в народе, – ответил Серов. – К регенту особо тёплых чувств у людей не было, но сейчас, в связи с возможным присоединением к СССР, которое регент, скорее, поддерживает, его популярность начала увеличиваться. Сами понимаете, при полном отсутствии каких-либо социологических служб приходится судить об их популярности на уровне базарных слухов и разговоров с местными жителями.

                – Местные Читральские Скауты в колониальный период были одной из наиболее боеспособных и лояльных частей британских колониальных войск, – добавил Ивашутин. – После объявления независимости Индии и отделения от неё Пакистана в 1947 году Скауты, оставаясь под командованием мехтара Читрала, участвовали в Индо-Пакистанской войне 1947 года на стороне Пакистана, и проявили себя очень эффективно. Командовал ими полковник Гази Шахзада Мухаммад Мата уль-Мульк. Под его руководством Скауты прошли через равнины Деосай – это регион Гилгит-Балтистан в Пакистанской части Кашмира, осадили город Скарду, и вынудили защищавшие его индийские части сдаться. Впоследствии полковник Мата уль-Мульк был арестован и заключен в тюрьму в Пешаваре, где находился в 1948-1950 годах. Подозреваю, что сейчас он не питает большой любви к пакистанским властям, тем более, что Пакистан в настоящее время не принимает никакого участия в делах Читрала. Сейчас полковнику 42 года.

                – Если мы хотим установить контроль над Читралом, нам необходимо перетянуть на свою сторону Читральских Скаутов, и, возможно, самого полковника Мата уль-Мулька, – заметил Серов. – Для этого нужно гарантировать сохранение современного статуса воинской части, как постоянных вооружённых сил Читрала, уважение их воинских традиций и военной формы, сохранение привилегий и денежного содержания как минимум на современном уровне. Можно попробовать переговорить с полковником Мата уль-Мульком. Если мы предложим ему вернуть командование над Скаутами после присоединения к СССР, а Скаутам объявим о возвращении их боевого командира, возможно, нам удастся обеспечить лояльность как Скаутов, так и полковника.

                – Понятно. Я это к тому, что если принц пользуется популярностью у жителей, можно попробовать распустить слух, что противники присоединения к СССР наняли банду Рахманкул-хана, чтобы убить принца и регента, чтобы помешать вхождению Читрала в состав Советского Союза, – предложил Никита Сергеевич. – Если такую информацию дать своевременно, то это может одновременно и увеличить количество голосов в пользу присоединения на референдуме, и резко настроит народ против Рахманкула и противников объединения из числа знати. Тут важно грамотно разыграть комбинацию «народ и партия – едины!». В данном случае – народ и принц.

                Если Скауты верны принцу, и получат от нас гарантии сохранения своего статуса элитной части, они помогут нам справиться с Рахманкул-ханом, да и в дальнейшем могут быть полезны. Если же мы не сможем заручиться их поддержкой, затем они доставят нам множество проблем. Попробуйте обязательно с ними договориться.

                – Может сработать, – Иван Александрович задумчиво кивнул. – Попробуем такой расклад. В этом случае местные могут даже проследить за бандой Рахманкула, и навести нас на неё.

                – А что там с Королевской стражей? – спросил Хрущёв.

                – В 1954-м году её сократили всего до ста человек, – ответил Серов. – Тогда как до этого их было 4 тысячи. Эта, по сути, рота, базируется непосредственно в Читрал-Форте, и безусловно верна принцу. С ними мы тоже постараемся договориться. Если мы гарантируем, что принц, в том или ином статусе, останется у власти, со стражей проблем быть не должно.

                Ивашутин развернул на столе карту долины.

                – Если Рахманкул-хан пойдёт в долину через проход Борогил, а скорее всего – так и будет, потому что этот проход для него самый близкий и наиболее низкий из всех, ведущих в Читрал, его высота – 3800 метров, то ему придётся пройти вдоль почти всю долину, чтобы добраться до столицы. Можно попробовать зажать его где-нибудь по дороге.

                – Окружить, обложить со всех сторон, и добить с воздуха, – предложил Гречко. – Леса сосредоточены в южной части долины, в «зелёнку» кыргызы не уйдут. Могут уйти в горы, поэтому нужно очень грамотно подготовить засаду. Соответственно, помощь местных жителей необходима. Просто высадить десант – не получится. Десантники в горах только побьются да ноги переломают.

                – Антоныч дело говорит, – согласился Первый секретарь. – В общем, товарищи, работайте, думайте, я рассчитываю на вас и на ваш опыт.

                С 4 февраля 1960 года Кубу посетил Анастас Иванович Микоян. Он провёл переговоры с кубинским руководством, неоднократно беседовал с Фиделем и Раулем Кастро, с Эрнесто Че Геварой, а также побывал у живущего на Кубе американского писателя Эрнеста Хемингуэя.

                США ответили на визит Микояна введением эмбарго на торговлю с Кубой.

                К сотрудничеству Хемингуэя впервые привлекли Джейкоб Рейзен, владелец турфирмы и активист компартии США, и журналист Джозеф Норт. С их «подачи» Хемингуэй отправился в Китай, для освещения японо-китайской войны, а затем – в Испанию, где в июле 1936 года началась гражданская война.

                Первая мировая война, где Хемингуэй был ранен, сделала его убеждённым антимилитаристом, а участие в войне против Франко – ещё и антифашистом. Талантливый писатель с антифашистскими убеждениями в те годы не мог не попасть в поле зрения советских спецслужб. В Испании в это время находились такие крупные фигуры советской разведки, как Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, Ян Карлович Берзин, Наум Исаакович Эйтингтон, Павел Анатольевич Судоплатов, Александр Орлов.

                Писатель получил оперативный псевдоним «Арго». Хемингуэй не был агентом в привычном смысле, но периодически был «оперативным контактом». Одним из сотрудников, державших связь с ним, был Фёдор Алексеевич Гаранин. Хемингуэй по одним только своим антивоенным убеждениям мог сделать для Советского Союза в идеологическом плане больше, чем многие тайные информаторы. Его проживание на Кубе в период становления социализма в республике было подарком судьбы.

                Вместе с Микояном у Хемингуэя побывали советский посол Семён Михайлович Кудрявцев и резидент КГБ на Кубе Александр Иванович Алексеев. Пока Микоян и Кудрявцев беседовали с Хемингуэем, Алексеев внимательно наблюдал за писателем, и его состояние ему не понравилось. Улучив момент, когда жена Хемингуэя, Мари Уэлш, отошла на кухню, он незаметно последовал за ней.

                – Мадам, мне кажется, ваш муж плохо выглядит, – осторожно произнёс Алексеев.

                – Вы правы, сэр, – по её интонации он понял, что задел болезненную тему. – Он несколько раз был сильно ранен, – продолжала Мэри. – Попал в автомобильную аварию в мае 1944-го, тогда ему на лицо наложили 60 швов. В Африке два раза подряд попадал в авиакатастрофы, после второй он был так плох, что врачи удивлялись, как ему удалось выжить. У него был повреждён мозг, из-за этого он временно ослеп на левый глаз и оглох на левое ухо, да ещё ушиб позвоночника, разрыв печени, почек и селезенки. В больнице у него началось сильнейшее кожное воспаление, оно захватило и раны на лице. Через месяц его положение стало ещё хуже – во время лесного пожара он получил ожоги второй степени. Удивляюсь, как он вообще жив остался.

                – По-моему, дело не только в этом, – заметил Алексеев. – Мистер Хемингуэй много пьёт.

                – Да, обычно он начинает с рюмки водки после завтрака, потом виски, коктейли, и так каждый день, – кивнула Мэри. – Мы были у врача, доктора Рафаэля Баллестеро. Он назначил Эрнесту риталин, как он сказал – для подавления гиперактивности... Какая гиперактивность у человека, которому шестьдесят? Ему колют тестостерон и анаболики, чтобы улучшить фигуру, ещё он принимает барбитураты для нормального сна, и резерпин, от злоупотребления алкоголем, как сказал доктор. И он всё равно страдает от депрессии. Ему всё время кажется, что за ним следят, прослушивают его телефон, читают почту... Это уже начинает меня пугать.

                – А что он ещё принимает? Можно взглянуть?

                Мэри вывалила на стол содержимое домашней аптечки, отобрала лекарства, которые принимал её муж, и Алексеев тщательно переписал названия препаратов: