Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Восхождение. часть 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 111 страниц)

   – Мы защищались от коммунистической агрессии! И защищали Европу.

   – А мы защищались от вашей империалистической агрессии, – парировал Хрущёв. – И защищались от Европы.

   – Но мы не собирались на вас нападать!

   – Да? Вот мы на вас до 1957 года напасть не могли физически – баз вблизи ваших границ у нас нет, а с советской территории наши самолёты до вас могли долететь только в один конец. Пришлось строить ракеты, способные преодолеть гигантские расстояния и любую систему ПВО. Но теперь мы можем говорить с вами на равных.

   – Вы утверждаете, что сбили наш разведывательный самолёт. Я, конечно, в это не слишком верю, скорее всего, он сам упал или сел на вынужденную, – заявил Хайнлайн. – Я хочу сказать, что сбивать невооруженный самолёт – негуманно и не способствует улучшению отношений между нашими странами.

   – Ишь, как заговорил! – возмутился пожилой рабочий. – А они есть, отношения-то? Всё больше через прицел друг на друга смотрим!

   – А вам понравится, если сосед с другой стороны улицы заглядывает через подзорную трубу к вам в окна? – спросил Хрущёв.

   – Гм… нет, конечно. Я подам на него в суд.

   – Подскажите, в какой суд подавать на Аллена Даллеса с его самолётами-шпионами? Ваш Госдепартамент заявил, что США оставляют за собой право летать над нашей территорией сколько хотят и когда хотят. Нам оставалось лишь заявить, что мы оставляем за собой право сбивать любые чужие самолёты над нашей территорией, кроме тех, что летают по программе «Открытое небо».

   Кстати, Госдепартамент заявил, что появление советского самолёта над территорией США будет означать войну. Представьте, что мы заявим то же самое, и в ответ на пролёт вашего разведчика ударим по США всем имеющимся арсеналом? А ведь ваши генералы обязательно попытаются попробовать, насколько крепкие у нас яйца. Так что, попробуем, господин Хайнлайн?

   Американец побледнел.

   – Не думаю, что стоит спешить с такими заявлениями…

   – Согласен. Видите, как интересно получается. Пока американец один, он ведёт себя вполне разумно, и с ним даже можно найти общий язык и договориться, – улыбнулся Никита Сергеевич. – Но как только вас становится много, сразу что-то происходит, видимо, ваше национальное чувство собственного величия превышает критическую массу, и вы начинаете общаться со всем миром с позиции силы.

   А мы – другие. Мы хотим жить в мире со всеми. Но нам не дают. Постоянно к нам кто-то лезет – то татары, то турки, то поляки, то французы, то англичане, то немцы... Мы их в дверь – они в окно! Да сколько ж можно!

   – Но вы распространяете по всему миру коммунизм! – взвился Хайнлайн. – Сталин, хотя бы, распустил Коминтерн! А вы создали его снова!

   – Да. Распустил, – согласился Хрущёв. – Это была вынужденная мера. Ошибка, которая обошлась мировому коммунистическому движению очень дорого. В итоге нам пришлось воссоздать Коминтерн в ответ на доктрину Эйзенхауэра. Вы точно так же распространяете капитализм. У вас своя идеология, у нас своя. Что в этом плохого?

   – Вы хотите завоевать Соединённые Штаты и установить у нас коммунизм!

   – Нам что, делать больше нечего? У нас своих проблем хватает! – отмахнулся Хрущёв. – Это вы окружили нас военными базами и хотите завоевать СССР, чтобы установить у нас капитализм.

   – Но мы не хотим вас завоёвывать, мы только защищаемся от коммунизма, это всё красная пропаганда!

   – А мы не хотим завоёвывать вас, мы защищаемся от капитализма, это всё буржуйская пропаганда, – почти теми же словами ответил Никита Сергеевич.

   К этому моменту даже до жены Хайнлайна начало кое-что доходить, и она попыталась урезонить своего мужа:

   – Дорогой, по-моему, так вы ни до чего не договоритесь. Вы же обвиняете друг друга в одном и том же! – Вирджиния произнесла это сначала по-английски, а затем повторила по-русски для Хрущёва.

   – Дорогая, но о чём вообще можно договориться с этими коммунистами? – удивился Хайнлайн.

   – Ну, например, об издании в СССР ваших книг, – предложил Первый секретарь. – Хорошую фантастику мы любим и ценим, а фантастика у вас хорошая.

   Американец, услышав перевод, ошалело повернулся и уставился на Хрущёва так, будто увидел его впервые:

   – Вы хотите издавать мои книги? В России?

   – Так уже кое-что издавали. Между прочим – пошло «на ура», как у нас говорят. У вас это называется «бестселлер», – Никита Сергеевич, разумеется, произнёс английское слово минимум с тремя ошибками, но Вирджиния всё равно поняла.

   – У нас примерно 210 миллионов населения, – продолжал Хрущёв. – Пусть даже фантастику читает одна десятая часть – в реале, конечно, куда больше – это уже двадцать миллионов читателей.

   Как только американец почуял запах денег, все политические разногласия немедленно отступили на второй план:

   – Я согласен. С удовольствием подготовлю для издания в вашей стране хоть всё собрание сочинений, – ответил Хайнлайн.

   Рабочие, среди которых было немало молодёжи, услышав о возможности издания хорошей фантастики, радостно зашумели, начали переговариваться, вспоминать, кто что из фантастики читал. Кто-то вспомнил, что читал и Хайнлайна, рассказ «Долгая вахта» вышел на русском в 1958-м и ещё был на слуху.

   – Вот видите, вас в Советском Союзе знают и читают, – Никита Сергеевич указал на оживлённо обсуждающих ситуацию рабочих.

   – М-да... признаться, я весьма удивлён. Несмотря на то, что я далёк от одобрения вашего политического строя... – Хайнлайн не закончил фразу и задумался. – Удивительно.

   – Я вам даже больше скажу, – продолжил наступление Хрущёв. – Вот мы, русские, вместе с американцами, совместно сражались против гитлеровской Германии. Как вы оцениваете этот период наших двусторонних отношений?

   – Безусловно, положительно, – отозвался американец. – Я высоко ценю вклад Советской армии в разгром нацизма.

   – О! А как вы думаете, если, скажем, прямо сейчас, в разгар «холодной войны», наша планета столкнётся с угрозой, как минимум равной, или превосходящей угрозу нацизма, с угрозой, с которой не получится договориться, которой невозможно противостоять поодиночке – есть ли у наших стран шанс вновь объединить усилия в борьбе с общим врагом? – спросил Никита Сергеевич.

   – Зависит от угрозы, – пожал плечами Хайнлайн. – Пока что я не вижу такого реального врага.

   – Но вы же писатель, – усмехнулся Хрущёв. – Проявите фантазию. Что, если на Землю, к примеру, вторгнется агрессивная инопланетная раса, вроде этих ваших жуков, что вы описали в «Звёздном десанте»?

   Выговорить «Starship Troopers» для Никиты Сергеевича было слишком сложно, но Вирджиния понимала, о чём идёт речь.

   – Ну, в таком случае, несомненно, полагаю, ваше и наше правительства найдут общий язык очень быстро, – в свою очередь, усмехнулся американец.

   – А как по-вашему, нынешнее состояние конфронтации между НАТО и Восточным блоком – положительный фактор международной политики, или отрицательный? – продолжал Первый секретарь.

   – Конфронтация не может быть положительным фактором, – пожал плечами писатель. – Только идиоты могут желать войны, но защищать Родину необходимо.

   – Почему вам не внести свой вклад в дело борьбы за мир? – предложил Хрущёв.

   – Что вы имеете в виду?

   – Почему бы не экранизировать ваш «Звёздный десант»? А вы могли бы сами написать сценарий.

   – Вы предлагаете снять фильм по моей книге? – Хайнлайн был немало изумлён.

   – Не просто фильм. Совместный советско-американский фильм о том, как США и СССР вместе отражают вторжение из космоса, угрожающее всей планете, – ответил Никита Сергеевич. – Ваш «Звёздный десант» мог бы послужить отличной основой для сюжета. Я бы даже предложил больше – совместно написать несколько расширенный сценарий вместе с одним из советских авторов. Ваша книга, я бы сказал, слишком быстро заканчивается, – усмехнулся Первый секретарь. – Слишком много внимания уделено подготовке и обучению, и слишком мало – основным событиям. Для хорошего боевого фильма этого недостаточно.

   – Совместный фильм, да ещё и по совместному сценарию? Гм… – американец задумался.

   – Не спешите отказываться, на мой взгляд, это могло бы быть интересным начинанием.

   – М-да… такого ещё не было… – Хайнлайн задумался. – Я видел ваши фильмы – «Тайна двух океанов» и «Страна багровых туч». Я бы сказал – снято хорошо, особенно – спецэффекты и пейзажи.

   Но я решительно не представляю, как можно осуществить технически совместную работу над сценарием, на двух языках, да ещё находясь на разных континентах. Вы же не думаете, что мы останемся в вашей стране на всё время написания сценария?

   – Конечно, нет. Совместная работа организуется очень просто, – ответил Никита Сергеевич. – Нужна ЭВМ, как у вас говорят – компьютер, небольшой, стоимостью примерно 100 тысяч долларов, со специальной программой для обработки текста. Его может арендовать киностудия. Программа такая уже существует, её разработали в Массачуссетском технологическом институте.

   – А откуда вам это известно? – подозрительно спросил Хайнлайн.

   – Есть у меня хороший друг, а у него работа такая – всё знать, – отшутился Первый секретарь. – Далее, нужны два переводчика – для вас и для советского автора, и два телетайпа – у вас дома, и у нашего автора, Ещё – пишущая машинка IBM Selectric на киностудии – для редактора, который будет редактировать текст и вычитывать опечатки. Такая машинка умеет сразу переводить текст на перфоленту для ввода в компьютер. На этапе вычитки желательны ещё два фототелеграфных аппарата, чтобы вы могли передавать редактору текст с вашими пометками, хотя можно обойтись и без них, только телетайпом.

   Вы с вашим советским коллегой, каждый у себя дома, будете набирать текст на телетайпе, и пересылать его в компьютер, предложение за предложением. Редактор на киностудии всё это объединит.

   – Текст можно поделить по эпизодам, а некоторые эпизоды написать в двух вариантах, и буквально выбрать по отдельным предложениям, у кого лучше получится, – подсказала Вирджиния.

   – О! Мадам Хайнлайн говорит дело! – одобрил Хрущёв. – Так ещё никто не писал, насколько я знаю. Вы – первый в США профессиональный писатель, вам и логично было бы осваивать новое направление. Так что скажете?

   – Дорогой, мне кажется – это было бы очень интересно! Я могла бы быть твоим переводчиком, – предложила Вирджиния.

   – Не знаю, не знаю… В любом случае, пока нет предложений от киностудии, говорить не о чем, – покачал головой Хайнлайн. – Если будут такие предложения – посмотрим.

   – Конечно, – согласился Никита Сергеевич. – Но я полагаю, такое предложение скоро последует. Кстати, вы упомянули сбитый самолёт-разведчик. Хотите взглянуть на обломки?

   – Безусловно, если это возможно.

   – Возможно. Мы собрали все обломки, какие смогли найти, и выставили их в павильоне в парке Горького. Можно посмотреть хоть сейчас.

   Хайнлайн с женой переглянулись. Когда ещё будет такая возможность – осмотреть обломки самолёта-шпиона и, может быть, даже уличить во лжи самого советского лидера Хрущёва. Американец всё ещё считал, что самолёт совершил вынужденную посадку.

   – Мы готовы.

   – Тогда едем, – Хрущёв повернулся к рабочим, поблагодарил за тёплый приём, пожелал трудовых успехов и попрощался.

   Выйдя за ворота завода, он остановился возле автомобиля:

   – Кстати! А вы видели наш метрополитен?

   – Мы спускались туда один раз, в выходной день, когда только что приехали, ещё до поездки по стране, – ответила Вирджиния. – Мне там понравилось, очень красиво. Даже удивительно, что подземка может быть такой красивой.

   – Давайте проедем на метро, – предложил Первый секретарь.

   – Никита Сергеич, разумно ли это? – начальник охраны, полковник Никифор Трофимович Литовченко, сменивший на этом посту Ивана Михайловича Столярова, впервые вмешался в разговор. – Сейчас конец рабочего дня, час пик.

   – Не страшно. Подумаешь, потолкаемся немного, – Хрущёв подмигнул ему, показывая, что он что-то задумал.

   В метро было полно народу. У Андрея Степановича Шевченко нашлась мелочь, которую он разменял на пятачки и объяснил американцам, куда эти монетки опускать. Толпа подхватила их, людей было очень много. Охранники едва успевали удерживать людей хотя бы на минимальном расстоянии, чтобы охраняемого не затолкали. Никто не предполагал встретить в метро Первого секретаря ЦК, поэтому на них особо не обращали внимания. Зато Хайнлайн вовсю вертел головой, как будто пытался посчитать людей и оценить количество населения столицы.

   Именно за этим Никита Сергеевич и затащил гостей в метро. Он знал, что американец, вообразив себя великим математиком и логистиком, высчитал, что у нас в пятимиллионной на 1960-й год Москве якобы всего 750 тысяч населения. Как он написал в своей статье «Pravda значит правда», «город обладает такой транспортной сетью, что крупнее он быть просто не может. Если в него набить более трех четвертей миллиона, они начнут голодать. Они не могут пойти на риск и увеличить население, пока не удвоят число дорог и размеры сортировочных станций».

   Сейчас, пока они спускались по эскалатору, писатель изумлённо оглядывался, и вполголоса переговаривался с супругой, явно пытаясь понять, откуда вдруг появились все эти люди? Хрущёв с интересом наблюдал, как трещит великий американский шаблон, ехидно подталкивая локтями Шевченко и Литовченко. Люди на встречном эскалаторе, устало скользя взглядом по лицам, периодически узнавали Первого секретаря, и реагировали довольно непосредственно. Одни пытались протереть глаза, другие щипали себя в разных местах, пожилые женщины крестились, некоторые мужчины даже давали зарок бросить пить.

   – Что-то не так, мадам? – спросил, наконец, Никита Сергеевич.

   – Да… – Вирджиния озадаченно пыталась сформулировать проблему. – Откуда столько людей? В городе пустые улицы, а здесь – Вавилонское столпотворение!

   – Все едут с работы, час пик, – ухмыляясь, пояснил Хрущёв. – Метрополитен – основная транспортная система в городе.

   – Не понимаю… А как они ездят за покупками? На улицах совсем мало людей.

   – Им не надо ездить за покупками, люди всё могут купить по дороге с работы до дома. Магазины шаговой доступности есть в каждом микрорайоне или квартале, если это район старой застройки, – подсказал Шевченко. – Сейчас у нас появились большие магазины, вроде ваших супермаркетов, но туда люди чаще ездят по выходным, закупаясь продуктами на всю неделю.

   – Да, но как и когда подвозят товары? – спросил Хайнлайн. – По ночам?

   – Нет, в течение рабочего дня. Основной поток покупателей в рабочие дни идёт после 16 часов. В 15.30 – 15.45 заканчиваются первые смены на заводах, рабочие едут домой, по дороге заходят в магазины. Два раза в день – рано утром и от 16.00 до 17.00 подвозят только свежий хлеб. Многие любят, чтобы хлеб был совсем свежий, хотя сейчас проще хранить его в полиэтиленовом пакете в холодильнике. Но это не всем нравится.

   – Это всё – рабочие? – удивился американец, оглядывая забитую людьми станцию.

   – Да, рабочие с нескольких заводов.

   Люди вокруг, узнав Хрущёва, удивленно здоровались, и проходили мимо, продолжая оглядываться. С грохотом подошёл поезд, и толпа внесла их внутрь. Было тесно, но вентиляция на станции работала на полную мощность, а в поезде при движении через воздухозаборники попадало столько воздуха, что в вагоне ощущался ветер. Разговаривать во время движения было почти невозможно – слишком шумно.

   Из поезда вывалились слегка помятые. На пересадке Хайнлайн с женой восхищённо вертели головами – интерьеры станций Московского метрополитена неизменно вызывали восхищение у большинства иностранцев. Людей вокруг было много, все с удивлением здоровались с Никитой Сергеевичем, явно не ожидая встретить его в метро, да ещё в час пик.

   – Дорогая, мы с тобой явно что-то не учли в наших расчётах, – признал писатель. – Хотя я до сих пор не понимаю, как при таком количестве населения в городе целый день могут быть пустые улицы и мизерное количество транспорта?

   Вирджиния, встретив вопросительный взгляд Хрущёва, перевела.

   – Очень просто, – пояснил Никита Сергеевич. – Маршруты городского транспорта хорошо оптимизированы. Рабочих утром везут транспортом от жилого района до проходной завода, вечером – обратно. Все нужные магазины, школа, детский сад, почта, отделение банка, библиотека и другие учреждения – в шаговой доступности.

   Безработицы при социализме не бывает, поэтому днём по улицам никто не шатается, разве что командировочные. Школьники – в школе, студенты тоже на учёбе. На выходных весной и летом народ разъезжается из города на дачные участки или просто на природу.

   – То есть, ночной жизни у вас вообще нет? – спросила Вирджиния.

   – Так если рабочему утром к 7 часам на работу, к станку – какая тут ночная жизнь? – усмехнулся Шевченко. – Ночью спать надо. Рабочие начинают трудовой день в 7.00, инженеры – в 8.00-8.30, учреждения – в 9.00. А ведь до работы ещё надо доехать. Это у вас там безработные целыми днями бегают, ищут работу, а у нас трудоустройство гарантировано Конституцией.

   Есть вечерние сеансы в кинотеатрах, концерты, рестораны работают примерно до полуночи, но такого круглосуточного брожения, как на Западе, разумеется, нет.

   На выходе из метро у Андрея Степановича Шевченко вдруг запищал в кармане мобильный телефон – сел аккумулятор. Шевченко, извинившись, подошёл к стоящему в вестибюле торговому автомату, опустил в щель 10 копеек и разряженный аккумулятор, и тут же получил на обмен заряженный. Вся процедура заняла секунды. Американцы вначале даже не поняли, что происходит.

   – Никель-металлгидридные аккумуляторы надо разряжать до конца, чтобы дольше служили, – пояснил Шевченко, устанавливая новый аккумулятор в телефон. – Поэтому в городах сейчас начали ставить вот такие автоматы, которые принимают разряженные аккумуляторы и за минимальную плату выдают в обмен заряженные. Ну, и заряжают принятые аккумуляторы, конечно.

   – Заодно, как мне говорили, производится контроль аккумулятора. Если он уже старый и не держит заряд – он отправляется на утилизацию, – добавил Хрущёв. – То есть, владельцу телефона вообще не надо беспокоиться о состоянии аккумулятора.

   Хайнлайн, глядя на телефон в руках Андрея Степановича, что-то спросил. Его супруга перевела:

   – Муж спрашивает, а что это за приборчик вообще? Радиоприёмник?

   – Нет, это мобильный телефон, – ответил Шевченко.

   – Телефон? – повторил американец. – Phone? Mobile?

   – Ну да, телефон, – подтвердил Никита Сергеевич. – Вы на нашей выставке в Нью-Йорке в прошлом году не были? Мы там среди прочего показывали мобильные телефоны. И в ваших газетах об этом много писали. Вы что, газет не читаете?

   – В газетах мы об этом читали, – ответил Хайнлайн. – Но не поверили. Что значит – мобильный телефон? Говорить по телефону, стоя прямо на улице? Чушь, такого не может быть! Помню, нас тогда это очень сильно возмутило – в американских газетах – и вдруг такая беспардонная красная пропаганда. У нас в Америке таких телефонов нет даже у миллионеров! Их ещё просто не изобрели! Откуда такой телефон мог взяться у красных?

   (Об истории советской мобильной связи 1957-60 гг – фильм «Загадка ЛК-1» http://filmodok.ru/publ/tv_peredachi/istorija/zagadka_lk_1_2015/48-1-0-11342)

   Хрущёв расхохотался:

   – А телевидение у вас откуда взялось? Зворыкин и Сарнов – оба русские эмигранты.

   – Да, но они – образованные люди, получившие образование ещё до вашей ужасной революции!

   – Так после революции у нас образование стало доступно всем, бесплатно, от этого грамотных инженеров стало только больше! – засмеялся Никита Сергеевич. – Да что мы спорим, Андрей Степаныч, дайте ему телефон, пусть сам позвонит куда-нибудь, хоть в своё американское посольство, хоть ещё куда.

   Шевченко с готовностью протянул Хайнлайну телефон.

   – Надо выдвинуть антенну, – он уцепился ногтями за шарик телескопической антенны и вытянул её из телефона. Американец достал из бумажника визитку, набрал номер, с непривычки путаясь в кнопочном наборе.

   – Теперь нажмите «Вызов», – подсказал Андрей Степанович, показывая на кнопку.

   Писатель нажал кнопку с символом телефонной трубки, поднёс аппарат к уху. Послышался громкий, ясно слышимый даже стоящим рядом людям, долгий телефонный гудок. Ещё один, затем голос произнёс по-русски, с американским акцентом:

   – Посольство Соединённых Штатов Америки. Чем могу помочь?

   На Хайнлайна было жалко смотреть. Он на глазах съёжился, как воздушный шарик, из которого вышел воздух, и молча протянул телефон обратно.

   – И давно у вас появилась такая связь? – спросила Вирджиния.

   – Первые опыты с радиотелефонной связью были ещё в 1947-м, но тогда, сразу после войны, было не до того, – рассказал Хрущёв. – В 1957-м появился опытный образец, коробка весом килограмма три, я с него звонил с ВДНХ домой, супруге, она не поверила. У него был диск, как у проводного телефона, и подключалась обычная трубка с проводом. В 1959-м началось развёртывание инфраструктуры связи, установка первых автоматических телефонных ретрансляторов и освоение серийного производства модели ЛК-2. Она была побольше этой, с две пачки сигарет, тяжёлая, и тоже с диском. Её выпускали недолго, вскоре появилась модель ЛК-3, вот эта, маленькая, с кнопочками. Сейчас мобильная связь работает в крупных городах, В Москве, Ленинграде, и центрах экономических районов-комбинатов, бывших столицах союзных республик, городах-миллионниках.

   – Такой телефон, наверное, очень дорого стоит? Его могут позволить себе только очень высокооплачиваемые руководители?

   – Стоит он 400 рублей, – ответил Шевченко. – Примерно как хороший телевизор, не самый лучший, но хороший. Рабочий получает в среднем от 1200 до 1500 рублей. (цифры до реформы 1961 г, которой в АИ не было). Да вон, смотрите, – он указал на человека в толпе, входящей из метро, тоже поднявшего к уху такой же телефон. – Высокооплачиваемые руководители, знаете ли, на метро не ездят.

   – А как же господин Хрущёв, сейчас? Мы же только что ехали?

   – Это я вас специально в метро затащил, – ухмыльнулся Никита Сергеевич. – А то в Советском Союзе побывали, а ничего самого лучшего не видели.

   – А за новый аккумулятор, при замене вышедшего из строя в автомате, клиент в этом случае платит полную его стоимость? – спросил Хайнлайн.

   – Нет, те же 10 копеек, – ответил Шевченко. – Мобильная радиотелефонная связь у нас всего второй год как внедряется, количество заменяемых аккумуляторов пока исчисляется единицами. Экономисты подсчитали, что затраты на рекламу среди населения и организацию сбора аккумуляторов для правильной утилизации выходят дороже, чем разработка обменного автомата и выдача населению новых аккумуляторов.

   Хайнлайн задумался на несколько минут, потом произнёс:

   – М-да... Пока я пишу фантастику, эти красные воплощают её в жизнь. Где-то что-то пошло не так...

   По дороге от метро к парку Горького внимание американской четы привлекла необычная сценка. Возле обычного на вид магазина «Овощи-фрукты» остановилась чёрная «Волга». Из неё выбралась молодая девушка в форме, с собачкой на поводке. Собачка была небольшого роста, мордой похожая на лису, белая с серо-коричневым, пушистая и сильно раскормленная. Никите Сергеевичу она показалась чем-то знакомой.

   Девушка с собачкой вошли в магазин, до которого Хрущёву с прочей компанией оставалось дойти метров двадцать. Андрей Степанович Шевченко вдруг сказал:

   – Подождите, Никита Сергеич, сейчас будет кое-что интересное.

   Хрущёв и американские гости остановились, заинтригованные.

   Из овощного магазина вдруг выбежал упитанный мужчина директорской наружности, в хорошем костюме, с портфелем в руке и папкой подмышкой. Он явно был сильно напуган.

   Из «Волги» вылез водитель и приглашающе открыл заднюю дверь. Мужчина с обречённым видом забрался внутрь. В этот момент из двери магазина выглянула не менее упитанная продавщица:

   – Соломон Моисеевич, а если ваша супгуга позвонит – щто сказать? Когда ви таки будете?

   – Ох, Сагочка... Скажите, что если в огганах учтут чистосегдечное пгизнание – то лет чегез шесть...

   Хлопнула дверца, «Волга» отъехала. Хрущёв с Шевченко, Литовченко, охраной и американцами подошли ближе. Из двери появилась девушка с собачкой, посмотрела вслед «Волге», и тут заметила Первого секретаря:

   – Ой!

   От неожиданности она даже испугалась, но затем выпрямилась по стойке «смирно», дёрнув «собаку» за поводок, скомандовала:

   – К ноге! Сидеть! – а затем, вытянувшись в струнку, отрапортовала:

   – Товарищ Первый секретарь ЦК! Лейтенант Морозова! Провожу профилактический рейд по просьбе ОБХСС.

   – Вольно, – улыбнулся Никита Сергеевич. – Это что за рейд, расскажите подробнее. Прежде всего, как вас звать, товарищ лейтенант?

   – Ольга, – слегка смутившись, ответила девушка. – Вот, выгуливаю ручного песца товарища Серова, по адресам воров и взяточников.

   – То-то я смотрю – зверь знакомый, – усмехнулся Хрущёв. – Только он, вроде, белый был?

   – Так это он в летней окраске, – ответила Ольга. – Зимой он снежно-белый, а летом сероватый, – она присела и повесила на ошейник песца круглую чёрную бирку с цифрами.

   – Это – номер статьи Уголовного кодекса следующего адресата. После того, как в прошлом году по «рязанскому делу» арестовали Пчелякова, в народе пошёл слух, что к тем, кто проворовался, берёт взятки или занимается приписками, приходит песец и приносит чёрную метку...

   Хрущёв фыркнул и расхохотался, придерживая живот:

   – О-ох, уморили! Ну, молодцы!

   – Смех-смехом, – улыбнулась девушка, – а ОБХСС вышло на товарища Серова с просьбой об аренде песца. Ну, и меня, как кинолога, отрядили в помощь. Теперь вот, как ни выйдем погулять, так три-четыре явки с повинной... Раскрываемость поднялась в несколько раз, уже, говорят, в других городах будут в кинологических отделах песцов заводить.

   – Гениально! – Первый секретарь одобрительно поднял вверх большой палец. – Только где же этих песцов столько взять?

   – Так у нас их полная тундра! Вообще они, как и лисы, легко приручаются, – ответила Ольга. – Я вот слышала, что есть такая звероводческая ферма, где специально домашних лис разводят, на мех.

   – Да что вы говорите? – удивился Хрущёв. – Надо будет поинтересоваться, спасибо. Нет, правда, вы молодцы, проявили находчивость! Только вот, не слишком вы его раскормили?

   – А иначе затея не работает! Песец должен быть полным, Никита Сергеич!

   Ольга посмотрела на часы и заторопилась:

   – Ой, мне ещё в потребсоюз успеть надо, пока они не закрылись! Разрешите идти, товарищ Первый секретарь?

   – Идите! – улыбнулся Хрущёв.

   Шевченко долго пытался объяснить донельзя удивлённому Хайнлайну и его супруге, «как это работает», но американцы так ничего и не поняли.

   – Это, наверное, непереводимый русский фольклор, – покачала головой Вирджиния, выслушав объяснения Андрея Степановича. – Я поняла так, что это – священное тотемное животное, один вид которого почему-то вынуждает русских нарушителей закона сознаваться в совершённых деяниях. Но вот как это на самом деле работает – не понимаю... Магия!

   Ещё один спор вспыхнул возле выставленных в павильоне в парке Горького обломков сбитого самолёта U-2. Хайнлайн безапелляционно, как настоящий офицер, заявил:

   – Его не сбили! Он развалился при вынужденной посадке! Современные самолёты летают так быстро, что при нарушении целостности обшивки их разрывает на мелкие куски воздушным потоком. А тут такие крупные обломки!

   – Не сбили, говорите? – Никита Сергеевич, кряхтя, наклонился, присел, осмотрел обшивку в нижней хвостовой части сломанного пополам фюзеляжа, и жестом подозвал американца.

   – А это, по-вашему, что? – спросил он, просунув палец в отверстие с рваными краями.

   Вся обшивка была испещрена подобными отверстиями. Хайнлайн нехотя, сквозь зубы, был вынужден признать, что самолёт таки был сбит. Уличить красных во лжи и ославить перед всем миром в очередной раз не получилось.

   Расставшись с Хайнлайном, Никита Сергеевич вызвал по телефону машину и вернулся в Кремль. В машине он сказал Андрею Степановичу Шевченко:

   – Вот пусть теперь этот упёртый дурень немного пошевелит мозгами и осмыслит всё, что увидел. Потом посмотрим, что он напишет по возвращении в Штаты.

   21 марта 1960 года вечером из автобуса на окраине Буэнос-Айреса, в бедном районе Сан-Фернандо, на углу улицы Гарибальди и загородного шоссе вышел худощавый человек в очках, с букетом цветов. Он вошёл в дом, обнял жену и поздравил её с юбилеем их совместной жизни.

   При этом он не обратил внимания на машину, медленно проехавшую по улице. В машине находился агент израильской спецслужбы «Моссад» Цви Аарони. Его задачей было сфотографировать мужчину с букетом, но главным было даже не это. Главным был сам букет.

   В «Моссаде» знали, что 21 марта 1960 г свою серебряную свадьбу должны были отметить палач еврейского народа Адольф Эйхман и его супруга Вероника, урождённая Либль. Эйхман официально считался погибшим, его «безутешная вдова» весной 1952 года вместе с детьми выехала из Австрии в Аргентину, где вскоре вышла замуж за некоего Рикардо Клемента, работавшего на складе фабрики «Даймлер-Бенц» под Буэнос-Айресом. «Моссад» не без оснований подозревал, что под именем Рикардо Клемента в Аргентине скрывается Эйхман. Но фотографии подозреваемого у израильской разведки не было – Эйхман был осторожен и всю предыдущую жизнь старательно избегал фотографов. «Моссаду» удалось раздобыть одну его фотографию, но на ней Эйхман был ещё очень молод, а в 1960-м ему уже было 54 года, и он должен был сильно измениться.

   Цви Аарони сумел несколько раз сфотографировать Рикардо Клемента, но уверенности в том, что он и Эйхман – одно и то же лицо, у «Моссада» всё ещё не было. Поэтому, когда он увидел Клемента, входящего в дом с букетом цветов в руках, у Аарони было ощущение, что он выиграл джекпот. Даже самый любящий муж не стал бы поздравлять жену с годовщиной свадьбы с её предыдущим супругом. Тем же вечером Аарони передал сообщение в штаб-квартиру «Моссад». Решение выкрасть «Клемента» и судить в Израиле было принято в тот же день.

   Для руководства операцией в Аргентину под чужим именем лично вылетел руководитель «Моссад» генерал Иссер Харель. Под его руководством действовала группа агентов общей численностью 30 человек. В основную группу входили Абрам Шалом, Дани Шалом, Эфраим Элани, Зеев Керен, Цви Малкин, Цви Аарони, Моше Тавор, Яаков Гат, Иона Элиан. Непосредственным командиром группы был Рафаэль Эйтан. Помимо них, были ещё группа поддержки и отдельные агенты – наблюдатели. Между собой группы не контактировали, и ничего не знали друг о друге, на случай возможного провала.