Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Восхождение. часть 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 111 страниц)

   – Гм,.. у меня есть одна идея… Предположим, найдётся американец, который побывал в Советской России и вернулся оттуда? И предположим, что этот американец совершит нечто ужасное? – предположил голос из угла. – Скажем, убьёт президента? Мы сможем обвинить в этом Советы, и вернуть ситуацию в выгодное для нас русло.

   – Сэр Виктор? Вы предлагаете убить Айка? – в ужасе спросил Никсон.

   – А почему нет? Это выглядит вполне разумным выходом.

   – Какого дьявола! Нет, я категорически против! Выборы на носу, это повредит имиджу нашей партии!

   – Сейчас идёт предвыборная кампания, – воспротивился Кеннеди. – Мой сын Джон строит её на обвинении Айка в отставании от Советов по ракетам. А вы хотите сделать Эйзенхауэра мучеником? Да вы с ума сошли? Ни в коем случае.

   – Такую операцию быстро не подготовить, – покачал головой Даллес. – В прошлом году мы посылали одного человека в советское посольство, он должен был попросить политического убежища, пожить год-полтора в СССР, а затем вернуться. Но красные его завернули.

   – То есть? – удивился Хант. – Они отказали американцу в политическом убежище? Почему? Разве это не великая победа для их политического строя?

   – Вы удивитесь, но они объяснили ему, что в СССР другие стандарты жизни, и ему там не понравится. И посоветовали уехать в Южную Америку, – рассказал Даллес. – Такое, действительно, на моей памяти случилось впервые.

   – М-да... Необычно. Они всегда принимали беженцев с Запада с распростёртыми объятиями. Ну, почти всегда. Но никогда не заворачивали с ходу, – припомнил Никсон.

   – Вообще-то предложение сэра Виктора не лишено смысла, – заметил Джозеф Кеннеди. – Хотя и напоминает фильм «Кандидат из Маньчжурии». Но, полагаю, оно требует достаточно долгой подготовки. Ведь человек должен пожить в красной России хотя бы год.

   – Полгода достаточно для вербовки и подготовки, – пожал плечами Хант.

   – Да можно сделать ещё проще – найти человека, заплатить ему, чтобы он на суде публично признал себя агентом Коминтерна, пообещать свободу и другое имя, а потом, после суда, убрать его без шума, – послышалось из угла

   – Господа, в любом случае невозможно подготовить сколько-нибудь серьёзную операцию за неделю, – ответил Даллес.

   – А главное, – добавил Рокфеллер, – сейчас смерть Айка невыгодна Советам. Президент и Хрущёв в прошлом году, похоже, нашли общий язык по некоторым вопросам. Потом ещё эти русские солдаты, которых наши моряки спасли в океане, эти парни прямо-таки покорили наших обывателей. Хрущёв, судя по его публичным выступлениям, на самом деле надеется на прогресс в отношениях. Он открыто говорит об этом.

   Поэтому никто не поверит, что при таком политическом раскладе убийство Айка подстроили красные. Скорее, будут искать тех, кому выгоден срыв переговоров, продолжение гонки вооружений и конфронтации.

   – Да, – согласился Хант. – Пожалуй. Эта идея могла сработать в 58-м, но не сейчас.

   – Господа, мы придаём этим переговорам излишне много значения, – пожал плечами Никсон. – Поймите, любой договор может быть денонсирован при изменении политической конъюнктуры. Это всего лишь ничего не значащая бумажка. Даже если Айк сейчас подпишет какие-то соглашения, следующий президент, или тот, кто будет за ним, всегда может заявить, что эти соглашения более не отвечают интересам Соединенных Штатов, и денонсирует их. (Как пример – договор по ПРО 1972 года). Поймите: Айк уходит. Он – фигура так или иначе сыгранная. Так пусть договаривается о чём хочет и уходит с миром. На дальнейшую политику страны он уже не повлияет никак. Её будет определять либо Джон, – он кивнул Джозефу Кеннеди, – либо я. То есть – мы с вами. Так какая разница, какие бумажки подпишет Айк в Париже?

   – Вот именно, – поддержал его Даллес. – У нас с вами, господа, есть более серьёзная проблема – Куба. Каждый из нас потерял там большую или меньшую часть вложенного капитала. Я предлагаю поработать над его возвращением.

   – Согласен, – ответил Рокфеллер. – Я вот тут подумал над словами сэра Виктора... Мы обычно сравниваем Россию с медведем. Этакий толстый увалень, страшный в гневе, но неповоротливый и отчасти флегматичный. Но последнее время Советы больше напоминают мне другого зверя, пострашнее.

   – Какого же, Дэйв? – поинтересовался Кеннеди-старший.

   – Волка Фенрира из скандинавских легенд. И моё мнение – лучше бы его не злить, чтобы он не вырвался на свободу.

   #Обновление 27.11.2016

13. Хайнлайн в СССР.

 Помимо разрешения греческого кризиса, у советской разведки было много и других забот и успехов. Перечисленные Серовым перебежчики и предатели были лишь мелочью, вершиной айсберга. Чаще разведка участвовала в значительно более мирных, но при этом не менее важных мероприятиях. В перерыве сессии Верховного Совета к Никите Сергеевичу подошла министр здравоохранения Мария Дмитриевна Ковригина – единственная на тот момент женщина среди посвящённых в Тайну.

   – Никита Сергеич, как бы нам с вами обсудить несколько важных вопросов?

   – Сейчас не успеем?

   – Боюсь, что нет, и надо бы ещё Ивана Александровича Серова пригласить. Без него мне с этим делом не управиться, а вас он скорее послушает.

   – Так давайте сегодня после окончания заседания? – предложил Хрущёв.

   Собрались вечером в кремлёвском кабинете Первого секретаря. Серов явно был уже в курсе, он пришёл с папкой, полной заранее подобранных Ковригиной информационных распечаток.

   – Никита Сергеич, – начала министр, – у меня есть идея, как наша страна может заработать весьма существенное количество валюты. Но потребуется помощь МИДа и компетентных органов.

   – Слушаю вас, Мария Дмитриевна, – заинтересовался Хрущёв.

   – У нас сейчас наблюдается очень серьёзный прогресс по всем медицинским и биологическим направлениям, – продолжила Ковригина. – Товарищ Веденеев прислал важнейшую медицинскую информацию. Прежде всего это сама «электронная энциклопедия», где перечислены наиболее опасные заболевания, и там же имеется информация о методах их лечения и названия лекарств, их краткие описания. В присланном наборе учебников есть описания технологий получения множества препаратов, а также описано их действие на организм и способы применения. Благодаря нашим учёным, мы сильно продвинулись и в технических средствах диагностики и вообще в медтехнике. Можно сказать, что наша медицина за прошедшие несколько лет вырвалась на самые передовые позиции в мире. Экспорт наших новых лекарств уже по многим позициям опережает западные страны.

   – Отличные новости, Мария Дмитриевна, – улыбнулся Первый секретарь. – Вот если бы ещё новые лекарства можно было побыстрее испытывать? Чтобы быстрее пускать их в продажу?

   – Тут, к сожалению, есть объективные ограничения по срокам, иначе можно упустить какие-то побочные эффекты, и ущерб для нашей репутации будет очень большой.

   – Понятно, – кивнул Хрущёв.

   – Но я сейчас не о лекарствах. Есть одно направление, которое при правильной организации дела может стать очень выгодным, – сказала Ковригина. – Медицинский туризм.

   – Это как? – уточнил Никита Сергеевич. – Больных со всего мира к нам возить? Так у нас в больницах для своих не всегда мест хватает. Да и условия пока ещё, прямо скажем, не везде позволяют иностранцев пригласить.

   – Нет, не так. Вот, скажем, мы строим отели на греческих островах, в Югославии, в Албании, в Египте, по всему миру. Условия для проживания там отличные. Почему бы не открыть прямо в отеле мини-клинику для туристов? – предложила Мария Дмитриевна. – Каждый турист сможет пройти там диагностику, получить назначение препаратов, тут же купить их в аптеке и пройти курс лечения одновременно с отпуском. Цены на медицинские услуги в Европе зашкаливают, особенно дорогая у них стоматология и протезирование, а у нас сейчас активно осваиваются новые пломбирующие полимеры, появились высокооборотные турбинные бормашинки с пневмоприводом и борами из твёрдых сплавов, новые анестетики. Цены мы можем опустить по некоторым процедурам от 20 до 50 процентов, по сравнению с Европой, и всё равно это будет для нас выгодно.

   – Чёрт меня подери, – восхищённо произнёс Первый секретарь. – Что скажешь, Иван Александрович?

   – Вполне реально, – пожал плечами Серов. – В капстранах цены на медицину действительно дикие. А кто лечить-то будет? Надо же врачей дополнительно готовить?

   – Врачей так и так нужно готовить больше, – ответила Ковригина. – Мы уже расширили набор по сравнению с 1955 годом в полтора раза, но нужно ещё больше. Я предлагаю другой вариант – работа по очереди, вахтовым методом, по два-три месяца. Причём посылать туда врачей в том числе и из глубинки, из сельских и районных больниц. Вначале, конечно, им придётся пройти курс повышения квалификации. Они, таким образом, смогут ознакомиться с передовыми методиками лечения и новейшей медтехникой, которая ещё далеко не во всех больницах у нас самих имеется. Сами понимаете, оснастить по последнему слову 20-30 курортных мини-клиник можно довольно быстро. И когда это оборудование появится в каждой районной больнице, там уже будет подготовленный персонал, умеющий на нём работать.

   – По-моему, идея отличная, – одобрил Хрущёв. – Вот только – после работы в такой курортной клинике не привыкнут ли наши врачи хорошо лечить пациентов только за деньги?

   – Да ведь врачи этих денег и видеть не будут, – рассмеялась Мария Дмитриевна. – В клинике будет администратор, который и будет вести все расчёты, учёт лекарств и расходных материалов, регистрацию пациентов. Врачи как получали свою зарплату, так и будут получать. Для них сама возможность побывать за границей, поработать на европейских курортах, где после смены можно поплавать в тёплом море, да ещё и зарплату за это получить – уже праздник. К тому же врачи у нас по большей части женщины, с детьми, а курортный сезон – летом. Можно разрешить им брать с собой детей школьного возраста, заодно и с детским отдыхом проблему поправим. Не все же у нас могут в «Артек» или в «Орлёнок» детей отправлять. Да и «Орлёнок» ещё только строится. Конечно, есть детские лагеря и попроще, и в Крыму и на Кавказе.

   – Мне нравится, – похвалил Первый секретарь. – Давайте организуем.

   – А я-то чем могу помочь? – поинтересовался Серов.

   –Информацией о ценах на различные медицинские процедуры в европейских странах, – пояснила министр. – Чтобы нам обоснованно составить наш прейскурант, и не продешевить, и не задирать цены. В каждой стране цены на медицинские услуги немного различаются, вам проще эту информацию собрать и обработать.

   – Понял, сделаем, – ответил Серов. – Только вы мне списочек предлагаемых процедур, или как это там называется, составьте, а то ведь мои люди в массе своей не врачи.

   – Все списки у нас готовы, – Ковригина передала председателю КГБ солидную папку.

   – Вот это правильный подход, – Серов аж крякнул – папка оказалась увесистой.

   – Ещё что-нибудь, Мария Дмитриевна? – спросил Хрущёв.

   – И даже не одно, – министр достала из своего портфеля ещё одну папку, потоньше. – Есть у нас несколько сложностей с получением уже известных лекарственных препаратов, в частности, инсулина.

   – Это от диабета? – уточнил Никита Сергеевич.

   – Да, лекарство первой необходимости, больной должен всегда иметь его при себе. Технология его получения в присланных учебниках есть, но мы её сейчас реализовать не смогли, – с сожалением признала Ковригина.

   – Почему же? – удивился Хрущёв.

   – Присланная технология – не химическая, а биохимическая. Инсулин «там», в будущем, получают из генномодифицированных грибков, в которые введена комбинация человеческих генов. Нам такая технология пока недоступна.

   – А как же сейчас в Америке, в Европе этот инсулин получают?

   – Они перерабатывают на инсулин биоматериал свиней, причём основная трудность и дороговизна – из-за многоступенчатой процедуры очистки препарата. Чем он чище – тем эффективнее и безопаснее для пациента. Технология высокой очистки даже на Западе ещё только разрабатывается фирмой «Eli Lilly» и появится только в 1963-м году. Лицензию они нам не продадут.

   – Так, понятно… – тут же сообразил Первый секретарь. – Иван Александрович, надо как-то эту технологию спи… гм… раздобыть. Дело важнейшее, прояви находчивость.

   – Что-нибудь придумаем, – пообещал Серов. – Варианты могут быть разные.

   – Теперь ещё несколько важных моментов, – продолжала Мария Дмитриевна. – Иван Александрович меня познакомил с товарищем Ефремовым. Очень интересный человек Иван Антонович. Обсуждали мы с ним много всего, и он мне рассказывал, что в правительстве в прошлом году обсуждали проблемы демографии и рождаемости.

   – Было дело, – подтвердил Хрущёв. – Вопрос очень важный для страны.

   – Именно. Только вот решаете вы его, товарищи, немного не с того конца, – заявила Ковригина.

   – Дык… какой вырос, с того и решаем, –пошутил Серов.

   – Да нет, с этим-то как раз всё пока не так плохо, – в тон ему ответила министр. – То, что жильё строится, и в первую очередь предоставляется многодетным, молодожёнам, и вообще семьям с детьми – тоже правильно. Беда в другом. Это, конечно, прежде всего, недоработка Минздрава, но демографическая проблема у нас зарыта в том числе и в отношении акушерок, врачей и санитарок в роддомах к роженицам. Не везде, конечно, но во многих медучреждениях отношение к людям у нас откровенно хамское. Но если в поликлинике какой-нибудь пенсионер не постесняется и скандал закатить, то роженицы в роддоме предпочитают отмучиться и поскорее обо всём забыть. При этом второй раз через это проходить – желающих мало. И с каждым годом – всё меньше. То есть, прямое негативное влияние на демографию.

   Дело, сами понимаете, интимное, многие стесняются описывать процедуры и те, не побоюсь этого слова, издевательства, которые приходится им терпеть, прежде всего, от младшего персонала. Да и врачи там тоже – далеко не все ангелы. Работа тяжёлая, грязная, суточные дежурства, зарплаты маленькие. Приходится иногда принимать в сутки по два десятка родов. Роженицы все рожают по-разному, у одной всё быстро проходит, другая может по двое суток рожать, да ещё и брыкается от боли так, что у акушерки все руки в синяках после приёма ребёнка.

   – А что, обезболивающее вколоть – большая проблема? – удивился Хрущёв.

   – Сейчас – проблема. Даже не экономическая, а чисто психологическая, причём – у персонала. Ещё недавно анестетиков не хватало катастрофически, экономили на всём. Сейчас положение улучшилось, но ещё не все это осознали. Многие продолжают работать по-старинке. Пока что у нас ещё многие врачи искренне считают, что хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается.

   – Так издайте соответствующее распоряжение по министерству, и дело с концом, – Серов тоже не понимал, в чём трудности.

   – Тут проблема комплексная, и решать её надо тоже комплексно, – пояснила Мария Дмитриевна. – Я долго изучала, как обставлено дело на Западе, и сейчас, и «потом». Прежде всего, там используются другие, более продвинутые методики, например, вертикальные роды.

   – Это как? – удивился Никита Сергеевич. – Стоя, что ли?

   – Стоя на коленях, или сидя на специальном стуле без сиденья, вариантов можно придумать много. Роженице так легче.

   – А почему у нас так не делают?

   – А у нас врачи против. Им наклоняться надо, чтобы увидеть, что там с ребёнком происходит. Один-два раза – ещё можно, а если у врача суточное дежурство, два десятка мамашек рожают, как на конвейере, тут по полу целые сутки не наползаешься. Нужны специальные столы с опрокидывателями. Прототип в Институте Космической медицины разработали, сейчас запускаем его в производство, – ответила Ковригина. – На таком столе мамочку можно и горизонтально уложить для осмотра, и высоко приподнять вертикально, чтобы акушерке удобно было роды принимать.

   – Ну вот, видите, всё смогли поправить, – одобрил Хрущёв.

   – Всё да не всё, Никита Сергеич, – покачала головой Ковригина. – Я вот от Дмитрия Фёдоровича Устинова узнала, как у него в отрасли внедряли перекрёстную систему премирования. И хочу по Минздраву, прежде всего – в роддомах ввести такой же порядок. Только оценивать работу персонала будут не коллеги, а пациенты. Анонимно, после выхода из роддома. Заниматься анкетированием должен не роддом, а Народный контроль. И надо изменить систему оплаты труда, чтобы была базовая часть, и премиальная, начисляемая по результатам анкетирования пациентов. Чтобы те, кто обращается с пациентами по-скотски, чувствовали некоторую лёгкость в кошельке, а те, кто работает на совесть и ухаживает за людьми по-человечески – получали премии. Почему я к вам и обращаюсь – мне, чтобы протолкнуть это решение, нужна партийная поддержка.

   – Хорошее решение, – ответил Первый секретарь. – Я поддержу, и дам команду в ЦК, потому что предвижу много-много мата по этому поводу.

   – Спасибо вам заранее, Никита Сергеич. У меня ещё два важных вопроса, – сказала Мария Дмитриевна – У нас существует весьма серьёзная проблема ухода за лежачими больными. Старики парализованные, с нарушениями деятельности мозга после инсультов, с несрастающимися переломами бедренных костей, или вообще по старости, лежат годами. За ними обычно ухаживают родственники, некоторые из-за этого вынуждены увольняться с работы, устраиваться на низкооплачиваемые должности, вроде истопников, сторожей, уборщиц, только чтобы иметь возможность ухаживать за отцом или матерью. От такого развития событий не застрахован никто, будь то просто рабочий, инженер или учёный. С точки зрения экономики это очень невыгодно.

   У меня есть предложение. Вот вы в 58-м году очень удачно договорились с патриархом Алексием, и мы совместно с церковными деятелями организовали при мужском монастыре на острове Валаам центр по уходу за инвалидами войны.

   Хрущёв сообразил, о чём она говорит. Речь шла о наиболее тяжёлых инвалидах, оставшихся без рук и ног. Их было относительно немного, и проблему удалось решить путём привлечения к уходу за ними монахов.

   – Да, было дело. Как там, кстати, дела обстоят?

   – Гораздо лучше стало, – ответила Ковригина. – От монахов большая помощь получилась, и пациенты теперь совсем брошенными себя не чувствуют. С этого года начали получать для них первые экзоскелеты. (АИ, см. гл. 04-12). Техника, конечно, сложная, но теперь инвалиды хотя бы могут сами ложку ко рту поднести, пройти по комнате до туалета – вы не представляете, до какой степени они рады!

   Вот я и хочу предложить – для ухода за лежачими больными, прежде всего – за инсультниками, маразматиками, когда человек уже находится в состоянии овоща, и надежды на излечение нет – построить специальные больницы-интернаты по соседству с действующими монастырями. Руководить ими будут врачи, а обслуживающий персонал набирать из монахинь. Я уже обсудила этот вопрос с патриархом Алексием. Он такой подход одобрил, и надеется, что помощь церкви по уходу за больными может стать основанием для некоторого уменьшения налогов с монастырей. (АИ, см. гл. 03-16)

   – Что ж, вполне разумно, – похвалил Никита Сергеевич. – Мы с патриархом этот вариант обсуждали, применительно к инвалидам, а вот о лежачих больных тогда не подумали. А ведь проблема в масштабах страны большая, урон для экономики от неё огромный. Вы, Мария Дмитриевна, сможете подготовить проект постановления ЦК и Совета министров, и согласовать его с патриархом? Или вам в помощь, скажем, кого-нибудь из ЦК подключить? Я могу товарищу Шепилову поручить вам помочь?

   – Думаю, что проект постановления я подготовлю, – ответила Ковригина. – Вот если патриарх вдруг возражать станет – тогда, возможно, понадобится посодействовать.

   – Просто позвоните товарищу Шуйскому и скажите, он мне сообщит, а я всё организую, – заверил Хрущёв. – Вы ещё что-то хотели предложить?

   – Да. Изучая присланные документы в ИАЦ, я обратила внимание ещё на одну проблему. Серийные убийцы, маньяки, людоеды, насильники и прочие личности с тяжёлыми патологиями, – Мария Дмитриевна выложила перед Первым секретарём несколько листков бумаги, озаглавленных «Список серийных убийц».

   (https://ru.wikipedia.org/wiki/Список_серийных_убийц_СССР_и_России)

   Никита Сергеевич внимательно просмотрел документ.

   – Как много этих уродов... И от чего они такие появляются?

   – Вот это нам и нужно выяснить, – ответила Ковригина. – Список, вполне вероятно, неполный, и заканчивается датой отправки посылки. Поэтому очень важно разобраться в механизме возникновения психических отклонений, приводящих, казалось бы, обычного человека к совершению таких вот зверских преступлений.

   – Согласен. Я смотрю – большинство периодов деятельности относится к 70-90 годам.

   – Да, но уже в 1963-м начнут свою деятельность Ионесян, по кличке «Мосгаз», и Гусаков, а в 1964-м – Сливко в Невинномысске.

   – Вот, кстати, – вмешался Серов. – Что с Ионесяном делать будем?

   – А где он сейчас?

   – Сидит за уклонение от службы в армии.

   – Что предлагаете, Мария Дмитриевна? – спросил Хрущёв. – Вопрос ведь непростой. Эти люди пока ещё никаких преступлений не совершили, а многие из них ещё даже не родились.

   – К проблеме серийных убийц надо подходить с научной точки зрения, – ответила Ковригина. – Есть же у нас целые закрытые города. Можно организовать в одном из упразднённых монастырей закрытый НИИ, по изучению этих патологий. Затем подвергнуть всех, перечисленных в этом списке, и родителей тех фигурантов, кто на сегодняшний день ещё не родился, специальному медицинскому осмотру и серии психологических исследований.

   То есть, в ходе обычного медосмотра, проводящегося в трудовых коллективах, где они работают, сажаем «своего» психиатра, который, будучи предупреждён, сделает вид, что обнаружил некую патологию, заявит пациенту, что у него проблема, не позволяющая продолжать работу по специальности, и выпишет направление на обследование в этот наш закрытый НИИ. А уже там пациенту объявят, что проблема серьёзнее, чем показалось сначала, и предложат либо принудительное лечение в психиатрической больнице, либо, так сказать, «работу» и проживание в качестве подопытного объекта в этом НИИ, с трудоустройством ближайших родственников поблизости. Понятно, что «работа» должна быть пожизненной. В данном случае, гражданские права этих людей не имеют значения по сравнению с количеством убитых ими жертв. Возможно, в ходе исследований удастся даже выяснить механизм возникновения психических патологий. Надежды на это немного, но если не попробуем, то точно не узнаем.

   – Что скажешь, Иван Александрович? – спросил Хрущёв.

   – Вам бы, Мария Дмитриевна, спецоперации планировать, – улыбнулся председатель КГБ. – Думаю, вполне можно такое организовать. Я даже наших комитетских специалистов на роль «психиатров» предоставлю. Свяжитесь со мной в ближайшее время, обговорим все детали. Как раз на Ионесяне эту схему и можно опробовать. Перед самым освобождением из заключения проведём ему медосмотр, на котором и «обнаружим» его патологию. Соответственно, под Ионесяна организуем, для начала, спецлабораторию при какой-нибудь психиатрической больнице, а когда маньяков наберётся побольше, это к середине 70-х, примерно, там уже можно будет подумать об организации полноценного НИИ.

   – Раз уж речь зашла о психиатрии, я бы тоже хотел одну проблему поднять, – продолжал Серов. – Диссиденты и «карательная психиатрия». Вы, Мария Дмитриевна, читали об этом в ИАЦ?

   – Кратко ознакомилась, – по виду Ковригиной было понятно, что информация не доставила ей удовольствия.

   – Я хочу сказать, что при помощи психиатрии проблема диссидентов не решается, – пояснил свою мысль Иван Александрович. – Мы лишь подставимся как мишень для критики со стороны всяких антисоветских «правозащитных организаций». Зачем нам такое счастье? Ясно ведь, что диссиденты в массе своей не психически больные, хотя есть среди них и такие, конечно, например, та же Новодворская.

   – Кстати, а она сейчас где? – спросил Хрущёв.

   – В школе учится, ей сейчас 10 лет, – ответил Серов. – Там проблема была, по большей части в бабушкином и родительском воспитании, в «индивидуалистическом духе». Мы организовали ряд мероприятий, в результате чего родители были вынуждены забрать её у деда с бабушкой не в 9 лет, а уже в 5, в 1955-м. Отец у неё еврей, человек заслуженный, фронтовик, но... еврей, одним словом. Со своими особенностями в воспитании детей. Сейчас она вроде как вполне нормальная пионерка, её активно вовлекают в общественную работу – по нашей рекомендации, но, сами понимаете, КГБ не может следить за каждым еврейским ребёнком в стране. Что из неё дальше получится – время покажет. Вполне возможно, что участие в общественной жизни вправит ей мозги, но я с неё глаз спускать не намерен.

   Я хочу сказать, – продолжил Иван Александрович, – что «карательная психиатрия» в борьбе с диссидентами бесполезна, это не метод. Конечно, среди них попадаются откровенно больные, которых лечить надо, но большинство из них абсолютно здоровые люди, вполне осознанно не приемлющие советский образ жизни. Возможно, лёгкие психические отклонения у них и имеются, но это не повод закрывать их в психушку. Правильнее было бы выслать их из страны. Практику официальных предупреждений об уголовной ответственности мы проводим, но в этой социальной группе есть люди идейные, готовые изображать из себя «мучеников» и «борцов с режимом».

   – Необходимо чётко разделять направленность их деятельности. Полное подавление всякого инакомыслия приведёт к тому, что все будут мыслить одинаково и ходить строем, как в муравейнике. Это не наш метод, он лишь ослабит наше общество, – ответил Никита Сергеевич. – Наоборот, нужно внимательно прислушиваться к ним и выбирать из их выступлений все рациональные моменты. Ведь эти люди не только «обличают кровавый режим», они ещё и указывают на имеющиеся недостатки, которые нужно изживать. Вот тех, кто сосредоточен на выявлении и устранении недостатков, надо поощрять. А для «борцов с кровавым режимом» есть соответствующая статья Уголовного кодекса.

   Но выслать – это тоже не выход. Большинство диссидентов – люди образованные, способные к литературной деятельности. Их высылка лишит нас контроля за ними, и лишь усилит пропаганду наших врагов.

   – Согласен, – подтвердил Серов.

   Проводив Ковригину, председатель КГБ на минутку задержался:

   – Хотел ещё тебя предупредить, – сказал Иван Александрович.

   – О Ковригиной?

   – Нет, с ней всё в порядке. Об Оппенгеймере. Который в ЮАС.

   – А с ним что?

   – Ничего, за исключением того факта, что клан Оппенгеймеров входит в состав так называемого «мирового правительства». Изначально туда был вхож Эрнст Оппенгеймер, после его смерти Гарри, если и не унаследовал его положение в их тайной структуре, то уж связь с ними точно не утратил.

   – Понятно. Интересная информация, – Никита Сергеевич задумчиво вертел в руке авторучку. – В общем, вполне логично, что промышленник такого уровня вхож в структуры «мирового правительства». Будем с ним осторожны.

   – Эрнст, по-видимому, входил непосредственно в так называемый «Комитет 300», считающийся центральным органом «мирового правительства», хотя там чёрт ногу сломит, в их переплетающихся структурах, очень всё запутано. Входит ли туда Гарри – пока неясно, пытаемся это выяснить. Ты ему ничего лишнего не сообщал?

   – Нет, я с ним, кроме как через твоих людей, не контактировал. А ты ему что-нибудь важное сливал?

   – Нет, и пока что Оппенгеймер от связей с нами получил больше пользы для своих компаний и предприятий, чем мы от него. Мы его старались привязать к себе кое-какой инсайдерской информацией. Впрочем, на Фервурда он удачно помог выйти. Одно это уже многое окупает.

   – В общем-то, двойной агент и нам может пригодиться, – решил Хрущёв. – например, для установления непосредственной связи с противником, если мир окажется на грани открытой конфронтации, как во время Карибского кризиса, например. Постарайся его прикармливать и дальше. Как ты это выяснил – не спрашиваю, твои секреты – твоя работа.

   Серов умолчал о любопытной операции, в ходе которой собирались данные о членах «мирового правительства». Опосредованно владея медиахолдингом ONN и принадлежащими ему газетами, КГБ использовал для поиска и идентификации членов «мирового правительства» репортёров «жёлтой прессы» и фотографов-папарацци, промышляющих «охотой за знаменитостями». Вначале собранные ими интервью и фотографии просто анализировали, выявляя скрытые связи и закономерности, затем начали давать фотографам редакционные задания «на разработку» тех или иных фигур.

   Сложнее всего было не собрать информацию, а обработать её. Для этого аналитики КГБ разрабатывали сложные алгоритмы, которые потом в виде программы закладывались в ЭВМ и анализировались. По мере сбора и обработки информации выявлялись различные общественные структуры и организации, используемые противником для проведения его политики. Очень скоро аналитики Серова вышли на «Тавистокский институт человеческих отношений», а затем открытия посыпались как из рога изобилия. Были выявлены сотни других некоммерческих организаций, финансируемых из фондов, акционерами которых были уже знакомые лица – миллиардеры из верхних строк перечня Forbes. Именно по ним и предстояло работать в будущем.

   Уже к началу курортного сезона 1960 года на нескольких курортах Греции, Египта и Югославии появились сначала диагностические и стоматологические кабинеты, оборудованные по последнему слову медицинской науки и техники, а затем полноценные мини-клиники. В некоторых местах они были обустроены в арендованных зданиях рядом с отелями, в других – развернуты контейнерные передвижные госпитали. Туристы очень быстро оценили удобство новой услуги – по сути, им предлагали параллельно с отдыхом провести курс лечения, да ещё и по заметно меньшим ценам, чем у них на родине.

   Советским врачам, работавшим вахтовым методом в этих клиниках, новый подход понравился ещё больше. Возможность вывезти детей на летний отдых на море, не на месяц, а на всё лето, да и самим после смены отправиться не домой, к плите и уборке, а на пляж, оказалась очень привлекательной. Руководство больниц тут же смекнуло, что вахтовые выезды на работу в курортных клиниках могут быть дополнительным средством поощрения для работников. Не обошлось и без злоупотреблений, когда график выездов корректировался в пользу лиц, особо приближенных к персоне главврача. Было несколько громких коррупционных скандалов, в итоге вмешались Народный контроль и прокуратура, а Минздравом была принята специальная инструкция по организации выездной работы. После этого злоупотребления полностью не исчезли, но их количество сильно сократилось. (АИ)