Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Восхождение. часть 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 111 страниц)

                (В реальной истории Зверев подал в отставку в мае 1960 г., выразив несогласие с планировавшейся денежной реформой 1961 года и был освобождён от должности 16 мая. В АИ реформы в том же виде не будет, поэтому вполне вероятно, что в мае он в отставку не подаст. Неоднократные попытки Зверева ликвидировать кооперацию задокументированы. https://m.cyberleninka.ru/article/n/ogosudarstvlenie-promyslovoy-kooperatsii-v-sssr-vo-vtoroy-polovine-1950-h-gg-prichiny-i-posledstviya)

                Едва успев разобраться с накопившимися делами в Москве, Хрущёв улетел в Бухарест, где пробыл до 27 июня.

                С 30 июня по 8 июля он был с визитом в Австрии, там он ознакомился с новыми достижениями металлургических технологий.

                4 июля советская делегация посетила металлургический комбинат компании «Фест» вблизи города Линца. Хрущёв специально попросил об этом канцлера Австрии Юлиуса Рааба, с которым у Никиты Сергеевича установились почти приятельские отношения.

                В 1956-м году академик Иван Павлович Бардин опубликовал в «Известиях» статью об австрийском изобретении, внедрённом на Днепропетровском металлургическом заводе – конвертере с кислородным дутьём. Генри Бессемер изобрёл конвертер сто лет назад, в 1856 году. Его идеей было «выжигать» избыточный углерод из чугуна, продувая через расплав воздух. Сталь при этом получалась быстро, примерно за 40 минут, вместо 6-8 часов плавки в мартеновской печи, но качество стали было низкое. Мартеновский способ позволял получать сталь заданного качества.

                В 30-х, когда в Европе появились способы получения больших количеств кислорода, были проведены эксперименты про продуванию конвертера чистым кислородом, с одновременной добавкой в расплав веществ, выводящих серу, фосфор и другие вредные примеси. У нас до войны кислород в больших количествах получать ещё не умели.

                С развитием ракетной техники, в результате работ академика Капицы в 1946 году было налажено производство кислорода, и появилась возможность выплавлять сталь кислородно-конвертерным методом. В Днепропетровске существовавший конвертерный цех переоборудовали на кислородное дутьё. В 1957 году был пущен новый кислородно-конвертерный цех на Криворожстали.

                В Австрии Никита Сергеевич хотел сравнить, есть ли разница между австрийским методом кислородно-конвертерной выплавки, и применявшимся у нас. Для этого он включил в состав делегации нескольких металлургов. К сожалению, сам Иван Павлович Бардин, на которого он рассчитывал в начале подготовки визита, 7 января 1960 года неожиданно скончался от остановки сердца.

                Министр металлургической промышленности Александр Григорьевич Шереметьев подтвердил, что используемая австрийцами технология принципиальных отличий от советской не имеет. Недавно появившаяся технология прямого восстановления железа, с вакуумной очисткой, тоже активно внедрялась. Но кислородно-конвертерный способ позволял модернизировать уже существующие производства и получать качественную сталь в больших количествах и быстро.

                – Осваивать кислородное дутьё надо, Никита Сергеич, – убеждал Первого секретаря Шереметьев. – Нельзя зацикливаться на какой-то одной технологии, желательно развивать несколько направлений. Каждое из них имеет свои плюсы и минусы.

                По возвращении из Австрии Хрущёв поручил Косыгину совместно с Госпланом разработать программу технического переоснащения существующих металлургических заводов, используя, в том числе, и кислородно-конвертерную технологию.

                (Такая работа проводилась реально, в 1966 году на Новолипецком металлургическом заводе был введён в строй кислородно-конвертерный цех с непрерывной разливкой стали, а в 1975 г – ещё один кислородно-конвертерный цех с производительностью 4 миллиона тонн в год)

                Помимо архитектуры для жилищного строительства в этот период модернизировали и развивали в том числе и промышленную застройку. Промышленная архитектура весьма своеобразна. В конце 19-го – начале 20-го века заводские цеха представляли собой угрюмые здания из красного кирпича, часто «украшенные» арками и карнизами, от чего они становились дороже, но не красивее. У этих зданий часто делали огромные застеклённые окна, и даже «световые фонари» на крыше, для экономии на освещении. Но эти окна никто никогда не мыл, поэтому свет они пропускали весьма условно.

                (Из личных впечатлений от нескольких старых заводов, где работал сам или бывал в местных командировках)

                По мере развития строительных технологий появилась возможность улучшить внешний вид и «обитаемость» даже промышленных зданий, но необходимость модернизации уже существующих заводов при ограниченности площади для застройки приводила к тому, что новые цеха строили на месте сносимых старых, на тех же площадках, уже зажатых со всех сторон городской застройкой. Поэтому приходилось строить цеха в несколько этажей, затаскивая станки на второй, а то и третий этаж, а выше располагая конструкторские и технологические службы.

                Побывав в 1959-м году в США, Хрущёв «привёз» оттуда впечатления от американских заводов. За океаном промышленные здания строили не выше пары этажей. Они расползались в ширину, занимая большую площадь, зато всё тяжёлое оборудование размещалось только на первом этаже. Окон в них не делали, освещение было только искусственное, вентиляция – принудительная.

                Большинство отечественных руководителей промышленности сочли американскую технологию для нас неприемлемой и даже вредной. Нашлись и те, кто американский стиль застройки оценил, просчитал выгоды и понял преимущества. Без спора не обошлось, причем «третейским судьёй», как часто бывало, выбрали Первого секретаря ЦК.

                Хрущёв предложил построить пару экспериментальных цехов по американскому образцу, тем более, что вопрос надо было решать незамедлительно. По программе развития Нечерноземья в небольших городах предстояло построить несколько тысяч малых госпредприятий. Строительство по старым технологиям в таких масштабах обошлось бы слишком дорого. На первых порах под цеха передавали различные пустующие или неэффективно используемые помещения, но все понимали, что они скоро закончатся.

                В 1960-м в Москве заложили два приземистых фабричных здания – одно под текстильную фабрику, второе – под производство электроники. Первый секретарь несколько раз ездил туда, осматривал стройку. Новая фабричная застройка ему в целом понравилась – всё под одной крышей, не надо детали возить из здания в здание, к тому же строительство завода обошлось почти вдвое дешевле. (Реальная история, см. С.Н. Хрущёв «Реформатор»)

                Смутил только мертвенный свет ртутных ламп. Осмотревшись, Никита Сергеевич показал на сияющие над станками фонари:

                – Что ж вы свет-то сделали как в морге? Нельзя было, что ли, повесить лампы с тёплым спектром, или как там они называются? А вообще, вот нам тут недавно один товарищ из Киева световоды показывал. Очень хорошая идея, но не как замена лампам, а как дополнение. Свяжитесь с ним, и примените в своих проектах. А этот кошмар переделайте. Тут люди по 8 часов работать будут.

                Так световоды Геннадия Борисовича Бухмана прописались на крышах и под потолками цехов и прочих заводских строений по всей стране (АИ).

                В Москве в начале июля снесли знаменитую Таганскую тюрьму. На её месте устроили сквер, вокруг вскоре поднялся новый жилой район. Снос тюрьмы стал для москвичей символом прощания с прошлым. Никто не опасался, что раз стало на одну тюрьму меньше, камеры в других еще более переполнятся. Новая политика социалистического общества в отношении уголовников была более чем сурова (АИ, см. 03-19), на содержание рецидивистов общество больше ресурсов не тратило, и все об этом знали. Тем же, кто «случайно оступился», общество помогало вернуться на путь честной жизни. Трудовой коллектив мог взять «на поруки» бывшего «зека», если тот усердной работой и соблюдением дисциплины и норм социалистического общежития доказывал своё раскаяние и желание стать полноценным гражданином страны.

                В поддержку был принят закон «О мерах по социальной интеграции лиц, освобождающихся из мест заключения». По этому закону, если осуждённый в период отбытия наказания честным трудом доказал своё раскаяние и готовность вернуться в общество в качестве его полезного члена, ему мог быть смягчён режим, и даже несколько уменьшен срок заключения. (АИ)

                После освобождения ему выдавалась справка, в которой, среди прочего, указывалось, может ли он претендовать на помощь по социальной программе реабилитации и интеграции. Такая справка, согласно закону, давала её подателю возможность трудоустройства на различные предприятия, кроме оборонных, в приоритетном порядке. Чтобы такие справки не покупали за деньги, их выдавали по решению комиссии, учитывавшей все обстоятельства содержания в заключении – поведение, выполнение норм, соблюдение трудовой дисциплины. Если вышедший из мест заключения трудоустраивался по подобной справке, но затем допускал нарушения трудовой дисциплины или правонарушения, каждый подобный случай тщательно расследовали, выясняя, правомерно ли была выдана справка. В случае выявления нарушений члены комиссии несли персональную ответственность, так же, как, например, судьи или следователи. Наказания были прописаны в законе, и могли быть различными, вплоть до отстранения от должности, при тяжких последствиях. Если же освободившийся каким-либо образом отличался, проявлял героизм, например, при спасении людей, и в дальнейшем подтверждал своё раскаяние своим поведением, судимость с него могла быть снята. (АИ) (АИ).

                Таким образом, общество в искоренении преступности сочетало «кнут» с «пряником». Теперь люди не сомневались, что преступность рано или поздно сойдёт на нет, исчезнет, а тюрьмы через несколько десятков лет будут разобраны за ненадобностью. Поэтому, в отличие от жилья, новые тюрьмы в Советском Союзе не строили. «Страна лагерей» постепенно превращалась в правовое государство.

                Обсуждение и принятие закона «О порядке признания зданий и сооружений памятниками истории и архитектуры» продолжалось около года и надолго отвлекло на себя внимание разного рода «творческой интеллигенции». О разработке закона Никита Сергеевич объявил 15 июля 1960 года. В этот день он пригласил для встречи весь цвет советской «творческой интеллигенции» – писателей, поэтов, художников, скульпторов.

                Перед встречей Хрущёв получил секретную записку председателя КГБ «О настроениях советской интеллигенции». (В реальной истории записку писал Шелепин, в АИ – Серов)

                Серов в записке отмечал, что писатели и прочие деятели культуры, «которые ещё в недавнем прошлом отличались своим недоверием к проводимым мероприятиям», сейчас мыслят более позитивно. Он перечислил отзывы на публикацию в апреле поэмы Твардовского «За далью – даль», как благоприятные – кинорежиссера Романа Кармена, поэта Семена Кирсанова и ещё кое-кого, так и отрицательные. Писатель Евгений Поповский высказался, что поэма «вызывает отвращение», потому что «по Твардовскому получается, что будто бы все дело в некоторых личных чертах и особенностях характера Сталина, а не в системе, которая допускает возможность ничем не ограничивать произвол в обращении с народом». Своим «иезуитством» поэма не понравилась и писателю Константину Паустовскому.

                Это был сигнал, свидетельствующий о естественном, но опасном расслоении в обществе на реформаторов, сторонников постепенных мирных изменений, и революционеров, призывающих к смене всего и немедленно, не задумывающихся: что потом?

                Прочитав записку Серова, Никита Сергеевич пожал плечами:

                – Твардовского вся страна знает, а кто такой этот Поповский? Что он написал? Кто о нём вообще слышал? Пауки в банке, б..дь, гадюшник ещё почище, чем в аппарате ЦК.

                – Не принижай их достоинство, – ухмыльнулся Серов. – Союз писателей давно уже стал полноценным серпентарием.

                Первоначально Хрущёв планировал собрать гостей 17 июля в Семёновском, на бывшей даче Сталина. Но в планы Первого секретаря вмешались события в Конго. На 22-е июля был запланирован протокольный визит в Бельгию, дел было невпроворот, поэтому Хрущёв решил совместить два мероприятия и пригласил «творцов» покататься на теплоходе на подводных крыльях.

                Сам он приехал на эту встречу, чтобы поближе познакомиться с новым творением конструктора Ростислава Алексеева – «Метеором» на подводных крыльях. Это судно, более крупное чем «Ракета», прошло ходовые испытания в с 1 по 17 ноября 1959 года, и сейчас готовилось к серийному производству. На смотр достижений Никита Сергеевич взял своего сына Сергея, с семьёй. Здесь же был министр судостроительной промышленности Борис Евстафьевич Бутома и члены Президиума ЦК.

                С погодой повезло, день был солнечный, теплый, безветренный. До пристани на берегу реки доехали на машинах, затем разместились на палубе теплохода и вышли на фарватер. Алексеев устроил не просто показ, а настоящее представление. «Ракеты», почти не касаясь воды, пролетали перед зрителями, затем замедляли ход, плюхались в реку и снова разгонялись, вставая на крылья. Вслед за «Ракетами», совсем рядом с теплоходом пронесся казавшийся рядом с ними огромным «Метеор».

                Главный конструктор Алексеев, стоя рядом с Хрущёвым, давал пояснения. Никита Сергеевич был в полном восторге от скоростных кораблей. Он уже успел попутешествовать на «Ракете» по рекам страны вместе с президентом Эйзенхауэром (АИ), но сейчас, слушая пояснения Алексеева и любуясь «Метеором», он влюбился в стремительные корабли на подводных крыльях ещё больше.

                – Надо обязательно сделать морскую версию «Метеора», греки у нас такие суда с руками оторвут, да и не только греки, – убеждал он Алексеева. – Ещё очень нужен небольшой быстроходный мелкосидящий теплоход, для работы на малых реках, такое судно сможет обеспечить транспортную связность в районах с неразвитой дорожной сетью, не оборудованных причалами. Можете сделать такой теплоход, товарищ Алексеев?

                (Имеется в виду функциональный аналог глиссирующего теплохода «Заря» https://ru.wikipedia.org/wiki/Заря_(тип_речных_судов) желательно, конечно, без его очевидных недостатков. Теплоходы «Заря» выпускались серийно с 1964 года и произвели настоящую транспортную революцию в районах Сибири, Урала, Дальнего Востока и Северо-Запада СССР)

                – Сделаем, Никита Сергеич, – заверил Алексеев. – Морской вариант «Метеора» у нас уже разрабатывается. Для Греции и в других прибрежных водах можно и «Метеор» эксплуатировать, он хоть и проектировался как речное судно, но достаточно крупный, чтобы справляться с небольшим волнением.

                (Морская версия «Метеора» называлась «Комета», в реальной истории она появилась в 1961 году и пошла в серию в 1964-м. В Греции между островами и во Вьетнаме вдоль побережья ходили обычные «Метеоры»)

                – Вот и хорошо, – Хрущёв вырвал листок из блокнота и написал несколько цифр. – Это мой прямой телефон, если будет необходимость – звоните, помогу всем, чем смогу.

                С этими словами Никита Сергеевич шутливо ткнул пальцем в живот стоявшего рядом министра судостроения Бутому. Его Первый секретарь хорошо знал и уважал. Бутома расплылся в улыбке и согласно закивал головой, как бы заверяя, что надобности у Алексеева звонить Хрущёву не возникнет. (Сцена – по воспоминаниям С.Н. Хрущёва)

                В ходе беседы с писателями и художниками выступили писатели Константин Федин, Александр Корнейчук, Илья Эренбург, Леонид Соболев, после писателей выступали Анастас Микоян, Екатерина Фурцева, Хрущёв, кинорежиссер Бондарчук, украинский поэт Максим Рыльский, член ЦК Аверкий Аристов, композитор Дмитрий Шостакович, и ещё многие другие. Выступления были короткие, на разные темы, каждый говорил о своём и, в целом, ни о чем, но общая атмосфера встречи была очень дружественная. Хрущёв понимал значение интеллигенции, и старался перетянуть её на свою сторону.

                Завершая официальную часть встречи, Никита Сергеевич сказал:

                – Я, товарищи, не зря собрал вас здесь, на, казалось бы, техническом мероприятии – показе новых советских судов на подводных крыльях. Мы с вами вместе полюбовались этими замечательными, красивейшими творениями товарища Алексеева, летающими над волнами как белые лебеди. А знаете ли вы, что эти суда наша страна экспортирует в США, Канаду, Великобританию, Западную Германию, Финляндию, Венгрию, Чехословакию, Болгарию, Польшу, Румынию, Китай? Ведутся переговоры о поставках во Францию, Индонезию и Индию. Это я вам сообщаю специально для тех товарищей, которые думают, что Советский Союз ничего конкурентоспособного на мировом рынке произвести не может. Знаю, что среди вас такие есть.

                Понимаю, что одним или несколькими фактами я ваших выношенных за всю жизнь убеждений изменить не смогу, да и стараться не стану. Но попытаюсь всё же заронить в вашу антисоветскую картину мира позитивное сомнение. Хотелось бы, чтобы вы всё же замечали происходящие вокруг вас перемены к лучшему и отражали их в ваших произведениях.

                Упоминание «антисоветской картины мира» заставило некоторых присутствующих зябко вздрогнуть – ещё 8 лет назад после такого заявления любого из них прямо после встречи могли «упаковать на четвертак», сейчас же Первый секретарь ЦК никому даже завуалированно не грозил, а приводил убедительные логические доводы.

                По окончании официальной части началось свободное общение. Гостей на теплоходе было много. Скульптор Эрнст Неизвестный беседовал с руководителем студии «Новая реальность» Элием Белютиным:

                – Странные нынче дела творятся, Элий Михалыч...

                – А именно?

                – Ну... вы же знаете, что я вниманием властей никогда избалован не был. А тут вдруг повалили один за другим заказы с периферии – из Воронежа, Ростова-на-Дону, Тамбова, Саратова, Ярославля... Правда, заказы какие-то несерьёзные. Но оплачиваются неплохо.

                – Что значит – «несерьёзные»?

                – Да вот, в Ростове попросили жабу бронзовую на площади поставить. В Тамбове волка заказали. В Ярославле – медведя.

                – Ну, медведь в Ярославле, как я помню, даже на гербе присутствовал, – припомнил Белютин. – Да и тамбовский волк у народа на слуху...

                – Да с Ярославлем-то как раз понятно. Но жаба в Ростове? Из Воронежа заказ пришёл – на белочку. В Саратове на гербе осетры, а заказали почему-то кота? Вот в Брянске заказали выхухоль – это ещё как-то понятно, она там водится.

                – Недавно новый закон приняли, насчёт благоустройства придомовых территорий и общественных мест. Может, с этим как-то связано?

                – Может быть... – Неизвестный пожал плечами. – Но почему-то скульптуры в Ростове, Воронеже, Саратове и Тамбове должны быть ориентированы определённым образом по сторонам света, это в заказах особо оговорено. В ярославском заказе такого условия нет.

                Около них вдруг остановился молодой грузин:

                – Прошу прощения... Я случайно услышал ваш разговор... Мне тут тоже буквально месяц назад очень странный заказ пришёл. При том, что я, в общем-то, не профессиональный скульптор, работаю художником-архитектором в Институте истории, археологии и этнографии Академии наук Грузии, хотя и скульптурные работы у меня есть. Я и в Москве в общем, случайно оказался, приехал этот заказ утверждать, а тут мне вдруг приглашение на эту встречу предложили.

                – А что вам заказали? – поинтересовался Неизвестный.

                – Песца... ну, полярная лисичка такая... Но какого!

                – То есть?

                – Приехал ко мне председатель урюпинского потребсоюза, – поведал грузин. – Рассказал, как на духу – проворовался он по-крупному, хотел себе кирпичный дом построить, большой. Цемент уже закупил, и тут прихватило его ОБХСС.

                – Ну, запросто, чего в этом такого? Финал закономерен. Песец с чёрной меткой пришёл?

                – Ну да... Но... следователь ему поставил совершенно неожиданное условие: если не хочешь сесть, говорит, езжай к такому-то художнику-скульптору – ко мне, то есть, и закажи ему для своего города скульптуру песца, из того цемента, что ты на ворованные деньги купил. И эскиз дал. Что интересно, тоже с ориентацией по сторонам света.

                – Гм... Странно, конечно, но на фоне прочих подобных заказов – не особенно, – заметил Белютин.

                – Да, если бы не размер! – продолжал грузин загадочным шёпотом. – Статуя, конечно, будет полая, для экономии цемента, но всё равно, песец высотой 15 метров – это, знаете ли, работа далеко не рядовая.

                Белютин и Неизвестный едва не подавились:

                – Сколько метров?

                – Пятнадцать!

                – Охренеть... – произнёс Неизвестный.

                – Скажите, молодой человек, а как вас зовут? – поинтересовался Белютин, справившись с удивлением. – Мне кажется, мы о вас ещё услышим...

                – Церетели, Зураб, – ответил грузин.

                12 июля открыл свои двери для детей со всего Союза новый пионерский лагерь «Орлёнок» на Черноморском побережье Кавказа. Смена в 1960 году была только одна, зато на полтора месяца – до конца августа. Хрущёв планировал посетить детскую здравницу, но дела закрутили его, и визит пришлось отложить. Зато другой новый объект семейного отдыха он пропустить не мог. 16 июля, в субботу, в Москве открылся первый в СССР аквапарк. Его построили на месте фундамента непостроенного Дворца Советов, частично использовав уже готовый котлован. (АИ, описание аквапарка см. гл. 03-20).

                Никита Сергеевич выступил на открытии с короткой эмоциональной речью:

                – Здравствуйте, товарищи москвичи и гости столицы! Вот мы и дождались самого приятного подарка от наших строителей. Сейчас я вам коротко, часа на два расскажу, как важен полноценный семейный отдых граждан для благополучия страны и построения коммунизма… – Увидев поскучневшие лица, он тут же успокоил собравшихся – Шучу, конечно, мы сюда не за тем пришли!

                Он повернулся к стоящей рядом Фурцевой:

                – Екатерина Алексеевна, где там ножницы?

                Под звуки оркестра Первый секретарь вместе с Фурцевой перерезали красную шёлковую ленточку.

                – А теперь – приглашаю всех купаться! – весело заявил Хрущёв. – Дети вперёд.

                Группа детей из ленинградской коммуны оказалась в этот день в Москве в общем, случайно, проездом. Возвращались из поездки в Среднюю Азию, по вопросам сотрудничества с Главкосмосом заезжали в Институт космической биологии и медицины. По пути из аэропорта в электричке услышали по радио об открытии аквапарка, заинтересовались и решили пойти посмотреть. Толпа желающих была большая, но ребята, просчитав ситуацию, пришли к аквапарку пораньше и успели занять очередь довольно близко к её началу.

                Первые посетители вошли в сияющий мрамором, украшенный резными колоннами и лотками с тропической зеленью холл, купили билеты, кто в кассе, кто – в длинном ряду билетных автоматов, подивились неожиданной дешевизне, отбили время входа на табуляторе, прошли в раздевалку. До этого всё напоминало обычный бассейн. А вот потом, после душа, выйдя в основной зал аквапарка, накрытый гигантским куполом, все на минуту остолбенели.

                Перед кассами они видели большой плакат со сравнением первоначального проекта бассейна «Москва» и реализованного в итоге архитектором Дмитрием Чечулиным проекта аквапарка, но не ожидали, что будет настолько круто. Белый мрамор на полу у входа, нескользящие резиновые дорожки, ослепительно-белый коралловый песок искусственных островков, сформировавших подобие лагуны кораллового атолла, тропическая зелень, шум джунглей, множество мини-бассейнов и купален на островках, катальные водяные горки из покрытых разноцветным пластиком труб, живописный каскад маленьких водопадов, стекающих с искусственных скал на внешнем краю бассейна, череда искусственных гротов, внутри которых были устроены джакузи (этот термин появился только в 1956 году и ещё не был знаком широким массам), покачивающийся под куполом маленький аэростат с обзорной корзиной, негромкая экзотическая музыка, время от времени доносившаяся из спрятанных динамиков – всё это невероятное зрелище полностью выбило посетителей из привычного ощущения трудовых будней и погрузило, пусть на несколько часов, в жаркую праздничную атмосферу тропического рая. (см. также гл. 03-20)

                Дети из Ленинграда вместе со всеми слушали выступление Хрущёва, но никак не предполагали, что Первый секретарь придёт затем в аквапарк наравне с обычными гражданами. Другие партийные руководители его примеру не последовали, молча посчитав ниже своего достоинства бултыхаться в бассейне вместе с «рабочим классом». Хрущёв же любил пообщаться с народом, одиночества не терпел, уединялся только когда нужно было спокойно поработать с документами.

                Он появился на краю бассейна, вместе с начальником охраны Литовченко, помощником «по идеологии» Лебедевым, и всего одним охранником, низенький, толстый, в обычных сатиновых тёмно-синих «семейных» трусах, помахал рукой обалдевшим от удивления купальщикам и весело спросил:

                – Ну, товарищи, как водичка, тёплая?

                – Даже слишком!

                – Хороша водичка!

                – Прыгайте, Никита Сергеич! – несколько мужчин у края бассейна, пришедших с детьми и жёнами, подались назад, освобождая место.

                – Да не, если я прыгну, тут цунами получится, – пошутил Хрущёв и осторожно спустился в бассейн по лесенке. – Да и нельзя тут прыгать, кроме как с вышки, видели объявление? – он указал на плакат: «С бортика не прыгать». – Правила техники безопасности – это, товарищи, такие же законы, надо их соблюдать, дольше проживём.

                Ира подтолкнула слегка опешившего от удивления Николая:

                – Пойдём хотя бы поздороваемся!

                – Да он нас и не узнает, два года прошло…

                – Здравствуйте, Никита Сергеич! – звонкие детские голоса послышались со всех сторон.

                Хрущёв огляделся… узнал:

                – Ого! Никак, ленинградская коммуна? Здравствуйте, ребята, какими судьбами? О, Николай, здорово! Совсем взрослый стал, не узнать тебя – Первый секретарь, не раздумывая, протянул руку подплывшему к нему статному крепкому парню. – Ух ты, Ира? Здравствуй, надо же, как подросла! Ну, расскажите, какие новости? Где вы так загорели?

                – Загорели в Средней Азии, Никита Сергеич, – ответила Ира. – Ездили туда по нашей научной работе – терраформированию пустыни.

                – Так, а вот тут давайте-как поподробнее, мне это очень важно, – глаза у лидера страны тут же загорелись огоньком искреннего интереса. – А то мне товарищ Мухитдинов каждый раз докладывает, что всё у него замечательно, так не бывает. Пойдёмте-ка куда-нибудь с толчеи, поговорим.

                – Вон там, пещера под водопадом, там посидеть можно! – предложил один из мальчишек, на вид лет 12, имени его Хрущёв не помнил.

                Они забрались в грот, внутри поместились не все, часть группы торчала в проёме входа, прямо под льющейся сверху стеной воды. Полковник Литовченко встал в другом проходе.

                – Так как в Средней Азии с озеленением пустыни дело обстоит?

                – Мы были на Каракумском канале. В общем, там неплохо, – обстоятельно доложила Ира. – Канал построили с защитой стенок керамикой, по берегам над водой высажены деревья, почти вся вода доходит до водоразборных шлюзов. Отводные каналы тоже построены правильно – с керамической защитой, и обсажены деревьями. Пока ещё деревья небольшие, часть воды испаряется, когда разрастутся – потери на испарение будут меньше. Самая беда – это арыки, по которым вода на поля приходит. Их делали без всякого проекта, накопали обычных канав, кто во что горазд. Вот там очень много воды уходит в песок, на поля попадает хорошо если процентов 30-40. Там, Никита Сергеич, надо делать капельное орошение. А местные не понимают, зачем тратить деньги на шланги, клапаны и поливалки, если можно просто канаву вырыть. Начинаешь объяснять – отмахиваются: «Что ты понимаешь, девчонка, всю жизнь так делали, деды и прадеды наши так жили…» Вот и всё объяснение впустую.

                – Та-ак, понятно… Ужо я Мухитдинову задницу надеру, забудет, каким местом в кресле сидел! – пообещал Первый секретарь. – А как вас там принимали? Нет ли враждебности, неприязни, национализма?

                – Простые люди там гостеприимные, добрые, – ответил Николай. – Вот начальство иногда косо смотрело, и мулла шипел, что «приехали тут какие-то неверные». И парни ихние, особенно из дальних кишлаков, от вида наших девчонок бывает, совсем дурные становятся, приходилось кулаками вразумлять.

                – Никого сильно не зашиб? – забеспокоился Никита Сергеевич. – Я смотрю, парень ты крепкий.

                – Не жалуюсь, – коротко, солидно, усмехнулся Николай. – Да не, я же аккуратно. Отлежались в тенёчке, зато на всю жизнь наука.

                – М-да, это по линии партии и образования недоработка, я этот момент на контроль возьму, – Хрущёв был не на шутку обеспокоен. – Ира, а что с биореакторами, используют их в Средней Азии, для производства удобрений? И как там вообще что-то растёт, там же песок?

                – Биореакторы они используют, и много, – ответила Ира. – Как раз хорошо, там тепло, даже слишком. Мешки из чёрного полиэтилена, что мы в средней полосе и под Ленинградом используем, в Средней Азии не пошли, слишком сильно нагреваются солнцем, бактерии гибнут. Там используют прозрачные мешки, и кладут их под навесами.

                Растёт там всё очень здорово, если только поливать. Удобрения из биореакторов используем именно на сыпучих песках, бедных микроэлементами. С песками основная проблема – не плодородие, а сыпучесть, нужно закреплять верхний слой, чтобы семена трав не выдувало ветром.