Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Восхождение. часть 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 111 страниц)

   – Хрущёв явно не хочет скандала накануне переговоров, иначе он прислал бы не личную телеграмму, а ноту протеста, как обычно делают Советы, – продолжала Мейми. – Этим шансом надо воспользоваться. Ты можешь войти в историю, как президент, который закончил «холодную войну» – разве это не прекрасный финал карьеры?

   Вызови Гертера, обсуди с ним ситуацию, и поблагодари господина Хрущёва за своевременное предупреждение, он это оценит.

   Президент несколько минут обдумывал её слова, молча допивая кофе.

   – Пожалуй, ты права, дорогая. Позвоню Гертеру.

   Он снял трубку и набрал номер:

   – Мистер Гертер. Я еду в Пентагон. Вы нужны мне там. Срочно. Получено важное сообщение от красных, по прямой линии.

   Айк положил трубку и решительно поднялся.

   – Дорогой, а как же завтрак?

   – Позавтракаю в Пентагоне. Не волнуйся, дорогая. Всё могло быть куда хуже.

   Госсекретарь, ознакомившись с телеграммой Хрущёва, был изумлён не меньше президента:

   – Крайне неожиданно, сэр. Не знаю, что и сказать… Не похоже на обычное поведение русских в подобных ситуациях. Раньше они использовали каждый такой инцидент для пропаганды, старались нас унизить… а сейчас – совершенно другая линия поведения. Необычно. Я полагаю, это – хороший признак. Думаю, Хрущёв готов договариваться. Мы можем дать сообщение, как бы от имени NASA, что наш самолёт заблудился над горами…

   – Вот это как раз было бы нежелательно, – покачал головой президент. – Хрущёв проявил к нам доверие, впервые за эти годы. Если мы начнём лгать и изворачиваться, это будет воспринято очень негативно, и может повредить на парижских переговорах. Нет. Настал момент говорить правду, и только правду.

   – Но Хрущёв может потребовать официальных извинений! Что тогда? Великие державы не извиняются за свои действия.

   – Тогда я отправлю Хрущёву голову и яйца мистера Даллеса дипломатической почтой! В разных посылках! – яростно прорычал Айк, но затем сбавил тон. – Записывайте, мистер Гертер.

   Ответ президента немало удивил Хрущёва:

   «Господин Первый секретарь!

   Я сожалею, что приходится писать Вам при столь неприятных обстоятельствах. Заверяю Вас, что вы поняли ситуацию абсолютно правильно. Администрация Соединённых Штатов и я лично не санкционировали этого полёта. С этим мне ещё предстоит разобраться. Самолёты U-2 используются нами для высотных полётов по всей территории Евразии. Я не утверждаю определённо, но допускаю, что могла произойти ошибка пилота. Хотя ваше предположение о провокации с целью срыва переговоров и мне представляется более вероятным.

   Не стану отрицать очевидного, спецслужбы Соединённых Штатов добывают информацию по всему миру, в том числе и с помощью воздушной разведки, так же, как и спецслужбы Советского Союза занимаются подобным сбором информации. Однако, согласен с Вами – момент был выбран явно не подходящий. Тем более ценно для меня лично Ваше послание.

   Я благодарен Вам, господин Первый секретарь, что вы не поддались искушению получить на этой неприятной истории сомнительные политические дивиденды, и предпочли сначала обсудить ситуацию конфиденциально и миролюбиво, как подобает джентльменам и партнёрам. Это, безусловно, не может не внушать надежду на благоприятное дальнейшее развитие наших двусторонних отношений.

   Разумеется, вы понимаете, что дальнейшие мои и Ваши действия во многом будут продиктованы сиюминутной политической ситуацией, и не в наших с Вами интересах её осложнять. Прошу Вас держать меня в курсе событий по прямой линии, а также, до выяснения всех деталей происшествия, по возможности не делать политических заявлений в прессе, и не предпринимать по дипломатическим каналам решительных действий, которые могли бы осложнить наши будущие переговоры. Со своей стороны, заверяю Вас, что приложу все усилия к выяснению истины.

   Предлагаю Вам отложить разрешение этой конфликтной ситуации до нашей встречи в Париже, где мы могли бы обсудить её конфиденциально, возможно, до начала или сразу после первого раунда официальных переговоров, и вместе найти пути её урегулирования. Если советская сторона понесла материальный ущерб в результате наших действий, я готов обсудить величину компенсации, но прошу Вас проявить благоразумие и не требовать невозможного.

   Искренне Ваш, Д. Эйзенхауэр»

   – Что скажете, Андрей Андреич? – спросил Хрущёв, прочитав ответ президента.

   – Айк впечатлился вашей телеграммой, – ответил Громыко. – Он явно не ожидал от нас такой реакции. Тем более он не ожидал такой подлянки от Даллеса. Не удивлюсь, если через некоторое время последуют кадровые перестановки. Хотя, с другой стороны… Ему осталось сидеть в Овальном кабинете примерно девять месяцев, поэтому он может ограничиться обычной выволочкой, а новый президент так или иначе приведёт с собой свою команду.

   Думаю, сейчас Эйзенхауэра больше беспокоит исход парижской встречи. Наши и американские дипломаты провели за эти полгода большую работу, подготовили несколько беспрецедентных по значению соглашений, ну, вы в курсе, конечно. Было бы обидно потерять плоды всех трудов из-за провокации Даллеса, и президент тоже так считает.

   Обратите внимание ещё на последнюю фразу. Президент готов выплатить компенсацию, но извиняться за инцидент не станет. Думаю, он именно это имел в виду под «невозможным».

   – Пожалуй… М-да, как бы ни хотелось окунуть мерзавцев в дерьмо, но Айк прав, стоит сначала обсудить ситуацию с ним в Париже, наедине, – согласился Никита Сергеевич.

   – Что будем делать с пилотом?

   – Эйзенхауэру пока ответим, что ищем тело, нашли катапультное кресло с зарядом взрывчатки. Сейчас важно сообщить президенту, что мы его поняли и принимаем его предложение встретиться в Париже конфиденциально. Пишите, Андрей Андреич.

   Ответ Хрущёва Эйзенхауэра одновременно и порадовал и огорчил:

   «Господин президент!

   Я рад, что мы с Вами поняли друг друга. Менее всего мне хотелось бы сейчас разрушить то хрупкое взаимопонимание, что сложилось между нами в Кэмп-Дэвиде.

   Я согласен с Вашим предложением отложить выяснение обстоятельств инцидента до нашего конфиденциального разговора в Париже. Разумеется, мы проведём наше расследование, так же, как Вы проведёте своё. При встрече мы сможем обменяться информацией и попытаться найти взаимоприемлемое решение, не отражающееся на престиже вашей и нашей страны. Полагаю, будет желательно избежать лишней огласки и шумихи в прессе. Возможно, стоит дать короткое сообщение о пропавшем над горами Пакистана самолёте с научной аппаратурой? Для нас это будет знаком Вашей приверженности заявленным в предыдущем послании намерениям.

   Информирую Вас, что на данный момент обнаружено катапультное кресло пилота упавшего самолёта. В кресле был заложен мощный заряд взрывчатки. К счастью, никто из поисковой команды не пострадал, но пришлось вызвать сапёров. Интересная подробность, особенно для «научного самолёта», не правда ли?

   Поиск и сбор обломков продолжался до темноты и будет продолжен. Самолёт распался на множество частей, на очень большой высоте, обломки разлетелись по большой площади, поиск затруднён. Если будут какие-либо новости, я сообщу Вам дополнительно.

   С уважением, Н.С. Хрущёв.»

   Президент внимательно прочитал телеграмму:

   – Бог мой, эти негодяи заминировали катапульту у самолёта-разведчика! – он передал бланк телеграммы Гертеру.

   – Но сэр, вы же сами требовали установить самоликвидаторы в самолёте? – удивился госсекретарь.

   – Я имел в виду разведывательную аппаратуру, фотоаппараты, планшеты с картами! Но минировать кресло пилота?

   – Так если пилот попадёт в руки красных живым, они так или иначе вытрясут из него всю информацию, – Гертер пожал плечами. – У нас бы вытрясли. Вы считаете, у красных будет иначе?

   – Конечно, нет... Но всё-таки, взрывать пилота – это как-то неправильно, вы не находите?

   – Я часто нахожу, что многое из того, что мы делаем – неправильно, – философски ответил госсекретарь. – Но мы продолжаем это делать.

   – Поблагодарите Первого секретаря от моего имени, – распорядился президент. – И продолжайте подготовку к саммиту в Париже.

   В последующие дни Хрущёв ещё несколько раз информировал президента о ходе поисков обломков. Обсудив ситуацию с Серовым, они сообщили, что в степи обнаружены отдельные обломки кабины пилота, на некоторых из них остались следы крови.

   Это была малая дезинформация, по сравнению с большой ложью ЦРУ и Госдепартамента.

   Аллен Даллес и Ричард Биссел поняли, что с самолётом что-то случилось, сразу после того, как по времени у него закончилось топливо. Теоретически, конечно, длинные крылья U-2 позволяли, периодически отключая двигатель, продлить полёт на полчаса-час, а то и больше, планируя на восходящих воздушных потоках. Практически же не было гарантии, что выключенный в полёте двигатель удастся запустить снова, поэтому пилот едва ли стал бы рисковать.

   Подождав ещё часа три, руководители ЦРУ сочли самолет погибшим. Удивляло молчание Москвы – никакой информации, ни по телевидению, ни по радио, ни в газетах не появлялось. Ни 19 апреля, ни на следующий день, ни 21-го, ни позже.

   – Не понимаю, – произнёс Биссел, когда они с Даллесом в очередной раз обсуждали ситуацию. – Если красные сбили самолёт – почему молчат? Почему не вопят на весь мир об «американских шпионах»? Если не сбили – тогда где он?

   – Может, он грохнулся где-то в горах Гиндукуша? – предположил Даллес. – В смысле, сам грохнулся, без помощи русских?

   – Нет, мы же слушали эфир! Он крутился возле Семипалатинска, красные пытались его сбить, не могли, и жутко ругались из-за этого, а потом вдруг – тишина.

   – Может, повредили, он стал уходить обратно, но не дотянул до Пешавара или Аданы? Упал где-то в горах?

   – Вот это вернее. Думаю, можно принять это за рабочую гипотезу и поискать в горных районах Пакистана и Афганистана, с воздуха. В Адану он с повреждениями, полученными под Семипалатинском, не полетел бы, – Биссел сосредоточенно изучал карту. – Лететь надо над Каспием, иранской или иракской территорией, а там красные сейчас летают свободно. Одно дело, проскользнуть на рассвете, когда ПВО красных ещё спит, и другое дело – возвращаться днём, когда всё ПВО взбудоражено и находится в полной готовности. Поищем в Афганистане и Пакистане. Надо бы через Госдепартамент сделать заявление о пропаже исследовательского самолёта.

   (В реальной истории такое заявление было опубликовано 3 мая, с тайного одобрения президента)

   – Для этого нужна санкция президента, – Даллес задумался. – Попробую подойти к Гертеру с просьбой. Но придётся соврать, что самолёт не долетел до СССР.

   Госсекретарь, как и ожидал Даллес, поначалу не проявил особого энтузиазма:

   – Пропал 19 апреля, говорите? Вскоре после взлёта из Пешавара? А что же вы четыре дня ждали?

   – Искали в горах, своими силами, – соврал Даллес.

   – Не уверен, что могу опубликовать такое сообщение без санкции президента...

   – Пожалуйста, мистер Гертер, вы нас очень выручите, – попросил Даллес.

   Гертер, в действительности, уже получил инструкции от президента, как раз на подобный случай.

   – Гм... Ну, о'кей, если вы утверждаете, что самолёт не пересекал советскую границу...

   – Он мог заблудиться, и залететь через границу, но, полагаю, упал раньше.

   Гертер понимающе посмотрел на Даллеса, но текст заявления взял.

   В сообщении, опубликованном Госдепартаментом, говорилось, что с 1956 года по программе изучения метеоусловий верхних слоев атмосферы NASA использует самолеты фирмы «Локхид» – U-2. Один из таких самолетов, выполнявший задание 19 апреля 1960 года в воздушном пространстве Турции, говорилось далее в сообщении, пропал без вести около 9 часов утра – возможно, потерпел катастрофу в районе озера Ван. Пилот, вылетевший с аэродрома Адана, находясь в районе Восточной Турции, докладывал о неисправности кислородного оборудования.

   «Восточной Турцией» Госдепартамент после событий 1958 года, именовал официально непризнанную США Народную Республику Курдистан. (АИ)

   Сообщение появилось в газетах 23 апреля, (АИ, реально – 4 мая), но на него мало кто обратил внимание. В пропаже самолёта над горами сенсации не было. Руководство ЦРУ напряженно ждало, какова будет реакция СССР на сообщение, но Москва по-прежнему молчала. В Вашингтоне прошла пресс-конференция, но представители NASA не дали сколько-нибудь информативных ответов на вопросы журналистов – за прикрытие делишек ЦРУ им не доплачивали.

   В тот же день представитель госдепартамента США сделал заявление для прессы, в котором повторялась версия NASA. В заявлении была высказана «осторожная догадка», что самолет, выполнявший исследовательский полет по программе NASA, по всей вероятности, мог случайно пересечь советско-турецкую границу и оказаться над советской территорией.

   Примерно через час после заявления госдепартамента ещё раз выступил руководитель отдела информации NASA. Он уточнил, точнее, впервые в текущих событиях, признал, что У-2 имел фотокамеры, якобы, «для фотографирования облачности», но заявил, что это невооруженный гражданский самолет. В заявлении он также обратился к советской стороне с просьбой проинформировать США, если об этом самолете что-либо известно в СССР, чтобы не продлевать поиски.

   Хрущёв дал распоряжение Громыко ничего не отвечать. Он знал, что в «той» истории, сдвинутой на начало мая, на этом этапе Яков Малик проболтался на дипломатическом приёме, и Даллес обо всём узнал. Но сейчас Малика, от греха подальше, «зарядили» в командировку в Монголию (АИ)

   – Пусть там перебродившим кумысом хоть обопьётся, – заметил Никита Сергеевич, – зато языком трепать не станет.

   После очередного совещания у президента, Даллес поделился с Бисселом своими соображениями:

   – Что-то тут не так... Сегодня я был у президента, ожидал вопросов по U-2, но он лишь спросил, не нашли ли мы самолёт, и больше не задал ни одного вопроса...

   – Полагаю, президент знает лишь то, что мы сказали в официальной версии, – предположил Биссел. – Тем более, Советы молчат, то есть, президент думает, что самолёт действительно не долетел до советской границы...

   – Странно всё это, – Даллес задумался. – Обычно он живо интересуется результатами полётов, а тут его как будто не интересует тема пропавшего самолёта, вообще... Мог бы хотя бы спросить... И ещё, во время совещания я заметил, что президент смотрит на меня как-то необычно.

   – Что вы имеете в виду, сэр?

   – Я совершенно случайно поймал его взгляд, обращённый на меня. Президент никогда на меня так не смотрел...

   – Как – «так», сэр?

   – Как-то нехорошо... Как бы оценивающе... – медленно произнёс Даллес. – Не нравится мне это...

   Он полез в верхний ящик стола, и тут ему на глаза попалась завалявшаяся там с 1956-го года под бумагами плоская зелёная жестяная баночка с русской надписью «Вазелин» (АИ, см. гл. 02-09)

   «Ох, не к добру это...», – подумал Даллес.

   Вскоре после инцидента Анастас Иванович Микоян отправился в зарубежную поездку. Он посетил Ирак, Иран, Курдистан, Афганистан и Читрал, где договорился с властями о размещении в горах советских радиолокаторов и зенитно-ракетных комплексов. Техника перебрасывалась дирижаблями и вертолётами Ми-6. Размещение началось уже в мае 1960 г. Это позволило сформировать передовой южный пояс ПВО, частично закрывший СССР от проникновения самолётов противника с южного направления. (АИ)

   Никита Сергеевич вернулся в Крым уже 20-го апреля, а 21-го пригласил на совещание ракетчиков и авиаторов, поговорить о перспективных проектах.

   (В реальной истории подобное совещание состоялось 12 апреля 1960 г, обсуждали «истребитель спутников» и другие проекты Челомея.)

   Перед совещанием он пригласил для беседы в узком кругу Устинова, Келдыша, Бартини, Микулина, Дементьева и Микояна.

   – Значица, так, товарищи, – традиционно обратился Хрущёв к соратникам. – Мы тут, между делом, очередного американского воздушного шпиёна уконтрапупили. Сами понимаете, долго такая лафа продолжаться не может. У американцев активно идёт работа над разведывательными спутниками по программе «Корона» (Corona http://space.skyrocket.de/doc_sdat/kh-2.htm). Весь прошлый год их преследовали неудачи, но янки – ребята упорные и не дураки. Думаю, в этом году им повезёт. Надо нам подумать над средствами противодействия.

   Вторая опасность, о которой меня предупредил товарищ Серов – на фирме «Локхид», с 1958 года Келли Джонсон, создатель нынешнего виновника торжества – самолёта U-2 – работает над проектом сверхзвукового высотного разведчика А-12. Машина вырисовывается уникальная, с крейсерской скоростью более трёх тысяч километров в час, а максимальная и вовсе 3300. Дальность и потолок – тоже под стать – 5200 километров по дальности и почти 26 тысяч метров по высоте. Проект пока ещё в начальной стадии, но пора думать о том, как ему противостоять.

   Сами понимаете, теоретически зенитной ракетой достать его можно, но ЗРК стоит на месте и не может гоняться за таким самолётом по всему северу РСФСР, к примеру. А с ростом скорости и высоты шансы, что он зайдёт в зону поражения и пробудет в ней достаточно долго для результативного перехвата, стремятся к нулю, так, вроде, математики говорят? – он взглянул на Келдыша.

   – Именно так, – кивнул Мстислав Всеволодович. – Что касается спутников, тут следует учитывать, что они летают по более-менее постоянным и предсказуемым орбитам. То есть, достаточно составить расписание прохода спутников над той или иной точкой нашей территории, и соответственно, спланировать график работ так, чтобы не попадать во вражеские объективы.

   – Это годится, пока спутников немного, – возразил Устинов. – Когда их станет больше, они работать не дадут. Фиг спрячешься. Опять же, в авиации бывает, что надо лететь далеко и долго. Тут не под один, так под другой спутник так или иначе подставишься. Для стационарных объектов применим маскировку – например, будем маскировать производственные корпуса под жилые здания, накрывать заводские дворы маскировочными сетями. Пусть враг знает, что здесь что-то есть, но не знает, что именно.

   Но аэродром, скажем, сетью не закроешь. Можно, конечно, бетон краской разрисовать, но так или иначе, на аэродроме присутствует характерного вида техника, всё не спрячешь. В отдельные, особо важные моменты можно, скажем, дымогенераторы использовать, но опять же, постоянно дымить не получится, дым может сдуть ветром, да мало ли...

   – А можно ли спутник на орбите, скажем, временно ослепить, чем-нибудь вроде оптического квантового генератора? – спросил Хрущёв. – Не сбить, а именно вывести из строя оптику, или ещё какие внутренние системы?

   – Можно, – ответил Келдыш. – Такие прикидки мы делали. Но это – отдельная большая тема для исследований. Тут необходимо понимать, что сделать ОКГ, способный сбивать ракеты или спутники, чисто теоретически можно, но добиться, чтобы он стрелял с частотой пулемёта – маловероятно. Потратим гигантские деньги, и ничего не получится. С этой точки зрения один раз выстрелить лучом, чтобы ослепить спутник получится быстрее, чем сделать ОКГ, способный сбивать, скажем, подлетающие к кораблю ракеты, тем более, способный сбивать боеголовки МБР.

   Мы, разумеется, не сомневались, что у руководства страны интерес к таким системам рано или поздно возникнет. Поэтому предварительные исследования по этой теме у нас ведутся, и уже не первый год. Экспериментируем и с газовыми ОКГ, и с твердотельными, и со сведением лучей нескольких ОКГ при помощи системы зеркал.

   Тут важно правильно распределить средства и силы, поставить правильные задачи. Оптика на поле боя используется широко, начиная от обычных биноклей и прицелов снайперов. Создание недорогих лучевых систем, способных ослеплять противника на поле боя, в сумме обойдётся дешевле ОКГ, способного сбить спутник, и, тем более, сбить боеголовку баллистической ракеты, а пользы от них на поле боя будет не в пример больше, причём везде, от Европы до Африки.

   Устинов задумался, потом произнёс:

   – Мстислав Всеволодович дело говорит. Я ещё с сыном посоветуюсь, он у меня в этих делах разбирается. Но насчёт ослепляющих ОКГ – это дело. Можно ведь ослепить, например, и тепловую головку самонаведения ракеты, если самолёт оснастить такой системой. Сложно, конечно, но теоретически можно. А уж снайперов и наблюдателей слепить – милое дело.

   – Мстислав Всеволодович, прикиньте смету и пишите проект постановления по этой теме, – распорядился Хрущёв. – Вещь полезная, делать надо. А что насчёт американского сверхзвукового разведчика? – он посмотрел на Бартини, Микулина, Микояна и Дементьева.

   – Информация об этом самолёте у нас имеется, – ответил Бартини. – У них не только пилотируемый разведчик, а ещё и такой же скоростной и высотный беспилотный разведчик D-21 разрабатывается, с одним двигателем. Там почти всё упирается в уникальный комбинированный двигатель, думаю, Сан Саныч лучше расскажет.

   – Да, верно, – подтвердил Микулин. – Основа конструкции локхидовского скоростного разведчика – комбинированный двигатель, который сами американцы называют «turboramjet». То есть, это аналог двухконтурного турбореактивного двигателя, у которого второй контур работает как прямоточный. Степень двухконтурности при этом может достигать 4:1, то есть, 80 процентов тяги создаёт второй контур.

   Двигатель разрабатывает компания Pratt&Whitney, с 1956-го года. Мотор очень непростой, хотя, казалось бы, чего там, обычный двигатель, засунутый в трубу. Но там присутствуют 6 труб для перепуска потока... к сожалению, я не ожидал, что о нём пойдёт разговор, не взял никаких иллюстраций. Мы с Прокофием Филлиповичем Зубцом внимательно изучали информационные материалы, в том числе – учебный фильм на английском, который предоставил товарищ Серов. (https://www.youtube.com/watch?v=F3ao5SCedIk) Там в виде мультипликации показаны все фазы работы двигателя и перераспределение потоков. Прокофий Филиппович очень заинтересовался, насколько я знаю, в его ОКБ-16 уже ведутся эксперименты по этой теме.

   – Так-так, а мы можем сделать такой двигатель? – немедленно спросил Хрущёв.

   – Сделать можем, но не сейчас. Если пытаться сделать точно такой же, с такими же характеристиками, то лет 7-8 на эту работу уйдёт, может, даже десять, – ответил Микулин. – Мы с Прокофием Филипповичем прикинули, можно попробовать его двигатель М16-17 засунуть внутрь второго прямоточного контура. Это ускорит работу, но всё равно лет 5-6 провозимся. Собственно, товарищ Зубец в этом направлении сейчас и работает. Там требуется довольно сложная электронная система управления положением носового конуса в зависимости от режима полёта. Если её сможем сделать, то двигатель работать будет. Пусть даже на керосине. У американцев используется специальное топливо, довольно сложного состава.

   – Я в расчёте на установку такого двигателя прорабатываю вариант своего А-57 с установкой двигателей в крыле, – добавил Бартини. – Там будут сложности, при старте с воды придётся выдвигать защитный щиток, чтобы брызги в двигатель не засасывало, но в целом сделать можно. Пока двигателя нет, полетаем на другом, попроще, чтобы понять, как ведёт себя машина в воздухе.

   – Понятно. А на перехватчик такой двигатель можно будет поставить? – спросил Никита Сергеевич.

   – Это будет очень специфический перехватчик, – ответил Микоян. – В сущности, один из вариантов американского А-12 и представляет собой перехватчик. Но мы с товарищами Бартини и Микулиным внимательно изучили информацию, предоставленную компетентными органами. Сам по себе А-12 – это летающий геморрой, очень дорогой и сложный в обслуживании. Много таких самолётов не построишь.

   Сейчас мы работаем над экспериментальными одномоторными перехватчиками Е-150 и Е-152, с двигателями Р-15-300. На них идёт отработка технических решений. Двигатель у нас уже есть. Его ещё нужно довести в части ресурса, но эта работа ведётся.

   Но уже ясно, что нужен несколько другой самолёт. Я предлагаю сделать машину попроще, чем А-12. Полностью из нержавеющей стали, с двумя двигателями Р-15-300, и максимальной скоростью 3000 километров в час. А недостаток скорости носителя компенсировать скоростью ракеты. Работы товарища Бартини по нержавеющей стали нам очень помогут.

   Эскизный проект самолёта мы уже начали прорабатывать, – Микоян достал лист бумаги и развернул. (АИ, в реальной истории разработка началась в 1961 году)

   На нём был изображён очень необычный для тех лет угловатый самолёт, двухкилевой, с огромными ковшовыми воздухозаборниками и трапециевидным высокорасположенным крылом.

   – Вот наш Е-155, – сказал Микоян. – Он будет прожорливый, неэкономичный, но значительно более дешёвый, чем А-12, и их можно будет построить много. Его будет относительно просто обслуживать, и он будет летать выше и быстрее, чем большинство истребителей в мире. По сути, только А-12 и сможет с ним соперничать.

   Хрущёв с восхищением смотрел на крылатое чудовище, изображённое на плакате Микояна:

   – Мощная машина. Делайте. Только вот что... Предусмотрите чуть побольше места, чтобы можно было экипаж из двух человек посадить. Пилота и оператора вооружения. С расчётом на долгую, многоэтапную модернизацию, чтобы можно было менять двигатели, электронику, приборы. Надо уже сейчас начинать разработку РЛС и ракет, под стать этому самолёту. И давайте сразу дадим ему имя. Какой у вас там индекс следующий, Артём Иваныч?

   – МиГ-25, Никита Сергеич, – ответил Микоян.

   – Вот так и запишите в постановление, – распорядился Первый секретарь.

   – Так точно, сделаем.

   – Товарищ Хрущёв, есть ещё одна работа, по которой ваше решение требуется, – подсказал Дементьев. – В 1957-м ОКБ-156 товарища Туполева приступило к исследовательским работам по теме гиперзвукового самолёта. Два года велись исследования и эксперименты, а с 1959-го началось проектирование опытного самолёта. В этом году будет готов опытный образец. Самолёт небольшой, длина – 8,8 метра, размах крыла – 2,8 метра и высота – 2,2 метра, масса около двух тонн. Конструкция планера из нержавеющей стали, носовая часть фюзеляжа и передние кромки крыла и килей выполнялись из графита, из-за аэродинамического нагрева.

   (подробнее http://airspot.ru/catalogue/item/tupolev-tu-130-dp)

   Самолёт будет стартовать вертикально, на баллистической ракете Р-12, и после отделения от носителя, лететь в стратосфере со скоростью 10 Махов на расстояние около 4-х тысяч километров. Приземление – на парашюте большой площади.

   – Ого! – изумился Никита Сергеевич. – У Р-12 дальность всего две тысячи! А какой двигатель у него?

   – Никакого. Он будет планировать в стратосфере на гиперзвуковой скорости. Также разрабатывается модификация «ДП», оснащённая мощным термоядерным зарядом.

   В опытном производстве заложена серия из пяти экспериментальных самолетов Ту-130, предназначенных для проведения различных испытаний. Скоро будет готов первый опытный образец, сейчас проводится модификация ракеты Р-12 для стыковки с ней ракетоплана Ту-130.

   – Однако! – Хрущёв задумался. – У нас ведь Челомей подобную систему разрабатывает.

   – Подобную, но не совсем. Его система состоит из 4-х гиперзвуковых боевых блоков значительно меньшего размера, но складывающихся друг с другом в боевую часть двухметрового диаметра, и будет стартовать с подводных лодок, – напомнил Дементьев. – На Р-12 или Р-5 их поставить будет сложно. Система товарища Туполева одиночная, больше размером, зато годится для оснащения устаревающих ракет Р-5 и действующих Р-12. На её базе можно сделать противокорабельные ракеты дальнего действия, или же скоростной высотный разведчик.

   – Никита Сергеич, эта работа для нас весьма важна, так как в ней можно наработать информацию, необходимую для будущего аэрокосмического самолёта, – добавил Бартини. – Тут важно, что гиперзвуковой самолёт летит по плохо предсказуемой траектории, значительно ниже, чем обычные боеголовки МБР, соответственно, противоракетные системы, которые затачиваются под перехват боеголовок, такой гиперзвуковой аппарат, скорее всего, не перехватят, а ракеты обычных ЗРК его просто не догонят.

   Хрущёв задумался.

   – Давайте так, – решил Первый секретарь. – Челомей уже и так кучу новаторских работ набрал, а сделал пока что только одну ПКР. Дай бог ему хотя бы орбитальную станцию сделать, и транспортный корабль снабжения. Я уж не говорю про атомно-импульсную ракету, там вообще всё сложно. Пусть Туполев работу продолжает, с помощью таких вот боевых блоков мы можем увеличить дальность наших устаревающих ракет средней дальности первого поколения. Тем более, можно и на двухступенчатую 63С1 такой аппарат приделать, так ведь?

   – Да, тогда дальность ещё на 2-3 тысячи километров увеличится, – согласился Бартини.

   – Во-от! – плотоядно ухмыльнулся Никита Сергеевич. – Вот вы, Пётр Васильевич, и передайте Туполеву, чтобы вторым этапом прикручивал свой Ту-130 к 63С1, тогда мы с Чукотки не только до Вашингтона, но и до Флориды достанем относительно недорогой ракетой, уже освоенной в производстве.

   (АИ, в реальной истории, несмотря на явные успехи ОКБ-156, все работы по теме «ДП» и, соответственно, по самолету «130» были постепенно прекращены на основании Постановления Совета Министров СССР от 5 февраля 1960 года за №138-48. Построенные планеры самолетов «130» частично были утилизированы, а несколько из них были переданы в КБ В.Н.Челомея. http://airspot.ru/catalogue/item/tupolev-tu-130-dp Работы по проекту «ДП» и самолету «130» были использованы в следующей, близкой по назначению работе КБ – ракетоплане «136», он же «Звезда» http://www.dogswar.ru/oryjeinaia-ekzotika/aviaciia/6011-opytnyi-vks-l136r-.html)

   Хрущёв продолжал беспокоиться, как бы Даллес не послал ещё один самолёт, 1 мая. В конце апреля Семипалатинск и Сары-Шаган накрыла редкая в этих краях непогода, но к Первомаю синоптики обещали улучшение. Вернувшись в Москву, Первый секретарь послал ещё одно сообщение Эйзенхауэру:

   «Господин президент!

   Меня несколько беспокоит, что известные вам лица, в отсутствие каких-либо сообщений в прессе, могут попытаться повторить свою попытку. Безусловно, это может крайне негативно отразиться на перспективах предстоящих переговоров.

   Я предлагаю следующий план. Завтра мы даём сообщение в газетах, оно будет написано в сдержанно-осуждающем тоне, без каких-либо требований и ультиматумов. Опираясь на него, вы сможете принять те меры, какие сочтёте необходимыми.