Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Восхождение. часть 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 111 страниц)

   Одновременно разрабатывались и баллистические ракеты MSBS (Mer-Sol Balistique Strategique), которые предполагалось разместить на подводных лодках. В 1972 г. начала боевое патрулирование первая подводная лодка «Редутабль», вооруженная ракетами MSBS. Так стратегические ядерные силы Франции обрели и морской компонент. В 1970-е годы были построены еще 4 подводных лодки этого класса, каждая из которых была способна нести по 16 ракет.

   Но до этого в 1960-м было ещё далеко, поэтому пока тяжёлые и сложные переговоры с Госдепартаментом продолжались.

   15 марта 1960 г начался государственный визит Н.С. Хрущёва во Францию. Приглашение де Голля стало отвётом на приглашение Хрущёва в 1959 г. В поездке его сопровождали супруга Нина Петровна, а из официальных лиц – Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин и министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко.

   (АИ, в реальной истории – 23 марта, и де Голль первым пригласил Хрущёва).

   Вместе с советской делегацией в Париж летел и посол Франции в СССР Морис Дежан.

   Самолёт подрулил к месту остановки, где был выстроен почётный караул, на бетоне была расстелена красная ковровая дорожка. Никита Сергеевич сразу выхватил взглядом из толпы возвышавшуюся над ней фигуру президента. Рядом с ним стояла мадам Ивонн де Голль, поскольку Хрущёв прибыл вместе с Ниной Петровной, по протоколу супругу прибывающего лидера должна встречать супруга президента. Обмен приветственными речами проходил не на поле аэропорта, а в в специальном зале для приема и проводов гостей. Затем в машине президента – том самом бронированном «Ситроене» (см. гл. 04-06) гости отправились в Париж. Кортеж лимузинов сопровождали мотоциклисты почётного эскорта.

   На улицах советскую делегацию встречали тысячи людей. Организацию встречи взяла на себя Коммунистическая партия Франции, традиционно имевшая большое влияние в обществе, ещё более усилившееся после официального союза с голлистами (АИ), но среди встречавших явно были не только коммунисты. Многие вполне либерально настроенные французы тоже с симпатией относились к политике Советского Союза, направленной на сохранение мира и стабильности, прежде всего – в Европе.

   Дополнительным «бонусом» к международному «весу» СССР и отношением к его политике в западных странах, прежде всего – среди европейских коммунистов, стала мирная ликвидация контрреволюционного заговора 1956 года в Венгрии и Польше. (АИ, см. гл. 02-08). Ввода советских и восточно-германских танков, а также боёв на улицах Будапешта удалось избежать благодаря предупреждению в «документах 2012» и слаженной работе разведок. Поэтому множество европейских коммунистов, в «той» истории отвернувшихся от СССР после событий 1956 года, сейчас продолжали поддерживать коммунистическую идею. Для СССР было жизненно важно поддерживать имидж «борца с угнетателями», не превращаясь в глазах западного обывателя в «красную империю».

   Для размещения советской делегации был отведён Дворец Министерства иностранных дел Франции. У дворца машину встретила президентская гвардия в роскошной форме наполеоновских времён, верхом на лошадях. Раскрылись ворота, кортеж въехал во двор, гвардейцы остановились у ворот, за воротами осталась и толпа встречающих.

   Президент показал помещение, в котором должна была разместиться советская делегация, и откланялся, условившись о встрече. Программа визита была разработана заранее министерствами иностранных дел Франции и СССР. Предусматривалось пребывание нашей делегации во Франции в течение 10 дней, включая различные поездки и ознакомление с городами страны.

   Хрущёв не просто катался по Франции, в каждом из посещённых городов он знакомился с местным хозяйством и везде старался «подсмотреть» что-нибудь полезное для народного хозяйства СССР.

   В Бордо он знакомился с проектом по перестройке города, который продвигал его мэр, Жак Шабан-Дельмас, впоследствии – премьер-министр Франции, а тогда – ещё относительно молодой 45-летний политик. Недалеко от испанской границы он осматривал буровые установки на газовом месторождении, и бетонный завод, где выпускались водоводы и лотки для местной оросительной системы. Эти изделия Никита Сергеевич осматривал с особым вниманием. Примерно такие же бетонные лотки уже вовсю использовались в Таджикистане и Узбекистане, по ним отводилась талая вода с гор. Сейчас подобную систему предстояло строить в Афганистане, и Хрущёв старался перенять у французов любые тонкости и особенности, чтобы затем применить их в советской разработке. Осмотрели также экспериментальное поле с дождевальными машинами для орошения, и насосную станцию.

   Первый секретарь с интересом ознакомился с посадкой фруктовых деревьев шпалерами. Ветки у деревьев все были подвязаны, сами деревья – невысокие, плоды с них удобно снимать без усилий, не надо сбивать или стряхивать. При этом плоды не бьются и хранятся потом длительное время. На одном гектаре насаждений их получается больше. Такие деревья имеют меньший срок жизни, но это окупается.

   В Вердене Никита Сергеевич посетил мемориал жертв 1й мировой войны. Советская делегация посетила также Марсель и Дижон. Везде советской делегации оказывали тёплый приём, причём это были не только официальные мероприятия, организованные политиками по указанию сверху.

   В Дижоне Никите Сергеевичу подарили белого барана, украшенного красным бантом. Барана предложили зажарить, но Хрущёв, посоветовавшись с членами делегации, предложил оставить его как символ мира.

   Когда машины советской делегации проезжали мимо крестьянских виноградников, работавший невдалеке от дороги крестьянин увидел их. Он тут же начал махать руками, показывая бутыль со стаканом, и побежал навстречу, к дороге. К сожалению, жёсткий график не позволил кортежу остановиться.

   В Париже Общество советско-французской дружбы устроило собрание, на котором должен был выступить Никита Сергеевич. Большой зал был переполнен. Товарищи, которые смотрели в окна на площадь, говорили, что и она была заполнена народом, и там установили репродукторы. Митинг проходил в исключительно тёплой атмосфере, люди выражали самые искренние чувства дружбы к Советскому Союзу и высказывались за дальнейшее развитие и укрепление наших контактов. Франция ценила вклад, который был внесен нашим народом в разгром гитлеровской Германии, в результате чего Франция вновь обрела независимость. Это понимал каждый француз, а не только коммунист, не только рабочий, понимали люди любых политических взглядов. (События и интерпретация – по воспоминаниям Н.С. Хрущёва http://www.hrono.ru/libris/lib_h/hrush59.php)

   По Лувру и Версалю Хрущёва водил, взяв на себя роль экскурсовода, государственный министр, позднее – министр культуры, писатель Андре Мальро. Никите Сергеевичу очень понравились планировка и архитектура Версаля, с тщательно продуманным расположением зелёных насаждений.

   Министр иностранных дел Морис Кув де Мюрвиль и сам президент де Голль настойчиво приглашали Хрущёва и советскую делегацию посетить Алжир. Приглашать начали ещё при подготовке визита на уровне министров иностранных дел, а затем продолжили уговаривать уже непосредственно в ходе визита.

   Вопрос с посещением Алжира был весьма спорным с политической точки зрения. Фронт Национального Освобождения Алжира вёл борьбу за независимость, против французского колониального присутствия. СССР в целом политически поддерживал ФНО, но не слишком активно, так как зверские методы боевиков вызвали у советского руководства предсказуемое отторжение. Визит советского лидера в Алжир по приглашению колониальной администрации мог быть негативно воспринят арабскими лидерами, в том числе – и в составе ВЭС.

   Для администрации де Голля по той же причине было политически важно уговорить Хрущёва посетить Алжир. Никита Сергеевич знал, что в «той» истории он французское предложение отклонил, но «там» и уровень сотрудничества с Францией был далеко не таким продвинутым, и на алжирское руководство ФНО возлагались существенные надежды, которые, как уже знал из «документов 2012» Никита Сергеевич, совершенно не оправдались. Алжир после обретения независимости превратился в одну из дотационных стран, тянувших ресурсы из СССР, и одновременно паразитировавший на бывшей метрополии.

   Однако сейчас политическая ситуация была совсем другой. Поэтому уже на этапе согласования программы визита на приглашение Мюрвиля Андрей Андреевич Громыко ответил:

   – Советское правительство считает, что визит в Алжир будет демонстрацией поддержки одной из сторон алжирского конфликта, в то время как СССР желает дистанционироваться от этого конфликта. Хотя с точки зрения налаживания экономических связей между нашими странами такое посещение могло бы быть весьма полезно.

   – Так стоит ли политизировать вопрос? – спросил Мюрвиль. – Президент весьма ценит способность советского руководства разделять экономические и политические проблемы. Раньше советские руководители не отличались подобной гибкостью. Может быть, мы с вами, господин министр, сумеем найти выход из положения? Ведь вы сами признали, что с экономической точки зрения посещение Алжира было бы полезно? Давайте не будем концентрироваться на политике, и уделим больше внимания экономике.

   – В таком сложном вопросе экономика неотделима от политики, – возразил Громыко. – Впрочем, выход есть. Если французская сторона, по сути, одержав убедительную победу над ФНО, покажет свою добрую волю и начнёт мирные переговоры с руководством Фронта о предоставлении независимости Алжиру, пусть даже в рамках Французского Союза, СССР мог бы взять на себя роль посредника на этих переговорах. В этом случае товарищ Хрущёв мог бы посетить Алжир, встретиться как с колониальной администрацией, так и с руководством Фронта, и попытаться наладить переговорный процесс хотя бы на начальном этапе.

   У вас в заключении находится один из лидеров ФНО, Ахмед бен Белла. Почему бы вам не освободить его до начала нашего визита? Тогда у товарища Хрущёва появилась бы убедительная причина посетить Алжир. И с вашей стороны это был бы весьма ценный жест миролюбия.

   Тем более, что Никита Сергеевич готовит ещё один большой пакет предложений по экономическому сотрудничеству, и Алжир в нём также фигурирует, наряду с другими странами Средиземноморского бассейна. Товарищ Хрущёв будет обсуждать эти предложения с президентом де Голлем в ходе визита.

   – Я передам ваши предложения президенту, – ответил Мюрвиль. – Но не думаю, что он согласится. ФНО запятнал себя зверскими преступлениями. Президент не станет иметь дела с теми, кто устроил бойню в Константине.

   (20 августа 1955 года в пригороде Константины, шахтёрском посёлке Эль-Халия, где проживало 130 европейцев и 2000 алжирских мусульман, боевиками ФНО было совершено жуткое преступление. Вдохновителем и организатором резни был полевой командир ФНО Юсеф Зихуд (1921 – 1956). Незадолго до полудня 4 отряда по 15-20 боевиков-феллагов, поддержанные частью местных арабов, вступили в посёлок, врываясь в дома европейцев. 37 человек, включая десятерых детей, были зверски убиты. При этом детям разбивали головы о стены, на глазах насилуемых женщин. Некоторым европейцам удалось спрятаться, а шесть семей, имевших оружие, забаррикадировали свои дома и, отстреливаясь от наседавших врагов, дождались прибытия французских парашютистов. https://ru.wikipedia.org/wiki/Фронт_национального_освобождения_(Алжир))

   – Однако бойня в Константине была ответом на столь же жестокое подавление колониальной администрацией арабского восстания 1945 года, – ответил Громыко. – Да и Ахмед бен-Белла не имеет прямого отношения к этому преступлению. Его главный организатор, Юсеф Зихуд, уже уничтожен. Если же не начать договорной процесс, подобные преступления будут лишь повторяться снова и снова.

   Как и предполагал Мюрвиль, президент де Голль вначале наотрез отказался даже обсуждать возможное освобождение лидера ФНО. Однако попыток пригласить Хрущёва посетить Алжир не оставил.

   Никита Сергеевич повторил своё предложение уже непосредственно президенту.

   – Мне, безусловно, крайне интересно узнать, какие предложения вы приготовили, тем более – для всех стран Средиземноморского бассейна, – покачал головой де Голль. – Однако я никогда не сяду за стол переговоров с террористами и убийцами.

   – Вы, господин президент, всегда выгодно отличались от многих других политиков не только заботой о восстановлении достойного места Франции в современной политике, но и экономическим прагматизмом, – ответил Хрущёв. – Ваши взгляды далеки от коммунистических, однако это не мешает вам экономически сотрудничать с коммунистами на международной арене, и принимать помощь коммунистической партии внутри страны (АИ частично, см. гл. 04-06). Но я полагаю, что вы не просто хотите успеть вскочить на отъезжающий поезд, но и стать одним из двух его основных локомотивов, не так ли? При этом другим локомотивом будет Советский Союз. И это вас не смущает?

   – Нет, господин Хрущёв, не смущает, – рассмеялся де Голль. – Вы умеете делать предложения, от которых невозможно отказаться. Я слишком люблю Францию, чтобы не воспользоваться случаем и оттолкнуть протянутую нам руку дружбы, даже если это – рука коммуниста. Ваши предложения прошлого года уже позволили нам создать десятки тысяч рабочих мест во Франции, и по сути вытащили страну из экономического кризиса. При том что и для вас, насколько я знаю, они были весьма выгодны.

   Тесное взаимодействие военных подразделений наших стран в ходе спасательной операции в Агадире показало, что наши страны могут находить точки соприкосновения и сотрудничать в самых неожиданных областях. Сейчас во французском правительстве обсуждается возможность присоединения Франции к созданной вами Международной Спасательной Службе.

   – Мы будем рады сотрудничать с вами на общее благо наших народов и всего человечества, причём в любой области. Но тогда сразу готовьтесь сидеть за одним столом коммунистами, господин президент, – предупредил Никита Сергеевич. – Такие проекты лучше обсуждать на нейтральной территории. Товарищ Тито предлагал собраться на острове Бриони, но греческий король Павел предложил для переговоров по проекту остров Крит. Пользуясь случаем, приглашаю вас, господин президент, присоединиться к нашему обществу.

   – Вы меня уже заинтриговали, господин Хрущёв, – ответил де Голль. – Я с большим интересом принимаю ваше приглашение. Пусть министры иностранных дел согласуют детали, а нам с вами ещё предстоит обсудить ряд вопросов мировой и европейской политики и двусторонних отношений.

   Переговоры Хрущёва с де Голлем начались в Париже после поездки Никиты Сергеевича по стране, и проходили в Елисейском дворце – официальной резиденции президента. Свой рабочий кабинет де Голль устроил в Золотом салоне в центральной части второго этажа. Он показался ему самым удобным, так как его окружало несколько небольших комнат. В них расположились генеральный секретарь Елисейского дворца, технические секретари и адъютанты. У де Голля никогда не было собственной квартиры в Париже, поэтому он поселился в том же дворце. Он обустроил личные апартаменты также на втором этаже. Их окна выходили на небольшой парк Елисейского дворца, посередине которого по небольшому озерку плавали утки и лебеди.

   Рабочий кабинет де Голля был оформлен и обставлен в стиле ампир. Стены обиты палисандровым деревом с богатой позолоченной лепниной. Большой письменный стол, за которым сидел президент, мастер вырезал из красного дерева и подбил металлом и сафьяном. В кабинете стояли также диван, три кресла и шесть стульев, большой круглый стол и два маленьких на витых ножках. Соратники – голлисты подарили огромный деревянный глобус. На полу лежал ковер ручной работы. На панно вдоль камина и на плафоне потолка между двумя массивными позолоченными люстрами «резвились» полуобнаженные грации и нимфы. При этом такое «общество» вовсе не мешало президенту сосредоточенно работать.

   Хрущёв и де Голль обсуждали советско-французские отношения, германскую проблему и вопросы европейского и всеобщего разоружения. Беседы глав государств проходили в спокойной дружественной обстановке.

   По германскому вопросу обмен мнениями показал, что с 1955 года позиции сторон не изменились. Францию и Великобританию вполне устраивало современное раздельное существование двух Германий – западной и восточной, до известной степени уравновешивавших друг друга.

   Де Голль вел беседу очень спокойно и неторопливо, даже удивляя Хрущёва своим спокойствием.

   – Господин Хрущёв, – сказал президент, – а зачем вам сейчас обязательно надо заключать мирный договор? Нужные условия ещё не созрели, поэтому сейчас трудно договориться. А что изменится, если решение отложить? Поэтому на сегодня я не считал бы это главным вопросом.

   Никита Сергеевич поначалу не соглашался. Но де Голль так искренне и так убедительно доказывал правоту своей позиции, что советский лидер, посматривая на него, думал: а не шутит ли он? Но нет, президент говорил серьёзно, настолько, что Никита Сергеевич поверил в его серьезность. У де Голля было свое понимание событий:

   – Вы сейчас имеете Восточную Германию, и она входит в Варшавский Договор. А мы имеем Западную Германию, которая входит в наш НАТО. Пусть так и будет. Западный же Берлин обладает особым статусом.

   Хотя по Потсдамскому соглашению Берлин, как Западный, так и Восточный, считался особой политической единицей, на практике Англия и США по факту позволяли Западной Германии считать Западный Берлин своим анклавом. Де Голль соблюдал Потсдамские договорённости и в данном вопросе не спорил с СССР, соглашаясь с нашей позицией. Особый статус Западного Берлина другие западные державы признавали лишь на словах, тогда, когда им это было выгодно, а в жизни они его игнорировали, проводя свою экономическую и административную политику и считая, Западный Берлин частью Западной Германии.

   Когда разговор зашёл о возможности третьей мировой войны, и втягивании в неё Франции как союзницы НАТО, де Голль спокойно и твёрдо ответил:

   – Господин Хрущёв, смею вас заверить, что Франция никогда не будет вместе с Германией воевать против Советского Союза. Пока Германия входит в состав НАТО, она вообще не получит возможности развязать войну против СССР и ГДР. Если Германия объявит войну ГДР, то это будет слабым прикрытием военных целей, сквозь это прикрытие просветит полный скелет агрессивных планов.

   Затем он доверительно добавил:

   – Мы вас понимаем, мы тоже сейчас против объединения Германии. Господин Хрущёв, вы, наверное, знаете, что Франция занимала особую позицию во время потсдамских переговоров. Но нас не послушали. Господин Сталин нас не поддержал, а мы ещё тогда предлагали более радикальные решения.

   При обсуждении Потсдамских соглашений в 1945 году, Франция предлагала большее раздробление Германского государства, чем то, что сложилось в результате оккупации. Де Голль предлагал тогда новое государственное устройство Германии, не предусматривавшее единую государственность. Оно предполагало отсутствие и единого правительства, и единой военной, и единой внешней политики. Кроме того, Франция претендовала на некоторые пограничные немецкие районы, которые вошли бы в ее состав. Черчилль во время войны тоже высказывался за расчленение Германии. Однако после окончания военных действий планы по разделению Германии на мелкие изолированные квазигосударства не были приняты.

   Переговоры продолжились в резиденции президента в Рамбуйе. Здесь обсуждали в основном вопросы двустороннего сотрудничества. Если в политическом плане Франция была во многом связана общей европейской политикой и Уставом НАТО, то в сфере экономики уже первый год взаимодействия с СССР показал де Голлю его эффективность.

   В 1958-м у генерала не было возможности лично посетить экспозицию СССР на выставке в Брюсселе, но, как оказалось, уже после своего визита 1959 года в Советский Союз он попросил своего личного адъютанта Клода Ги сделать ему подборку информационных материалов по итогам выставки.

   Сейчас он завёл разговор о совместных атомных исследованиях, предложив вести их на общеевропейской научной базе в ЦЕРН. Хрущёв покачал головой:

   – Господин президент, мы готовы сотрудничать в вопросе мирного атома с Францией, но не с Западной Германией. Если новая война будет развязана, она станет катастрофой. Носителем этой заразы и военного психоза является партия Аденауэра. Чтобы предотвратить опасность, надо заложить в Германии другие основы, а Советскому Союзу и Франции проявить больше взаимопонимания и приложить побольше усилий, чтобы не допустить такой войны.

   История доказывает, что многое может повториться, могут возродиться в какой-то форме и идеи Гитлера. На почве шовинизма вырастает агрессивность, питательная среда для политики реванша. Гитлер именно на этой основе обрел силу, его лозунгом стала реставрация величия Германии, утверждение ее главенства в Европе и в мире. Он развязал войну, как раз считая, что добьется мирового господства и станет владыкой мира, а Германия будет диктовать свои условия всем другим.

   (Цитата по воспоминаниям Н.С. Хрущёва http://www.hrono.ru/libris/lib_h/hrush59.php)

   Я предлагаю вести совместные исследования в Объединённом институте ядерных исследований в Дубне, и, если французская сторона не будет против, можно наладить работу и в вашем ядерном центре.

   – Мы могли бы совместно с вашими специалистами сделать совместный проект ядерного реактора, например, на основе нашего водо-водяного ВВЭР, и затем совершенствовать его дальше, – предложил Никита Сергеевич. – Это реактор энергетический, для наработки плутония он не используется. В СССР сейчас начинается стройка большого завода, где будут изготавливаться корпуса реакторов и прочее оборудование для АЭС. Если французская сторона заинтересована в таком сотрудничестве, мы готовы это обсудить.

   – Тогда будем считать, что принципиальное согласие у нас в этом вопросе есть? – предложил де Голль. – Техническую сторону пусть обсуждают специалисты.

   Уже через месяц было заключено советско-французское соглашение о сотрудничестве в области разработки АЭС и энергетических ядерных реакторов, а к лету в Дубне, в ОИЯИ начались совместные исследовательские работы.

   Разговор об атомной отрасли коснулся и вопроса переработки отходов. Хрущёв обратил внимание президента на проблему накапливающихся отходов и отработанного ядерного топлива:

   – У Франции, господин президент, нет своей Сибири, куда можно было бы вывозить отходы для последующего хранения, а хранить их на заморских территориях опасно – там сложно обеспечить их охрану и исключить доступ к опасным радиоактивным материалам местных политических радикалов и откровенных террористов. Вы же не хотите, чтобы какой-нибудь обкурившийся гашишем фанатик вылил радиоактивную дрянь, скажем, в систему водоснабжения Парижа?

   Де Голль явно задумался, услышав его слова. Видно было, что президент пока не думал о захоронении отходов, как серьёзной проблеме:

   – Пожалуй, вы правы, господин Хрущёв, – произнёс президент.

   #Обновление 22.08.2016

   – Добыча урана и обогащение ядерного топлива – тоже весьма опасное и дорогостоящее дело. Мне тут недавно наши специалисты рассказывали кое-какие детали, и я теперь начал немного в этом разбираться, – продолжал Первый секретарь. – Как говорят наши учёные, с 1000-мегаваттного реактора получается около 20 тонн отработанного ядерного топлива в год. Его, сами понимаете, надо где-то хранить. Просто так его в землю не закопаешь, и в море не выбросишь. Хранить его приходится под вооруженной охраной, причём десятилетиями

   – Несомненно, – согласился де Голль.

   – Как я понимаю, Франция пока что только создаёт свою атомную энергетику, и проблему хранения отходов вам ещё лишь предстоит решать, – продолжал Никита Сергеевич. – У нас этот процесс уже более-менее налажен, инфраструктура хранения уже частично построена. Конечно, дело это очень заморочное, но, ради нашего сотрудничества мы могли бы, за определённую плату, конечно, избавить вашу страну от необходимости строить могильники. Это вам обойдётся много дешевле, чем самим строить всю технологическую цепочку.

   Сейчас Хрущёв играл на традиционной жадности и мелочной меркантильности французов. Если есть возможность сэкономить, француз никогда такой возможности не упустит. Для СССР же переработка французского отработанного урана в МОКС-топливо для своих собственных реакторов сулила немалую выгоду – можно было сократить добычу урана и затраты на его обогащение.

   Де Голль оказался истинным французом:

   – О! Это было бы очень великодушно с вашей стороны, – обрадовался президент. – Думаю, наши специалисты договорятся о конкретных деталях, но в принципе, конечно, мы согласны.

   – Я поручу нашим экономистам всё просчитать, – заверил Никита Сергеевич. – Обдирать вас не будем, но, предупреждаю сразу, мы тоже не собираемся заниматься благотворительностью.

   – Да, конечно, это понятно, – президент согласно наклонил голову. – Думаю, наши специалисты обо всём договорятся.

   Де Голль был в какой-то степени противоположностью Хрущёву – если советский лидер дотошно старался вникнуть во все мелочи, то президент обычно лишь определял основные направления.

   Переговоры по согласованию условий и цены за «хранение» отработанного ядерного топлива французских АЭС в Советском Союзе оказались для наших экспертов нелёгкими. Французы дорого платить не хотели, и торговались за каждый сантим. В итоге прийти к соглашению удалось лишь под конец 1960 года. Помогло то, что не требовалось большой спешки – и инфраструктура переработки ОЯТ в СССР и атомные электростанции во Франции лишь начинали своё развитие.

   В президентском замке Рамбуйе Никита Сергеевич и Нина Петровна стали гостями президента и его супруги. Этим приглашением де Голль выразил особое уважение к Советском Союзу, так же, как президент Эйзенхауэр – своим приглашением Хрущёва в Кэмп-Дэвид. В загородном дворце их переговорам никто не мешал. Лидеры стран и их супруги вместе обедали, завтракали и ужинали. Можно было свободно обмениваться мнениями не только в отведённые для переговоров часы, но и за завтраком, обедом, ужином, на совместных прогулках.

   Премьер-министр Мишель Дебре описал в своих воспоминаниях следующий эпизод. После одной из встреч в Рамбуйе де Голль и Хрущев спустились в сопровождении премьера Франции и Косыгина к озеру, чтобы покататься на лодке. Каково же было удивление Дебре, когда он услышал, как де Голль запел по-русски:

Из-за острова на стрежень

На простор речной волны

Выплывают расписные

Стеньки Разина челны…

   А Хрущёв начал ему подпевать. Откуда мог знать эту песню президент Французской республики? Может быть, давным-давно, в 1918 году в крепости Ингольштадт, где её пели русские офицеры? Ведь память генерала была феноменальной.

   (Цитируется по М. Арзаканян «Жизнь замечательных людей. Де Голль»)

   Как сказали Хрущёву, Ивонн де Голль была убежденной католичкой, которая терпеть не может коммунистов. Однако, как вспоминал Никита Сергеевич: «Эта культурная женщина, хорошо умеющая владеть собой и ничем не выдававшая своих чувств в отношении нас, коммунистов и атеистов, очень любезно ухаживала за нами как хозяйка дома и как хозяйка стола. Почти все остальное время мы проводили в беседах с де Голлем один на один. Приезжали к нам для участия в переговорах Громыко с Виноградовым, а Нина Петровна оставалась полностью на попечении жены де Голля.»

   В это время дипломаты СССР, США, Великобритании и Франции готовили конференцию лидеров четырёх держав, провести которую планировалось в середине мая в Париже. Хрущёв и де Голль в своих беседах не могли не уделить внимания предстоящей встрече, и заранее очертили круг проблем, которые предполагалось на ней обсудить.

   Никита Сергеевич и сам склонялся к мысли не поднимать более германский вопрос, то же самое рекомендовал и де Голль. По сути дела, разделение Германии устраивало обе стороны, а её объединение из-за разницы политических систем представлялось абсолютно невозможным.

   Экономическое положение в ГДР, стараниями её учёных и инженеров оказавшейся вторым научно-техническим локомотивом Содружества, быстро выправлялось. Стена позволила пресечь вывоз на Запад дешёвых восточногерманских товаров и сохранить их для населения ГДР. Вместе с тем контроль со стороны «штази» стал не таким назойливым, как в 1953-56 годах. Контроль не стал менее действенным, различных «диссидентов» и откровенных врагов социализма всё так же отлавливали и сажали, но обычных людей теперь не опекали на каждом шагу.

   США, влив в Западную Германию миллиарды долларов по плану Маршалла, строили в ФРГ и Западном Берлине «сияющую витрину капитализма». В ответ Восточный Берлин и ГДР в целом при поддержке всех стран ВЭС стремительно превращались в аналогичную «витрину социализма». Берлин Западный уже не смотрелся «кустом небоскрёбов посреди убогой сельской местности» – в Восточном Берлине поднялись к небу такие же стеклянные башни, сияющие по ночам неоновыми вывесками. Но если усилия США и ФРГ в основном были сосредоточены на ограниченной площади Западного Берлина, то Ульбрихт воспользовался территориальным преимуществом. В ГДР был принят перспективный план комплексного развития всей окружающей Западный и Восточный Берлин территории.

   Согласно ему, за военной зоной, окружившей Западный Берлин, была построена благоустроенная парковая территория, с дачными коттеджными посёлками, окружёнными фруктовыми садами, между которыми были разбросаны живописные пруды, с лебедями, либо с пляжами для купания, соединённые между собой системой каналов и проток, для катания на лодках, катамаранчиках и рыбалки. Этот парк вскоре стал любимым местом отдыха жителей Восточного Берлина. (АИ)

   Далее располагался пояс ферм, среди которых поднимались промышленные предприятия, причём только «чистые», не загрязняющие окружающую среду сборочные и высокотехнологичные производства. С Берлином их соединяли уже существовавшие и вновь строящиеся линии электропоездов и скоростных трамваев. Сам Восточный Берлин был превращён в деловой центр, окружённый жилыми микрорайонами, больше похожими на город-сад. Такая планировка позволяла не «упрессовывать» промышленность и население на ограниченной площади, это было важно и для дальнейшего развития, и для «размазывания» предприятий и населения по большей площади на случай ядерного удара.