Текст книги "Избранные произведения в одном томе"

Автор книги: Роберт Брындза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 191 страниц)

Глава 83

Эрика услышала тихое шипение и ритмичное пиканье. Ее зрение постепенно обретало четкость. Она находилась в больничной палате, лежала возле окна. Жалюзи были закрыты, и комнату наполнял мягкий ночной свет. Краем глаза она увидела еще одну койку, на которой одеяло размеренно вздымалось и опускалось в такт шипению. Пациент на соседней койке подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, поняла она.

Эрика провела языком по пересохшим губам. Сама она лежала под голубым одеялом, огромные участки тела полностью онемели: ноги, одна рука, левая сторона лица. Она не чувствовала боли – было только неприятное ощущение, что боль где-то рядом. Сейчас она парила над болью, зная, что скоро боль вернется и придется как-то ее терпеть. А пока она просто плыла над болью, наблюдая: онемелое тело, онемелые чувства.

Эрика закрыла глаза и провалилась в забытье.

* * *

Когда она снова очнулась, было темно. Возле ее койки сидел Марш. В модной рубашке, в кожаном пиджаке. Боль постепенно охватывала тело: лицо, ноги, руку. Оживали эмоции – прежде всего страх. И воспоминания. Как она думала, что умрет. Как горели легкие, когда она больше не могла задерживать дыхание и в нее хлынула вода… Мертвая девушка с ней в автомобиле, а потом, когда машина пошла ко дну, ее расплывающееся лицо, темные волосы, веером развернувшиеся вокруг ее головы, словно гало.

– Вы поправитесь, – произнес Марш, осторожно тронув Эрику за правую руку. Она заметила, что ее левая рука забинтована и что слышит она только одним ухом – тем, что дальше от Марша.

– Вам сделали операцию. У вас штифт в одной ноге, сломана скула… – Марш умолк. Он держал на коленях гроздь винограда – комическое зрелище. – Вы полностью выздоровеете… Я положил на тумбочку открытку. На ней расписалось все отделение… Вы молодец, Эрика. Я вами горжусь.

Эрика пыталась что-то сказать. С третьей попытки ей удалось произнести:

– Дэвид?

– Его задержали в Эббсфлите. Он под арестом, равно как его отец, Джайлз Осборн и Игорь Кучеров. Исаак заново проверил данные всех экспертиз и нашел соответствие. На теле второй жертвы, Мирки Братовой, были обнаружены волоски. Их ДНК сравнили с ДНК Дэвида. Они совпали. И еще у нас есть показания Линды. А криминалисты сейчас занимаются его машиной. Ее вытащили из карьера с… с трупом девушки в салоне…

Марш смущенно улыбнулся, взял руку Эрики.

– Еще будет время все вам рассказать. Но я хочу, чтобы вы знали: если что-то понадобится, я всегда к вашим услугам. Как друг… Марси передает привет. Она купила вам кое-что из туалетных принадлежностей. Я их положил в ваш шкафчик.

Эрика попыталась улыбнуться, но боль резко усилилась. В палате появилась медсестра. Она заглянула в историю болезни Эрики, затем подошла к капельнице и нажала кнопку.

– Питерсон… я хочу поблагодарить Питерсона, – сказала Эрика.

Раздался звуковой сигнал, и Эрика почувствовала, как в руку просачивается холод. Марш и больничная палата растворились в безболезненной белизне.

Эпилог

Эрика глубоко вздохнула, чувствуя, как легкие заполняет чистый воздух. Эдвард, сидевший рядом с ней на деревянной скамейке, сделал то же самое. Оба молчали, но это их не тяготило. Перед ними простирались зелено-бурые вересковые пустоши. На горизонте клубились облака, собиравшиеся в сплошную сине-черную массу, которая плыла прямо на них.

– Гроза надвигается, – произнес Эдвард.

– Посидим еще минутку… Мне так здесь нравится. Здесь, на севере, даже трава зеленее, – сказала Эрика.

– Это метафора, девонька? – рассмеялся Эдвард.

– Нет, правда, зеленее, – улыбнулась Эрика. Она оторвала взгляд от красивого зрелища и посмотрела на Эдварда, сидевшего подле нее в теплом зимнем пальто. От могилы Марка их отделяла узкая гравийная дорожка.

– Мне теперь легче приходить сюда, – признался Эдвард. – Как только привыкнешь смотреть на те золотые буквы, на дату рождения и дату его… Я часто прихожу сюда, разговариваю с ним.

Эрика снова расплакалась.

– А я не знаю, с чего начать, – всхлипывала она, роясь в карманах пальто в поисках салфеток.

– А ты просто начни, – посоветовал Эдвард, подавая ей маленькую пачку салфеток. Он повернул ее лицо к себе. В области виска, от которого тянулся длинный ряд стежков, волосы уже начали отрастать.

– Попробую. – Эрика вытащила из пачки салфетку и вытерла лицо.

– А знаешь что? Пойду-ка я домой, чайник поставлю. А ты поговори. Конечно, сначала будет не по себе, но вокруг никого…

Эдвард потрепал Эрику по плечу и зашагал по дорожке. Она провожала его взглядом. Он обернулся, улыбнулся и пошел дальше, осторожно пробираясь между могилами в направлении к городу. Она обратила внимание, что походка, движения у него такие же, как у Марка. Эрика повернулась к могиле и начала:

– В общем, так. Я раскрыла пять убийств… И сама едва избежала смерти дважды. Но я не это хотела тебе сказать…

В кармане засигналил телефон. Она достала его. Звонила Мосс.

– Привет, босс. Я подумала, что надо бы вам позвонить. Два месяца прошло…

– Привет, – поздоровалась Эрика.

– Я не вовремя?

– Да нет, просто я… я на могиле Марка.

– О черт, попозже позвоню.

– Нет, не кладите трубку. Я пытаюсь с ним поговорить. Свекор настаивает. По его словам, это помогает. Но я не знаю, что сказать…

– Скажите ему, что в мае ваш убийца предстанет перед судом. Видели сегодняшние новости? Дэвид Дуглас-Браун признан вменяемым. Сэра Саймона исключили из палаты лордов… А Кучерова, похоже, повторно будут судить за убийство Нади Греко. Ждем решения прокуратуры по Джайлзу Осборну. Я уверена, он получит срок за воспрепятствование осуществлению правосудия… Вы слушаете, босс?

– Да. Я слушаю. А вот Марк вряд ли захочет это слышать.

– Если бы я лежала в земле, мне хотелось бы, чтобы мои близкие держали меня в курсе событий…

Эрика молчала. Ветер всколыхнул траву. Свинцовая туча уже почти доплыла до нее.

– Простите за бестактность, – извинилась Мосс.

– Нет, вы хотя бы откровенны, а это куда лучше. Питерсон получил мою открытку?

– Да. Но вы же его знаете. Молчун, кремень. Он приходил к вам потом, в больницу, но вы были в отключке.

– Знаю.

Они снова помолчали.

– Босс, так вы когда назад?

– Не знаю. Скоро. Марш сказал, что я могу отдыхать, сколько хочу. Побуду здесь немного с Эдвардом.

– Мы ждем вас, босс. Вы ведь вернетесь, да?

– Да, вернусь, – ответила Эрика. – Я позвоню.

– Вот и отлично. Удачи вам, и когда… в общем… когда будете беседовать с Марком, передавайте ему привет от меня.

– Более странной просьбы я еще не слышала, – криво усмехнулась Эрика.

– Жаль, что я не была с ним знакома, – сказала Мосс.

Только Эрика положила трубку, над головой пронесся раскат грома. Она повернулась к могиле, глядя на надпись, высеченную золотом на черном граните:

В ПАМЯТЬ

О МАРКЕ ФОСТЕРЕ

1 АВГУСТА 1970 Г. – 8 ИЮЛЯ 2014 Г.

ВСЕГДА ЛЮБИМ И ПОМНИМ

– «Всегда» – такое жестокое слово, Марк, – начала Эрика. – Я всегда буду без тебя. Я не знаю, как жить без тебя, но другого не дано. Я вынуждена жить дальше. И когда-нибудь мне придется тебя отпустить. Я должна жить дальше, Марк. Должна работать. Идти своей дорогой. Что ни день, мне кажется, без тебя я шагу не сделаю, но я иду. В мире столько зла, и, думаю, чтобы совладать с ним, нужно продолжать работать. Пытаться изменить мир к лучшему. Только так и не иначе.

На щеку Эрики упала капля, и в кои-то веки это была не слеза. Полил дождь, забрызгивая гравий и надгробие на могиле Марка.

– Твой папа заваривает для меня чай… Так что мне пора. Но я еще буду приходить, обещаю, – сказала Эрика. Она встала, прижала пальцы к губам, а затем – к холодному камню, прямо под именем Марка.

Эрика повесила на плечо сумку и пошла с кладбища, туда, где ее ждали чай с пирогом и тепло кухни Эдварда.

Книга II. НОЧНОЙ ОХОТНИК

 
День благодатный, задремав, затих;
Мрак на добычу выслал слуг своих.
 

У. Шекспир. «Макбет» [22]22
  У. Шекспир «Макбет». Акт III, сцена 2. Перевод М. Лозинского.


[Закрыть]

Летний вечер. Невыносимая жара. Следователя Эрику Фостер вызывают на место преступления. Молодой врач найден задушенным в собственной постели. Его запястья связаны, на голову надет пластиковый пакет, мертвые глаза вытаращены от боли и ужаса.

Несколькими днями позже обнаружен еще один труп…

Эрика и ее команда приходят к выводу, что за преступлениями стоит педантичный серийный убийца, который долго выслеживает своих жертв, выбирая подходящий момент для нападения. Все убитые – холостые мужчины, которые вели очень замкнутую жизнь. Какие тайны окутывают их прошлое? И что связывает их с убийцей?

Эрика готова сделать все что угодно, чтобы остановить Ночного Охотника, прежде чем появятся новые жертвы, – даже поставить под удар свою карьеру. Но Охотник следит не только за намеченными жертвами… Жизнь Эрики тоже под угрозой.

Глава 1

Вечер на исходе июня выдался знойным и душным. По узкой тропинке бежал человек в черном – мчался бесшумно сквозь темноту, ногами едва касаясь земли, грациозно лавируя меж плотно стоящими деревьями и кустами, ловко подныривая под ветки. Словно по листве скользила бесплотная тень.

Вверху между кронами виднелась лишь тонкая полоска вечернего неба, в укрытом смогом мелколесье царила сумеречная мгла. Человек – маленький призрачный силуэт – резко остановился у бреши в кустах с правой стороны: собранный, запыхавшийся, с гулко бьющимся сердцем.

Округу осветил сине-белый луч. Это поезд, отправившийся в 19.39 к станции «Лондон-бридж», переключился с дизелей на электротягу, зацепившись металлическими лапами за проходившую поверху линию электропередачи. Тень пригнулась, пережидая, когда мимо прогрохочут освещенные вагоны. Еще две вспышки, и поезд исчез вдали. Узкая полоса мелколесья вновь погрузилась в темноту.

Тень снова сорвалась с места и беззвучно заскользила по тропинке, которая постепенно отклонялась от железнодорожных путей. Слева деревья начали редеть, открывая взору ряд стандартных домиков, построенных вдоль дороги. Мимо замелькали задние дворы – чистенькие темные участки с садовой мебелью, сараями для инвентаря и качелями, замершие в вязком вечернем воздухе.

Наконец показался тот самый дом. В викторианском стиле, как и все остальные в длинном ряду – трехэтажное здание из светлого кирпича, – но с большой стеклянной пристройкой на уровне первого этажа, которую владелец дома добавил к его заднему фасаду. Миниатюрная Тень про хозяина знала абсолютно все. Знала планировку дома. Знала распорядок дня хозяина. И – самое главное – знала, что сегодня вечером он будет в доме один.

Тень остановилась на краю сада. У проволочного ограждения, к которому подступала тропинка, стояло большое дерево. В одном месте в ствол врос металлический столбик, и складки древесины вгрызались в ржавую подпорку, словно огромный безгубый рот. Разлапистая крона в ореоле густой листвы раскинула свои ветви во всех направлениях, заслоняя от дома железную дорогу. Несколько дней назад, вечером, Тень, пробравшись к дому тем же путем, аккуратно подрезала по краям участок проволочного ограждения и затем приставила его на место. Теперь проволочная сетка легко отгибалась. Пригнувшись, Тень пролезла в дыру. Трава была сухая, земля растрескалась: дождя не было уже несколько недель. Тень под деревом выпрямилась во весь рост и метнулась к дому, словно черный сгусток прокатился по газону.

Кондиционер, вмонтированный в заднюю стену, громко урчал, заглушая тихий хруст шагов по гравию, что покрывал узкую дорожку, отделявшую стеклянную пристройку от соседнего дома. Тень добралась до низкого подъемного окна и пригнулась под широким карнизом. Освещенное окно отбрасывало желтое квадратное пятно на кирпичную стену соседнего дома. Натянув на голову капюшон спортивной кофты, Тень осторожно приподняла лицо над широким карнизом и заглянула в окно.

В доме находился высокий статный мужчина лет тридцати пяти. В брюках песочного цвета и белой рубашке с закатанными рукавами, он расхаживал по просторной кухне открытой планировки. Достал из шкафа бокал, налил красного вина, отпил большой глоток, плеснул еще. На столе стоял лоток с готовым ужином из магазина. Мужчина вытащил его из картонной упаковки, штопором поддел пластиковую крышку.

Тень захлестнула ненависть. Зная, что сейчас произойдет с этим человеком, она испытывала пьянящее чувство, наблюдая за ним.

Мужчина запрограммировал микроволновку и поставил в нее лоток с ужином. Раздался сигнал, цифры на дисплее замелькали в обратном порядке.

Шесть минут.

Глотнув из бокала вина, мужчина вышел из кухни. Спустя мгновения зажегся свет в окне ванной, находившемся прямо над тем местом, где притаилась Тень. Окно чуть приоткрылось, взвизгнул кран, заработал душ.

Тень за окном, слыша, как в груди грохочет сердце, быстро принялась за дело: расстегнула поясной кошелек, достала маленькую плоскую отвертку и просунула ее в щель между рамой и карнизом. Чуть поднадавила, и окно поддалось, плавно приподнявшись вверх. Тень скользнула в образовавшийся проем. Наконец-то. Несколько лет тщательного планирования, мук и сомнений…

Четыре минуты.

Тень шагнула на кухню, подскочила к столу и, вытащив маленький пластмассовый шприц, впрыснула в бокал с красным вином прозрачную жидкость. Затем осторожно взболтала вино и снова поставила бокал на стол с черной гранитной поверхностью.

С минуту Тень стояла, прислушиваясь, наслаждаясь прохладой из кондиционера. Черная гранитная столешница искрилась в свете ламп.

Три минуты.

Тень быстро прошла через кухню, мимо деревянных перил у подножия лестницы и нырнула в темный угол за дверью гостиной. Мгновением позже по лестнице стал спускаться мужчина. Его наготу прикрывало лишь полотенце. Микроволновка три раза громко пикнула, оповещая о том, что ужин подогрет. Босоногий мужчина прошлепал мимо. Тень уловила запах чистого тела, потом услышала звяканье доставаемых из выдвижного ящика столовых приборов и царапанье ножек стула по деревянному полу. Мужчина сел ужинать.

Протяжно выдохнув, Тень выступила из темноты и бесшумно поднялась по лестнице на верхний этаж.

Чтобы наблюдать.

Чтобы ждать.

Чтобы привести в исполнение план долгожданной мести.

Глава 2

Четыре дня спустя

На тихой улице в южной части Лондона было душно и влажно. В оранжевом сиянии уличного фонаря, освещавшего типовые домики, что стояли в ряд вдоль дороги, роились мошки. Эстель Манро ковыляла по тротуару, еле тащилась из-за артрита. Возле фонаря она сошла с тротуара на проезжую часть. Переступая через бордюр, Эстель издала страдальческий стон, но боязнь мотыльков возобладала над болью в пораженных артритом коленях.

Эстель протиснулась между двумя припаркованными машинами и вышла чуть ли не на середину дороги, обходя уличный фонарь. От асфальтового покрытия исходил жар, накопившийся от солнца за день. Зной держался уже вторую неделю, мучая всех жителей Лондона и юго-восточной Англии, и сердце Эстель, как и тысяч других людей, выражало свой протест. Где-то вдалеке, словно отзываясь на ее мысли, завыла сирена «скорой помощи». Два следующих уличных фонаря, слава богу, были разбиты, и Эстель, протиснувшись меж двумя другими припаркованными машинами, благополучно вернулась на тротуар.

Она сама вызвалась кормить кошку своего сына Грегори в его отсутствие. Кошек Эстель не любила и услуги свои предложила лишь затем, чтобы разнюхать, как поживает ее сын с тех пор, как от него ушла жена Пенни, забрав с собой пятилетнего Питера, внука Эстель.

И вот, наконец, запыхавшаяся, потная, она остановилась у калитки перед домом Грегори – самым красивым на всей улице, на ее взгляд. Эстель вытащила из-под лямки бюстгальтера большой носовой платок и промокнула с лица пот.

По стеклянной двери струились отблески уличного фонаря. Эстель достала ключ, отперла дверь и неохотно ступила через порог, прямо на письма, что лежали на коврике. В лицо ударила волна удушающе жаркого воздуха. Она щелкнула выключателем у двери, но свет не зажегся.

– Черт, опять, – буркнула Эстель, закрывая за собой дверь. Подбирая в темноте почту, она вдруг подумала, что за время отсутствия Грегори электричество в его доме отключается уже в третий раз. Один раз замкнуло из-за аквариумного освещения, в другой раз Пенни забыла выключить свет в ванной, и лампочка лопнула.

Эстель выудила из сумки мобильный телефон и узловатыми пальцами неловко разблокировала дисплей, который отбросил неяркий круг света на пол в нескольких шагах перед ней, озарив светлый ковер и стены узкого коридора. Она вздрогнула, заметив свое призрачное отражение в большом зеркале, висевшем слева от нее. Тусклый свет придал лилиям на ее блузке без рукавов ядовитый чернильный оттенок. Эстель направила светящийся экран телефона на ковер перед собой, прошаркала к гостиной и стала нащупывать выключатель на стене – хотела убедиться, что это не лампочка в коридоре перегорела. Щелкнула выключателем туда-сюда. Свет не зажегся.

Потом дисплей погас, и Эстель окутал кромешный мрак. Тишину дома нарушал лишь присвист ее тяжелого дыхания. Она запаниковала, судорожно пытаясь разблокировать телефон. Поначалу скрюченные пальцы не повиновались, но в конце концов ей удалось отключить блокировку, и экран снова засветился, озарив гостиную мглистым голубым сиянием.

В доме стояла жуткая духота; жара стискивала ее, забивалась в уши. Словно находишься под водой. В воздухе мельтешили пылинки. Над большим декоративным фарфоровым блюдом с коричневыми деревянными мячиками, что стояло на журнальном столике, плавно кружило облако мошек.

– Просто пробки выбило! – сердито воскликнула Эстель. Ее голос резко отрикошетил от железного камина. Ей было досадно, что она паникует. В доме выбило автомат, вот и все. И чтобы доказать самой себе, что бояться нечего, сначала она выпьет холодной воды, а потом включит автомат. Эстель повернулась и, держа на вытянутой руке телефон, решительно заковыляла на кухню.

В тусклом сиянии дисплея стеклянная кухня, простиравшаяся в сад, походила на пещеру. Эстель казалось, что она вся на виду, и оттого чувствовала себя незащищенной. По железной дороге, проходившей недалеко от сада, со свистом и клацаньем пронесся поезд. Эстель подошла к буфету, достала стеклянный бокал. В глазах щипало от затекавших в них капель пота. Ладонью она вытерла лицо, подошла к раковине, наполнила бокал и, морщась, выпила теплую воду.

Экран телефона снова погас. Тишину разрубил грохот, раздавшийся на верхнем этаже. Эстель выронила бокал. Тот разбился, осколками усыпав деревянный пол. У нее участился пульс, сердце заходилось в груди. Стоя в темноте, она прислушалась. Сверху донесся шорох. Эстель схватила со стола скалку, стоявшую в горшке с утварью, и подошла к подножию лестницы.

– Кто здесь? У меня газовый баллончик, и я набираю «999»! – крикнула она в темноту.

Ответом ей было молчание. Гнетущая жара становилась невыносимой. У Эстель пропала всякая охота обследовать жилище сына. Ей хотелось одного – вернуться в свой уютный светлый дом, сесть перед телевизором и смотреть лучшие моменты матчей Уимблдонского турнира.

Что-то выскочило из темноты наверху и помчалось по лестнице прямо на нее. Эстель в ужасе попятилась, едва не выронив телефон. Потом увидела, что это кошка. Та остановилась и стала тереться об ее ноги.

– Ах негодница, как же ты меня напугала! – Эстель вздохнула с облегчением, сердце забилось ровнее. С верхней площадки лестницы исходил смердящий запах. – Этого мне только не хватало. Нагадила там, да? Для тебя же приготовлен специальный лоток, да и на улицу могла бы выйти через свою дверцу.

Кошка равнодушно смотрела на Эстель. В кои-то веки она была рада ее присутствию.

– Пойдем, покормлю.

Эстель направилась к стенному шкафу под лестницей. Кошка следовала за ней, и ее это успокаивало. Животное терлось об ее ноги, пока она искала электрощиток. Открыв его маленькую пластиковую крышку, Эстель увидела, что выключен основной рубильник. Странно. Она щелкнула автоматом, и коридор наполнился светом. Где-то в доме пикнуло, зажужжал кондиционер.

Эстель вернулась на кухню, включила свет и в огромных окнах увидела отражение комнаты и свое собственное. Кошка запрыгнула на стол, с любопытством наблюдая, как она сметает осколки разбитого бокала. Управившись со стеклом, Эстель вскрыла упаковку с кошачьим кормом и выложила его на блюдце, которое поставила на каменный кухонный пол. Кондиционер быстро охлаждал дом. С минуту она постояла под потоком прохладного воздуха, глядя, как кошка маленьким розовым язычком изящно лижет и кусает желеобразный кубик.

Кондиционер гонял воздух по дому, и зловоние усиливалось, добираясь до кухни. Кошка звонко зацокала языком по пустому блюдцу, долизывая остатки корма, затем метнулась к стеклянной стене и нырнула в кошачью дверцу.

– Поела и убежала. А мне теперь убирать, – пробурчала Эстель. Она взяла тряпку, старую газету, прошла к лестнице и стала медленно взбираться наверх, преодолевая боль в коленях. Чем выше она поднималась, тем сильнее ощущала жару и смрад. Наконец она ступила на ярко освещенную лестничную площадку и принялась методично обыскивать все помещения: проверила пустую ванную, комнату для гостей, заглянула под стол в небольшом кабинете. Кошачьих «сюрпризов» нигде не было видно.

Возле спальни вообще стало трудно дышать от вони, которая застревала в горле. Ничто не пахнет так отвратительно, как кошачьи испражнения, подумала Эстель.

Она вошла в спальню, зажгла свет. По комнате с заунывным жужжанием летали мухи. На двуспальной кровати лежало темно-синее пуховое одеяло, а на нем на спине голый человек с полиэтиленовым пакетом на голове. Его руки были привязаны к изголовью, открытые глаза под прозрачной пленкой вылезали из орбит. Эстель не сразу его узнала.

Это был Грегори.

Ее сын.

А потом она сделала то, чего не делала много лет.

Издала душераздирающий крик.