Текст книги "Избранные произведения в одном томе"

Автор книги: Роберт Брындза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 107 (всего у книги 191 страниц)

Глава 60

Остаток выходных Нина и Макс оттачивали свой план и готовились к понедельнику. Вымыли белый фургон, навели порядок в его салоне, заправили дизельным топливом, налили солярку в десятилитровую канистру, которую поставили в задок машины. Мариэтту дважды отправляли в супермаркет, и она накупила консервов и сухих продуктов питания на большой рюкзак. В воскресенье утром Макс в последний раз послал ее за покупками в центр Лондона с пачкой краденых денег. Она вернулась ближе к вечеру.

– Ковры мои не запачкайте, пожалуйста, – сказала она Максу и Нине, когда те занесли сумки в гостиную.

– Все купила? – спросил Макс.

– Да. И теперь я хочу получить свои вторые пять тысяч. – Несмотря на холодную погоду, Мариэтта обливалась потом, так что косметика на ее лице расплывалась.

– Завтра утром. Получишь завтра утром, как только рассветет, – пообещал Макс и принялся разбирать сумки – доставал покупки, а Нина вычеркивала их из списка:

– Походная плитка, четыре термоспальника…

– Зачем вам четыре? Вас же только двое, – удивилась Мариэтта. Салфеткой промокая лицо, она наблюдала за тем, как содержимое сумок выгружается на ее ковер. Макс проигнорировал ее замечание.

– Три незарегистрированных мобильных телефона, две запасные батареи. Нин, это все надо зарядить.

– Хорошо, – сказала она, записывая за ним.

– Господи, мне столько времени понадобилось, чтобы купить все это… И везде толпы народу, все затариваются к Рождеству. Хотя еще даже не декабрь.

– Слушай, отвалила бы ты. Иди лучше чайник поставь! – вспылил Макс, свирепо зыркнув на нее.

– Пять тысяч. Только ради этого и терплю. Пять тысяч, будь они прокляты, – пробормотала Мариэтта, покидая комнату и закрывая за собой дверь.

– Десять тысяч! – крикнул ей вслед Макс и снова повернулся к Нине. Она нервно грызла кончик ручки. Макс вытащил большой набор «Харибо». – Смотри, специально для девочек. Им понравится. Чего здесь только нет: мармеладные мишки, бутылочки кока-колы…

Слабо улыбнувшись, Нина записала и это. Макс вытащил две запасные батареи к ноутбуку и затем – длинную желто-красную пластиковую коробку. И присвистнул:

– Ни фига себе. Даже не поленилась сходить в специализированный магазин походного снаряжения. – Он открыл коробку и извлек из нее два длинных желтых цилиндра с красными отвинчивающимися колпачками на каждом конце, как показалось Нине. – И купила что надо. Две парашютные сигнальные ракеты. Я бы не удивился, если б тупая корова вместо ракет притащила брюки-клеш[153]153
  В английском языке одно из значений «flare», помимо «сигнальной ракеты», – «клеш» (юбки и т. п.).


[Закрыть].

Нина наблюдала, как он рассматривает длинные пластиковые цилиндры.

– Как они действуют?

– Держишь вот здесь. – Макс показал на стрелочку в верхней части корпуса. – Отвинчиваешь снизу это. – Он отвернул колпачок на одном конце цилиндра. Крышечка соскочила, из цилиндра выпал хвостик шнура. – И дергаешь. И огненная ракета взвивается в воздух на триста футов… – Макс аккуратно приставил колпачок к корпусу цилиндра и крепко его завинтил. – Это, Нин, наш путь к спасению. Вторая ракета – резервная. Теперь ясно?

Она кивнула.

– А твой приятель… На него можно положиться?

– Я ему доверяю. Он знает, что отхватит солидный кусок выкупа. А это самый верный залог доверия.

Нина обвела взглядом вещи, разложенные на ковре.

– Даже не верится, что мы на это решились.

Макс бережно уложил сигнальные ракеты в коробку и повернулся к ней.

– Решились, Нин, – сказал он. – И мы исполним свой план. Ради нас. Это наш шанс на достойную совместную жизнь. Шанс распрощаться с нашим нынешним жалким существованием – без денег, без надежды, без перспектив. И обстоятельства складываются в нашу пользу. Это наш звездный час. Мы должны вцепиться в представившуюся возможность обеими руками. Никто не пострадает.

Нина посмотрела Максу в глаза и на мгновение почти ему поверила.

В тут ночь Нине не спалось. Пару часов она смотрела на мирно похрапывавшего подле нее Макса, потом встала и бесшумно спустилась вниз, чтобы согреть себе молока. Ставя на газ маленькую кастрюльку, Нина краем глаза увидела стационарный телефон, стоявший на столике в коридоре. На цыпочках она вышла в коридор, прислушалась. Тикали часы, на плите шипел газ. Нина сняла трубку, поднесла ее к уху. Гудок на слух казался теплым и ободряющим. Телефон матери она знала наизусть. Он не менялся много лет. Она запомнила его еще в детстве, когда училась отвечать на звонки – брала трубку и говорила: «Алло, 0208 886 6466», как это обычно делала бабушка. С гулко бьющимся сердцем Нина начала набирать номер: 0, 2, 0, 8… 8, 8, 6… 6, 4, 6… Палец завис над последней «шестеркой»…

– Кинуть его хочешь? – раздался чей-то голос. Вздрогнув, она повернулась и увидела Мариэтту, сидевшую на диване в темной гостиной.

– Нет. – Нина опустила трубку на рычаг.

– Меня не проведешь.

– Что?

– Я сама кого хочешь проведу… – Мариэтта грузно поднялась с дивана и прошаркала в коридор. Яркий свет, лившийся с потолка, подчеркивал каждую морщинку на ее лице, мешки под глазами. На ней был застиранный белый махровый халат, из-под ткани кармана проступали очертания пачки сигарет и зажигалки.

– Боишься, да? – спросила Мариэтта. Она обняла Нину и поцеловала ее в макушку.

– Да.

– Вот что я тебе скажу, девочка. Я почти всю жизнь живу в страхе, и мне от этого одна только польза.

Нина заплакала. Мариэтта отстранилась от нее и отвесила ей пощечину.

– Прекрати. Тебе представилась возможность уехать из страны. Не упускай свой шанс, ясно?

Потрясенная, Нина поднесла руку к горящему лицу:

– Я думала, вы не хотите знать, что мы намерены сделать?

– По-твоему, я дура? Или глухая? Завтра ты поедешь с Максом, поняла? Не поедешь – я позвоню в полицию и все им расскажу. Знаешь, что бывает в тюрьме с такими девчонками, как ты? Думаешь, ты нужна такая кому-то из своих родных? Для них ты теперь современная Майра Хиндли.

– Я не такая, как она… – начала Нина.

– Вы убили четверых. У них твоя ДНК, твои фото. Они запросто установят твою причастность к этим преступлениям. Совсем, что ли, идиотка? Ты будешь сидеть пожизненно. Если только не решишь повеситься в камере на простыне.

– Стерва, – обругала Мариэтту Нина.

Та схватила ее за горло и приперла к стене. Теперь взгляд у нее был такой же холодный и безжалостный, как у Макса.

– Для чванливой маленькой бздюшки вроде тебя десять тысяч, может, и не деньги, – прошипела Мариэтта, почти вплотную приблизив к ней свое лицо. – Но я таких денег, наверно, в жизни больше не увижу. Сейчас ты поднимешься наверх, а завтра утром поедешь с моим сыном и сделаешь все, что потребуется для того, чтобы вы могли начать новую жизнь. Наши с вами пути больше не пересекутся… – Она пристально посмотрела на Нину, лицо которой приобретало синюшный цвет, и затем убрала руку с ее шеи. Хватая ртом воздух, Нина сползла по стене на пол, а потом медленно потащилась вверх по лестнице. Послышалось шипение, по квартире разнесся запах горелого. – Молоко твое убежало, – сказала Мариэтта.

Когда они проснулись, Мариэтты дома не было. После завтрака Макс оставил на кухонном столе пять тысяч фунтов, и они направились к фургону.

С новыми номерами на машине они поехали на Хилли-Филдс-роуд, припарковались в сотне ярдов от дома Марша и стали ждать. Сначала Марш уехал на работу, а спустя сорок пять минут появилась Марси с близняшками. На девочках были одинаковые зеленые платьица, плотные синие пиджачки, шляпки, перчатки и теплые зеленые колготки. Марси посадила дочек на заднее сиденье «Спейс Крузера», пристегнула их, и они поехали. Нина глянула в задок фургона, где они положили старый матрас. Окно на задних дверях машины они затемнили.

– Макс, они же совсем крошки, – жалобно произнесла Нина.

– Сколько раз тебе говорить? Ничего с ними не случится. Если выполнят наши требования, через день получат назад своих детей. Нина, ты хоть понимаешь, что это не самое страшное из твоих деяний? Так какого черта строишь из себя мать Терезу?! Кого ты пытаешься обмануть?!

– Я знаю, что я совершила.

– Вот и отлично. Давай лучше думать о деле.

Следующие полчаса они провели в молчании. И только Нина начала терять надежду на то, что Марси вернется домой, в боковом зеркале появился ее автомобиль. Он пронесся мимо них и свернул на подъездную аллею. Они дождались, когда Марси войдет в дом, затем Макс отстегнул ремень безопасности.

– Ну что, приступим?

Нина посмотрела Максу в глаза и кивнула.

– Да.

Глава 61

Марси Марш отвезла дочек в детский сад и теперь, по возвращении домой, перекладывала из хозяйственной сумки в холодильник продукты, купленные в местном магазине здоровой пищи. Она привезла чудесный зрелый «Бри», хрустящий хлеб и бутылку органического белого вина. Полу она не скажет, что вино органическое. Ее муж терпеть не мог «гомосекское вино», как он выражался. Марси содрогнулась при мысли, что его любимая марка – «Голубая монахиня». Марш тщательно скрывал это от своих друзей и коллег и всегда просил ее, чтобы одна бутылка стояла в холодильнике к тому времени, когда он приезжает с работы.

Марси стала ставить вино в холодильник, но увидела на дверце старую бутылку «Голубой монахини». Она взяла ее. Бутылка была почти пуста. Улыбаясь, Марси захлопнула холодильник и обе бутылки отнесла к раковине. Вылила остатки вина из старой, открыла новую. Все так же улыбаясь себе, она вставила в горлышко порожней бутылки воронку… В дверь позвонили.

Марси вытерла руки и пошла в коридор, по пути посмотревшись в небольшое зеркало. Отворив входную дверь, она увидела на крыльце молодого человека с бритой головой. На нем были очки в толстой черной оправе. Сверкнув дерзкой улыбкой, он показал ей свое удостоверение и кивнул на ящик с инструментами, который держал в руке.

– Доброе утро, красавица. Я должен снять показания с вашего счетчика на воду, – объяснил он. – Секундное дело.

Марси подумала, что его внешность ей немного знакома, но эта мысль мелькнула и исчезла.

– Хорошо, – улыбнулась она. Марси отступила в сторону, пропуская техника в дом. – Я вижу, обувь у вас красивая и чистая, но все же, будьте добры, разуйтесь, пожалуйста.

– Конечно, какие вопросы. Подпрыгивая на одной ноге, он снял сначала правый ботинок, затем – левый.

Марси увидела, что на нем носки с изображением Барта Симпсона.

– Симпатичные носочки.

– Нравятся?

– Нет, – рассмеялась она. – У моего мужа футболка с Бартом Симпсоном, и он никак не хочет с ней расстаться. Она уже расползается, а он все носит ее и носит.

– Это жена мне подарила на Рождество. – Он поправил на носу очки и улыбнулся ей.

Марси окинула его оценивающим взглядом. Закрыв входную дверь, она повела его по коридору к чулану рядом с кухней, где находились счетчики. Отперла его, открыла дверь и, повернувшись, увидела, что мужчина подступил к ней вплотную и взгляд у него какой-то странный.

Он действовал стремительно, и Марси поняла, что ее ударили, лишь когда оказалась на полу. Лицо пронзила боль. Он схватил ее за волосы и поволок в кухню. Там ударил еще раз и еще, и она потеряла сознание.

Макс выпрямился и несколько раз глубоко вздохнул. Снял очки, которые затуманивали зрение. Теперь-то он рассмотрел, что она очень привлекательна. На ней были облегающие белые брюки, подчеркивавшие изгибы ее бедер, и уютный розовый пуловер по фигуре. Нос ее превратился в кровавое месиво. Жаль, конечно. Опустившись на корточки, он провел ладонями по ее плечам, потискал груди. Сдернул с нее свитер, расстегнул бюстгальтер и снял его, обнажив ее грудь. Погладил ее гладкий живот, заметив на нем шрам от кесарева сечения. Расстегнул на ней брюки, спустил их к лодыжкам вместе с трусиками. С минуту смотрел на ее наготу – большие розовые соски, темные лобковые волосы, растяжки на бедрах. Коснулся лобковых волос, засунул в нее палец.

– Эх, мамочка, мамочка, будь у меня чуть больше времени… – пробормотал он, понимая, что время действительно поджимает.

Макс вышел в коридор, открыл черный ящик для инструментов, взял оттуда синюю веревку. Возвратившись в кухню, связал ее ноги у щиколоток, перевернул на живот и связал за спиной руки. Лифчик засунул ей в рот вместо кляпа, на голову натянул колготки, завязав их на шее. Отступил от нее. Лицо Марси под прозрачной тканью колготок было перекошено. Заметив, что колготки врезаются ей в шею, он нагнулся, чуть ослабил узел. Потом раздвинул ноги Марси, сфотографировал ее, распластанную и связанную, на кухонном полу.

Взяв Марси за лодыжки, он подтащил ее к чулану. Убедившись, что она крепко связана, Макс запихнул ее поглубже в чулан, к бойлеру. Затем закрыл и запер дверь, а ключ убрал в карман. Потом прошел к входной двери. Белый фургон теперь стоял возле дома. Дорога была пустынна. Нина выбралась из фургона и направилась к крыльцу.

– Все чисто. Сумочка ее в кухне. Найди ее телефон, – сказал Макс.

Глава 62

Детским садом «Желуди» заведовала Берил Донахью, его директриса и владелица в одном лице. Импозантная степенная темноволосая женщина с короткой стрижкой, она предпочитала яркие цветастые платья. Много лет она работала медсестрой, но затем из-за травмы спины была вынуждена сменить профессию. Ей повезло, что в начале 80-х, когда цены на жилье были еще доступными, она купила в районе Форест-Хилл этот просторный дом – крайний в цепочке типичных жилых домов на улице. И она решила рискнуть и устроить в своем доме детский сад.

В начале одиннадцатого утра Берил пила третью чашку кофе, жалея, что еще довольно рано и нельзя выпить что-нибудь покрепче. Сегодня она получила неприятное уведомление о том, что на следующей неделе в ее детский сад с проверкой заявятся представители Управления по стандартам в области образования – официального органа по надзору за работой школ и детских дошкольных учреждений. Только этого не хватало, тем более перед самым Рождеством. Детский сад «Желуди» во многих отношениях слыл образцовым учреждением, но в последнее время из самодовольства Берил кое-что пустила на самотек. Единственная штатная медсестра в ее заведении – дипломированный специалист по оказанию первой медицинской помощи – недавно уволилась, и в соответствии с действующими правилами Берил надлежало срочно нанять работницу с аналогичным уровнем квалификации. Не исключено, что инспектор проявит жесткость, вынесет неблагоприятное заключение, и тогда родители начнут забирать детей и переводить их в другие детские сады. Не будет детей – не будет и доходов, а не будет доходов – она не сможет выплачивать ипотеку. Кроме того, проверяющий наверняка попросит ее представить справку о состоянии противопожарной безопасности, а у Берил было гадкое чувство, что этот документ просрочен.

Все эти мысли роились у нее в голове, когда ей позвонила Марси Марш. Та, извинившись в многословных выражениях, сказала, что сегодня ей придется прислать за Мией и Софи домработницу.

– Строители в соседнем доме долбили стену и задели водопроводную трубу! У меня затопило кухню, – объяснила она с тревогой в голосе. Берил насторожила некая неестественность в ее аристократическом выговоре.

Она взглянула на экран телефонного аппарата: да, это номер Марси Марш.

– Подумать только, Марси, это ужасно! Как ее зовут? – спросила Берил.

– Эмма Поттер. Блондинка, с очень короткой стрижкой. Ее чуть за двадцать.

– Марси, вы же знаете наши правила, мы обязаны строго их соблюдать. Она должна предъявить удостоверение личности, и, разумеется, назвать пароль.

Возникло молчание.

– Марси? Вы меня слушаете? Что-то не так?

– Да нет. Все нормально. Пароль-то я ей скажу. А вот удостоверения личности у нее с собой нет. Машину она не водит, за девочками придет пешком… А что, если я дам ей свои права? Простите, но если она не сможет забрать девочек, я окажусь в безвыходном положении! Я не могу уйти из дома, здесь же рабочие…

Берил бросила взгляд на уведомление из Управления по стандартам, которое лежало на столе, подумала, что мешкать нельзя – до конца недели необходимо устранить все недостатки. Марси Марш она знала постольку-поскольку; плату та всегда вносила своевременно, ее муж занимал высокий пост в полиции. К тому же последние два года на Рождество супруги Марш жертвовали детскому саду 500 фунтов. Берил надеялась, что так будет и на этот раз.

– Хорошо, Марси. Пусть приходит. Раз вы дадите ей свои водительские права и она назовет пароль. Надеюсь, вам удастся решить ваши проблемы.

– И я надеюсь, – ответила Марси. – Придется вскрывать пол, да к тому же мы ждем в гости родственников мужа, черт бы их побрал!

– Ох, надо же. Ну пока. Да, и пришлите мне на телефон ее фотографию, ладно? Чтобы мы могли ее узнать, когда она придет за девочками.

Берил повесила трубку и стала просматривать сайт для подбора сотрудников. И сразу же забыла об этом разговоре.

Глава 63

В понедельник утром Эрика попросила следственную группу еще раз проанализировать все имеющиеся у них материалы о Максе Киркхэме и покопаться в его прошлом. Слова Айзека не давали ей покоя всю ночь, и теперь Эрика инстинктивно чувствовала, что она что-то упустила. Она взяла подлинник свидетельства о рождении, которое имелось у них в досье на Макса Киркхэма. Затем попросила всех отложить другие дела и тщательно изучить его прошлое.

Они позвонили в Национальный архив и получили подтверждение, что свидетельство настоящее. Дженис Элиз Киркхэм родила Максимилиана Киркхэма в 1983 году, в больнице Университета Северного Миддлсекса.

– В свидетельстве о рождении указаны ее имя и фамилия, – произнес Крейн, читая только что полученное электронное сообщение. – В графе об отце – прочерк. Я изучил сведения о матери. В 1986 году Дженис отдала трехлетнего Макса на усыновление. Передаю слово господину Макгорри. Он нашел на нее досье в нашей системе.

– Черт, так, значит, у нее имеется криминальное прошлое. – Эрика покачала головой.

Макгорри поднялся:

– Дженис Киркхэм почти все время жила на социальные пособия, время от времени устраивалась на работу, а в ноябре 1988 года была арестована за хранение кокаина с целью сбыта. Ее отпустили под залог. В то время она проживала в муниципальной квартире по адресу Вандсворт-стрит, 14, в восточной части улицы. Вскоре после того, как ее выпустили под залог, в квартире случился пожар. В спальне, на обгоревшей кровати, было обнаружено тело женщины, также сильно обгоревшее. Пожар произошел из-за короткого замыкания в обогревателе, и поскольку Дженис Киркхэм жила одна, в протоколе записали, что она погибла при пожаре.

Эрика взглянула на фотографию Макса.

– А об отце ничего не известно?

Крейн покачал головой.

– Вот черт! – выругалась Эрика, закрыв лицо руками.

Мосс сказала, что сходит и купит что-нибудь на обед для всех. Она возвратилась через полчаса, принесла бутерброды, а еще – пакет из магазина игрушек в торговом центре «Ван», который она попыталась незаметно сунуть под стол, но Макгорри, сидевший в другом конце комнаты, воскликнул:

– Ух ты! Спасательный вертолет из набора «Лего»!

– Ну да, – подтвердила Мосс под недовольным взглядом Эрики. – Сын очень просил такой набор, а его уже почти везде раскупили. А тут жена позвонила, сказала, что эти наборы еще остались в торговом центре «Ван».

– Мой племянник тоже такой хочет, – сообщил Макгорри. – Можно посмотреть?

Не дожидаясь разрешения, он вытащил красочную коробку из пакета. Мосс сбросила пальто и засучила рукава.

– Я работала во время беспорядков в Лондоне, в полном защитном снаряжении. И в этот чертов магазин игрушек тоже надо было идти в бронежилете. Эти милые мамаши убить готовы за игрушки.

Она стала раздавать бутерброды. Эрика взяла один, начала его разворачивать.

– Повезло же твоему сыну, – заметил Макгорри. – Я обожал играть с «Лего»!

– Только не говорите, когда это было. Должно быть, не так уж и давно, – отозвался Крейн, разворачивая свой бутерброд.

– Почему же? Целых двенадцать лет назад.

Некоторые из старших членов группы заулыбались, но Эрика сохраняла каменное лицо. Было видно, что эта болтовня ее раздражает.

– Боже мой. Двенадцать лет назад я отмечала свое пятидесятилетие, – сообщила Марта.

Макгорри, пожав плечами, продолжал:

– Я покупал человечков из наборов «Лего», раскрашивал их и продавал в школе. Делал из них панков, геев. В нарушение правил политкорректности.

– А я повесил на свой брелок человека-росомаху из набора сына, – отозвался Темпл, доставая фигурку из кармана. – И жена каждый день меняет ему волосы. Знаете, да, наверно, что у человечков «Лего» волосы можно снять и заменить на другие? Видите, сегодня у него волосы черные, прическа «под горшок», а вчера были длинные, как у Гэндальфа. Лицо то же, а волосы другие.

– Вот бы мне так, – заметил Крейн, поглаживая лысину на макушке. – Правда, с длинными волосами я стал бы похож на свою сестру.

Эрика уже хотела вспылить, потребовать, чтобы прекратили трёп, но в этот момент бросила взгляд на демонстрационные доски и внимательно присмотрелась. Она подбежала к стене, схватила фотографию Макса Киркхэма из карточки учета получателей пособий по безработице. Затем сняла с доски маленькую фотографию из водительского удостоверения Мариэтты Хоффман. Вернувшись на место, она положила обе фотографии рядом.

– И что? – спросила Мосс.

– Вы не замечали, что Мариэтта Хоффман очень похожа на Макса Киркхэма? Вот вы сейчас обсуждали фигурки из «Лего»… Представьте ее прическу на его лице и наоборот.

– Вот это да! – ахнула Мосс.

– Крейн, вы имеете доступ к программе распознавания лиц, которая сопоставляет лица по точкам. Можно сравнить фотографии Мариэтты и Макса?

Некоторое время Крейн загружал обе фотографии в программу распознавания лиц. Все остальные молча ели свои бутерброды, ожидая результатов.

– Ну вот, – наконец произнес Крейн, – полного совпадения, конечно, нет. Но выделены сходства в расстоянии между глаз, длине носа, форме скул.

– Это ничего не значит, они очень похожи, – заключила Эрика. – Вы сказали, что мать Макса, Дженис Киркхэм, погибла при пожаре, но тело сильно обгорело, так что подтвердить личность погибшей было невозможно, и все же в протоколе записали, что это она – на том основании, что в той квартире она жила одна?

– Да, – ответил Крейн.

– Мне нужны свидетельства о рождении Дженис Киркхэм и Мариэтты Хоффман, – распорядилась Эрика.

На то, чтобы определить, в какие отделения архива обратиться и разыскать требуемые свидетельства о рождении, ушло несколько часов. Эрика чувствовала, как все притихли и с нетерпением ждут, когда принтер распечатает поступившие документы. Она разложила их на одном из столов, и все столпились вокруг.

– Итак, вот это свидетельство о рождении, которое Мариэтта Элиз Хоффман предъявляет при подаче заявлений на получение пособий на жилье и по безработице, а также при оформлении ипотеки, – сказала Эрика. – В нем говорится, что Мариэтта Элиз Макардл родилась 1 марта 1963 года в небольшой деревушке близ Кембриджа. Мать – Лора Макардл, отец – Артур Макардл… Оба родителя уже умерли, в 1979 году и в 1989-м. Из архива Кембриджшира поступило то же самое свидетельство о рождении. Видите – печать регистратора та же самая, подпись та же. И еще чернильное пятно в нескольких сантиметрах от печати… Но есть одно отличие: в этом свидетельстве указано, что Мариэтта Элиз Макардл умерла 4 марта 1963 года, через три дня после рождения.

– Посмотрите-ка: в свидетельстве о рождении, которое предъявляет Мариэтта, в графе, где указывается дата смерти, – едва заметный контур черного цвета.

В оперативном отделе повисло молчание.

– Итак, когда Дженис Киркхэм была отпущена под залог в ходе расследования дела о хранении наркотиков и ей светило длительное тюремное заключение, ее квартира сгорела, но при пожаре погибла не она, – размышляла Эрика.

– Кто там погиб, неизвестно, но полиция предположила, что это Дженис, и в протоколе записали, что ее нет в живых, – добавила Мосс.

– А Дженис, воспользовавшись удобным случаем, каким-то образом выправила себе поддельное свидетельство о рождении, свидетельство умершей новорожденной девочки и начала новую жизнь под именем Мариэтты Макардл. Впоследствии она сменила фамилию и стала Мариэттой Хоффман, – заключила Эрика.

Все в изумлении молчали.

– Нужно немедленно произвести обыск в ее квартире. Уверена, именно там отсиживаются Макс и Нина.