Текст книги "Избранные произведения в одном томе"

Автор книги: Роберт Брындза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 118 (всего у книги 191 страниц)

Глава 22

Иван жил в самом конце Конистон-роуд, у пересечения с Крофтон-парк-роуд, в блоке из нескольких смежных домов. Слева от него шел капитальный ремонт, а дом справа отчаянно в нем нуждался.

На звонок в дверь никто не ответил, все занавески в доме были задернуты. Эрика снова нажала на звонок, но он лишь эхом отозвался в пустых комнатах.

– В Рождество занавески были открыты. В отчете сотрудников, обходивших квартал, сказано, что в гостиной стоит елка, – вспомнила Эрика.

Мосс заглянула внутрь через почтовое отверстие.

– О боже, – закашлялась она. – Понюхай.

Эрика подставила нос к отверстию и отпрянула, закашлявшись.

– Черт. Это газ.

Они отошли к калитке и посмотрели на дом. Все окна были закрыты, занавески наглухо задернуты. В одной комнате шторы, казалось, были дополнительно подоткнуты одеялами. Эрика достала рацию и вызвала подкрепление. Снова подойдя к почтовому отверстию, она громко крикнула прямо в него:

– Полиция. Есть кто дома?.. – так и не дождавшись ответа, она закашлялась. – Очень высокая концентрация!

– При такой может взорваться весь ряд. А сейчас большинство людей дома, – сказала Мосс, показывая на горящие у соседей окна.

Эрика кивнула и попыталась выбить дверь. С первого раза она не поддалась, и Эрику отбросило назад. Со второй попытки дверь треснула и распахнулась внутрь, а сама Эрика приземлилась на ковер в прихожей. Дышать было невозможно, и она закрыла нос рукавом.

– Надо открыть окна и двери и найти источник, – сказала она, выйдя на улицу, чтобы сделать глоток воздуха.

Мосс глубоко вдохнула, закрыла рот и нос, и они ринулись в дом. Даже в темноте было видно, что дом обставлен со вкусом. В гостиной Эрика бросилась к задернутым шторам и раздвинула их. Окна подъемной конструкции с двойным стеклопакетом имели неприступный вид. Рамы из толстого дерева были заклеены скотчем, а нижний стык на подоконнике был заткнут одеялом. Когда легкие уже готовы были разорваться, Эрика дала знак Мосс, и они снова выбежали на улицу. Из глаз лились слезы, они хватали воздух ртом и пытались отдышаться.

– Нужно… открыть окна и двери, – с трудом выдавила из себя Эрика.

Мосс кивнула. Они глубоко вдохнули и пулей влетели в гостиную.

Эрика взяла тяжелый стул, а Мосс, вытирая рукавом хлынувшие из глаз слезы, нашла на столе ножницы. Взявшись за рукоятку, как за кинжал, острым концом она стала бить в стекло – раз за разом, пока не проткнула его насквозь. То же самое она проделала и с двумя другими окнами. Кивнув Эрике, она отошла, и та, размахнувшись, ударила по стеклу ножками стула. Все три окна удалось разбить. Стекло полетело наружу, и внутрь начал поступать свежий воздух.

Они снова поспешили на улицу отдышаться.

– Эй, вы! Что это вы делаете? – закричал пожилой мужчина из дома напротив. На шейной цепочке у него висели очки, а в руках он держал газету.

– Возвращайтесь в дом! – закричала Мосс.

– Сначала скажите, чем вы заняты!

– Полиция, возвращайтесь в дом! – хором крикнули они.

– Теперь в кухню, она дальше по коридору, – скомандовала Эрика.

Они снова глубоко вдохнули и побежали внутрь, мимо лестницы, у которой газом пахло гораздо сильнее. Маленькая современная кухня выходила в сад. Дверь печи и все газовые горелки были открыты до отказа и громко шипели. Мосс закрыла их все. В кухне была огромная стеклянная раздвижная дверь, но ключа от нее нигде не было видно. Ножниц тоже не было, зато на полу лежал тяжелый каменный дверной стопор. Эрика подняла его и швырнула в стекло. Он отскочил, и она сама еле успела отпрыгнуть.

Обе они уже кашляли и задыхались. Эрика снова подобрала камень и бросила в стекло. Оно все пошло трещинами, но не сломалось. В легких уже совсем не оставалось кислорода, и Мосс упала на колени. С третьей попытки камень пробил огромную стеклянную панель. Шатаясь, они вышли в заснеженный сад и стали с наслаждением вдыхать холодный, чистый воздух.

– Наверх. Надо проверить, что наверху, – сквозь кашель проговорила Эрика.

Вдохнув, они снова пошли внутрь. В доме уже чувствовалось, что газ понемногу рассеивается.

Послышалась сирена – прибыли пожарные. Планировка дома была такая же, как и у Мариссы. Наверху с одной стороны от лестницы было две комнаты – ближняя и дальняя, а с другой – ванная. Двери санузла и дальней комнаты были открыты. Эрика и Мосс распахнули там окна и побежали к ближней комнате. Она оказалась заперта. Уже чувствовалось, что загазованность уменьшается и снизу идет свежий воздух. На лестнице послышались чьи-то шаги и голоса.

– Сюда! – закричала Эрика. На второй этаж поднялись трое пожарных. – Нам нужно выбить дверь.

Под ударом топора дверь треснула и открылась. Изнутри полился газ, пожарные вбежали и раскрыли шторы и окна.

На аккуратно заправленной кровати лежал высокий, стройный мужчина, с бледным лицом и редкими светлыми волосами. Эрика узнала его по фотографиям из штаба – это был Иван Стовальски. В комнату вошли два медика с чемоданчиками и начали проверять его состояние. Эрика и Мосс отступили.

– Пульс слабый, – констатировала женщина-врач. Вместе с коллегой она зафиксировала его на носилках и опустила на пол.

– Его зовут Иван Стовальски, – сказала Эрика.

– Иван, вы меня слышите? – обратилась к нему женщина.

Реакции не было. Она ударила его по щеке, он тихо застонал, и у него задрожали веки.

– В крови угарный газ. Ставим капельницу с кислородом, – скомандовала она коллеге, открывая чемоданчик.

Только в этот момент Эрика увидела, на чем именно он лежал. Сначала она подумала, что это яркое покрывало, но, присмотревшись, она поняла, что по всей кровати были разложены фотографии Мариссы Льюис. На некоторых она лежала голой в постели, на каких-то – принимала душ и танцевала бурлеск в клубе. Также были десятки снимков улыбающихся Мариссы и Ивана в парках и популярных лондонских местах. А еще – ее костюмов, черного корсета и красного шелкового бюстгальтера.

Эрика взглянула на медиков. Они подключили капельницу и надели на Ивана воздушную маску.

– А в руке что он держит? – спросил кто-то из пожарных.

Эрика осторожно вынула из его руки некий предмет.

– Это нижнее белье, – сказала она, рассматривая красные трусики с вышитым с краю золотым бриллиантом. – Оно принадлежит Мариссе. Это ее знак.

Глава 23

Медикам удалось стабилизировать состояние Ивана. Он дышал, но в сознание так и не пришел.

Эрика и Мосс вышли на тротуар проводить скорую.

– Ну вот, еще один подозреваемый чуть не умер у нас на руках, – сказала Мосс.

– Но все же не умер.

Пожарные проверили дом и газовые коммуникации, а также состояние чердака. После того как они дали зеленый свет, к работе приступили криминалисты.

Эрика вышла из огороженной зоны и села в машину к Мосс. Та пила воду из бутылки.

– Ты нормально?

– Да, только в горле першит, – ответила Эрика.

– И у меня. И это при том, что я курю по пачке в день.

– Его отвезли в больницу Университетского колледжа. Я сказала, что хочу поговорить с ним, когда он придет в себя. Судя по камерам, его машина выехала из платной зоны в северном направлении в 23:30 накануне Рождества.

– Не поздновато ли для поездки к родственникам?

– Если они поехали на север, то добраться должны были очень поздно.

– В четыре или пять утра. Зачем так поздно уезжать? Нужно узнать, во сколько Марисса вернулась с выступления. Если раньше, то он мог и успеть.

Эрика закашлялась – в легких еще оставались токсины – и, прищурившись, подняла глаза в небо, на светло-серое облако. Соседи начали выглядывать из окон и выходить на улицу. Вышел и мужчина в очках, все еще сжимающий в руках газету. Палисадник Ивана Стовальски был завален разбитым стеклом.

– Ты в состоянии продолжать работать? – спросила Эрика у Мосс, которая все пила воду.

– А то!

– Хочу поговорить с Доном Уолполом и матерью Мариссы.

Мосс вышла из машины, и они пешком двинулись по улице. Через два дома от Ивана на крыльце курил пожилой чернокожий мужчина с седой головой.

– Иван пытался покончить с собой? – спросил он их с мягким африканским акцентом.

На нем были растянутые серые штаны и оранжевая толстовка, вся в дырках от сигарет. Он чуть отклонился назад и, прищурившись, смотрел на Эрику и Мосс, как будто ожидал от них какой-то выходки. Они остановились у его калитки.

– Мы не можем разглашать детали расследования, – ответила Эрика.

– Это убийство – темное дело. Я давно наблюдаю, как Иван унижается перед этой девчонкой. А она не его уровня. Видел только что, как его выносили на носилках. Он пытался покончить с собой, так ведь?

Он подошел к ним и положил руку с горящей сигаретой на плечо Эрике.

– Видите, напротив машина стоит? – показал он на белый «Альфа ромео» с сильно помятым бампером. Фонари на правой стороне были разбиты, на грязном снегу валялись осколки пластика.

Эрике было некомфортно ощущать его руку на плече. Изо рта у него пахло леденцами от кашля и сигаретами. Она осторожно высвободилась и сделала шаг в сторону.

– Да.

– Это он сделал. Вернулся сегодня рано утром, въехал в эту машину, фары себе разбил. И не стал даже осматривать ничего, не постучал к соседу, чтобы данными страховок обменяться.

Он снова затянулся и сложил руки на груди.

– Во сколько это было? – спросила Мосс.

– В семь утра или около того.

– Почему вы не спали?

– Я уже старый, – усмехнулся он, выдохнув клуб дыма. – И жена не разрешает мне курить в доме.

– И вы уверены, что это был Иван Стовальски?

– Не знаю, какая у него фамилия, но я же не слепой! Это сделал тот поляк.

Эрика и Мосс стояли и обдумывали услышанное.

– Он, скорее всего, услышал, что она умерла – эта девушка, с которой он связался.

– А откуда вы знаете, что у него с ней были отношения? – спросила Эрика.

– И вы еще называетесь следователями? Я знаю, потому что я тут провожу большую часть дня. Я много вижу, а люди не обращают внимания на старика. Она раньше часто приходила к нему домой. После того как его жена уходила на работу.

– Когда это было?

– Летом. С тех пор как похолодало, она нечасто здесь бывала. Последний раз я ее видел накануне Рождества.

Он вдруг направился к своему крыльцу и открыл входную дверь.

– Эй! – окликнула его Эрика, но он просто протянул руку внутрь и вернулся с пепельницей.

– Моя жена выбрасывает пепел и никогда не возвращает пепельницу на место, – он поставил ее на столб калитки, затушил одну сигарету и зажег другую.

– Во сколько вы видели Мариссу?

– За день до Рождества я видел ее дважды. Сначала днем. Еще только начинало темнеть, значит, это было до четырех. Она вышла из дома Ивана чернее тучи. Он выскочил за ней, умолял ее вернуться. Как же жалко он выглядел! В джинсах и футболке, без обуви. Встал на колени, плакал и умолял. А на земле-то – снег! Вот тогда-то мне и стало понятно, что она за штучка. Вы в курсе, что она была стриптизершей? Стриптизерша, у которой вот тут что-то есть, – сказал он, стуча по голове, – это гремучая смесь.

– Вы поняли, почему они ругались? – спросила Мосс.

– Нет. Она кричала на него матом, чтобы он валил и оставил ее в покое. А он за ней шел, как верный пес, но она ему сказала не приближаться к ней, а то она вызовет полицию.

– Так и сказала – «вызову полицию»? – уточнила Эрика.

– Ну, я же не глухой. Говорю вам то, что сам слышал.

– Он потом вернулся в дом?

– Да, чуть позже, поджав хвост.

– Когда вы ее видели второй раз?

– Около десяти, она шла домой и прошла мимо меня.

– Одна?

– Да.

– Вы не знаете, был ли дома Иван в это время?

Он задумался.

– Свет горел, мне кажется.

Эрика и Мосс задумались.

– С вами кто-то беседовал? – спросила Эрика.

– Это кто например?

– Полиция. В Рождество был обход домов, и, думаю, вы бы не стали это все скрывать от моих коллег.

Мужчина погрозил Эрике пальцем.

– Вы попридержите лошадей, Джульет Браво. Меня не было дома в Рождество. Мы были у моей дочки и внуков, а они живут в Брент Кросс. Мы уехали рано утром.

– Во сколько?

– Около семи. Дороги были ужасные.

– Что-нибудь еще видели утром?

Он покачал головой.

– Хорошо. Спасибо. Можно прислать к вам сотрудника, чтобы он взял у вас свидетельские показания?

– Если я буду дома, то конечно.

Он широко улыбнулся, обнажив полный рот желтых зубов, и женщины отправились дальше.

– Значит, они поссорились с Иваном в день убийства, – подытожила Мосс. – И он был дома, когда она вернулась домой в десять.

– Тучи сгущаются, – задумчиво проговорила Эрика.

Глава 24

До дома Дона Уолпола нужно было пройти всего несколько кварталов. А от него до дома Мариссы – еще шесть. Его аккуратный дом ничем не отличался от соседних. Сколько же на юге Лондона вот таких присоединенных один к другому домов, думала Эрика. Они даже не воспринимаются по отдельности, а сливаются в один. В ее родной Словакии таких домов было очень мало. Их место занимали шаблонные многоэтажные дома с тесными квартирками.

Палисадник перед домом Уолполов был открытый, от тротуара его отделял только низкий кирпичный забор. Из-под снега торчали красные шапочки садовых гномов. Номера на доме не было. Изнутри доносился звук телевизора.

Эрика позвонила, и через мгновение дверь открыла грузная женщина с красными глазами в потертой красной толстовке.

– Да? – сказала она, держась за стену.

– Вы Джанет Уолпол?

– А кто спрашивает? – спросила она, пошатываясь.

Было очевидно, что она пьяна.

Эрика и Мосс представились и предъявили удостоверения.

– Ваш муж дома?

Она запрокинула голову и закричала:

– Дон! Полиция хочет поговорить с тобой про твою шлюху!

С лестницы донесся шум, и к двери подошел Дон. Он был в джинсах и джемпере-поло и выглядел намного моложе и свежее своей жены. У него была внешность красивого ботаника.

Джанет испытывала явное удовольствие от его смущенного вида.

– Он сейчас в штаны наложит, смотрите, – презрительно сказала она, осмотрев его с ног до головы. – Да у него яиц не хватило бы, чтобы убить эту маленькую сучку. Да чего говорить, у него вообще нет яиц.

Она протянула руку, чтобы схватить его за ширинку, но Дон успел перехватить ее.

– Хватит, Джанет.

– Ой, он делает мне больно, – заскулила она, и он тут же отпустил ее.

– Я не делал ей больно, – извиняющимся тоном сказал он.

– Мы бы хотели поговорить с вами, мистер Уолпол, – сказала Эрика. – Может, лучше будет встретиться где-то вне дома?

– Все нормально. Проходите в кухню. Я скоро подойду.

Они прошли по безукоризненно чистому коридору, миновали лестницу и оказались в уютной кухне с видавшей виды деревянной встроенной мебелью. На экране телевизора, который висел на стене, шел старый черно-белый фильм. Звук был приглушен. На столе стояла чашка с кофе, перед которой лежала развернутая на спортивной странице газета «Гардиан».

На холодильнике не было привычных семейных фотографий. Поверхность была пуста, за исключением магнитика из Барселоны. В углу на стойке стоял плоский монитор. Эрика подошла и тронула мышку. Появилась заставка – фотография Дона и Джанет в садах какого-то поместья. Он неуклюже обнимал ее за плечи, но она стояла на расстоянии. Улыбок на их лицах не было.

За холодильником возвышались ряды коробок «Пино гриджио». Мосс подошла к окну, выходящему в сад.

– Ого! Глянь-ка, сколько пустых бутылок, – удивленно позвала она Эрику.

Та подошла и увидела сложенные в несколько уровней пустые бутылки, грозившие вывалиться из небольшого контейнера для стекла.

– Думаешь, это недельный объем? – спросила Эрика.

– Чуть больше, чем недельный, – послышалось сзади, и они повернулись. Дон вошел в кухню и аккуратно закрыл за собой дверь. – Получилось ее уложить, – сказал он тоном родителя, которому только что удалось убаюкать ребенка. – У моей жены много лет проблемы с алкоголем. Но, как я понимаю, вы здесь не из-за этого?

– Мы пришли узнать о ваших отношениях с Мариссой Льюис, – сказала Эрика.

Дон кивнул. Высокий и подтянутый, с объемными мускулистыми руками – он выглядел очень импозантно.

– Хотите кофе?

– Нет, спасибо.

Они сели за стол, и он убрал газету.

– Мы слышали, что у вас с Мариссой были отношения, – начала Эрика.

– Да, об этом многие знали. Примерно шесть лет назад она постучала к нам в дверь узнать, не нужна ли нам уборщица. Тогда она ходила по соседским домам в поисках работы. Ее мать перестала получать какие-то компенсации, и у них не было денег. Я дал ей работу, потому что знал, что ее мать пьет. У Джанет тоже усугублялась проблема с алкоголем. Я тогда подумал, что я-то хотя бы взрослый и у меня есть работа и больше возможностей решать эту проблему. А ей было всего шестнадцать.

– Как все началось? – спросила Мосс.

– Не знаю, она просто часто бывала у нас. Потом начала кидать на меня взгляды, и однажды, когда Джанет спала, мы оказались в постели.

– Как долго длились ваши отношения?

– Пару лет. Джанет нашла волос Мариссы на своей щетке для волос. Марисса тогда приняла здесь душ.

– И что случилось?

– Она очень разозлилась, грозила мне разводом. Ударила Мариссу по лицу, у нее пошла из носа кровь. Марисса пошла домой, потом к нам пришла Мэнди, и они устроили настоящую драку. Прямо на улице кричали, орали. Я пытался их разнять, мне сломали нос и выбили зуб.

– И тогда все закончилось между вами и Мариссой?

– Да, – ответил он, скрестив руки и откинувшись на стуле.

– И вы больше ее не видели?

– Нет. Ну, я встречал ее, она же живет по соседству, но между нами уже больше ничего не было.

– Вы больше не встречались и не занимались сексом? – спросила Мосс.

– Нет. Я же сказал вам. Нет.

Повисла пауза. Эрика достала свой телефон, пролистала галерею, нашла видео и поставила телефон на стол. На экране начало воспроизводиться видео, снятое Джозефом Питкином: в комнату Мариссы входит человек, похожий на Дона, беспокойно осматривается, они целуются около окна, и Марисса начинает расстегивать его штаны.

– Хватит, больше не нужно, – сказал Дон. Он встал из-за стола и подошел к окну. Эрика остановила видео и вернула телефон в карман. – Бывают ситуации, когда думаешь: и как я до такой жизни докатился вообще?! У вас не бывает такого?

Эрика и Мосс молчали.

– А ведь я хотел добиться многого. Тренировался в юношеской команде клуба «Миллуолл». Мне говорили, что смогу играть профессионально. Я так и планировал, но потом попал в аварию и сломал ногу.

– Как это связано с тем, что вы соврали о свидании с Мариссой? – спросила Эрика.

– Она меня возбуждала. Была очень сексуальна, с ней я чувствовал себя живым.

– Она соблазнила вас?

Он молча кивнул, вытирая слезы.

– Несколько месяцев назад она захотела еще одно свидание.

– Видео снято в сентябре.

Он кивнул.

– Мы занимались сексом, как вы сами видели. Было здорово.

– Она была инициатором или вы?

– Она. Совершенно неожиданно прислала мне смс как-то вечером. Джанет была в отключке. Она в последнее время стала больше пить. Пьет целый день, потом становится агрессивной и ее рвет повсюду. Здоровье все хуже. Она для меня уже как ребенок. Несколько месяцев назад я понял, что просто ее опекун. Я либо работаю, либо ухаживаю за ней. Я терплю ее отношение, готовлю, убираюсь, кормлю ее. Когда ее вырвет, убираю за ней. Поэтому, когда мне пришло сообщение от красивой молодой девушки, которая хотела меня оттрахать, я пошел. И мне не стыдно.

– Почему это было всего однажды? – спросила Эрика.

– После секса она мне сказала, что, когда мы в первый раз переспали, ей было пятнадцать, – сказал он, пряча лицо в ладони.

– И, как я понимаю, она собиралась об этом сообщить в органы?

Он кивнул.

– Она сказала мне, что случаи растления малолетних получают большую огласку и что ей поверят.

– А вы ее принуждали к сексу?

– Нет! Все было по взаимному согласию. Вы должны мне поверить. Я думал, ей есть шестнадцать. Она выглядела как женщина. У нее было сформировавшееся женское тело. Я не… Я бы никогда…

Он начал всхлипывать, по его щекам потекли слезы. Эрика вытащила упаковку бумажных платочков, достала один и протянула ему. Он взял и смущенно вытер лицо.

– Она сказала, что либо я даю ей пять тысяч, либо она идет в полицию.

– И вы ей поверили?

– Да.

– Как вы отреагировали на ее требование? – спросила Мосс.

– Она все сделала по-умному. Попросила меня встретиться с ней в центре Лондона, в переполненной кофейне. И там сказала мне, как все будет.

– Вы заплатили ей? – спросила Эрика.

Он кивнул и начал тереть лоб.

– Думал, обойдется одним разом, но она вытащила из меня еще пять.

– Как передавались деньги?

– Банковским переводом.

– Ей было пятнадцать на момент первого секса с вами?

– Это официальный допрос?

– Ей было пятнадцать? – повторила Эрика, повышая тон.

– Хорошо, ладно. Да! Это было за два дня до ее шестнадцатого дня рождения. Я этого не знал. Она мне рассказала в сентябре, но это было всего за два дня, – воскликнул он, поднимая вверх два пальца. – То есть, если бы все случилось после выходных, то это было бы законно. Получается, в эту пятницу я педофил, а в следующий понедельник – уже нет? Если меня осудят по сексуальной статье, знаете, что мне грозит? Я потеряю работу. А у нас ипотека. Жена не может себя обслуживать. Вы сами видите, как все… История попадет в прессу.

Эрика терла лоб, Мосс качала головой.

– Когда вы в последний раз видели Мариссу, Дон? – спросила Эрика.

– Накануне Рождества. На станции.

– Во сколько?

– Около 21:45. Джанет увидела ее у билетных автоматов и начала орать на нее.

– Что она говорила?

– Все то же, что и обычно: «сука», «шлюха».

– Джанет знает про шантаж?

– Нет.

– Где вы были после встречи с Мариссой? – спросила Эрика.

– Я был здесь, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Я работал.

– Кем вы работаете?

– Я графический дизайнер. Работаю из дома.

– У вас есть дома рабочий кабинет? – спросила Мосс.

– Я работаю на кухонном столе.

– А как же вторая комната наверху?

– Я там сплю, – вздохнул он.

– А Джанет?

– Джанет спит в большой комнате. А эти вопросы обязательно задавать? Я не понимаю, к чему они.

– Ваша жена могла бы подтвердить ваше алиби на время убийства Мариссы, но вы спите в разных спальнях, и она чаще всего пьяна к вечеру, – объяснила Эрика.

– Я не убивал Мариссу, – сказал он, и у него затряслись руки.

– Вас не было дома в Рождество? Мы делали обход домов, задавали вопросы.

– Утром мы с Джанет уехали в гости к ее сестре. Она живет в Гринвиче, и мы ездили к ней на обед. Она может это подтвердить.

– Во сколько вы уехали?

– Около восьми. Хотели успеть ко времени, когда они открывали подарки. У нее дети и внуки.

– У вас есть дети?

– Нет. Мы пытались, но у Джанет не получилось. Она выносила две полные беременности, но дети умирали. Люди ничего этого не знают про нее. Она пьет не на пустом месте. Вы меня арестуете?

– Нет. Я пришлю коллегу, он возьмет у вас свидетельские показания. Также мы возьмем ДНК на анализ. Это, конечно, добровольно, но, если вы откажетесь, мы примем это во внимание.

– Я могу подумать?

Эрика и Мосс переглянулись.

– У вас двадцать четыре часа. Я бы также хотела обыскать дом. В случае необходимости я готова запросить ордер на обыск.

– Обыскивайте. У меня и так почти не осталось достоинства. О себе я рассказал честно. Мне прятать нечего.