Текст книги "Избранные произведения в одном томе"

Автор книги: Роберт Брындза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 117 (всего у книги 191 страниц)

Глава 18

Темные зимние вечера в пригороде Лондона всегда радовали мужчину, который именовал себя Т. Он выходил из дома под покровом темноты, одетый в черное, пряча в кармане длинного пальто кожаный противогаз.

Южная часть Лондона тянулась на многие километры, и каждый раз среди бесконечных рядов блочных домов, темных переулков, маленьких укромных парков и кустарников ему удавалось найти что-то новенькое. Камер наблюдения в пригородах почти не было, а на железнодорожных станциях они были установлены только в освещенных зонах.

Ему казалось, что маскировки лучше, чем его собственное лицо, не найти. Оно было совершенно неприметно – пусть и не олицетворение шаблонных черт, но вполне обычное. Именно поэтому за месяцы поисков полиция могла похвастаться только снимком противогаза.

Его всегда удивляло, насколько люди ненаблюдательны. Особенно те, кто ездит на электричках на работу. У них всегда только одно желание – добраться до места назначения. На то, что их окружает, они не обращают почти никакого внимания. На глазах у них шоры, как будто они боятся вступить в контакт с внешним миром. А вот безработные, пьяницы и бездомные представляют для него ощутимую опасность. Они совсем по-другому взаимодействуют с окружающей реальностью, они лучше настроены на нее и не ограничиваются перемещением своего тела из точки А в точку Б. Эти люди, вынужденные каким-то непонятным образом выживать у всех на виду, превратились в часть привычного пейзажа и стали настоящими мастерами наблюдения, безошибочно вычленяя из людской массы тех, из кого можно выжать немного мелочи, стрельнуть сигарету или продать наркотики.

К счастью для Т, люди – по крайней мере, те из них, кто что-то из себя представляет, – не обращают внимания на бездомных. Было бы настолько легче выбрать подходящего бездомного, предложить ему пару фунтов и завести в темный угол. А за пять фунтов с ним можно было бы делать все, что хочешь, в зависимости от степени безнадежности его состояния.

Но так неинтересно. Т подстегивал страх, который он испытывал, выбирая в жертву чистенького и преуспевающего человека. Каждый раз, когда он затаскивал в темный угол приличного, хорошо одетого, прилежного налогоплательщика и вырывал его тем самым из маленького мирка благополучия, он видел недоумение на его лице. Оно говорило: такие вещи не могут случиться со мной, они случаются только с другими, плохими людьми. А я – хороший.

Противогаз, помимо практической пользы, доставлял и чувственные ощущения – от плотного прилегания к коже, от запаха его собственного пота, смешанного с запахом животного страха. Толстые линзы искажали внешнюю действительность и немного увеличивали лица жертв.

Сегодня он побудет обычным зрителем. Снег приглушал все звуки и еще больше облегчал задачу. Он будет смотреть и ждать. Имен жертв он никогда не знал, главным было взорвать их обыденный график. Как же это просто – вычислить, когда они уходят из дома, во сколько уходят на работу, во сколько возвращаются. Как же скучно живут люди! Даже в Рождество.

А когда узнаешь их график, все остальное – дело техники.

Глава 19

На следующий день Эрика приехала в участок рано утром и зашла в маленький кухонный уголок, расположенный рядом с раздевалкой для сотрудников. Пока она рассматривала батарею чашек на полке, вошли два сотрудника – мужчина и женщина. Они вернулись со смены и еще не успели переодеться.

– Доброе утро, мэм, – хором поздоровались они, не скрывая удивления.

– Доброе утро! Какую чашку можно взять? Они все чьи-то, наверное?

Мужчина, ростом чуть ниже Эрики, протянул руку и достал две чашки, подавая одну своей смутившейся коллеге.

– Те, что с цветочками, никто не использует, мэм, – сказал он.

Эрика достала чашку, и, пока в чайнике закипала вода, повисла неловкая пауза. Когда он выключился, все остались на местах.

– Наливайте первые, вы заслужили, – сказала Эрика.

Молодой человек зачерпнул ложкой кофе из большой банки и насыпал по кружкам.

– Тяжелая была ночь?

Он кивнул.

– Когда приходит время выгонять народ из пабов, наступает привычный ад. А на праздниках подростки еще больше пьют и дерутся.

– И еще нас трижды вызывали, когда людям казалось, что они видели человека в противогазе, – добавила женщина.

– Человека в противогазе? – переспросила Эрика.

– Да. О нем последние пару недель говорят в местных новостях. Вы не слышали?

– Нет, я была занята другим следствием.

– Какой-то мужчина в противогазе нападает на женщин и мужчин. Его излюбленные места – железнодорожные станции или рано утром, или поздно вечером, когда ушел последний поезд.

– Сколько уже жертв?

– Пять, начиная с середины ноября.

– Он их насилует?

– Не всех. Первых двух жертв он душил до потери сознания, а когда они пришли в себя, его уже рядом не было. В новостях вчера утром было обращение к гражданам за информацией, после того как в Рождество он напал на женщину рядом со станцией Сиденхем.

– Ей до дома оставалось меньше минуты, – добавил ее коллега.

– И вот мы всю ночь ездили по вызовам тех, кому показалось, что они что-то видели или слышали. Все эти вызовы оказались ложными.

Взяв чашки, они вышли, и в кухню, прямо в огромном пуховике, зашла инспектор Мосс – низкорослая, упитанная коллега Эрики. Ее ярко-красные волосы были покрыты снежинками, а бледное лицо – веснушками.

– Доброе утро, босс. Как Рождество? – спросила она, расстегивая пуговицы и доставая себе чашку.

– Ну…

– Ты ведь работала, да?

Эрика кивнула.

– Произошло убийство, по нему как раз и собираю сейчас совещание.

– Ну а на праздничный рождественский обед ты попала?

Эрика замотала головой.

– Съела бутерброд – первый в тот день, и он же последний.

Мосс скорчила гримасу.

– А я съела первый, и он же последний, рождественский пудинг в виде смузи. К нам приезжал мой брат Гарри с женой и детьми.

– Сколько их?

– У него всего одна жена.

– Очень смешно.

– Трое.

– Они поладили с Джейкобом?

Мосс потерла глаза и налила в чашку кипяток.

– С ним – да, но они не ладят между собой. Сейчас у них тот самый возраст – семь, восемь и девять. В общем, это был цирк с конями. Наш дом слишком маленький для этого всего. А за праздничным обедом дети спрашивали про слово на букву «л».

– Про Лапландию?

Мосс усмехнулась и принялась размешивать молоко в чашке кофе.

– Ха-ха. Нет. Про лесбиянок, а точнее, про меня и Силию. Почему мы поженились, как мы поженились, как это у нас родился Джейкоб. Силия, конечно, справилась с ситуацией, но вопросов у них был миллион. Даже про хлопушки забыли! Все в целом было хорошо, просто я не ожидала такого поворота.

Эрика хотела еще что-то сказать, но тут в кухню вошел высокий красивый чернокожий мужчина. Увидев Эрику и Мосс, он замер от неожиданности.

– Ой. Доброе утро, – поздоровался он, придя в себя. Это был инспектор Питерсон.

Мосс переводила взгляд с Эрики на Питерсона, пытаясь понять, что делать дальше.

– Черт возьми. Он наконец-то вернулся на работу! – воскликнула она.

Он кивнул и, широко улыбнувшись, показал удостоверение. Вся серьезность с его лица мгновенно улетучилась.

– Ты выглядишь гораздо лучше, – заметила Эрика. Его появление стало для нее сюрпризом. Приятным сюрпризом. – Хорошо отметил праздники?

– Нельзя сказать, чтобы это были праздники. Больше похоже на отсчет дней до начала работы. Так получилось… В общем, это было прекрасное Рождество, одно из лучших.

– А поподробнее? – спросила Эрика, желая проверить свою догадку. Он явно с кем-то познакомился. Впрочем, задав вопрос, она тут же пожалела об этом.

– Ну, сегодня – мой официальный первый рабочий день, – сказал он, меняя тему. Повисла неловкая тишина.

– Хороший ты выбрал день. Через пять минут в штабе совещание. Не опаздывай, – сказала Эрика, взяла свою чашку и вышла.

Мосс и Питерсон какое-то время молчали, затем Мосс подошла к двери и проверила, нет ли рядом Эрики.

– Ты виделся с ней на праздниках?

– Нет.

– С вами все будет нормально? Очень не хотелось бы оказаться между молотом и наковальней. Вы мои самые любимые люди.

– То есть я вхожу в этот почетный перечень? – засмеялся Питерсон.

– Иногда. Всяко бывает. Ты бы хоть позвонил ей в Рождество. Я знаю, что вы расстались, но она работала даже в праздник. А это ее выходной. Ты ведь знаешь, она одинокая старенькая птичка, это я в самом добром смысле говорю. Я приглашала ее к нам в гости, но она не захотела мешать.

– Я собирался приехать к ней, а потом кое-что… случилось, – сказал Питерсон. – Я все еще пытаюсь это уложить в голове.

Он улыбнулся и помотал головой, словно до сих пор не веря в произошедшее.

– Судя по всему, кое-что хорошее?

Он подошел к двери и закрыл ее.

– Сделай мне кофе, и я тебе расскажу.

Глава 20

Совещание собрали в самой большой штабной комнате на первом этаже.

Эрика встала перед трехметровой картой Лондона, похожего на бесконечный лабиринт улиц внутри северной и южной кольцевых дорог. Город окружала трасса M25, а через его центр толстыми синими венами текла Темза.

В следственную группу вошли двадцать человек – сотрудники полиции и гражданские. Сегодня они впервые собрались все в одном месте. Здесь были люди, с которыми Эрика уже работала раньше: светловолосый сержант Крейн, так и не вернувшиеся с кухни Мосс и Питерсон, разбирающие документы Макгорри и Кей. Они оба кивнули и улыбнулись Эрике, когда она проходила мимо. Инспекторы Найт и Темпл вместе с констеблем Сингхом, обладающим невероятно острым умом, размещали на маркерной доске информацию по делу.

Суперинтендант Хадсон тихонечко вошла в комнату, закрыв за собой дверь, и встала у дальнего стола. Она кивнула и улыбнулась Эрике.

– Доброе утро всем! – начала Эрика. – Надеюсь, все хорошо отметили Рождество. К сожалению, праздник закончился слишком быстро.

Она подошла к паспортной фотографии Мариссы Льюис.

– Двадцатидвухлетняя Марисса Льюис была убита на ступеньках своего дома на Конистон-роуд в южной части Лондона. Я еще не получила результаты вскрытия, но, по предварительным оценкам, смерть наступила поздно вечером накануне Рождества.

Открылась дверь, и вошли Мосс с Питерсоном, держа в руках чашки с кофе. Мосс повернулась к Эрике и беззвучно, одними губами прошептала извинения. То же самое проделал и Питерсон. Они прошли и сели рядом с ксероксом, у выходящих в коридор окон.

– Спасибо, что присоединились к нам. Не знала, что растворимый кофе так долго заваривается.

– Извини, босс, – сгорая от стыда, ответила Мосс. Питерсон виновато смотрел на свою кружку.

– Марисса Льюис получила многократные удары острым лезвием с зазубринами, – продолжила Эрика и показала увеличенные фотографии ранений. – На данном этапе орудие убийства не найдено, но из отчета криминалистов, работавших в доме, мы уже знаем, что место преступления ограничено палисадником. Внутри дома следов крови Мариссы нет. Мы еще ждем дополнительных подробностей от криминалистов и результатов вскрытия.

– Уже можно заключить, что мать Мариссы непричастна? – спросил Макгорри.

– Нет. Но если предположить, что Мариссу убила она, это означает, что ей пришлось где-то помыться и избавиться от одежды и только после этого переступить порог дома. На этом этапе мы никого не исключаем из числа подозреваемых. Пока подозреваем всех.

Далее Эрика рассказала обо всех событиях, связанных с Джозефом Питкином, включая его самоубийство. Эта новость была встречена гробовым молчанием. Суициды в участковых камерах служили лучшим напоминанием о том, насколько нестабильным и уязвимым бывает состояние арестованных.

– На данном этапе мы все еще считаем, что Джозеф Питкин имеет какое-то отношение к этому делу. Я считаю, нам нужно вооружиться более убедительными доказательствами и обратиться к его родителям за дополнительной информацией. У нас есть фотографии и видео с его мобильного телефона, подтверждающие, что у него были отношения с жертвой. Несколько раз, чаще всего в вечернее время, он тайком снимал ее на видео, когда она была в своей комнате. Думаю, в какой-то момент она узнала, что он снимает ее. Необходимо установить, делал ли он это с ее согласия, или, может, была некая причина, почему она разрешала ему себя снимать. На одном из видео Марисса занимается сексом с мужчиной, подходящим под описание соседа по имени Дон Уолпол.

На доске было размещено несколько кадров с этого видео.

– Дон Уолпол женат, ему чуть за пятьдесят. По некоторым данным, у него были отношения с Мариссой, когда та была еще подростком. Он тоже живет на Конистон-роуд. Другой сосед с той же улицы, Иван Стовальски, тоже имел сексуальную связь с Мариссой. Ему около тридцати пяти, он поляк, живет в Лондоне с женой. Марисса работала танцовщицей бурлеска в лондонских клубах. Также она опекала пожилую женщину, которая живет в Хилли-Филдс, совсем рядом.

Пока Эрика говорила, инспекторы Найт, Темпл и констебль Сингх продолжали развешивать на доске фотоматериалы дела.

– Я бы также хотела, чтобы мы уделили особое внимание матери Мариссы. Она сказала нам, что спит наверху, в дальней комнате, и утверждала, что именно там она и спала в ночь на Рождество. Однако при осмотре дома стало очевидно, что эта дальняя комната уже давно никем не используется: постель завалена старой одеждой и покрыта пылью. Зато в гостиной мы нашли постельное белье на диване, который стоит напротив однокамерного окна без изоляционного покрытия – совсем близко к тому месту, где убили Мариссу.

Эрика сделала небольшую паузу, чтобы информация лучше улеглась в головах сотрудников.

– Из-за праздников все замедлилось, в том числе нам не удалось сделать полноценный обход домов. Я хочу поблагодарить всех, кто говорил с соседями, но нам придется все повторить. Нужно получить как можно больше информации по Мариссе Льюис и двум соседям, имена которых я назвала. Нам интересны все, кого люди упомянут в связи с ней: друзья, родственники, коллеги, названия клубов. Нам пока не удалось получить доступ к ее «Айфону» и посмотреть почту и соцсети. Сделан запрос на детализацию телефонных звонков и на съемку с камер наблюдения вблизи Конистон-роуд и станции Брокли. Необходимо установить, возвращалась ли она тем вечером домой на электричке, как обычно. Сержант Крейн распределит между вами все эти задачи. Нужно восстановить картину с самого начала рождественских праздников.

Комната забурлила, а Эрика подошла к Мосс и Питерсону.

– Прости, босс, – снова извинилась Мосс.

– Добро пожаловать, Джеймс.

Питерсон, казалось, был застигнут врасплох.

– Спасибо, – сказал он, поднимаясь со стула.

Еще несколько человек подошли и похлопали его по спине, поздравив с возвращением, и распределились по комнате.

– Хорошо выглядишь. В смысле, набираешь вес, – поправилась она. – Становишься похож на самого себя.

– Нужно еще немного набрать, – ответил он, расстегивая пиджак и подтягивая штаны на плоском животе. – Но чувствую себя, как раньше.

– Давай не усугублять эту тему, на тебя смотреть стыдно! – усмехнулся Крейн, хлопая себя по пивному пузу.

– Говори за себя! – включилась Мосс, шутливо хватая себя за бока. – Лично у меня просто кость широкая!

– Ладно, народ, не будем расслабляться. Я думаю, раз ты только включаешься в процесс, тебе лучше поработать за компьютером в участке?

Питерсон кивнул.

– Мне нужен новый логин для системы. Говорят, мой деактивирован из-за длительного отсутствия.

– Да. Пусть Крейн позвонит насчет этого.

Эрика улыбнулась ему, он – ей, и глаза их встретились. Питерсон отвел взгляд первым.

– Мосс, ты со мной. Джеймс, начинай собирать всю информацию про Мариссу Льюис, нужно понять, из чего состояла ее жизнь.

Он кивнул и отошел, оставив Эрику с Мосс, которая не сводила с нее глаз.

– Что?

– Ничего. Вроде бы, между вами все нормально. Круто. Куда едем?

– Хочу поговорить с лучшей подругой Мариссы.

Глава 21

Эрика договорилась встретиться с Шэрон-Луиз в баре «Брокли Джек». Он располагался на той же улице, что и салон, в котором она работала и который так и не открылся после праздников, хотя было уже 27 декабря. Пока они ехали по району Крофтон-парк, снова пошел снег. Упав на дорогу, он сразу таял и превращался в слякоть. Проехав станцию, продуктовый и другие магазины, они наконец увидели указатель на парикмахерскую «Золотые локоны».

– Почему в названии салона обязательно должна быть какая-то игра слов или аллюзия? – спросила Мосс, вглядываясь в броский бело-золотой интерьер салона, когда они проезжали мимо. – В молодости я стриглась в «Герр Кутц», хотя владелец никакого отношения к Германии не имел. А когда училась в Хендоне, ходила в салон под названием «Волосы дыбом».

– К чему ты ведешь?

– У вас в Словакии нет такого? Игры слов в названиях парикмахерских?

– Нет.

– Сюда ходит рабочий класс – и ничего плохого в этом нет – женщины, которым нравится ухаживать за собой. Уверена, что клиентки здесь постоянные, приходят и перемывают косточки местным. Здесь не как в проходных салонах в центре Лондона.

– Думаешь, эта Шэрон-Луиз сплетница?

– Парикмахершам все рассказывают. Ты сама не замечала, что, когда приходишь стричься, всегда в итоге вываливаешь больше, чем нужно? Я, например, даже чувствую себя обязанной говорить.

– Когда я прихожу стричься, что бывает нечасто, я прошу со мной не разговаривать, – сказала Эрика.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась Мосс.

Эрика слишком поздно заметила старушку, ступившую на проезжую часть. Она резко дала по тормозам, и их с Мосс бросило вперед. Машина с визгом остановилась в считанных сантиметрах от пожилой дамы, которая как ни в чем не бывало продолжала тащить за собой через дорогу изношенную хозяйственную сумку. У нее были длинные седые волосы, и на мгновение Эрика решила, что это Элспет Питкин. Но старушка обернулась, и стало понятно, что она намного старше. Да и, судя по сжатым челюстям, зубов у нее не было.

– Ох, вроде обошлось, – выдохнула Мосс.

Старушка ступила на тротуар. Эрика представила себе опухшее лицо Джозефа, лежащего в камере с петлей на шее. Сзади начали сигналить.

– Ты в порядке?

Эрика кивнула. Они свернули на парковку бара, которая в начале одиннадцатого утра была практически пуста.

Внутри было тепло и достаточно тихо. За барной стойкой пожилой мужчина смотрел телевизор и пил пиво. В угловой кабинке сидела крупная девушка в маленьких круглых очках и в платье с цветочным принтом. У нее были длинные блестящие золотистые волосы с розовыми прядями и круглое лицо. Она помахала, и женщины направились к ней.

– Здравствуйте, – приветствовала она их, встав и пожав руки. – Меня зовут Шэрон-Луиз, но вы можете звать меня просто Шэрон. – На столе перед ней стоял стакан апельсинового сока.

– Хотите что-нибудь заказать? – спросила Мосс.

– Да… прикончила бы пакет чипсов… Ой, то есть… «Прикончила» – плохое слово.

– Все нормально, – успокоила ее Мосс. – С каким вкусом?

– Томатный соус или креветочный коктейль.

Эрика попросила сок, и Мосс направилась к барной стойке.

– Всю ночь не спала, после того как узнала про Мариссу, – Шэрон вытащила салфетку, подняла с носа очки и осторожно промокнула глаза.

Эрика села напротив нее. Через несколько минут вернулась Мосс с двумя стаканами сока и чипсами и села рядом с Шэрон.

– Кто вам рассказал про Мариссу? – спросила Эрика.

– Маме позвонила соседка, которая живет на Конистон-роуд. Ужасно вспоминать, что я с ней попрощалась заранее. Но я думала, что когда-нибудь мы еще увидимся. – Она заплакала, достала скомканную салфетку и снова приподняла очки, чтобы приложить ее к глазам. – Извините. Просто в голове не укладывается… а весь мир живет как ни в чем не бывало. Везде рождественские украшения, музыка играет. Такое ощущение, что всем все равно. Но такова жизнь.

– Почему вы прощались с Мариссой?

Шэрон протянула руку и открыла упаковку чипсов, вывалив их на середину стола, чтобы все могли есть.

– Она должна была уехать в Америку.

Эрика и Мосс удивленно переглянулись.

– Когда?

– Завтра. Такой был план.

Глаза у нее снова наполнились слезами, и она снова взяла салфетку.

– А куда именно? – спросила Мосс.

– В Нью-Йорк.

– Почему?

– Ее здесь все достало – погода, то, как все здесь устроено. «Здесь я всегда буду никем», – говорила мне она. Она считала, что у нее нет шансов. Без хорошего образования и без денег. Она мечтала стать второй Дитой фон Тиз, а в Нью-Йорке бурлеск очень популярен. Там больше возможностей. И если много работать, то можно прорваться. Она хотела начать все заново.

– У нее было разрешение на работу? – спросила Эрика.

– Нет, только туристическая виза на полгода. Но за выступления чаще всего платят налом, так что работать она точно планировала. Плюс у нее был Иван.

– Иван Стовальски?

Шэрон кивнула.

– А у него какие были планы?

– Он собирался уехать с ней. Он работает в фармацевтической сфере и нашел там работу.

– Это тот Иван Стовальски, который женат и живет на Конистон-роуд? – удостоверилась Мосс.

– Их брак развалился давным-давно. Эзра живет своей собственной жизнью.

– А она знала о его планах?

– По словам Мариссы, он многое от нее скрывал. Он такой… слабак. Бесхребетный. Не понимаю, как ему удается работать на руководящей должности, иметь в подчинении столько людей… В личной жизни он совершенно безнадежен. Они уехали накануне Рождества, поздно вечером, проведать родителей Эзры, которые переехали на север Англии. Марисса сказала, что там он собирался все рассказать Эзре и вернуться один. Сегодня.

Эрика поморщилась.

– Я знаю. Все запутанно.

– И сколько времени Марисса поддерживала отношения с Иваном?

– Год. Он много чего ей оплачивал: костюмы, реквизит. Это все очень дорого стоит. Он, конечно, потерял от нее голову и впал в зависимость.

– В чем это выражалось? – спросила Эрика.

– Всегда ревновал, когда она танцевала. Спрашивал ее, говорил ли с ней кто после выступления, часто сам приходил, садился в первый ряд и следил, чтобы все было в порядке. Марисса собиралась бросить его, но он рассказал ей про Нью-Йорк, и она решила, что это ее шанс. Он все оплатил.

– А мать ее как отнеслась к этой затее? – спросила Эрика.

– Мэнди? Я даже не знаю, поставила ли Марисса ее в известность. Они не особо ладят. Ладили. У Мэнди много проблем. Она никогда нормально не работала. Когда Марисса была маленькая, она вечно шлялась с какими-то мужиками, пила и употребляла наркотики. У Мариссы было ужасное детство. Ее дважды забирала опека – в десять и двенадцать лет.

– Почему Марисса осталась жить с матерью, когда повзрослела?

Шэрон пожала плечами.

– Все не так просто. Они привязаны друг к другу. Кроме того, они получали социальные выплаты – все, на которые только могли претендовать. Мэнди получает пособие по инвалидности, Марисса получала пособие как ее опекун и компенсацию за муниципальный налог… Черт! – опомнилась Шэрон. – Я подставила Мэнди.

Эрика отмахнулась.

– Мы не мошенничество с социальными пособиями расследуем. Хотя как им это удавалось? Ведь они мать и дочь, под одной крышей жили.

– У Мариссы фамилия отца. А мать зовут Мэнди Трент.

– Кстати, где отец Мариссы?

– Она его лишилась еще в детстве. Он был строителем, что-то здесь рядом они строили…

Глаза Шэрон снова увлажнились, и она достала салфетку.

– Как же мне будет ее не хватать.

Она доела чипсы и начала собирать крошки. Мосс пошла за добавкой, и Эрика решила дождаться ее возвращения, чтобы дать Шэрон возможность немного успокоиться.

– А что вы знаете про Джозефа Питкина? – спросила Эрика.

Шэрон небрежно махнула рукой.

– Никчемный тип, которому в жизни все приносят на блюдечке с голубой каемочкой.

– Почему так?

– Родители у него при деньгах. Он учился в лучших школах, и его оттуда отчисляли. Он мог стать всем, кем только пожелает, но превратился в полный ноль. Он с ума по ней сходил, приходил на шоу, – Шэрон с омерзением покачала головой. – Мелкий дрищ, да еще и маменькин сынок. Его мать иногда заходит в салон постричься. Волосы вечно грязные, от нее самой воняет. Мы не в восторге от таких клиентов, но она оставляет щедрые чаевые.

– Марисса его когда-нибудь просила сфотографировать ее?

– В смысле?

– Он занимался любительской фотосъемкой.

– Вот оно что. Я так понимаю, родители купили ему технику? Она мне никогда об этом не рассказывала. Подождите, а почему вдруг «занимался»?

Эрика вкратце рассказала, что случилось с Джозефом.

– Какой кошмар, – сказала Шэрон, загружая в рот очередную порцию чипсов. – Впрочем, я не удивлена. Странная семейка. Всегда было ощущение, что с ним что-то не так. Ходят слухи, что Элспет кормила его грудью до девятилетнего возраста. Марисса шутила, что его мамочка мечтает, чтобы с ней он и девственность потерял.

Мосс наморщила лоб.

– Мальчик только что покончил с собой.

– Я поняла. Грустно, конечно, но что? Вы хотите, чтобы я притворялась и делала вид, что расстроена? Я к нему симпатии не испытывала.

– А что он вам сделал?

– Ничего. Он не отставал от Мариссы. Странный и скользкий тип. Она рассказывала мне, что несколько раз она поздно возвращалась домой с шоу, а он сидел у нее на крыльце и ждал ее, чтобы поговорить.

– Она когда-нибудь сообщала о нем в полицию?

– Нет. Не думаю, что она ощущала какую-то опасность от него. Уж насколько она была худышкой, а он еще меньше весил, мне кажется.

Эрика откинулась на спинку стула и провела рукой по волосам.

– Ладно. Что вы знаете про Дона Уолпола?

Шэрон вздохнула.

– Вы о чем-нибудь, кроме ее мужиков, не хотите спросить? На дворе 2017 год. Люди трахаются. Он ей нравился. Ей вообще нравились мужчины постарше. Она только и делала, что рассказывала, какой у него большой член и как он умеет им пользоваться, – Шэрон снова сморщилась от омерзения.

– Марисса спала еще с кем-то из мужчин старше нее? Может, были случайные связи?

– Да. И ей не стыдно было рассказывать об этом. Клеила каких-то мужиков в электричке по дороге домой. Богатых. Парочку даже из Фитцуильям-истейт. Это не считая Дона, Ивана. И со всеми это был просто секс. Она просто использовала мужчин для секса. Близкие отношения у нее были только с друзьями. Я была ее единственной настоящей подругой. Я знала настоящую Мариссу.

– И какой была настоящая Марисса?

– Подо всей этой броней она была добрая. Мы в школе с ней подружились. Меня травили, и она единственная из всех со мной разговаривала.

– Она заступалась за вас? – спросила Мосс.

– Да. И учила меня, как правильно питаться. Советовала сменить имидж, чтобы меня больше не травили. Подсказала мне идти учиться на парикмахера. И обещала пойти со мной в клинику, если я решусь на лазерную коррекцию зрения. Обещала держать меня за руку и после отвезти меня домой.

– Вы собирались сделать операцию?

– Да… когда-нибудь. А теперь кто будет держать меня за руку?

Эрика и Мосс замолчали, ожидая, когда Шэрон успокоится.

– Серьезно она относилась только к Ивану?

– Я же сказала вам, она его не любила. У него были деньги. И он мог увезти ее отсюда.

– А что вы знаете про женщину, за которой присматривала Марисса? – спросила Эрика.

– Эльза Фрятт? С ней Эрике тоже просто повезло. Сына миссис Фрятт стало напрягать, что она живет одна. Она тогда еще упала вроде… И он захотел поместить ее в дом престарелых. В итоге они договорились, что она найдет кого-то, кто будет за ней присматривать. Всех официальных соцработников она отмела. Ну, тех, которых специально обучают и проверяют. Миссис Фрятт разместила объявление в арт-кафе на Брокли-хай-роуд. Оплата у нее была пятнадцать фунтов в час! Мне кажется, ее заинтересовала Марисса. И Марисса, со своей стороны, выжимала из этой работы все что можно. Обедала у нее, и они ездили по всяким садовым магазинам. Миссис Фрятт даже вписала ее в страховку на свой порше. Марисса сказала, что попросит взять его, когда мы поедем на операцию.

– Сколько часов в неделю она работала на миссис Фрятт?

– Десять или пятнадцать. Отличная была работа. Совсем рядом. И старушка платила наликом.

– Судя по всему, Марисса была достаточно сложным человеком, – сказала Эрика и поймала на себе взгляд Шэрон. – Прошу прощения, мне нужно было сформулировать эту мысль в виде вопроса, а не в виде наблюдения.

– Ничего. Я просто думаю, как это прокомментировать. Не сказала бы, что она была сложным человеком. Она производила впечатление на людей. Она, хоть и не имела образования, очень хорошо соображала и была очень красивой. – Шэрон снова заплакала, достала салфетку и начала прижимать ее к лицу. – Она… она понимала, на какую кнопку жать с каждым человеком, – вставила Шэрон между всхлипываниями. – Но кому понадобилось ее убивать? Она всегда была сама собой, не притворялась. И за это я… она мне очень нравилась. Можно увидеть ее тело? Я хочу попросить Мэнди, чтобы мне дали сделать ей прическу. Не хочу, чтобы ее как старушку причесали.

* * *

– Надо же! И что ты о всем этом думаешь? – спросила Эрика, когда они вернулись в машину. Шэрон медленно удалялась от них по Крофтон-парк-роуд, то и дело прикладывая салфетки к лицу.

– Она многое нам рассказала. Думаешь, это все?

– Не знаю. Не похоже, что она что-то скрывает. Хотя если Марисса использовала людей, то для чего ей была Шэрон?

– Бесплатные стрижки?

Мосс скорчилась.

– Да ладно! В Лондоне куча отличных мастеров, да и можно легко пойти к стажеру, который с радостью на тебе потренируется. Нет, должно быть что-то другое.

У Эрики зазвонил телефон.

– О, это Макгорри, – сказала она, посмотрев на экран. – Да?

Она выслушала его, поблагодарила и отложила телефон.

– Иван Стовальски вчера вечером вернулся в Лондон. Один. Давай съездим и послушаем его версию событий.