Текст книги "Операция "Рагнарек" (СИ)"
Автор книги: Ольга Сословская
Соавторы: Андрей Журавлев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 81 страниц)
Делия кивнула и уже собралась уходить, когда заметила, что дверь лаборатории прикрыта неплотно, и свет просачивается в узкую, как волосок, щель.
– Зайдем? – предложила дроу. – Я только узнать, готовы ли результаты утренних тестов.
Рыжая молча толкнула дверь, и девушки вошли в небольшую комнату, представлявшую собой гибрид операционной и научной лаборатории. Инструменты аккуратно поблескивали за стеклянными дверцами шкафов, приборы не работали, но в углу, рядом с большим лабораторным столом, о чем-то увлеченно спорили трое мужчин.
– Это вам не железку в глазницу запихнуть, – гордо заявил пухлый парнишка с буйной копной черных кудрей. Он говорил торопливо, словно заглатывая конец слова, стремясь поскорее перейти к следующему.
– Это точно, Джакомо! – улыбнулся розоволицый блондин с ранними залысинами над крутым гладким лбом. – Железку в глазницу и третьекурсник впихнет, а с твоей хреновиной даже гениальный хирург через раз напортачит. Не массовое производство, однозначно.
Блондин говорил, растягивая слова, как будто не был уверен, что следующее слово согласится появиться у него на языке.
– А за каким хреном мне массовое производство? – возмутился Джакомо. – Это кутюр. Эксклюзив! Дизайнерская разработка!
– Попрошу на мою территорию не покушаться, – саркастически заметил третий собеседник, – дизайнер тут только я.
Глубокий, хорошо поставленный голос с безупречными академическими интонациями сразу обращал на себя внимание, внушая невольное уважение к словам мужчины. Лет ему было на вид слегка за тридцать, высокий лоб подчеркивали темные, зачесанные назад волосы, серые глаза, чуть слишком глубоко посаженные под широкими бровями, смотрели холодно и надменно. Благородный римский нос и решительный подбородок довершали портрет. Свободный свитер не скрывал мощной груди и широких плеч, выдававших привычку к физической работе, но тонкие изящные пальцы могли принадлежать, скорее, музыканту или хирургу.
От мужчины исходила спокойная, надменная сила, заставившая даже Делию поежиться. Дыханием он себя не утруждал, а насмешливая улыбка не скрывала блестящих, хотя и не длинных, клыков.
– Ты же говорил, что ты хирург! – возмутился блондин.
– Я – Вивисектор. То, что я делаю руками и скальпелем, у меня в крови. А то, что я делаю на бумаге или в графической программе – в мозгах. Если я тебя обращу, у тебя будет шанс стать великим хирургом. Или даже Вивисектором. Для Цимисха такое владение «Изменением» – высший пилотаж. Но дизайнером тебе не стать, раз уж ты им не родился. Разницу видишь?
Блондин судорожно кивнул. Делия воспользовалась паузой, чтобы вклиниться в разговор.
– Тесты готовы, Каспи?
– Готовы-готовы, – нетерпеливо отмахнулся тот, – погоди.
Каспи снова повернулся к Цимисху.
– Ты пойми, Алексус, это переворот в науке! Замена части углерода в тканях на кремний намного повышает прочность и эластичность. Кроме того, это существенно увеличивает защиту от внешних повреждений. И дает возможность увеличить скорость и силу сокращения мускулатуры, не опасаясь разрыва волокон.
– И в чем проблема? – заинтересованно спросил Алексус.
– В скорости замены, – ответил Джакомо, – диффузия займет не меньше месяца. А наши «специальные методики» в сорока процентах случаев дают сбой.
– И вы хотите, чтобы я попробовал свои методы? – Цимисх усмехнулся. – Предупреждаю, я работал только с собственными тканями организма. Я представляю себе, как это сделать, но гарантий дать не могу.
В зеленых глазах Рыжей загорелся опасный огонь. Она шагнула вперед, развернула Джакомо лицом к себе.
– Повтори, что только что сказал, – велела она нетерпеливым тоном, – насчет усиления и ускорения.
– Мы поставили себе задачу усовершенствовать физические и ментальные характеристики человеческого тела, не меняя его видимой структуры, – Джакомо, казалось, вовсе не испугался, а, наоборот, с восторгом оседлал любимого конька, – я занимался физическими данными – мускулатура, органы чувств, сердце, легкие… А Каспи – совместимыми с собственной нейронной структурой мозга процессорами. Мы протестировали все в виртуальном режиме – работает идеально. И… надеюсь, вы, Мэм, не из общества защиты животных?
– Наоборот, – мотнула головой Рыжая, – продолжай.
– Ну, до обезьян мы не дошли, Мэм…
– Рыжая, – перебила его Кэрол, – без формальностей.
– Угу, – согласился Джакомо, – понимаешь, это получилась бы очень умная обезьяна… Я не святоша, но мне боязно брать на себя такую ответственность. С меня и кота умного хватило, ага…
– В общем, с одной стороны у нас все готово, – подытожил Каспи, – а с другой – мы это так до конца и не опробовали. Вот, пытаемся убедить великого Алексуса Симокатту нам помочь.
– С котами? – пожал плечами Симокатта. – Я пока не вижу добровольцев, готовых принять участие в этой авантюре. И сомневаюсь, что такой безумец найдется. Это затея, достойная Малкавиан.
– Нашелся, – заявила Рыжая, скрестив руки на груди и смерив Цимисха взглядом, – но прежде озвучьте список полностью.
– Значит так, – Джакомо принялся рыться в ящике стола, но Каспи тряхнул его за плечо.
– Распечатай новый список, болван.
– А… Ну да…
Через минуту парень вытащил из принтера листок бумаги и протянул его Рыжей.
– У нас есть несколько комплектов, – сообщил он, – но я подумал, что тебе нужен боевой вариант, самый полный. Изменения на клеточном уровне вплоть до…
– Правильно подумал, – кивнула Рыжая и углубилась в чтение.
…«Оптимизированная, как нейрохимически, так за счёт имплантатов, работа мозга. Независимые боевые процессоры, обрабатывающие информацию о тактической ситуации и способные обмениваться через имплантированные средства связи информацией с аналогичными, образуя интеграционную систему.
Расширение воспринимаемого сетчаткой спектра, модификации центра обработки зрительной информации. Соответствующие изменения всех органов чувств. В “нормальном” режиме сохраняется обычное человеческое восприятие.
Замена сердца на синтетический орган, усиление и укрепление мышечной ткани и костей. Устойчивость к радиации и химии, по двум каналам – повышение естественной сопротивляемости и нанороботы, активно выводящие то, что не было остановлено на первой линии. Выращивание под кожей слоя бронезащиты…
Усиленная регенерация, многократное повышение иммунитета, возможность усваивать практически любые органические соединения, возможность выделять кислород изо всего, что кислород содержит.
Блокировка генетического аппарата возрастной самоликвидации организма.
Полный контроль над всеми усовершенствованиями, вплоть до возможности перестройки с целью модернизации»…
– Не, это ни одна армия не вытянет – разорится! А ещё любое минобороны усрётся от страха, представляя себе предательство такого “оперативника”, – заржала Рыжая, – я беру оптом. Скидка будет? И что-нибудь за вредность.
– Первый комплект за счет производителя, – засмеялся Каспи, – но с хирургом будешь договариваться отдельно.
– Паучий потрох! – выдохнула Делия. – Вивисектор! Цимисх и два безумных ученых психа. Ты точно знаешь во что ввязываешься, Рыжая?
– Нет, – усмехнулась Кэрол, – но если я не ввяжусь, спросить, работает ли оно, будет некого.
– Не только в этом дело, – Делия бросила выразительный взгляд на Алексуса, – тебе придется лечь под нож…
– А держать его буду я, – зловеще расхохотался Симокатта, – безжалостное чудовище ночных кошмаров.
– Я вообще не понимаю, что здесь делает Цимисх, – фыркнула Делия, – или Шабаш отказался от планов мирового господства?
– Я не в курсе, – пожал плечами Алексус, – когда эти параноики создавали Черную Руку в противовес Инквизиции, я вообще ушел на дно, распустив слухи о своей окончательной смерти.
– Не похож он на Цимисха, – выразила сомнение Рыжая, – я… встретилась именно с таким, он выглядел совсем иначе.
– Вероятно, он не пережил встречу с вами, – полным иронии голосом предположил Алексус.
– Да, а что? – спросила Кэрол.
Ей очень не хотелось подтверждать предположение Симокатты, поскольку уверенности в том, что он не проявит клановую солидарность, отомстив ей на операционном столе, у нее не было.
– Потому что жива ты, – усмехнулся Алексус, демонстрируя белоснежные клыки, – я верно догадываюсь, что у него были рога, шипы или еще какая-нибудь противоестественная мерзость?
– Костяной нарост на лбу, похожий на шлем, – призналась Рыжая.
– Сущие дети, – развел руками Алексус, – Изменчивость дает власть над живой плотью. Можно создать деву, которая красотой затмит Елену и развязать новую Троянскую войну. Можно сотворить героя сильнее Геркулеса и отправить его спасать мир. И при этом оставаться собой, зная, что это твой выбор, а не обреченность на прозябание в данном тебе при рождении теле. А они лепят свои тела под стать своим уродливым душонкам и воображают, что мир от ужаса упадет к их ногам…
– И ты бы мог все это сделать? – спросила Рыжая.
– Не для тебя, девушка, – покачал головой Цимисх, – столь полное изменение объекта требует полной его зависимости от создателя. Выражаясь современным языком, получится биоробот, запрограммированный на полное подчинение. Просто косметические изменения – другое дело. Ты хочешь изменить внешность?
– Внешность меня совсем не беспокоит, – тряхнула рыжими волосами Кэрол, – и я бы предпочла, насколько возможно, ее сохранить. Хотя, если это необходимо, держаться за нее не стану – хоть страх на врагов буду нагонять. Меня интересует, можешь ли ты сделать то, о чем тебя просят? Не об увеличенных же сиськах мне просить, в самом деле…
– Я могу попробовать, – ответил Алексус, – но ты уже слышала. Гарантий не дает никто. Ради чего ты готова так рисковать?
– Я не думаю, что риск так уж велик, – заметила Кэрол, – тут один Малкавиан на солнышко выскочил, сражаясь за правое дело. Теперь на пляж по утрам ходит. Вот мне и кажется, что в моем случае то, чем я стану в случае успеха, более соответствует… цивилизационным задачам, чем загибание под скальпелем.
Симокатта с любопытством взглянул на Рыжую.
– И как ты собираешься этим воспользоваться?
– Я веду войну с теми, кто загоняет мир в тупик уже не первый год,– серьезно ответила Кэролайн, – и всегда старалась соответствовать поставленным целям. Обучение, тренировки, здоровый образ жизни, постоянная боеготовность. Пока этого хватало, хотя я всегда считала, что было бы справедливо компенсировать численное превосходство противника «особыми возможностями». Но в последние дни я выяснила, что войну придется вести и с теми, кто такими возможностями уже обладает. Конечно, люди могут ограничиться теми, кто им по силам. Но я хочу принять личное участие. И мне кажется, что я сегодня не зря оказалась в нужное время в нужном месте и встретилась с нужными людьми.
– Тебе повезло, – кивнул Алексус, – еще лет пятнадцать назад я бы и говорить не стал со смертной. Не мешку с кровью просить меня, древнего и могущественного Цимисха, об одолжениях.
– Что изменилось? – с любопытством встряла в разговор Делия. – Ты влюбился?
– Можно сказать и так, – рассмеялся Симокатта, – вспомнил прежнюю любовь.
Он поглядел вдаль отрешенным взглядом и заговорил тихо, словно обращаясь сам к себе.
– Я строил Константинополь задолго до того, как его захватили османы. Мои дворцы до сих пор именуют «выдающимися памятниками старинной архитектуры». В 1018 году этому пришел конец. Один из конкурентов подпилил леса, на которых я работал над фреской. Мы, я и десяток рабочих, рухнули на землю с высоты тридцати футов. Трое из них разбились насмерть, остальные остались калеками. А меня, истекающего кровью, подобрал мой Сир. Большую часть вечной ночи я провел в Иерусалиме, мимо меня прошли Салах Ад-Дин и король Ричард, османы и англичане, евреи и арабы. Мне было безразлично, я совершенствовал свое искусство Вивисектора, лепя новые лица и судьбы тем, кто знал тайны ночи и мог заплатить. И все меньше оставалось во мне… Неважно.
Алексус встряхнулся и с вызовом поглядел на девушек.
– Пока… – подсказала Делия.
– Пока, – усмехнулся Симокатта, – пока не появился Интернет. А с ним и возможность вернуться к прежней профессии, не выходя из дому. «Алекс Симкин. Дизайн и иллюстрация». Это мой новый проект. Пришлось учиться заново, многое было упущено за почти десять веков. Зато я познакомился с людьми. Молодыми, талантливыми, увлеченными. Человечество заслуживает своего шанса, Кэролайн. И я помогу тебе за него сразиться. Если ты, конечно, не передумала и готова рискнуть.
– Когда? – спросила Рыжая.
– Завтра!
Алексус обернулся к притихшим молодым Биоинженерам.
– Чтобы завтра за час до заката все уже было готово. Сейчас лето и у меня будет мало времени.
Он поднялся со стула и заторопился к двери, – рассвет уже подступал к Алькатрасу.
========== 104. Малый Николопесковский переулок. Москва. Маша ==========
Торт Саня притащил отменный. Бобби усмехнулся, Маша боролась с искушением так усиленно, что ее отчаяние от собственного слабоволия передалось по Узам. Зоя Сергеевна разливала по тонким ломоносовским чашкам, выуженным из хозяйского буфета, ароматный индийский «Дарджелинг» английского развеса. Пакетики она не признавала принципиально и священнодействие приготовления чая в классической формы чайнике комментировала до мельчайших подробностей.
Маша уже на пороге вручила Сане в обмен на тортик плотный конверт, запечатанный красным сургучом. На печати красовался знак Тремере, и любая попытка вскрыть конверт, не сопровождаемая произнесением «пароля», привела бы к немедленному самовозгоранию послания.
Предосторожности были совершенно необходимы, в письме содержались коды доступа к тщательно защищенному архиву, где хранились боевые заклинания. Содержимое пакета предназначалось новоизбранному главе Черной Башни, как один из символов его власти.
Бобби, еще до отъезда из Нью-Йорка узнавший об этом, пробовал было протестовать, заявив, что подобные ограничения напоминают ему запрет на ношение личного оружия. Но Вэйнврайт возразил, что даже там, где разрешение на оружие получить несложно, претендента на лицензию проверяют на благонадежность и вменяемость, а ситуации, в которых допустимо использование оружия, ограничены законом. К детским фантазиям, каким по мнению большинства обычных людей являлись молнии, файерболлы, кислотные стрелы и дезинтеграция на месте, эти законы пока что были неприменимы. Поэтому к выдаче «лицензий» следовало отнестись с особой осторожностью, а готовность главы Башни взять на себя личную ответственность за последствия считать одним из доказательств соответствия занимаемой должности.
Разговор за чаем слегка коснулся перспектив развития Башни. Саня, приняв после заседания официальные поздравления, исчез из поля зрения Маши на три дня, проведя это время в совещаниях со спешно созванным Советом. В совет, кроме на удивление легко смирившегося со своим поражением Серова, вошли трое москвичей, поскольку отсюда привычнее было координировать всероссийскую или даже международную структуру. Кроме них там оказался японец, изъяснявшийся по-русски с помощью «гугль-транслейт», а по-английски – с кошмарным акцентом, и решившийся остаться в Москве, анголец – студент «Университета им. Патриса Лумумбы», сын высокопоставленного в родном племени колдуна, и средних лет американец – рабочий из Детройта. Еще с полдюжины членов Совета разъехались по домам – в Тайвань и Лондон, в Хайфу, Стокгольм, Сидней и Аддис-Абебу.
Саня в Москве оставаться категорически отказался. Он еще раз напомнил Маше о тревожной обстановке в родном Ростове и ее обещании это обсудить. Обсуждение было назначено на последний день пребывания Маши и Бобби в Москве, билеты на завтрашний самолет были куплены заранее.
– Я это… – Саня почесал за ухом и в сомнении уставился на Машу, – ну, я сам во всякие слухи об инопланетянах и барабашках не верю. А там, говорят, русалок видели. Фигня какая-то, да?
– А что такое «фигня»? – самым нейтральным тоном поинтересовалась Зоя Сергеевна, отламывая ложечкой кусочек торта.
– Современное сленговое выражение, заменяющее нецензурное высказывание, но не несущее оскорбительного контекста, – живо ответил будущий великий славист.
Маша прыснула в кулак, и Бобби густо покраснел.
– Извините, Зоя Сергеевна, – смущенно произнес Саня, – я постараюсь за языком последить.
Зоя молча кивнула.
– Саня, – с легким нажимом сказала Маша, – у нас не так много времени, чтобы я тебе могла рассказать, кого и что я повидала за последний год. Так что я поверю почти во все. Если это будут факты, а не пересказ через десятые руки.
– Есть у нас такой остров – Зеленый. Делит Дон на два рукава. Вот там, говорят, всяких русалок и видели. А еще, вроде, там перед самой войной какая-то штука приземлилась и туда целый полк НКВД нагнали. Когда немцы пришли, чекисты этот остров до последнего защищали – полегли все. Вроде, какие-то секретные грузы вывозили, пока они отбивались. Но это все из газет. А вот камень я своими глазами видел. В полнолуние, ночью. Я еще пацаном был, до армии. С парнями из ПТУ поспорил, что проведу там ночь один. Фотки обещал показать.
– Показал? – поинтересовался Бобби.
– Показал, – кивнул Саня, – вот только камня на них не оказалось. Ну, меня не за камнем посылали, пива выставили, как договаривались. А я его видел. На полянке вдруг как из воздуха свился, сначала прозрачный, потом плотнее. Я хотел подойти, потрогать. Но не вышло, потому что ОНИ туда пришли.
– Кто?
– А я знаю, кто? Компания целая, с десяток. Парни, девчонки. По виду – приезжие все, байкеры вроде. С факелами, с ножами на поясе. Что-то вроде хоровода там устроили, я так и не понял. А потом они кругом стали, а двое в круг вышли – драться. Видно было, что не ссора, а поединок, вроде спортивный. Ну, хорошо дрались, в полную силу. А когда один побеждать стал… У второго вроде горба под курткой что-то зашевелилось. И ростом повыше сделался. И завыл так, что у меня кровь чуть не заледенела. Но тут на него другие кинулись, к земле прижали. Когда встал – парень как парень. Только куртка на спине треснула. Хорошая такая куртка, крепкая. Потом они ушли. А камень таять начал, я, пока с духом собирался, так и не успел подойти.
– Вервольфы, – кивнула Маша, – они могут быть опасны, но ничего ужасного в них нет. У меня подруга – Волчица, Бранка. Она котят любит…
Маша осеклась и резко обернулась к Бобби.
– Расскажешь кому-нибудь – убью! Это секрет, Бранка очень обидится, если узнает, что я слухи распустила.
– Буду нем, как скала, – хохотнул Бобби.
– Ну, это давно было, – продолжил Саня, – потом меня два года дома не было, служил я. В погранвойсках, на Китайской границе. Вернулся, работать пошел – все путем. Но мне Ленка покою не давала, та самая подружка. У нее мама – врач, папа инженер, книжек полный дом. Она мне все твердила, что на автобазе я сопьюсь, как мой батя.
Он замолчал и с тревогой взглянул на Машу.
– Не будем об этом, – кивнула Маша, – я не думаю, что тебе это грозит.
– Да не пью я! – в сердцах воскликнул Саня. – Ну, могу по выходным пивка чуток или пару рюмок в праздник. Не тянет меня. Но Ленка все равно боялась. Короче, ушел я с базы, время появилось свободное, я читать больше начал. В школе только по программе читал, и то не все. А еще про индейцев. И про пиратов. Ну, приключения всякие. А Ленка про эльфов любит и про магию. Сидели мы как-то вечером во дворе, болтали. Она мне про свою любимую книжку рассказывала, про Дракона Возрожденного, про Единую Силу и все такое. И как пристала: «давай попробуем?». Ну, я решил подурачиться, чтобы ее не обижать… Подурачился, ага. Чуть мастерскую не сжег. А потом она этот сайт нашла, с Черной Башней.
– А с Белой? – поинтересовалась Маша.
– Тоже нашла, – улыбнулся Саня, – она теперь у нас там главная. Среди четырех подружек.
– Я бы с ней познакомилась, – Маша с сожалением взглянула на торт, но от второго куска мужественно воздержалась, – но мы завтра улетаем.
– Там еще про монстра в подземельях было, – напомнил Бобби.
– Монстр – тоже давняя история, – кивнул Саня, – еще послевоенная. Туда солдат послали, кабель тянуть. А они не вернулись. Когда спохватились, вытянули кабель наружу, а он измочален весь и в крови. Послали туда еще десяток солдат, с автоматами. И они вынесли два трупа. У одного не было головы, а другой объеден до костей. И говорят, стреляли они там в кого-то, а в кого и сами толком не разглядели.
– Может, это просто слухи? – предположила Зоя, – после войны… Мало ли кто там прятался. Убили солдат, чтобы не донесли, кого видели, а народ потом ужасы домыслил.
– Дед мой там был, – мрачно ответил Саня, – мне он, конечно, такого не говорил, я мальцом был, когда он помер. Но мама потом рассказала, когда…
Он тряхнул головой, словно собираясь с духом.
– Девчонок там нашли. Две недели назад. У нас последние пару месяцев девчонки стали пропадать. Не ростовские, приезжие. Из сел. Кому Москва – мечта, а кому и Ростов – столица. Девочки едут хорошей жизни искать. А всякие гады их неопытностью и дуростью пользуются. Полиция так и не выяснила, кто и куда их заманивает. А этих студенты нашли, которые решили экспедицию в подземелья устроить. То есть, то, что от них осталось. Полиция рты всем заткнула, но мне Ленкина подруга рассказала. Я не удержался, матери растрепал. К нам родственница из села должна была на выходные приехать. Вот я и волновался. Ну, а она мне дедов рассказ передала. И вот, что меня беспокоит. Все эти девчонки пропадать начали, когда я Силу засекать стал. Вроде как плетения, но что-то другое. Разобраться надо.
– Надо… – задумчиво протянула Маша.
– Маш, – напомнил Бобби, – помнишь, что Вэйнврайт говорил?
– Ложи в России, – кивнула Маша, – помню.
– Мы их в Москве засечь пытались, – Бобби нервно забарабанил пальцами по столу. Зоя сердито покосилась на него, но закусила губу и промолчала.
– Саня, – обеспокоенно спросила Маша, – а тот человек, который от тебя убежал. Ты как догадался, что он один из них?
– Из дома он вышел, откуда Силой плеснуло, – ответил Саня, – я и подумал, что он должен знать, что там происходит. Он вообще странный какой-то был, дерганый. И, когда бежал, обронил одну вещь. Вот, я показать принес.
Саня встал из-за стола и вышел в коридор, где оставил небольшую спортивную сумку. В кухню вернулся, неся в руках небольшой продолговатый предмет, завернутый в старую газету. Маша с опаской развернула сверток, но там оказался грубой работы ничем не примечательный нож, кустарной работы, с рукоятью, обмотанной полосой черной кожи.
– Фигня какая-то, – пожал плечами Саня и виновато оглянулся, – извините, Зоя Сергеевна.
– Это не фигня, – покачала головой Зоя, – Машенька, я правильно понимаю, что это «атамэ»?
Маша удивленно воззрилась на бабушку.
– Ты откуда знаешь?
– Книжки читала, – улыбнулась Зоя, – в том числе и исторические романы. Про тамплиеров и чернокнижников.
– Ты права, – согласилась Маша, – и теперь мы можем не сомневаться. Ложи в Ростове. Вот только что с этим делать?
– Ехать в Ростов, – сурово заявил Бобби, – и разбираться на месте.
Маша и Зоя переглянулись.
– Виза у нас на три месяца, – напомнила Маша, – время есть. Билеты сдадим. А как добираться будем?
– А я на машине, – сообщил Саня, – могу довезти. Только машина у меня старая.
– Не проблема, – усмехнулся Бобби, – главное, чтобы на ходу.
На следующее утро Саня лихо подрулил к подъезду. Машина выглядела так, словно вчера выехала из заводских ворот.
– Шемет бы обзавидовался, – усмехнулся Бобби, – у него сплошной фибергласс, а это – прямо танк.
– «Победа», – с гордостью сообщил Саня,– дедова. Он ее еще в начале семидесятых купил, долго ездил. А потом старый стал, чинить. Она в сарае стояла. Дед все сокрушался, что пропадет. Ну, я ее до ума и довел. В память о деде. И для дела.
– Ты же говорил, что с автобазы ушел, – вспомнила Зоя, – а чем сейчас занимаешься?
– Бизнес у меня, – смущенно ответил Саня, – частный. Я в Москву иногда по делам езжу,
затем и машина нужна. Товар у меня такой, не всегда легальный.
– И что за товар? – с подозрением спросила Маша.
Вместо ответа Саня открыл багажник.
– Вот, клиент не взял. Обратно повезу.
Бобби восхищенно ахнул.
========== 105. Алькатрас. Сан-Франциско. Синди. Фьялар ==========
Для тех, кто нуждался в свежей крови для демонстрации своих талантов на семинарах и лекциях, Джулиан отыскал десяток гулей-добровольцев. Учитывая необходимое на восстановление донора время, этого катастрофически не хватало. Но вскоре число добровольцев увеличилось за счет магов и Гару – жажда новых знаний оказалась сильнее инстинкта самосохранения, и «топливом», на котором работали Дисциплины*, готовых поделиться опытом Сородичей снабжали исправно. Магия в крови фейри приводила к непредсказуемым последствиям как использования Дисциплин, так и поведения Сородичей, иногда открывая путь Зверю, поэтому Китейнам в праве быть донорами отказали.
Остальные Сородичи сидели на консервах или выбирались в Сан-Франциско на охоту по строгому графику, утвержденному Луна. Но крови животных в холодильниках Алькатраса не держали. Немногие вампиры, заходившие в своем гуманизме так далеко, что готовы были жить вполсилы и впроголодь – «на хлебе и воде» – вынуждены были питаться в Городе.
По этой причине Синди приезжала в Алькатрас уже за полночь, а уезжала за час до рассвета. Крис, при всей занятости, старался выкроить для нее часок-другой и приглашал почти на все мероприятия, которые посещал сам. Но Синди слишком волновалась в его присутствии и в окружении множества народу чувствовала себя неуверенно. Ей все еще хотелось, чтобы встречи возвращали их в прошлое, а Крис в эти ночи жил только будущим, причем, всеобщим.
К тому же рядом с Крисом почти всегда крутилась Моника. Синди знала, что даже здесь, по давней привычке, выросшей из банальной нехватки денег на большую квартиру, Крис днем делит свою постель с красноволосой Бруха. Синди не ревновала. Почти. Но мысль о том, что Проклятие Каина лежит на любимом в полной мере, и девушка, спящая рядом, не вызывает у него никаких чувств, огорчала ее.
Сама Синди тоже не испытывала плотских порывов. В присутствии Криса в сердце поднималась знакомая нежность, пронесенная сквозь долгие годы, и тоска по несбывшемуся, и легкая трепетная надежда. На что она надеется, Синди не знала и сама.
Воспитанная в строгости и целомудрии, Синди не чувствовала себя обделенной этой бесстрастностью. Ей всегда твердили, что «все мужчины хотят от девушки лишь одного», а любящая женщина только после замужества начинает выплачивать супружеский долг своему защитнику и покровителю.
В покровителях она больше не нуждалась, защитить кого-нибудь могла и сама. А Крис… Если прежде его сдержанность, его осторожную нежность, никогда не пытавшуюся перейти границы дозволенного, Синди воспринимала, как свидетельство серьезности чувств и намерений, то теперь они казались ей холодным равнодушием. И ее сердце сжималось, когда в его веселом взгляде светилась лишь дружеская симпатия.
Этой ночью Крис, встретив ее с парома и наскоро чмокнув в щеку, извинился, сославшись на дела, и скрылся в лабиринтах тюрьмы, весело болтая с Моникой. Та встряхивала в ответ алым ирокезом, один раз звучно хлопнула Криса по плечу, и, казалось, вовсе не придавала значения тому, видит ли он в ней девушку.
Синди бродила по острову, чувствуя себя одинокой и несчастной среди толпы совершенно чужих людей. Она всецело одобряла цель съезда – преодоление давней вражды и создание новых союзов – и в другое время гораздо больше заинтересовалась бы многими из происходящих ей событий. Но на душе было пусто и темно.
Не отдавая себе в этом отчета, девушка выбирала самые безлюдные тропинки, самые темные закутки. И тут ей повезло. В маленьком, тенистом дворике, окруженном живой изгородью и незаметном за выступом скалы, на каменной скамье, выхваченной из темноты теплым желтым светом фонаря, сидела Мелисента с книгой. Она сосредоточенно вглядывалась в строчки и чуть шевелила губами, словно заучивая что-то наизусть.
– Привет! – Синди нерешительно присела на скамейку.
Мелисента улыбнулась. Похоже, она была рада предлогу отложить занятия на потом, и ободренная Синди придвинулась ближе.
– Что читаешь? – книга оказалась прекрасным поводом начать непринужденный разговор.
– Учебник химии, – вздохнула Мелисента, с трудом идет.
– А зачем тебе? – удивилась Синди. – Ты же и так…
– Принцесса? – со смехом закончила Мелисента. – Я больше в этом не уверена. Зато я – графиня Шемет. Девчонки в классе, наверное, все ногти от зависти сгрызли.
Она задумалась.
– Но, знаешь, мне уже почти все равно. Хотя мне еще придется с ними увидеться – я экзамены осенью сдавать буду, а им еще до лета учиться.
– Ты так и не ответила, зачем тебе экзамены, – напомнила Синди, – ты же не собираешься работать? Тогда зачем тебе аттестаты и дипломы?
– Почему это? – Мелисента слегка поджала губы. – Сначала, конечно, учиться. Войцех, знаешь, какой умный? И ужасно образованный. Если я не дотянусь – ему со мной скоро станет скучно.
– Но он же тебя любит! – возмущенно воскликнула Синди. – Как же он может с тобой скучать?
– Запросто, – пожала плечами Принцесса, – не о хозяйстве же ему со мной разговаривать. Тем более, что какое там хозяйство с таким мужем…
Она вздохнула, напустив на себя ужасно взрослый вид. Синди улыбнулась.
– А работать зачем?
– Не дома же сидеть, – хмыкнула Мелисента, – пока муж делом занят.
– Но он же безумно богат, как я слышала, – заметила Синди, – мне Крис говорил, что у Шемета денег куры не клюют, а они друзья.
– Кто? Куры? – рассмеялась Мелисента. И тут же ласково взяла за руку погрустневшую Синди. – Деньги у него есть. И это здорово. Потому что нам не нужно думать о том, хорошо ли платят за любимую работу. Мы можем выбирать, что пожелаем. У многих такой возможности нет. Войцех – музыкант. А еще он хочет, если все сложится так, как мы надеемся, снова стать летчиком. Ему истребители нравятся, они быстро летают. А еще он Крису помогает с его общественной деятельностью.
– А Крис этой деятельностью занимается? – обиженно переспросила Синди. – Мне он не рассказывал.
По правде сказать, Крис пытался на что-то такое намекать. Но почему-то как раз в те моменты, когда голова у нее шла кругом от его тихого шепота, близости блестящих глаз и шелковистых кудрей.
– Ты сама у него спроси, – с прохладцей ответила Принцесса, и Синди решила сменить тему.
– Как ты это сделала? – выпалила она, неожиданно набравшись смелости, наконец, задать тот вопрос, который действительно ее волновал. – Ну… С Войцехом…
– Ты это имеешь в виду? – лукаво улыбнулась Мелисента, положив руку себе на живот. – Как все. Обычным способом.
