Текст книги "Операция "Рагнарек" (СИ)"
Автор книги: Ольга Сословская
Соавторы: Андрей Журавлев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 81 страниц)
– Ты получишь свою плату, – решила дроу, – когда хочешь приступить?
– Да хоть сегодня, – ответил Регент, – можешь у Тильды спросить, ничего ужасного с тобой делать никто не собирается.
– Ага, – подтвердила Тильда, – они просто исколют тебя иголками, опутают проводами и измерят все, что поддается числовым выражениям.
Разговор прервал зазвонивший в кармане у Делии телефон. Фьялар сообщал, что останется у оборотней на ночь. В подробности он не вдавался, но беспокойства в голосе не было. Скорее, предвкушение приятного вечера. Делия решила не делиться с ним своими планами.
– Сегодня, – кивнула она Вэйнврайту, пряча телефон в карман, – все равно больше заняться нечем.
– А я? – спросила Маша. И, глянув на Бобби, ойкнула, – то есть, конечно, «мы».
– Позвони Войцеху, – предложила Делия, – он хочет сводить свою девчонку куда-нибудь поужинать, и ему нужна компания, чтобы она не слишком заглядывала ему в рот, не то заметит, как он мало ест.
– Неплохая мысль, – улыбнулся Бобби, – Маша, ты как на это смотришь?
– Голодными глазами, – ответила девушка, – от сегодняшних бесед у меня аппетит разыгрался.
– Передай Шемету, что его искал Кадир, – сообщил Вэйнврайт.
До Лорда Регента уже дошли сплетни о самоубийственном поведении Войцеха. Но ударник Фьялара принадлежал к клану Малкавиан, и безумие было у него в крови. По разговору Маши и Делии Вэйнврайт понял, что они даже не подозревают, чем рискует Войцех. Но решил не обсуждать со смертными правила Маскарада. Подобный разговор мог плавно вернуться к обсуждению его отношения к Тильде, и карлик, с тревогой поглядев на воспитанницу, решил оставить эту тему. В конце концов, одним психом меньше – невелика потеря.
Комментарий к 34. Кеннилворт, Манхэттен, Нью-Йорк. Тильда
*Оккам – английский философ, автор изречения, именуемого «бритвой Оккама» («Не следует множить сущее без необходимости»), одного из принципов научного подхода к изучению явлений.
========== 35. Бруклин; Casa Mono, Манхэттен. Нью-Йорк. Мелисента. Войцех ==========
Мелисента сидела в школьной столовой, уже в который раз бездумно перечитывая главу в учебнике истории, и не понимая ничего. Наполеоновские войны, Битва Народов, Эльба… Слова не цеплялись за память, скользя по периферии зрения черными муравьями букв.
На рассвете, нет, перед самым рассветом ее разбудил тихо звякнувший телефон. Она спросонья нажала кнопку – сообщение от Него. Теперь у Мелисенты был Он, с красивой, каллиграфически и с замысловатыми завитушками выведенной большой буквы.
«Когда фиалки льют благоуханье
И веет ветра вешнего дыханье,
Мудрец – кто пьет с возлюбленной вино,
Разбив о камень чашу покаянья.
Pago Casa del Blanco или Brunello di Montalcino?»
Странное сообщение. Как и все в Нем. Но эту загадку она разгадала. Отправила ответ с одним только словом «Паэлья», и попыталась снова уснуть. Сон не шел, после вчерашнего бурного свидания, ссоры с матерью и ночных кошмаров, в которых Войцех превращался в дракона, и его пламя опаляло ее изнутри, заставляя снова и снова задыхаться от невыносимого желания.
Домой Мелисента решила не ходить. Украдкой засунула в школьный рюкзак немнущееся маленькое черное платье. Туфли, конечно, не самые парадные – но и так сойдет. Уже после занятий позвонила матери, наврала с три короба про какую-то экскурсию с классом. Кажется, убедила. Вернуться опять нужно было не поздно, а телефон Войцеха снова не только не отвечал, но вообще был недоступен. Как и смысл происходящего в ее жизни.
Девушка пыталась ответить себе на вопрос «что происходит», складывая в уме весь свой маленький жизненный и большой читательский опыт. Даже советами подруг на этот раз не пренебрегла, пропуская события последней недели через сито афоризмов, мудрых фраз и устоявшихся мнений. События в нем застревали, никак не желая укладываться в рамки, ящички с классификационными ярлычками и логические схемы.
Это не походило ни на «любовь заканчивается, когда мужчина добивается своей цели» из классической литературы, ни на «любви без секса не бывает» из утверждений ее прежних кавалеров. Конфетно-букетный период, как непременная плата за дальнейшее, признавался всеми необходимой фазой для доказательства серьезности отношений и намерений. Но и только. Ее всегда трясло от прагматичности этого подхода, от банальности фраз, которыми ее пытались убедить в искренности чувств. «Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивая?». Зеркало. И каждый следующий самовлюбленный болван, который надеялся, что ему удастся заполучить то, что не досталось предыдущему.
К тому моменту, как Кристи уговорила ее не просто сходить на концерт, а попытаться пробиться в гримерку и свести как можно более тесное знакомство с музыкантами, Мелисента пришла к выводу, что ценность этого «приза» для нее самой значительно меньше, чем для охотников за ним. И с горькой, отчаянной решимостью собиралась избавиться от него, просто вышвырнув в мусорную корзину. Главное, чтобы подальше от тех, кто посмеет хвалиться этим трофеем.
На концерте она не столько слушала музыку, хотя ей нравился этот жесткий, но в то же время романтический, стиль, сколько пыталась холодно и непредвзято оценить кандидата на роль «мусорной корзинки». И золотоволосый ударник сразу привлек ее внимание. За его ангельской хрупкостью и декадентским изяществом она скорее почувствовала, чем разглядела, давнюю неизбывную боль. Под обжигающей лавой страсти, рокочущей в его барабанах – холод. Не тот, которым как ледяным душем окатывают слишком приблизившихся чужаков, но сырой могильный холод одиночества, ночную тоску и боль. Обнять и согреть, увести за собой к теплу, свету и солнцу. Невозможно, невозможно…
И его осторожные поцелуи, такие бережные поначалу. Сладкие, как мед, и горькие, как печаль. Она сама расстегнула пуговку, приглашая его дальше. Но Войцех только легко коснулся тыльной стороной руки ложбинки между грудей, как будто не хотел обидеть ее отказом.
– Не здесь, моя прекрасная, – прошептал он, обжигая ее ухо горячим дыханием, – но если ты хочешь, мы можем поехать ко мне.
И она сказала «да», и это было уже то, окончательное, «да», после которого у девушки не бывает возврата.
Она была благодарна ему за то, что он не стал лгать ей. Не попытался купить ее согласие красивыми словами и пустыми обещаниями. И взял то, что она готова была выбросить, как бесполезный мусор, словно получил величайший дар. Он вернул ей ее саму. Странным, парадоксальным образом, вернул чистоту и невинность, забрав их себе. И у нее уже не оставалось ни малейших сомнений в том, что происходящее с ней – любовь.
Но Он больше не звал ее к себе. Если бы не вчерашний вечер в студии, Мелисента решила бы, что Войцеху нужна только компания для его не очень взрослых развлечений, девочка, с которой можно ходить в кино и кататься на качелях, заговорщически показывая язык всем адептам большого секса. Вечный мальчишка, с печальными мудрыми глазами, не готовый отпустить свою юность. Но он старательно и умело разжигал в ней до поры скрытое пламя, и Мелисента никак не могла понять, что ему на самом деле нужно от нее.
– Не буду об этом думать, – решила она, – не стану.
Есть только здесь и сейчас, остальное не имеет значения. Сегодня это паэлья и белое кастильское вино. Чистое и свежее, как утро любви. Но что-то подсказывало ей, что скоро очередь дойдет и до темного, как кровь, Пино Нуар. Утром она была одна, его время было – ночь.
– Милси! – голос Кристи вырвал Мелисенту из размышлений, – что ты здесь забыла в такое время?
Мелисента чуть дернулась, как всегда, когда ее называли этим именем. Но она не спорила, ее полное имя звучало слишком уж по-книжному в стенах школы.
– Жду вечера, – вздохнула она, – если мама вдруг спросит, скажешь ей, что у нас была экскурсия в музей?
– С чего вдруг я стану врать твоей маме? – сердито ответила Кристи, – я и так тебе помогла, чем могла, и никакой благодарности с твоей стороны.
Именно Кристи потащила ее на концерт. Длинноногая голубоглазая блондинка, признанная «королева класса» была готова поддержать Мелисенту в любых нарушениях правил и запретов. Она вечно таскала за собой подругу на вечеринки и тусовки, поскольку непохожая красота Мелисенты служила гарантией того, что «приведи девушку для друга» не закончится тем, что эту девушку предпочтут ей самой. В последнее время Кристи надоело однообразие школьных романов, предсказуемых и бесперспективных для осуществления ее главной амбициозной мечты – попасть на обложки гламурных журналов. Идея зацепить восходящую звезду рок-музыки, пока ее еще не заграбастала не менее предприимчивая соперница, показалась ей удачным началом будущей карьеры.
Но первый опыт не слишком удался. Своей целью Кристи выбрала Бруниссона, сразу углядев в нем лидера группы. Крутившаяся рядом с ним темнокожая коротышка с далеко не модельной фигурой Кристи не смутила – «джентльмены предпочитают блондинок», это она усвоила хорошо. Даже если блондинки выше джентльменов почти на голову. Она в удачный момент заняла стратегическую позицию у ног Фьялара, но чертов карлик с холодными глазами убийцы ее спугнул. А потом их спешно увезли, раздав карточки с телефоном.
На телефон отвечал вежливый женский голос. Мэри, гуль и секретарша Иветт – но Кристи об этом не знала. Всем участницам резко оборвавшейся вечеринки пообещали бесплатные билеты на следующий концерт.
Кристи не только похвасталась визиткой всем, кому только можно, но и довольно прозрачно намекнула на свои завязавшиеся отношения с темноволосым гитаристом, к восхищенной зависти подруг. Всех, кроме Мелисенты, которая была в курсе истинного положения вещей. Мелисента пыталась предупредить, что враньем Кристи рискует поставить себя в неловкое положение, но самоуверенная блондинка не пожелала слушать. И в результате получила увесистый щелчок по носу, когда в местных газетах появилось объявление о помолвке Фьялара Бруниссона с той самой немодельной креолкой.
Она попыталась было обратиться за помощью к Мелисенте. Та в подробности не вдавалась, но, судя по высказанной сквозь краску смущения просьбе помочь с контрацептивами, не ограничила свое знакомство с ударником удачным исчезновением с вечеринки. Однако Мелисента отказалась тащить подругу на очередное свидание. По совершенно неубедительной с точки зрения Кристи причине, что Войцеху это не понравится. И теперь она решила расплатиться с неблагодарной выскочкой за все свои разочарования.
Компания для этого подобралась, как нельзя более, подходящая. Джек и Айзек, футболисты школьной команды, оба бывшие ухажеры Мелисенты. Джек сам бросил девушку, после двух или трех неудачных штурмов за первую неделю романа. Айзеку пришлось хуже – Мелисента поймала его на вранье о том, что уже «все было». Да еще и настолько неудачном, что нашлись свидетели подтвердившие , что в вечер, когда было это «все», она вообще была в другом месте и принимать участия в происходящем не могла. «Ты меня со своей рукой не путаешь?» – едко бросила ему Мелисента в присутствии чуть не половины класса, и Айзеку пришлось заткнуться, когда ее слова вызвали общий смех и стали причиной редкого перехода зрителей на сторону «Принцессы Недотроги».
– Можете записываться в очередь, парни, – со смехом сказала Кристи, – малышка уже встретила своего прекрасного принца на белом коне и поторопилась вручить ему хрустальную туфельку. Теперь она и до простых смертных снизойдет. Принцам от Золушек, кроме туфелек, ничего не нужно.
– А ты уверена? – подмигнул Айзек, – может, она его вообще с вибратором спутала?
– Давай, ты первый, – усмехнулся Джек, – а я подожду твоего отчета о том, стоит ли она вообще того, чтобы в нее вставить что-то покруче вибратора.
– Кристи! – Мелисента залилась краской и вскочила на ноги.
– Что «Кристи»? – пожала плечами блондинка, – ты думаешь, если Шемет тебя трахнул, ты стала особенной? Да у него таких как ты – полный зал идиоток. Можно каждый вечер свежим мясом полакомиться.
– Шемет – крутой мужик, – кивнул головой Джек, – за таким и объедки подобрать не зазорно. Пожалуй, я первый. А Айзек подождет моего отчета.
– Да полкласса уже ждет, – расхохотался Айзек, – пойду список составлять. В порядке живой очереди. Думаю, Милси уже вошла во вкус, и никому не откажет.
Мелисента уже перестала обращать внимание на изгаляющихся в насмешках парней. Она сцепила взгляды с бывшей подругой, и Кристи, выдержав всего несколько секунд, опустила глаза, нервно сглотнула.
– Идемте отсюда, – она потянула за собой Айзека и Криса, – Милси нужно в одиночестве обдумать свалившееся на нее счастье.
Войцех уже сидел за угловым столиком, накрытым на четверых, когда Бобби привез девушек в Каза Моно. Ресторан с его псевдо-старинным интерьером, темными деревянными панелями и хромированными лампами вполне отвечал невзыскательным вкусам кишевших здесь туристов со всех концов света. Но кухня и вправду была отменной, Войцех позаботился найти лучшее, что мог предложить Нью-Йорк.
– Прости, что не заехал за тобой, моя прекрасная, – сказал Войцех, галантно целуя ее руку, и одновременно ухитрившись второй рукой незаметно провести по открытой чуть ниже лопаток спине, – цейтнот, как обычно. Боялся, что нам столика не достанется. Вы уже познакомились?
– Конечно, – Мелисента улыбнулась, – у тебя замечательные друзья.
– Мы такие, – рассмеялся Бобби, пожимая руку Войцеха, – особенно, когда в программе паэлья с моллюсками.
– Как ты угадал? – обрадовалась Мелисента, присаживаясь на отодвинутый Войцехом стул.
– Ясновидение, – с гордым видом ответил Войцех, – это моя профессия, угадывать, что девушка захочет на ужин. Владельцы ресторанов просто рвут меня на части, предлагая работу.
– Тогда зачем спрашивал? – удивленно сказала Мелисента.
– Он тебя разыгрывает, – рассмеялась Маша, уже разглядывавшая меню, – паэлья здесь только с моллюсками. Но всего остального тоже вдоволь на любой вкус.
Паэльей они не ограничились. Бледно-желтые тыквенные крокеты с белоснежным козьим сыром, запеченные утиные яйца, прозрачная как слеза жареная свиная грудинка, хлебцы с апельсиновыми цукатами. Бобби ел за двоих, в буквальном смысле, Войцех, пользуясь моментами, когда Маша отвлекала Мелисенту, сбрасывал ему на тарелку свою долю. Но вином наслаждался сам, смакуя каждый глоток. Малкавиан еще помнил, каким должно быть хорошее вино, и накладывал добытые из закромов памяти воспоминания на пресные и плоские реальные ощущения. Получалось неплохо, и он решил, что этот трюк можно будет повторить еще на чем-нибудь. Кроме Мелисенты. Обнимать ее, вспоминая о тех, кто лет двести назад делил с ним постельные радости, было кощунственно.
Маша и Мелисента о чем-то перешептывались, улыбаясь, и у Войцеха потеплело на душе. Девочка пришла сюда побледневшая, с легкими тенями под прекрасными глазами, и он боялся, что вчерашним скандалом не обошлось. Но расспрашивать при друзьях не рискнул. Да и вообще, понял он, не рискнул бы. Ее ответы могли потребовать от него решительных действий, а все, что приходило в голову, никуда не годилось. Но сейчас она позабыла обо всем, смеясь шуткам Бобби, напоказ секретничая с Машей, легонько подкалывая его самого. Поначалу он собирался пригласить Фьялара и Делию составить им компанию на вечер. Но Мелисента побаивалась Фьялара, особенно после того, как тот рявкнул на Войцеха, сбившегося с ритма. И Делия, с ее чуть циничной ухмылкой, могла ненароком задеть кого угодно острым, как бритва, язычком. И, как ни крути, двести лет – это двести, а не двадцать. Впрочем, когда это касалось его самого, в последнее время об этом так легко было забыть.
– А где Фьялар? – спросил он Бобби, – у него телефон не отвечает.
– Фьялар на концерте народной музыки, – рассмеялась Маша, – нам Делия сказала. Неожиданно укатил на север в волчью глухомань. А Делию мы оставили в хищных лапах Вэйнврайта, он собирался проводить над ней научные эксперименты. С ее полного согласия, понятное дело.
– Кстати, о Вэйнврайте, – вспомнил Бобби, – он просил тебе передать. Тебя Кадир ищет. Для чего и зачем – не знаю.
Войцех нахмурился, он хорошо представлял себе, зачем мог понадобиться Ал-Асмайю. Так скоро…
По лицу Мелисенты пробежало тревожное облачко, и Малкавиан усилием воли прогнал из головы мысли о Шерифе. Не сейчас.
Легкое вино сделало свое дело, беседа становилась все более непринужденной. Маша расспрашивала Мелисенту о школьных делах, и Войцех снова чертыхнулся про себя. Он вообще забыл, что у принцесс бывают занятия кроме посещения рок-концертов и романтических прогулок с вампирами. При упоминании школы Мелисента снова помрачнела, но Войцех не придал этому значения. Школу, по его мнению, любить вообще было невозможно.
Разговор плавно перешел на сравнение школьной и университетской программы. Выяснилось, что Бобби как раз пишет реферат по Наполеоновским войнам, и его мнение о причинах поражения французской армии в корне не совпадает с тем, которое Мелисента только сегодня почерпнула в школьном учебнике.
– При чем тут зима? – возмущенно заявил Бобби, – Наполеон, по-твоему, был необразованным болваном, не знающим, что в России зимой холодно?
– Ну, может, он не думал, что настолько… – протянула Маша.
– А ты вообще должна это знать лучше всех, – фыркнул Бобби, – кто из нас русский?
– Никто, – рассмеялась Маша, – я вообще еврейка. И в Питере с двух лет не была, так что о русских зимах знаю не больше тебя. Вон Войцех и то, наверное, знает лучше, он поляк.
– Литвин, – поправил Войцех, – но польской крови во мне, и вправду, даже больше. Полячки младые в нашем роду через поколение в жены брались.
– Ну и что ты скажешь о русских зимах? – не унимался Бобби, – могли они победить Наполеона, или для этого понадобился гений Кутузова?
– Гений Кутузова? – голос Войцеха оставался спокойным, но в глазах полыхнуло холодное ледяное пламя, – В чем, это, сударь мой, выразился непревзойденный гений Светлейшего? Уж не в том ли, что он без всякой пользы войска под Бородино положил, а потом Москву без боя сдал? «Генералу Морозу» он доверил за себя сражаться? Так ведь и русская армия по дороге от Тарутина к Вильно две трети от мороза и болезней потеряла. Мерзлую конину ели, сухарей штаб-офицерам недоставало, не то, что нижним чинам. На Березине по раненым и женщинам картечью били, а Бонапарт-то все равно ушел. А все почему? Чичагов ему как бельмо в глазу был, завистью да местью Темнейший лис исходил. Неприятеля выпустил, зато соперника подставил. Мне Денис Давыдов еще до Березины рассказывал, как Кутузов к адмиралу гонцов слал, подложные даты на письмах ставил. «Третьего дня из Копыся вышли, следуйте к Борисову». Тьфу!
Вилка, сломавшись со скрежетом, жалобно звякнула по тарелке, оставив в побелевших на костяшках пальцах согнутый черенок.
Маша выразительно кашлянула, и Войцех с ужасом посмотрел в расширившиеся глаза Мелисенты. Сердце остановилось, дыхание замерло. Еще минуту, пока висело напряженное молчание, Шемет отчаянно восстанавливал его.
– Это записки моего прадеда, – тихо сказал он, – того, чей портрет у меня на стене. Мы так похожи, что я привык представлять себя на его месте. Вот, увлекся…
Мелисента рассмеялась и наградила его легким поцелуем в щеку.
– Ты бы на его месте тоже был героем, я знаю, – шепнула она, – только больше не пугай меня так, пожалуйста.
Войцех кивнул.
От пережитого его замутило. Кровь бешено застучала в висках, атрофированный желудок отказывался держать выпитое вино, а контроль над телом стремительно уходил. Войцех, наскоро пробормотав извинения, выскочил из-за стола, Бобби, поймавший умоляющий взгляд Мелисенты, выбежал за ним.
В туалете Войцеха вывернуло кровью. Алые капли пота выступили на лбу, покрыли испариной верхнюю губу. Он плеснул себе в лицо водой, торопливо смывая кровь, тут же розовыми каплями забрызгавшую раковину. В зеркале увидел Бобби за спиной.
– Тебе помочь?
– Спасибо. У меня сегодня все с собой, – Войцех достал из кармана пакетик и жадно припал к горлышку губами.
Бобби покачал головой, оторвал полосу от бумажного полотенца и принялся вытирать раковину.
– Я не это имел в виду, – сказал он, – хотя, в случае крайней необходимости…
– Прости, я не в себе. С друзьями не бывает достаточно крайней необходимости.
– Еще раз. Я чем-то могу помочь?
– У меня мозги не работают. Придумай что-нибудь. Не оставляйте ее сегодня наедине со мной – это опасно.
– Мы уезжаем?
– Еще не сейчас. Полчаса я продержусь. Пусть успокоится и забудет.
Мелисента, воспользовавшись отсутствием Войцеха, решилась заговорить с Машей о том, что ее тревожило весь вечер.
– У меня под лестницей – школьный рюкзак. В нем форма. Мне нужно будет переодеться, прежде чем попасть домой. А я не хочу, чтобы он знал.
– Что, совсем плохо дома? – участливо спросила Маша.
Мелисента молча кивнула.
– Только не говори ему.
– Не скажу, – пообещала Маша, – но не уверена, что у меня получится задержать его, если он захочет тебя проводить.
– Попробуй что-нибудь придумать.
Ответить Маша не успела. Зазвонил телефон, оставленный Войцехом на столе, и девушка взглянула на экран. Кадир Ал-Асмай. Машу словно молнией ударило. Только теперь она поняла, зачем Шериф так настойчиво ищет Шемета.
– Вот что, девочка, – произнесла она совершенно взрослым и не терпящим возражений голосом, – вызывай такси и бегом домой. Заодно и переоденешься. Я что-нибудь придумаю.
– Что-то случилось? – с тревогой спросила Мелисента.
– Пока нет. Но тебе лучше уехать.
– А я думаю, это называется иначе, – твердо ответила Мелисента, – это называется сбежать. И бросить. Дома я разберусь.
Благими намерениями… Сложно было назвать адом ее торопливые горячие поцелуи в темном подъезде с перегоревшей лампочкой. Свой Ад он носил с собой, всегда и везде.
– Я не знаю, какие тайны ты скрываешь, – прошептала она, – и не спрошу, пока сам не решишь рассказать. Но я хочу, чтобы ты знал – что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне.
Войцех не ответил. Ее тонкие пальцы коснулись его лица, обрисовывая в темноте контур губ, бровей, век. Она потянулась губами к его глазам, чтобы снять слезу.
– Никогда так не делай, – хрипло прошептал он, отстраняя ее, – пожалуйста.
Дома было темно, все уже спали. Мелисента торопливо проскользнула в свою комнату. Швырнула на кровать рюкзак, вытащила из него форму, потянула через голову платье. В тусклом свете ночника влажно блеснуло алое пятнышко на груди, но платье стерло его, и она так и не успела понять, откуда оно взялось.
В зеркале снова мелькнули темные ветви, звезды посыпались дождем. Девушка в зеркале улыбнулась ей, и все погасло.
========== 36. Манхэттен, Нью-Йорк. Фьялар. Войцех ==========
– Рассказывай, как съездил.
Фьялар лежал на животе, повернув набок голову, блаженно размякая под руками сидящей на нем верхом Делии. Девушка разминала затекшие от долгой поездки, свернувшиеся в тугие клубки мышцы шеи и спины.
– Ага. Вот тут. И чуть ниже, – Фьялар подался под ее руку.
– Не ерзай. Не то перейдем ко второй части, не успев закончить с первой, – Делия сжала его плечо, – я не железная.
– Судя по твоей хватке, этого не скажешь, – усмехнулся гном.
Они сравнили отчеты о проведенном времени. Делию поразило, насколько выводы пока что незнакомого ей ярла напоминали заключения Лорда Регента. Это могло означать только одно – объективность суждений. Слишком уж разными были Тремере и Гару. Ее снова почти захлестнул приступ безнадежности и отчаяния. Строить планы на будущее ей никогда не нравилось, они вечно летели в Преисподнюю, сталкиваясь с реальностью. Зато в том, чтобы действовать раньше, чем думать, полагаясь на то, что тело само примет решения – в этом с ней мало кто мог сравниться. Фьялар, поначалу сердившийся на ее безумные и безрассудные выходки, давно смирился и привык полагаться на ее интуицию не меньше, чем на свою логику. Гном предпочитал обдуманные решения. Правда, принимал их быстро и не жалел потом о последствиях, если что-то шло не так, что, впрочем, случалось крайне редко.
Фьялар даже затылком почувствовал ее изменившееся настроение. Он вывернулся, резким движением прижимая к ее своей груди.
– Ничего. Мы справимся. Как обычно, – шепнул он в самые ее губы, – и пора переходить ко второй части. Нам еще выспаться нужно, ночью опять полный дом кровопийц набьется.
Возможности возражать он ей уже не оставил.
Разбудила их Иветт, крайне недовольная тем, что Фьялар сутки не отвечал на звонки ни ей, ни Мэри. У нее были хорошие новости – Лили, примоген Тореадор Сан-Франциско, не только предлагала им выступить во Фриско, но обеспечила концерты во всех крупных городах по пути от Нью-Йорка. Предложение перспективное для будущего группы, но крайне сложное для воплощения по причине состава. Иветт пыталась свалить решение этих проблем на Фьялара, но тот послал ее к троллям, объяснив, что продюсер свои деньги получает не за красивые глаза.
– Это работа менеджера, – заявила Иветт.
– Так найди нам менеджера, – рявкнул Фьялар, – и сними ее с моей шеи.
Делия усмехнулась. Но радоваться было рано.
Следующим позвонил Кадир. Шериф решил уподобиться типу из анекдота, разыскивающему упавшую монетку под фонарем, а не под темным кустом, под который она завалилась. Он предпочитал обращаться к здравому смыслу Фьялара, а не к малкавианскому безумству Войцеха напрямую, и рявкать на него было бесполезно. Фьялар пообещал уладить проблему, хотя у него при этом было ощущение, что он бессовестно лжет Ал-Асмайю. Что делать с Шеметом, он представлял себе слабо.
Зато это очень хорошо представлял себе позвонивший, к полной неожиданности Фьялара, Картер Вандервейден, примоген Клана Малкавиан. Бывший адвокат даже при телефонном знакомстве произвел приятнейшее впечатление безукоризненными манерами и старомодной вежливостью. Он очень сожалел о том, что вынужден обеспокоить Фьялара своей просьбой, но Войцех, к его глубокому огорчению, на контакт не шел. После долгих и витиеватых объяснений, цель звонка, наконец, выяснилась. Войцех получал официальное разрешение на Обращение. Фьялар поблагодарил мистера Вандервейдена в самых изысканных выражениях, и чуть не разбил телефон, швырнув его на пол.
– Тролль бы побрал этого психа! Он на это не пойдет.
– По-моему, они все пытаются свалить ответственность на тебя, – заметила Делия.
– А на кого же еще? Даже если бы не мое отношение к Шемету, он мне нужен. Крис был прав – другого такого мне не найти ни среди живых, ни среди мертвых.
– Тогда попробуй его убедить.
– Похоже, другого выхода нет, – согласился Фьялар.
Они спустились вниз, и Диззи тихо ускользнул к кофейной машине, размышляя о преимуществах успокоительного действия травки на психику.
Но на этом телефонные звонки не закончились.
Катарина Вайс, Марлена, Хелен Панхард, Калеброс … У каждого нашелся вопрос, требовавший неотложного ответа, дело, невыполнимое без участия или совета Фьялара, проблема, которую только он мог решить.
– Они что, решили тебя Принцем Нью-Йорка назначить? – хмыкнула Делия.
– Для них это был бы удобный вариант, – кивнул Фьялар, – особенно для тех, кто полагает, что мог бы купить меня, или просто дергать за ниточки. Но они на это не пойдут, к счастью. Думаю, дело в том, что до выборов недалеко.
– Как раз перед туром, – вспомнила Делия, – по крайней мере, оставишь за спиной спокойный город.
– Боюсь, что после выборов основная катавасия только начнется, – вздохнул Фьялар, отставляя пустую чашку из-под кофе и набивая трубку, – но это уже от нас не зависит.
Через час после заката предсказание Фьялара сбылось. Компания начала подтягиваться в студию. Пришли даже Хоакин и Рамо, обычно являвшиеся только на репетиции. Эфраим Вэйнврайт с Тильдой. Из подвала, в последнее время подсоединенного к городским стокам, показался Шарк. Маша и Бобби, держащиеся за руки, словно кто-то собирался растащить их в разные стороны. Норвик, в черных кружевах и бархате, более напоминающий Сальери, чем скальда. С чехлом от контрабаса. Крис и Моника, косящиеся друг на друга, как разводящаяся после двадцати лет совместной жизни пара на пороге суда. Диззи, с большой кастрюлей на тележке и бутылкой виски в руке. На охоту сегодня не пошел никто.
– Кого ждем? – спросил Фьялар, оглядывая собравшихся, – Кадира или Войцеха?
– Правильная постановка вопроса, – кивнул Крис, – с Шеметом надо что-то делать.
– Если не мы, то Ал-Асмай, – согласился Норвик.
– Жаль девочку, – кивнул Вэйнврайт, обнимая Тильду за плечи, – но она сама напросилась.
– Кто ему скажет? – спросила Делия.
– Я, – Крис тряхнул непослушными кудрями, – меня ему придется выслушать. За ним долг.
***
Войцех встретил ее у подъезда, ослепительный в черном смокинге и белой бабочке. С темно-пурпурной, почти черной розой в руке. На ней снова было то белое вязаное платье, в котором она была, как невеста, на их первом настоящем свидании.
– Поедем сегодня ко мне? – он почти не спрашивал, зная ее ответ заранее.
Мелисента улыбнулась ему, засияв счастьем.
– До утра? – тихо спросила она.
– И дольше, если захочешь, – ответил Войцех, протягивая ей розу.
– Я уже хочу, – она поцеловала его, привстав на цыпочки, – очень.
Виллис ждал их за углом. Войцех решил не оставлять ни малейших следов, полагаясь на стертую память водителей. Крис, сидевший за рулем, опустил темное стекло, отделявшее водительскую кабинку от салона, и они устроились на заднем сиденье, тесно прижавшись друг к другу. Мелисента, свернувшаяся котенком на его груди, чуть не мурлыкала от удовольствия, и не торопилась с поцелуями, предвкушая долгую и нежную ночь.
На этот раз в прихожей горел мягкий свет, ожидая ее. Войцех прошел в спальню, зажег свечи на прикроватном столике, где уже стояла бутылка «Пино Нуар» и два тонких бокала на высоких ножках. И возле хрустальной вазы, стоявшей у стены на резной подставке. В вазе была белая, как молоко, роза, и Мелисента присоединила к ней черную, доверчиво прильнувшую к соседке бархатистыми лепестками. В гостиной, запертой на ключ, спал зачарованный вампирским взглядом мужчина. Его имени Войцех не знал, но это не имело значения. Для первого голода после обращения, страшного и болезненного, медицинские пакетики подходили мало.
Мелисента забралась на кровать, скинув туфельки, швырнув сумочку в угол, и молча смотрела, как Войцех разливает по бокалам вино. До половины, чтобы дать возможность вдохнуть букет, прежде чем прокатить густое вино по языку, наслаждаясь вкусом. Сегодня все его движения, обычно порывистые, были точны и аккуратны, как будто продуманы заранее. Но от этого еще изящнее и грациознее, чем всегда.
– За тебя, принцесса, – он вручил ей бокал и коснулся его своим, чуть ниже края, – за нас.
