Текст книги "Операция "Рагнарек" (СИ)"
Автор книги: Ольга Сословская
Соавторы: Андрей Журавлев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 81 страниц)
– У Иветт, – покачала головой Екатерина, – и среди них пара Старших. Малкавиан и Бруха. Остальные не в счет, если не говорить о гноме.
– Значит, слухи верны, – заключил Полонья, – они будут мешать.
– Новости о том, что они вскоре отправляются в Сан-Франциско, не тайна. В любой музыкальной колонке местных газет. И на сайте их группы. Возьми их на себя.
– Добро пожаловать в отель «Калифорния»*, – усмехнулся Полонья, – хорошо, от этой работы я тебя избавлю.
Они, наконец, прекратили поединок воли, и, как старые союзники, уселись на единственной уцелевшей в церкви скамье с резной спинкой, стоявшей не на месте, а у стены, в пролете между окнами. Здесь сумерки были гуще, слова, отдающиеся эхом от пустых стен и от нависшего над ними полукруглого купола ниши, громче и отчетливее.
Они обсудили подробности, не забывая и о мелочах – источники доходов главных фигур Камарильи, их охотничьи территории, предпочтения в одежде – полный список слабостей и уязвимых мест. Марлена, с ее слепыми амбициями и неуемной жаждой власти, действительно была лучшим для Шабаша кандидатом. Екатерина рассчитывала в короткий срок не только рассорить ее с Примогенатом, но и убрать ее руками тех, кто представлялся слабее других – Вандервейдена и Иветт. На Регента Марлена замахнуться не посмела бы, а Калеброс внушал ей ужас, смешанный с презрением к его уродству. Но при слабом принце столкнуть Примогенов лбами в борьбе за влияние над ней и уничтожить одних руками других уже не казалось невыполнимой задачей.
Когда разговор подошел к концу, они поднялись со скамьи, и снова взглянули друг другу в глаза.
– Я, пожалуй, отвечу на твой вопрос. Даже на три, – улыбнулся Полонья, – «нет», «нет» и «не знаю».
Екатерина кивнула.
– «Нет» – хороший ответ в первом случае. И неплохой во втором. Вычеркнуть тебя из списка было облегчением. Спасибо.
– Я еще могу передумать, – в голосе Архиепископа послышалась прощальная напутственная угроза, – если ты не справишься на этот раз.
– Я знаю, – спокойно ответила Екатерина и направилась к выходу из церкви.
***
В комнате, выбитые окна которой давали доступ свежему воздуху, уличной вони и пыли и прочим достоинствам Южного Бронкса, раздался громкий хлопок.
Зеленая когтистая лапа ударила в розоватую ладонь смуглой руки.
– Йес!!!
Джонни отключил пульт звукозаписи и принялся собирать портативную аппаратуру. Диззи предоставил работать другу, сворачивая джойнт.
– Надо бы Картеру спасибо сказать, – ухмыльнулся Джонни, – Войцех говорит, это Прорицание стоило Вандервейдену чуть не ночи в отключке, еле успел на охоту. Адвокаты консервами, знаешь ли, брезгуют.
– Ну и дураки, – рассмеялся Диззи, откусывая от извлеченного из бумажного пакета треугольника пиццы. – Вон, мой босс сплошным джанк-фудом питается, если нет времени в ресторан сходить.
– Да, бедняга, – насмешливо протянул Джонни, – скоро с голодухи ноги протянет.
– Ничего, – рассмеялся Диззи, укладывая в нагрудный карман протянутую Джонни флэшку, – мы приготовили ему такое роскошное блюдо, что ему хватит угостить весь Нью-Йорк.
Он пожал зеленую лапу, спустился по лестнице и завел мотороллер с красно-желтым ящиком рассыльного.
Комментарий к 48. Южный Бронкс, Нью-Йорк. Екатерина
*Епископ – аналог Принца в Шабаше, правитель города.
* Башня из Слоновой Кости – одно из имен Камарильи.
* По одной из фанатских легенд песня группы Eagles Hotel California написана после того, как в отеле с таким названием по дороге на запад бесследно исчез один из музыкантов группы. Легенда является чистым вымыслом, тем не менее, широко известна и очень живуча.
========== 49. Проспект-Парк, Бруклин, Нью-Йорк. Норвик ==========
На этот раз Норвик заметно нервничал. Если в лесу он чувствовал себя просто неуютно, то здесь, в старинном парке, огромном настолько, что легко забывалось о существовании небоскребов и автомобильных пробок, окружающих плотным кольцом этот оазис дикой природы в самом сердце Бруклина, Гангрел заявляли свои права на территорию. К Дикарям Норвик относился с опаской и недоверием еще со времен своего обращения, а теперь, когда клан вышел из Камарильи, еще и с явным неодобрением. На его взгляд, раскачивать лодку в преддверии надвигающейся бури было не только недальновидно, но и преступно безответственно.
Мотоцикл он оставил на парковке, а топор – вообще дома. Столь явно демонстрировать оружие Ингрид означало оскорбить ее недоверием, но в этом парке, таком идиллически спокойном и умиротворенном на первый взгляд, могли встретиться не только бывшие любовницы, и Норвик, несмотря на жару, накинул плотную кожаную куртку, прикрывающую кобуру Кольта на поясе. В высоком бронированном сапоге прятался кинжал – мотоциклетная обувь имела неоспоримое преимущество перед бальными штиблетами.
Глубокое озеро, окруженное густыми зарослями деревьев и поросшее камышами на дальнем берегу, с лодочной станцией, больше напоминающей провинциальный особняк времен президента Линкольна, притягивало к себе гуляющих даже ночью. Жара, донимавшая город днем, чуть спала, и мягкая прохлада спокойной воды манила зеленоватыми отблесками звезд на темной глади. Белые лодки неслышно скользили по ней, оставляя за собой легкую искрящуюся рябь.
Он прошел дальше, туда, где не перерезанный асфальтовыми дорожками и не снабженный указателями на теннисные корты и скейтерские площадки, еще сохранился дикий, первозданный кусочек леса, оставленный основателями парка для напоминания о том, чем природа естественная отличается от искусственной. Норвик природу уважал, как достойного противника, но любви и доверия не испытывал, предпочитая факелы на стенах пиршественных залов и софиты музыкальных клубов. Впрочем, с клубами, похоже, в скором времени будет покончено. Стадионы и парковые амфитеатры. Эта мысль ему нравилась.
Ингрид, вышедшая Тореадору навстречу почти сразу же, как он ступил на мягкую, укрытую мхом и сопревшими прошлогодними листьями землю, выглядела слегка напуганной.
– Мне кажется, за мной следят, – быстро и тихо проговорила она, и тут же осеклась, – следили. Я оторвалась, но так и не разглядела – кто. И не догадываюсь – зачем. Если это твои ребята – отзови их, такое недоверие мешает работать.
Норвик покачал головой. Теперь лес казался ему еще более опасным, наполненным тенями и шорохами, не теми, которые так знакомо возникают из неосвещенных фонарями закоулков между домами, не теми, которые легко спутать с шуршанием пластиковых пакетов по шершавому асфальту, – незнакомыми, чуждыми и враждебными.
– Я еще никому, кроме Фьялара, не говорил о нашей встрече, – ответил он, – а Фьялар не стал бы ничего предпринимать без моего ведома. Да и не так много тех, кому он доверил бы такое дело, и все они сейчас заняты предвыборной кампанией. Может, это твои?
Ингрид пожала плечами.
– Не знаю. У Джезбель нет причин мне доверять, я не из ее котерии. Но и подозревать меня ей не в чем, она никем, кроме своего выводка, пока не интересуется. Щенки еще слишком молоды, чтобы оставить их без опеки.
– Это они примчались на подмогу после концерта? – спросил Норвик.
Ингрид кивнула.
– Ребята просто пришли послушать музыку. И случайно услышали, как какая-то девчонка, уединившись в туалете, говорила по телефону. Они поняли, что Шабаш что-то затевает, но поначалу решили, что ваша компания и сама справится. Их Беккет вызвал. Странно, в зале его не было, и к драке он присоединился последним. Может, это он?
– О Беккете я знаю мало, – ответил Норвик, – хотя впечатление он произвел. И самое лучшее. Возможно, единственный Гангрел, с которым я бы с радостью вел дела.
– Беккет он такой, – ухмыльнулась Рысь, – обаятельный. И смертельно опасный. Все может быть.
– Ладно, – Норвик разрывался между опасениями за Ингрид и желанием поскорее унести ноги из этого мрачного места, – надеюсь, ты оторвалась. А возможно, просто излишне перенервничала и видишь тени там, где их нет. Что нового от Хильды?
– Ничего определенного, – нахмурилась Ингрид, – то ли она мне не доверяет, после стольких лет, проведенных в разных концах мира, то ли сама еще не определилась до конца со своими планами. Но это, возможно, уже не имеет значения. Брунгильда вот-вот появится здесь.
– «Здесь» – это где? – уточнил Норвик. – В Проспект-Парке, в Нью-Йорке или вообще в Штатах?
– В Сан-Франциско, – улыбнулась девушка, – похоже, она решила возглавить операцию лично. Вот знать бы, какую, и в чем ее цель. Этим со мной пока никто не поделился.
– Но указания-то тебе оставили? – с нажимом произнес Норвик. – Давай в подробностях. Возможно, я раскопаю там то, что ты сама пропустила.
Ингрид взглянула на него с нескрываемым неудовольствием. Всю жизнь мужчины пытались демонстрировать ей свое превосходство, иногда открыто, иногда пряча за снисходительным одобрением. Это и привело ее когда-то в ряды Валькирий, не слепая вера во Всеотца, как бессмертного (пусть и мертвого) аватара Одина в Мидгарде, а яростное желание доказать всему миру, что женщина ни в чем мужчине не уступает. А кое в чем даже превосходит. Например, в умении улыбнуться и послать ко всем йотунам глупые обиды.
– Оставили, – с улыбкой произнесла она, – убедить Джезбель вернуться в Камарилью. Возможно, они надеются, что Ксавьер, ослепленный гневом на нее, лично примчится разбираться.
– Они хотят столкнуть его с Люпинами? – предположил Норвик. – Это выглядело бы очень естественно, Ксавьер просто одержим своей войной с Волками. Но почему здесь, а не в Калифорнии, зачем им понадобилось выманивать его в Нью-Йорк?
– Союз твоего друга с Волками, – Ингрид поглядела на Норвика как разочарованная учительница на допустившего нелепую ошибку любимого ученика, – Хильде он поперек горла. После нападения на Люпинов этому союзу легко придет конец.
– Я не уверен в этом, – возразил Норвик, – но сохранить его будет стоить немалых трудов, особенно…
За спиной Ингрид раздался легкий шорох, словно кто-то ненароком зацепил упавшую ветку и протащил ее по траве. Норвик распрямившейся пружиной оттолкнул девушку, выхватывая Питон из кобуры за спиной.
– Красивая штука, – улыбнулась Ингрид, наклоняясь к выскочившему из кустов зайцу и почесывая его за ушком, – поохотиться решил? Здесь заповедник.
Норвик сверкнул глазами, пряча оружие обратно в кобуру. Гангрел не охотились на животных, предоставляя это Гару. Зверь Гангрел питался человеческой кровью, так же как и Зверь любого из Сородичей. На крови животных можно было выжить, но в чем-то она уступала даже медицинским пакетикам. Оборотни, чья волчья натура требовала охоты и жаркой живой крови, наполняющей клыкастую пасть, на людей, вопреки утверждениям легенд, не нападали. Гару, раз отведавший человеческой крови, становился каннибалом, но сами Волки относились к таким собратьям ничуть не лучше людей. Ходили слухи, что есть Стаи, целиком перешедшие на двуногую дичь, но это было далеко от цивилизации, и к оборотням, обосновавшимся в штате Нью-Йорк, отношения не имело. Если кому-то из Гару случалось убить человека, он делал это как человек, по вполне людским мотивам, не как волк. Ради войны, а не ради охоты.
– Ассамиты? – спросил Норвик, делая вид, что ничего особенного не произошло. Довольный заяц потерся боком о ногу Ингрид и ускакал в лес по весенним заячьим делам.
– В игре, – скупо ответила Ингрид, – но большего доверия меня пока не удостоили.
– Жаль, – Норвик решил поскорее закончить разговор. В лес он пришел сытым, и не консервами, а доброй охотой, готовым к любым неожиданностям. Но остаток короткой ночи намеревался потратить в свое удовольствие.
– Я сообщу, если что, – кивнула Ингрид, понимая, что разговор окончен, – удачи тебе.
– Тебе тоже, – Норвик чуть помедлил, – береги себя.
Он повернулся и направился прочь, к освещенным ярким светом фонарей асфальтовым дорожкам. За спиной снова раздался шорох, но он прошел еще несколько шагов, прежде, чем заставил себя обернуться и броситься назад, плюнув на то, что снова может поставить себя в глупое положение.
Высокая девушка, затянутая в черную кожу с головы до ног, с горящим взглядом зеленых глаз и густой гривой светлых волос, обхватила Ингрид со спины, одной рукой прижимая к себе, а другой приставив большой охотничий нож к ее горлу.
– Еще шаг, и я перережу ей глотку, – спокойно сообщила она Норвику, – я знаю тебя, и с тобой у меня дел нет. А ее я заберу с собой. К ней есть вопросы.
– Возможно, я еще успею зализать ее рану, пока ты будешь подыхать, Волчица, – жестко ответил Норвик, не делая пока попыток приблизится. Кольт против Гару был сегодня бесполезен, о серебряных пулях Тореадор не подумал. Оставался кинжал, но до него еще надо было дотянуться.
– Жаль будет, если Фьялару придется сменить вокалиста, – ухмыльнулась девушка, – ты хорошо поешь.
– Кажется, это тебя я видел голой, – Норвик решил попробовать решить дело миром, – шикарный бюст, зря ты его так затянула.
– Намекаешь, что мы уже сражались на одной стороне, – рассмеялась Бранка, но нож от горла Ингрид не убрала.
– Что за вопросы? – Норвик сделал шаг вперед, но при этом раскрыл ладони в миролюбивом жесте. – Может, на них можно ответить на месте и без оружия? Ингрид, познакомься, это Бранка, дочь ярла Брэндона.
– А ты откуда знаешь? – с подозрением спросила Волчица.
– Фьялар о тебе все уши прожужжал, пока Делия не слышала, – рассмеялся Норвик, – так что там с вопросами?
– Ее видели возле Вулфстона три дня назад, – сообщила Бранка, – она пряталась в лесу и что-то вынюхивала.
– Не было меня там, – просипела Ингрид, стараясь не шевелиться. Нож опасно уперся в тонкую кожу на ее горле.
– Тебя видели, – сердито ответила Бранка, – лучше не отпирайся.
– Меня видели и в другом месте, – возразила Ингрид, – Норвик видел. Ты ему не доверяешь?
– С чего бы? – нахмурилась Бранка. Но нож опустила. – Не нравится мне все это.
– Вулфстон далеко, – Норвик сделал еще шаг вперед, – Фьялар близко. Есть предложение задать вопросы в его присутствии. Ему тоже захочется услышать ответы. А ярлу ты их передашь утром. У нас мало времени до рассвета.
– Еще не хватало засветиться, встречаясь с твоим гномом, – недовольно прошипела Ингрид, потирая горло.
– Ничего, пронесет, – Норвик решительно взял девушку под руку и потянул за собой, – заодно и познакомишься.
– И только дернись, – добавила Бранка, – я с тебя шкуру спущу и коврик сделаю.
Норвик не был уверен в том, что Волчица победит в открытой схватке с Валькирией. Одно дело застать ее врасплох, со спины, и другое – бросить открытый вызов. Но он решил не проверять свои догадки и только ускорил шаг. Ингрид, больше не пытаясь вырвать свою руку из его хватки, последовала за ним.
– Все дороги ведут к Фьялару, – улыбнулся Диззи, пропуская вперед Норвика с дамами.
Обе они удивительно сочетались с нордической внешностью Тореадора – крепкая, пышногрудая медовая блондинка в изодранных до заоблачной цены кутюрных джинсах и мятой футболке и гибкая, словно хлыст, зеленоглазая и пепельная, затянутая в черную кожу со стальной клепкой. Диззи уже научился распознавать Сородичей Норвика, но его спутницы чуть сбили его с толку. Викинг сбросил Маску в ту же секунду, как переступил порог, это чем-то походило на протянутую без перчатки руку, отстегнутые от пояса ножны – доверие и уважение. Обе девушки дышали, чуть тяжело, нервно. Пожалуй, на вампира больше походила та, что повыше. Диззи еще ни разу не видел Сородича, который не был бы худощав и бледен. Если, конечно, не считать Лорда Регента.
– Дышать не обязательно, детка, – хмыкнул он, закрывая за девушками, вошедшими вслед за Норвиком, дверь.
Высокая девушка посмотрела на него странным изучающим взглядом, кивнула и задержала дыхание. Сразу стало понятно, что она «не дышит», губы чуть напряглись, движения стали экономными и расчетливыми.
– О-кей, – улыбнулся Диззи, – тебе можно.
Ему стало неловко, и он заторопился в свое убежище – стеклянный «аквариум» с огромным черным пультом, тускло поблескивающим стеклом спящих лампочек.
Норвик устроил своих спутниц на диване, неодобрительно взглянув в сторону скрывшегося Диззи, и поднялся по лестнице, тихо постучав в дверь спальни. Фьялар спустился минут через пять, со спутанными волосами, с обнаженным торсом, в мягких широких брюках, затянутых на поясе шнуром.
– Надеюсь, у тебя была веская причина меня разбудить, – проворчал Фьялар, спросонья забывший поздороваться с дамами.
Бранка бросила на него быстрый взгляд из-под выгнувшейся дугой брови. Поведение гнома никак не указывало на то, что он «уши прожужжал» о ее победе на турнире своим приятелям. Девушка чуть напряглась, дружелюбие Фьялара, на которое она рассчитывала, направляясь сюда, оказалось совсем не само собой разумеющимся фактом.
Ингрид, наконец отпустив маску, расслабила напряженные плечи. Норвик не слишком распространялся о своем новом друге, но она ожидала большего. Чуть сонный взгляд гнома рассеянно скользнул по ней, явно недооценивая, с кем имеет дело. Это ее устраивало.
Норвик с трудом удержался от улыбки. Они уже давно понимали друг друга с полувзгляда на сцене, не тратя времени на лишние слова. Сегодня он убедился, что и этот дуэт они разыграли, как по нотам.
– Значит, ты утверждаешь, что видел Ингрид в Мейплвуде? – Фьялар говорил чуть замедленно, почти сонно, заставляя слушателей словно выпрашивать всем своим видом каждое слово.
Норвик кивнул.
– А ты уверена, что именно в этот момент ее засекли в окрестностях Вулфстона?
Бранка пожала плечами, второй раз повторять свои слова было очевидной глупостью.
– Значит, кто-то из вас говорит неправду.
– А мое слово ничего не значит? – сердито фыркнула Ингрид.
– Ты – лицо заинтересованное, – заметил Фьялар, – но и тебя мы выслушаем. В свою очередь. Которая наступит после того, как мы выясним, кто из вас говорит неправду.
– У меня нет причин лгать! – Бранка вскочила на ноги и сердитым движением откинула волосы за спину, – и я не позволю себя оскорблять!
– Норвик – твой друг, – спокойно напомнила Ингрид, – у него нет причин лгать тебе.
Последнее слово она произнесла, словно швырнула тяжеленную гирю на чашу весов.
– Неправда и ложь, – это не одно и то же, – улыбнулся Норвик, – Фьялар прав. Девочки, давайте жить дружно.
Бранка покраснела. Фьялар кивнул.
– Теперь, когда мы, кажется, разобрались с взаимными обвинениями, – спокойно продолжил он, – попробуем выяснить, как такое могло случиться. Ингрид?
Девушка молчала. Больше всего на свете она ненавидела выглядеть дурой в чьих-то глазах. Норвик с самой первой встречи только и делал, что предоставлял ей такую возможность. А этот гном сейчас давал ей шанс выпутаться из этого положения с наименьшими потерями. Стоило только проанализировать ситуацию вместо того, чтобы яростно защищаться и пытаться свалить вину на других. Допустим, ее действительно там видели…
– Ассамит, – спокойно и уверенно ответила она, – ассасины умеют принимать любое обличье. И я – единственный Гангрел, которого они видели в Нью-Йорке.
– Ты уверена? – Норвик почувствовал непреодолимое желание сжать в руках отполированную веками рукоять топора, но оружие осталось дома.
– Я имею в виду тех, кого послала Хильда, – уточнила Ингрид, – но я не знаю, зачем ей меня подставлять. Может, она догадалась, что я работаю на другую сторону?
– У них не было никого другого, – неожиданно вмешалась Бранка, – мы знаем, что Джезбель и ее выводок не поддержали Ксавьера. О тебе мы не знали почти ничего. Я не думаю, что тебя хотели подставить. Ты… Тот, кто надел твою шкуру, тщательно скрывался и не хотел, чтобы его заметили. У нас есть нюх на такие вещи. И опыт.
– Просто подстраховался лишний раз, – кивнул Норвик.
– Тебе опасно оставаться в городе, – сказал Фьялар.
В серых глазах не осталось и намека на сон, только тревожный блеск и непреклонная решимость.
– К йотунам! – взвилась Ингрид. – Ты меня за желторотого птенца принимаешь, гном? Я сражалась за много веков до того, как ты первый раз мамкину грудь увидел! И прятаться за твоей спиной не стану!
– Валькирия, – усмехнулся Норвик, – хорошая девчонка, хоть и не слишком умная.
– А ты вообще сноб и позер, – огрызнулась Ингрид, – тебе даже для того, чтобы девушку трахнуть, публика нужна.
– Попросить Диззи включить камеру? – Норвик поднялся с места, с притворной угрозой шагнув к Рыси, – в интернет потом выложим.
– Да пошел ты, – отмахнулась Ингрид, – не до твоих шуточек. Если меня сегодня здесь не засекли, опасности для меня нет. Но мне нужны надежные контакты.
– Крис и Моника, – кивнул Фьялар, – они не едут. И Бранка.
– Бранка отменяется, – сказала Волчица, – я поеду с вами. Отец приказал. На случай, если по дороге придется вести переговоры с другими стаями. Они могут попытаться напасть днем, пока твои кровососы спят.
– Мы еще обсудим это с ярлом, – решил Фьялар, – но пока я не возражаю.
Страсти, наконец, улеглись, и Диззи выбрался из своего «аквариума», сварил кофе Фьялару и Бранке, притащил угощение для Норвика и Ингрид. Бранка бросила на него быстрый взгляд, ей было очевидно, что парень даже не гуль, и его спокойное отношение к окружавшим его нелюдям, монстрам и нежити показалось ей удивительным.
До рассвета оставалось всего ничего, но Ингрид не могла себе позволить остаться в студии. Пришлось еще раз рискнуть и вызвать ей такси, проехаться в открытую по ночным улицам за спиной у Норвика было еще опаснее. Фьялар проводил ее крепким рукопожатием и дружеской улыбкой. Если прежде, пока она нехотя и по старой памяти согласилась помочь Норвику, он не был до конца в ней уверен, то теперь ей двигала искренняя ненависть к тем, кто попытался ее использовать, и в ее преданности общим интересам гном больше не сомневался. Ее горячность и импульсивность беспокоили его, но выбирать было не из чего.
Норвик тоже уехал. Бранка последовала за ним, Фьялар снова выглядел сонным и к длинным беседам был явно не расположен.
Как только дверь за ней закрылась, из спальни пулей вылетела Делия. Дроу понимала, что тратить время на знакомство с ней и преодолевать настороженность, вызванную ее присутствием, было бы помехой.
– Ну что там? – спросила она, усаживаясь на диван рядом с Фьяларом.
– Потом, – отмахнулся Фьялар, – это все терпит.
Диззи широко улыбнулся и гордо выпрямил спину.
– Мы их застукали, босс, – радостно сообщил он, вставляя флэшку в ноутбук, который выставил на столик прямо перед Фьяларом, – осторожно, сейчас взорвется бомба.
========== 50. Клойстерс, Манхэттен, Нью-Йорк. Тео ==========
В последний раз Теофилус Белл заставил себя втиснуться в вечерний костюм, когда в седьмой раз удостоился приема у Внутреннего Круга Камарильи – достижение неслыханное за всю ее историю. Было это в 1998 году, после утверждения Пашека юстициарием от клана Бруха. Именно тогда Ярослав невзлюбил Тео – обычно юстициариям позволялось самим выбрать себе архонта, но Тайный Совет настоятельно рекомендовал новоиспеченному судье сохранить эту должность за Беллом.
Темно-синий, в мельчайшую серую полоску, костюм сидел прекрасно, но Тео чувствовал себя в нем связанным по рукам и ногам. Сколько ни напоминай себе, что в Элизиуме свобода действий – понятие идеологическое и к боевым искусствам отношения не имеющее, инстинкты брали свое. Впрочем, у инстинктов были веские основания. Несмотря на то, что прогуливающиеся по романскому дворику Сородичи, тихо переговаривающиеся на ходу, собирающиеся небольшими группами, разглядывающие, как казалось, больше наряды, чем друг друга, производили впечатление собравшегося на элитарную выставку бомонда, Тео чувствовал в воздухе запах пороха. Заседание, назначенное ровно в полночь, должно было стать величайшей битвой в Нью-Йорке со дня поражения Шабаша.
Была какая-то злая ирония в том, что Конклав проходил именно здесь, в Клойстерс, филиале Музея Метрополитен, посвященном средневековому искусству. В лишенной собственного средневековья Америке ностальгия Старших и Древних по дням их юности чувствовалась особенно остро. Сияющие стеклом и сталью небоскребы только усиливали в них осознание того, в какие музейные раритеты превратились многие из них.
В 1925 году Джон Рокфеллер, словно отвечая чаяниям вампирского сообщества, решил исправить эту оплошность. Никто не знал, подкинули ему эту идею Старшие правившего на тот момент городом Шабаша, или она пришла ему в голову сама, порожденная желанием создать для страны без истории прекрасное романтическое прошлое, хотя бы в виде архитектурного памятника. Развалины пяти европейских монастырей были скуплены в разных уголках Старого Света и переправлены в Нью-Йорк, чтобы возродиться в Северном Манхэттене единым зданием, в 1938 году.
Так в парке Форт-Трайтон появился обнесенный толстой стеной монастырь. Квадратная башня возвышалась над крытым красной черепицей зданием церкви двумя этажами двурядных стрельчатых окон. Церковь, никогда не освященная и не видевшая на своем веку ни одной мессы, и четыре примыкающих к ней дворика – два готических и два романских, с крытыми галереями, в которых разместилось уникальное собрание посуды, книжной миниатюры и прочих древностей.
Архитекторам удалось создать из разрозненных частей цельное произведение зодчества, сохранившее дух и строгую красоту старинных монастырей. В последнее время не только туристы, но и ролевики оценили его по достоинству, и под стенами Клойстерс каждую осень проводились средневековые фестивали, с менестрелями, монахами и даже рыцарскими турнирами.
В эту ночь дворики и галереи были заполнены совсем другими посетителями – музейные ценности их волновали мало, даже знаменитая серия гобеленов, изображающая укрощение единорога юной девой, оставалась без внимания.
Тео с раздражением отмахнулся от молоденького паренька в наряде средневекового монастырского служки, с профессиональной ловкостью балансирующего на вытянутой руке подносом, уставленным серебряными кубками. Хелен Панхард, похоже, решила купить Конклав. Два десятка гулей-официантов – Калеброс, объявивший в своем последнем указе мораторий на Обращение, не озаботился внести туда ограничение на подкормку смертных кровью Сородичей.
Гулям Тео не доверял. Их преданность была куплена кровью хозяев, магической связью с ними и мечтой заслужить Объятия. Архонт за все годы служения Камарилье вынес для себя одну истину – настоящая преданность бывает только по велению сердца, даже если это сердце уже давно остановилось. В его глазах гули немногим отличались от рабов, а рабство Теофилус ненавидел лютой и страшной ненавистью. Но, даже отбросив эмоции, нельзя было оправдать Хелен – в том, как дешево она оценила Конклав, чувствовалось высокомерное пренебрежение и, что самое печальное, отсутствие той самой деловой хватки, которой Примоген Вентру так гордилась.
На этот раз собрались практические все. Это на президентских выборах в многомиллионной стране человеку может закрасться в голову самоуничижительная мысль, что его маленький одинокий голос на самом деле ничего не решает. Полторы сотни Сородичей, разделивших Большое Яблоко на неравные доли – кто сколько сумеет заглотать, – своим голосам цену знали. В эту ночь каждый из них делал выбор, от которого его не-жизнь будет зависеть, по меньшей мере, десятки, а не то и сотни лет.
Архонт, уворачиваясь от многочисленных желающих узнать его мнение о результатах выборов еще до их начала, прошел в капеллу. Мраморные надгробия рыцарей и монахов, свезенные сюда со всей Европы, островками врезались в каменную плитку пола. Легко было представить себе, что это Патриархи, в суровом молчании наблюдающие за суетой своих нетерпеливых потомков. Сжатые губы и пустые глазницы выражали явное неудовольствие. Тео задумался, как бы мертвецы отреагировали на эти надгробия, увезенные далеко от когда-то покоившихся под ними костей. Если, конечно, среди них не было тех, кто под своей могильной плитой лежать не собирался.
Пьета, украшавшая одну из стен капеллы, тоже навевала на Архонта совсем не христианские мысли. Слишком гладкие, застывшие в странных гримасах лица святых на барельефе и безвольно обвисшее, полуобнаженное тело, снятое с креста, странно напоминали ему о кровавых трапезах и других малоприятных ритуалах Шабаша. Впрочем, скорее всего, это скульптурное панно и было выбрано за его почти кощунственный вид.
Основные участники событий уже начали собираться в капелле, несколько плотных кучек, старающихся держаться поближе к своему клану.
Чудовищно уродливый Калеброс, рядом с которым многие из его окружения казались почти похожими на людей. Шарк улыбался, демонстрируя акулью ухмылку, Дядюшка Вонючка, напротив, недовольно хмурился, озираясь по сторонам.
Хелен, в деловом костюме, с плотной нитью крупного жемчуга, охватывающей чуть тронутую возрастом шею. Великолепная в алом вечернем платье Иветт, в точности напротив главной соперницы. Кадир, в блеске белоснежного смокинга и черной бороды, громко приветствовал Тео, помахав ему рукой. Стоявший рядом с Шерифом Норвик бросил архонту быструю улыбку, но ничем другим не выдал, что знаком с Тео лучше большинства присутствующих.
Даже среди нарядных и вычурных Тореадор Норвик сегодня отличился. Из парчовых рукавов бледно-розового камзола свисали кружевные манжеты, закрывая кисти до самых кончиков пальцев. На ногах, затянутых в кремовые чулки под бантами панталон, – низко открытые туфли, с тупыми носами и серебряными пряжками. Довершали все это великолепие пышнейшее жабо, заколотое огромной изумрудной брошью, и чуть не фунт пудры на стянутых в запрятанную в черный фуляр косицу волосах. Тео улыбнулся, одобряя про себя находчивость Норвика. Если хочешь, чтобы не заметили, насколько ты стар, постарайся казаться старше, чем о тебе думают.
Тео слегка покачал головой, и крахмальный воротник сорочки неприятно царапнул шею. Маскарад Норвика напомнил ему о странности и необычности происходящего здесь. Если бы, как в большинстве других городов, где правила Камарилья, Принцем становился тот, кто старше других, чье поколение ближе к Каину, у Норвика не было бы здесь ни одного соперника. Сам Тео рядом с ним мог бы показаться желторотым неонатом, и лишь немногие из присутствующих достигли того же возраста своей не-жизни, что и архонт. Старшие, занятые своими интригами в давно облюбованных местах проживания, не торопились перебираться в Нью-Йорк, все еще казавшийся им опасным, и большую часть сообщества составляли молодые по меркам Сородичей вампиры. Зато амбиций и жажды власти им всем было не занимать. И этим Норвик разительно отличался от других. Топор, которым он так гордился, служил ему всего лишь для устранения преград на пути служения Музам. Тео этого понять не мог, но в душе уважал Норвика, сумевшего устоять перед всеми искушениями, сгубившими уже не одного его ровесника.
