Текст книги "Операция "Рагнарек" (СИ)"
Автор книги: Ольга Сословская
Соавторы: Андрей Журавлев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 81 страниц)
– Странно, – заметил Фьялар, – такое впечатление, что за этим местом кто-то следит.
– Так оно и есть, – ответила Ребекка, – но я позаботилась о том, чтобы их отвлекли. Это всего лишь смертные, гули. Они преданы Менелаю, но сейчас их вмешательство было бы излишним.
Фьялар и Норвик подняли крышку. Древний вампир лежал недвижно, его лицо застыло каменной маской, кожа была тверже гранита.
– Он нас слышит, – сказала Ребекка, – и не только нас. Многие в городе находятся под его влиянием, сами того не зная. А другие – под властью Елены. Уже почти два века – с тех пор, как оба Патриарха получили тяжелые раны в поединке, который едва не стер с лица земли только начинающий строиться город. Но времена изменились. Елена пробудилась ото сна. Она ищет своего врага. А заодно пытается захватить власть в этом городе. Думаю, ей надоело править из тени. Спаси и сохрани нас судьба от такой власти.
Фьялар кивнул. Он понял, что Ребекка говорит не столько для него, сколько для спящего в гробу Менелая. Норвик отступил на шаг, чувствуя, как что-то меняется в воздухе, словно наполняя маленькую пещеру электричеством.
– Фьялар! – он дернул гнома за руку, заставив отойти от гроба. Вовремя. Окаменевшая фигура шевельнулась и медленно, словно в старом фильме ужасов, начала подниматься.
Ребекка, чуть вздрогнув, осталась стоять рядом. Она сняла с плеча принесенную с собой дорожную сумку и достала из нее большой мех, в котором плеснула жидкость.
– Пробудись, Менелай, – позвала она, – пробудись и вкуси живительной влаги, красной и горячей. Ибо сегодня день великой битвы, и тебе предстоит сразиться в ней.
Она вложила мех в протянутые руки уже почти севшего в гробу вампира.
– А теперь – бежим, – бросила она Норвику и Фьялару, устремляясь к выходу из пещеры.
– Я думал, мы ищем союзника, – сказал Фьялар, когда джип снова сорвался с места.
– Он сам ее найдет, – ответила Ребекка, – а, возможно, и она его. И в этот момент любое разумное существо захочет держаться как можно дальше от места их встречи. Силы равны, Фьялар. И я очень надеюсь, что на этот раз они убьют друг друга окончательно.
– А как же Карфаген? – спросил Норвик. -Ты же говорила, что Менелай – один из его властителей.
– Он утратил былую мудрость, превратив ее в месть и бесконечную войну, – покачала головой Ребекка, – он больше не достоин вести за собой тех, кто ищет новой жизни. И он слишком силен и опасен.
– А ты сама? – улыбнувшись, спросил Норвик.
– Ровно на поколение меньше, чем они. И больше, чем ты, – рассмеялась Ребекка, – о, я была бы очень опасна. Если бы не…
Она замолчала, и Норвик с восхищением посмотрел на нее.
– Значит, это правда, – тихо сказал он, – ты нашла Путь.
Ребекка кивнула.
До рассвета оставался всего час, когда они затормозили у клуба «Суккуб», в «Дыбе». На этот раз с Ребеккой отправился только Фьялар, Норвик заявил, что не удержится от соблазна самолично уменьшить количество красоты на земле, попытавшись придушить Елену, организовавшую нападение на них и кровавую оргию, затеянную Кужлейкой. Поскольку шансов на успех у него, по собственному признанию, не было никаких, Ребекка велела ему держаться от Елены подальше. Впрочем, на этот раз все было гораздо проще – десять долларов одному из менеджеров, и их провели в административную часть клуба, где «Мисс Порция», новая помощница директора, сидела в своем кабинете.
Пробудившаяся Елена еще не достигла былой мощи, и ее красота, прежде рушившая царства, была не настолько ослепительной, чтобы Фьялар не заметил хищный взгляд миндалевидных глаз и жестокий изгиб полных губ. Перед ними сидело чудовище, древний монстр, все еще заключенный в облик прекрасной женщины.
При виде Фьялара, живого и здорового, Елена вскочила с места. Ее лицо исказилось гримасой ненависти, и волна Доминирования, словно затопляющая мир цунами, хлынула в разум гнома. Фьялар улыбнулся. Теперь он понял замысел Ребекки, рассчитывавшей на его невероятную сопротивляемость магии. Гном сфокусировал свои мысли на пещере, где пробудившийся Менелай все еще собирался с силами, прежде чем отправиться на поиски исконного врага. Елена бросилась к ним, обнажая длинные кривые клыки, выпустив черные когти, чуть не в фут длиной, но Ребекка уже захлопнула дверь перед самым ее лицом, запечатав Словом Силы.
– У нас есть минуты три, – бросила она Фьялару на бегу, – надо успеть. Искать нас она не станет, у нее есть цель поважнее.
В отель они успели за четверть часа до рассвета. Ребекка покинула их по дороге, пообещав появиться в следующую ночь, чтобы проститься. Утром следующего дня был назначен отъезд в Нью-Орлеан.
Фьялар заглянул в номер Войцеха. Тот все еще лежал, бледный и недвижный, но с открытыми глазами, не отвечая на вопросы, не реагируя на прикосновения. Между не-жизнью и не-смертью, как показалось Фьялару. Он отпустил Диззи спать, и сел у изголовья друга, вглядываясь в застывшее в маске безразличия лицо. Воздух задрожал, из сгустившейся тьмы появилась Мелисента. Она только взглянула на своего любимого, на мрачное лицо Фьялара и все поняла без слов.
– Ты сделал все, что мог, Фьялар, я знаю, – вздохнула она, – и он сделал все, что должен. Иди, отдыхай. Я побуду с ним. Если… Я дам знать.
Фьялар кивнул и вышел из комнаты.
За окнами занимался рассвет, когда вдалеке, на севере сверкнула ослепительная вспышка, и город словно содрогнулся и замер. Фьялар почувствовал, как темная пелена, укрывавшая Чикаго все эти дни, поднялась и истаяла в розовых лучах рассвета.
– Идем спать, – позвала его из спальни Делия, – это была долгая ночь, но она окончена.
– Ты даже не представляешь, насколько ты права, – улыбнулся Фьялар.
Комментарий к 65. Северный Квартал. Дыба. Чикаго. Фьялар
* Инконну – сообщество древних вампиров, состоящее из Сородичей не старше шестого поколения, добровольно отказавшихся от участия в Джихаде. Инконну держатся в тени, и обычно наблюдают за событиями, не вмешиваясь в них.
========== 66. Вотер-Тауэр Плэйс. Чикаго. Мелисента. Войцех ==========
День прошел спокойно и сонно. В полдень Мелисента сменила повязку на животе Войцеха, просто на всякий случай – розовый шрам еще остался, доказывая, что рана заживает медленнее, чем можно было надеяться, но, все-таки, намного быстрее, чем у обычного человека. Она даже рискнула ненадолго оставить его в одиночестве и проверить обстановку. Но после бурной ночи отсыпались все, и Сородичи, и смертные. Девушка вернулась в номер, зачем-то поплотнее укутала холодное недвижное тело одеялом и прилегла рядом, вглядываясь в застывшее мраморной маской лицо.
Страдание и боль во сне сгладились, и Войцех, против обыкновения, казался спящим, несмотря на неподвижную бездыханность груди и безмолвие остановившегося сердца. Мелисенте казалось, что его ресницы вот-вот вздрогнут, улыбка тронет чуть менее бледные, чем всегда, губы, дыхание шевельнет золотистые волоски тонких усов. Но ничего этого не случилось, и она еще долго лежала рядом, в полном безмолвии, пока, уже ближе к вечеру, не задремала, положив голову на укрытую одеялом грудь.
Разбудило ее горячее дыхание в самое ухо и хриплый шепот.
– Иди ко мне, прекрасная моя. Сейчас. Пожалуйста.
В стальном кольце его рук чуть не хрустнули ребра, и губы сладко заныли от жестких, торопливых поцелуев. Одеяло улетело на пол, и ее захватило вихрем, и закружило, и унесло. Она едва поспевала за бешеным напором его страсти, и все кончилось слишком быстро, но, когда он хрипло застонал, придавив ее к постели обессиленной тяжестью своего тела, она счастливо улыбнулась.
Войцех с трудом перевел дыхание, и, повернувшись на бок, посмотрел на нее.
– Я – чудовище, – с раскаянием прошептал он, глядя, как на тоненькой шейке наливается синяк, оставленный его поцелуем, – прости.
Мелисента тихо засмеялась, целуя его покрытый испариной лоб.
– Я так долго ждала, когда ты хоть раз потеряешь голову, – улыбнулась она, – и это было замечательно.
Войцех с сомнением поглядел в лучащиеся смехом глаза и ответил на улыбку.
– Оставаться без сладкого – моя прерогатива, Принцесса. Но мы исправим это упущение.
Он нежно провел пальцами по ее щеке, коснулся губ осторожным поцелуем. И снова улыбнулся, слегка виновато.
– Кажется… Прости, прекрасная моя, но, кажется, мне нужно отдохнуть.
Он покачал головой, словно удивляясь такому положению вещей. Решительно тряхнул золотистыми волосами:
– Недолго.
Войцех начал медленно и вдумчиво, словно пытаясь загладить невольную вину. Но Мелисента, уже разгоревшаяся и полная предвкушения, отвечала ему страстно и бурно, и к завершению они подошли, окунувшись с головой в пылающее озеро наслаждения, даря и обретая, и полностью растворившись в том магическом мгновении, когда двое становятся единым целым.
Войцех еще раз поцеловал ее, словно желая спокойной ночи, перевернулся на спину и еще минут пять задумчиво изучал потолок. Неожиданно вскочил на ноги, натянул широкие домашние брюки, лежавшие на стуле рядом с кроватью, и направился к двери.
– Я скоро. Подожди меня, ладно?
Мелисента кивнула, на лице ее отразилось удивление, но вопросов она задавать не стала, догадываясь, что ее ожидает какой-то сюрприз.
Войцех настойчиво колотил в дверь номера минуты три, когда она, наконец, приоткрылась, и показался Фьялар, завернувшийся, как в тогу, в купальную простыню, с грозно сведенными бровями и спутанными волосами.
– Если бы ты постучал минут пять назад, мне пришлось бы жалеть об этом до конца своих дней, – мрачно сообщил он, впуская Войцеха в номер.
Шемет вопросительно выгнул бровь и наклонил голову, ожидая продолжения.
– Потому что сначала я бы тебя убил, – улыбнулся Фьялар, – считай, нам обоим повезло. Что случилось?
– Мне нужно в Нью-Йорк. Срочно. Минут на пять, – заявил Войцех, – я знаю, у тебя есть способ.
– Там пожар? – усмехнулся Фьялар.
– Здесь. Мне горит попасть домой. Пять минут, не дольше.
Фьялар пожал плечами.
– Дай, хоть штаны натяну. В таком виде даже на пять минут в гости заглядывать неприлично.
Войцех кивнул. Через несколько минут Фьялар появился из спальни, в джинсах и футболке, но босиком. В руках у него был замшевый мешочек, из которого гном достал Камень. Положил его в дверной проем. Краем глаза Войцех заметил в глубине спальни с любопытством взирающую на странные перемещения Делию.
Портал, на этот раз, открылся прямо в гостиную, и Войцех немедленно кинулся к высокому резному шкафу, дернув запертый ящик так, что язычок замка выгнулся. Достал старинную шкатулку, инкрустированную перламутром, и принялся лихорадочно в ней рыться. Наконец, удовлетворенно кивнув самому себе, повернулся к Фьялару.
– Все. Можем возвращаться.
Они шагнули в портал, Фьялар подхватил Ключ, закрывая проход.
– И что тебе так срочно понадобилось среди ночи? – спросил он.
– Кольцо моей матери, – Войцех протянул ладонь, на котором лежало массивное старинное кольцо, с крупным изумрудом и бриллиантовыми лепестками цветов, – я не хочу ждать конца тура. Мы женимся в Вегасе, там это просто. Надо будет завтра позвонить мистеру и миссис Браун, я обещал, что мы пригласим их на свадьбу.
Фьялар с изумлением посмотрел на друга.
– И с чего вдруг такая спешка? Что-то случилось?
Войцех кивнул.
– Если бы ты еще четверть часа назад постучал ко мне в номер, Фьялар, мне бы пришлось жалеть об этом целую вечность.
Фьялар рассмеялся и хлопнул Войцеха по плечу.
– Тогда – вперед. Надеюсь, она тебе не откажет.
– Войцех, – позвала Делия, выходя из спальни, – задержись на пару слов.
Шемет обернулся с весьма недовольным видом.
– Когда она скажет тебе «да», зайдете за нами, – улыбнулась дроу, – вам часа хватит?
– На что?
– На осознание важности момента. Хочу напомнить, что нас всех чудом еще не оглушило телефонными звонками и не завалило визитерами, после вчерашнего. Так что я предлагаю воспользоваться таким потрясающим поводом для вечеринки, желательно в общественном месте, и уклониться от политических дебатов и раздела пирогов власти. С меня Нью-Йорка хватило. У меня медовый месяц, который мне с завидной регулярностью пытаются испортить. Я желаю праздника.
Фьялар и Войцех переглянулись, слегка ошарашенные таким бурным монологом.
– А остальные? – спросил Фьялар, пока Войцех с задумчивым видом что-то высчитывал.
– Мы их пока предупредим и соберем тут. Фьялар, начни с Норвика, а я пока к Сэмюэлю с Паулем загляну.
– Только не стучи слишком долго, если тебе не сразу откроют, – заметил Войцех, – не то они будут жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Фьялар вопросительно взглянул на Войцеха.
– Ты думаешь?
– Уверен, – рассмеялся Войцех.
– Вы о чем? – недоуменно спросила Делия.
Фьялар и Войцех снова переглянулись, и одновременно покачали головой, еле сдерживая смех.
Через час вся компания вышла из мола и направилась в ресторанчик неподалеку, где Фьялар заказал малый зал для частной вечеринки. Сородичи, посовещавшись, решили перед этим поужинать в номере, чтобы не тратить времени на охоту. Войцех с Мелисентой присоединились к компании в последний момент, часа им хватило с трудом.
Войцех засветился, увидев хрустящую полотняную скатерть, хрустальные водочные рюмки, икру в вазочках, запотевшее масло, соленые грузди и прочие доказательства того, что дружеская попойка, состоявшаяся при весьма недружелюбных обстоятельствах, даром не прошла, и русское гостеприимство гном оценил по достоинству и взял на вооружение.
Мелисента в бледно-розовом шелковом платье под горло выглядела необычайно юной и очень трогательной. Она то и дело поглядывала на кольцо, украшающее ее тоненький пальчик, массивное, но смотревшееся на нем вполне уместно и на удивление стильно. Войцех еще в номере настоял на том, чтобы следы его неуемного темперамента и мальчишеской пылкости были надежно спрятаны. Мелисента сначала не поняла, отчего его так заботит этот вопрос.
– Мне кажется, это хороший знак, – улыбнулась она, – синяк – не укус. У тебя больше нет причин бояться себя.
– Ну да, – смущенно ответил Войцех, – тебе легко говорить. Это не тебе придется шуточки Норвика по этому поводу выслушивать. У него хватит такта достать меня у тебя за спиной – не больше.
Впрочем, выбранные для защиты гусарской чести «доспехи» Мелисенте были настолько к лицу, что возражений у нее не осталось.
Перед началом официально-торжественной части был произведен обряд отключения телефонов, и компания, наконец, расселась за столом. Высказанное Делией желание праздника оказалось всеобщим, все треволнения предыдущих дней временно забылись, и звон рюмок сплотил вернее, чем их содержимое.
Маленький уютный зал с расписанными цветами светлыми панелями и стилизованными под малых голландцев натюрмортами в резных рамах наполнился шумным весельем и смехом. Только невеста сидела со счастливо-отрешенным и серьезным видом, чуть испуганно поглядывая на улыбающегося Войцеха.
Делия первой обратила на это внимание.
– Что с тобой? – спросила дроу удивленно, – у тебя такой вид, словно ты собираешься в клетку с тиграми войти, а не замуж. Это не так страшно, как поначалу кажется, можешь мне поверить.
– Ты не понимаешь, – очень серьезным голосом ответила Мелисента, – это же такая ответственность…
Фьялар от смеха чуть не уронил рюмку.
– Девочка права, Делия. Дважды. Это большая ответственность, и ты этого не понимаешь.
– Пусть сначала сама попробует яичницу из шести яиц с беконом поджарить, а потом меня учит, в чем состоит супружеский долг, – обиженно заявила Делия.
– А это обязательно? – с тревогой в голосе спросила Мелисента и посмотрела на Войцеха. – Я научусь.
– Вообще-то, я не ем яичницу, – напомнил Войцех.
– Фьялар, – озабоченно спросил Диззи, – я надеюсь, это единственная часть супружеского долга, которую вы с Делией намерены на меня переложить?
– А еще борщ с пампушками, жаркое в горшочке, пироги с капустой, грибы в сметане и домашняя сливовица, – вспомнил волчье гостеприимство Фьялар.
– Тут мы имеем образец гнома, неудовлетворенного желудочно, – хмыкнул Войцех, – мне это вряд ли грозит.
– Смотри, не лопни от полного удовлетворения, – отпарировала Делия, единственная, впрочем, кому удалось полностью проследить за мыслью Шемета.
– Художник должен быть голодным, босс, – назидательно произнес Диззи, – я об этом начну заботиться, как только мы вернемся в Нью-Йорк.
– К нам это тоже относится? – с притворной угрозой в голосе спросил Рамо, а Хоакин показательно лязгнул клыками.
– Ладно, – примирительно ответил Диззи, – возможно, это касается только живописи.
Улыбка с лица Фьялара исчезла, и он озабоченно потянул Шемета к себе, чтобы вопрос не достиг общего слуха.
– Ты когда в последний раз кормился?
– Не помню. Кажется, дня три назад. А что? Я не голоден.
– Это странно, – ответил Фьялар, – очень. Думаю, нам стоит до отъезда повидаться с Ребеккой, если у кого и есть ответы, то у нее.
– Нам все равно стоит выяснить, что мы оставляем за спиной, – шепнул Войцех, – с утра надо ехать, в любом случае. Иначе график сорвем. Так что два часа на веселье, и включай телефон.
Фьялар кивнул и налил себе еще рюмку.
Разговор снова потек рекой, то сливаясь в общее русло, то распадаясь на мелкие звенящие смехом ручейки.
Делия и Бранка зажали Мелисенту в углу, вполголоса о чем-то беседуя. Мелисента говорила тихо, но убежденно, Делия делала страшные удивленные глаза, а Бранка прыскала в кулак, довольная тем, что задуманная на пару с дроу провокация удалась.
– По-моему, она хвастается, – заметил Норвик, – Шемет, гордись.
– У девчонок что, других тем не бывает? – недовольно спросил Войцех.
– Не скромничай, – усмехнулся Фьялар, – тебя только слепой не разглядел, нудист троллий. Ей есть, чем похвастать.
– Забавно, что девушки об этом больше нас знают, – заметил Норвик.
– Меряться не пойдем, – хмыкнул Фьялар, – кому интересно, может у них спросить.
– Здесь фирр для чистоты эксперимента не хватает, – Войцех пихнул Норвика в бок, – и Диззи еще не попал в списки конкурсантов.
– Думаешь, ему светит? – с сомнением спросил Норвик.
– Не знаю, светит ли. Но горит, это точно, – расхохотался Фьялар, – вон как глазами сверкает в ее сторону.
Войцех отправился выручать Мелисенту, а Диззи, воспользовавшись этим, подкатил к Бранке. Его идея о лучшем способе понравиться девушке состояла в том, что сначала он доводил ее чуть не до перекидывания в боевую форму своими шуточками, а потом недоуменно хлопал глазами и по-младенчески невинно улыбался, вызывая ее смех. Насколько это приближало его к цели, оставалось только догадываться. Меньше всех на этот вопрос могла бы ответить сама Бранка. С Диззи было легко и весело, но девушка привыкла к тому, что мужчина должен быть серьезен и основателен, как ее отец, и к тому же за мальчишескими выходками Диззи ей виделась безответственность и ненадежность, символом которой выступал пресловутый и неизменный джойнт. Она даже не пила ничего, крепче пива, а уж мысль о наполняющем легкие и туманящем мозги дыме и вовсе была ей неприятна. Но пока она смеялась, а Диззи, похоже, ничего другого и не было нужно.
Фьялар, предоставленный на несколько минут самому себе, наблюдал за увлеченными разговором Паулем и Сэмюэлем. Вампир явно стремился заслужить одобрение гуля, неторопливо и основательно излагая ему свою точку зрения на современную музыку, а Пауль удовлетворенно кивал и ободряюще похлопывал Сэмюэля по руке. Впрочем, только их «сверхъестественное» состояние могло вызвать удивление таким распределением ролей. Никаких намеков на то, в чем высказал уверенность Войцех, Фьялару обнаружить не удалось. С другой стороны, отношения журналистов, похоже, ни для кого не были тайной, и упоминались между делом, как неоспоримый факт. Фьялара они сами по себе волновали мало, но любопытство по поводу того, откуда такие отношения вообще берутся, у него было, хоть и не особо жгучее.
Поэтому, улучив момент, когда Сэмюэль подошел к Норвику за уточнением темы следующей статьи, гном подсел к Паулю.
– Если не хочешь, не отвечай, – сказал он, наливая водки себе и гулю, – но у меня есть вопрос.
Пауль поглядел на гнома, чокнулся с ним, отставил нетронутую рюмку и улыбнулся.
– Кажется, догадываюсь какой. Не проблема, отвечу.
– Почему Сэмюэль?
Пауль задумался. Закурил сигарету, затянулся. Фьялар терпеливо ждал, пока он заговорит.
– Скажи мне, Фьялар, – с легкой усмешкой спросил гуль, – кто твой лучший друг?
Фьялар уже набрал воздуха для ответа. Шумно выдохнул. Покачал головой, задумался.
Гиннар. Терпеливый, мудрый и, в то же время, всегда готовый шуткой разрядить обстановку.
Барло. Легкий и веселый, не теряющий присутствия духа даже перед лицом смерти.
Норвик. Понимающий с полуслова, с полувзгляда, с полуноты.
Войцех, Раолин, Крис, Альрик, Диззи, Хоакин, Рамо …
– Делия, – твердо сказал Фьялар, – мой лучший друг – Делия.
– Мы с тобой похожи, Фьялар, – улыбнулся гуль, – оба любим своих друзей. Только у меня никогда не получалось дружить с девушками.
Через два часа Фьялар, предупредив собравшихся о возможных пополнениях компании, включил телефон, и трубка тут же взорвалась звонком от Беккета.
– Мода этого сезона – смешанные браки, – констатировал Беккет, вручая Мелисенте букет алых роз, – в благородных семействах.
Девушка улыбнулась, принимая цветы, Войцех пожал крепкую руку с заросшими волчьей шерстью фалангами, но всем было ясно, что поздравления – только предлог для предстоящего разговора. Времени на развлечения не оставалось, утром надо было уезжать.
Гости прибыли втроем – Беккет, Инянга и Ребекка. Последняя держалась в тени, предоставляя Гангрел делиться свежей информацией о положении в городе. Положение это Норвик грубо, но точно, охарактеризовал одним словом «бардак».
Пока Баллард, окрыленный Окончательной Смертью Капоне, так неожиданно сыгравшей ему на руку, сводил на улицах счеты с соперниками за наследство Лодина, Бруха, почувствовавшие за собой силу пробуждающегося Менелая, ударили в спину давним соперникам. Большую часть выставленного в бой ничего не подозревающего человеческого мусора, выползшего из трущоб, без труда разогнали полицейские, после того, как жирная туша Балларда рассыпалась в золу под первыми лучами солнца, а Критиас, примоген клана Бруха, впал в торпор, когда гибель Патриарха хлестанула его разрывом невидимой связи. Два самых влиятельных клана в Чикаго оказались обезглавлены в один момент, и это послужило хорошим уроком остальным членам Примогената.
Аннабель, на которой гибель Елены сказалась меньше, поскольку та контролировала волю Тореадор не Доминированием, а через кровную связь, сидела на совещании тише воды, ниже травы, и это помогло ей сохранить свое место. Николай, глава Чикагских Тремере, предпочел крепость своей Капеллы шаткому креслу принца, и это оставило городу странный выбор между Халидом и Инянгой.
Последняя огорошила правящий совет Камарильи известием о том, что чикагские Гангрел, во главе с ней, покидают секту по призыву Ксавьера, и разъяренный Халид чуть было не вцепился ей в глотку. Аннабель саркастически заметила, что им остается только последовать примеру Нью-Йорка, призвав на престол Малкавиана. Но шутка осталась неоцененной, никого, даже близко похожего на Картера Вандервейдена или графа Шемета, среди местных Психов не наблюдалось. Кровавый маньяк, аутист и шизофреник с множественным расслоением личности – все, что клан Безумцев мог предложить на выбор.
Совет грозил перейти в кровавую битву, когда туда, по приглашению Инянги, явились Беккет с Ребеккой. И Малдавис – та самая чернокожая девушка, которую Норвик с братьями Калос видели в «Синем Бархате». Появление Малдавис было встречено гробовой тишиной – все еще помнили, как она, еще чуть не неонатом, проявила непонятно откуда взявшуюся силу. Ходили слухи, что Каитифф была «незаконнорожденным», то есть обращенным без дозволения, Дитя одного из Тремере. Став во главе бунта Анархов, девушка почти сумела сбросить Лодина с кресла, и только его униженная просьба к Примогенату о помощи помогла ему удержать трон. Почти все ее сторонники тогда погибли, но Малдавис удавалось скрываться до этой самой ночи.
Девушка и сама не знала, откуда в ней взялась эта странная сила, пока Ребекка не открылась ей. Честность, прямота и самоотверженность юной Каитифф привлекли Инконну на ее сторону, и, несмотря на то, что обычно Наблюдатели не вмешивались во внутреннюю политику Камарильи, Ребекка решила оказать Малдавис самую серьезную поддержку.
И теперь, когда городу грозила междоусобная война или, что еще хуже, приход к власти Шабаша, Ребекка предложила Примогенату кандидатуру своей воспитанницы. Предложение шокировало Старших. Но Беккет, с разрешения, еще на днях полученного от Фьялара, ввел их в курс планов правительства США относительно легализации прав и напомнил, что в случае провала, Внутренний круг спросит, в первую очередь, с того, кто за соблюдение Маскарада отвечает – с Принца. Примогены, посовещавшись, пришли к консенсусу. Свалить ответственность на Малдавис в случае провала было заманчиво. В случае же победы внутреннюю структуру Камарильи, в том числе и ее иерархию, вообще предстояло пересмотреть, и роль Принца уже не казалась Старшим такой привлекательной. Так что собрание завершилось мирно, и Малдавис была избрана единогласным решением. Даже отсутствие на собрании Бруха и Вентру уже не могло изменить ситуации.
Все эти новости Фьялар выслушал с вежливым интересом, но без особого энтузиазма. Главное было сделано – верхушка Сородичей Чикаго поддержала грядущие перемены. А внутренние дела Камарильи гнома интересовали мало. Зато большой интерес у него вызывали намеки Ребекки на ее не совсем обычное для Сородича состояние и возможность получить у нее консультацию относительно происходящего с другом.
– Делия, – тихо попросил Войцех, – отвлеки Мелисенту. Я не собираюсь от нее ничего скрывать. Но предпочитаю сам решать, как и когда ей сообщить, если все плохо.
– Ты думаешь, все плохо? – с тревогой спросила Делия.
– Я не думаю. Но и не исключаю. Поможешь?
– Конечно.
Фьялар увел Войцеха и Ребекку в небольшой кабинет, за разумную плату предоставленный им владельцем ресторана. Гном настоял на своем присутствии при разговоре, и Войцех возражать не стал, слишком уж волновали его возможные «открытия», чтобы довериться собственной объективности.
Ребекка долго и внимательно осматривала Войцеха, прислушиваясь к ровному дыханию и спокойному ритму сердца.
– Остановить можешь? – спросила она.
– Могу. Хоть насовсем. Но теперь мне нужно об этом подумать. Решить, что я этого хочу. Раньше было наоборот.
Ребекка кивнула.
– Когда в последний раз…
– Фьялар уже спрашивал, – усмехнулся Войцех, – точно не помню, слишком много всего произошло за последние ночи. Но в одном я уверен, еще неделю назад я, после таких трюков, подыхал бы с голоду. А сейчас… Нет, не откажусь, но и обойтись могу вполне.
– Ты безумен, – спокойно констатировала Ребекка, – не вижу где и в чем, но ты – Малкавиан, а это значит, что ты безумен. Знаешь, что это?
– Знаю. Я игрок. И актер. И музыкант. Все, что можно «сыграть» привлекает меня. Вампир, играющий в человека, играющего в вампира – это, пожалуй, мое последнее достижение по части безумия.
Фьялар слегка кашлянул и Войцех с улыбкой поглядел на него.
– Это не безумие, Фьялар. Я не играю – вот в чем разница. Я… Живу?
Ребекка вздохнула.
– Ты ведь никогда даже не думал о том, чтобы искать Путь?
– Нет, – улыбнулся Войцех, – это слишком серьезно для такого ветрогона, как я. Но сама идея мне кажется достойной воплощения. Ты… Я чувствую, что мы чем-то похожи. Именно в том, что изменилось в последнее время. Расскажи, как это – Голконда?
– Это… Это мир. Мир с собой. Многие думают, что это мир со своим Зверем, но это не так. Его больше нет. Он – часть меня, я и он – одно. Но Зверь уже не монстр. Это… То, что люди зовут Эго. То, что лежит между ощущениями и чувствами. Эмоции. Я чувствую теплый ветер, и он радует меня. Я чувствую запах гниющего трупа, и мне от этого горько. Понимаешь?
– Да…
Войцех вспомнил теплую кожу под своей ладонью, и горячее дыхание на губах, и…
Румянец окрасил его щеки.
– Прости, я задумался.
– Ты знаешь, – кивнула Ребекка, – но мне твое знание недоступно. Путь требует самоотречения и самоконтроля. Мои чувства… Я пожертвовала их пламенем для того, чтобы принять зверя. Мне доступно и сострадание, и неприятие. Но не страсть. Не ненависть.
– Я не думаю, что хотел бы достичь Голконды, – мрачно сказал Войцех, – это теперь неизбежно, да? Мне следует радоваться тому, что есть сейчас, но надеяться не на что? Лучше бы это оставалось легендой. В легенду приятно верить, но быть ей, как оказалось, не так уж хорошо.
– Мне кажется, – осторожно начала Ребекка, – мне кажется, ты – другая легенда. Я слышала об этом. Но никогда не встречала никого, кто послужил бы подтверждением. И я была уверена в том, что это сказка. Ты встретил свою Истинную Любовь, Войцех. Постучался в клетку к Зверю с заднего входа. Нашел короткий путь.
– Я думал, это Мелисента, – прошептал Войцех, – что это связано с тем, что делает она. Гламур, Греза…
– И это тоже, – кивнула Ребекка, – верить должны оба. Она верит в то, что делает, и поэтому у нее получается. Но ведь и ты…
– Да, – Войцех снова улыбнулся, – и я тоже.
– Старая сказка, – Ребекка коснулась его руки почти материнским жестом, – «Красавица и чудовище». Любовь способна сотворить чудо.
– «Любовь должна быть настоящей», – кивнул Войцех, – я об этом читал.
В сторонке Рамо зачем-то выяснял подробности недавней поездки Инянги в Африку.
– Проще сказать, когда там происходило что-то хорошее, – отвечала негритянка, – и, боюсь, это будет рассказ о периоде колониализма.
– Разве ты не поддерживаешь освободительное движение? – удивился индеец и наморщил лоб, вспоминая когда-то слышанные слова, – а как же эти… растафарианство, негритюд, кармический долг белой расы?
– Какой долг? – фыркнула Инянга, – да, белые люди брали земли силой. Но они обращались с этими землями, как со своими. Люди ехали в Африку жить и работать. А настоящая эксплуатация началась только теперь, когда свободные народы слишком заняты гражданскими войнами, чтобы её замечать. Вот и весь негритюд.
– И нет никого, кто даже пытается?
– Ещё остались. У одной девушки даже есть кое-какие успехи… и она, кстати, совсем не чёрная.
Комментарий к 66. Вотер-Тауэр Плэйс. Чикаго. Мелисента. Войцех
* Каитифф – вампиры без клана. Обычно Каитифф становятся птенцы, брошенные своим Сиром сразу после обращения, и не получившие должного руководства по становлению и обучению клановым Дисциплинам. В редких случаях это идет новообращенным вампирам на пользу – они открыты для изучения Дисциплин любых кланов.
