Текст книги "Операция "Рагнарек" (СИ)"
Автор книги: Ольга Сословская
Соавторы: Андрей Журавлев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 81 страниц)
– А если бы ты не проснулась?
– Мне пришлось бы ждать смерти этого тела до нового рождения.
Мелисента обвила рукам его шею, и снова, как в первую ночь, тихий шепот коснулся его нежностью и лаской.
– Ты пробудил меня. Любовь пробудила меня. Но нам нельзя оставаться здесь слишком долго. Мое смертное тело, и твой бессмертный дух истончаются здесь.
– Мы еще вернемся? – с надеждой спросил Войцех.
– Тебе понравилось? – она улыбнулась, и девочка на миг заняла место Принцессы.
– Еще не уверен, – усмехнулся Войцех, – может, попробуем проверить еще раз?
– У нас есть время до заката, – ответила она, – но потом нам придется вернуться. Я буду приводить тебя сюда так часто, как сумею. Но боюсь, это не настолько часто, как хочется.
– Я так и не сказал тебе, – Войцех снова уложил ее на траву, любуясь сияющими золотыми искрами солнца в ее темных волосах, – я тебя люблю. И не оставлю тебя, и не отпущу, что бы не случилось. Навек.
И его слова услышали цветы на земле, и ивы на берегу, и рыбы плеснули в озерной воде, и высоко в небе запел жаворонок.
========== 39. Бруклин, Нью-Йорк. Войцех ==========
Они вернулись в лесной домик на закате, и последний солнечный луч, резанув по глазам Войцеха пурпурным пламенем, погас за вершинами деревьев. В доме пахло теплым деревом, сухой полынью, развешанной по углам, крахмальной скатертью и прокисшей кровью.
– Это уже никуда не годится, – вздохнул Войцех, выбрасывая стоящий на столе стакан в мусорную корзину.
– Она скоро приедет, – Мелисента обняла его и прижалась щекой к груди, – сними Маску. Я знаю, что оно там, даже когда не бьется.
– Я бы позвал тебя наверх, – грустно улыбнулся Войцех, – но не хочу, чтобы ты замерзла рядом со мной.
– Я закутаюсь в одеяло, – возразила Мелисента, – ты обещал не отпускать меня.
– Ну, не настолько же, чтобы у тебя и минуты без меня не было, – рассмеялся Войцех, – тебе еще экзамены сдавать.
– Родители, наверное, уже полицию на ноги подняли, – вспомнила девушка, – и мама грозилась подать в суд. Правда, она не знает, на кого.
– Разберемся, – Войцех подхватил ее на руки и понес наверх, по скрипучей деревянной лестнице. В маленькой спальне было тесно от широкой кровати с пуховой периной и горой подушек. На стене – только полка с индейскими безделушками и крючки для одежды.
Войцех закутал ее в теплое одеяло, и, не раздеваясь, лег рядом, обнимая получившийся кокон.
– Холодно? – спросил он.
– Жарко, – рассмеялась Мелисента, потянувшись за поцелуем, – ты вкусный, как мороженое.
Моника остановила джип, вытащила из него тяжелую сумку-холодильник и прислушалась. Кроме шорохов ночного леса – ничего. Глухая тишина. Она торопливо зашагала к дому. Девушка была городской жительницей до мозга костей, и лес пугал ее своей дикой непредсказуемостью. Да и Волки могли тут бродить, как у себя дома. Она никогда не могла понять, зачем Крису понадобилось лесное убежище в столь опасном соседстве.
– Эй, ты где там? – в доме было темно и пусто, но она не сомневалась, что Войцех никуда не делся. Он был голоден и безумен к тому же. Моника поставила сумку на стол, вытащила из нее пару пакетиков на всякий случай и с опаской стала подниматься наверх.
Дверь была приоткрыта всего на дюйм, лунный свет сочился в узкую щель. Она толкнула дверь, и ее взгляд тут же натолкнулся на горящие глаза Малкавиана.
– Привет!
– Привет! – Войцех улыбнулся и затормошил лежащий рядом с ним сверток, – Мелисента, Моника приехала, выгляни поздороваться. Вы вообще знакомы?
– Войцех, твою мать! – возмущенно заорала Моника, увидев выглянувшее из-под одеяла девичье личико, – я тут как дура мчусь на край света, даже не поохотившись, а ты… Какого черта?
– Мелисента, это Моника. Она Бруха, поэтому ждать от нее хороших манер не приходится. Но вообще-то она славная девчонка.
– Я думала, – сердито ответила Моника, игнорируя Мелисенту, – что ты тут страдаешь, убиваешься и подыхаешь с голоду. А у тебя такой вид, словно эта девица нашла способ заставить тебя кончить раза три.
– Пять, – Мелисента сообразила, что сболтнула лишнее, ойкнула и снова спряталась под одеяло.
– Моника, познакомься, – это Мелисента ап Фионнбар, Принцесса Дома Фионна.
Тирада, вырвавшаяся у Моники, напомнила Войцеху о фельдмаршале фон Блюхере.
– Всегда знала, что психам везет, – сказала Моника, забираясь в кабину джипа, – Кадиру отзвонись.
– Телефон дай, – ответил Войцех, сытый и довольный, как слизавший хозяйскую сметану кот, – мой Фьялар отобрал. Во избежание искушений.
Искушение невинно опустило глазки.
Моника протянула Войцеху свой ай-фон, и тот, еще не забиравшись в салон, набрал номер Шерифа.
– Кадир, это Войцех. Можешь отозвать своих псов, охота отменяется. Что? Нет. И нет. И тоже нет, раньше, чем спросишь. Почитай свои правила еще раз. Там прямым текстом написано «Скот», смертные. Я думаю, что обращение фейри – не лучшая идея. Именно то, что слышал, дружище. Так что оставь мою девушку в покое. Если тебе не нужны проблемы с Домом Фионна. Так я и думал, спасибо.
– Поехали, – бросил он Монике, возвращая телефон.
Мелисента задремала у него на плече, убаюканная мерным покачиванием машины. Моника высадила их у дома Войцеха, вручила сумку, предварительно забрав из нее пару пакетиков для себя «за труды», и уехала, оставив их вдвоем.
В квартире все еще царил разгром после ночной попойки, кровавое пятно на полу засохло, огурцы в вазочке завяли и скрючились. Войцех поморщился, и кинулся убирать со стола, виновато оглянувшись на Мелисенту. Но девушка только рассмеялась.
– Не стоит, – она решительно забрала у него из рук стопку грязной посуды и поставила ее обратно на стол, – я сама уберу, когда ты уснешь. У меня будет куча времени.
– Я думал, тебе нужно домой, успокоить родителей, – сказал Войцех.
Мелисента покачала головой, и он прикусил губу, поняв, что обидел ее.
– Прости. У меня в голове до сих пор туман. Конечно, мы пойдем вместе.
Девушка улыбнулась.
На уборке Войцех, все-таки, настоял. Он не хотел, чтобы она видела его днем, когда во сне он ничем не отличается от свежего трупа. Отскреб с паркета кровавое пятно, пока Мелисента мыла посуду и перетряхивала изрядно забитый неиспользуемыми продуктами холодильник. Тщательно запер ящик с пистолетами и предоставил все остальные сувениры и безделушки, отмечавшие вехами его долгую не-жизнь в ее полное распоряжение. Мелисента ахнула, разглядывая цветные переливы стекла работы Галле, провела пальцем по изумрудному шелку уральского малахита, и совсем разомлела при виде портрета Войцеха работы Мухи изображавшего его в виде Адониса с венком хризантем на светлых волосах.
Он показал ей свою главную сокровищницу – самую большую из трех комнату, библиотеку. Мелисента восхищенно скользила взглядом по золотым обрезам, сафьяновым и коленкоровым переплетам, тисненым кожаным обложкам.
Но когда он открыл глаза, она лежала рядом, обнимая его и улыбаясь светло и радостно.
– Ты был здесь, – шепнула она, – даже если спрятался очень глубоко.
Войцех крепче прижал ее к себе, и его пальцы потеплели, касаясь ее щеки.
– Идем, – сказал он, легонько отстраняя ее от себя, – чем скорее мы это сделаем, тем лучше.
– Что «это»? – недоуменно подняла бровь Мелисента.
– Увидишь, – он поцеловал ее в лоб, – идем.
В маленькой гостиной зудела доживающая последние часы лампочка, царапая по без того взвинченным нервам миссис Джон Браун, в девичестве Мелиссы Алгаври. Ее муж, который был обязан ее всю жизнь носить на руках после того, как она отдала ему предпочтение перед всеми многочисленными поклонниками, в последнее время вдруг решил проявить характер. И не в чем-нибудь, а в отношении этой беспутной девчонки, их дочери. Он не только отказался искать адвоката, но даже посмел ткнуть жену носом в Википедию, где черным по белому значилось, что возраст сексуального согласия в штате Нью-Йорк – семнадцать лет.
– Значит, ей придется сказать на суде, что согласия не было, – заявила миссис Браун, заедая плохое настроение очередной мармеладкой, – я не знаю, с каким из этих типов она связалась, но у их продюсера наверняка отыщутся денежки, чтобы прикрыть скандал.
– Лисси, – мягко начал муж, – а если это не то, что ты себе придумала, и девочка влюбилась?
– Когда сама себе на жизнь начнет зарабатывать, тогда пусть и влюбляется, – заявила Мелисса, – а пока я решаю, согласна она или нет.
– Для начала ее надо найти, – напомнил Джон, – ее нет дома со вчерашнего дня. Я волнуюсь.
– Тем больше поводов искать адвоката, – довольно заметила женщина, – совсем стыд потеряла.
– А я думаю, что твоя пощечина послужила причиной.
– Меньше думай, больше слушай, что я говорю…
Дверной звонок прервал поток ее красноречия, и миссис Браун, запахнув на пышном теле выцветший сатиновый халат в китайских драконах, гордо прошествовала к двери.
– Явилась, – едким тоном заявила она, увидев в дверях блудную дочь.
– Добрый вечер, миссис Браун, – раздался голос из-за спины Мелисенты, и только сейчас Мелисса разглядела спутника дочери.
Дыхание миссис Браун на мгновение остановилось. Парень был похож на ангела с картин эпохи Возрождения, фарфор, лазурь и золото. Голубой замшевый пиджак, ладно облегающий изящную фигуру, нисколько не нарушал этого сходства.
– Разрешите войти?
Она молча кивнула, плотнее запахивая халат, и отступила в сторону. Мелисента, одарив мать очаровательной улыбкой, провела своего спутника в гостиную.
Мелисса, на ватных ногах, последовала за ними.
– Прошу прощения за столь поздний визит, мистер Браун, – сказал ангел, – и позвольте представиться – граф Войцех Шемет. Я хотел бы поговорить о карьере вашей дочери.
Мелисента с удивлением взглянула на него.
– Ты еще здесь? – с притворной строгостью сказал Войцех. – А ну, марш в свою комнату, вещи собирать.
Мелисента присела в шутливом реверансе и выскочила из гостиной.
Мистер Браун в задумчивости поглядел на гостя и жестом указал ему на диван.
– Рад знакомству… Ваше?…
– Просто Войцех, – усмехнулся Шемет, – думаю, знакомство будет долгим. Я прошу вас подготовить для Мелисенты документы о сдаче выпускных экзаменов экстерном. Через неделю наша группа едет в тур, и я собираюсь предложить ей место помощника гримера на время поездки.
– И ради этого ей стоило пропадать из дому больше, чем на сутки? – сердито спросил мистер Браун.
– Уверен, что стоило, – усмехнулся Войцех, – но по возвращении, если ваша дочь забудет все нанесенные ей в этом доме обиды и оскорбления, она, возможно, сообщит вам дату свадьбы.
Мистер Браун улыбнулся, и, подмигнув Войцеху, пожал ему руку.
В коридоре раздался громкий шум. Миссис Браун, сползя по стенке, грохнулась в глубокий обморок.
========== 40. Мейплвуд, штат Нью-Йорк, Норвик ==========
Лес Норвику не понравился. Как обычно. Душное и влажное переплетение мха, свежей травы, прелой прошлогодней листвы. Земные запахи, тяжелые и мрачные. Даже луна, нестерпимо яркая и круглая, зацепившаяся за переплетение черных ветвей, не разгоняла эту густую темноту. Он всегда любил море и свежий запах хвои от продуваемых всеми ветрами сосен на скалах фиордов. И смоляной чад факелов над пенными рогами тинга. Электрический день, яркие брызги неона на влажном после дождя асфальте. Лес пах дикостью и первозданной простотой. Море, вечно изменчивое, как музыка, и загадочное, как кеннинг, – вот стихия настоящего скальда. И город, шумный и живой даже ночью, – для того, кем он стал теперь.
Он подумал, что Ингрид нарочно назначила встречу здесь, в лесной глуши, чтобы выбить его из привычной уверенности, заманить на свою территорию. Но, если это было так, она просчиталась. Норвик чертыхнулся, в очередной раз осторожно выпутывая черное кружево манжеты из колючего лабиринта ветвей. Еще больше кружев пенными воланами оторочили узкий треугольный вырез шелковой рубашки, открывавший безупречно гладкую грудь. Винно-красный бархат длинного жилета сейчас тоже казался почти черным, лишь изредка вспыхивая кровавым бликом в пятне лунного света. Кожаные брюки он натянул с трудом, так тесно они облегали его узкие бедра. Идею надеть ботфорты, скрепя сердце, пришлось оставить и обойтись мотоциклетными ботинками. Крис бы назвал его пижоном, но Норвик тщательно выбирал свой сегодняшний наряд с совсем иной целью. Пусть Ингрид с самой первой минуты не забывает, что он – Тореадор, а не Гангрел. Можно сменить секту, можно сталкивать лбами Камарилью и Шабаш, можно забить на все и просто петь. Но кровь – это кровь, а клан – это клан. И ничто никогда этого изменить не может.
– Эгиль? – она сильно изменилась за эти долгие годы. Рука, неожиданно коснувшаяся из-за спины его плеча, походила на кошачью лапу – наполовину выпущенные когти и поросшие рыжеватой короткой шерстью фаланги. Очень большая кошка.
Норвик обернулся. Глаза Ингрид сияли, как золотые монеты с черными прорезями вертикальных зрачков. На кончиках заострившихся ушей появились кисточки. Превращения всегда рано или поздно берут с Гангрел свое, их Зверь больше похож на зверя, а не на чудовище. Но за это приходится расплачиваться человеческой внешностью. Хотя Норвик не знал, что лучше – платить так, или терять свою человеческую сущность капля по капле. В одном он был уверен – Зверь умеет только рычать. Плевать на душу – но голос он сохранит, чего бы ему это ни стоило.
– Эгиль умер, Ингрид, – улыбнулся он, стряхивая ее руку с плеча. Когти втянулись, только слегка примяв шелковый бархат.
– Я предлагала тебе вечную жизнь, – возразила она, и в золоте глаз проскочили червонные оттенки, – ты выбрал эту.
– Я не выбирал, – покачал головой Норвик, – мне не оставили выбора. И ты предлагала мне вечный бой, а не вечную охоту. Что было явной и бессовестной ложью, как потом выяснилось. Твои представления о Вальхалле изрядно отличаются от реальности, должен заметить.
– Каждый волен верить по своему выбору, – усмехнулась Рысь, – разве ты проверял?
– Нет, – согласился Норвик, – но я больше не нуждаюсь в вере. У меня есть очень веские доказательства.
– Свартальв? – Ингрид нахмурила брови. -Это значит, что Рагнарёк близко. Но какое отношение она имеет к Вальхалле?
– Дроу, – с улыбкой поправил Норвик, – и еще гном. Прямиком из Асгарда, с личными поручениями любящих братьев.
– Эгиль, – расхохоталась Ингрид, – ты неисправим. Я чуть было не купилась на твою историю.
– Норвик, – напомнил он, – и Эгиль на твою историю не купился. Но я не торгуюсь, в отличие от тебя, моя милая.
***
Эгиль вернулся за стол, зачехлив арфу, и с жадностью накинулся на пиво, пенящееся перед ним в высокой деревянной кружке. После длинной хвалебной песни в честь хозяина Медовых Палат, ярла Гуннара, в глотке пересохло. Маленькая твердая ладошка, потащившая назад его левую руку, оказалась полной неожиданностью. Даже через тонкую шерсть красной юбки он почувствовал горячую влагу, смочившую внутреннюю сторону упругих полных бедер. Эгиль обернулся, и медововолосая девушка призывно облизнула пухлые розовые губы.
Стоял июль, но он даже на траву ее не уложил, задрал подол, прислонив к наружной стене Палат, привычным движением распустил шнуровку на штанах. Ингрид обхватила его за шею, припадая к ней жадными губами.
Уже через пару минут изрядно перебравшая и отпускающая сальные шуточки толпа обступила их. Эгиль рванул тонкую полотняную рубашку, выпуская на всеобщее обозрение налитые груди с торчащими сосками, и продолжил впечатывать ее в бревенчатую стену, под одобрительные возгласы зрителей. Девушка громко стонала, только сильнее впиваясь зубками в его шею. Укус ускорил события, и скальд с громким рычанием сделал еще несколько ударов, и с трудом удержался на ногах, отпуская ее.
Он уже сделал пару шагов в направлении заветной кружки, когда Олаф Снуриссон со щербатой ухмылкой тоже взялся за шнуровку на своих штанах. Ингрид за его спиной испуганно вскрикнула, и кулак Эгиля добавил еще пару пустых мест в окровавленном рту Олафа. Девушка была свободной дочерью Севера, а не пленницей, и сама могла выбирать, с кем ей миловаться на пиру.
Пришлось увести девицу подальше от разгоряченных зрителей, устраивать ради нее кровавое побоище Эгиль не собирался. Он проводил ее до рыбацкого поселка и вернулся в Палаты. Но на следующий вечер она пришла снова, разыскав его в доме у старого кузнеца, где он остановился на пару недель. А потом появилась и во владениях ярла Хедрика, куда Эгиля занесла дорога к новым песням.
Эгиль к своим случайным подругам никогда не относился всерьез. Его возлюбленной и женой была арфа, а отцовский топор – самым верным из друзей. Но настойчивая преданность девушки приятно грела его самолюбие, а ее пышное свежее тело – его постель. Все было замечательно, пока Ингрид не начала ему нашептывать на ухо по ночам. О Вальхалле и славе, о валькириях и Всеотце. Скальд ничего не имел против вечного боя. Со временем. Пока он жив, его больше привлекала вечная музыка. Слова Ингрид становились все настойчивее, ее поцелуи – все болезненнее. И, в конце концов, Эгиль выставил ее из своей постели и жизни. В сердце места так и не нашлось.
Ингрид разыскала его потом, через десять лет. Все такая же свежая, с медовыми волосами и румяными свежими щеками. Он уже знал, что значат кровавые поцелуи. И чего стоила ее показная страсть. На этот раз она опять предложила ему себя, призывным движением наклоняя шею. Но он снова не купился ни на обещания вечной славы, ни на ее кровь. Вечную музыку ему подарил его Сир, и Эгиль был благодарен за это. Это было много лучше вечной охоты и вечного голода. С Ингрид они расстались, если не врагами, то изрядно недовольными друг другом. Ее связь с другими Сородичами, девами, вообразившими себя Валькириями Одина, и вербующими героев будущего Рагнарека среди Сородичей и смертных, его только позабавила.
Имя он сменил давно, желая окончательно оторваться от прошлого, мешающего ему наслаждаться сегодняшним днем. Оставаться скальдом во времена Моцарта, Гершвина, Битлз и пауэр-металл – для этого надо было стать Зверем. Причем, по мнению Норвика, – ослом.
***
– Я помню, – задумчиво протянула Ингрид, – ты бесплатно не врешь. Только за пиво и угощение. Или за возможность сделать карьеру в новом мире тоже?
– Не хами, – ухмыльнулся Норвик, – тебе не идет. Я тебе предлагаю принять участие в операции «Рагнарёк». На этот раз все настоящее, без подделок. Верить мне или нет – твой выбор. И сделай его побыстрее, я еще не охотился сегодня.
– Голоден? – она снова, как много веков назад, выгнула шею, подставляя ему яремную вену. Звериным жестом подчинения, но в ее готовность сдаться на его милость Норвик не верил. Зато, в отличие от глупого птенца, к которому она приходила когда-то, знал о Кровной Связи все, что стоило знать.
– Не успею на охоту, обойдусь консервами, – покачал головой Норвик, – но тратить время впустую все равно не намерен.
– И что тебе нужно, если не я сама? – Рысь, казалось, только забавляется этой мыслью. – С Валькириями я давно порвала. Брунгильда – выжившая из ума сука, можешь мне поверить.
– Они об этом знают? – прищурился Норвик.
– Вот же хитрый сукин сын, – расхохоталась Ингрид, – угадал. Не знают.
– Значит, у тебя есть новости, – не терпящим возражений тоном продолжил он.
– Хильда нашла меня проездом в Нью-Йорке, – кивнула девушка, – и потом из Фриско звонила. Она не была слишком откровенна, но велела быть настороже. Сказала, что со мной свяжутся.
– Кто? – спросил Норвик, чувствуя, что чуть не дрожит от возбуждения. Тело само вспомнило, как это должно быть, несмотря на долгое отсутствие практики.
– Ассамиты, – даже здесь, в лесу, Ингрид понизила голос и оглянулась через плечо, – эта стерва связалась с Убийцами. И…
– Что?
– Она пообещала им кровь Ксавьера, – выплюнула с ненавистью Рысь, – кровь нашего Вождя. Говорят, твой лидер-гитарист свел слишком близкое знакомство с Волками.
– Кто говорит? – спросил Норвик.
– Молодняк болтает, их видели после концерта, – тихо ответила девушка, – не трогай их, они просто глупые неонаты.
– Не трону, – пообещал Норвик, – если ты и дальше будешь передавать мне, что задумала эта тварь. Мы скоро сами отправимся во Фриско. Но твое место здесь – и держи меня в курсе.
Ингрид кивнула и, совсем по-девичьи чмокнув его в щеку, скрылась в лесу.
Норвик улыбнулся ей вслед и отправился к просеке, где его ждал красный Дукати. К черту охоту! Новости требовали срочного разговора с Фьяларом.
========== 41. Манхэттен, Нью-Йорк. Крис. Бобби ==========
– Девчонки – они странные, – жалобно сообщил Бобби Крису, садясь за руль синего Форда.
– Глубокая мысль, – согласился Крис, – совершенно оригинальная. Что тебя на нее навело сегодня?
– Делия. Опоздала к Маше почти на час и смотрела на меня так, словно я главный иностранный шпион в русском кино. Я на полчаса раньше вышел из дому, чтобы им не мешать.
– Дроу что-то задумала. Или натворила, как пить дать, – кивнул Крис, – и, чтоб с меня скальп сняли, она не хочет, чтобы об этом знал Фьялар. А как там Маша? Ты же с ней на связи?
– Довольна, словно Делия ей три сливочных торта притащила, и убедила, что от них не поправляются, – рассмеялся Бобби, – но…
– Она вовсе не уверена в их низкой калорийности, – закончил Крис.
– Откуда ты знаешь? – удивился Бобби.
– В мое время девчонки были проще, – усмехнулся Крис, – а потом у меня при взгляде на них срабатывали в первую очередь мозги. Держу пари, это связано с Шеметом.
– Фьялар же его увез, – Бобби, наконец, повернул ключ зажигания, и машина ответила ему довольным урчанием, – как они до него добрались?
– Моника утром расскажет, – Крис пожал плечами, – она в лес поехала.
– Может, мне до утра домой не возвращаться? – просительно произнес МакГи.
– Хорошая мысль. Моники все равно дома не будет. Заночуй у меня, расслабься.
– Ага, – кивнул Бобби, – как же… Маша меня через узы на другом конце света достанет. Я неделю назад с ребятами после занятий в пабе завис – она меня уже через полчаса без единого звонка вытащила. Беспокоилась…
– Везет тебе, – рассмеялся Крис, – а меня даже Моника дня через три хватится, если со мной что стрясется.
– Не прибедняйся, – Бобби, не отрываясь от дороги, пихнул его в плечо локтем, – и не напрашивайся на уговоры, как ты всем нужен, необходим и дорог.
– Так что там с ночевкой? – Крис сделал вид, что не слышал последней фразы. – Хочешь, я сам Маше позвоню, чтобы она не сомневалась?
– Да она и не будет, – улыбнулся Бобби, – не то, чтобы мне этого хоть раз захотелось, но Маша узнает, что я ей изменил, раньше, чем я сам пойму, что собираюсь это сделать.
– Попал ты, парень, – расхохотался Крис, хлопнув Бобби по плечу, – по крайней мере, мальчишники она тебе за это должна.
– Уговорил, – кивнул МакГи, – звони, я за рулем.
Маша на мальчишник дала добро, сообщив, что в таком случае Делия заночует у нее, и это только усилило подозрения Криса, что девичья политика в отношении личной жизни его безумного малкавианского сиятельства разительно отличается от мужской. Оставалось только гадать, успели ли они втянуть в свои интриги Монику. Фьялару он решил не звонить, в полной уверенности, что отопрутся и отоврутся, а с него потом шкуру сдерут.
Начать вечер, посвященный мужской независимости, Крис и Бобби решили с посещения ирландского паба. Бобби, по примеру старших товарищей в лице Фьялара, предпочитал Мерфи, а Крису нравился вкус местных посетителей. Долго засиживаться они не собирались, МакГи был за рулем, и полицейских трубочек опасался больше, чем клыков Цимисха. К тому же, он изрядно устал после двухчасовой тренировки, которую они с Крисом проводили в снятом на вечер маленьком спортзале. На этот раз будущих Стражей гонял Крис, поскольку Бобби решил, что меч – дело благородное, но и владение огнестрельным оружием не помешает. Ковбой поразил воображение своих новых учеником, попадая в мишень с обоих бедер, с разворота, из-за плеча и вообще почти сравнившись в меткости с самим Джоном Уэйном. О том, что Уэйна они видели стреляющим только на экране, парни, естественно, умудрились забыть.
Крис был не слишком доволен результатами, не требующие разрешения мелкокалиберные пистолеты, на его взгляд, не заменяли боевого оружия ни отдачей, ни даже звуком. Но ему, хотя бы, удалось определить, кто из парней стоит его пристального внимания в будущем, и дальнейшую тренировку, которую уже, как обычно, проводил Бобби, он наблюдал, развалившись на стуле и заложив ногу на ногу. Сам Бобби в душе считал, что до Делии ему так же далеко, как новобранцу до Криса, но дроу уже давно доверила ему учеников, появляясь только раз в месяц, чтобы проверить успехи и дать мастер-класс.
На столике, накрытом зеленым сукном, горела свеча в низкой вазочке цветного толстого стекла. Перед Бобби стояла уже ополовиненная литровая кружка Мерфи, перед Крисом – чуть початый стакан Джеймсона. В последнее время Бруха решил не отказывать себе в маленьких радостях жизни даже после смерти. Результат был нулевой, но его привлекал сам процесс – поднять стакан, повертеть его в пальцах, глядя, как в янтарной глубине разгораются отблески свечи, вдохнуть резкий запах, прокатить густую обжигающую жидкость по языку.
– Это была хорошая идея, дать твоим парням в руки настоящее оружие, – заметил Крис вполголоса.
Он уже вернулся из мужской комнаты, и вид у него был самый довольный и благодушный – парочка зависших там посетителей еще не успела нализаться вдребезги и процент алкоголя в их крови оказался ровно таким, какой требовался для легкой расслабленности, не переходящей в желание немедленно найти пару-тройку приключений на свою голову.
– Меч – тоже настоящее оружие, – сердито возразил Бобби, – если тебе пустить пулю в лоб, у тебя еще будут шансы отлежаться в торпоре лет пятьдесят, а если снести голову совсем – можно смело копать могилу, не озаботившись осиновым колом.
– Чтобы снести мне голову, ко мне надо еще подобраться, – спокойно ответил Крис, – а пуля прилетает неожиданно, откуда ее не ждешь.
– Думаю, это бессмысленный спор, – Бобби отхлебнул пива и достал из кармана пачку «Лаки Страйк», – все хорошо в свое время и в умелых руках. Файерболл тоже прилетает неожиданно.
– Маги… – недовольно протянул Крис, – помнится, даже самый сопливый пастушонок знал, что это отжившие суеверия.
– И чем тебе не нравятся маги? – недовольно поморщился Бобби, – Маша, к примеру, или Тильда.
– Или Вэйнврайт, непредсказуемый старый Бес, или Стурбридж, которая наверняка затаила злобу после того, как ее отозвали в Вену… А скольких мы не знаем?
– Но Фьялар говорил, что магия – необходимое условие, чтобы втащить нас в Девять Миров, – в голосе МакГи слышался неподдельный энтузиазм, – туда, где не горит порох и не взрываются атомные бомбы.
Он вопросительно поглядел на освещенное теплым пламенем свечи лицо Криса.
Ковбой, вместо ответа, потянулся к кобуре, скрытой длинной кожаной курткой, и выложил на стол сверкнувший хромированной полировкой «Миротворец». Официант настороженно поглядел на них, но Крис кивнул ему, похлопав себя по карману, где лежала лицензия на ношение оружия, и понятливый парень отвернулся, сделав вид, что на столе лежит игрушка.
– Вот он – лежит на столе. Он не может выстрелить. Не может унести жизнь невинного. Не может его защитить. Просто кусок металла.
Крис убрал наглядное пособие обратно в кобуру и продолжил.
– Я снял его с трупа Козленка Гарри, главаря шайки, орудовавшей в Техасе лет пять. Гарри застрелил из него двух шерифов, с разницей в полгода. Хорошие были парни. Я тоже был хорошим парнем, пока меня не обратили. И застрелил из него своего Сира, в последний миг перед тем, как сдохнуть от потери крови. Его мозги брызнули мне в рот, и вот – вуаля! – я уже среди не очень хороших парней. Во Франции он послужил мне верой и правдой, но однажды, крепко повздорив, я чуть не разрядил его в Войцеха. Кто виноват, я или полковник Кольт?
– Но револьвер держит одна рука, и только его владелец несет ответственность за его применение. Тут он ничем не отличается от меча. А бомба…
– Бомба – это похуже файерболла, – согласился Крис, – но, насколько я знаю, в арсенале у нашей чернокожей подруги есть заклинания, рядом с которыми файерболл – револьвер против атомной бомбы. А кто его знает, нет ли этих заклятий и в черных книжках у плохих ребят?
– Было бы здорово, если бы можно было избавиться разом и от бомб и от их магического эквивалента, – задумчиво покачал головой Бобби, отхлебнув еще пива.
– Здорово. Но дело ведь не только в оружии. Фармацевтические заводы производят лекарства, которые лечат болезни, считавшиеся ранее смертельными. И отравляют окружающую среду, вызывая новые, пока не известные науке. Про интернет, свободу слова и дезинформацию у Вэйнврайта спроси – Регент часами способен рассуждать на эту тему.
– Пару дней назад он в пять минут уложился, – сообщил Бобби, – зато намекнул, что для эффективного управления толпой амбициозных беспринципных мерзавцев требуется еще более амбициозный, беспринципный и хладнокровный мерзавец. Типа нашего покорного слуги Лорда Регента.
– Прав ведь, шкура бесовская, – кивнул Крис.
– Получается, мы в тупике, – констатировал Бобби, – хотя Фьялар считает…
– Фьялар полгода как дорвался до Индиан, Смит-Вессона и электрогитары, – напомнил Крис, – и расставаться с ними ему будет даже жальче, чем тебе с Фордом. Но за бархатистую черную шкуру Делии он, не задумываясь, отправит весь мир к чертям собачьим. И это мне в нем нравится. Мне просто не нравится идея оказаться там вместе с остальным миром.
– Значит, надо искать компромиссный вариант, – вздохнул Бобби, – меч, магия и револьвер. Телефон, интернет и контроль над окружающей средой.
– И продовольствие для стремительно размножающегося населения, – напомнил Крис, – это Сородичам бесконтрольный рост человеческой популяции на руку. А самим людям…
– Сородичам тоже только до того момента, когда «скот» начнет с голоду подыхать…
– Ты мне напомнил, – встрепенулся Крис, – с честными кровопийцами, и без Шабаша.
– Да уж. Столько факторов. Я наеду на Машу, пусть считает варианты. Порталы подождут.
Крис кивнул, задумчиво уставившись в окно.
– Кажется, это Тильда мимо прошла, – Крис кивком показал Бобби на окно, – с подружкой гуляет.
– Ну, Вэйнврайт не такой строгий папаша, чтобы ее взаперти держать, – усмехнулся МакГи.
– Даже так? – Крис с улыбкой пригубил виски. – Кажется, он не такой хладнокровный мерзавец, каким ему хочется казаться.
– Похоже, – теперь Бобби пристально смотрел в окно, словно ожидая увидеть там Тильду, уже скрывшуюся из глаз.
У окна остановился мужчина чуть ли не прижавшийся носом к стеклу. Сперва Бобби решил, что тот пытается высмотреть в пабе кого-то из знакомых, но глаза незнакомца то и дело скашивались в сторону улицы, в том направлении, куда ушли девушки. Все это очень напоминало дешевый детектив, где агент полиции старательно демонстрирует зрителям свой профессионализм в слежке.
