Текст книги "Паж и лилия (СИ)"

Автор книги: Марина Матросова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 63 страниц)

Первым почетным рыцарем Ордена стал герцог Луи Де Невер, третий сын 1-го герцога Мантуи, Федерико II Гонзага, принц крови по алансонской ветви. Один из ближайших друзей короля, хотя и не являющийся пэром, но служивший при французском дворе с десяти лет и по приглашению Генриха сопровождающий его в Польшу. Герцогу де Гонзага, итальянскому принцу, исполнилось уже 39 лет и он служил дипломатом на службе у Папы Римского. Его супругой являлась Генриетта Де Клев, знатнейшая дама Франции и наследница герцогства Невер. И ко всему прочему Луи де Гонзага был лютым врагом Франсуа Анжу, что еще больше подкрепило дворян в немилости короля к его младшему брату. Герцог Людовико Невер, граф Ретель приблизился к королевскому престолу, он также был облачен в черную мантию с огненными языками. Рыцарь преклонил колени, и король, произнеся молитву Святому Духу, одел герцогу на шею цепь с крестом. В этот момент солнечный луч ворвался в окна церкви, осветив пространство над головой Генриха, и его корона засияла словно нимб. Придворные ахнули и многие упали на колени, завидя в этом знамение Божие - явление Святого Духа Всехристеанейшему королю. Так проведя всю длинную церемонию король получил не только благословение своего народа, но и более высшее одобрение. Люди, выходившие из монастыря, наперебой рассказывали друг другу о чудесном явлении и о том, что Орден Святого Духа в своей значимости превосходит даже Орден Святого Михаила, который явно теперь не годится на роль высшей награды Франции. Генрих III был доволен как никогда. В припадке доброты и чтобы как-то умилостивить своего меньшего брата, король даже решил немедленно, а это означало через пять дней сопровождать герцога Анжу на войну во Фландрию. На самом деле Генрих думал, что весьма умело сначала устранил Католическую Лигу Гизов, переманив их на свою сторону, а затем уже удалил Франсуа подальше от трона на бесполезную и затянувшуюся войну во Фландрии. Монсеньор же был весьма польщен и спешно собирался. Дворец Гизов. В Божьем мире всё симметрично, добру - зло, воде - огонь, воздуху - земная твердь, а Генриху III и его Ордену - семейство Гизов и их тайный соратник Чёрная Лилия. Герцоги переживали известие о создании Ордена Святого Духа и то, что были пренебрежительно и позорно невнесенные в список кавалеров. - Конечно, стоило вручать Орден этому сектанту Гонзага! - возмущалась госпожа Монпансье. - Да ведь он тайный последователь Сиона! - Что вы говорите, сударыня? - вскинул заинтересованно брови её брат Генрих Де Гиз. - Да, брат, я слышала, они носят белые одежды под платьем и повсеместно защищают неприкосновенность человеческой жизни, веру в Бога и короля. - Что ж, видимо, его служба, наконец, была оценена. - Глупости, они режут и убивают всех подряд! - заявила Екатерина. - Не понимаю как безродный граф Ретель, даже не имеющий звания пэра и носящий титул герцога Невера только по милости своей жены, может стать кавалеров королевских орденов! - добавил сердито герцог Де Майен, не получивший ничего. - Прекратите, - сквозь зубы проговорил Чёрная Лилия, он по своему обыкновению сидел в тёмном углу. Его как видно тоже одолевали мрачные мысли, - надоело слушать ваши грязные наветы на всех кого вы видите. Екатерина задохнулась от возмущения. Но Черная Лилия резко продолжил: - Лучше бы подумали о том, как это отразится на нашем деле. Ваша Лига может потерять популярность. Возможно, дворянам захочется быть сторонниками Всехристеаннейшего короля, законного и добродеятельного. Короля Генриха III, которого благословил Сам Господь. Никто не станет поддерживать вас, если вы даже не удостоены чести присутствовать на вручении Ордена. Вы ничего не можете сделать. Все ваши попытки свергнуть короля проваливаются с треском, слышимым даже в Испании. Я устал от вас! Неудачники! Всё! Я больше не хочу иметь с вами никаких дел. Черная Лилия встал и направился к двери. Екатерина кинулась за ним. - О, господин! Не надо так круто. Послушайте, - закричал вдогонку Генрих Де Гиз, Черная Лилия остановился, прислушавшись ,- самая жестокая судьба рано или поздно должна отступить перед тою неодолимой бодростью духа, какую мы являем собой и нашей настойчивостью, подобно тому как самая неприступная крепость сдаётся под упорным натиском неприятеля. Салманассар, судя по Священному Писанию, вынужден был три года осаждать Самарию, но всё же она пала. -Хватит! Я не желаю, это слушать, никчёмный бред, пустые оправдания! Действовать! Только это! Теперь только я один возьмусь за дело и если не хитростью, то грубой силой уничтожу Генриха Фрнцузского! - завопил Чёрная Лилия, представляя собой ужасный пример человека, которым овладело раздражение. - Полно и вам, сударь, - вмешалась Екатерина Монпансье, - что вы тут кричите! Не смотря на то, что наши планы не вполне удачны, не теряйте лица и достоинства. Не смейте при мне вести себя так, как будто мы хуже вас. Мне надоело это высокомерие, в то время как я принцесса, а вы чёрт знает кто! Черная Лилия выругался по-испански, употребив самые непристойные выражения, и удалился, взметнув плащом. Бордо. Замок Монтень. Пятого января королевский кортеж и люди принца Франсуа выдвинулись из столицы. Король со всеми почестями и почти слезно распрощался с братом на полпути. Герцог Анжу вместе с Бюсси и прочей свитой направились в свой дворец в Анжере, чтобы провести бал на Епифанию - День Короля, а затем уже отбыть во Фландрию для новых завоеваний. Генрих же и его многочисленная свита решил заглянуть в гости к своему другу - господину графу Де Монтеню, в уединении влачившему свои дни в удаленном от парижской суеты - замке Монтень, что означало гора. Действительно замок стоял на значительном возвышении, что препятствовало подъезду незнакомых гостей, но что никак не могло остановить короля, если он воспылал желанием увидеть своего дражайшего философа - Мишеля Монтеня. По этому случаю пришлось Монтеню, занимавшему также должность губернатора Бордо, выехать королю навстречу и оказать все почитающиеся Его Величеству почести. Кортеж короля и Монтень со своими людьми встретились неподалеку от замка, так как Генрих не захотел заезжать в город и будоражить тем самым местных жителей. К тому же до него дошли слухи, что где-то поблизости отсюда путешествует король Наварры. Ведь Гасконь находилась под его формальным управлением. На самом же деле она давно отошла в королевские руки Валуа под началом маршала Бирона, с которым у Генриха Бурбона было немало военных и личных споров. Итак, король, зная о том, что Принц Беарна как говорили испанцы очень любит и ценит Мишеля Монтеня, да так что даже содержит его на придворной должности, пришел к выводу, что может найти своего свояка в замке Монтень. Генрих и его друзья сидели в крытой карете, занавешенной бархатными шторами. Приоткрыв одну из них, король нашел глазами губернатора Бордо и обратился к нему. -Дорогой мой друг, уважаемый сударь, господин Монтень. Монтень, облаченный в черный костюм из замши и теплый плащ, сопровождал карету короля верхом. -Да Ваше Величество, вы обратились ко мне? -Да, мой друг. До вашего замка еще пару лье, а воздух уж очень холоден и дорога скользкая. Я опасаюсь за ваше дражайшее здоровье. Может быть, вы окажете мне честь и пересядете в мою скромную карету? На лице Монтеня отобразилась некая борьба чувств, ему действительно не помешало бы пересесть в карету вследствие того, что он не мог долго путешествовать верхом из-за перенесенной им травмы, но с другой стороны он не хотел оставаться рядом с королем, чтобы вдаваться в услужливые речи, которых он терпеть не мог. -Господин Монтень, мы просим вас, - настойчиво повторил Генрих. Монтеню пришлось подчиниться. И остаток пути король посвятил разговору с философом о преимуществах Ордена Святого Духа. -Дорогой друг, - заметил Генрих, - вы ведь обладатель Ордена Святого Михаила, что дает вам некоторую возможность при ваших заслугах перед нами и Францией, получить более заслуженную награду как Орден Святого Духа. -Сир, - заметил Монтень, его грустные глаза сделались насмешливыми, - как говорится Бог больше любит человека, чем он сам себя любит. И Господь Бог наш знает лучше то, чего мы заслуживаем, чем мы сами. Возьмите мой пример, в юности я не мог мечтать о большей славе, чем заслужить Орден Святого Михаила. Я по ночам молил Бога именно об этой почести. И я получил его, так как орден не просто снизошел на меня. А он, если можно так выразиться, опустился настолько, что смог упасть на мои недостойные плечи. А что касается Ордена Святого Духа, то я не настолько родовит, как предполагается. Король нахмурился. -Что вы хотите этим сказать, а Монтень? -Я охотно тебе поясню, - вмешался Шико, имея такой же недовольный вид, что и все присутствующие, - Орден Святого Духа охотно бы имел такое значение, которое ему приписывают, если бы его не раздавали всем и каждому, как это ранее произошло с Орденом Святого Михаила. Эта высшая когда-то награда теперь ничего не значит, потому что ее вешают раз в месяц каждому прохиндею. Так что в глазах и почтенных дворян и даже простого народа она потеряла хоть какую-то значимость. Изволь, твое начинание с учреждением нового ордена имело благие намерения, но на деле просто смешно, учитывая, что ты продолжаешь раздавать Орден каждому подлецу. Король, с невозмутимым видом выслушав эту тираду, обратился к Монтеню: -Вы слишком низко цените себя, сударь, раз полагаете, будто не заслужили подобной награды или скорее сказать получили награду, которая вас не стоит. Тогда напротив ваше самомнение слишком высоко. -Вы знаете, государь, что мое мнение ничего не значит. А что касается моего самомнения, то я не отвожу себе большего значения, чем любому другому человеку. И в самом деле, может ли хоть что-то значить в наше время такой суетный, зыбкий и вечно сомневающийся человек наподобие меня. -Напротив, сударь, мы вас очень ценим и всегда рады видеть вас. Хоть вы и по собственной воле удалились от общества. -Общество. Сейчас чтобы занять в нем приличное место необходимо обладать большими знаниями, которые не поместятся в моей дырявой голове. -Ну, что вы, - пожурил Монтеня король. -Я берусь вам это доказать. Мне доводилось слышать, чтобы быть принятым в приличном обществе необходимо знать, что Марс помещается посередине треугольника ладони, Венера - у большого пальца, а Меркурий - у мизинца, и что когда поперечная линия пересекает бугор указательного пальца, то это признак жестокости, когда же она проходит под средним пальцем, а средняя природная лилиня состовляет угол с линией жизни в том же месте, то это указывает на смерть от несчастного случая, и, наконец, если у женщины природная линия видна и не образует угла с линией жизни, то это указывает на то, что она не будет обладать целомудрием. Всякий подтвердит, что человек, обладающий подобными знаниями, пользуется уважением и будет хорошо принят во всех кругах общества. При этих словах все миньоны включая Маринуса и Натаниэля с возмущением оторвали взгляды от своих собственных ладоней. -Постойте ж, - неистово закричал Шико, - а ну подавайте мне сюда ваши ладони, я проверю, кто из вас склонен к распутству. Ах, Генрике, куда ты мне тычешь свою руку, я итак знаю, что ты подобен Гелиогабалу в изощренных выдумках своих развлечений. -А вы знаете, - подхватил повеселевший Монтень, - что Гелиогабал, человек которому не было равных в распутстве и утонченных выдумках, задумал однажды предаться такому греху как... В этот момент карету тряхнуло, потому что она въезжала на гору. -О чем это я? - Монтень тут же потерял нить разговора. -Сударь, - жадно всматриваясь в него, напомнил Генрих, - вы говорили, что однажды Гелиогабал задумал предаться одному небывалому греху... -Ах, да. Теперь припоминаю! Знаете память у меня ни к черту! Так вот, Гелиогабал решил, что однажды ему придет пора покончить жить самоубийством. -Что? - воскликнул король. -Я же и говорю, самый страшный грех пришел в голову этому императору. -Продолжайте, - разочарованно сказал король. Граф Де По напротив заинтересовался этой темой. -И чтобы не уступать своей утонченности даже в смерти он приказал построить башню у себя во дворце, ее стены и пол выложить кипарисовым деревом, золотом и драгоценными камнями, если ему придет в голову мысль броситься вниз. А на случай, если ему захочется удавиться, изготовили красные шелковые шнуры с золотыми концами. Рассказывают также, что в его доме хранились малахитовые сосуды с разнообразными ядами и чудесные расписные кинжалы, если стукнет в голову мысль заколоться. -И что же? - спросил Маринус. -А! Ничего подобного с ним не произошло, мой юный друг, его убили преторианцы. Думается мне, что если бы пришло время покончить с собой у такого сибарита кишка тонка так поступить. Вот в царствование Тиберия Альбуцилла до того сильно хотела покончить с собой, что так слабо царапнула себя ножом, что это позволило стражникам захватить ее и заключить в тюрьму, где они расправились с ней по своему усмотрнию. Маринус и Натаниэль недовольно нахмурились, но Монтень продолжил: -Думается мне, что самоубийство - дело иногда настолько сложное, что все ваше естество цепляется за жизнь в последний ответственный момент. И в наше время был такой случай. Один дворянин не будем называть его имени до того обезумел, что решил убить себя. При этом он нанес себе три ножевых ранения, но все ж не убил себя. Живет и здравствует, - с презрением закончил Монтень, - из этого следует, что такое дело неподвластно женщинам, детям и простолюдинам, в общем, всем людям с душой слабой. -Что вы такое говорите, сударь! - захлебнулся Натаниэль возмущением, - самоубийство - тяжкий грех! -Вы правы, сударь, я этого никак не отрицаю. Надо же быть таким слабым существом, чтобы уйти из жизни и прекратить бороться. Граф Де По смешался, не понимая, какой точки зрения придерживается Монтень. -О простите меня, сударь, я ответил вам как заядлый пирронист, в последнее время это вошло у меня в привычку. Но на сей счет скажу вам, что спорить со мной по поводу смерти можно бесконечно. Ручаюсь вам, что это моя любимая тема. Вот что я считаю насчет самоубийства. Если жизнь стала вам не под силу. Если испытания очень тяжки и жизнь более не приносит радости, тогда и жить незачем. Жизнь дана нам, чтобы испытать хоть немного счастья, но если невыносимое бытие и тяжкие муки перевешивают вашу чашу, то не лучше ли уйти из жизни, прекратив это. Воцарилось молчание. -Вот мы и приехали, - заметил Монтень, карета остановилась у ворот замка. -Ах, дружочек, - обратился Генрих к Натаниэлю, - вы, кажется, близко к сердцу восприняли слова Монтеня. Не поймите неправильно, я весьма высоко ценю мнение нашего друга. Но он бывает подвержен мрачным идеям. Мне мыслится, что вам с братом пойдет на пользу разговор с ним, месье Монтень многое может нам поведать поучительного. -Да, государь. Замок Монтень представлял собой вековое сооружение, неплохо приспособленное для военной обороны. Но сам хозяин его для этого не использовал. В этот неспокойный век он пренебрег любыми правилами безопасности, не держал охраны и ничего не предпринимал сверх необходимого, а именно содержал только привратника. После того, как король и его приближенные заняли свои комнаты, устроили ужин. Ну а после того Генрих, Шико, Монтень, Маринус, Натаниэль и некоторые из придворных собрались в знаменитой библиотеке, чтобы поговорить на приличествующие для дворян темы. Прежде всего, стоит заметить, что библиотека - самая лучшая из всех деревенских библиотек во Франции, находилась в дальнем конце дома, и чтобы попасть в нее, необходимо было пересечь широкий двор. Над дверью сего заведения красовалась выгравированная надпись, являющаяся девизом Мишеля Монтеня: "Что я знаю?" Генрих был первым, кто вошел в полукруглую дверь из мореного дуба. Его взгляд наткнулся сразу же не столько на шкафы с книгами, сколь на надписи, выполненные на потолке собственной рукой владельца дома. Это были афоризмы, в основном на латинском или греческом языках, которые король хорошо знал. Генрих сделал несколько шагов и, пользуясь своим не очень хорошим зрением, смог разглядеть и прочитать только несколько выражений, врезавшихся в его память: "Человек самое злополучное и хрупкое создание и тем не менее самое высокомерное" (Плиний Старший); "Все что существует в подлунном мире подчинено одному и тому же закону и имеет одинаковую судьбу" (Екклезиаст); "Бог сделал человека подобном тени..." (неизвестный автор); "Чем ты кичишься?" (Книга Иисуса, сына Сирахова); " Я воздерживась!" (девиз пирронистов); на греческом " Людей мучат не самые вещи, а представления, которые они создали о них" -Не припомню, откуда взяты эти слова, - сказал Генрих. -Какие именно, государь? - спросил Монтень, войдя вслед за королем. -Бог сделал человека подобным тени. -О! - Монтень прошествовал к своему столу и суетливо принялся убирать бумаги и сложенные в стопки книги, - где вы это прочитали, Ваше Величество?