сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 63 страниц)
Утешив себя таким образом, Шико завалился спать на кушетку, рассудив, что если Маринус как любой преступник решит вернуться на место преступления, то постель будет для него свободна.
Лувр. Покои графа Де Леви Де Келюса.
Граф Де Келюс был так заботлив, что позволил малютке Де По переночевать в своих комнатах. Сам Келюс ушел к своему другу Можирону с тем, чтобы сыграть партию в мусс и пропустить по стаканчику вина. В такую ночь это было необходимо.
Покои, которые остались в распоряжении Де По, были великолепны и роскошны, так чтобы всяк туда входящий склонил голову пред королём, который осыпал благами своих друзей.
Натаниэль решил лечь на кровать, предназначенной для слуги, а не для господина. Это ему показалось разумной предосторожностью, если кто-то снова попробует напасть.
Де По, нахмурившись, лёг, рассуждая в мыслях так: " Если кто-то придёт меня убить, разве он не убьёт в начале слугу, как это было с нами в прошлый раз. Так что нет никакой необходимости терпеть неудобства на этой маленькой кроватке. Можно спокойно спать на Келюсовой постели. Да и кто может сюда прийти, я никому не сказал, где буду ночевать. Однако на случай новой опасности возьму кинжал и спрячу под подушку".
Рассуждая так, Натаниэль перебрался в большую хозяйскую кровать. Де По терпеть не мог маленьких спален и низких потолков от них у него случались приступы удушья. Поначалу он собирался раздеться и спокойно уснуть, сжимая в руке кинжал, но потом опасливо заозирался.
" Пожалуй, сегодня я буду в безопасности, так говорит мне моя интуиция. Позволю себе раздеться до самой рубашки. Ведь как неудобно бывает спать иной раз в полном облачении".
Он стащил с себя набитые конским волосом круглые штанишки, ба-де-шосс, отделанные белым кружевом, и даже колет. Оставшись таким образом в одной тонкой доходящей до колен камизе.
Укрывшись одеялом, Натаниэль закрыл глаза, прислушиваясь к шорохам в непроглядной тьме комнаты. Время неумолимо двигалось вперед. Де По не заметил как уснул, не ослабив хватки на кинжале точно младенец, ухвативший материнский палец.
Было тихо, но Натаниэль вдруг проснулся. Любой отблеск света или даже слабый звук легко могли потревожить сон юноши, так как он не терпел ни того ни другого и всегда просыпался в дурном настроении, так что не редко ссорился со своим братом.
Тревожным взглядом Натаниэль обвел темную комнату, как будто никого не было, но Натаниэль чувствовал чьё-то присутствие. Если бы он был таким же мистиком как его брат Маринус или король Генрих он решил бы что это призрак. Но Натаниэль не верил в призраков. Он скорее допустил, что кто-то из преступников решил завершить начатое, и убийцы нашли его здесь. Тем более, что граф знал, что главный злодей - барон Де Витто, именно этим именем его назвал Ле Га, все еще не найден и этой ночью прячется в Лувре. Де По сжал кинжал и, стараясь дышать ровно, как будто всё ещё спит, поджидал приближения убийцы.
Натаниэль напряг слух, шагов не было слышно, но нутром он чувствовал приближение какого-то человека, как зверь, знающий о другом звере, даже если он в кромешной ночи крадется к нему.
В непроглядной тьме словно призрак, в которого не хотел верить Де По, проявилась высокая белая фигура в длинном одеянии, как будто светящемся в темноте.
Фигура приблизилась и присела на край кровати. Де По сжался в пружину, готовый выпрыгнуть точно змея и ударить ножом противника первым, целясь в горло.
Фигура протянула к нему свои белые руки, и Натаниэль сделал резкий выпад.
Призрак ловко повернулся в профиль, и нож прошил пустоту. Ледяная рука схватила запястье Натаниэля. Всё ещё сжимая кинжал в руке, захваченной противником, Де По попытался ударить врага кулаком левой руки.
- Стой, Нату, - раздался тихий голос, - это я.
- Я бывают разные... - грубо ответил Натаниэль, прежде чем узнал голос, произнёсший это. И тогда похолодел от страха, ещё большего, чем прежде.
- Это я, твой король, Генрих, разве ты не узнаёшь мой голос? - с ноткой капризной досады сказал Генрих.
- О Ваше Величество, простите меня, - Натаниэль пытался вырвать свою руку из цепких пальцев короля, - я никак не мог подумать, что это вы, мой король. Я умоляю вас о прощении, если бы я знал, я бы никогда, вы же знаете, что я никогда... - взволнованно лепетал Де По, безуспешно высвобождая свою руку.
Генрих не отпускал запястья Натаниэля. Рука короля была холодна как лёд и так же крепка, словно мёртвая хватка.
- Ваше Величество, я... но что вы тут делаете? Ночью это опасно! Убийцы разгуливают по Лувру, - воскликнул Натаниль, но при этом всё больше и больше смущаясь, - я чуть было не заколол вас.
- Ах, Нату, к несчастью нет. Твой удар был провальным. Я заметил твоё движение даже в этой кромешной тьме, и твоё дыхание стало прерывистым, а одеяло замедлило выпад. Боюсь, если бы я был убийцей, то давно прикончил бы тебя, мой ангелочек, - печально протянул Генрих с превеликим снисхождением в голосе. Это утверждение прозвучало двусмысленно и почти угрожающе на фоне тех обвинений, что были выдвинуты пойманным преступником.
- Ах, я рад что был так неловок, - Де По почувствовал, как Генрих притянул его руку с зажатым в ней кинжалом к своей груди.
- Ваше Величество, - выдохнул Натаниэль, но не смог сопротивляться силе Генриха. Острие кинжала упёрлось в грудь короля там, где стучало его благородное сердце.
- Прошу вас, государь, позвольте мне убрать этот злосчастный кинжал. Я беспокоюсь, чтобы вы не поранились, - настороженно произнёс Натаниэль.
- Ты беспокоишься за меня, мой друг? Разве ты не желаешь мне смерти? Разве ты не хотел бы сейчас, чтобы этот клинок по рукоять вошёл в моё сердце? - трагично спросил Генрих, всё сильнее прижимая острие к своей груди. Де По, напрягая все силы, старался противодействовать королю, но едва ли мог побороть Генриха.
- Нет, Ваше Величество! Я всепреданнейше люблю вас, умоляю прекратите играть в эти опасные игры, - жалобно сказал Де По своим почти детским голоском. И если он не мог победить короля силой, то этот тон пробил некоторую брешь в стальном щите отчаянья Генриха. Он грустно усмехнулся.
- Я заметил, что ты, Натаниэль, любишь опасные игры.
- Вообще, да. Но только не те, в которых могут пострадать, м-м-м... - Де По замялся, подыскивая слова, - в которых могут пострадать другие люди, государь, тем более Ваше Королевское Величество. Ваша жизнь, честь и здоровье для меня важнее всего, даже важнее моих собственных жизни, чести и здоровья.
При этом Натаниэль отодвинулся подальше, свободной рукой подтягивая одеяло, словно желая им отгородиться от короля.
- О, нет, мой друг! Твоя любовь не подлежит сомнению. И потому, я прошу тебя ещё раз доказать мне это. Последнему испытанию я подвергну твою верную руку, которая разит моих врагов.
- Что вы хотите? - взволнованно спросил Натаниэль, чувствуя как нож впивается в плоть.
- Я прошу тебя совершить этот coup de grace, последний удар, которым добивают смертельно раненного, дабы прекратить страдания, - прерывистым шёпотом сказал король. В его голосе звучала смертная мука.
- Нет! Нет! Мой государь! Остановитесь! О Боже! Боже! - вскричал Натаниэль. - Прошу вас, Ваше Величество, обратите свой взор к Святым Небесам! Помолимся.
Генрих ослабил хватку и Де По вырвал руку, осенив себя крестным знамением.
- Покайтесь! - грозно приказал граф своему королю.
- Я каюсь! Ах! Mea culpa...- король выкрикнул срывающимся голосом эти слова и упал на постель. Его тело содрогалось от рыданий.
- О! мой король! Мой бедный король, - прошептал Де По жалостливо. Он осторожно и благоговейно погладил Генриха по плечу, желая успокоить, но весь дрожа от слёз и холода, король не почувствовал этого легчайшего прикосновения.
В темноте Натаниэль не различил положение Генриха и коснулся его волос. Нежно и почти невесомо Де По провёл кончиками пальцев по голове короля, исполнив это движение всей доступной ему душевностью. Генрих затих, умолкнув, он воспрянул и, ничуть не смущённый своим истерическим припадком, заговорил.
- Клянусь Кровью Христовой, я Генрих III Валуа, отомщу всем кто посмел так поступить с тобой и твоим братом и моим бедным Ле Га. Ради тебя, мой милый, признаюсь, что с некоторым трудом, отчасти, я постиг склад твоего ума. Натаниэль, я знаю, что ты не думал, что я послал к вам убийц. Весь двор, однако говорит об этом.
- Я не думал, так никогда. Ваше величество, - поспешно ответил Натаниэль.
- Мой ангел, я верю. Что ты настоящий ангел, ты послан мне Всевышним Богом, чтобы повсюду спасать меня. Невинный и прекрасный, как я люблю тебя, Натаниэль, - Генрих говорил так словно читает молитву, - я знаю, что ты был ранен, Нату.
- Это незначительная рана, государь. - смущённо сказал Де По.
- Тебе больно?
- Нет, только головокружение. - соврал Де По.
- Тогда тебе необходимо поспать. Клянусь Кровью Христовой, ты должен отдыхать, позволь я поцелую тебя, как своего сыночка.
Генрих засуетился словно кормилица и стал на ощупь искать Натаниэля. Де По улёгся как по команде смирно и даже будто притворился мёртвым, потому что от волнения не мог дышать.
- Я здесь, мой король, - Натаниэль словил Генриха за рукав, когда тот махал руками у него перед носом.
- Нату? Нату где же ты? Я ничего не вижу.
- Я прямо перед вами тут, если Ваше Величество соблаговолит пожаловать свою руку для поцелуя, то я сразу же усну, признаться честно я лишаюсь чувств от усталости. - Де По поцеловал перстень короля и отпустил его руку.
- Тогда я отставлю тебя, дружок. Выздоравливай, спокойной ночи, я пришлю гвардейцев охранять тебя.
- Благодарю Вашество. Это сделает мой сон спокойнее, - с облегчением ответил Де По.
Генрих ушёл, оставив наконец своего миньона в покое. Натаниэль слышал шарканье королевских ног по полу и причитания по поводу непроглядной темноты.
Лувр.
Утром следующего дня Лувр погрузился в траур, не было балов, званых ужинов, игр в карты и прочих развлечений, в покоях короля даже не открывали ставен. В Нотр-Дам-Де-Пари было отменено традиционное славословие короля по приказу Генриха III. Король тяжело переносил смерть одного из своих самых близких друзей. Ле Га был не только его соратником, но и учителем, советником и поверенным во многих личных делах.
На протяжении своей жизни Генриху слишком часто приходилось терять близких, еще одна смерть почти подкосила его душевные силы.
Король облачился в свой черный наряд с миниатюрными изображениями смерти, всё время молился, перебирал чётки виде черепов, и как все царствующие экзальтированные особы, склонный впадать в крайности, Генрих, запретил придворным любые проявления веселья. Такого горестного припадка у Генриха не случалось с момента смерти Марии Де Клев.
Жизнь при дворе застыла и превратилась в бесконечную пытку для многих, особенно тех, кто ненавидел фаворита короля, а врагов у Ле Га было множество. В их числе была Маргарита Валуа, Королева-Мать, Гизы, лигисты и конечно гугеноты, которые возненавидели капитана за некоторые убийства, учиненные им во время Варфоломеевской ночи.
Не обошлось и без скандала. Француаза Бабу, любовница Ле Га, открыто и во всеуслышание горевала и оплакивала его. Носила траур по своему возлюбленному, навесив на себя всяческие золотые кропильницы со святой водой, четки, броши с черепами, бриллиантовые и эмалевые слезы, и прочую заупокойную дребедень как выразился сеньор Брантом, прибывший ко двору из своего родового поместья.
В галерее, ведущей к королевским покоям, сеньору Бурдею встретились герцог Маринус де Бурбон и граф Де По. Братья Бомонт, как обычно, гуляли повсюду вдвоем. Де По с чёрными кругами вокруг глаз, как будто вследствие бессонной ночи, и герцог Де Бурбон облачились в траур, так что даже воротники и манжеты были сделаны из чёрного кружева. Единственным украшением, если оно им являлось, были белыми шёлковыми нитями вышитые на колете кипарисы - эмблемы печали и смерти.
-Я думаю, - сказал Брантом поучительным тоном, наблюдая с некоторой насмешкой или даже презрением за костюмами выше означенных братьев, - что чрезмерные знаки траура, особенно для таких дам как мадам Бабу способны выставить человека на всеобщее посмешище и даже погубить репутацию. Правда, муж мадам Бабу об этом ни кали не заботиться.
- Господин Брантом, - ответил Де По, - как вы можете так говорить. У вас видимо нет сердца. Наш благочестивый король неустанно льёт слёзы и возносит молитвы за упокой души своего дорогого друга, Его Величество находит поведение мадам Бабу весьма пристойным, он даже сказал ей несколько слов в утешение. И я думаю мадам Бабу, имеет право любить кого хочет и плакать о ком хочет.
- Полагаю, что эта женщина получила даже больше, чем рассчитывала выставляя на показ свою безмерную скорбь. Наверняка мадам Бабу помышляет вновь сблизится с королём на почве общих страданий, - насмешливо поведя бровью, предположил Брантом.
- О, месье! - удивился Маринус Де Бурбон, - разве это допустимо, ведь она возлюбленная покойного друга короля.
- Именно, так. Но ещё до господина Ле Га она была любовницей одного принца, в последствие ставшего королём. Я, разумеется, не стану говорить его имя... но!
- Месье Брантом, - закатил глаза герцог Де Бурбон, - мы и так знаем о ком вы говорите!
- Оставьте эти псевдоанонимные замашки. - договорил за брата Де По.
Брантом слегка стушевался, и на его лице отобразилась растерянность.
- Ах, господа, вы правы. Так вот, что я говорил. Госпожа Бабу в свою молодость имела спрос в самых высоких кругах. Так сказать ей выказывал своё расположение сам король. А потом как водится у Его Величества, она перешла в наследство господину Ле Га.
- О, Боже Святый, - воскликнул Де По не без ревности.
- Ха, а вы что не знали? Кстати, на месте мадам Бабу сейчас не отказалась бы оказаться ещё одна дама с похожей биографией. Это мадмуазель Шатонёф, наследовавшая в свое время Франсуазе Бабу. Уж эта-то вертихвостка не преминула воспользоваться положением и вмиг оказалась бы в августейшей постели.
- Король никогда бы так не поступил! - взвился Де По, - как вы можете осквернять подобными предположениями святую скорбь человека, оплакивающего своего мёртвого друга!
- Ну что вы, сударь. Я лишь рассказал вам о женской сущности. Уверен, что мадам Бабу именно на это и рассчитывает, привлекая всеобщее внимание своим видом.
- По вашему мнению она лицемерна? - сквозь зубы процедил Де По.
- Её слёзы были бы куда белее ценными, если бы она проливала их в одиночестве и скрытно от глаз двора, - настаивал Брантом.
- Надеюсь за это утверждение вы будете после смерти находиться в чистилище, - саркастически проворчал Де По.
- Господин Ле Га был моим другом, - чуть задетый этой дерзостью продолжил Брантом. - И моя душа скорбит о нем, но выразить это так же открыто я не в силах.
- Вы знаете, месье Брантом что мы с братом обязаны Ле Га жизнью, - проговорил Маринус
- In pace requiescat. (лат. да почиет в мире) - скорбно произнёс Де По.
- Клянусь, что мы отомстим его убийцам! - пламенно обещал Де Бурбон.
Брантом при этих словах вздрогнул. На его глазах выступили слезы.
-Господа! Господа! Горе, горе! О, Небо, как можешь ты оставаться равнодушным к человеческим страданиям?
-Что с вами, сеньор Де Бурдей? - удивленно спросил Натаниэль.
- Да ведь сеньор Де Витто также является моим хорошим другом.
Братья Бомонт отшатнулись от Брантома как будто он был болен чумой.
- Не удивляйтесь, что все проходимцы являются моими друзьями, господа, - усмехнулся Брантом, - такой уж я человек. И не бойтесь меня. Я не участвую в таких авантюрах, что сеньор Де Витто. И конечно ничего не знал о готовящемся преступлении, а если бы знал, то попытался бы предотвратить.
-Господин Брантом, - спросил Маринус настороженно, - но откуда вы знаете о том, что это был Де Витто?
Брантом отреагировал весьма спокойно, не поменяв скорбной мины на лице
- О вражде между Ле Га и Де Витто я знаю не понаслышке. Да ведь я собственной персоной много раз пытался примирить этих двоих. Об этом меня просил Де Витто. Но вы знаете упрямство и благородство Ле Га. Он наотрез отказался, не мог простить, что Де Витто убил его друга. Тогда я предлагал им сразиться на дуэли, но тут уже отказался Де Витто.
-Подлый трус, - выплюнул Натаниэль.
Брантом пожал плечами, не парируя это высказывание.
-Де Витто считал, что Ле Га просто арестует его вместо сражения.
-Это было бы правильно, - сказал Маринус.
-Но не честно.
-Нет никакого смысла вести себя честно с подлецами.
-Прошу вас господа, - взмолился Брантом.
Маринус решил сменить тему, чтобы пощадить чувства своего собеседника:
- А вы ведь прибыли к королю на аудиенцию по важному делу.
-Да. Я уже посетил Его Величество, - губы Брантома сжались в тонкую линию.
-И как ваши успехи?
-Я собирался занять должность сенешаля Перигора, но мне было отказано.
