сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 63 страниц)
-У вас на потолке, мой друг, - ответил король, приподняв брови.
-Правда? - Монтень, прищурив свои большие черные глаза, посмотрел куда указывал перст короля, - ничего не вижу! Зрение у меня отличное, но как только надобно сделать что-то важное, вот например, прочитать что-то в присутствии высочайших гостей, оно тут же портиться. Уж не обессудьте, сир, такова моя наиподлейшая натура.
-Не корите себя, Монтень, - Генрих сел на удобное кресло напротив камина и жестами предложил сделать тоже самое своим друзьям.
Монтень велел слугам, которых он именовал не иначе как Господин Гасконец или Господин Пуатинец принести напитки и закуски, чтобы приятно провести вечер в библиотеке. Среди прочих прислужников в библиотеку проскользнула госпожа Роксана, наперсница и таинственное протеже братьев Бомонт. Она усердно подавала фрукты и подливала вино господам, расточая соблазнительные улыбки и регулярно подкрадываясь к Маринусу или Натаниэлю, чтобы сообщить о своих матримониальных планах или взять нужный совет.
-Я бы хотел заметить, - сказал Натаниэль Де По, расположившись неподалеку от короля, - что Бог сделал человека подобным Себе, а не тени.
Монтень с некоторым удивлением вгляделся в молодого человека и ответил.
-Мы не знаем, как выглядит Бог, сударь, поэтому не можем утверждать что-либо подобное.
-А вот и нет, сударь, - высокомерно заявил Натаниэль, - сказано же в Евангелии, что Бог сотворил человека по образу и подобию Своему. Вряд ли вы, даже вооружившись любимым доводом пирронистов, - и Де По указал на выгравированное на потолке греческое слово, - сможете это отрицать.
Монтень приобрел вид смущенный и задумчивый. Король немедленно пришел ему на помощь:
-Дитя мое, Натаниэль, это высказывание наверняка взято из контекста и имеет какое-то мистическое значение, не так ли, Монтень?
-Возможно, государь, - пробурчал недовольный хозяин.
-Мистическое, - услышав это, Маринус Де Бурбон тут же пришел в крайнее возбуждение и отослал от себя Роксану, требующую чего-то от герцога, - и вправду, вы заметили, что это цитата из Книги Иисуса, сына Сирахова, а многое взятое оттуда имеет какой-то потаенный, неведомый нам смысл. Да и что далеко ходить, быть может, мы бы и сами могли растолковать подобное заявление. Человек подобен тени. Как это звучит, в сущности, таинственно. Тень человека видна только при свете, а во мраке исчезает. Тень повсюду следует за нами, но при том она что-то неосязаемое нашими чувствами, ведь ее нельзя схватить и потрогать. А говорят еще, что тень имеет некое предчувствие.
-Да что вы говорите, - заинтересовался Генрих, великий мистик.
-Да-да, быть может, я выгляжу смешным...- таинственным голосом ответил герцог Бурбон.
-Когда это случиться, я засмеюсь, мой друг, не беспокойтесь, - прервал его Шико.
-Благодарю, Шико. Так вот, говорят, что если наступить на тень человека, то какое-то чувство предупредит его об этом и он почувствует ваше приближение. Так что тень может обладать даром спасения для человека, - Маринус отпил вина из стеклянного кубка с узорами.
-Такие заявления, сударь, говорят не столько о невежестве, сколь о вздорности, - заметил Монтень, едва цедивший вино в отличие от всех остальных.
-В сущности, я имел в виду, что этот афоризм на потолке скорее всего имеет переносное значение и не стоит понимать его напрямую, как хотел это сделать Натаниэль и придираться к его значению, - заключил Бурбон.
-Здесь я соглашусь с Монтенем, что это вздор, - ответил Натаниэль.
-Не ссорьтесь, Натаниэль, вы же братья, - прошептала подошедшая к графу Роксана.
-Чего тебе надобно, Рокси, неприлично с твоей стороны шататься тут между нами, особливо, когда ведутся такие беседы, - сердито отмахнулся от нее Де По.
-Натаниэль, как зовут того мужчину?
-Какого того? - с раздражением прошипел граф.
-Вот этого.
-Ах, не показывай пальцем. Это король, бестолочь ты такая!
-Натаниэль злой, я спрашивала не о короле, а о другом. Что лысеет.
-Монтень?! Дался тебе этот женоненавистник.
-Натаниэль, а что такое женоненавистник?
-Значит, он ненавидит женщин.
-Болван! Но я имела в виду другого.
-Роксана, почем я знаю! Меня подводит мое зрение, к тому же я никого не вижу кроме короля! Поди спроси у Маринуса.
И Натаниэль продолжил, обращаясь к своему брату заносчивым тоном:
- Даже если я, мой уважаемый брат, не буду воспринимать сие высказывание буквально, его можно растолковать и иначе. Человек подобен тени. Вот именно, ведь человек есть тень Божия.
- Согласен, братец, вот именно это я и хотел тебе сказать.
Маринус и Натаниэль заливисто рассмеялись. Как это обычно у них бывало, когда мысли их сходились.
Генрих и Шико отчего-то переглянулись, что не ушло от внимательного взгляда Брантома, расположившегося неподалеку от Монтеня и с замиранием сердца, следившего за всеми его высказываниями. Ведь, как известно, Брантом полагал сочинения Монтеня наивысшим проявлением литературы и стремился строить свои произведения по образу и подобию философских изысканий. Но что и говорить философии в рассказиках Брантома было меньше, зато скабрезностей хоть отбавляй.
-Господин Монтень, - сказал герцог де Бурбон, - у вас богатая библиотека. И вы человек широких взглядов. Быть может, у вас найдется здесь книга, которую я долго ищу.
-Пожалуй, что-нибудь у меня будет. Что вы ищите?
Монтень несколько более внимательно всмотрелся в хрупкую фигурку герцога. Его беспокойный вид, нервные движения и интерес к мистическим явлениям вызвали у Монтеня живой отклик в сердце.
- Somnia, terrores magicos.miracula,sagas, nocturnos lemurs portentaque Thessala. (лат. Сны, наваждения магов, необыкновенные явления, колдуньи, ночные призраки и фессалийские чудеса), - ответил герцог.
Монтень улыбнулся:
- Это не о вас ли сказано: " Audut iter, numeratque dies,spatioque viarum, metitur vitara,torquetur peste future" (лат. Он тревожится о пути, считает дни, отмеряет жизнь дальностью дорог и мучим мыслями о грядущих бедствиях)
- Вполне возможно, сударь, мне случается беспричинно тревожится.
- Давайте посмотрим, кажется что-то подобное есть вон на тех полках. Вы не поможете мне, молодые люди?
Натаниэль и Маринус с готовностью встали и пошли с хозяином дома. Монтень был человеком небольшого роста, что часто ему досаждало в юности, когда он находился при дворе. При этом он все равно был выше, чем братья Бомонт.
-Да вы не сможете подать мне книгу с той полки, братцы, - усмехнулся Монтень, - может быть, попросим господина Шико, он очень уж высок как и подобает дворянину и настоящему военному.
Шико тут же приблизился.
-Ну что вы, Монтень, по-моему, я чересчур высок. По крайней мере "Придворный" Бальдасаре Кастильоне предписывает иметь во всем золотую середину, даже в росте.
-Но в ней так же написано, что уж лучше быть высоким, чем низким, как я и господа Де Бомонт.
-О чем вы говорите, - к беседующим тут же присоединился Генрих, - о "Придворном"? Какие пустяки! Так там так и сказано, что человеку военному, подобно Александру Великому надлежит иметь высокий рост как у меня или вот как у Шико. Но что касается вас, господа, то не смотрите на меня столь насуплено. Вы еще совсем мальчики и успеете подрасти. К тому же это так забавно, - расхихикался король.
- И малый рост имеет свои преимущества, - вмешался Монтень, - когда я был также юн, как и вы, господа, - обратился он к Маринусу и Натаниэлю, - мне довелось служить гонцом, и я имел исключительные успехи на этом поприще, так как для этого необходим именно такой рост и крепкое телосложение.
-Уж не об этой ли книге вы вели речь? - спросил Шико, протянув свою длиннющую руку к самой верхней полке. Выхватив один из томов в кожаной обложке, украшенной драгоценными камнями, Шико пронес ее над головами собравшихся.
-Ах, нет, сударь, это не то! - воскликнул Монтень, но было уже поздно, Шико прочел название и открыл книгу:
-Что это? Жизнеописание Катона Цензора? Пресвятая Пятница!
Внутри страниц находился тайник, в котором хранился маленький хрустальный флакон с рубиновой крышкой.
Монтень, покраснев, протянул руку, чтобы забрать книгу. Но король уже заглянул вовнутрь, так что даже если Шико и хотел сохранить тайну, это бы ему не удалось.
Генрих взял со страхом флакон и спросил, обратив укоризненный взгляд на Монтеня:
-Сударь, что я вижу? И зрение меня не обманывает, это яд, не так ли?
-Да, сир. Увы это так.
-Но к чему он вам? - король был сильно удивлен.
-Катон был, пожалуй, самым великим из людей, лучшим образцом твердости человеческой, - начал Монтень издалека, - и он в борьбе с Цезарем проиграл, но ушел непобежденным. Вы знаете, каков его конец.
-Само собой! Он наложил на себя руки! - воскликнул Генрих.
-Не подумайте, государь, что я собрался предаться этому смертному греху. Но мы не властны знать к какому порогу нас приведет судьба. Все философские учения учат нас презирать страдания, нищету и другие невзгоды, которым подвержена жизнь человека, все же это не должно быть нашей первой заботой, как потому, что эти невзгоды не столь уж неизбежны (большая часть людей проживает жизнь, не испытав нищеты, а некоторые даже не зная, что такое физическое страдание и болезни, каков, например музыкант Ксенофил, умерший в возрасте ста шести лет), так и потому что, на худой конец, когда мы того пожелаем, можно прибегнуть к помощи смерти, которая положит предел нашему земному существованию и прекратит наши мытарства.
-Господин Монтень! Неужели вы опасаетесь, что какой-то несчастный случай заставит вас прибегнуть к этому средству? - не унимался нахмурившийся король.
-Смерть в любом случае неизбежна, государь. Quae quasi saxum Tantalo simper impedent ( лат. Она всегда угрожает, словно скала Тантала).
- Вы меня не убедили, Монтень! Я сейчас же разобью этот флакон, так как буду знать, что уберег вас от смертного греха, - сжимая яд в руке, возмутился король.
-Но я вовсе не собираюсь покончить с собой из прихоти как Гелиогабал. Я держу этот яд здесь только для того, чтобы напоминать себе, что смерть близко.
Генрих омрачился.
-Государь, - Натаниэль мягко взял флакон с ядом из рук короля, благоговейно осмотрел его, а затем вложил в книгу, которую держал Шико, - конечная точка нашего путешествия - это смерть, предел наших стремлений, и если она вселяет в нас ужас, то можно ли сделать хотя бы один-единственный шаг, не дрожа при этом как в лихорадке?
-Смерти нечего бояться, - добавил Маринус, - если бы смерть была подобна врагу, от которого можно убежать, я бы посоветовал воспользоваться этим оружием трусов. Но так как ускользнуть от нее невозможно, ибо она одинаково настигает беглеца, будь он плут или честный человек.
-Nempre et fugaseum persequitur virum,
Nec parcit imbellis iuventae
Poplitibus, timmidoque tergo.
(Ведь она преследует и беглеца-мужа и не щадит ни поджилок, ни робкой спины трусливого юноши). - Процитировал Шико оды Горация.
- Неужели если наложить на себя руки, то Господь никогда не простит тебя? - грустно спросил Натаниэль.
- Да, разумеется. Малыш, ведь самоубийство смертный грех, не ты ли это повторял? - назидательно сказал Генрих.
- Да, всё так. Но знаете, есть мнение, что несмотря ни на что все получат прощение. Абсолютно все. И спасутся, - тихо проговорил Натаниэль.
- Так уж и все? - поднял брови Шико. - и Дьявол? И Гизы?
- Да, - робко ответил граф.
- Вздор! Это невозможно! Чтобы Гизы! - воскликнул Шико и Маринус в один голос.
- Возможно, У Господа всё возможно.
- Сударь, вы говорите о предметах и материях, человеческому уму не подвластных. Простите, но вы не можете знать, что для Господа возможно, а что нет, - меланхолично заметил Монтень.
- Конечно, могу! - вскипел Де По, Генрих снабдил его за это восхищённой улыбкой. - Бог всесилен, это ясно как день.
- То, что вам ясно может оказаться совсем не ясным, так же как день не окажется днём. Вы утверждаете, что снег бел, а он может быть черен. Хотя и того мы утверждать не можем. Наше зрение ограничено человеческим восприятием. Кто знает каков мир на самом деле, если мы всего лишь его крошечная и ничтожная частица, если мы, возможно, видим его не таким, каков он в натуре. Мы не можем постигнуть Божественный Разум, и заниматься этим глупо, так же как и утверждать что-либо на этот счёт, - с запалом высказался Монтень.
- Я не говорю, что познал Божий Ум. Бог непостижим - это верно. Но можно уверенно говорить о свойствах Божьих, которые Он Сам явил нам.
- О Свойствах Божьих? - Монтень не сдержал презрительной усмешки. - Что я всегда считал смешным и бессмысленным так это изучать Свойства Божии.
- Но Господь сказал, что если мы будем достаточно сильно верить, то воздвигнуться горы. По воде будут ступать как по суше, люди воскреснут из мёртвых. Или это не факт для вас? То что описано в Евангелии? - наступал Натаниэль.
- Что вы хотите, юный граф, уличить меня, что я еретик? Полно, это я и считаю пустой тратой времени. Я скажу вам только, что было бы грехом по отношению к Богу, который является единственно Сущим, утверждать, что Он был или будет, ибо эти понятия означают изменение, становление или конец того, что лишено устойчивости неизменного бытия. На основании этого следует заключить, что у Бога есть одно свойство, - усмехнулся Монтень, - и оно заключается в том, что Он есть подлинно сущее и существует не во времени, а в неизменной и неподвижной вечности, не измеряемой временем и не подверженной никаким переменам; что раньше Бога ничего нет, как и после Него ничего не будет, ничего более нового, ничего более юного; что Он есть единственно истинно сущее, которое одним только "ныне" наполняет "вовеки"; что кроме нет ничего подлинно сущего и Он не имеет ни начала ни конца.
Натаниэль, пораженный этим выводом, ответил:
-Что ж, я согласен с вашими словами, сударь, коли вы согласны со мной.
-О, не стоит соглашаться со мной, - сказал Монтень, - к этому благочестивому выводу пришел не я, а один писатель-язычник.
- Вы, конечно, говорите о Плутархе, - заметил король.
Маринус хотел что-то тоже сказать, но в этот момент Роксана пробралась к нему и прошептала:
-Маринус, что это за господин сидит там в углу?
Герцог вздрогнул от неожиданности, обернулся, прищурился и устремил свои глаза на указываемого дворянина.
-А! Это насколько мне известно барон Сен-Сюр, мастер наставлять рога мужьям, позер, любитель поболтать и выпить. К тому же он гугенот.
-Маринус, это плохо?
-Не для тебя, Роксана.
-Маринус, он мне нравится.
-Ах, оставь его, Роксана. Сколько раз я говорил тебе, что ты, простая девка не можешь рассчитывать на благосклонность дворянина. Он и не взглянет в твою сторону.
-Но я красивая.
-Ну и что! Велика заслуга. Красивых пруд пруди.
-А если бы я была дворянкой?
-Роксана, но как ты можешь ею стать?
-Если я оденусь в дворянское платье.
-У тебя такого нет.
-Вот и есть. Я украла его у герцогини Монпансье, когда ты украдал у нее важное письмо с заговорщиками.
Маринус зашипел на Роксану, потому что этот разговор не остался конфиденциален, его одновременно услышали Шико и Брантом. Эти два человека, которые все за всеми замечали. Только один из них всегда хранил язык за зубами, другой же предпочитал пускать сплетни по всему Парижу.
-Государь! Господа! - промямлил Монтень, - Может быть, оставим на сегодня эти мрачные разговоры и перейдем к нашему столу. Позвольте преподнести вам королевский пирог в честь Епифании. Хотя и в Древнем Египте в обычае было на пир приносить мумию, чтобы смотря на ее смертные одежды помнить, что смерть не избежит никого.
-Пожалуй, несите ваш пирог! - благосклонно сказал Генрих.
Король и остальные благосклонно восприняли этот старинный обычай. Заключался он в том, что шестого янвая в Епифанию или же День Короля в комнату вносили пирог с запеченным в него бобом. Кто получит кусок с заветным подарочком, объявляется королем дня. Чтобы осуществить сию забаву требовался ребенок, который прятался под столом и называл имя человека, которому предназначался очередной кусок.
После некоторых препирательств на должность детей выбрали самых младших и маленьких среди присутствующих: герцога Маринуса Де Бурбон и графа Натаниэля Де По. И так как эти двое были неразлучны, то под стол они полезли вместе.
Все прочие расселись вокруг стола, а Монтень принялся нарезать торт.
Генрих толкнул Шико под локоть.
-Ах, Шико, я чувствую, как мои ноги что-то щекочет. Уж не ты ли это?
-Бог с тобою, Генрих! Мне кажется это одна из твоих собачек, которых ты всюду таскаешь за собой!
-Ах, нет, глупый Шико, это не собачки!
В тот момент Маринус и Натаниэль размещались, как это говорится, со всеми удобствами под столом.
-Натаниэль, посмотри, и чьи это толстые ноги! Какие здоровенные! Толкни-ка их! И не стыдно им быть такими огромными!
-Дай-ка я лучше ущипну их за ляжку, чтоб они освободили нам побольше места.
-Ай! - раздалось восклицание.
-Сир! - вскрикнули наверху миньоны.
-Что такое, государь? - учтиво поинтересовался Шико.
