сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 63 страниц)
-Кузен Генрике! - заметил слегка раздраженно Наваррский, - мой братец Франсуа говорит истинную правду, ведь если бы вы разрешили мне ввести войска в испанскую Наварру, то я бы в миг отвоевал графство Лерин и вернул его моим доченькам, и тогда я бы и был их батюшка, как и должно.
-А я запрещаю вам вводить войска в испанскую Наварру! - вскипятился Валуа. - Вы хотите полномасштабной войны с Испанией? Франция обескровлена! Франция этого не выдержит!
-Государь, а как же это оскорбление, что нанес вам этот самозванец Черная Лилия, неужели мы оставим его без ответа?! - едко заметил Наваррский.
-Это частная стычка, не имеющая к политике никакого отношения. Я могу написать письмо Филиппу и потребовать от него объяснений, уверен, что он придет в недоумение и предпримет меры по преследованию негодяя.
Наваррский в досаде замолчал, он не любил бесполезных споров, а спор о войне с Генрихом Валуа был заранее проигран, ибо все знали, как последний относится к сражению с Испанской Армадой.
-Так, государь, я беру под свою опеку мадмуазель Де Бомонт и ее сестру мадмуазель Де По и обязуюсь проводить их в замок Бомонт в Алансоне.
-Франсуа, - раздраженно ответил Генрих Валуа, - так и быть, мы все проводим их туда, ибо я хочу посмотреть, как они устроятся. Но тут мне в голову пришла занятная мысль. Учитывая ваши заслуги передо мной, сударыни, я обязан кое-чем вам. И вот я знаю, что в Нормандии в моей родовой земле находится еще один замок Бомон-Ля-Роже. Ранее он принадлежал вашим предкам, потом перешел во владения Валуа. Так я намерен передать эти земли мадмуазель Натали Де По, дабы не оставить ее без приданного.
Марин и Натали, посоветовавшись между собой, в продолжение этого спора об их опекунстве, решили обратиться к Генриху Валуа.
-Государь, позвольте просить вашего разрешения, - сказала Марин Де Бурбон.
Наваррский и Валуа одновременно обернулись на нее.
-Да, говорите, дитя мое, - с доброй улыбкой ответил Генрих.
- Сир, мы с моей сестрой хотели бы поблагодарить вас и Монсеньора за предоставленное нам право вступить во владения землями Бомонт и просим у вас и всех присутствующих разрешения отправиться вперед и посетить наш замок первыми, дабы осмотреть его и подготовить все для вашего приезда и приезда Его Величества короля Наварры и Монсеньора.
-Какие глупости! Зачем это? После всего что мы пережили, мы свободны от всякого рода условностей, даже если меня станут принимать в хлеву я нисколько не расстроюсь, ибо мое сердце радуется одному вашему присутствию, дорогая.
-Но государь, - кротко вмешалась Натали, - нижайше просим оказать нам такую милость и дать нам разрешение с нашими людьми отделиться от всеобщего кортежа, ибо такое множество людей замедляет наш проезд, а нам с госпожой Де Бомонт необходимо поскорее попасть в наши земли, дабы иметь возможность с ними ознакомиться и уладить кое-какие наши личные дела.
-Что за вздор! - ласково сказал Генрих, - вероятно, вы что-то задумали.
-Неужели, - грустно заметил герцог Анжу, - вы даже не погостите в моем доме в Анжере? Я хотел показать вам Анжерский Апокалипсис.
-Как! - изумился Шико, - они ведь уже его видели!
-Нет, что вы, сеньор Шико, я еще не приглашал мадмуазелей в часовню, дабы увидеть полотнища.
-О! - Шико хлопнул себя по лбу, - какой же я болван, я полагал, что Анжерский Апокалипсис - это одно из ваших прозвищ, Монсеньор!
Герцог Анжу скривил губы и отвернулся.
-Ладно, сударыни, я вижу, что нам не избежать всевозможной ругани, пока вы здесь, - сказал Генрих со строгостью. - Посему я попрошу моего брата выделить вам надежную охрану и отправить вас вперед. Ибо женщина посреди такого количества мужчин неизменно вызывает раздор.
Хотя и сестры Бомонт не были довольны уничижительным отношением Генриха к их полу, все же они воспользовались его разрешением и, окружив себя, своими верными слугами, нанятыми самолично во Дворе Чудес, вместе с неразлучной Роксаной, одолжили карету у Монсеньора и поспешили по дороге в Алансон. Где они надеялись, коли всем стала известна их тайна, обзавестись новыми планами на жизнь и, конечно, новыми нарядами, полагающимися им по статусу.
Кортеж короля Франции в сопровождении войск герцога Анжу медленно продвигался по дороге. Прошло уже много часов с тех пор, как они расстались с Марин и Натали, поэтому пока позволяло время, Генрих Валуа непременно захотел обсудить со своим шутом те приятные и неожиданные изменения, что принесла им судьба намедни.
-А, Шико, как ты находишь сей милый обман? - с довольным видом спросил Генрих.
-Я перестал обманываться гораздо раньше тебя, - фыркнул Шико.
-Как так! Негодяй, и ты не рассказал мне?
-Я собирался всласть позабавиться, наблюдая за твоими страданиями.
-Дурак! Как можно! Лучше расскажи, как ты все понял? Неужто вы с госпожой Марин...- Генрих наклонился к Шико, понизив голос.
Шико яростно отмахнулся от него.
-Нет, я просто увидел ее обнаженной.
-О! Ого! - воскликнул Генрих.
-Что ты орешь, Генрих! Повсюду столько опекунов у этих дам, что меня, пожалуй, четвертуют, если узнают, что я подглядывал за омовениями госпожи герцогини.
-А ты подглядывал, негодник! - обрадовался Генрих.
-Вовсе нет. Это вышло случайно, я полагал, что увижу всего лишь тщедушное тельце Маринуса Де Бурбон, а там оказалась девица.
-И что? Какова она? - весь дрожа от радости, спросил Генрих.
-Ах, ты болван! Я не собираюсь тебе расписывать ничего.
-Шико, меня можешь не опасаться, ты просто ревнуешь. А это недостойно дворянина. Ты же знаешь, что я полностью тебя одобряю.
-Ах, отстань, Генрике, - Шико принял недовольный вид, но потом смягчился, - скажу тебе, - понизил голос он, - что она очень даже ничего. Венера.
-Ну ладно, - рассмеялся Генрих, - ты разбудил мое любопытство, но поговорим об этом позже. Скажи-ка лучше, как вам удалось привести герцога Анжу мне на помощь?
-Это все Марин.
-Шико, а все же они добрые ангелы. Ты не поверишь, но мадмуазель Натали буквально спасла меня. Еще чуть-чуть бы и она сама бы погибла. Я никогда себе не простил бы. Ты не представляешь, что я пережил, когда думал, что оставляю бедняжку в лапах этого чудовища...- вокруг губ Генриха уложились горестные складки, его лицо помрачнело, - мне бы жизнь была не мила, если бы все так и свершилось. Хвала Господу, что вы успели вовремя. Шико, я не знаю, что ты чувствуешь в своем сердце, а я как будто возродился к новой жизни, я люблю...
На лице Шико появилось выражение, будто он терзался невысказанной мыслью. И в этот же момент ветер принес с собой запах гари. Шико поднял руку, чтобы Генрих замолчал и принюхался. Это был неприятный запах, как будто впереди было пожарище. Присмотревшись можно было увидеть поднимающейся в небо дым.
-Что там, Шико? - спросил встревожено Генрих.
-Я вижу дым и чувствую запах гари, - ответил Шико, его голос дрогнул от внезапно нахлынувшей совершенно безотчетной тревоги.
-Что это может быть, Шико? - спросил Генрих.
Шико не ответил. Тогда герцог Анжу велел Бюсси вместе с отрядом солдат пройти вперед и разузнать, что происходит.
Прошло несколько томительных минут, прежде чем из-за деревьев показались всадники. Бюсси, бледный и словно онемевший, подъехал к Монсеньору, снял шляпу и промолвил нечто несвязное одними губами. Солдаты позади него со страхом взирали на королей.
-Что там происходит? - встревожено спросил Генрих.
Шико почувствовал, как черная рука злого предвидения сжимает сердце, и чувство беды, которое преследовало его с момента, как они выехали из Анжера, наконец раскрутилось как лента, упавшая на пол, что-то непоправимое уже свершилось.
Пришпорив коня, он не стал слушать объяснений, а помчался вперед, туда, откуда ветер развеявал дым по небу.
Генрих, осмотрев Бюсси непонимающим взглядом, помчался за Шико. Миньоны припустили за ним. А Бюсси осталось лишь доложить герцогу Анжу и королю Наваррскому о страшной находке.
Шико и Генрих уже свернули за поворот. Там на дороге они увидели карету, которую до этого солдаты герцога Анжу ставили на полозья. Теперь она лежала на боку, от её черного обгоревшего корпуса исходил смрадный дым. Вокруг на земле лежали тела слуг, кучера, охраны, лакеев, мёртвыми были даже лошади.
Шико немедленно спешился, Генрих тоже и, следуя по пятам за ним, подошел поочередно к слугам и солдатам. По их лицам можно было понять, что это именно слуги сестер Бомонт. Их тела были зверски изрублены, кровь, фонтаном разбрызгалась по белому снегу.
Шико подобрался к карете. Генрих зажал рот и нос платком и сделал тоже самое. Но в перевернутой и сгоревшей повозке вряд ли можно было что-то разглядеть. Ни Генрих, Ни Шико не проронили ни одного слова.
Подоспевшие солдаты вместе с Бюсси помогли опрокинуть карету и поставить ее на полозья, но уже было ясно, что там нет ни одного живого существа.
Шико рывком сорвал истлевшую дверь и заглянул вовнутрь.
В этот момент рядом издал жуткий предсмертный вопль раненный лакей, его предсмертный хрип наполнил всех живых ужасом.
В карете было три тела, чёрные почти полностью сгоревшие женщины сидели привязанные друг к другу спина к спине, их останки всё ещё скрепляла тонкая цепь. Шико резко отшатнулся, натолкнувшись на Генриха, дышавшего ему в затылок. От удара в нос у короля потекли слезы, но он не мог их остановить.
- Здесь выживший, сюда, лекаря, - позвал Бюсси. Среди мёртвых слуг сестёр Бомонт нашёлся испанский солдат. Он был одним из нападавших.
- Эй, ты, - Бюсси схватил испанца за грудки, - отвечай, несчастный, где благородные дамы, ехавшие с этим экипажем?
- Сеньор Толедо велел сжечь ведьм. Они были ведьмы, все трое, они прокляты, сеньор, и они прокляли нас перед смертью, - прохрипел солдат. Кровь полилась у него изо рта, глаза его сделались белыми, закатившись за веки, и он умер.
Бюсси со свирепым воплем боли и грусти бросился в сторону.
- Но, если я не ошибаюсь, - тихо сказал герцог Анжу, подойдя к Генриху, молча созерцавшему, как солдаты выносят из кареты несчастных жертв, - госпожа Марин и госпожа Натали ехали в мужских одеждах, да, я это знаю, мне сказал их служанка Роксана. Быть может, им удалось избежать гибели, может быть, убийцы их не узнали.
-Тогда кто эти несчастные? - спросил Генрих Наваррский.
Шико медленно покачал головой и посмотрел на короля, лицо Генриха было бледно от ужаса, он выжидательно посмотрел на своего друга, будто ожидая, что Шико, развеет наконец этот кошмар, но никто не издал и звука. И Генрих затрепетал и кинулся прочь.
Вдруг раздался крик Келюса и Можирона:
-Государь! Государь! Мы нашли след!
Генрих покачнулся и осел на снег, Ла Валетт поспешил подхватить его, а Шико, герцог Анжу и Наваррский подбежали к миньонам. Оказалось, они увидели на снегу кровавые следы, как будто бежало двое человек.
Шико оттолкнул всех, его сердце бешено колотилось, следы были такие маленькие, что вполне могли принадлежать Марин и Натали.
Вечерело, сгущались сумерки. Закат догорел и теперь темнело, довольно стремительно. Среди деревьев в стороне от дороги стали видны два окоченевших трупа мальчиков, одетых в черный бархат.
-Смерть Христова! - герцог Анжу зажал рот ладонью.
Шико подошел к ним, оба мальчика лежали лицом вниз. Они потеряли слишком много крови и замерзли.
Можирон прикоснулся к плечу одного из пажей, перевернул его и издал страшный возглас.
-Клянусь Святым Чревом Господнем! Это не они!
И действительно это оказались два мальчика, которых сестры Бомонт одели в свои костюмы.
-Выходит, - нерадостно констатировал Наваррский, - те связанные тела женщин в карете все же они.
-Что за страшная смерть! - воскликнул Келюс.
Шико не хотел в это верить. И он вернулся на поляну, где произошло пожарище.
Бюсси приказал похоронить слуг у дороги, засыпав их снегом, а тела сестер Бомонд, завернуть в саван из шёлка, который найдется в его личном багаже и бережно погрузить в сундук. Франсуа Анжу велел привезти покойниц в свою церковь в Анжере, чтобы похоронить их в замке Бомон-Сюр-Уаз, который накануне он намеревался им подарить.
Медленно знатные особы разошлись. Шико остался, он не ушёл, не хотел уходить. Он даже не знал, где сейчас Генрих и в каком он состоянии.
Шико стоял подле изуродованных огнём останков сестёр и вспоминал, как ещё только полдня назад распрощался с ними. В этом не было ничего особенного, но тысячи воспоминаний как маленькие жала вонзались в его сердца, создавая нестерпимую боль. Казалось, что все можно было предотвратить, если не пускать их одних. Но разве время возможно повернуть вспять.
Шико смотрел и смотрел немигающим взглядом на почерневшие кости, как будто хотел рассмотреть, что-то такое, что бы могло вернуть их назад, безумной надеждой стараясь заполнить ту жуткую пустоту, что возникла теперь в сердце на месте той любви, которая прежде заполняла его до краёв. Но пустота в его сердце всё не заполнялась.
Если бы тела сестёр Бомонт были бы не изуродованы, то можно было проститься с ними последним поцелуем, но и этого не даровал ему Господь.
Неужели Марин, та, что запомнилась ему такой чистотой и эфирностью натуры не оставила бы ему знак на прощание. Неужели так и ушла, не оставив ему ничего.
Шико присел, наклоняясь близко над телами. И вдруг что-то увидел. На шее тела одной из дам он заметил какой-то блеск. Протянув в перчатке руку, он обнаружил, что золотая цепь расплавилась и впечаталась в кости несчастной. Но на ее груди, под корсетом сохранился круглый медальон.
Шико почувствовал, как внутри него что-то оборвалось, внезапно всё прекратилось, и мир потемнел у Шико перед глазами, и он пришёл в ужас, от неотступной мучительной правды. Он взял медальон. Это был изящно сделанное украшение с изображением Святого Марино Далмацкого на одной стороне и крестом на другой.
Шико узнал бы этот медальон из тысячи. Его всегда носил на себе Маринус. И в ту ночь, когда они с Генрихом ворвались в спальню Бомонт, Шико впервые увидел его на груди Маринет. Тогда он полагал, что она спрятала внутри него какие-то важные сведения, ибо в ту ночь она выкрала бумагу с заговором, изобличающим герцога Анжу.
Шико раскрыл медальон. Внутри него как ни странно лежал обрывок бумаги. Он развернул клочок. Там было написано имя герцога Франсуа Анжу и Алансона и его подпись.
Спрятав записку назад, Шико с горечью захлопнул медальон. Внутри него все похолодело.
Он понял две вещи, что он навсегда потерял Маринет, и что она все это время носила на груди записку с именем герцога Анжу.
Идя среди деревьев, пошатываясь, не откликаясь на зов солдат, Шико разыскал последнего принца Франции.
Франсуа стоял, облокотившись на своего белого коня, его огромные глаза были устремлены в стремительно темнеющее небо. С его ресниц капали слезы.
-Монсеньор, - хриплым голосом сказал Шико.
Герцог Анжу вздрогнул, так будто его позвал потусторонний голос.
-Шико?
Франсуа и Шико почти никогда не общались напрямую, так как были врагами.
-Монсеньор, - еще раз сказал Шико, - я вижу, что вы безутешны.
-Я? Шико, да...я потерял своего друга. Моего милого друга, возможно единственного человека, который отнесся ко мне с добротою. И хотя я не мог претендовать на любовь Марин Де Бурбон, я постараюсь сохранить память о ней в своем сердце.
-Возможно, вам будет легче, - сухо сказал Шико, - если я отдам вам это.
Шико протянул сжатый кулак. Франсуа с удивлением подал ему свою руку и в нее упал клочок бумаги.
-Что это, Шико?
-Что-то что принадлежит вам, и что-то, что госпожа Марин хранила в медальоне у своего сердца.
Глаза герцога Анжу расширились, он сжал бумажку в ладони и отвернулся.
Потеряв самообладание, Шико покачнулся и, сжав в руке медальон так сильно, чтобы почувствовать боль, он пошел куда глаза глядят. Позади него раздавались горестные всхлипы. Кажется, все было кончено.
