сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 63 страниц)
Глава 1. В которой у Шико появляется паж
Париж 1578 год, 19 сентября.
Неподалёку от Парижа, в доме старого еврея, слывшего гадателем, произошла кровавая драма. В одной-единственной комнате догорала свеча вместе с жизнью хозяина дома. Он лежал смертельно раненный на дощатом полу. Еврей похрипел что-то, может быть, слова молитвы. В комнату вошёл человек в чёрной одежде: маске, плаще и перчатках. На лице у него был шрам, от того все и звали его Меченый. Незнакомец даже не взглянул на умирающего еврея и не попытался ему помочь. Но только взял в руки свечу и осветил лужу крови на полу. От неё к окну вели чьи-то следы.
- Братья, ко мне! Скорее! - позвал Меченый.
Вошли двое: низкий мужчина с внушительным брюхом и маленький мальчик.
- Он мёртв? - в радостном возбуждении спросил мальчик чрезвычайно звонким голоском, отчего сразу стало ясно, что это переодетая женщина.
- Нет, сестра, это не он, - ответил Меченый.
Его сестра вскрикнула и прильнула к стене, судорожно вдыхая воздух.
- Это конец! Мы погибли! Это конец! - шептала она дрожащим голосом.
- Да погодите вы, сестрица, впадать в истерику, - отмахнулся толстяк. - Где же он? Он, наверняка, ещё здесь, - продолжил он, вытащив шпагу из ножен, словно готовясь проткнуть ей кого-то.
- Он сбежал через окно, вот следы, - показал Меченый.
- Чёрт! Так в погоню же быстрее!
Но тут в углу комнаты все трое услышали стон, они заметно обеспокоились, и напряжение прямо-таки повисло в воздухе, становясь материальным.
- Кто здесь? - направив острие своей шпаги в темноту, спросил толстяк.
- Это я, Чёрная Лилия!
Послышался вдох облегчения, но и страха. Это был их связной, испанский посланец, которого никто никогда не видел. Даже сейчас он стоял во мраке, и мерцающий огонь свечи выхватывал только его руку в перчатке до локтя.
- Сударь, что здесь произошло? - спросила женщина, единственная, кто не боялась Черную Лилию, - мы не договаривались, что вы будете сегодня здесь. Или вы нам не доверяете?
Чёрная Лилия вскинул руку, и это заставило её замолчать.
- Я прятался за ширмой, сударыня. Потому что я с самого начала подозревал о провале вашего предприятия. Когда он пришёл, то еврей попытался рассказать о заговоре. Я хотел убить обоих, но колдун, как вы видите, мертв, а тот, кого мы ждали, раненный, сбежал через окно, оглушив меня.
- Что же нам теперь делать? - спросил Меченый.
- Отправляйтесь в трактир "Подстреленный Лось" по южной дороге, ведущей из Парижа. Он пошёл по ней. Он ранен и, наверняка, зайдёт туда, чтобы найти помощь. На лошадях вы опередите его и устроите там засаду.
- Но, быть может, мы нагоним его по дороге, если он пеший?
- Это вряд ли. В темноте ему будет легко спрятаться, едва он заслышит топот копыт ваших лошадей.
Трактир "Подстреленный Лось".
Хозяин Оливье Кассе, почитавший свое заведение приличествующим местом для проезжавших путников как буржуазного сословия, так и дворянского, оказал должный прием трем полуночным странникам. По виду их статных коней можно было понять, что эти мужчины, облаченные в чёрные плащи, полумаски и снабженные прекрасными шпагами - принадлежат к дворянству. Мэтр Кассе прикидывал в уме, сколько денег взять с каждого за ночлег, если господа пожелают остаться на ночь. Он и не подозревал, что это самые богатые люди Франции. Меченый, он же герцог Генрих Де Гиз, его брат - толстяк герцог Майен, и сестра - Екатерина Де Гиз, герцогиня Монпансье.
Трое Гизов уединились в комнатке наверху и велели хозяину доложить им, когда в трактир кто-нибудь зайдёт. Конкретно, если зайдет человек, раненный в правый бок. Сами господа заказывать ничего не стали, но за эту услугу Меченый бросил трактирщику пару монет.
- Я поставил засаду на дороге, ведущей в Париж, - сообщил Майен своему брату Генриху и сестре Екатерине, - так что, если он вздумает вернуться, его там схватят.
- Ну, а нам следует не пропустить его здесь, - взволнованно воскликнула Екатерина.
- Не пропустим, будьте покойны, - ответил ей Меченый.
Екатерина рассмеялась в голос.
- Что вас так рассмешило, сестра? - спросил Майен.
- Он умрёт как безродный пёс! - задыхаясь от смеха, ответила герцогиня Монпансье.
Тем временем внизу в гостевом зале трактирщик занялся своими делами, заботой о других постояльцах, но при этом внимательно следил за входом.
Пока он это делал, в трактире появился новый персонаж. Это был молодой юноша, почти совсем ещё мальчик, ростом невелик и хрупок телосложением. Но на его нежном детском личике прямо-таки ангельской красоты появились внушительные усики, которыми молодой человек невероятно гордился, так как поминутно прикасался к ним тончайшими длинными пальцами в изящной перчатке из великолепной кожи.
Гордо вскинув голову, юноша прошёл к прилавку и зазвонил в колокольчик, подзывая хозяина. Оливье Кассе поспешил к прилавку исполнять веленное, но для начала внимательно осмотрел приезжего.
Сапоги из замши едва ли подходили для поездок, серый короткий плащ, отделанный белым мехом, берет с пером и драгоценным камнем. Весь остальной его наряд был обильно украшен розовыми лентами. Розовый, как и серый тогда считался цветом знати, но увидеть такого разряженного вельможу в придорожном трактире было странно. Можно было подумать, что этот пятнадцатилетний юнец сбежал с собственной свадьбы. Тем временем юноша запросил ужин для двух персон и сообщил хозяину, что кое-кого ожидает, затем проследовал к своему столу.
Трактирщик живо доложил Гизам, что пришёл какой-то гасконец.
- С чего вы взяли, что пришёл гасконец? - раздражённо осведомился Майен.
- Он ведёт себя нагло и высокомерно, - ответил трактирщик.
- Хм, ну а деньги у него есть? - презрительно фыркнул Меченый.
- Думаю, есть, сударь. На берете у него прекрасный камень и перо.
- Тогда он не гасконец! Все гасконцы нищие, - ответил Меченый надменно, - пойди вон.
Когда трактирщик ушёл, герцог Де Гиз и герцог Майен встали со скамьи и обнажили свои рапиры.
- Мы пойдём и посмотрим, не он ли это, а вы, сестра, сидите здесь, - сурово сказал Меченый.
- Но...
- Успокойтесь, дорогая, - продолжил Майен, - мы приведем его к вам живым, вот в эту комнату, а потом все вместе поступим так, как захотим. Вам воздастся, моя милая, за ваши труды.
Екатерина сверкнула главами, в которых читалось нетерпение.
Тем временем юноша напивался вином, расхваливая пред трактирщиком, своим единственным собеседником, качества бургундского. Дошло до того, что мальчишка затянул проповедь о значимости вина в религии.
- Вот первое чудо Христа. Господь превратил воду в вино! Что это значит? Не знаешь? А ты не гугенот часом, подлая морда?
- Что вы, сударь, что вы! Богом клянусь, я католик!
- Не клянись! - стукнул стаканом по столу молодой человек, - не клянись! Не богохульствуй, несчастный!
- Простите, сударь, просим прощения, - залепетал Кассе.
- Не у меня, скотина, у Господа проси прощения!
Юноша даже положил руку на эфес своей шпаги. Трактирщик так перепугался, что встал на колени и стал шептать молитвы, заодно умоляя Бога избавить его от всех этих странных посетителей. Чуяло его сердце, что не к добру это всё.
-Так вот, - как ни в чём не бывало продолжил юноша, - ещё говорят in vino veritas, сие значит: истина в вине. А вино сие есть что?
- Что?
- Сие есть Кровь Христова. "И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из неё все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов". Так и получается, что в Боге истина, а не в вине, - сказал юноша.
- А вы не слишком уж молоды, сударь, чтобы вести такие речи? - раздался за спиной юноши голос Меченого.
- Молод ли я? - медленно повернувшись, весело сказал молодой человек. - Ах, сударь, да почти ребёнок! Вот сколько ты мне дашь лет, проклятый гугенот? - обратился он к трактирщику и, встав с табурета, поставил туда свою ногу.
- Ах, сударь, я не гугенот! - воскликнул трактирщик испуганно, но словив гневный взгляд юноши, добавил, - тринадцать лет.
- Ну, вот я это и говорю, господа, - продолжил юноша, - что я, всё равно что дитя. А ведь Господь говорил: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети не войдёте в Царство Небесное. И кто примет одно такое дитя во имя Моё, тот и Меня принимает; а кто соблазнит из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесели ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской.
- Вам бы проповеди читать, сударь, того и гляди кардиналом сделаетесь, - фыркнул Меченый.
- Оставь его, - с насмешкой сказал Майен, - может, это какой-то святой проповедник.
Меченый переглянулся с братом, они ждали другого человека, и сейчас у них попросту не было времени на этого наглеца.
Когда они стали подниматься по лестнице, чтобы сообщить сестре о ложной тревоге, в трактир вошёл человек, закутанный в плащ и с нахлобученной шляпой. Он покачнулся как пьяный и почти обратил на себя внимание Гизов, если бы не молодой человек.
- Могу ли я найти здесь... - тихо спросил незнакомец - лекаря.
Последнее его слово было заглушено громким радостным вскриком юноши.
- Дядюшка! Я вовсю жду вас!
Майен и Меченый переглянулись, не тот ли это человек, которого они поджидают.
- Со вчерашнего дня, что мы тут сидели вы так и не протрезвели!
Онемевший или же опьяневший мужчина ничего не отвечал, замерев как вкопанный в дверях.
- Пойдемте же! - настойчиво потащив за собой незнакомца, сказал юноша.
- Ах! Кровь Христова, вы принимаете меня за другого, - воспротивился тот.
- Вчера, как вы помните, любезный дядюшка, вы просадили все свои деньги... - заглушая ропот мужчины, завопил юноша.
Майен и Меченый решили было, что и в правду вошёл дядюшка мальчишки, ведь не мог же этот юнец путешествовать без сопровождения, совсем один.
- Полно, сударь! Вы обоз...
- Обоз с вещами мы ещё вчера отправили вперёд. Так поспешим же им вдогонку, - молодой гасконец с полным отчаяньем взором обратился к незнакомцу, умоляя подыгрывать ему.
- Что ж, - наконец ответил незнакомец натянуто, - мой дорогой племянник, может, посидим на дорожку или хотя бы отужинаем.
- Нет, дядюшка, жаркое остыло, а вы знаете, как я ненавижу жаркое!
Обратив внимание, что Гизы всё-таки задержались на лестнице и присматриваются к ним, юноша вытолкал своего новоиспечённого дядюшку на улицу и вышел вслед за ним.
- Скорее, скорее, вот моя лошадь, давайте я помогу вам.
И молодой человек водрузил на лошадь незнакомца, который, несмотря на стеснённость в движениях, поскольку почему-то не двигал правой рукой, держался в седле великолепно. Сам юноша вспрыгнул вперёд, взял поводья и скомандовал:
- Пошла!
Мелкой рысью всадники отправились в путь.
- Ах, сударь, мне нужно в Париж, а вы едете совсем в другом направлении, - насторожился незнакомец в шляпе и плаще.
- Не волнуйтесь, сударь. Я доставлю вас, куда попросите. Мне стало совершенно случайно известно, сударь, что по дороге в Париж, вас ждала бы засада, - ответил гасконец.
- Меня? Но разве вы знаете, кто я?
- Никак нет. Позвольте всё разъяснить, сударь.
- Позволяю, говорите и покороче.
- Я объясню всё в безопасном месте.
- Где же здесь может быть безопасное место?
- Мельница Фуату, - коротко ответил юноша.
Свернув с главной дороги, они подошли к реке. Там стояла сгоревшая от удара молнии мельница, где путники и укрылись. По лестнице на второй этаж незнакомец поднимался с трудом, и молодой человек поддерживал его под руку.
- Скажите, милое дитя, как ваше имя? - спросил незнакомец, с тяжёлым вздохом опускаясь на подстеленный юношей плащ.
- Меня зовут граф Натаниэль Де По Де Лерин Де Бомонт, капитан замка По, - гордо и звонко ответил граф, словно только и ждал, что его спросят.
- В самом деле, капитан того самого замка, в котором проживает король Наварры? - с неожиданным возбуждением воскликнул незнакомец.
- Что я слышу, вы сомневаетесь в моих словах? - вскипел граф Де По.
- Ах, нет. Я просто о вас никогда не слышал.
- А вы, сударь, обо всем что ли должны знать? - запальчиво продолжил Де По.
- Вообще-то да, - пробормотал незнакомец.
- Безусловно, - чуть холодно ответил граф, издав смешок.
- Прежде всего, расскажите мне всё, как и обещали.
- Ну это я могу, - немедля позабыв обиду, Де По с энтузиазмом приступил к пояснению, - расскажу, так что слушайте, сударь. Я и мой брат ехали из Наварры в Париж по важному делу. Не просите, не могу сказать, какому.
- Я и не думал.
- Ну, вот мы с моим братом...
- А брат у вас старше или моложе вас, сударь?
- Вообще старше, но в этом ли дело? Мы остановились в том трактире, где мы с вами встретились.
- Продолжайте.
- Мы поселились там на ночь. Вдруг слышим разговор за стеной. Прошу сразу заметить, что ни я ни мой достопочтенный брат не имеем привычки подслушивать. Но речь там шла об убийстве! Какие-то люди поджидали некого господина, который должен войти в трактир. Они обмолвились, что человек этот будет ранен. Какая подлость нападать на раненного! Подкупив трактирщика, они приказали ему известить их, если несчастный появится.
- Подлец! Висельник, этот трактирщик.
- Ну что вы. Он тут ни при чём. Вините тех, кто замышлял злодейство.
- Да-да.
- Рассудив, что не зря Бог устроил так, что мы слышим сей разговор, мы поняли.
- Что вы поняли?
- Я понял, что Господь желает спасения того человека. И вот они уселись ждать сигнала от трактирщика. А я незаметно выскользнул на улицу и снова вошёл, но уже уселся так, чтобы первому видеть всяк туда входящего. Ну, я увидел вас! Вы хотя, сударь, и скрывали, что ранены, но я это сразу заметил. Я не имел возможности предупредить вас, чтобы ваши враги не поняли ничего. Мне пришлось разыгрывать перед трактирщиком спектакль, будто я ваш племянник. Ну да что я вам рассказываю, вы там сами были!
- Благодарю вас, сударь, за спасение.
С минуту оба собеседника смущенно молчали. Затем незнакомец, чтобы не провалиться в забытье, продолжил разговор:
- А как же ваш брат, граф?
- Что вы говорите, сударь? - спросил Де По, напряжённо вглядываясь через окно в темноту и вслушиваясь в звуки ночи.
- Я спрашиваю, что с вашим братом? - бесплотным голосом вновь повторил незнакомец.
- Надеюсь, с ним всё хорошо.
Тут Де По заметил, что его собеседник потерял сознание.
Париж, ворота Сен-Антуан.
По берегу Сены, охваченной ночным туманом, бродила туда-сюда длинноногая фигура.
- Черт побери этого Валуа! - возмущался скрипучий голос, - куда же он запропастился!
Но как ни оглядывался вышеупомянутый человек, как ни проклинал короля Франции, никто не появлялся. Человеком этим был королевский шут, любимец судьбы, гасконец по прозванию Шико. Он не был похож ни на одного шута, так как был по рождению дворянином, военным в звании капитана замка Лош, и естественно носил шпагу, причем весьма внушительную. Короче говоря, Шико слыл очень опасным человеком, ибо работал не просто дураком, а шпионом короля. Обладая для этого превосходным образованием, полученным в иезуитском монастыре, идеальной памятью и острым языком.
Сегодня вечером король, соблюдая строжайшее инкогнито, отправился в одну маленькую усадьбу, расположенную в предместьях древней столицы.
Для пущей безопасности миньоны короля, а именно: граф Жак де Леви де Келюс, маркиз Луи де Можирон, немецкий барон Луи Шомберг и Ла Валетт, недавно получивший титул герцога Д'Эпернона, сопровождали короля как охрана.
Шико, который по своей вздорной привычке во всем перечить, заявил, что не любит гадать и остался в Париже. На самом деле он предпринял вылазку до улицы Святых Августинцев, где располагался его маленький частный домик. Но посреди ночи ужасное чувство тревоги заставило его покинуть желанный покой, и он зашагал к воротам Сен-Антуан, чтобы встретить своего господина и сопроводить его прямиком в Лувр.
Но всем этим планам не суждено было сбыться, Шико напрасно ожидал своего господина. Он уже стал подозревать, что Генрих попал в беду, но уйти означало пропустить всадников, если только они появятся.
-Если Генрих не едет и не едет никто из миньонов, то это означает, что и он и эти мальчишки попали в засаду, - говорил он сам себе, кусая перчатки, - значит, я не могу его здесь ждать. Я должен ехать на выручку. Быть может, еще можно спасти эту глупую курицу, именуемую королем Франции!
Последние слова Шико были наполнены неведомым ему раньше отчаянием. Шико чувствовал себя плохо, если не мог что-либо контролировать. А еще хуже он ощущал себя от того, что не запретил королю пуститься в опасную авантюру по посещению дома предсказателя, который по слухам мог предвидеть судьбу самого дьявола.
И теперь Шико, хоть убей, не мог сдвинуться с места, потому что совершенно не представлял, где искать Генриха.
-Господин Шико! - тишину ночи разрезал тонкий голос. И он был незнаком господину Шико.
