сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 63 страниц)
-Не знаю. - помедлив, герцог Бурбон посмотрел на королеву-мать, - когда мы добыли бумагу, была лишь подпись Де Камерона. Остальное он успел оторвать, видимо.
- Надо его арестовать и пытать, - сказала Екатерина Медичи. Она с величественным выражением взирала на Маринуса, ее глаза будто что-то хотели сказать герцогу. Ее губы дрогнули в подобии улыбки. Бурбон едва заметно вскинул бровь.
-Сын мой, - вмешалась королева-мать, - уже скоро рассвет. Давайте отложим разбирательство. Я уже стара, мне нужен отдых.
Король оглядел мрачно всех собравшихся.
-Этих троих убийц колесовать. Шико, Де По и Де Бурбон, за мной!
И король отправился к себе. Королева-мать рада была, что легко отделалась, пожертвовав всего лишь жизнями наемных убийц, которых сама недавно вытащила из петли.
Покои Генриха
Придя только в опочивальню его королевского величества, Маринус и Натаниэль, всё ещё глубоко оскорблённые, чувствовали своё право на то, чтобы рухнуть на королевскую кровать. Шико возмущённо всплеснул руками и уселся в кресло, для Генриха места не осталось, и поэтому он присел на краешек своей постели, задумчиво разглаживая пальцем шёлковое покрывало.
-Так вы следили за нами? - спросил Маринус.
-Нет! Я только ходил по своим делам, кто виноват, что вы всегда оказываетесь там, где и я! - заорал Шико, притворно разозлившись.
- Не кричи, Шико, - заботливым шёпотом сказал Генрих, - Натаниэль заснул.
И вправду из-за всех посетивших за сегодняшнюю ночь треволнений граф задремал на королевском ложе, позабыв о присутствующих.
- Ба, он и правду спит как младенец, - согласился Шико, - а ведь, кажется, у него была бессонница.
- Да! - подтвердил Маринус, - но из-за пережитого стресса его наоборот потянуло в сон.
Генрих как ангел-хранитель уселся у изголовья и с блаженной улыбкой наблюдал как спит Де По. Маринус встал с постели и стал прохаживаться по комнате.
- Пусть спит у меня. Я всё равно не хочу спать, - сказал Генрих.
- Да, тем более что в нашей комнате сейчас и, наверное, ещё долгое время ни я ни Натаниэль не сможем спокойно спать, - заметил Маринус.
- Я пожалую вам новые комнаты, раздельные, если хотите, - предложил Генрих.
- Благодарю, ваше величество, я срошу у Натаниэля, как он хочет, когда проснется.
- Ладно же, позже это обсудим, мой милый дружочек, Маринето, а ты не хочешь спать? Или ты так обиделся на меня, что не можешь рядом находиться? Почему ты вскочил и убежал?
- Государь, мне сон не идёт.
- Мне тоже, поэтому я пойду и отдам приказ арестовать заговорщиков. - сказал Шико.
-Каких? - нахмурился Генрих.
-Эрнотона Де Камерона, например.
-Ах, да!
-Я знаю, где его искать, государь, можно я тоже пойду.
- Конечно, можно, дружочек. Шико, ты уж защити нашего малыша герцога, а то и в Лувре подстерегают опасности.
- Да я знаю какие в Лувре бывают опасности, - Шико со значением посмотрел на короля, но тот сделал вид что ничего не понял или понял по-другому.
- Генрих, - протянул Шико.
- Шико, - в тон ему ответил король.
- Ложился бы ты спать, Генрике, - настойчиво произнёс шут.
- Иди уже, - отмахнулся Генрих. - Я посижу тут, помолюсь, - вздохнул Генрих и принялся перебирать чётки.
- Да, усердно помолись, сын мой,- напутствовал Шико.
Генрих сделал молитвенную мину и пошёл к аналою, где преклонил колени. Шико и Маринус ушли. Спустя минут сорок, помолившись, Генрих утомился и прилёг на кровать рядом с Натаниэлем, который спал уже крепко. Генрих лично потушил свечи и в темноте долго лежал, углубляясь в романтические грёзы. В них король представлял, как они с Де По могли бы проводить время, читать романы у камина, охотится, ездить верхом, фехтовать, посещать мессы. Всё делать вместе и никогда не разлучаться. Любимая мечта короля была: вместе с очередной своей пассией бросить всё, отречься от мира и уйти в монастырь, и жить вдвоём в одной кельи, посвящая себя одному лишь Богу, денно и нощно молиться, сочиняя новые псалмы, и в конце концов умереть во сне. В этих мечтах Генрих пытался найти выход своей грешной любви.
- Натаниэль, - тихо позвал Генрих.
Де По не проснулся.
- Натаниэль, - настойчиво повторил Генрих.
- М-м-м, что? Кто здесь? Где я?
- Это я Генрих, ты у меня в спальне.
- О, ваше величество, простите меня.
- Ничего.
- Я должен идти, где Маринус? - сонный Де По вскочил и стал метаться по постели.
- Они с Шико ушли, постой, успокойся, никуда не уходи, - пытался вразумить Натаниэля король.
- Да, да точно, - наконец Де По пришёл в себя, и тяжесть всего случившегося обрушилась на него снова. В темноте Генрих не видел его лица, застывшего как погребальная маска, но голос юноши изменился, и воздухе будто повисло что-то неприятное, тяжёлое, невидимое.
- Натаниэль, ты можешь спать у меня этой ночью, прости что разбудил. Кстати, я уже обещал Маринусу выделить вам новые покои. Какие ты хочешь: раздельные или совместные? - в знак своей вины Генрих решил забросать своих фаворитов милостями.
- Благодарю, ваше величество, я, если позволите, спрошу у брата, что он хочет, - ответил Натаниэль потусторонним голосом.
Повисло молчание, Генрих скорбно зашептал молитвы. А узел в груди несчастного короля затягивался туже, даже в сердце отчётливо кольнуло. Как будто сам Натаниэль своим холодным молчанием ударил Генриха в самое сердце.
- Не молчи же, умоляю, скажи хоть слово, - сказал король.
- Помолимся ещё, ваше величество. Да избавит нас Господь от искушения и от лукавого.
- Ты меня ненавидишь. Я чувствую, я тебе неприятен, раз так я уйду сейчас же, оставлю тебя в покое, - плаксиво сказал король.
- Нет, нет - горячо и страстно ответил Натаниэль, - никогда не настанет тот день, когда я не буду счастлив быть подле вас, о мой король, - граф судорожно выдохнул и горько усмехнулся.
- Тогда почему ты так холоден со мной?
- Я холоден, разве? - безжизненно ответил Де По
- Ты обижаешься, Натаниэль, мой ангел, за то, что я несправедливо обвинил тебя и Маринуса, так?
- Думаете я злюсь, что вы приревновали меня? - так тихо сказал Де По, что Генриху пришлось придвинуться к графу поближе.
- Конечно, нет. Но пострадали невинные дети. Каждая человеческая жизнь бесценна. Когда мы с братом взяли этих мальчиков на службу, я думал, мы дадим им лучшую жизнь, а, оказалось, им пришлось пожертвовать собой. Умереть вместо нас. Да, лучше кто-нибудь другой, чем Маринус, я бы не хотел, чтобы там были мы. Но как же это нелепо. Череда нелепых случайностей спасла нас от гибели. Но почему? Почему вы не позволили мне сразу расправится с этими убийцами. Ах, как вы жестоки. но вы думали, что мы встречаемся с любовниками и даже на секунду не усомнились в этой лжи. А нам с Маринусом вы не поверили. Все наши слова были что о стенку горох.
Де По весь клокотал внутри и сейчас он снова был на грани, но об этом говорило лишь его шумное дыхание.
- Но ведь и в этой нелепой случайности есть плюсы. Не будь я таким ревнивцем, то ты мог бы умереть сегодня ночью. И твой брат тоже.
- Да, вы правы, мой король, - хриплым шёпотом ответил Де По.
- Я бы не хотел потерять тебя - откровенно сказал Генрих и коснулся волос Натаниэля. Из груди юноши вырвался мучительный вздох.
- Ах, малыш, скажи, ты любишь меня?
- Конечно, государь всем сердцем. Я отдам за вас свою жизнь.
- Я знаю, но не как король тебя спрашиваю.
- И тогда мой ответ останется прежним, я вас люблю.
Генриха очень взволновали слова Натаниэля, король хотел прижать к себе своего юного друга и поцеловать. Но тут с шумом дверь в королевскую опочивальню распахнулась, и, громко беседуя и хохоча, вошли Шико и Маринус.
- Огня! - крикнул Шико.
Генрих недовольно закатил глаза.
- Шико! Как ты смеешь вламываться без предупреждения.
Натаниэль поспешно отодвинулся от своего сюзерена и скрестил на груди руки.
- Ты же сам позволил ночевать у тебя, чувствовать себя свободно, - заявил Шико. - А я еще никогда так не хотел завалиться в твою кроватку как сейчас! Маринето! Где ты? Пошли устроимся у короля под бочком, он так славно сопит и бормочет во сне!
- Так это я Маринусу и Натаниэлю сказал, потому что им негде спать. А у тебя Шико есть своя комната! - проворчал король, но его никто толком не услышал.
-Слушай, я сюда велел еще Д'Эпернона пригласить! - Шико упал на постель. Натаниэль встал.
-Куда ты, дружочек? - проблеял шут. - Полежи тут со мною! Ну, не хочешь, как хочешь! Тогда может ты, Маринус? Тоже нет? Предатели! Уйдите все! Покиньте меня! - завопил Шико, - и ты, Генрих, проваливай! Я должен все обдумать!
Глава 8. Декамерон
Жан-Луи Де Ногаре Де Ла Валет, будущий герцог Д'Эпернон, происходил из прославленной военной фамилии, родился в Пуату, был гасконцем и ярым католиком. Поэтому нет ничего удивительного, что он отличился беспредельной храбростью и умом в войне с протестантами, получил под свое командование французскую роту гвардейцев и стал одним из любимых миньонов короля.
Все эти качества привели к немалому количеству недоброжелателей, но Ла Валет, любившей своего суверена, не обращал внимания на такие мелочи как парижские слухи.
Тем более, что сегодня на исходе ночи он получил весьма важное задание: арестовать заговорщика и предателя Франции Эрнотона Де Камерона. Плохо было только одно, что этот зловредный человек был лично отобран Ла Валетом на службу в королевских гвардейцах.
Получив приказ для ареста, Д'Эпернон в сопровождении герцога Бурбона и графа Де По, выехал из Лувра прежде, чем успели открыть главные ворота.
-Если повезет, то мы застанем Де Камерона в Розовом Кусте, куда он, наверняка, вернулся, если только Роксана не зашибла его насмерть, - радостно потирая руки, возгласил Маринус Бурбон.
- В таком случае мы четвертуем его мертвое тело, - философски заметил Ла Валет, державшийся наряжено, ибо опасался королевской немилости из-за совершенного промаха.
Натаниэль и Маринус наоборот были необычайно веселы, несмотря на то, что не сомкнули глаз сегодняшней ночью. Единственное, что они успели так это переодеться в самые роскошные одежды по случаю такого праздника как арест Де Камерона.
Граф Де По одел тёмно-зелёный камзол с чёрными и серебряными вышивками, такими же были его чёрные замшевые ботфорты. Белыми в костюме графа стали перчатки и подбой на чёрном плаще. Всё это дополняли серебряные звёздочки, украшавшие своей россыпью рукава одежды Натаниэля, и жемчужные цепи. А герцог Де Бурбон облачился в камзол, плащ и чулки ярко-багряного цвета. Что считалось вызывающим и смелым нарядом.
Когда солнце едва успело позолотить шпили Нотр-Дама и крыши Турнельского дворца отряд гвардейцев добрался уже до злосчастной гостиницы для влюбленных.
Де Камерон, до сих пор дожидавшийся свою госпожу, успел уже прийти в отчаянье. Не было вестей, не было костюма, чтобы одеться, да еще и голова ужасно болела от полученного удара.
Где-то за час до рассвета, наконец, появились известия. Черная Лилия, проходя мимо окон гостиницы, сумел передать Эрнотону письмо для герцогини Монпансье.
Так что когда Де Камерон услыхал яростный стук в дверь, то пришел в неописуемую радость и в чем мать родила бросился открывать, впуская дорогих гостей. Коими оказались вовсе не очаровательная Екатерина Де Гиз, а грозные друзья короля при шпагах.
-Ба! - выкрикнул герцог де Бурбон, - да он уже подготовился к отправке на тот свет!
- Каким он пришёл в этот мир, таким и уйдёт.- заметил Де По.
- Господин Де Камерон!
- Ла Валет пренебрежительно осмотрел голого виконта и зачитал ему приказ, пока самого бедолагу окружили солдаты, не дав ему даже возможности прикрыть свою телесную наготу. Де Бурбон и Де По в стеснении отвернулись, осматривая интерьеры башенки, на стенах которой были развешаны картинки фривольного содержания, способствующие разжиганию любовного пыла.
-Что у вас в руках, Де Камерон? - услышали братья холодный голос Ла Валета.
- Фу, не говорить же ему прямо, что у него там. - скривился Де По.
Тут же они развернулись, уставившись на молодое и цветущее тело гвардейца. В его правой руке покоилось письмо. Оно было написано на специальных деревянных дощечках, закрытых хитрым замочком. Такими пользовались многие дворяне того времени, чтобы сохранить в секрете свои записи.
-Это мои записи, - Де Камерон сильно побледнел, только что он собирался отпираться по поводу предъявленных обвинений, но письмо от Черной Лилии, конечно бы, усугубило его положение. Не говоря уже о том, что оно предназначено было герцогине Монпансье, и получилось бы, что Эрнотон погубил свою возлюбленную.
-Дайте их сюда, - Ла Валет протянул руку повелительным жестом.
-Нет, господин, - слова с трудом срывались с губ Де Камерона.
-Что значит нет? - удивлению Ла Валета не было предела. - Я сейчас же велю посадить вас в тюрьму без лишнего разбирательства, тем более что у меня есть на это все основания. Так не усугубляйте же ваше положение, господин Де Камерон, еще и непослушанием.
-Я не могу отдать вам эти дощечки, - пролепетал Эрнотон, краснея.
-Что вы такое городите?
- Это любовное письмо одной дамы. Я не могу распоряжаться такими вещами как честь женщины. И я запрещаю и вам делать это. Письмо от женщины священно и никто не имеет права его вскрывать!
-Что за глупости! Это наверняка от ваших сообщников. Немедленно отдайте письмо, иначе я прикажу вырвать у вас его силой! Мало вам того позора, что вы стоите перед нами в таком непотребном виде, не имея ни одежды ни шпаги, так еще и к своему позору хотите прибавить сопротивление королю!
Эрнотон прижал к груди письмо и состроил яростное и отчаянное лицо, так что стало понятно, что он собирается сопротивляться до последнего, защищая честь своей дамы, а на самом деле ее жизнь.
-Я предан королю и ни в чем ему не сопротивляюсь! - взревел он.
-Тогда именем короля я приказываю: отдайте мне это треклятое письмо, сударь! - багровея, закричал Ла Валет, разозленный неожиданным сопротивлением.
-Именем короля заклинаю вас не требовать от меня такого! Я подчиняюсь лишь его величеству, и лишь ему клялся в верности, поэтому требую лишь его вмешательства! Пусть король прикажет мне!
-Ах ты подлый предатель! - не удержался Бурбон, - как ты смеешь апеллировать к королю, которого предал чуть ли не на смерть! Скотина! Падаль!
- Не смей произносить своими нечестивыми устами имя короля, подлый предатель! - добавил Де По.
-Успокойтесь, господа - капитан королевских гвардейцев Ла Валет пришел в себя, - пусть будет так, - мы приведем этого разбойника в Лувр, тем более, что его надо хорошенько допросить прежде чем бросить в застенки. Но будьте покойны, потом он ответит за свои дерзости и мерзкое поведение!
-Благодарю вас, господин капитан! - Эрнотон низко поклонился, пытаясь скрыть дрожь в коленях. У него не осталось почти ни одного шанса на спасение, кроме того, что если бы он проявил достаточное усердие по спасению господ Гизов, то можно было рассчитывать, что они смогут спасти его от казни, выкрав из тюрьмы или подкупив палача. Подбадриваемый этой надеждой, Эрнотон Де Камерон облачился в плащ, выданный ему гвардейцами и под вопли хозяйки Розового Куста был арестован, не имея при себе даже шпаги.
Лувр.
Утро, которое не просто началось для короля, а скорее являлось продолжением бессонной ночи, преподносило все новые заботы.
Король и Шико дожидались Д'Эпернона Ла Валета в кабинете. Генрих, облачившись в полностью черный костюм и черную току на голове, украсился лишь отложным воротничком по-итальянски и золоченым крестом. Он сидел, сложив ногу на ногу, и подавал ягоды и орехи огромному цветастому попугаю.
Шико, покамест никого не было, развалился в кресле напротив и дремал, один глаз открыв, а другой - прикрыв, чтобы иметь возможность даже во сне наблюдать за Генрихом и читать по его лицу.
Раздался стук, и вошел Ла Валет, имевший привилегию входить к королю без доклада в любом месте и в любое время. За ним привели арестанта Де Камерона, которому разрешено было одеться в свой костюм, даже не из жалости к нему, а чтобы не оскорбить благочестивые очи короля. Процессию завершили братья Бомонт, ужасно веселившиеся паданием своего врага.
- Ваше величество, - Ла Валет поклонился, его лицо пылало. - Вот тот самый предатель, имя которого было написано на заговорщеских документах. Мало того, что он отпирается от своих злодеяний, так еще и имел дерзость просить вашу милость о просьбе.
Генрих надменно выслушал Ла Валета, не удостоив его своей обычной ласковой улыбки.
- Подведите его, - бросил король, не прекращая подкармливать огромную птицу.
Эрнотон Де Камерон предстал перед государем, смело взирая на него.
-Сир, ваше величество, - Эрнотон упал на одно колено, - нижайше прошу выслушать меня и прошу вашей защиты, ибо вы один - мой господин и повелитель, которому я клялся в верности.
Король подал попугаю засахаренные ягоды. Шико даже не подумал разлепить второй глаз, хотя пальцы его сжали подлокотники кресла.
