сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 63 страниц)
- In aeternum (лат. на веки), - отозвалась Натали шёпотом.
Сеньор Толедо сжал в руках рукоятку своей шпаги, и Монтень, заметивший это, поспешил увести короля. Генрих терял силы от невыносимого горя, он едва держался на ногах, но не мог больше терзать сердце Натали.
В одно мгновение король оказался в седле и поскакал прочь. Мог ли он задержать ещё хоть на секунду или оглянуться, или проявить слабость, теперь, когда она так отчаянно смотрела ему вслед, когда больше всего на свете она хотела, чтобы он вернулся. Нет.
Рассветные лучи, розовые как самые лучшие розы, окрасили небо, наполнив холодное зимнее утро светом. Натали обняла книгу и пока могла смотреть на холодном пронизывающем ветру стояла и не спускала глаз с удаляющихся всадников. Скоро они скроются за холмом, и тогда уже точно наступит конец.
Монтень, оставшийся в своем замке, стоял позади, он как будто растворился в снежном тумане. Он больше не мог в этом участвовать.
Анжер.
Как только усталый конь, несущий двоих всадников: некоего дворянина и его пажа въехали в ворота Анжера, на небе уже поднялась луна.
Роксана въехала в город следом, она догнала путников уже возле дворца герцога Анжу и возбужденно спрашивала у своей госпожи, пока Шико разговаривал с часовыми.
-Марин, Марин, а это дворец принца? Это тот, у которого красные сапоги?
-Да, это он.
-М-м-м, - довольно промычала Рокси, - я люблю красные сапоги, он богатый, подарил мне кошелек.
-Роксана, опомнись! Довольно с тебя и Сен-Сюра. Еще утром ты любила его.
-Да, Красные сапоги я тоже люблю.
Подошел Шико.
-Во дворце сейчас бал по поводу отбытия во Фландрию, как сообщили мне часовые, - сообщил он.
-Бал, - герцогиня тут же задумалась, - это к лучшему. Господин Шико, вы бы не могли отправиться прямиком на бал и если сможете переговорите там с королем Наваррским или герцогом Анжу. А я пока приведу себя в надлежащий вид и отправлюсь к Королеве Маргарите, так именно ее фрейлиной я являюсь.
Шико приподнял брови при упоминании, что его паж является чей-то фрейлиной.
-Сделаю, как вы велите, сударыня, - с поклоном заявил он.
- Шико, прошу вас, не называй меня, сударыней, ведь я в мужском платье.
Шико иронично приподнял бровь.
Марин и Роксана тут же убежали, дабы отыскать королеву Марго. Шико же проложил себе дорогу к бальному залу, рассуждая, что означает привести себя в надлежащий вид. Сам он для этого пригладил завивающиеся волосы, умыл лицо, и так как у него не было ни пудры, ни помады, ни духов с собою, снял пурпуэн, оставшись в вышитой сорочке с тончайшим плоенным воротником и дублете цвета слоновой кости с золотыми вышивками.
Вечер был в самом разгаре, и дворяне, разбившись на пары, танцевали подвижные танцы, требующие умения придавать причудливость и вычурность своим силуэтам.
Шико, никем не замеченный, вошел в зал и устроился в укромном месте у окна, где мог с легкостью задерживать лакея, разносившего анжуйское игристое вино и прохладительные напитки.
-Милейший, - обратился Шико к лакею, - у вас есть флердеоранжевая водица?
-А, как же, ваша милость, конечно, есть. Вот примите сей бокал.
Шико взял хрустальный кубок, выпил половину, остальное распрыскал на волосы и усы, чтобы пахнуть наподобие Маринуса Ван Дер Маринуса, который пользовался схожей туалетной водой.
-А скажите, милейший, - вновь спросил Шико, - где Его Величество Генрих Наваррский?
-А он отлучился как минут десять назад. И Королева Маргарита ушла.
-А!
-А Монсеньор герцог Анжу?
-А вот он, стоит с нашим губернатором графом Де Бюсси.
-Ну, идите, милейший.
Лакей ушел. Тут же двери отворились, и в них вошла королева Маргарита с группой девушек. Сердце Шико затрепетало, когда он пытался понять нет ли с ними герцогини Де Бурбон. Ведь могло случиться и так, что госпожа герцогиня переоделась, наконец, в женское платье.
-Пресвятая Пятница! Господин Шико! - раздалось с другого бока от Шико, пока он высматривал хорошеньких женщин на балу. Несомненно, это был голос короля Наварры.
Шико застыл в поклоне:
-Ваше Величество!
-Шико! Черт побери, как я рад тебя видеть!
Шико распрямился. Возле Генриха Наваррского под руку с ним стояла некая дама. Она была росту меньше среднего, с золотыми волосами, которые были несколько короче, чем у других женщин, но притом так искусно уложенных в прическу, что это было незаметно человеку незнающему. Ее темно-малиновое платье украшали тонкие кружева и россыпь драгоценных камней. На корсете была выполнена вставка на булонский манер из голубого шелка. Тонкую талию украшал пояс из лазуритов и рубинов в золотой оправе, спускающийся по подолу.
-Я тоже, государь, - рассеяно проговорил Шико, не в силах отвести взгляд от дамы, с сияющими глазами цвета бушующего моря.
-Какими судьбами? Ах, да ладно, я слышал ты тут по важному поручению ко мне? - весело ворковал Наваррский.
-Вы всегда все знаете наперед, государь, - Шико охватило оцепенение.
-Шико, друг мой, - Наваррский крепко пожал руку Шико, - а я хотел кое-кого вам представить.
-Кого, мой король? - спросил Шико, догадываясь и от того, чувствуя, как сердце гулко забилось в груди.
Генрих Наваррский приподнял маленькую руку дамы, и она слегка склонила голову, улыбнувшись Шико.
-Я хотел представить мою доченьку хозяину дома, герцогу Анжу, но вы знаете, Шико, как я высоко вас ценю. Для начала я заглянул в ваш скромный уголок, так как слышал, что именно вы в целости и сохранности вернули мне мою малютку.
Шико еще раз взглянул на даму, она, прикусив губу, опустила взгляд. Так что стало непонятно, сдерживает ли она смех или досаду.
-Герцогиня Марин Де Бурбон, дама Де Бомонт, моя названная доченька. Я ее опекаю, - довольным тоном заключил Наваррский.
-Позвольте выразить вам свое почтение, сударыня, - Шико поклонился, его взгляд то и дело возвращался к герцогини, и он не мог узнать ее. Она походила своей красотой на сияние звезд ночью, которым можно любоваться бесконечно, удивляясь той прихотливой воли, что выложила их в те или иные созвездия. И при каждом взгляде то одна, то другая звезда вспыхнет ярче, волнуя сердце и ум смотрящего, заставляя все время открывать новые грани и сожалеть о приходе утренней зари.
Золотое сияние ее волос, загадочная глубина глаз, мраморно-белая кожа и тонкий стан затмевали сияние тысячи свечей в бальном зале. И Шико показалось, что все, что было с ним и ней до этого момента было лишь чудным сном. Бесконечные путешествия, опасности, убийцы, ночные вылазки в Париже, беседы возле камина, даже недавняя поездка и падение с лошади - все словно стерлось в один миг. Шико охватила робость, так как он не знал, как эта высокородная дама воспримет его и чего она желает. Казалось, что маленький сеньор Маринус покинул Шико навсегда, чтобы уступить свое место сияющей звезде, красивой и бесконечно далекой.
-Что я там вижу? - прервал размышления Шико Генрих Де Бурбон, или он что-то говорил и до этого, но его никто не услышал. - Пойду поцелую ручку моей прекрасной жене, - сказал Наваррский с хитрым прищуром, - Шико, проследите пока за моей доченькой, чтобы она опять не исчезла. А потом я провожу ее к Франсуа.
С этим король Наварры решительно направился к прекрасной Коризанде, графине Де Гиш.
-Шико, господин Шико, - позвала герцогиня Де Бурбон, и даже ее голос слышался теперь по-иному.
-Я слушаю вас, - стараясь придать себе непосредственности, ответил Шико, - позвольте заметить, что вас трудно было узнать.
-Что правда? Вы мне льстите, эти наряды одолжила мне по доброте Ее Величество Королева Маргарита, но вы же помните, Шико, что мы должны немедленно всех уговорить ехать.
-Прямиком с бала в праздничных панталонах? - спросил Шико.
-Именно. Я так и считаю.
-Ах, сеньорита Бомонт, да я вижу вы не растеряли ни капли своей сумасбродности, - Шико вгляделся в лицо герцогини и заметил на щеке под толстым слоем рисовой пудры царапину от падения с лошади. Его сердцу сразу стало теплее, ибо теперь все не казалось наваждением, а было настоящим. И Маринус Дер Маринус, голландский паж, герцог Де Бурбон и сеньор Де Бомонт также был здесь. Все эти существа помещались в маленькой женщине напротив него.
-А все же я не верю своим глазам, - заявил Шико, - что вы это вы.
-Разве я сильно поменялась? Вы же видели меня и прежде.
-В таком виде никогда.
- Вы хотя бы находите, что женское обличье мне к лицу?
-Сударыня, я нахожу, что оно вам очень идет, так же как и ваш мужской наряд. Также как и венерин наряд...
-Что вы говорите, Шико? - удивленно спросила Марин, - я не расслышала последние предложение.
-Я говорю, что вы очень хороши собой, простите мой сухой язык, да я не более, чем старый вояка и не могу сказать ничего особого.
-Но разве я требую от вас усердных комплиментов в мой адрес? Я была бы вам премного благодарна, ежели бы вы не изменили своей насмешливой манере и говорили со мной как и раньше, когда видели во мне не столько женщину, сколько человека с разумными способностями. К тому же вы не старый, Шико.
-Если вам на самом деле не шестнадцать, то так и есть. Иначе я был бы вдвое старше вас. А так между нами не такая уж и существенная разница.
-Шико, а ведь я уже придумала план. Надеюсь, вы его одобрите.
-Ну говорите коли придумали. Никогда не видел, чтобы вы раньше спрашивали моего одобрения. И с чего вас интересует мое мнение? - проворчал Шико.
-Да прекратите, Шико, - Марин ударила его веером по руке, - я сейчас же переговорю с герцогом Анжу, и скажу ему, что он подобно Баязиду должен выдвинуться и уничтожить испанцев, захвативших короля, в надежде, что внесет своим триумфальным появлением сумятицу в ряды захватчиков. И так далее, - герцогиня беспечно поиграла бровями, как бы сообщая, что собирается продолжать примеры из истории в том же духе.
-Думаю, у вас все получиться. Я надеюсь на это. Сейчас вы единственная надежда короля. Если еще не поздно.
-Не поздно. Я уверена. Если бы что-то случилось, я бы это почувствовала, клянусь вам.
К ним вернулся король Наварры, а с ним королева Марго.
-Друзья мои, вы беседуете? Уверен, что каждый из вас по достоинству оценил ум своего собеседника. Подумайте только, долг зовет. Прелестная Маринет, прошу вас, я обязан представить вас Монсеньору. Он никогда не простит мне, если я скрою от него такой бриллиант. Вы знаете, что Анжу - главный волокита в роду Валуа?
-Это не так, - запротестовала Маргарита, - Франсуа один из лучших кавалеров нашего времени, преданнейшее и нежнейшее сердце.
-А разве я имел в виду что-то иное. Ах, Марго, - Генрих Де Бурбон сгреб руку королевы в охапку, поцеловал и проворковал, - только вы меня понимаете.
Маргарита слабо улыбнулась, оставшись довольна сим проявлением супружеского пыла.
Маринет и король Наваррский, взявшись под руки, прошествовали к Франсуа Анжу. Он как раз беседовал с Бюсси.
-Ваша рука дрожит, дорогая, - заметил Генрих Наваррский.
-Ах, Ваше Величество, если бы вы знали, как я опасаюсь, ведь я ввела Его Высочество в опасное заблуждение относительно своей персоны, и никоим образом с Монсеньором не объяснилась. Я боюсь, что герцог Анжу будет обескуражен и того хуже рассержен свершившейся переменой, - ответила Маринет.
-Уверяю вас, сударыня, - хмыкнул Наваррский в усы, - я знаю Монсеньора с юных лет и мы не раз одновременно волочились за хорошенькими женщинами. Так что я считаю, что Франсуа будет рад вашей перемене точно так же, как и я был рад, обнаружив подмену. Ах, Маринет, Маринет и почему вы ускользнули? Какое уютное счастье ждало нас всех в Наварре.
-Ваше Величество, - укоризненно оборвала герцогиня.
- Я бы приготовил для вас отдельные апартаменты, - прокомментировал Наваррский, когда они оказались подле принца.
Франсуа сразу же обратил внимание на Генриха Наваррского и обратился к нему с приветственным словом.
-Монсеньор, братец мой, одна дама, находящаяся под моим покровительством, только что прибыла к вам в гости с весьма важным известием, собираясь поверить его только вам.
-О ком вы толкуете, любезный кузен? Я никак не возьму в толк, - изумился Франсуа.
-Ну как же, я считал, что вы знакомы. Но раз нет, я представлю вам сию особу. Неужели вы не замечаете, кто стоит рядом с нами?
Франсуа по правде сказать сразу обратил внимания на стоящую рядом даму, так как принял ее за одно из увлечений своего шурина. А как известно эти двое постоянно ссорились за одну и ту же женщину.
Сейчас, когда после этих слов, его взгляд еще более внимательно пал на герцогиню, Франсуа испытал что-то вроде сильного укола в сердце, словно его проткнули кинжалом с тремя обоюдоострыми лезвиями, раскрывшимися прямо в груди.
-Ваше лицо...- пробормотал герцог Анжу одними губами, - ваша осанка, ваши жесты...кажутся мне смутно знакомыми. Возможно, мы и встречались ранее, сударыня.
Ища помощи или какой-то подсказки, Франсуа обратил взор на Генриха Де Бурбона, тот по своему обыкновению хитро улыбался, прищурив свои глаза.
-Что означает сия игра, в которой я не понимаю правил? - спросил пораженный Франсуа, его терзали смутные сомнения, но он никак не мог собрать их воедино, чтобы наконец открыть для себя истину.
-Так ведь это моя доченька, мадмуазель Марин Де Бурбон, графиня Де Бомонт, разве вы не знаете о ней? - простодушно спросил Наваррский.
- Ваща доченька? Не знал, что она у вас есть. Как вы сказали герцогиня Де Бурбон, Марин де Бомонт, - повторил Франсуа медленно.
-Да так, Маринет, вымолвите хоть слово, - подбодрил Наваррский, - она очень скромна.
-Ваше Высочество, весьма приятно видеть вас вновь, - промолвила герцогиня.
-Кровь Христова! Так это вы, я узнаю ваш голос! Что это мистерия? Какая-то шутка, но я, кажется, схожу с ума, - Анжу казался пораженным таким поворотом событий, его щеки покраснели, на глазах выступили слезы.
-Ах, Монсеньор, позвольте мне все объяснить и нижайше просить вашего прощения, - отчаянно сказала мадмуазель Де Бурбон.
-Это было бы как нельзя кстати, но вы на самом деле дама, если я не обманываюсь? Или я отменный дурак!
-Именно так, она дама, - заверил Генрих Наваррский, - что вы там говорите о дураках, кузен? Только что я виделся с месье Шико, он гораздо более стойко встретил сию весть. Так что и вы держитесь как подобает мужчине, черт возьми! Простите, сударыня. Не понимаю, как тут может привидеться обратное? Или вы принимали герцогиню за кого-то иного?
-Зрение сыграло со мной дурную шутку, кузен, - сухо ответил Анжу.
-Моя доченька такая шутница, - развеселился Наваррский, - вся в меня!
-Господь Милосердный! Какой позор! - оборвал их вдруг Бюсси, он стукнул себя по лбу, из его глаз полились слезы досады, - Я должен умереть после свершившегося!
С этим он развернулся и, позабыв правила приличия, выбежал прочь.
-Несчастный, что это с ним? - спросил Наваррский.
-Оставьте его, он жестоко мучается, - ответил Франсуа.
Анжу подошел ближе, чтобы как можно лучше рассмотреть герцогиню и, замечая ее черты лица, движения рук, жесты и мимику он без труда понял, что стал жертвой какого-то сверхъестественного обмана и принял Маринуса Де Бурбон за истинного мужчину. Впрочем, было бы отменной глупостью утверждать, что Франсуа расстроился такой переменой. Наоборот в его груди расцвела невиданная радость и он наконец нашел оправдание всем своим порою странным мыслям, приходящим на ум, когда ему вспоминался Маринус Де Бурбон.
-Клянусь всеми Святыми, это восхитительный обман, - вымолвил он, - целую ваши ручки, сударыня. Я сражен, я ранен в самое сердце. Ваша красота беспощадна. Сияющий ангел спустился с небес в вашем обличье. Я буду самым грустным человеком в мире, если вы не согласитесь провести со мной следующий танец.
-Монсеньор, но вы не злитесь на меня?
-Я рассержен, я взбешен, я злюсь на самого себя, что не знал о вас раньше.
-Монсеньор, в таком случае, я согласна.
Маринет подала свою руку принцу, и они вклинились в толпу танцующих, чтобы провести следующую четверть часа в непринужденном веселье и флиртах.
Шико все это время наблюдал за герцогиней, одиноко притаившись у оконной тиши. Его покой иногда нарушал Генрих Наваррский своей веселой болтовней, но и он не мог разрушить мрачной тоски, сковавшей душу Шико.
Франсуа и Маринет остановились неподалеку от него, и ему стал отчетливо слышен их разговор:
-Какой чудесный вечер, - сказал принц, - Хочу вам сказать, сударыня, что я в смятении. Клянусь, что если бы назавтра в Новой Индии пошел снег, а в Испании пропали бы Пиренеи, или даже в Марроко наступила зима, я не узнаю вас, и знаете ли вы меня? Вот, я держу ваши ручки в своих, и чувствую, как я ненавижу себя, должно быть я непристойно и непростительно вел себя с вами, каких ошибок можно было бы избежать, если бы можно было вернуть время назад. Я никогда бы вас не обидел, если бы знал раньше, - еле слышно закончил нить своих рассуждений герцог Анжу.
