сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 63 страниц)
-Это игристое Анжуйское, легкое и превосходное на вкус. Как мед на устах какой-нибудь прелестницы.
-И куда вы его несете, милейший?
-Одной прелестнице.
-Надо же! Это меня заинтересовало.
По лицу мэтра Гаспара пробежала тень:
-Эта прелестница не про вас, господин.
-Ты дерзишь мне, негодяй! - Шико изобразил негодование, хотя его лукавые глаза оставались спокойны.
-Никак нет, господин, просто у нее уже есть посетители.
-И что это за посетители?
-Не могу сказать.
-Понимаю, дорогой мой, как вас по имени?
-Мэтр Гаспар.
-Мэтр Гаспар, меня зовут Робер, так вот, вернемся к попойке, вы слышите, что кричат эти люди?
-А что они кричат?
-Нет, это я вас спрашиваю!
-Коли у вас есть уши, вы сами услышите, месье Робер.
-Но я боюсь ошибиться. Слух меня подводит и мне кажется будто они кричат Виват королю Франции.
-Именно это они и кричат!
Шико несколько раз встряхнул мэтра Гаспара, как будто не веря в услышанное.
-Да здесь пьют за здоровье короля!
-Да здравствует, его величество! - подтвердил крик из зала.
-Ах, месье Робер, да, здесь пьют за короля, вам что до того?
-Да то, что я тоже хочу выпить.
-Так пейте! - трактирщик вручил Шико непочатую бутылку.
-Что просто так?
-Задаром! - запальчиво ответил мэтр Гаспар, - единственное, что от вас требуется так это кричать во всю глотку: Да здравствует Генрих Валуа! и так далее!
-С какой стати это от меня требуется? - возмутился Шико.
-От того, что господа, угощающие весь люд этим вином, требует этого.
-Эти господа! - выкрикнул Шико, - угощают анжуйским вином во славу короля?!
-Именно.
-Я решительно ничего не понимаю.
-Вам и не следует.
-А я хочу понять!
С этими словами Шико отпустил мэтра Гаспара и преодолел пару ступеней, ведущих наверх.
-Нет! - хозяин своим телом загородил проход.
-Они не желают никого видеть.
-А я желаю! - с грозным видом настаивал Шико.
-А они - нет.
-А я - да!
-Я прошу вас.
-Я настаиваю!
-Месье Робер, заклинаю вас!
-Прочь с дороги! - Шико извлек свою шпагу и направил ее на мэтра Гаспара.
-Я сделал то, что мог, - жалобно всхлипывая, трактирщик ушел с дороги.
Обрадованный таким исходом, Шико в три прыжка преодолел лестницу. В этот момент мэтр Гаспар закричал:
-Лигисты, берегись!
И Шико, рванув дверь на себя, получил приличный удар бутылкой по голове. Поэтому увидеть он ничего не успел.
Когда его тело упало в комнату, то та самая Роксана отскочила с визгом, выбрасывая бутылку.
-Я убила его! Убила! - кричала она то ли радостно, то ли с испугом.
-Господь Всемогущий! Пресвятая Дева Мария! Святой Маринус! - возопил герцог де Бурбон, узнав Шико.
Граф Натаниэль Де По перекрестился, тихонько охнув.
Маринус де Бурбон присел над Шико, проверяя жив ли тот.
-С ним все хорошо.
-Господа! Умоляю, бегите! - в комнату ворвался мэтр Гаспар, - там лигисты, они хорошо вооружены и они напали на тех, кто славит короля.
-Тогда мы будем защищаться! - запальчиво воскликул Натаниэль, выхватывая шпагу.
-Прошу вас, спасайтесь, их слишком много, а этот, - он указал носком туфли на Шико, - их предводитель.
-Бежим! - заключила практичная Роксана.
-Окно! Господа! Окно! - краснея от страха, подсказал хозяин Жареного Петуха.
Роксана кинулась к спасительному отверстию, призывая своих друзей или сообщников - графа и герцога, последовать за собой. Она почти умоляла и братья согласились, бросив напоследок мэтру Гаспару, чтобы он позаботился о Шико.
Лувр. Покои короля.
Близилась полночь, и король, натура мистическая, со страхом прижимал одеяло к подбородку, ожидая появления демонической силы. Его труды были вознаграждены, ибо через потайную дверь ввалился некто, ужасно чертыхаясь.
-Господи помилуй! - прошептал Генрих, привставая на своем ложе, - кто там идет?
-Это я! - сдавленно ответил Шико, а это был именно он.
-Что такое, безбожник? Что я слышу? - возмутился король, - ты пьян и посмел явиться посреди ночи, в то время как я, не зная ни сна ни отдыха, не смыкая веки, тружусь во славу французского королевства!
Генрих обожал читать нотации, но сегодня его друг Шико был не в духе это выслушивать. Пройдя пару шагов, он действительно, наполненный запахом вина, свалился на ноги Генриха, покрытые стеганым одеялом.
-Шико! Что с тобой! - Генрих подскочил, больно ударив Шико по голове. Тот в ответ застонал.
-Ты ранен! Ты умираешь! - руки Генриха затряслись от страха.
-Голова! Болван! - слабым голосом выдавил Шико.
-Что такое? Ты ранен в голову?!
-Да!
Генрих застыл.
-Как это?
-Кто-то приложился о мою голову бутылкой анжуйского, чтоб им кишки повыдирало.
-Кто так поступил с тобой? Я прикажу повесить его на Гревской площади!
-Уж лучше казнить на эшафоте.
-Так это сделал дворянин? Я лично вызову его на дуэль!
-Тише-тише, я не знаю кто.
Генрих пришел в смятение, ощупывая внушительную шишку в кудрявых волосах своего шута.
-Сюда бы надо приложить что-то холодное, - пробормотал он.
-Твои руки достаточно холодны, Генрих.
-Ах, кто же мог сотворить с тобой такое, Шико?
-Будь покоен, сын мой, я узнаю. Я этого так не оставлю.
И Шико закрыл свои блестящие глаза, изобразив, что тут же заснул. Генрих протяжно вздохнул, несколько минут всматриваясь при неверном свете луны, в хитрое лицо гасконца, потом придался своим мыслям и откинулся на подушки. Вскоре он заснул, успокоенный тем, что кошмары не явятся к нему, покуда он не один.
Шико же, привстав, в свою очередь, посмотрел в лицо Генриху, улыбнулся ласково и устроившись поперек кровати крепко заснул.
Глава 3. Драма на охоте.
Через несколько дней, после описанных нами событий, Генрих III и его двор, отправились в Фонтенбло. Королю все было нипочем, несмотря на недавно полученное ранение. Казалось, даже наоборот он приобрел небывалую бодрость духа, коя стала выражаться в непомерной потребности путешествовать.
По ночам Генрих плохо спал, заставляя своего шута Шико в сотый раз пересказывать подробности недавнего приключения. Шико вначале радостно вторивший ему, через некоторое время пришел в неописуемое бешенство при одном только упоминании имен графа Натаниэля де По и герцога де Бурбона.
И тогда, чтобы развеять королевскую тоску, велено было отправляться на охоту.
Шико был рад смене обстановки, потому что хоть он и притворялся перед Генрихом, что юные братья ему опротивели, на самом деле он и не переставал думать о них. Шико был уверен, что здесь кроется какая-то загадка, а его ум, не привыкший оставлять вопросы без ответов, не мог перестать лихорадочно работать все это время.
Итак, Генрих Французский со своим кортежем, в который неизменно входили его любимцы Келюс, Можирон, Шомберг и Д'Эпернон, две борзые и множество английских щеночков совершал утренний моцион по лесу. Внутри кареты, устроенной наподобие огромного передвижного шатра, подле короля, но отвернувшись от него, восседал Шико. Напротив расположились герцог де Бурбон и его младший брат, Натаниэль де По.
-Шико! Шико! - позвал Генрих так, будто шут был достаточно далеко.
-Чего тебе? - буркнул он.
-Поди сюда, я хочу тебе кое-что показать.
Шико, сделав милость, развернулся к королю лицом. И обнаружил, что Генрих играется с маленькими ручками своих новых любимцев.
-Смотри, Шико, какие у герцога и графа красивые и нежные ручки.
-Совсем как женские, - съехидничал Шико, ему вдруг вспомнилось, что когда он впервые встретил герцога де Бурбона, то он представился ему пажом и был без перчаток. Теперь оба брата сняли по приказу короля перчатки и вложили ему в ладони свои белые пальчики.
-Они не женские, но такие маленькие, - с нежностью сказал Генрих, - потрогай-ка, Шико.
С этими словами Генрих бесцеремонно схватил руки своего друга и приложил к рукам Маринуса.
-Фи! Какой ужас! Шико, у тебя руки огромные, пальцы длинные и коричневые, еще и узловатые, а какие они грубые, все в мозолях! - запричитал король, попеременно соединяя ладони Шико с малюсенькими и белыми ладошками юношей.
-Они загрубели и загорели из-за тебя, неблагодарный! - воскликнул Шико, пытаясь отдернуть руки, но Генрих с неожиданной силой удержал их, продолжая сравнивать.
Герцог и граф не удержались от смешка, и тогда Шико, почувствовав нежное прикосновение кожи Маринуса, высвободился от Генриха. Издав досадное восклицание, шут уселся за кресло короля, больше не разговаривая ни с кем.
Маринус и Натаниэль поспешили надеть перчатки.
-Шико, - зашептал Генрих ему на ухо, - почему ты сидишь тут один весь красный.
Гасконец, и, правда, несмотря на смуглую кожу, сидел весь багровый.
-Ты обиделся из-за того, что я сказал, что твои руки ужасны? Прости же.
-Не желаю тебя слышать, - отмахнулся Шико теми самыми руками.
-Шико, ты покраснел.
-Ничуть.
-Я знаю, что с тобой, - хитро захихикал король. Шико понял, что Генрих задумал что-то в своем репертуаре.
-Ты просто расстроился, что не понравился герцогу де Бурбон. Ты думаешь, он смеялся над твоими руками. И ты смущен от того, что касался его нежных ручек.
Шико промолчал.
-Ах, эти ручки, - почти напел Генрих, - такие маленькие и красивые, словно женские. Ты горишь от одного воспоминания, что прикасался к ним?
Шико взвился:
-Не пытайся обратить меня в свою веру, Генрих!
-Ах, не притворяйся, я все вижу, ты смущен.
Генрих радостно рассмеялся и погладил Шико по голове. Шут яростно мотнул головой.
-Отстань от меня, Генрике.
-Ты все можешь рассказать мне, сыночек, - подытожил король, весьма довольный этим разговором.
На следующее же утро прямо на рассвете состоялась королевская охота. Управлял ее главный ловчий, или как тогда говорили загонщик волчьей стаи, граф де Монсоро, муж той самой Франсуазы, которую Королева-мать подослала к новым фаворитам короля. Граф Монсоро несмотря на то, что входил в королевскую свиту, тесно общался с Лотарингским домом, выступая связным между ними и герцогом Анжу, младшим братом короля.
Двор Генриха III Валуа на тот момент являлся самым роскошным двором Европы, выступая законодателем мод для любой королевской особы. Так, каждый член королевской семьи почитал за должное иметь уменьшенную копию такой же свиты как у короля. Герцог Франсуа Анжу, именовавшийся Монсеньер, прибыл на охоту со своим любимцем графом де Бюсси, человеком весьма жестоким и опасным. Слухи про него ходили разные, в том числе, что он убил всех своих родственников, дабы заполучить богатое наследство.
Король поджидал брата, чтобы поприветствовать его.
Герцог Анжу не слыл таким великолепным красавцем как его брат, но при этом имел успех у дам своей нежными и обходительными манерами.
-Какое чудесное утро, ваше величество. Должно быть, нас ждет превосходная охота, - обронил Франсуа в своей любимой надменной манере.
-Вы правы, брат. - сухо ответил король, - позвольте представить вам герцога Маринуса де Бурбона, графа де Бомонт и его брата графа Натаниэля Де По де Лерин. Они только недавно прибыли из Наварры, и я пожаловал им должности моих камергеров.
Герцог Анжу не мог не удивиться такому скорому взлету молодых людей, поэтому он придирчиво осмотрел юношей.
-Они еще почти дети, - заключил он.
-Но храбры как львы, к тому же умны и скромны, - добавил Генрих, - а разве я сам, будучи семнадцати лет от роду, не прославился в битве при Жарнаке и особенно при Монконтуре?
-Это была великая победа, государь. И сияние ее освещает вас до сих пор.
-В моей жизни было много побед... - грустно промолвил король.
-И будут еще, - добавил Натаниэль.
Герцог Анжу тут же бросил на него пронизывающий взгляд. Его глаза, похожие на глаза королевы-матери, обладали неким змеиным магнетизмом. И были опасны для тех, к кому принц не питал добрых чувств.
-Жаль, сударь, вас не было на прошлой охоте, - благосклонно ответил король Натаниэлю, - я поразил оленя великолепным ударом.
-О! Ваше Величество! У меня нет ни малейших сомнений, я абсолютно уверен, что любая охота, озаренная вашим присутствием, была совершенна. Ибо вы, государь, прирожденный охотник и сравнимы лишь с Гераклом, охотившемся на лань Артемиды.
В этой фразе принц уловил насмешку над собой. Его имя при рождении было Эркюль, но Анжу ненавидел его. Потому что слишком очевидным было несоответствие между тщедушным и слабым принцем и греческим героем.
Лесть эта была изысканной, но не прикрытой, что особенно любил Генрих III. И Шико, который исподтишка наблюдал за разыгравшейся сценой взглядом опытного вельможи, видавшего и слыхавшего много льстивых речей, обращенных к королю, почуял подвох.
Подвох заключался в том, что граф Де По был абсолютно искреннем. Его юношеская влюбленность в Генриха читалась безошибочно. Хотя бы потому, что граф это никак не скрывал. Можно было углядеть в этой влюбленности подлый расчет на дурную славу монарха. Но Шико заметил несколько вещей. Во-первых, Де По молод! В пятнадцать лет не притворяются, что влюблены, такие юнцы любят по-настоящему.
Во-вторых, захватывающее знакомство и романтический склад ума графа Де По быстро сделали Генриха 3 объектом его обожания.
В-третьих, Генрих и правда красив и обаятелен, когда хочет. А в произведении эффектов на графа Натаниэля и его брата Маринуса, король отнюдь не скупился. Оказал им множество милостей, приласкал, принял как лучших друзей.
В-четвертых, румянец на щеках графа Де По, нежность в изумрудных глазах при звуке голоса короля - нет, это невозможно подделать.
Так рассудив, Шико ухмыльнулся. Герцог Де Бурбон внимательно ловил каждое слово из разговора короля и герцога Анжу, но от белокурого красавца не укрылась ухмылка Шико. На один миг взгляды юного герцога и шута пересеклись со звоном двух скрещенных шпаг. Шико почувствовал потребность объясниться, но герцог больше не удостоил его вниманием.
-Государь, - звонким голосом поинтересовался граф Де По, совершенно опьяненный вниманием короля, - а что это за группа некрасивых людей толпится, загораживая вид на дорогу?
-Где? - Генрих устремил взор на свиту своего брата, - ах, эти...это любимцы герцога Анжу, не так ли, брат? Я давно говорил вам, что вы подбираете в свое ближайшее окружение людей недостойных и обликом неприятных.
-Наш братец подбирает людей под стать себе, - вставил Шико.
Принц как всегда он это делал, сделал вид, что не слышит Шико, и с обиженным видом обратился к королю:
-Я ценю людей не за красивые лица и пустые обещания, а за верное сердце и настоящие деяния.
-Позвольте заметить, монсеньер, - и герцог де в голову, - должно быть, вы редкий человек, потому что в действительности я еще никогда не встречал никого, кто бы мог проникнуть в сердце людей, не обманувшись прекрасным обликом. И кто бы по-настоящему ценил верность, не взирая на лица.
-Значит, - осторожно ответил Анжу, пытливо всматриваясь в бледное лицо Маринуса, - вы не так много встречали достойных людей.
-Я вовсе не собираюсь клеветать на людей, которых встречал, - возразил Маринус, - я просто...
-Вы просто руководствуетесь опытом, который у вас также невелик, как и ваш рост. И беретесь судить о вещах, в которых ничего не смыслите, - вставил Шико, и герцог де Бурбон дернулся как удара, но ничего не возразил. Хотя если бы эти же слова сейчас сказал бы кто-нибудь другой, он бы дорого поплатился за подобное оскорбление.
Маринус Де Бурбон, как и его брат были действительно малы ростом как дети. В их шестнадцать и пятнадцать лет им нельзя было дать и больше тринадцати. И если это можно было назвать недостатком, то оба лихо компенсировали молодость буйным, почти безумным нравом. Можно было сказать, что оба брата были идеальны наподобие олимпийских богов. Так как их красоте можно было только удивляться.
Граф Де По был чуть выше брата и обладал хрупким, изящным, чуть ли не женоподобным телосложением. На своих длинных пальцах он всегда носил атласные перчатки и также три крупных перстня: один от короля Наварры, другой - фамильный, а третий ему подарил Генрих III . Сегодня Де По, решив во всем и всегда быть первым, оделся по последней парижской моде. Его можно было назвать щеголем, хотя при дворе это только приветствовалось. Так что костюм его был бордового цвета, павлинье перо на берете сияло бирюзой. И это давало вызывающий, но красивый контраст. В ухе молодого графа висела серьга в форме креста. Но самое большое внимание привлекала усыпанная бриллиантами и рубинами, искусно выполненная ювелирами в форме сердца, камея. Де По и Де Бурбон испросили у короля разрешение носить у себя на груди изображение Генриха, и он соблаговолил дать свое согласие. Казалось, на эту камею граф Де По спустил все свои деньги, которыми его щедро одарил король.
Герцог де Бурбон сегодня облачился в изумрудного цвета камзол с красными рукавами и расшитым золотом воротником. Украшения он носил одинаковые с братом: серьгу в виде креста и драгоценную камею с портретом короля. В этой одинаковости Шико углядел трогательную близость братьев.
