сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 63 страниц)
- Ха, вы только что составили портреты господина Де Бурбон и господина Де По, - сказал Бюсси. - они как раз ищут славы и смерти, бесконечно интригуя в любовных утехах.
Когда вечер закончился, то хозяин дома, герцог Франсуа Анжу предложил гостям не разъезжаться, а остаться почивать у него. Тем более, что Маринус и Натаниэль едва держались на ногах.
Перед сном, как это было заведено, благородные дворяне спустились на нижний этаж, где была устроена купальня. Она представляла собой большое просторное помещение с натопленными печами, чанами, в которых грелась вода и собственно самими ванными, роскошно украшенными и выполненными из эмали.
Каждое купальное место отделялось от другого тонкими перегородками, на которых художник изобразил сцены из римских бань, купаний сладострастных нимф на берегах ручьев и рек, а также омовение Венеры в морской пучине.
-Ах, эти ванны, - послышался голос Брантома в плеске воды, - мне напоминает это las fiestas de Bains (исп.)!
-Кто там ругается по-испански? - прокричал Натаниэль.
-Это Брантом! - подал голос герцог Анжу, - он у нас любитель всего испанского, правда, милейший друг?
-Так и есть, особенно испанских женщин! - ответил Брантом, так что все купающимся было слышно, - ни с чем не сравнить купание в Бен!
-Какое еще купание, черт побери! - воскликнул Бюсси.
-Как! Вы не знаете! Я поведаю! - словоохотливому Брантому было все равно, что приходилось кричать на всю купальню. - Случилось однажды императору Карлу встретиться со своей сестрой во Фландрии. И она в честь приезда Филиппа, тогда еще короля Испании, устроила празднество в Бене. Там были такие роскошные купальни, что их почитали одним из семи чудес света. И своим величием помрачали все прекрасные здания, о которых мне приходилось слышать. Так вот, эти самые бани сжег наш добрый король Франциск. Все из-за того, что королева Мария спалила красивый и удобный охотничий дом в Фолламбре. Вот Франциск и не преминул отомстить ей.
- Что за страсть к мести у людей! - заметил Маринус.
-А это еще пустяки! - отвечал ему Брантом, - эта коронованная дама так обозлилась, что поклялась сжечь Фонтенбло, самый красивый дворец Франции! Такова натура женщин, даже великих: они очень скоры на мщение, когда их оскорбили!
Так бы они и говорили всю ночь, хохоча и придумывая остроты, если бы в конце концов разговоры не дошли до абсурда. Принц соизволил ложиться спать, и все приняли охотно его предложение тоже разойтись по опочивальням. Брантом откланялся и с превеликими извинениями сообщил, что должен ехать по важному делу.
- Спокойной ночи, монсеньор, - сказал Бюсси и, пошатнувшись, припал к стене.
Сил улыбаться и смеяться у Анжу уже не было, он устало благословил своих гостей на сон.
- Надеюсь, вы спокойно отдохнёте у меня, - сказал Анжу братьям.
- А то в Лувре им по ночам не дают покоя, - опять съехидничал Бюсси.
Маринус и Натаниэль уже давно спали в своих мыслях и не нашли, что ответить на дерзость своего врага.
Глава 9. В которой Шико ищет свой кинжал и находит его.
Лувр. Кабинет Ла Валетта Д'Эпернона.
Жан-Луи Ногаре де Ла Валет, сидя в своем кабинете, только что распрощался с Брантомом. Сеньор Де Бурдей снабдил Ла Валетта важными сведениями относительно интересующих его лиц, а именно герцога Де Бурбона и графа Де По. Новость состояла в том, что братья Бомонт весельчаки и задиры каких поискать, сие мнение сложилось у месье Брантома после ужина у принца Франсуа Анжу. Ла Валетт предложил Брантому посетить его величество и поведать им все подробностями того вечера, так как государь изнывает от скуки. Король непременно нашёл бы эти рассказы интересными, поэтому на завтрашний день после казни Де Камерона господину Де Бурдею была назначена аудиенция.
Пьер Брантом помимо того, что состоял в свите герцога Анжу, был вхож в любой дом, имел дружеские связи с королем Генрихом, королевой Маргаритой Наваррской, некоторыми итальянскими герцогами и испанскими грандами.
Особое расположение таких высокородных особ Брантом снискал не только благодаря происхождению, но и мастерству великолепного рассказчика и писателя. Ему первому становились известны все потребные, а чаще непотребные новости чуть ли не всех дворов Европы.
В кабинет постучали и доложили, что пришел Орильи, любимый лютнист принца Франсуа и старый знакомый самого Ла Валета, с тех пор как он служил камер-юнкером у герцога Анжу. В те времена Орильи был учителем музыки у нынешнего капитана королевских гвардейцев миньона Ногаре Ла Валета. Король Генрих III переманил хитрого гасконца у брата на службу к себе. Как известно Генрих особо сильно благоволил уроженцам Гаскони. А также не переставал исподволь вести войну с младшим братом, соперничая с ним за любую мелочь.
-Господин Ла Валетт, - Орильи низко поклонился своему бывшему ученику, вознесшемуся столь высоко, - как ваше здоровье?
-Здоровье мое, Слава Богу, в порядке. Но зачем ты пришел, Орильи? Никогда не видел, чтоб ты приходил просто так, справиться о здоровье.
-Милостивый господин, я действительно пришел по поручению его высочества, однако это не означает, что меня не волнует ваше здоровье и процветание.
-Итак, - прервал его речи Ла Валетт, - чего же ты хотел, или вернее сказать, чего хотел от меня Монсеньор?
Несмотря ни на что Ла Валетт сохранил дружеские связи со своим бывшим господином.
-Это поручение весьма деликатного толка...
-Так, продолжай. Неужели оно касается Амура?
- Нет, сударь. Монсеньор хочет, чтобы вы отправили письмо своему племяннику в Московию.
-Письмо в Московию моему племяннику, который служит при дворе Царя Ивана IV? Вот как! Кажется, я догадываюсь, зачем его светлости это письмо. Это касается герцога Маринуса Бурбона и графа Натаниэля Де По?
- Именно так. Монсеньор имеет кое-какие дела с этими господами. И ему, чтобы обезопасить себя надобно побольше знать о них. Вы бы могли дать такие указания вашему досточтимому племяннику?
-Разумеется, Орильи, разумеется, я могу. Кроме того ты явился очень вовремя! Дьявол тебя раздери! Я и сам ломал голову над тем, как мне побольше узнать о сих господах.
-Позвольте спросить...
-Говори.
-Вас мучают какие-то подозрения относительно них?
-Что ты! Нет! Они кажутся мне во всем преданными королю, но это-то и удивляет меня. Явились из ниоткуда как черт из-под земли. И мое сердце чувствует, что здесь кроется какая-то загадка. Поэтому я и хотел выяснить кое-что.
-Так значит, мы сойдемся на том, что вы пока не будете передавать королю сведения, которые узнаете?
-Этого я обещать не могу! Но передай Монсеньору, что я тот час же напишу письмо и отправлю в Московию. А маркиз Де Руайяк разузнает все хорошенько и пришлет мне ответ. А я уж посвящу Его Высочество во все подробности.
На том они и расстались весьма удовлетворенные этим разговором.
Ла Валет отправился руководить зажиганием факелов в коридорах Лувра, установлением караула и закрытием Главных Ворот.
Вечерний туалет короля.
По завершению официальной Церемонию Отхода Ко Сну Его Королевского Величества, в опочивальне короля остались только самые близкие друзья, а также цирюльники, куаферы, лейб-медик и прочая неблагородная обслуга.
Генрих III, облачился в ночную камизу, вышитую узором из черной шелковой нити, спальные панталоны до колен, шелковые итальянские туфли с узким носом и без задников, поверх он накинул золотого цвета стеганый халат.
Миньоны получили разрешение рассесться на пуфики и кушетки, чем они не преминули воспользоваться. Шико, которому не требовались никакие распоряжения, чтобы делать, что вздумается, только что крепко отужинал, а теперь крутился возле короля, пытаясь вымазаться фиалковой пудрой.
Герцог Де Бурбон и граф Де По с волнением подошли к своему господину, неся в руках корзины, перевитые разноцветными лентами, бантами и кружевами.
-Государь, дозвольте к вам обратиться, - братья преклонили колени.
Король весьма благосклонно принял их, заинтересованно рассматривая корзины.
-Валяйте! - ответил Шико, усевшись на табурет, на котором покоились ноги короля.
-Ну что вы, дети мои, обойдемся без этих церемоний. Они в нашем маленьком кругу совершенно излишни. Хотя я и хвалю вас за такое почтение, свойственное душам лишь благородным и возвышенным.
-Так ну что там у вас? Надеюсь, это что-то вкусненькое? А то у короля недостаточно денег, чтобы хорошо отужинать. Сегодня он потчевал меня одним куриным бульоном, который я на дух не переношу.
Генрих хотел было рассердиться из-за упоминания его финансовых неприятностей, но передумал, так как братья ответили ему:
-У нас есть один знакомый морской капитан, он недавно вернулся во Францию и передал нам заморские подарки со всего мира. Мы бы желали смиренно преподнести их вам, это разнообразные целебные мази, притирания, помады, духи и ароматические масла.
Маринус подал его величеству круглую серебряную коробку с изящными гравировками. На крышке, высеченные тонкими линиями, были изображены три девы, наготу их скрывали длинные до пят волосы, в которые мастер инкрустировал разные самоцветы: у одной нимфы розовые и сиреневые александриты, у второй - жемчужины и чёрные агаты, а у третьей - нефриты и янтарь.
Генрих пришел в неописуемый восторг и тут же принялся рассматривать благоухающие флакончики и коробочки, не забыв расцеловать и обнять Маринуса и Натаниэля. Шико выхватывал бутылочки у Генриха, раскрывал их и хотел было тут же испробовать все чудодейственные средства на себе.
-Не смей трогать это! - вскричал жадный и завистливый Генрике, (а он постоянно жадничал и всем завидовал по словам Шико), - это все только для меня! Тут не так уж и много. К тому же на твою грубую физиономию, руки и волосы это все не подходит!
Шико сильно обиделся и решил отомстить Генриху, беспрестанно отпуская зловредные шутки про короля.
-Ах, господин Шико, - обратился к шуту Де По, - оставьте королю его притирания, у нас тут маленький подарочек и для вас.
Коварные миньоны, заслышав это, подбежали к королю, чтоб все вместе обзавидоваться удаче Шико.
Натаниэль протянул плетёную корзину Шико, несказанно удивленному и даже не понимающему, что ему оказывают такую милость.
-Мы уже успели прознать о вашей страсти к помадам и духам, поэтому захватили кое-что и для вас.
-Как! - поразился Генрих, - подарок для Шико!
-Да! - удовлетворенный Шико развязал банты и обнаружил баночки и сосуды, изящно украшенные силуэтом одинокого всадника.
-Ах, это прям Шико, узнаю его фацию, - завидовал Генрих, он никогда не переставал завидовать даже во сне.
Шико с удовольствием, благодарностью и плохо скрываемым смущением рассматривал свои подарки. Случилось так, что он плохо разбирался во всех этих кремах, и двум братьям пришлось ему все объяснять, а потом и даже применить на практике. Натаниэль и Маринус усадили Шико в низкое кресло, расставили вокруг вазочки и принялись накладывать на лицо шута маску для отбеливания кожи собственными руками.
-Ему совсем это не поможет, - грыз ус Генрих, - его кожа слишком испорчена загаром вследствие его неуемной любви к солнцу. Стоит ли зазря переводить целебное вещество...
-Ах, государь, кожа у Шико правда сухая, поэтому ее следует особливо беречь, каждый день умасливать и увлажнять, - настаивал Маринус, размазывая ароматное месиво по орлиному носу гасконца.
-Я, пожалуй, нанесу ему крем на руки, - добавил Натаниэль.
Генрих отвернулся с досады, потому что ему крем наносили простые куаферы. Естественно, что он тут же принялся канючить у своего шута.
-Шико, я возьму у тебя вот эти мази, они, кажется, годятся для моей кожи.
-Не смей! - Шико, извернувшись, хлопнул, короля по руке, шарившейся в его корзинке. - Пользуй свои подарки.
-Вот так всегда, никто не хочет поделиться со мной своими благами...- запричитал Генрих. Шико тут же разжалобился и предложил Генриху свои помады.
-Господин Шико, не вертитесь, а то я плохо намажу вас, - рассердился Маринус.
-И потом у короля есть свои крема, - Натаниэль рассматривал черные локоны Шико, подумывая, чем их вымазать.
- Шико, одолжи мне, по крайней мере, своих куаферов, - голосил король.
-Нет уж, это мои личные, я их выписал из Наварры. Кстати ты отослал письмо своему зятю?
-Да, несколько дней назад.
- Государь, вы писали королю Наваррскому? - переспросил Маринус.
-Да, а что такое?
- Мы хотели передать ему сердечный привет, - ответил Натаниэль.
-Тогда напишите ему сами, вы же называете его своим батюшкой, - проворчал Генрих.
Маринус и Натаниэль переглянулись, что не укрылось от Шико, который, хоть и блаженно зажмурился, все-таки не оставил своего наблюдения за всеми присутствующими.
Герцог Бурбон тут же сменил тему.
-Какие у Шико красивые волосы, сами по себе завиваются в локоны и так лежат целый день и даже ночь. Мои волосы наоборот прямые и светлые будто солома.
-Ну что вы, волосы у вас как у Купидончика, - милостиво заметил Шико.
-Вот эта отбеливающая маска пойдет и мне, - будто не слыша шута говорил Маринус.
-Генрих, прикажи своим куаферам нанести малышу маску, у него итак лицо бледное, а он хочет, чтобы оно стало вообще белым как стена.
-Вы ошибаетесь, господин Шико, меня безмерно мучают эта россыпь веснушек на носу. Мне непременно надо их вывести, а то право я умру, если буду и дальше ходить с таким недостатком. У меня есть рецепт отличного лосьона на корне петрушки. Мне приготовил его лекарь Реми, чудо, что за человек. Я даже думаю одолжить его у господина Бюсси.
- Помилуйте, тогда у вас не останется ни одного недостатка, - воскликнул Шико, - и в таком случае король обзавидуется вам и велит казнить, поверьте мне, он из зависти казнил кучу красивых и пригожих лицом дворян. Он очень ревностно оберегает свою красоту.
Тем временем Натаниэль, намазав руки и себе и Шико, уселся рядом с Келюсом.
- Господин Келюс, природа наделила вас такой красотой. Вам верно и не надо прибегать к особым средствам. Что за золотые локоны, а какие глаза, а щёки! - Де По благоговейно посмотрел на Келюса выражая абсолютное обожание.
От этого у короля случился такой приступ зависти, что его лицо стало зелёным, благо, этого никто не заметил, решив, что неестественная краска на лице обусловлена мазью от жадности.
- Голубчик мой, вам ли это говорить, вы сами хороши, как ангелок, - посмеялся Келюс и потрепал мальчика по голове.
- Куда это делись ваши бравые усищи? - спросил Можирон, проведя пальцем по щеке Натаниэля.
- Я их сбрил, они мне не идут, - нервно ответил Натаниэль и бросил взгляд на своего идеала Келюса, ожидая его одобрения.
- Зря, Де По, - громыхнул Шомберг, - и вам и вашему брату Бурбону стоит отрастить длиннющие бороды, чтобы походить на гномиков, - он заливисто засмеялся.
- Шомберг, чего это вы на нас так взъелись? От вас кроме шуток про наш рост ни одной остроты не услышишь, вы нас обижаете, право слово, - презрительно заметил Маринус, не на шутку обидевшись.
- Да, что вы, сударь, Бог мой, простите меня, - продолжая смеяться, ответил Шомберг, - с тех пор как я перепутал вас с девицами, мне покоя нет. Вот я и пытаюсь как-то компенсировать свою оплошность. Клянусь честью, я считаю вас красавцем.
Можирон и Шомберг игриво захихикали, уткнувшись в подушки на королевской кровати. Потом задумав шалость, они встали, окружили Маринуса, схватили его за руки и ноги и бросили на кровать, навалившись сверху.
- Простите нас, герцог Де Бурбон, простите, - говорил Можирон, держа Маринуса за руки, - если вы меня не простите, я отрежу себе ноги!
- А я, если вы меня не простите, - выкрикивал Шомберг, - я, буду жить под вашей дверью, так что вам каждый раз придётся переступать через меня, если вы только захотите куда-то пойти.
При этом Можирон и Шомберг пытались поцеловать Маринуса в щёки, но он уворачивался и брыкался, взывая к королю.
- Идите к чёрту, - Де По запустил в них пустой корзиной, а Можирон и Шомберг, поймав её надели на голову Келюса. Маринус высвободился и с видом растерянным и оскорбленным уселся в дальнем конце комнаты. Так как завязалась бойня, в которой корзина Шико распалась на прутики, то Натаниэль поспешил оказаться рядом с Д'Эперноном. Ла Валетт не участвовал в вакханалии.
- Господин Ла Валетт, как от вас приятно пахнет, что за дивный аромат, какие это цветы? - спросил Де По.
- Это анемоны, - ответил Ла Валетт, - зато от вас так томно пахнет ненюфарами.
- Анемоны - это так грустно. Я всегда не могу сдержать тоски и вспоминаю Адониса и оплакивающую его Афродиту. Какой печальный сюжет! Вы позволите, никак не могу насладиться этим тончайшим ароматом.
Натаниэль взял запястье Д'Эпернона и поднёс к своему лицу. Келюс, увидев это, издал вздох умиления, его друзья рассмеялись. А Шико, Маринус, да еще добрая половина Франции услышали громкий треск, с которым король Генрих лопнул от зависти.
