Текст книги "Все романы Клиффорда Саймака в одной книге"

Автор книги: Клиффорд Саймак

Глава 42

Тревор скатал из бумаги шарик, положил на ладонь, дунул… Шарик влетел в чернильницу.

– Ну, слава тебе, Господи! – довольно пробурчал Тревор. Семь из десяти. А раньше было наоборот.

Он оглядел Саттона изучающим взглядом.

– А вы выглядите совершенно заурядно, – сказал он. – Такое впечатление, что с вами можно даже поговорить и более того – договориться.

– Да, рогов у меня нет, – сказал Саттон, – если вы это имеете в виду.

– Ага, – кивнул Тревор. – Но и нимба тоже не наблюдается. Я, по крайней мере, не вижу.

Он скатал еще один шарик и снова попал в чернильницу. Чернила выплеснулись. На столе расплылась клякса.

– Саттон, – лениво начал Тревор, – вы столько знаете о судьбе. Вы никогда не задумывались о том, что существует такая вещь, как исключительная судьба?

Саттон пожал плечами.

– Вы пользуетесь неточными терминами. Нехитрая и не прикрытая ничем пропаганда в стиле девятнадцатого века. Была там одна нация, которая рядилась в подобные обноски.

– Пропаганда? Ну, зачем же… – усмехнулся Тревор. – Давайте назовем это психологией. Когда о чем-нибудь говоришь долго и упорно, все начинают в это верить. Даже ты сам.

– И эта исключительная судьба, – сказал Саттон, – предназначена, надо понимать, для человека?

– Естественно, – ответил Тревор. – По крайней мере, мы – единственные живые существа, которые знают, как этим лучше распорядиться.

– Вы кое-что упускаете, – возразил Саттон. – Людям это не нужно. Они и так знают, что они великие и во всем правы, ну, просто святые. Нет, вам людей ни в чем убеждать не нужно.

– На первый взгляд, вы правы, но только на первый. – Указательным пальцем Тревор убедительно постучал по столу. – Когда у нас в руках будет Галактика, что мы тогда, по-вашему, должны будем делать?

– Ну, – в замешательстве ответил Саттон. – Ну, наверное…

– Вот именно, – сказал Тревор. – Не знаете. А говорите – люди, люди!

– Ну, а с исключительной судьбой, что – по-другому?

Тревор ответил хриплым шепотом:

– Есть другие Галактики, Саттон! Гораздо больше, чем наша. Много-много других Галактик!

– О, Боже! – содрогнулся Саттон.

Он хотел что-то сказать, но не сумел.

– Вы потрясены, не так ли?

Саттон хотел ответить громко, убедительно, но невольно тоже перешел на шепот:

– Вы сумасшедший, Тревор. Просто сумасшедший!

– Нам нужен прогноз, взгляд в будущее, – словно не слыша продолжал Тревор. – Непоколебимая вера в судьбу человечества, четкая и всеобъемлющая убежденность в том, что человеку должны принадлежать не только наша Галактика, но и вся Вселенная!

– Долго ждать придется, – буркнул Саттон.

– Я, конечно, не доживу. И вы тоже. И дети наших детей, и даже их дети.

– Миллион лет потребуется, никак не меньше, – в тон ему добавил Саттон.

– Больше, – невозмутимо парировал Тревор. – Вы плохо представляете себе масштабы Вселенной. За миллион лет мы только-только развернемся.

– Тогда, объясните мне, ради всего святого, какого дьявола мы с вами тут сидим и рассуждаем об этом?

– Потому что это логично.

– Никакой логики нет в планировании на миллион лет вперед! Свою жизнь человек еще может планировать, или жизнь своих детей. Ну, внуков. А дальше – какая логика?

– Саттон, – спросил Тревор, – вы что нибудь слышали о корпорации?

– Да, но…

– Корпорация может планировать и на миллион лет вперед. И это вполне логично, уверяю вас.

– Корпорация – не один человек, – возразил Саттон, – не единое целое.

– Именно единое целое, – ответил Тревор. – Единое целое. В нее входят люди, она создана людьми и создана для людей.

– И кроме всего прочего, ваша корпорация занимается книгоиздательством, не так ли?

Тревор быстро глянул на Саттона.

– Кто вам сказал?

– Некто по имени Кейз или Прингл, – ответил Саттон. – Они пытались заполучить мою книгу для вашего издательства.

– Кейз и Прингл на задании, – несколько озадаченно пробормотал Тревор. – Должны со дня на день вернуться.

– Они не вернутся, – резко сказал Саттон.

– Вы убили их, – без особого удивления выговорил Тревор.

– Ну, если быть до конца точным, то сначала они пытались убить меня. Но это не так просто.

– Поверьте, Саттон, я такого приказа не давал. Это не входило в мои планы.

– Зато в их планы входило. Они были не прочь продать мой труп Моргану.

Наблюдая за физиономией Тревора, Саттон подумал, что его невозможно ничем удивить. Адамс номер два. Даже в лице не изменился.

– Ну, убили-так убили, – спокойно сказал Тревор. – Меньше хлопот.

Он запустил шарик в чернильницу.

– Вернемся к нашим баранам, – предложил он, как ни в чем ни бывало. – Итак, нет ничего нелогичного в том, что корпорация может планировать на миллионы лет вперед. Существует определенная система, в рамках которой может непрерывно осуществляться некий проект, хотя персонал, ответственный за его выполнение, будет периодически меняться.

– Подождите минуточку, – прервал его Саттон. – Корпорация действительно существует или вы мне здесь, извините, сказки рассказываете?

– Существует, существует. И я ее возглавляю. Она движима различными интересами, и престиж наш со временем будет еще выше.

– Надо понимать, что идея исключительной судьбы немало добавила бы к вашей популярности?

Тревор кивнул.

– Вот это уже разговор! Эта идея – товар. А у товара, как известно, есть цена.

Саттон покачал головой.

– Непонятно, что из этого можно выторговать!

– Три вещи, как минимум, – без запинки отчеканил Тревор. – Власть, во-первых; могущество, во-вторых; знание – в-третьих. Власть, могущество и знание Вселенной. И только для человека, как вы понимаете. Исключительно. Для таких людей, как вы и я. Главное, безусловно, знание. Знание, умножаемое, управляемое и координируемое, оно укрепит и власть, и могущество и даст нам новые знания!

– Это сумасшествие какое-то! – воскликнул Саттон. – Послушайте, Тревор. Вы и я – мы превратимся в прах, да что там мы – не только мы, вся наша эпоха будет забыта еще до того, как ваша задача будет выполнена!

– Позволю себе напомнить вам о существовании корпорации, – невозмутимо парировал Тревор.

– Да помню и про корпорацию, – не в силах сдержать раздражение, повысил голос Саттон. – Но я рассуждаю, как человек, как любой нормальный человек.

– Ну, хорошо, давайте все рассмотрим, как нормальные люди, – согласился Тревор. – Настанет день и человек покорит Вселенную, и тогда миллиарды миллиардов других существ, других форм жизни будут служить ему, человек станет обладателем бессчетных богатств, удивительных знаний, о которых ни вы, ни я не можем даже мечтать!

Саттон молча слушал.

– И вы, Саттон единственный человек, который стоит у нас на пути. Вы один мешаете осуществлению планов, рассчитанных на миллион лет!

– Вам нужна судьба, – пожал плечами Саттон. – А судьба не принадлежит лично мне.

– Вы человек, Саттон, – доверительно сказал Тревор. – Вы же человек! И я говорю с вами от имени людей.

– Судьба, – ответил Саттон, – принадлежит всему живому. Не только людям, но любым формам жизни.

– Не обязательно, – сказал Тревор. – Вы – единственный, кто знает об этом. Вы единственный, у кого есть факты. Вы можете все обернуть так, что обладателями исключительной судьбы станут люди, вместо того, чтобы одарить ею ползучую, летучую, квакающую тварь только потому, что она живая!

Саттон молчал.

– Одно только ваше слово, – тихо сказал Тревор, – и дело сделано.

– Она не сработает, – так же тихо ответил Саттон, – эта ваша система. Подумайте только о бесконечности времени, пространства, о тысячелетиях, которые, несмотря на бешеные скорости современных звездолетов, потребуются, чтобы преодолеть просторы Вселенной. Даже до ближайшей Галактики безумно далеко, не говоря уже об остальных!

– Вы все время забываете о том, – вздохнул Тревор, – что я вам говорил насчет умножения знаний. Дважды два – четыре, друг мой. А будет гораздо больше, чем четыре. При нормальной работе будет в тысячи раз больше, чем четыре.

Саттон медленно покачал головой. Он понимал – Тревор прав. Знания и техника развиваются именно так.

– Одно ваше слово, – уговаривал Тревор, – и война во времени закончится. Только одно слово и безопасность человечеству будет гарантирована навечно. Человечеству не нужно ничего, кроме знаний, которые вы можете ему дать.

– Это будет неправда, – ответил Саттон.

– Это будет ложь во спасение!

– А мне кажется, что для осуществления ваших планов вовсе не нужна идея исключительности судьбы.

– Нам нужна идея, способная увлечь. Нечто, что может захватить воображение. Нечто важное, на что люди обратили бы внимание. Исключительность судьбы человека – как раз то, что нужно!

– Двадцать лет назад, – сказал Саттон, – я был бы с вами.

– А теперь что вам мешает?

Саттон повел плечами.

– Теперь – нет. Теперь я знаю больше, чем знал двадцать лет назад. Двадцать лет назад, Тревор, я был человеком. Теперь я в этом не уверен.

– Но мы еще не говорили о такой малости, как вознаграждение. Это само собой разумеется.

– О, нет, благодарю вас. Как только речь заходит о вознаграждении, тут же следом, откуда ни возьмись, появляется пистолет. А я хочу пожить еще, уж вы меня простите.

Тревор скатал шарик и запустил в чернильницу. Промахнулся.

– Ну, вот видите, и вы не застрахованы от промашек, – улыбнулся Саттон.

Тревор скатал еще один шарик.

– Ладно-ладно, – процедил он сквозь зубы. – Продолжайте забавляться. Идет война. И мы ее выиграем. Чертовски трудно, но мы уж постараемся, будьте уверены. Это невидимая война, поскольку, как вы, надеюсь понимаете, с виду в Галактике царит мир и спокойствие под управлением справедливого человечества. Мы и без вас справимся, Саттон, но с вашей помощью было бы, конечно, быстрее.

– Вы не намерены меня задерживать? – удивленно спросил Саттон.

– Да сдались вы мне! Можете проваливать на все четыре стороны. Идите, бейтесь головой об стенку, пока не устанете. Уверяю вас, вам это очень скоро надоест. А когда надоест, придете к нам, как миленький, сами попроситесь.

Саттон встал. Но что-то мешало ему уйти сразу.

– Чего вы ждете? – сердито буркнул Тревор.

– Я вот чего не могу понять. Книга когда-то и где-то написана. Этому факту уже, по меньшей мере, лет пятьсот. Как можно от этого отмахнуться? Если я соглашусь теперь написать ее иначе, как хотите вы, многое должно быть изменено!

Тревор захохотал.

– Не волнуйтесь! Мы это предусмотрели. Допустим, в конце концов, будет обнаружен оригинал вашей рукописи. Его можно очень легко и просто интерпретировать по нашему усмотрению. Все будет в порядке, мой милый, у человечества будет своя, исключительная судьба. А все недочеты объяснятся тем, что рукопись в течение долгого времени подвергалась значительным изменениям и редакциям. И даже вашим приятелям, андроидам, придется смириться и поверить, что все так и было, как мы говорим.

– Умно, – обреченно проговорил Саттон.

– И я того же мнения, – кивнул Тревор.

Глава 43

У выхода его поджидал какой-то человек. Он приветственно помахал рукой.

– Одну минутку, мистер Саттон!

– Да, в чем дело?

– Видите ли, мы должны сопровождать вас.

– Но…

– Да нет, не беспокойтесь! Мы не будем вам мешать. Просто будем охранять вас, сэр.

– Охранять меня?

– Да, сэр. Команда Моргана, вы не забыли? Нельзя, чтобы они вас заполучили.

– Вы просто не представляете себе, – вздохнул Саттон, – насколько совпадают наши интересы.

– Ерунда, сэр. Нормальная работа. Я очень рад, что могу услужить вам. Так что не стоит благодарности! Он отошел в сторону, а Саттон спустился по лестнице и пошел по устланной гравием дорожке к шоссе.

Солнце клонилось к закату. Обернувшись назад, он обвел взглядом стройные, четкие очертания здания громадного офиса, где состоялась его беседа с Тревором. За ним никто не шел.

…Идти ему было некуда. Но он понимал, что оставаться здесь только бессмысленно. Лучше прогуляться, по-пути подумать, посмотреть, не случится ли еще чего-нибудь.

Навстречу попадались люди, некоторые смотрели на него с нескрываемым любопытством. Сначала Саттон не мог понять в чем дело, но потом догадался: дело в одежде – он был одет как простой фермер двадцатого века – синие джинсы, застиранная клетчатая рубаха и тяжелые ботинки. Хотя, по идее, даже такой экзотический костюм не должен бы вызывать здесь сильного удивления. На Земле, которую посещают делегации со всех концов Галактики, в этом Вавилоне, где представители разнообразных цивилизаций трудятся в сотнях правительственных учреждений, где в рамках культурного обмена обучаются тысячи инопланетных студентов, где огромное количество дипломатов из разных уголков космоса, – костюм не может вызывать ничего, кроме легкого любопытства.

К ночи, думал он, нужно будет найти какое-нибудь укрытие, какое-нибудь местечко, где можно отдохнуть и поразмыслить о том, как быть и что делать в этом мире.

Потом надо найти какого-нибудь андроида, который поверит мне и сведет с организацией андроидов. Никто не говорил Саттону, что имеется такая организация, но он почему-то был уверен, что она существует. Она должна была существовать, чтобы вести войну во времени.

Он свернул с дороги и пошел по едва заметной тропинке, тянущейся мимо высоких холмов на север.

Только теперь он почувствовал, что страшно голоден и что хорошо было бы купить чего-нибудь съестного. Правда, денег все равно нет, в карманах – несколько долларов двадцатого века, но здесь на них ничего не купишь. Они годились только для нумизматов.

Сгущались сумерки. Начал репетицию лягушачий хор. Саттон шел вперед. Внезапно его буквально пронзила мысль, что всего лишь пару часов назад он точно так же шел по узкой тропинке в двадцатом веке, и под подошвами его тяжелых башмаков вздымались легкие облачка дорожной пыли. Следы этой белесой пыли до сих пор виднелись на ботинках, как память о той дороге, Память и пыль, подумал он, вот что связывает нас всех с прошлым.

Он приблизился вплотную к холмам и начал подниматься по склону. Ночь была напоена ароматом хвои и запахом лесных цветов.

Преодолев небольшой подъем, Саттон немного постоял, вглядываясь в бархатную нежность ночи. Где-то совсем рядом настраивал свою скрипочку сверчок, а с болота доносилась приглушенная песнь лягушачьей капеллы. Впереди слышался плеск ручья, бежавшего по каменистому руслу. Вода что-то говорила деревьям, поросшим травой берегам, цветам, склонившим к ручью свои сонные головки.

«Как бы мне хотелось остановиться!», – говорила вода. «О, как бы мне хотелось остановиться и поболтать с вами. Но я не могу. Мне надо спешить. У меня нет ни минуты. Я очень тороплюсь».

Совсем, как человек, подумал Саттон. Человек тоже все куда-то торопится. Только его толкают вперед обстоятельства, необходимость, амбиции других суетливых людей, не давая ему остановиться и отдохнуть.

…Он мог поклясться, что не слышал ни звука, когда вдруг кто-то схватил его за руку и дернул в сторону, прочь с тропинки. Саттон попытался нанести неизвестному удар головой, но тот увернулся и сделал подсечку. Саттон моментально оказался на коленях. Человек, не выпуская руки Саттона, быстро склонился над ним.

Недалеко, справа от них, послышалась стрельба.

Чья-то рука зажала ему нос и рот.

Опять! – только и успел подумать Саттон.

И все исчезло – темная фигура неизвестного, стволы деревьев, вспышки выстрелов…

Глава 44

Саттон открыл глаза. Он лежал в постели. В открытое окно залетал ветерок. Комната, стены которой были украшены фантастическими фресками, была наполнена ярким солнечным светом и напоена ароматом цветов. На дереве под окном весело распевала пичуга.

Саттон дал волю своим органам чувств, будто выпустил команду разведчиков, которые должны собрать и сообщить ему любые факторы враждебности. Все здесь было непривычно и незнакомо – странная мебель, слишком яркие рисунки на стенах…

Сознание вернулось к тому моменту, когда его кто-то неожиданно выключил. Выстрелы, рука, закрывшая нос и рот…

Наркотик. Опять все то же. Одурманили… А до этого был хор лягушек, скрипочка сверчка и говорящий ручеек, который спешил куда-то, сам не зная куда.

А еще раньше – разговор с человеком, что сидел за письменным столом, швырял бумажные шарики в чернильницу и разглагольствовал о корпорации…

Фантастика, подумал Саттон.

Да, при ярком солнечном свете вчерашнее казалось дурным сном…

«Вы – единственный, кто стоит у нас на пути», – так сказал Тревор. «Вы – камень на дороге. Вы мешаете людям стать Богами».

Но не все же люди думают так, как Тревор. Не может быть, чтобы все были охвачены этим шовинизмом!

Он вспомнил делегацию из Лиги Борьбы за права андроидов, вспомнил во всех подробностях: оборванца, вертевшего в грязных руках засаленную кепку, даму, сложившую пухлые ручки, на животе…

Эти, конечно, – олухи. Этакие безумные крестоносцы. Их даже андроиды презирают. А все потому, понял Саттон, что люди ни на минуту не могут оставить гордыню, значит, не могут подняться на вершину смирения, что по сути означало бы равенство. Даже члены Лиги, борющейся за равенство андроидов, не могли отказаться от роли руководителей – они хотели руководить теми, кого собирались сделать равными себе.

Как сказал тогда Геркаймер: «Равенство, но не по указу, без вмешательства людей». Но люди понимают равенство только так – по высочайшему дозволению и с постоянным вмешательством.

Да, очень возможно, что жалкая горстка идиотов была в действительности теми единственными людьми, которые хоть чем-то хотели помочь.

Мужчина, тискавший засаленную кепку, пожилая кокетка и отставной звездолетчик, которому время некуда девать…

Но еще есть Ева Армор.

И, может быть, есть другие. Такие, как она. Где-нибудь они есть, и уже сейчас борются вместе с андроидами.

Саттон решил подняться. Он сел, спустил ноги с кровати и обнаружил, что на полу стоят тапочки, вполне подходящие по размеру. Он сунул в них ноги, встал в пошел к зеркалу.

О, боже! На него смотрело чужое лицо! Он готов был поклясться, что это – не он! Он испугался не на шутку. Потом, движимый внезапной догадкой, дотронулся до лба. На лбу было что-то приклеено. Он наклонился поближе к зеркалу – наклейка на лбу была меткой андроида!

Саттон ощупал лицо. Все оно было заклеено пластырем телесного цвета, так что он стал просто неузнаваем, даже для себя самого!

Он отошел от зеркала и вернулся к кровати. Сел и в бессильном отчаянии сжал пальцами край матраса.

Ну вот, допрыгался! Вот тебя уже и в андроида превратили! Взяли человеком, а отдали андроидом. Ничего себе!

Скрипнула дверь.

– Доброе утро, сэр! Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? – смущенно спросил Геркаймер.

Саттон вскочил.

– Так это был ты?

Геркаймер радостно кивнул.

– К вашим услугам, сэр!

– Что, опять нельзя было обойтись без рукоприкладства? – пробурчал Саттон.

– Ну, мы торопились, сэр. Мы не могли позволить вам бродить, где попало, в одиночку, задавать вопросы и выяснять, что к чему. Поэтому мы вас просто усыпили и унесли. Так было проще, уж вы мне поверьте, сэр!

– Я слышал выстрелы.

– Похоже, там болталась шайка Ревизионистов. А объяснять вам это было бы слишком долго.

– Вы что, боретесь с Ревизионистами?

– По правде говоря, сэр, они настолько обнаглели, что позволили себе применить оружие. Очень глупо с их стороны. Они за это поплатились.

– Ничего путного из этого не выйдет, – покачал головой Саттон. – Так меня от Тревора не спрячешь. Наверняка за мной следят с помощью психо-трейсера. Он очень скоро узнает, где я нахожусь, и за этим домом будет установлена тройная слежка.

Геркаймер хитро усмехнулся:

– Уже, сэр. Уже следят. Его люди прямо-таки друг другу на пятки наступают!

– Тогда к чему весь этот маскарад? – Саттон постучал пальцем по лбу.

– Понимаете, сэр, мы подумали так – ни один человек в здравом уме не захочет, чтобы его приняли за андроида. Правильно? Поэтому мы сделали из вас андроида. Они-то ищут человека! Им и в голову не придет повнимательней присмотреться к андроиду, когда дано задание выследить человека!

Саттон усмехнулся.

– Гениально! И что же вы думаете…

– Нет, конечно, рано или поздно они догадаются. Но кое-какое время мы выиграем. А нам нужно время, чтобы разработать план.

Геркаймер быстро прошел в дальний угол комнаты, открыл шкаф и вынул оттуда стопку одежды.

– Как я рад, сэр, – сказал он, – что мы снова вместе! Мы пытались разыскать вас, но у нас ничего не вышло. Мы догадывались, что Ревизионисты держали вас где-то, поэтому усилили наблюдение здесь. Мы следили за каждым шагом Тревора последние пять недель.

– Пять недель? – изумился Саттон. – Как – пять недель?

– Ну, конечно, сэр! Пять недель. Ведь вы же исчезли пять недель назад!

– А по моему календарю прошло десять лет…

Геркаймер печально покачал головой.

– Да, сэр, удивительная это штука – время…

Он положил одежду на кровать.

– Как только оденетесь, сэр, спускайтесь завтракать. Ева нас ждет. Она будет очень рада видеть вас, сэр!