Текст книги "Все романы Клиффорда Саймака в одной книге"

Автор книги: Клиффорд Саймак

Глава 13

Кости лежали примерно в полумиле от края оврага – там, где он круто поворачивал влево. Я ожидал увидеть несколько разбросанных костей, белеющих на фоне грязновато-коричневой земли. Но их была целая куча, тянувшаяся от склона до склона.

Это были крупные кости, диаметром в фут и больше. А ухмыляющийся череп, который, казалось, смотрит прямо на нас, своими размерами напоминал слоновый.

Все кости были пожелтевшими и полуискрошенными – солнце и непогода сделали свое дело. Часть их валялась чуть в стороне, когда-то, вероятно, обглоданная падальщиками.

За костями овраг резко обрывался. Крутой склон с торчавшими из него, как изюм, камешками и валунами нависал правильным полукругом. Камни лежали и у самого подножия этой земляной стены.

Место было достаточно мрачным. Тягостное чувство, вызываемое мертвой землей, предельно усиливалось этим ужасным скоплением костей.

Я чувствовал себя паршиво. Мне было не по себе – как никогда. Мучительно хотелось бежать отсюда куда глаза глядят. Казалось, что-то, происшедшее здесь, оставило после себя недобрую ауру, соприкасаться с которой не следовало никому.

И тут она обнаружила свой голос.

«Благородные дамы и господа! – услышали мы громкое и радостное приветствие, – Прошу вас сжалиться надо мной и вызволить меня отсюда, из неловкого и стеснительного положения, в котором я пребываю так долго!»

Даже если бы мне заплатили миллион, я не смог бы шевельнуться. Голос парализовал меня.

«Я у стены! За кучей камней, оказавшихся столь плохой крепостью, что все, кроме меня, погибли!»

– Возможно, это западня, – сказала Сара, и в голосе ее послышались металлические нотки, – Лошадки бежали оттого, что учуяли западню.

«Прошу вас! – продолжал пискливо умолять голос. – Здесь уже были другие, но они ушли! Вам нечего бояться!»

Я шагнул вперед.

– Нет, капитан! – закричала Сара.

– Если мы уйдем, – сказал я, – нас замучит любопытство…

У меня вовсе не было желания сказать это. Единственное, что я хотел, – повернуться и убежать. Но говорил уже не я, а кто-то другой вместо меня.

Подойдя к горе костей, я стал на нее карабкаться. Ноги скользили, не находя опоры: кости крошились и разъезжались под ними. Но я одолел подъем и перешагнул на другую сторону.

«О великодушное существо! – восторженно рыдал голос, – Исполненное сострадания, ты явилось освободить мою недостойную персону!»

Добежав до груды огромных валунов, каждый из которых был выше человеческого роста, я снова полез вверх. Голос приближался…

И тут я увидел источник писка, так напугавшего нас.

В тени, отбрасываемой стеной, светилась молочно-глянцевая лошадка. Она лежала на спине, зажатая между двумя камнями, и качалки ее были беспомощно устремлены в небо.

– Благодарю вас, любезнейший из любезных, – пропищала лошадка, – что не бросили меня! К сожалению, я не вижу вас, сэр, но по некоторым признакам могу заключить: вы гуманоид. Это лучшее из того, что я встречал. Гуманоиды милосердны и доблестны в равной степени.

Не зная, как еще выразить переполнявшую ее признательность, она помахала качалками…

Лошадка не была единственной вещью, обнаруженной мною у этой баррикады. С земли мне приветливо улыбался череп гуманоида, там и сям валялись кости, куски ржавого металла.

– Давно ты тут? – задал я не самый умный и уж, во всяком случае, не самый важный вопрос.

– Мой досточтимый господин! – воскликнула лошадка, – Я потерял счет времени! Минуты тянутся как годы, и мне кажется, что с тех пор, когда я последний раз стоял на качалках, прошла уже целая вечность. Когда лежишь вверх ногами, ощущения притупляются… Здесь было много таких, как я, а также других. Все они или разбежались, или погибли. Перед вами все, что осталось от этой славной компании…

– Ладно, не переживай, – сказал я. – Мы вытащим тебя.

– Да я уж давно успокоился… Все это время я был погружен в свои мысли и фантазии о дальнейшей моей судьбе. Я понимал, что когда-нибудь камни превратятся в прах и то, из чего я сделан, переживет их. Но меня никогда не оставляла надежда на иной исход. Я ждал вмешательства доброго существа вроде вас…

Заметив своих спутников, перебиравшихся через первую преграду, и жестом подозвав их, я крикнул:

– Здесь только лошадка, человеческий череп и кой-какие косточки…

Мне даже в голову не приходило задуматься, отчего здесь умерли люди. Я радовался счастливо обретенной лошадке, навьючив которую мы могли теперь покинуть это проклятое место и двинуться дальше. Или вернуться в город…

Потребовалась сила троих – Хух стоял в сторонке и подбадривал нас криками, – чтобы откатить небольшой камень, прижимавший лошадку к валуну. Кроме того, нам пришлось еще перевернуть это незадачливое создание и поставить его на качалки.

Лошадка уставилась на нас чуть ли не надменно – но это, как я знал, означало всего лишь полное отсутствие мимических возможностей.

– Я Пэйнт! – представилась она. – Хотя иногда меня называют Старина Пэйнт. Второй вариант выходит за пределы моего ничтожного понимания. Ведь я не старше других лошадок. Все мы задуманы и собраны одновременно.

– Эти другие лошадки тоже были здесь? – спросила Сара.

– Нас было десять, – ответил Пэйнт, – Все, кроме меня, убежали. Причина, не позволившая мне это сделать, только что любезно устранена вами… Нас изготовили на далекой планете, название которой мне неизвестно, а потом привезли сюда. Двигаясь по тропе, мы были атакованы стаей хищников – и вот результат…

– Те, кто создал вас и привез сюда, были такими же, как мы?

– Да, такими же. Но они умерли, и говорить о них бесполезно.

– Почему они оказались здесь? – настойчиво продолжала Сара, – Что-нибудь искали?

– Одного из своих. Давно исчезнувшего гуманоидного индивида, о котором много рассказывалось.

– Лоуренса Арлена Найта?

– Я не знаю, – сказала лошадка, – Мне не говорили.

Глава 14

Мы решили двинуться дальше.

Обсуждение проходило у костра. Обсуждать, собственно, было нечего… Пэйнт покачивался рядом с кучей провианта. Тук, которого ничего не волновало, сидел себе, прижимая к груди куклу, и тоже качался из стороны в сторону. Их колебания подтачивали нервную систему.

Мы с Сарой приняли решение почти сразу и без всяких споров. Возвращаться в город не имело никакого смысла. Тропа вела себя довольно сносно и ничем серьезным пока не угрожала. Разве что случившимся с теми людьми. Но сам факт, что кто-то, пусть и давно, шел по тропе, преследуя сходную с нашей цель, сам этот факт казался Саре доказательством правильности нашего выбора.

Но тут был нюанс, о котором я не мог умолчать.

– Найт наверняка мертв, – сказал я, – И вы это прекрасно знаете. Вы знали еще на Земле.

– Опять, да? – сердито воскликнула она, – Никак не остановитесь? С самого начала вы были против этой идеи! Зачем в таком случае отправились с нами?!

– Я же объяснял. Деньги.

– Тогда какая вам разница, жив он или мертв? Не все ли вам равно, найдем мы его или не найдем?

– Действительно, – согласился я. – Плевать мне на это…

– Однако вы хотите идти дальше? Я правильно поняла?

– Да, – сказал я, – Потому что впереди мы еще можем что – то обнаружить, но ничего не найдем, идя назад.

– Мы могли бы вернуть себе лошадок.

Я покачал головой:

– Обнаружив, что мы возвратились, они спрячутся вместе со своим гномом. Увидеть и тем более изловить их не будет никакой возможности. В этом городе можно спрятать целую армию.

– Именно эти лошадки, должно быть, и убежали когда-то от Пэйнта… А теперь увидели кости и вспомнили… Что вызвало шок…

– Их всего восемь, – сказал я. – С Пэйнтом получается девять. А он говорит, что их было десять. Где еще одна, спрашивается?

– Этого, возможно, мы не узнаем никогда…

Я не понимал, чего ради обо всем этом нужно болтать. Ведь так или иначе, но мы все равно двинемся дальше, в неизвестность, в надежде найти – быть может, уже скоро – что-то получше той неприветливой местности с ее костями и прочей прелестью… Конечно, сам факт, что люди, останки которых лежали там, в конце оврага, кого-то искали, вовсе не означал, что они шли верной дорогой. Возможно, они, как и мы, тыкались наугад. Возможно, объектом их поисков был вовсе не Найт…

Мы сидели у костра и мозговали. Предполагалось взвалить на Пэйнта бесполезный скелет Роско, а также еду и воду, как можно больше. Тук и я должны были тащить на себе тяжелое снаряжение, а Сара – идти почти налегке, чтобы в любой момент иметь возможность защитить нас при помощи ружья. Хуху отводилась роль разведчика.

Нам пришлось еще раз спуститься в овраг, чтобы тщательно обследовать разрушенное укрепление. Мы обнаружили три человеческих черепа и полдюжины ружей, проржавевших настолько, что определение их типа стало невозможным. По воспоминаниям Пэйнта, людей было восемь. Количество разбросанных костей, казалось бы, подтверждало его слова. Но черепов было только три.

Вернувшись на стоянку, мы упаковали вещи, а также спрятали в расщелине ту часть припасов, которую невозможно было унести с собой. Мы старательно укрыли наш тайник ветками, но меня не оставляло ощущение, что такие меры предосторожности ничем не оправданы: тропа давно заброшена, и мы первые, кто идет по ней за последние сто лет…

День уже был на исходе, когда мы тронулись. Никто не хотел оставаться здесь ни минуты. Мы бежали подальше от этого проклятого места, чувствуя к тому же, что время не терпит.

Глава 15

На следующий день Хух наткнулся на кентавров.

Мы еще шли по всхолмленной местности, и казалось, будем идти вечно. Тук и я были нагружены тяжелыми тюками, а тропа то взбегала вверх, то ныряла.

Хух все время держался впереди. Видеть его мы могли лишь в те минуты, когда он задерживался на каком-нибудь возвышении, чтобы убедиться в нашей невредимости.

Незадолго до полудня мы заметили, что Хух разворачивается и спешит по тропе к нам. Обрадованный возможностью передохнуть, я тут же сбросил с себя ношу и остановился, поджидая его. Сара последовала моему примеру. Тук же хотя и остановился, но груз с плеч не снял. Согнувшись, он уставился в землю. После того как мы лишились лошадок, этот человек безвыходно погрузился в себя и почти не реагировал на внешние раздражители.

Скатившись к нам по тропе, Хух остановился.

– Лошадки, – прогудел он. – Их десять раз по десять. Они без качалок и с такими же, как у вас, лицами.

– Кентавры, – убежденно сказала Сара.

– Они играют, – продолжил Хух, – В низине. Играют в игру. Бьют по шару палками.

– Кентавры, играющие в поло! – радостно вскрикнула Сара, – Что может быть восхитительней!

Она подняла руку, чтобы отбросить со лба непокорный локон, и я вспомнил ту красотку, которая встретила меня в холле старинного дома, на далекой Земле – задолго до того, как пыль и усталость приглушили ее красоту…

– Как я понимаю, – сказал Хух, – вы их ищете. Рад был помочь.

– Спасибо тебе! – воскликнула она.

Я снова взвалил на спину тюк и сказал:

– Веди нас туда.

– Вы полагаете, капитан, что черепная коробка Роско по-прежнему находится у них? И они не потеряли ее, не разбили, не использовали каким-то образом? – недоверчиво спросила Сара.

– Вот поговорим с ними – и выясним.

– А как насчет памяти? – продолжала любопытствовать она. – Если мы добудем эту коробку и вставим в его голову, вспомнит ли он все, что было с ним раньше?

– Все, что он когда-либо знал, зафиксировано в мозге, – сказал я. – Роботы в отличие от людей не забывают ничего.

Была, конечно, вероятность, что на планете существует не одно племя кентавров и что обнаруженные Хухом игроки о мозге Роско даже не подозревают. Но об этом я предпочел не говорить… А еще они могли просто не отдать нам этот мозг, несмотря на то что пользы им от него – никакой…

Когда мы приблизились к вершине следующего холма, Хух сипло предупредил, что кентавры уже рядом.

Я не знаю почему, но мы тут же, не сговариваясь, пригнулись и лишь затем осторожно двинулись дальше.

Внизу лежало узкое, очень ровное песчаное пространство, покрытое хилой растительностью, а за ним начиналась красно-желтая пустыня.

Хух ошибся в своих расчетах: кентавров было там гораздо больше, чем десять раз по десять. Большинство их тесно окружало поле, которое было игровым лишь в силу того, что на нем в данный момент играли. Вообще же это был ровный кусочек пустыни с двумя рядами белых камней, служивших воротами.

Дюжина кентавров с длинными клюшками в руках яростно гоняли мяч. Туда-сюда. Это была крайне вульгарная, примитивнейшая версия благородной игры поло…

Вскоре матч завершился. Игроки легкой рысцой убежали с поля. Стали расходиться и болельщики.

За полем стояло несколько тентов – больших квадратов грязной ткани, поддерживаемых воткнутыми в землю палками. Кое-где между этими укрытиями от солнца лежали кучи каких-то пакетов – вероятно, с имуществом племени. Кентавры шатались вокруг, изображая что-то вроде праздничного гулянья.

– Что предпримем? – спросила Сара. – Спустимся к ним?

– Не все, – сказал Тук, внезапно вышедший из транса. – Лишь один из нас.

– И этим одним конечно же будете вы? – спросил я полушутливо.

– Конечно, – подтвердил Тук со всей серьезностью. – Если кого-то должны убить, то я первый кандидат.

– По-моему, они вряд ли станут кого-то убивать, – сказала Сара.

– По-вашему, – заметил я.

– Давайте взглянем на вещи трезво, – изрек Тук своим гнусным тоном, за который его следовало бы хорошенько выпороть. – Из всех нас у меня наименьшие шансы быть убитым. Я выгляжу скромным, безобидным и немного тронутым. На мне коричневая сутана и вовсе не ботинки, а сандалии…

– Эта братия, – перебил я его, – понятия не имеет ни о коричневых сутанах, ни о сандалиях! Еще меньше их будет волновать, умный вы или дурак! И если они склонны убивать, то…

– Но почему вы так думаете? – возмутилась Сара. – Они могут оказаться вполне дружелюбными существами!

– Да? Вам кажется, что они дружелюбны?

– Вообще-то не кажется, но ведь нельзя судить лишь по внешнему виду… А Тук, кстати, может подействовать на них умиротворяюще. Ничего не зная о коричневых сутанах и сандалиях, они, возможно, разглядят в нем чистоту души и добрые намерения…

Это звучало так, будто она говорила не о Туке, которого я знал как облупленного, а о ком-то другом.

– Идти – мне, – твердо сказал я ей, – И давайте оставим эту бесполезную болтовню. Они просто размажут вашего Тука по земле!

– А с вами это, конечно, исключено!

– Чертовски верно замечено! Исключено! Потому что я умею обращаться с…

– Капитан, – тихо перебил меня Тук, – Почему вы никогда не прислушиваетесь к голосу разума? Почему все время лезете на рожон? Вам хочется быть первым, да? Хорошо. Но учтите следующие два момента. Они, возможно, не тронут меня именно потому, что я отличаюсь от вас. У них просто не будет того удовлетворения. Что за радость убить или покалечить жалкого и слабого? А я смогу выглядеть таковым… Во-вторых. Вы нужны больше, чем я. Если что-то стрясется со мной – это не будет иметь такого значения, как если прикончат вас.

Я уставился на него, ошеломленный такой откровенностью.

– Вы действительно имели в виду всю эту ерунду?

– А по-вашему, я бил на эффект? Будучи уверенным, что идти мне все равно не придется?

Я не ответил, потому что он был прав: именно так я и думал.

– Кто бы туда ни отправился, – сказала Сара, – он должен ехать на Пэйнте. Такие, как они, к всаднику отнесутся с гораздо большим уважением. И еще… На Пэйнте можно быстро убраться оттуда, если дела пойдут плохо…

– Майк! – взревел Хух. – В словах святого человека есть смысл!

– Ни черта! – огрызнулся я, – Платят за риск мне! И рисковать – тоже мне!

– Майк, – холодно сказала Сара. – Оставьте ваше ребячество. Кто-то должен спуститься туда, и этим кем-то могла бы быть даже я. Нас здесь трое. Хух – не в счет. Обсудим остальных.

– Вы думаете, это так просто? Спустился, поприветствовал – и все? Нужно еще выудить у них коробку! Тук может все испортить!

Мы пристально смотрели друг на друга.

– Ну хорошо, – буркнул я, – Бросим монетку. Согласны?

– У нее только две стороны.

– Вполне достаточно, Сара. Вы в этом не участвуете. Только Тук и я.

– Никаких монеток, – возразил Тук. – Идти – мне.

Сара снова посмотрела на меня.

– По-моему, мы должны согласиться с ним, капитан. Он хочет это сделать. Жаждет. И он справится.

– А как насчет заключения сделки?

– За эту коробку мы должны отдать все, что они попросят, – решительно сказал Тук.

– Вплоть до ружья, – добавила Сара.

– Ну уж нет! – возмутился я. – Ружье может понадобиться нам самим!

– Но коробка нам тоже нужна! – сказала Сара. – Без нее мы пропадем! Что касается моего ружья, то за все это время я выстрелила из него всего один раз и то безрезультатно!

– Вспомните о людях, оставшихся в овраге.

– Вспомнила. У них, кстати, было оружие. И что это дало?

– Все, что я могу сделать, – встрял Тук, – это выяснить, при них ли коробка и не желают ли они расстаться с ней. Собственно, торг начнется позже, и мы все примем в нем участие.

– Ладно, – сказал я, решив, что так будет действительно лучше. Пускай идет и все портит, вынуждая нас прекратить безнадежные поиски Лоуренса Арлена Найта и заняться более важными вещами. Ведь мы еще даже не пытались представить, каким образом нам покинуть эту планету…

Подойдя к Пэйнту, я развьючил его и положил на землю фляги с водой, а на них – Роско.

– Давай, приятель, – сказал я Туку.

Взобравшись на Пэйнта, он протянул мне руку. Я пожал ее, почувствовав в этих длинных тонких пальцах неожиданную силу.

– Удачи, – сказал я, и Пэйнт, перевалив через вершину, галопом пустился вниз. Мы наблюдали.

Желая Туку удачи, я имел в виду именно ее. Мне действительно хотелось, чтобы этому нелепому дурачку повезло. Один Бог знал, сколько удачи тут могло потребоваться…

Маленький и жалкий, он неловко подпрыгивал в седле в накинутом на голову капюшоне и развевающейся сутане.

Тропа повернула и резко пошла вниз – Тук исчез из виду и появился вновь лишь спустя несколько минут. Он уже приближался к беспорядочно кружившим кентаврам, один из которых поднял по этому поводу крик, – и все замерли, повернувшись к пришельцу.

Я смотрел не дыша. В любой момент стадо могло броситься на Тука и растоптать его. Но никто не бросился. Кентавры просто стояли и наблюдали.

Пэйнт все приближался к ним, а Тук подпрыгивал как кукла, одетая в коричневый лоскут…

– А где же его кукла? – спросил я почему-то шепотом, хотя кентавры не обратили бы внимания даже на мой крик: они были поглощены созерцанием Тука, – Кукла где? Неужели он оставил ее?

– Нет, – ответила Сара, – Кукла при нем. Он заткнул ее за пояс, чтобы руки были свободными.

– Ах ты боже мой!

– Вы упорно считаете, что для него это просто кукла и он таскает ее с собой исключительно ради забавы. Но вы ошибаетесь. Он видит в ней то, чего мы с вами разглядеть не в состоянии. Она для него не амулет вроде кроличьей лапки, а что-то гораздо более важное. Он обращается с ней нежно и благоговейно. Как если бы это была фигурка Мадонны…

Я почти не слышал ее последних слов, так как Пэйнт, приближавшийся к кентаврам, уже начал замедлять свой бег.

И вот футах в пятидесяти от стада лошадка замерла. Тук восседал на ней как истукан. Он даже не поднял руку в знак приветствия. Он ничего не сделал. Казалось, Пэйнт привез кентаврам мешок с подарками.

Я оглянулся. Сара смотрела в бинокль.

– Он разговаривает с ними? – спросил я.

– Непонятно, – ответила она, – Капюшон закрывает лицо.

То, что Тука до сих пор не убили, вселяло надежды…

Два кентавра, отделившись от стада, рысцой выбежали навстречу. Они приблизились к Пэйнту с двух сторон.

– Возьмите, – сказала Сара, протянув бинокль.

Теперь я отчетливо видел капюшон Тука и лица обоих кентавров. Это были грубые, волевые, гораздо более гуманоидные лица, чем можно было предположить. Похоже было, что кентавры слушают Тука, время от времени вставляя короткие реплики… И вдруг они зашлись громким презрительным хохотом, тут же поддержанным их соплеменниками.

Опустив бинокль и голову, я вслушивался в этот многоголосый, поддерживаемый эхом смех.

Лицо Сары недоуменно вытянулось.

– Что бы это значило? – спросила она.

– То, что старина Тук в очередной раз сел в лужу, – ответил я.

Смех ослабел, а потом умолк. Два кентавра снова беседовали с Туком. Я вернул бинокль Саре. Все интересующее меня можно было видеть и невооруженным глазом.

Один из кентавров развернулся и что-то крикнул стаду. Спустя мгновение вперед выбежал, неся что-то блестящее, его сородич.

– Что это у него? – спросил я Сару.

– Щит, – сказала она, не отрываясь от бинокля, – И что – то вроде перевязи. Да-да… Перевязь и меч. Все это вручается Туку…

Когда Пэйнт бежал обратно, солнечный свет отражался от оружия, стиснутого руками Тука, и кентавры издевательски гоготали. Он накатывал на нас могучими волнами, этот гогот.

Внезапно Пэйнт рванул бешеным карьером, и едва он исчез на изгибе тропы – мы с Сарой недоуменно переглянулись.

– Скоро все выяснится, – бодро сказал я.

– Боюсь, что эта ясность не обрадует, – ответила она. – Вероятно, мы совершили ошибку. Идти следовало вам. Но уж очень он хотел этого…

– Не пойму, с какой стати этот несчастный все-таки поперся туда?.. Бравада?.. Неужели он действительно…

– Нет, – мотнув головой, сказала Сара, – Никакая это не бравада… Тут все не так просто. Он вообще не прост, этот Тук…

– По-моему, его что-то гложет, но что?

– Он мыслит иначе, чем мы с вами, – продолжила Сара. – И видит все под другим углом… Что-то явно им движет, и это «что-то» – никак не страх, амбиция или зависть. Оно совсем другого порядка… Я знаю, что вы всегда считали его еще одним святошей, еще одним прохиндеем. Бродягой, прикрывающим свои комплексы мнимой религиозностью. Уверяю вас, он не из таких… Я знакома с ним гораздо дольше, чем вы, и…

Пэйнт, лязгнув качалками, остановился перед нами. На землю тяжело брякнулись меч со щитом, и на нас, полулежа в седле, вытаращился Тук.

– Ну, что с коробкой? – спросила Сара. – Она у них?

Тук кивнул.

– И они согласны продать ее?

– Ничего подобного, – прохрипел он, – За нее нужно сражаться. Это единственный способ…

– Сражаться?! – воскликнул я, – Мечом?!

– Мне дали его именно для этого, капитан. Я сказал им, что пришел с миром, а они ответили: «Мир – это трусость…»

Меня вынуждали вступить в бой немедленно, но я сказал, что должен удалиться для молитвы. Это их очень развеселило, однако уйти мне все-таки позволили…

Тук сполз с Пэйнта и сразу же повалился на землю.

– Я не умею драться! – пронзительно визжал он, – Я никогда этим не занимался! До сегодняшнего дня я не держал в руках оружия! Я не могу, я отказываюсь убивать! Они сказали, что все будет честно – один на один, но…

– Но ты не мог драться, – закончил я.

– Конечно не мог! – взвилась Сара, – Потому что не имел понятия о том, как это делается!

– Хватит распускать слюни! – прикрикнул я на Тука. – Поднимайся-ка лучше на ноги, вытряхивайся из своего мешка!

– Вы?! – изумленно воскликнула Сара.

– А кто же еще, черт возьми? – яростно крикнул я. – Напортачено уже достаточно, так что самое время выпускать меня! Ведь вам нужна коробка, не так ли?

– Но ведь вы тоже не умеете обращаться с мечом!

– Конечно не умею! Хотя вы и держите меня за варвара…

Тук все еще лежал. Я нагнулся, рывком поставил его на ноги и заорал:

– Снимай сутану! Мы не должны заставлять их ждать! – Подавая пример, я стащил с себя куртку и стал расшнуровывать ботинки. – Сандалии тоже! Я должен выглядеть как ты!

– Они заметят подмену, – сказала Сара. – Вы ничуть не похожи на Тука.

– Я нахлобучу капюшон, и никто ничего не поймет! Да они, наверное, и не помнят уже, как он выглядит. А если и помнят, вряд ли станут возмущаться. Забава-то не отменилась! Жертва-то перед ними!

Сняв брюки, я увидел, что Тук валяется опять.

– Стащите с него сутану! – приказал я Саре. – Молитва затянулась. Кентаврам это может не понравиться. Они еще, чего доброго, явятся сюда.

– Давайте плюнем на все, – неожиданно предложила она. – Признаем свое поражение и отправимся по тропе назад.

– Они последуют за нами, – сказал я. – И убежать не удастся… Снимайте-ка лучше сутану…

Едва Сара приблизилась к нему, Тук ожил. Быстро развязав пояс, он вытряхнулся из своего облачения и бросил его мне.

Надев сутану и подпоясавшись, я накрыл голову капюшоном.

– Вы же никогда не имели дело с мечом! – продолжала увещевать меня Сара, – А они против вас выставят лучшего бойца!

– У меня есть одно преимущество, – сказал я, – Этот их герой будет уверен, что сражается с неумехой. Он не станет особенно осторожничать. Он, возможно, решит повыпендриваться, устроить что-то вроде шоу. И если мне удастся подобраться к нему…

– Но Майк…

– Сандалии! – крикнул я Туку и, немедленно получив их, обулся.

Он стоял в одних грязных трусах и был самым костлявым человеком из когда-либо мною виденных. Впалый живот, казалось, приклеился к позвоночнику, а ребра можно было пересчитать с большого расстояния. Что касается рук и ног, то это были самые настоящие прутики.

Нагнувшись, я поднял перевязь с мечом и надел на себя. Затем, вынув меч из ножен, внимательно его осмотрел. Он был тяжелым, слегка тронутым ржавчиной и не слишком острым. Вложив его обратно, я надел на руку щит.

– Удачи, Майк! – сказала Сара.

– Спасибо, – ответил я, хотя не чувствовал ни малейшей благодарности, одну лишь ярость.

Этот кретин подкинул мне паршивую работенку, справиться с которой было почти невозможно.

Я вспрыгнул на Пэйнта и, когда тот развернулся в нужную сторону, увидел подбежавшего Тука. Стоя по-прежнему в трусах, он протягивал мне свою куклу. Ударом ноги я вышиб у него эту деревяшку, и Пэйнт рванулся вперед.

Кентавры были на прежнем месте. Вопреки опасениям я не встретил их несущимися по тропе. Мое появление вызвало издевательски приветственный гул.

Спустившись вниз, Пэйнт бодро поскакал к стаду. Один из кентавров рысью выбежал навстречу и остановился прямо перед нами. В руке его был щит, такой же, как мой, а на перевязи, перекинутой через плечо, болтался меч.

– Вернулся? – удивленно сказал он, – Мы думали, что ты этого не сделаешь!

– Мое сердце по-прежнему исполнено миролюбия, – ответил я. – Это единственно достойное его наполнение.

– Мир – трусость, – презрительно возразил кентавр.

– Значит, вы настаиваете на поединке?

– Это единственно достойное занятие.

Он явно издевался надо мной.

– Кстати, о достоинстве, – сказал я, – Где гарантия того, что, убив тебя, я получу шар?

– Не забегаешь ли ты вперед?

– Но ведь кто-то из нас должен будет умереть?

– Это так, – согласился кентавр. – Только не кто-то, а ты.

– И все же, – настаивал я, – на случай, если ты ошибаешься, – как насчет шара?

– При неблагоприятном исходе поединка, если ты случайно останешься в живых, он твой.

– И мне будет позволено уйти?

– Ты оскорбляешь меня, – сказал он с нескрываемой злобой, – Ты наносишь оскорбление всей моей расе.

– Я не здешний и потому не знаю ваших нравов.

– Мы благородны, – выдавил он, скрипнув зубами.

– В таком случае перейдем к делу.

– Правила следующие… Сейчас мы должны разойтись и повернуться лицом друг к другу. Видишь вон тот кусок материи?

Из толпы кентавров торчала палка с привязанной к ней грязной тряпкой. Я кивнул.

– Когда этот флажок упадет – схватка начинается.

Я снова кивнул, отъехал чуть-чуть назад и, развернувшись, остановился. Мы смотрели друг на друга. Палка с тряпкой была все еще поднята. Кентавр обнажил свой меч. То же сделал и я.

– Ну, дружище Пэйнт, держись!

– Досточтимый сэр! – горячо воскликнул он, – Я сделаю все от меня зависящее!

Тряпка опустилась, и мы бросились друг другу навстречу. Копыта кентавра выбивали огромные комья земли, его меч и щит были вскинуты высоко над головой, и он издавал воинственные вопли, слегка напоминавшие тирольское пение, но далеко не такие забавные.

Мы столкнулись уже через две секунды – и всю эту вечность мой мозг лихорадочно перебирал спасительные трюки, ни один из которых не был спасительным. В конце концов я понял, что нужно просто устоять против первого удара, и ухитриться нанести ответный. И тут же меня наполнила холодная сосредоточенность. Я думал теперь только об одном: побыстрее прикончить кентавра, пока он не прикончил меня.

Я видел, как неотвратимо опускается его меч, и знал, что мой меч уже занесен над его головой. Глаза кентавра, маленькие и блестящие, были слегка прикрыты, а на лице его застыла маска превосходства. Он не сомневался в победе. Он знал наверняка, что у меня нет ни малейшего шанса. Он не мог не заметить, что перед ним – профан.

Меч ударил по краю моего щита с такой силой, что рука тут же онемела. Соскользнув, он рассек воздух в дюйме от моего плеча. Как только это случилось, кентавр странно дернулся, затем взвился на дыбы, глаза его остекленели, рука, державшая щит, безвольно повисла и мой меч со всей силой, которая только у меня нашлась, раскроил его череп надвое и утонул в шее.

Перед этим я успел увидеть во лбу кентавра – прямо посередине – черную дыру, неизвестно откуда взявшуюся. Лезвие прошло точно через нее, словно она подсказала наиболее уязвимое место.