Текст книги "Все романы Клиффорда Саймака в одной книге"

Автор книги: Клиффорд Саймак

Глава 7

Ловкие пальцы Томми переключили ракетные двигатели на режим старта. Большой палец нажал на рычажок – и корабль взмыл над взлетным полем в грохоте реактивных выбросов, сотрясавших весь корпус.

– Целься прямо в яблочко, Томми, – предупредил доктор Кингсли.

Томми серьезно кивнул.

– Не бойтесь, – проворчал он. – Не промажу.

– Хоть бы одним глазком взглянуть на копов в тот момент, когда они обнаружат, что нас уже и след простыл! – размечтался Херб. – Ну и глупые же у них будут рожи! Они-то надеялись, что свалятся нам как снег на голову.

– Все будет нормально, лишь бы они не свалились при посадке прямо в машину, – отозвался Гэри, – Иначе… Бог знает, что с ними станется, но я им не завидую.

– Я просил Теда предупредить их, чтобы держались от нее подальше, – подал голос Кингсли, – Машине-то ничего не сделается, но самим им это может выйти боком. Ну а если они попробуют ее сломать – их ждет настоящий сюрприз. Потому что сломать ее невозможно. – Доктор довольно усмехнулся. – Застывшие без движения атомы и жесткая, фиксированная кривизна пространства. Тот еще матерьяльчик!

Судно стремительно мчалось вперед, направляясь к крутящемуся колесу, сотканному из света.

– Далеко оно, как по-вашему? – спросил Гэри.

Кингсли покачал головой:

– Не думаю. По логике вещей, оно должно быть близко.

Колесо в иллюминаторе увеличивалось на глазах и вскоре превратилось в огромный искрящийся обод, внутри которого ступицей зияла черная дыра.

Томми скорректировал направление и вырубил ракетные двигатели. Перекрестие на экране направления застыло в самом центре дыры.

Колесо света расширилось, ступица стала еще больше и еще чернее… Словно дырка в пространстве, через которую смотришь в космос, только в космос без звезд.

Свет исчез. Лишь черная дыра осталась – и залила иллюминатор сплошной чернильной мглой. А потом та же мгла поглотила весь корабль – вязкая, тягучая, тяжелая, готовая расплющить его в лепешку.

Кэролайн тихо вскрикнула и тут же поперхнулась криком, ибо тьму почти мгновенно сменили потоки света.

Корабль спускался в город – исполинский город, при виде которого у Гэри захватило дух. Небоскребы громоздились над небоскребами, точно гигантские ступени; высоченные башни целились в судно, как пальцы Титана. Массивный, прочный город из белого камня, с прямыми и четкими линиями, город, тянувшийся миля за милей, сколько хватал глаз, покрывавший планету от горизонта до горизонта.

Три солнца сияло в небесах: одно белое, два голубоватых – и все три заливали город такими потоками света и энергии, что Солнце в сравнении с ними показалось бы маленькой свечкой.

Томми протянул руку к рычажкам, управляющим ракетными двигателями, намереваясь включить режим торможения. Но не успел он тронуть рычажок, как скорость судна замедлилась, словно оно погрузилось в мягкую, однако упругую подушку.

А в мозгу у них зазвучала команда – чей-то голос сказал им, что делать ничего не надо, что корабль посадят в городе без их усилий. Они не то чтобы услышали слова – просто каждый из них подумал одно и то же, в точности понимая, что от них требуется.

Гэри взглянул на Кэролайн и увидел, как губы ее прошептали всего одно слово: «Инженеры».

Стало быть, все это не бред. Здесь действительно живут существа, назвавшие себя Космическими Инженерами. Живут в этом городе.

Корабль снижался, сильно замедляя ход, и только теперь до Гэри дошло, как много миль оставалось до нагромождения каменных зданий, когда они впервые показались внизу. В сравнении с городом и корабль, и люди были просто букашками… Муравьишками, ползущими в тени огромной горы.

И вот наконец они достигли города, по крайней мере верхней его части. Судно пронеслось мимо верхушки каменной башни и нырнуло в ее тень. Взгляду открылись извилистые ниточки улиц, прямые полоски аллей и бульваров, прочертившие город далеко-далеко внизу. Город, который поражал своими размерами. Город, который посрамил бы тысячу Нью-Йорков. Город, превосходивший самые дерзновенные мечтания человечества. Миллионы земных городов, поставленных друг на дружку. Гэри попытался представить, каковы же размеры планеты, способной выдержать на себе такой город, но воображение отказалось ему повиноваться.

Судно спускалось уже мимо пятого яруса зданий, все ниже и ниже, все ближе и ближе к массивному каменному кварталу. Скоро в поле зрения осталась только крыша яруса, похожая на широкую и плоскую равнину.

Часть крыши откинулась наружу, словно дверь. Судно плавно скользнуло вниз, в разинутый зев гигантского люка. И продолжило спуск уже внутри, в просторном помещении со стенами, окрашенными в пастельные тона.

А затем мягкий толчок – и судно замерло. Они прибыли на место назначения.

– Ну, вот мы и прилетели, – сказал Херб. – А дальше что?

Словно в ответ на его вопрос, они опять услышали голос – вернее не голос, а мысль: «Это место мы приготовили специально для вас. Сила тяжести, атмосфера и обстановка – все должно быть для вас привычно. Вам не нужны здесь скафандры и другие искусственные приспособления. Обед на столе».

Они изумленно переглянулись.

– По-моему, – заявил Херб, – мне тут нравится. Вы слыхали? Обед! Надеюсь, выпивка у них тоже найдется.

«Да, – сказал голос, – там есть и выпивка тоже»

У Херба отвисла челюсть.

Томми встал из пилотского кресла.

– Я проголодался, – заявил он и зашагал к внутреннему люку.

Все остальные, столпившись у него за спиной, смотрели, как Томми поворачивает запорное колесо.

Они шагнули из корабля прямо на каменную плиту, расположенную в центре огромного помещения. Плита, очевидно, служила лишь постаментом для судна, поскольку остальной пол был вымощен блестящими плитками минералов, которые искрились и переливались в свете трех солнц, струивших свои лучи сквозь гигантское, полупрозрачное слуховое окно. Стены помещения были выдержаны в пастельных полутонах и украшены большими картинами. А само оно уставлено прекрасной мебелью: от корабля кругами расходилось множество комнат, только без перегородок. Целый особняк, разместившийся в одном помещении.

Гостиная, библиотека, спальни и столовая. В столовой – массивный дубовый стол с пятью стульями, а на столе – обед, достойный королей.

– Цыплята! – заорал Херб, не скрывая благоговейного восторга.

– И вино, – добавил Томми.

Они изумленно таращились на стол. Гэри принюхался. Все правильно, курочкой пахнет.

– А мебель старинная, – сказал Кингсли. – Такой антиквариат в Солнечной системе стоит целое состояние. В основном Чаттертон… и выглядит подлинным. Великолепная мебель, прямо-таки музейная. Как минимум тысячелетней давности, – Он разглядывал один предмет обстановки за другим. И вдруг взорвался: – Но как они приперли ее сюда?!

Смех Кэролайн прокатился по комнате – звонкий, серебристый смех, с нотками безумного веселья.

– В чем дело? – требовательно спросил Томми.

– Не вижу ничего смешного, – заявил Херб. – Разве что все это розыгрыш. И цыплята вовсе не цыплята.

– Цыплята настоящие, – заверила его Кэролайн, – равно как прочие блюда. И мебель тоже. Просто мне она не кажется старинной. Видите ли, тысячу лет назад такой стиль считался современным и модным. Обставить дом подобной мебелью – это был самый писк.

– А ты-то тут при чем? – не понял Гэри, – Не ты же обставляла эту комнату!

– Я рассказала Инженерам, – ответила она, – Они спрашивали меня, что мы едим, и я им рассказала. Я и не думала, что они поймут все настолько точно. Я описала, какую одежду мы носим, какой мебелью пользуемся. Но, как вы понимаете, мои описания ограничивались модой тысячелетней давности. За исключением цыплят. Надеюсь, вы по-прежнему едите цыплят?

– Еще как! – усмехнулся Херб.

– Выходит, – сказал Гэри, – Инженеры могут сотворить все, что захотят. То есть они могут располагать атомы так, чтобы получить любой вид материи. Они умеют трансформировать материю!

– Так выходит, – кивнул Кингсли.

Херб поспешил к столу.

– Если мы не поторопимся, он нам ничего не оставит, – заявил Томми.

Цыплята, картофельное пюре с подливкой, вино, фаршированные оливки… Все такое свежее и вкусное, словно обед только что доставили из самого фешенебельного отеля Солнечной системы. Гости, сидевшие в последние дни в основном на кофе с наспех нарезанными бутербродами, отдали угощению должное.

Херб с грустью воззрился на последний кусочек цыпленка и сокрушенно покачал головой.

– Не могу, – простонал он, – Не лезет больше, хоть убейте!

– В жизни не едал ничего подобного, – заявил Кингсли.

– Они спросили меня, что мы едим, – сказала Кэролайн, – ну, я и вспомнила все самое вкусное, что могла. Они ничего не упустили.

– Но где же сами Инженеры? – спросил Гэри, – Мы до сих пор не видели их. Мы видели многое из того, что они умеют делать, однако ни один из них не соизволил показаться.

По полу заскрипели шаги, и Гэри резко обернулся. К ним подходил человек – но не совсем человек. Нормального роста, с привычного вида фигурой: две руки, две ноги, вполне человеческие торс и голова… Только что-то с этой головой было не так, да и с телом тоже…

– Вот и ответ на твой вопрос, – сказал Томми. – Это Инженер.

Гэри не слышал его. Он пристально смотрел на приближающуюся фигуру. И понял наконец, почему она казалась ему такой странной. Похожий по форме на человека, Инженер совершенно не походил ни на одно живое существо в Солнечной системе, потому что был он человеком металлическим! Человеком, состоящим не из протоплазмы, а из металла.

– Металлический человек! – сказал Гэри.

– Верно, – отозвался Кингсли скорее с интересом, нежели с удивлением, – Планета у них, по всей видимости, огромная. Сила тяжести чудовищная. Протоплазма не выдержала бы такого притяжения. От нас бы осталось тут мокрое место, не оборудуй нам Инженеры это помещение.

– Вы правы, – сказал металлический человек. Сказал – но рот его не раскрылся, и выражение лица не изменилось. Он говорил с ними так же, как говорили с ними голоса на Плутоне, а потом и здесь, во время посадки.

Инженер остановился возле стола и застыл, скрестив на груди руки.

– Надеюсь, вы всем довольны? – спросил он.

Наблюдать за тем, как он разговаривает, было очень интересно. Ни звука, ни мимики, ни жестов… Только слова, вспыхивающие в мозгу; оттиск мысли, возникающий в сознании.

– Да, конечно, – сказал Гэри, – Все просто замечательно.

– Замечательно! – подхватил Херб, взмахнув куриной ножкой, – Лучше не бывает!

– Мы очень старались сделать все так, как поняли из ваших слов, – сказал Инженер, – Мы рады, что вам нравится. Нам пришлось поломать головы, в особенности над одним вопросом. Я имею в виду картины на стенах. Вы говорили, что любите картины и привыкли украшать ими жилища, а нам очень хотелось, чтобы вы чувствовали себя как дома. Но у нас никогда не было картин, даже представления о них не было. Теперь мы жалеем о собственной глупости. Картины – это замечательно. Когда с неприятностями будет покончено, мы непременно займемся картинами. Они так прекрасны. Странно, что нам даже в голову не приходила такая идея.

Гэри обернулся и уставился на картину, висевшую напротив стола. Без сомнения, масло, и написана очень искусно.

Какой-то фантастический пейзаж – массивные горы, а на их фоне странные перекрученные деревья, трава по пояс, отблески далекого водопада… Такое полотно сделало бы честь любому музею.

– Вы хотите сказать, что это первые написанные вами картины? – спросил Гэри.

– Мы не имели представления о живописи как таковой, – подтвердил Инженер.

Они не имели представления о живописи. Никому из Инженеров раньше не приходило в голову запечатлеть пейзаж на холсте. Никто из них ни разу даже кисти в руках не держал! Однако вот висит картина, совершенная по цвету и композиции, гармоничная и радующая глаз…

– У вас, ребята, как я погляжу, любое дело спорится, – заметил Томми.

– Это оказалось так просто, – сказал Инженер. – Мне теперь стыдно, что мы не додумались до этого сами.

– Вы сообщили нам на Плутон, что Вселенной грозит опасность, – прогудел Кингсли, – но не объяснили какая. Мы хотели бы знать.

– Я затем и пришел, чтобы объяснить, – ответил Инженер.

И ни малейшего изменения в интонации мыслей… Ни намека на эмоции. Лицо бесстрастно, как и прежде.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – сказал Кингсли.

– Мы в этом не сомневались, – отозвался Инженер. – Мы рады вас видеть. И очень признательны за вашу готовность помочь. Мы верим, что вам это под силу.

– Но в чем же заключается опасность? – нетерпеливо спросила Кэролайн.

– Я начну с информации, которая кажется нам элементарной, – сказал Инженер, – хотя для вас она, наверное, будет внове. Вы не могли узнать об этом, находясь так далеко от края Вселенной. Мы – другое дело, мы прожили здесь много лет и давно уже открыли эту истину. А именно: наша Вселенная всего лишь одна из многих. Одна из многих триллионов вселенных. По нашим данным, их примерно столько же, сколько галактик в нашей Вселенной.

Земляне ошарашенно уставились на него. Гэри мельком взглянул на Кингсли – ученый, похоже, онемел. Он беззвучно разевал рот, стараясь выдавить из себя хотя бы слово.

– Но во Вселенной около пятидесяти миллиардов галактик, – проговорил он наконец. – По крайней мере, так считают наши астрономы.

– Вынужден с вами не согласиться, – заявил Инженер, – На самом деле их во много раз больше.

– Во много раз! – потеряв свою обычную громогласность, прошептал ученый.

– Вселенные четырехмерны, – продолжал Инженер, – и они существуют внутри пятимерного межпространства – то есть, как мы предполагаем, внутри еще большей сверхвселенной, в которой занимают примерно то же место, что галактики во вселенной.

– Вселенная внутри вселенной, – кивнул Гэри. – Тогда, получается, сверхвселенная может быть частью еще большей сверхсверхвселенной?

– Вполне возможно, – заявил Инженер. – У нас была такая теория. Но доказать ее мы не в силах. Наши познания слишком ограниченны.

В комнате воцарилась тишина – тишина, наполненная благоговейным трепетом. Так запросто говорить о вселенных и сверхвселенных! Единым махом сокрушить всю привычную систему представлений! Низвести вселенную до уровня пылинки!

– Вселенные, как и галактики, находятся очень далеко друг от друга, – снова заговорил Инженер, – Так далеко, что шансов встретиться у двух вселенных гораздо меньше, чем у звезд в галактиках или у галактик во вселенной. Но теоретически такая встреча все же возможна.

Он помолчал, сделав эффектную паузу в мыслях.

– И этот шанс, один из вечности, выпал как раз сейчас, – сказал он, – Мы вот-вот столкнемся с другой вселенной.

Земляне замерли, оцепенев от неожиданности.

– Как две звезды, – пробормотал в конце концов Кингсли. – Так в свое время сформировалась наша Солнечная система.

– Все верно, – согласился Инженер, – Как звезда, столкнувшаяся когда-то с вашим Солнцем.

Кингсли резко вскинул голову:

– Вы и об этом знаете?

– Да, знаем. Это случилось давно. Много миллионов лет назад.

– Но откуда вы узнали о грядущем столкновении? – спросил Томми. – Как вы могли узнать?

– Нам сообщили обитатели той вселенной, – ответил Инженер. – Существа, чьи познания значительно превосходят наши. Мы общаемся с ними уже много лет.

– Значит, про столкновение вам известно давно? – сказал Кингсли.

– Давно, – подтвердил Инженер, – И оба наши народа изо всех сил старались его предотвратить. Но все усилия ни к чему не привели. Тогда мы решили собрать, каждый в своей вселенной, все лучшие умы, какие сможем отыскать. В надежде, что им удастся найти выход, который нам найти не удалось.

– Но мы отнюдь не лучшие умы во Вселенной! – сказал Гэри. – Уровень нашего умственного развития, увы, сравнительно низок. Мы всего лишь начинающие. Нам и за несколько веков не узнать всего, что знаете вы.

– Может, и так, – согласился Инженер, – но у вас есть другие достоинства. По крайней мере, мы надеемся, что есть. Быть может, вы гораздо отважнее нас. Или у вас лучше развито воображение. У каждого разумного вида есть свои преимущества. У нас, например, не существует искусства – идея живописи, как вы знаете, была нам чужда. Наши разумы различны. Но для всех нас очень важно не допустить столкновения вселенных.

– А что будет, если они все-таки столкнутся? – спросил Кингсли.

– Законы пятимерного межпространства не похожи на законы четырехмерного пространства, – сказал Инженер. – Одни и те же условия приводят к разным результатам. В сущности, вселенные даже не столкнутся – они погибнут еще до столкновения.

– Погибнут до столкновения? – переспросил Кингсли.

– Да, – подтвердил Инженер. – Их сотрет в порошок, едва они подойдут друг к другу достаточно близко, чтобы вызвать трение – или силу трения – в пятимерном межпространстве. В условиях межпространства трение породит новую энергию… энергию, не существовавшую прежде. Каждая из вселенных поглотит долю этой энергии, впитает ее. Энергия польется в наши вселенные нарастающими потоками. Неуправляемая, неудержимая энергия. Она увеличит масс-энергию в каждой вселенной, то есть практически увеличит их массу…

Кингсли вскочил со стула и опрокинул чашку кофе. По скатерти расползлось пятно.

– Увеличит массу!.. – воскликнул он. – Но…

Он снова сел и весь обмяк, словно побитый.

– Конечно, это нас уничтожит, – пробормотал он. – Существование массы – единственная причина искривления пространства. В пустой вселенной пространство не имело бы кривизны. В абсолютной пустоте не было бы и того, что мы называем пространством. Лишенное массы пространство лишилось бы и кривизны, оно стало бы прямой линией, несуществующей абстракцией. А чем больше масса, тем круче пространственная кривизна. То есть чем больше масса, тем меньше места остается для пространства.

– Все верно, – согласился Инженер. – Стоит только потоку энергии хлынуть к нам из межпространства, как пространство тут же начнет сворачиваться, все быстрее и быстрее, круче и круче, сгоняя материю, которую оно содержит, на маленький пятачок. Наша Вселенная из расширяющейся превратится в сжимающуюся.

– Приток новой энергии будет подобен взрыву, направленному внутрь, – возбужденно зарокотал доктор Кингсли. – Космос начнет стремительно сжиматься, галактики будут сметены, а масса сконцентрируется на крохотном клочке пространства. Все живое погибнет еще раньше, когда галактики под влиянием сжатия начнут сталкиваться друг с другом. В лучшем случае Вселенной придется начать все сначала.

– Вот именно – все сначала, – сказал Инженер. – Поглощенной энергии будет вполне достаточно, чтобы началась описанная вами реакция. И Вселенная вернется к первозданному хаосу.

– А мне даже не успеют выплатить страховку, – вздохнул Херб.

Гэри зарычал на него через стол.

Кэролайн, поставив на стол локти, подперла ладошками подбородок.

– Стало быть, – сказала она, – нам надо найти способ обуздать эту энергию, если она проникнет во Вселенную.

– Именно так, – согласился Инженер.

– Мистер, – обратился к нему Гэри, – если кто-то и может решить подобную задачу, так это наша юная леди. О многих вещах она знает гораздо больше вашего. Хотите пари?

Глава 8

Скафандры были чудесные – гибкие, почти невесомые, просто не сравнить с неуклюжими и неудобными скафандрами землян.

Херб восхищенно оглядел себя до самых пят и лишь потом защелкнул шлем.

– Так вы говорите, мы можем расхаживать в этих штуках по вашей планете, как у себя дома? – спросил он Инженера.

– Мы старались сделать их как можно удобнее, – ответил Инженер. – Надеемся, они вас устроят. Вы прибыли издалека, чтобы помочь нам. Мы очень хотели вам понравиться. Мы старались изо всех сил.

Кэролайн с любопытством взглянула на Инженера. Во всех его репликах-мыслях сквозило едва уловимое, невысказанное, но страстное желание заслужить похвалу от нее или от Кингсли. Кэролайн нетерпеливо тряхнула головой, но подсознательное ощущение не проходило. Чушь собачья, сказала себе Кэролайн. Мнится невесть что. Реплики Инженера – это мысли в чистом виде, и нечего их толковать по-своему, придавать им дополнительные оттенки… У Инженеров нет ни мимики, ни интонаций.

Но эта умоляющая нотка!

Кэролайн внезапно вспомнила – с комком в горле – свою охотничью собаку, чудесную рыже-белую Чесапикскую гончую, ставшую прахом тысячу лет назад. Когда пес, положив к ее ногам добытую птицу, заглядывал ей в глаза, Кэролайн испытывала примерно то же ощущение, что и теперь.

Верный пес давно уже сгинул, как сгинул и весь ее привычный мир. Ее мысли и воспоминания стали восхитительным антиквариатом, музейной редкостью в этом новом мире. Но, как казалось Кэролайн, будь ее псу даровано бессмертие, он и поныне искал бы ее… Искал, и ждал, и жаждал несбыточной встречи. А если бы она когда-нибудь вернулась к нему, то встретил бы хозяйку, как обычно, бурными изъявлениями радости, к которым странным образом примешивались нотки робости.

Голос Кингсли вывел ее из задумчивости.

– Антигравитационные скафандры! – воскликнул ученый, захлебываясь от восторга. – Больше того – скафандры, позволяющие человеку чувствовать себя удобно при любых условиях! При любом давлении, любой силе тяжести и в любой атмосфере!

– В таких костюмчиках и по Юпитеру можно было бы прогуляться, – сказал Гэри.

– Запросто, – согласился Томми, – Остается только одна маленькая загвоздка: придумай такое горючее, чтобы корабль смог сесть на Юпитер и с него подняться.

– Чепуха! – загорелся Херб, – Бьюсь об заклад, что для Инженеров какое-то там горючее – не проблема. Эти ребята на все руки мастера!

– Мы с радостью сделаем для вас все, что в наших силах, – сказал Инженер. – Мы будем горды, если сумеем вам помочь.

– С горючим-то? Да я уверен, что сумеете, – заявил Херб.

– Мы сзывали добровольцев со всей Вселенной, – продолжал Инженер, – но откликнулись очень немногие. Быть может, некоторые еще в пути. Мы боимся…

Инженер, вероятно, передумал продолжать, потому что мысль оборвалась на полуслове.

– Вы боитесь? – спросил Кингсли, – Чего вы боитесь?

– Странно, – сказал Гэри, больше сам себе, чем окружающим, – странно, что они вообще способны чего-то бояться.

– Мы боимся не за себя, – пояснил Инженер. – Мы боимся, что нас вынудят прекратить работу. Что нам помешают.

– Но кто вам станет мешать? – удивилась Кэролайн, – Кому такое может в голову прийти? Опасность-то общая. Все живые существа во Вселенной должны объединиться, чтобы справиться с бедой.

– Все правильно, – сказал Инженер. – Настолько правильно, что, казалось бы, думать иначе просто невозможно. Но кое-кто думает. Есть во Вселенной одна раса, настолько ослепленная ненавистью и амбициями, что грядущая катастрофа представляется ей отличным шансом покончить с нами, то есть с Инженерами.

Земляне остолбенели от удивления.

– Погодите-ка секундочку, – тихо сказал Гэри, – Я что-то не пойму. Вы хотите сказать, что ваши врага готовы погибнуть сами, лишь бы не допустить вашего спасения?

– Не совсем, – сказал Инженер. – Многие из них, конечно, погибнут, но некоторые выживут. Они отправятся в точку, откуда Вселенная снова начнет расширяться во времени и пространстве. Там они захватят власть над новой Вселенной. Они сформируют ее по-своему и будут над нею господствовать – полностью и безраздельно.

– Но это же безумие! – воскликнул Гэри, – Редкостное безумие! Принести в жертву все живое, целую Вселенную – ради будущей власти?

– Не такое уж оно и редкостное, это безумие, – спокойно сказал Кингсли. – В нашей собственной земной истории можно найти немало параллелей. Безумные правители, маньяки-диктаторы, готовые пожертвовать ради власти чем угодно… готовые пустить в ход самое беспощадное оружие, созданное научно-техническим прогрессом. Подобная катастрофа угрожала Земле в две тысячи восемьсот девяносто шестом году. Еще немного – и все живое было бы стерто с лица Земли, потому что некий маньяк возжаждал власти и воспользовался биологическим оружием, причем самой жуткой его разновидностью. Он прекрасно знал, на что идет, но это его не остановило. Пусть останется в живых не больше тысячи человек, рассудил он, зато он сможет властвовать над ними. Ничто не могло его остановить. Люди сами остановили его потом… когда он уже наворотил всяких дел… остановили, как бешеную собаку. Да он и был бешеной собакой.

– Они ненавидят нас, – сказал Инженер. – Ненавидят вот уже миллион лет. Потому что мы, и только мы одни стоим между ними и их мечтой о покорении Вселенной. Мы для них – единственный барьер, единственная преграда на пути к власти. Они знают, что не смогут победить нас только силой оружия и заставить убраться с дороги.

– И поэтому, – сказал Гэри, – они жаждут столкновения вселенных, которое вас уничтожит, пусть даже большинство из них погибнет тоже.

– Да они просто ненормальные! – возмутился Херб.

– Вы не понимаете, – возразил Инженер. – Многие миллионы лет их воспитывали в духе вселенского господства. Пропаганда этой философии пропитала их души до основания: они убеждены, что государство, цивилизация, раса – это все, а личность – ничто, и каждый из них готов отдать свою жизнь во имя идеи. Они с радостью пойдут на смерть и на любые жертвы, способные хоть на шаг приблизить их к великой цели.

– Вы сказали, что некоторые из них выживут, даже если Вселенная погибнет, – проговорила Кэролайн, – Как им это удастся?

– Они открыли способ прорыва за пределы Вселенной, – сказал Инженер. – Их корабли умеют передвигаться в межпространстве, окружающем нашу Вселенную. Во многих отраслях науки они значительно опередили нас. Стоит им только захотеть, и они могли бы спасти всех нас от грядущей катастрофы. Я в этом не сомневаюсь.

– Может, попробовать с ними договориться? – прогудел Кингсли, – Заключить нечто вроде перемирия перед светопреставлением?

Инженер ответил, как обычно, мысленно и бесстрастно:

– С ними невозможно заключить мир. Невозможны никакие договоры или перемирия. Потому что больше миллиона лет они думают только о войне. И готовятся к ней. Все их помыслы направлены только на победу. Слово «мир» для них лишено всякого смысла. Война – вот их естественное состояние, а мир – это нечто вроде болезни. И они ни в коем случае, ни за какие коврижки не пойдут на перемирие, особенно сейчас, когда им выпал шанс покончить и с нами, и со Вселенной.

– Вы хотите сказать, что они действительно хотят уничтожения Вселенной? – с ужасом спросил Гэри. – И будут сражаться с вами, чтобы помешать вам ее спасти?

– Именно это я и хочу сказать, – отозвался Инженер. – Вы поняли меня совершенно правильно.

– И когда вы ожидаете нападения? – спросил Томми.

– Мы не знаем. Они могут напасть в любую минуту. Мы готовы к этому всегда. Мы просто знаем, что рано или поздно они нас атакуют.

– Нужно что-то придумать! – воскликнула Кэролайн. – Нельзя допустить, чтобы они нам помешали. Мы обязаны что-то придумать!

– И мы придумаем! – загремел доктор Кингсли, – На них должна найтись какая-то управа. А раз должна, так мы ее найдем.

– А как вы называете этих маньяков, с которыми воюете всю жизнь? – спросил Херб.

– Мы зовем их Церберами, – сказал Инженер, но слово не смогло вместить всего вложенного в него значения. Мысль Инженера была исполнена презрения, смешанного со страхом и ненавистью. «Церберы» – это был более или менее приблизительный перевод его мысли, который удалось сделать землянам.

– Так, значит, они способны прорвать кривую времени и пространства, – задумчиво сказала Кэролайн, – и путешествовать в пятимерном межпространстве, – Она бросила на Гэри взгляд, исполненный внезапного озарения, – Пожалуй… Вот вам и ответ! Вернее, вот где надо его искать.

– Я не понимаю, о чем ты, – сказал Гэри, – но думаю, что ты права.

– Пространственно-временной изгиб нужно сделать непроходимым, – сказал Кингсли, – Непроходимым и непробиваемым. Необходимо создать совершенно новые силовые линии и линии давления. Но это потребует математических знаний, а также громадной энергии.

– Энергии? – откликнулся Гэри, – А может, использовать ту энергию, что возникнет в результате трения вселенных?

Кингсли воззрился на него с таким видом, будто репортер влепил ему оплеуху.

– Ты гений! – завопил ученый. – Мы ее взнуздаем!

– Но пока что ее у нас нет, – заметил Гэри.

– Да, верно, – согласился Кингсли. – Сначала ее нужно заполучить.

– И научиться ею управлять, – добавила Кэролайн.

– Думаю, нам пора идти, – сказал Инженер. – Нас ждут другие добровольцы. Они тоже прибыли издалека, некоторые – из других галактик.

– Сколько их? – спросил Гэри.

– Немного, – ответил Инженер. – Очень немного. Жизнь – большая редкость во Вселенной. Похоже, Вселенной она не нужна. Порой мне кажется, что жизнь всего лишь странная болезнь, которой в космосе и быть-то не должно. Некое злокачественное образование материи, не имеющее права на существование. Вселенная так враждебна ко всему живому, что просто диву даешься. В космосе крайне мало планет, где жизни удалось-таки укорениться.

– И все же среди триллионов галактик должно быть множество цивилизаций, – заметил Кингсли.

– Вероятно, мы просто о них не знаем, – сказал Инженер, – Нам удалось вступить в контакт со считанными цивилизациями, и то с большим трудом. К тому же не все они могут быть нам полезны. Некоторые расы слишком отличны от нас по развитию и культуре. Например, расы, которые живут вообще без прикладных наук. Расы, целиком погрузившиеся в пучину философских размышлений. Расы, посвятившие себя исключительно эстетике и несведущие в науках. Мы связались только с теми научно-ориентированными цивилизациями, которые сумели поймать наши сигналы и ответить, а потом еще построить машину, чтобы добраться сюда.

– И каких только народов нет во Вселенной! – воскликнул Херб.

Инженер провел их через люк в просторный коридор, нескончаемый и пустой, как открытый космос.

Скафандры функционировали превосходно. Сила тяжести и давление в них были нормальными, а сами они были гораздо удобнее скафандров, которыми пользовались обитатели Солнечной системы.

Земляне неторопливо шагали по коридору вслед за Инженером.

– Долго вы строили свой город? – спросил Гэри.

– Долго, – ответил Инженер. – С тех пор как прилетели сюда.

– Прилетели? – удивился Гэри. – Так это не ваша родная планета?

– Нет, – сказал Инженер, но в объяснения вдаваться не стал.

– Послушайте, а ведь вы так и не спросили наши имена! – заявил Херб. – Вы даже не знаете, кто мы такие.

Гэри почудилось, будто он уловил слабое подобие сдержанной насмешки в ответе Инженера.

– Имена? – сказал он. – Вы имеете в виду личные обозначения? Я знаю, кто вы такие, без всяких имен.

– Возможно, – не сдавался Херб. – Но мы, в отличие от вас, мысли читать не умеем. Нам без имен никак не обойтись, – Он семенил за Инженером, почти наступая ему на пятки, – А у вас, Инженеров, есть имена?