Текст книги "Все романы Клиффорда Саймака в одной книге"

Автор книги: Клиффорд Саймак

Глава 10

Лэнсинг обтесывал срубленное раздвоенное молодое деревце: мастерил костыль для Юргенса.

Пастор поднялся, чтобы подбросить дров в огонь.

– Где генерал? – спросил он.

– Он пошел за Юргенсом, – ответила Мэри.

– Зачем он это делает? Почему не оставит его в покое?

– Это было бы нехорошо. Юргенс должен быть вместе с нами.

Пастор молча вернулся на свое место. Сандра подошла к Мэри.

– Там кто-то возится в темноте, – сказала она тихо, – Я слышу, как оно сопит.

– Это, наверное, генерал. Он пошел за Юргенсом.

– Нет, это не генерал. Это что-то четвероногое. И генерал не сопит.

– Какие-нибудь маленькие зверушки, – вставил Лэнсинг, оторвавшись от работы. – Они всегда шныряют вокруг, где ни разбивай лагерь. Приходят из любопытства – просто посмотреть, что происходит, а может, и ухватить что-нибудь съедобное.

– Они нервируют меня, – сказала Сандра.

– У нас у всех нервы на пределе, – заметила Мэри, – Этот куб…

– Давайте постараемся пока забыть о кубе, – предложил Лэнсинг, – утро вечера мудренее.

– Мое мнение о кубе, по крайней мере, не изменится, – вмешался пастор, – Он – порождение зла.

В круг света, отбрасываемого костром, вошел генерал, поддерживая шатающегося Юргенса.

– Что тут говорят о порождении зла? – прогремел генеральский голос.

Пастор промолчал. Генерал усадил робота между Мэри и пастором.

– Он с трудом двигается. – Генерал кивнул на Юргенса, – И практически не способен пользоваться ногой. Нельзя ли закрепить ее получше?

Мэри покачала головой:

– Сломалась одна из деталей в коленном сочленении, и заменить ее нечем. Что-то погнулось в бедре. Я смогла восстановить некоторые функции ноги, но больше ничего не поделаешь. Костыль Эдварда должен помочь.

Генерал тяжело опустился на землю рядом с Лэнсингом.

– Готов поклясться, – сказал он, – кто-то помянул зло.

– Оставьте, для обсуждения есть темы и поважнее, – попытался предотвратить столкновение Лэнсинг.

– Не нужно, уважаемый учитель, – произнес пастор, – вмешиваться в спор между священнослужителем и воином. Мы можем наконец выяснить наши отношения.

– Ну что ж, если вы настаиваете, пожалуйста, – сказал Лэнсинг. – Но прошу вас оставаться джентльменами.

– Я всегда веду себя как джентльмен, – гордо заявил генерал. – Инстинктивно. Офицер и джентльмен – эти понятия неразделимы. Что же до наших неотесанных друзей…

– Я только сказал, что куб – порождение зла, – перебил его пастор. – Возможно, это мое личное мнение, но служителей церкви, в отличие от военных, учат замечать такие вещи.

– И как же вы выявили зло? – поинтересовался генерал.

– О, достаточно взглянуть на куб. Полоса песка вокруг него предостерегала нас. Люди доброй воли окружили куб этой полосой, и мы должны были внять предупреждению. Тот, кто не внял, заплатил за это достаточно дорого.

– Может, это и было предостережение, – отпарировал генерал, – но полоса полна ловушек, в одну из которых и попал наш металлический друг. Если я не ошибаюсь, ваши люди доброй воли не имели отношения к ловушкам. Добро, их добрая воля обнесла бы всю эту конструкцию ограждением. Вы, пастор, пытаетесь внести панику в наши ряды. Вы называете опасность злом, чтобы оправдать свое бегство от нее. Я считаю, необходимо пересечь полосу, но соблюдая максимальную осторожность: с помощью кола или шеста нам следует обнаружить и обезвредить ловушки. Кто-то явно не хочет, чтобы мы узнали слишком много об этом кубе. Возможно, это информация чрезвычайной важности, и я, например, не собираюсь упускать такой шанс.

– Это в вашем духе, – отозвался пастор, – и я не пошевелю и пальцем, чтобы остановить вас, но моя святая обязанность – предупредить, что злые силы лучше оставить в покое.

– Снова вы про злые силы. Могу я спросить, что такое зло? Как вы его определяете?

– Пытаться объяснить вам такие вещи – пустая трата сил.

– Кто-нибудь видел, что в точности произошло, когда Юргенс упал? – вмешалась Мэри, – Он сам ничего не видел, только сказал, что почувствовал толчок. Что-то ударило его, но он не видел что.

– Я ничего не заметил, – уверенно произнес пастор, – хотя стоял так, что должен был видеть все мелочи. Это утверждает меня в мысли, что здесь не обошлось без вмешательства злых сил.

– Я видел что-то, – вступил в разговор Лэнсинг, – или мне просто показалось. Это звучит несколько странно, но я не уловил движения. Только рябь. Рябь, которая пробежала столь быстро, что я не могу сказать наверняка, будто я ее видел. Я и сейчас еще полон сомнений.

– Не понимаю, как вы можете говорить о зле! – воскликнула Сандра, – Куб прекрасен. Он заставляет затаить дыхание, любоваться им. Я не ощущаю в нем зла.

– И все-таки он атаковал Юргенса, – возразила Мэри.

– Да, я понимаю. Но, даже зная об этом, я не перестаю восхищаться им. Мое мнение – в нем нет зла.

– Хорошо сказано, – восхищенно произнес генерал, – Сразу видно, что вы поэтесса, дипломированная поэтесса – кажется, так вы себя назвали?

– Да, вы правы, – тихо откликнулась Сандра, – Вы представить себе не можете, что это для меня значит. Только житель моего мира может понять, какая это честь быть дипломированной поэтессой. Поэтов у нас очень много, и многие из них – мастера своего дела, но лишь единицы удостаиваются диплома.

– Право, не могу себе представить такого мира, – сказал пастор. – Должно быть, это волшебное место. Много красивых слов, но, боюсь, мало хороших дел.

– Вы правы, вы не можете представить себе нашего мира, – ответила Сандра. – Вы чувствовали бы себя у нас не в своей тарелке.

Некоторое время все сидели молча.

– Опять, – прошептала Сандра. – Там снова кто-то крадется. Я слышу сопение.

– Я ничего не слышу, – ответил генерал. – Дорогая, это все игра вашего воображения. Там никого нет.

Вновь воцарилось молчание, которое на сей раз нарушил пастор:

– Что мы будем делать завтра утром?

– Мы осмотрим куб, – ответил ему генерал, – мы обследуем его тщательно, но очень осторожно. Если после этого ситуация не прояснится, мы продолжим наш путь. Впереди, если гнусный хозяин гостиницы не врал, должен быть город, и мне кажется, что в городе мы скорее найдем объяснение интересующим нас вещам, нежели здесь. Если мы захотим и если в этом будет смысл, мы всегда сможем вернуться сюда и сделать еще одну попытку подойти к кубу.

Пастор, махнув рукой в сторону Юргенса, спросил Лэнсинга:

– Он в состоянии путешествовать?

Лэнсинг повертел в руках недоделанный костыль.

– Юргенсу понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к нему. Это непростая задача. Я мог бы сделать лучший костыль, если бы под рукой были необходимые материалы. Юргенс сможет идти, но медленно. Нам нужно будет подстроиться под его скорость. Думаю, нам некуда спешить.

– Не уверен, – вновь вступил в разговор генерал, – Мы толком не знаем ничего о нашей экспедиции. Возможно, существуют некие пределы, неизвестные нам.

– Чтобы действовать эффективно, для начала давайте попробуем понять, почему мы здесь. Мы не должны упускать ничего, что может дать нам ключ к разгадке, – высказала свое мнение Мэри. – По-моему, мы должны оставаться у куба, пока не убедимся, что в нем не заключено ничего важного.

– Интуиция подсказывает мне, – ответил на это генерал, – что в городе мы получим значительно больше информации, чем в этой пустыне. Там мы сможем найти людей и поговорить с ними.

– Да, если мы сможем понять их, – заметила Мэри. – И если они станут разговаривать с нами. Если они не прогонят нас или не бросят в тюрьму.

– Пожалуй, все это следует принять во внимание, – согласился генерал.

– Я полагаю, что пора укладываться спать, – сказал пастор. – У нас был длинный и тяжелый день, всем нам необходим отдых.

– Я первым буду стоять на страже, – заявил генерал, – затем вы, Лэнсинг. Пастор, на ваше дежурство приходится остающаяся часть ночи. Возражения есть?

– У вас нет необходимости стоять на часах, – сказал Юргенс, – это моя работа. Я никогда не сплю. Я обещаю быть бдительным. Вы можете положиться на меня.

Глава 11

После завтрака они пересекли дорогу и направились к кубу. Трава была еще влажной от росы. Юргенс поднял их с рассветом, уже приготовив овсянку и кофе.

В косых лучах утреннего солнца куб не казался таким голубым, как при ярком дневном освещении, и мерцал подобно изящному и хрупкому опалу.

– Он как фарфоровый, – сказала Сандра. – В первый раз он лишь слегка напоминал фарфор, но сейчас невозможно ошибиться.

Пастор поднял камень размером с кулак и швырнул его в стену куба. Камень отскочил рикошетом.

– Это не фарфор, – сказал пастор.

– Что за дьявольский способ выяснения, – сказал Лэнсинг. – Куб может запомнить, кто бросил камень.

– Вы говорите так, будто он живой, – заметила Мэри.

– Я не поручился бы в обратном.

– Мы только теряем время, болтая здесь, – проворчал пастор. – Я продолжаю видеть в кубе зло, но если остальные намерены изучать его, что ж – пожалуйста, я не против. Чем скорее мы закончим, тем скорее сможем заняться чем-нибудь другим.

– Правильно, – сказал генерал. – Давайте вернемся в рощу и срубим несколько шестов. Ими можно прощупывать землю, перед тем как ступать на нее.

Лэнсинг не пошел с генералом и пастором. Он последовал за Юргенсом, который пробовал ходить с помощью костыля. Пока получалось не очень успешно, но со временем, сказал себе Лэнсинг, он приспособится. Дважды Юргенс падал и Лэнсинг помогал ему подняться.

– Оставьте, – в конце концов сказал ему Юргенс, – не нужно меня подстраховывать. Я ценю вашу заботу, но должен научиться справляться сам. Если упаду – сумею подняться.

– Ладно, приятель, – ответил Лэнсинг. – Скорее всего, вы правы.

Лэнсинг по-прежнему поглядывал на Юргенса. Тот упорно делал попытку за попыткой. Он упал, но с помощью костыля поднялся и снова возобновил тренировку. Генерал и пастор были в роще, вырубая шесты, и Лэнсинг иногда слышал звук топора. Мэри и Сандра, наверное, находились по другую сторону куба.

Оставив Юргенса, Лэнсинг медленно обошел куб, не ступая при этом на песчаную полосу. Он внимательно разглядывал его стены, надеясь увидеть шов или какую-нибудь щербину на его поверхности, но не обнаружил ничего. Стены были гладкими, без единой трещины. Материал, из которого они были сделаны, выглядел монолитным.

Лэнсинг, глядя на куб, перебирал в уме вопросы и предположения. Был ли куб жилищем, домом, в котором обитает семья неизвестных существ? Могут ли они сейчас находиться внутри, погладывая в окна, рассматривая странных неразумных двуногих, окруживших их дом? Или, может быть, это хранилище знаний, библиотека, сокровищница фактов и мыслей, полностью чуждых человеческому разуму: может быть, принадлежащих другой ветви человечества, удаленной на многие миллионы лет от известного ему мира? Вполне возможно, думал он. Только прошлой ночью они с Юргенсом говорили об этом, обсуждая неравномерность течения времени, вполне допустимую в альтернативных мирах. Из слов Юргенса явствовало, что мир роботов на многие тысячи лет опередил Землю Лэнсинга. А не может ли куб быть вневременной структурой, смутно проглядывающей через туманную дымку другого времени и пространства? Но ведь куб отчетливо виден. Он был столь же реален, как и все вокруг.

Лэнсинг медленно обходил куб. Солнце поднялось уже высоко, день был прекрасным. Роса высохла, голубизну неба не нарушало ни единое облачко. Из рощи появились генерал и пастор, каждый из них нес по длинному отесанному шесту, вырезанному из молодого деревца. Они перешли дорогу и приблизились к Лэнсингу.

– Вы обошли куб? – спросил пастор, – Полностью обошли?

– Да, – ответил Лэнсинг, – и он везде одинаков.

– Давайте подойдем поближе, – предложил пастор. – Может, увидим что-то, чего не удается заметить отсюда.

– Правильно, – согласился Лэнсинг.

– Почему бы и вам не пойти в рощу и не вырезать шест? – спросил генерал. – Втроем мы скорее все выясним.

– Я не думаю, – отозвался Лэнсинг. – По-моему, это пустая трата времени.

Оба, генерал и пастор, с минуту смотрели на него, потом отошли. Генерал сказал пастору:

– Давайте сделаем так. Пойдем на расстоянии футов двенадцати друг от друга и будем прощупывать песок вокруг себя, так чтобы наши территории частично перекрывались. Если там что-то есть, оно атакует шест, а не нас.

Пастор согласно кивнул:

– Это как раз то, что я имел в виду.

Они двинулись. Через некоторое время генерал произнес:

– Пойдем к стене и, дойдя, разделимся: вы пойдете налево, а я направо. Будем осторожно обходить куб, пока не встретимся.

Пастор промолчал; они медленно двинулись к стене, ощупывая почву шестами.

А что, засомневался Лэнсинг, если страж или стражи, находящиеся в песке, запрограммированы или обучены хватать живых существ, вторгающихся в их владения? Но он не стал говорить об этом и медленно пошел по дороге, высматривая Мэри и Сандру. Вскоре он увидел их, обходящих куб на значительном расстоянии от песчаного кольца.

Крик позади него заставил его обернуться. Генерал бежал сломя голову через песчаную полосу к дороге. В руках у него была половина шеста. Шест рассечен пополам, вторая половина лежала на песке у стены.

Пастор застыл у стены, как бы окаменев, повернув голову и глядя через плечо на бегущего генерала. Справа от генерала что-то мелькнуло – настолько быстро, что невозможно было рассмотреть, что же это было, и тут же половина оставшегося в руках генерала шеста взлетела в воздух, аккуратно откушенная. Генерал в ужасе завопил и отшвырнул обломок. Одним рывком он преодолел последние несколько футов песка и рухнул на траву между песчаной полосой и дорогой.

Мэри и Сандра бежали к упавшему генералу, а пастор неподвижно застыл у стены.

Генерал с трудом поднялся и стал отряхиваться от пыли. Словно бы не осознавая происшедшего, он снова принял военную осанку, будто аршин проглотил, смягченную царственной небрежностью.

– Мои дорогие, – обратился он к двум женщинам. – Я сказал бы, что мы столкнулись со скрытым сопротивлением.

Он повернулся и громовым, как на параде, голосом закричал пастору:

– Возвращайтесь! Развернитесь и идите медленно, проверяя дорогу, и старайтесь точно попадать в свои следы.

– Я заметил, – проронил Лэнсинг, – что вы не так уж точно следовали своему совету. Вы тревожили нетронутые участки песка.

Генерал не обратил внимания на его слова.

Юргенс вернулся к месту происшествия. Он уже лучше управлялся с костылем, но все же двигался медленно.

Генерал спросил Лэнсинга:

– Вы рассмотрели, что ударило в последний раз?

– Нет, – сказал Лэнсинг. – Оно выскочило молниеносно. Слишком быстро, чтобы разглядеть.

Пастор прошел вдоль стены к месту, с которого начал свой путь, и по своему следу повернул к дороге, тщательно проверяя шестом каждый дюйм пути.

– Молодец, – заметил генерал одобрительно, – Он хорошо выполняет приказы.

Они следили за пастором, медленно преодолевавшим последние метры. Юргенс подошел к ним и встал рядом. Добравшись до дороги, пастор с видимым облегчением отбросил шест в сторону.

– Сейчас, когда все закончилось, – сказал генерал, – нам следовало бы вернуться на стоянку и перегруппировать силы.

– Дело не в перегруппировке, – отозвался пастор, – Лучше бы нам убраться отсюда. Это место опасно. Оно хорошо защищено, как вы могли убедиться, – продолжал он, глядя на генерала, – У меня нет ни малейшего желания оставаться здесь. Предлагаю немедленно идти в город. Надеюсь, там нас ждет лучший прием.

– Я тоже не вижу смысла оставаться здесь, – сказал генерал.

– Но сам факт, что куб так хорошо защищен, – возразила Мэри, – может свидетельствовать о том, что здесь есть что охранять. Я не уверена, что мы должны уйти.

– Может быть, – заметил генерал, – мы вернемся, если понадобится. Но сначала познакомимся с городом.

Генерал и пастор двинулись по направлению к стоянке. Сандра последовала за ними.

Мэри подошла к Лэнсингу.

– По-моему, они не правы, – обратилась она к нему, – Мне кажется, здесь что-то есть. Может быть, именно то, что мы должны найти.

– Но мы не знаем, что искать, – ответил Лэнсинг. – И существует ли вообще предмет, который мы должны найти? Ситуация очень беспокоит меня.

– Меня тоже.

Юргенс, прихрамывая, подошел к ним.

– Как дела? – спросил Лэнсинг.

– Более или менее сносно, – ответил робот. – Хотя двигаюсь я медленно, даже с костылем.

– В отличие от генерала я не верю в город, до которого мы хотим добраться, – сказала Мэри. – Если там вообще есть город.

– Поди знай заранее, – сказал Юргенс. – Надо подождать и посмотреть, что будет.

– Давайте вернемся на стоянку, – предложил Лэнсинг, – и сварим кофе. Нужно все подробно обсудить. Я считаю, что возможности исследования куба еще не исчерпаны. Если всерьез заняться им, может быть, обнаружится ключ к разгадке. Куб явно не на месте. Конструкцию такого рода странно встретить в столь пустынной местности. Но почему он здесь? Для чего? Мэри, у меня, как и у вас, стало бы легче на душе, пойми мы его назначение.

– Да, – согласилась она. – Я не люблю бессмысленных ситуаций.

– Пойдем на стоянку и поговорим с остальными, – заключил Лэнсинг.

Между тем их спутники, оказалось, уже приняли решение.

– Мы трое посовещались и решили, – сообщил генерал, – как можно скорее отправиться в город. Робота нам лучше оставить – он доберется, как сумеет, и со временем сможет присоединиться к нам.

– Это подлость, – не сдержалась Мэри. – Вы позволяли ему нести снаряжение, тащить для вас продовольствие, в котором сам он не нуждается. Он выполнял всю работу в лагере. Вы посылали его за водой, которой сам он не пьет. Вы принимали его услуги, как принимали бы их от слуги, а теперь предлагаете бросить его.

– Он всего лишь робот, – возразил пастор. – Не человек, а машина.

– Но он достоин того, чтобы быть вместе с нами. И он избран кем-то так же, как и все мы.

– Как на это смотрите вы, Лэнсинг? – спросил генерал. – Вы не произнесли ни слова. Что вы думаете по этому поводу?

– Я остаюсь с Юргенсом, – ответил Лэнсинг. – Я не брошу его. Будь я не способен идти с вами, он остался бы со мной – в этом я уверен.

– Я тоже остаюсь с роботом, – сказала Мэри. – Вы впали в панику или поглупели. Нам нельзя дробить наши силы. К чему эта спешка, почему надо немедленно отправляться в город?

– Потому что здесь ничего нет, – заявил генерал. – Может быть, обнаружим что-нибудь в городе.

– Отправляйтесь и ищите, – произнесла Мэри. – Эдвард и я останемся с Юргенсом.

– Прекрасная леди, – сказал Юргенс, – я не хотел бы стать причиной вражды…

– Замолчите! – воскликнул Лэнсинг. – Это наше решение. Вы сейчас лишены права голоса!

– Тогда, полагаю, говорить нам больше не о чем, – заключил генерал. – Мы трое уходим, вы двое остаетесь с роботом, чтобы потом последовать за нами.

– А вы, Сандра? – спросила Мэри.

– Мне кажется, нет смысла задерживаться здесь, – ответила Сандра. – Здесь ничего нет. Только дивная красота куба и…

– Напрасно вы уверены, что здесь так-таки ничего нет.

– А мы уверены, – возразил пастор. – Мы все обсудили. И сейчас нам надо бы разделить продовольствие, которое нес робот.

Он сделал шаг к рюкзаку Юргенса, но Лэнсинг встал у него на дороге.

– Не так быстро, милорд. Продовольствие принадлежит Юргенсу и останется здесь.

– Нет, мы разделим его поровну.

Лэнсинг помотал головой:

– Если вы оставляете нас, обходитесь той едой, что у вас есть. Большего вы не получите.

Генерал зарычал и шагнул вперед.

– Чего вы добиваетесь? – крикнул он.

– Уверенности, что вы подождете нас в городе. Что не сбежите. Вам понадобится еда, и вы дождетесь нас.

– Мы имеем право на то, что нам причитается!

– Не уверен, – сказал Лэнсинг. – Я в жизни никого никогда не ударил, но, если вы меня вынудите, я буду драться с вами обоими.

Юргенс, прихрамывая, подошел к Лэнсингу и встал с ним рядом.

– Я тоже никогда не поднимал руку на человека, – произнес он, – но если вы нападете на моего друга, я буду на его стороне.

Мэри обратилась к генералу:

– Полагаю, вам лучше уступить. Робот окажется опасным противником в бою.

Генерал хотел было что-то сказать, но передумал. Он поднял рюкзак, закинул его на спину.

– Пошли, – скомандовал он, – Пора в дорогу.

Пока трое путешественников не скрылись, перевалив за вершину холма, из глаз, оставшиеся глядели им вслед.

Глава 12

Они еще раз обошли вокруг куба, стараясь держаться вместе; оставшись втроем, они острее чувствовали одиночество. Они разглядывали стены куба, надеясь по изменениям цвета и другим еле уловимым признакам понять хоть что-нибудь. Однако то, что казалось линиями, оказывалось лишь тенями, меняющимися или исчезающими при изменении освещения. Затем они обнаружили три каменные плиты, не замеченные раньше камни лежали у внешнего края песчаной полосы. Песок, покрывающий их поверхность, делал их практически невидимыми. Камни были четырех футов в ширину и футов на шесть вдавались в глубь полосы. Очищенные от песка, они оказались обычными каменными глыбами, но очень ровными. На них не было следов обработки; по-видимому, они образовались в результате естественных геологических разломов. Насколько глубоко они уходили в почву, было неясно.

Двое людей и робот не смогли сдвинуть их с места ни на дюйм. Мэри и Лэнсинг обсудили, не попробовать ли раскопать песок у внешнего края одного из камней, чтобы выяснить его толщину, но передумали: сила, охраняющая песчаный круг, была быстрой и мощной, и не стоило подвергать себя опасности. Промежутки между камнями были абсолютно одинаковыми – они делили песчаный крут на три равные части.

– Они не случайно здесь, – заметила Мэри. – Тут просматривается определенный инженерный замысел. В их расположении заложен некий смысл.

– Возможно, кем-то руководило эстетическое чувство симметрии, – предположил Лэнсинг.

– Может быть, хотя сомнительно.

– Магия, – сказал Юргенс. – Не исключено, что они реагируют на определенный ритуал или заклинание.

– Если это так, у нас нет никаких шансов, – откликнулась Мэри.

Неподалеку от дороги они нашли брошенный пастором шест. Лэнсинг поднял его.

– Не думаете ли вы повторить попытку? – поинтересовалась Мэри. – На вашем месте я не стала бы этого делать.

– Нет-нет, – успокоил ее Лэнсинг. – Но я вспомнил одну вещь. Когда я пытался подбежать к Юргенсу, я споткнулся и упал. Уверен, что-то помешало мне. Не удастся ли нам найти этот предмет?

– Может, вы просто споткнулись?

– Возможно, но мне кажется, я зацепился за что-то.

На песке в нескольких местах остались их следы; следы

Юргенса пересекали отпечатки ног пастора; можно было различить и следы Лэнсинга. Они вели к выемке на месте его падения. Балансируя на границе песчаной полосы, Лэнсинг дотянулся до нее шестом и начал поиск. Через несколько секунд шест зацепился за что-то. Осторожно приподняв шест, Лэнсинг попытался достать предмет, которого коснулся. Из песка показался край доски, и после нескольких неудачных попыток Лэнсингу удалось вытащить ее из песка и пододвинуть к внешней границе песчаного кольца. Доска была не более двух футов в ширину, с остатками неширокой деревянной рейки (возможно, столбика), прикрепленной к одной из ее сторон.

Мэри пришла Лэнсингу на помощь: она подхватила доску, вытащила ее из песчаного круга и перевернула. На доске проступали неясно различимые буквы.

Лэнсинг наклонился, внимательно разглядывая их.

– Похоже на кириллицу, – задумчиво произнес он, – Может, это русский?

– Да, определенно, – подтвердила Мэри. – Первая строка, написанная заглавными буквами, – предупреждение об опасности, во всяком случае мне так кажется. Я расшифровала бы надпись именно так.

– Откуда вы знаете? Вы читаете по-русски?

– Немножко. Но это не совсем тот русский язык, который я знаю. Буквы отличаются от известных мне. Большие буквы сообщают об опасности, в этом я уверена, а вот что написано ниже – строчные буквы, я понять не могу.

– Должно быть, она стояла здесь, у дороги. – Лэнсинг махнул рукой в сторону круга. – И каждый проходящий сразу видел ее. Может быть, ее повалило ветром, а может, ее сбили и ее занесло песком. Там бы она и осталась, не споткнись я об нее.

– Жаль, что я не могу понять смысла надписи, – проговорила Мэри. – Моего знания русского довольно, чтобы прочесть технический отчет, но не более того. Почти все наши инженеры, как и я, читают по-русски. Технический уровень русских весьма высок, почему стоит знакомиться с их разработками. Конечно, существует свободный обмен идеями, но…

– Свободный обмен с Россией?

– Конечно, почему бы нет? Как и с другими технически развитыми странами.

– Да, конечно, почему бы и нет?

Лэнсинг поднял доску и, обточив ее ножом, вбил колышек в грунт.

– Ну вот, она будет стоять здесь, пока снова не упадет от ветра или еще от чего-нибудь, – сказал он, оценив результаты своего труда. – Пусть приносит пользу.

Они не торопясь вернулись в лагерь. Солнце уже было на половине пути к западу. Они задержались у куба дольше, чем рассчитывали.

На месте костра осталась только кучка золы, но, поворошив ее, Лэнсинг нашел несколько углей. Подкладывая сухие веточки, он терпеливо разжигал костер. Наконец огонь разгорелся. Мэри молча наблюдала за его работой. Ясно, что дальше оставаться у куба бесполезно; они сделали все, что могли. Впереди их ждал город, если, как правильно заметила Мэри, он действительно существует.

Теперь его отсутствие в колледже уже замечено, подумал Лэнсинг, наверное, там нашли оставленную им машину. Интересно, привлечет ли внимание его исчезновение? Должно быть, это недолго будет сенсацией – несколько строк в газете, а затем… затем он будет забыт, его исчезновение пополнит коллекцию нераскрытых тайн.

Он протянул руки к огню. День был теплым, но Лэнсинг почувствовал легкий озноб: он и другие, он и многие другие люди, неожиданно исчезнувшие. Интересно, может, некоторые из них прошли тем же путем, что и он?

– Там, у куба, – прервала его мысли Мэри, – вы удивились, что мы сотрудничаем с русскими. Почему вам это показалось странным?

– В мое время, – отозвался Лэнсинг, – Соединенные Штаты и некоторые страны были не в ладах с Россией. Во время Первой мировой войны в России произошла революция, и Россия стала коммунистическим государством.

– Первая мировая война?

– Да, Первая мировая война. Вторая мировая война. Атомная бомба.

– Эдвард, в моем мире нет мировых войн, нет – как вы сказали? – атомных бомб.

Лэнсинг отодвинулся от костра и сел на землю.

– Стало быть, вот критическая точка, где расходятся ваш и мой миры. Скажите, а как у вас с Британской империей?

– Она живет и здравствует. Солнце над ней никогда не заходит. И вы назвали еще одно государство. Кажется, Соединенные Штаты. Соединенные Штаты чего?

– Соединенные Штаты Америки.

– Но Северная Америка – часть Британской империи, так же как и Южная, ну, за исключением того, что принадлежит Испании. Я имею в виду Бразилию.

Лэнсинг удивленно уставился на Мэри.

– Правда, – подтвердила она, – все обстоит именно так, как я сказала.

– Но в американских колониях было восстание.

– Да, в восемнадцатом веке. Оно вскоре было подавлено.

– Значит, расхождения начались задолго до Первой мировой войны.

– Я несколько запуталась, но похоже на то, – согласилась Мэри. – Ваш друг рассуждал на тему об альтернативных мирах и критических точках. Вы тогда решили, что он фантазирует. Возможно, он и сам так думал. По-моему, он просто пытался логически развить идею. Еще тогда, в гостинице, я подумала: эта интересная теория открывает просторы для воображения. Из того, что вы сказали сейчас, следует, что это не только теория.

– Вы, должно быть, живете в хорошем мире. Он лучше моего.

– Да, он спокойный и основательный. Почти без войн. Если они все же случаются, то недолгие. Мировые державы поделили раз и навсегда сферы влияния и успокоились. Конечно, раздаются вопли об империализме – но кто на них обращает внимание?

– В Индии, конечно, голод.

Мэри пожала плечами:

– В Индии всегда голод. Там слишком много народу.

– А африканцев эксплуатируют?

– Эдвард, вы одобряете мой мир или нет? Как вы относитесь к Британской империи?

– Не так уж плохо. Иногда я чувствую, что мы потеряли что-то большое и устойчивое, когда после Второй мировой войны она распалась.

– А она распалась?

– Полностью. – Лэнсинг увидел, как на какой-то момент на лице Мэри отразилось чувство глубокого потрясения, затем черты ее разгладились, – Извините, – проговорил профессор.

Мэри окончательно пришла в себя.

– Я, пожалуй, займусь ужином. Вам поручается костер. Полагаю, вы проголодались?

– Страшно, – улыбнулся Лэнсинг. – Завтрак был ранний, а ленч и вовсе отсутствовал.

– Я помогу вам с дровами, – предложил Юргенс, – хоть я и калека, от меня еще может быть какой-то толк.

– Не сомневаюсь, – кивнул Лэнсинг, – пошли!

После ужина они уселись вокруг костра.

– Итак, мы начинаем узнавать, откуда мы явились. – Мэри вернулась к прерванной беседе. – Но по-прежнему неясно, куда мы направляемся. Я принадлежу к миру, где имперская концепция нашла свое реальное воплощение, а в вашем мире империи исчезли. Или распалась только Британская империя?

– Нет, не только Британская. Все страны в конце концов лишились своих колоний. Хотя осталось еще нечто, напоминающее прежние империи, но не совсем то, что было раньше. Россия и Соединенные Штаты – они, правда, называются сверхдержавами, а не империями.

– Значительно труднее представить мир Сандры, – задумчиво произнесла Мэри. – Это похоже на сказку. Сочетание черт Древней Греции (или того, что сентиментальные люди считают таковыми) и нового Ренессанса. Как она сказала – Третий Ренессанс? Как бы то ни было, звучит нереально. Таинственный и прекрасный мир.

– Мы ничего не знаем о мирах пастора и генерала, – заметил Лэнсинг, – кроме того, что в мире генерала война подобна игре.

– По-моему, у него сложилось впечатление, что нам не понравился его мир, – предположила Мэри, – и он приукрасил реальность, описав то, что у них происходит, как средневековые рыцарские турниры. Боюсь, на самом деле все обстоит серьезнее.

– Пастор тоже был неразговорчив, – продолжал размышлять вслух Лэнсинг, – Он поведал нам об озарении на поле с репой, и, по сути, это все, что мы о нем знаем.

– Его мир представляется мне довольно унылым, – сказала Мэри, – праведным и угрюмым: эти вещи часто сочетаются. Но мы забыли об Юргенсе.

– Извините, я не хотел бы вдаваться в подробности, – ответил робот.

– Да что вы, мы же просто болтаем, – успокоила его Мэри.

– Пытаясь найти у нас что-то общее, – произнес Лэнсинг, – я зашел в тупик. Единственное, что мне пришло в голову, – нашу шестерку подбирали из людей одного типа. Но между нами очень мало сходства.

– Профессор колледжа, – начала перечислять Мэри, – военный, пастор, поэтесса и – как бы вы описали себя, Юргенс?

– Я робот, вот и все. Я даже не человек.